Положив ладони ей на шею, он ласковыми поглаживаниями вынудил ее взглянуть на него. И когда она это сделала, очертил кончиками пальцев контуры ее губ, заставив ее испытать прилив удовольствия. Он водил пальцами вокруг ее губ, пока она не застонала. Аи уже едва терпела их нараставшую чувствительность. Она сжала губы, пытаясь сопротивляться ему, когда он легко поцеловал ее, пробуя на вкус, и нашел вход. Он пронзил ее языком, и от этого влажного проникновения она почувствовала, будто в нее вошли везде.

Но он еще не закончил с ней, все еще только начиналось. Он играл с ее языком, пока горло Ли не сдавило от нестерпимого жара. Когда он оторвался от нее, она шаталась от наслаждения и оказалась не готова к тому, что он наклонил голову и укусил нежную кожу под ее нижней губой.

– Ой!

Укус принес то же жгучее ощущение. На глазах у Ли выступили слезы. Он ее клеймит, догадалась она. Он ставит маленькие знаки своей власти по всему ее телу. Когда он закончит, она вся будет в синяках… и это пришлось ей по душе.

У нее снова закружилась голова.

Он слегка отстранился, чтобы посмотреть на нее, и ей захотелось спрятаться от этого пристального взгляда.

– Что ты сделал? – тихо спросила она. – Я едва держусь на ногах.

– Вот и хорошо, – прошептал он. – Я тебя поддержу.

– Поцелуешь меня? – взмолилась она.

Ей казалось, что она может целовать его вечно и что ей, наверное, будет этого достаточно – его восхитительных губ. «Но будет ли этого достаточно ему?» – подумала она. Отблеск темного наслаждения, мелькавший в его глазах, позволял предположить это. Но когда она случайно коснулась его бедром, то почувствовала, что он возбужден.

– Ты знаешь, что ты со мной делаешь, – сказал он.

И она знала не только то, что она делает с ним, но и совершенно точно знала, что хочет, чтобы сделали с ней. И кто. Ему больше ничего не нужно было ни говорить, ни делать. Он соблазнил ее одним прикосновением своей восставшей плоти. Секунду назад для всепоглощающего удовольствия ей было достаточно его поцелуя. Теперь же ничто не удовлетворило бы ее, кроме занятия с ним любовью. Ей просто нужно было ощутить его внутри себя. Это было так же необходимо, как дышать.

Его ладонь скользнула за вырез ее ночной рубашки.

– Я хочу заняться с тобой любовью под дождем, – сказал он, холодя ей кожу пальцами. – А потом хочу слизнуть каждую каплю дождя с твоего тела.

Она покраснела от удовольствия, и ее вдруг охватил по-настоящему сумасшедший порыв. Неуверенно отступив от него на несколько шагов, она начала медленно поднимать подол ночной рубашки, потихоньку открывая ему свое тело. Ее влажные бедра блестели, и к тому моменту, когда она подняла тонкую белую ткань до золотистых волос, венчавших ее лобок, она почувствовала себя довольно смело.

Он долго смотрел на нее, словно снимал на пленку. Огонь желания в его глазах запылал по-настоящему жарко, и Ли только сейчас начала понимать, какой костер она разожгла. Не собираясь уступать, она стала помахивать подолом рубашки, позволяя на краткие мгновения увидеть еще немного.

Он поднял голову, наклонил, потом под другим углом.

– Это не сеанс фотосъемки, – заметила она.

– Еще какой! – не согласился он. – Ты попала в поле моего зрения. И я мысленно тебя фотографирую.

– Камерой?

Он улыбнулся:

– Снимок за снимком, пока не кончится…

– … пленка?

Он опустил ладонь на ширинку джинсов, застегивающуюся на пуговицы.

– Все, Ли. Я хочу отдать тебе все.

– Подожди, – сказала она. – Что ты делаешь?

Но он уже шел к ней, и исходившая от него сексуальная угроза сообщила ей, что она в беде. Ли опустила рубашку и попятилась, двигаясь быстро, чтобы он не смог сократить расстояние между ними. Она добралась до дома, благополучно избежав его, пока не наскочила на боковую стенку крыльца, не имея возможности двигаться дальше.

К этому времени он уже расстегнул верхние пуговицы.

– Что ты делаешь? – повторила она.

– Превращаюсь в камень, Ли. Для этого много не нужно… только ты.

У нее безумно засосало под ложечкой. «Только я?» – подумала она. Он ее хотел, только ее? И хотя она умирала от желания узнать ответ на этот вопрос, спросить не смогла. Она была слишком возбуждена, и сейчас ей было все равно, кого именно хотел он. Она хотела его.

Он прижал ее к стене, упершись в нее одной рукой. В эту минуту он нисколько не был похож на чародея, в нем не чувствовалось ничего сверхъестественного. Даже когда его пальто взметнулось вокруг него, как зловещее черное облако, не возникло никаких сомнений в качестве его игрек-хромосом Он был стопроцентным сексуально возбужденным мужчиной.

Она прекрасно сознавала, что другая его рука занята чем-то сомнительным в непосредственной близости к нижней части его тела, но она не могла заставить себя посмотреть туда. Она надеялась, что он не стимулирует себя или что-то в этом роде.

Она упадет в обморок. Застыв на месте и сжавшись под его телом, она недоумевала, куда подевалась ее смелость.

– Мне кажется, тебе стоит посмотреть на то, что ты сделала, Ли. Может, ты захочешь взять эту картинку в свой тест. – Ирония сделала его голос резким. – Придумайте историю по этой картинке. Расскажите мне, что делает этот красивый мужчина, как он до этого дошел и что, черт возьми, он сделает дальше.

Не отпуская ее взгляда, он нарочито медленно освободился от джинсов. На этот раз никаких сомнений в том, что он делает, не осталось.

Любопытство – возможно, самое низменное из людских побуждений – заставило Ли украдкой бросить взгляд вниз. Она лишь чуть опустила глаза, но и этого оказалось более чем достаточно. Как и его самого. Она увидела силу и мощь, грозную энергию и увеличивающийся в размерах орган.

С тихим стоном Ли как могла далеко запрокинула голову назад. Смотреть на эрекцию Ника Монтеры было все равно что смотреть на солнце. Еще секунда, и она ослепла бы. Может, было виновато ее прошлое – шок тринадцатилетней девочки, преждевременно столкнувшейся с мужской сексуальностью, – но она никогда не чувствовала себя комфортно при виде возбужденного мужчины. Завороженной – да. Но не спокойной. Нисколько.

– Тебе не обязательно смотреть… – Он обольщал ее мучительно мягкими интонациями, словами, которые, казалось, застревали у него в горле, душили его. – Можешь просто потрогать. Это все для тебя, Ли. Только для тебя.

Надо, чтобы ее снова укусила змея. Только так она сможет через это пройти. Ей надо снова испытать это чувство одурманенности, сумасшествия и смелости. Она закрыла глаза и почувствовала, как его пальцы погладили ее по щеке, подушечка большого пальца, приглашая, тихонько раздвинула ее губы. И если ее разум сопротивлялся чувственному вступлению, то тело ответило моментальной вспышкой. Ее губы с готовностью разомкнулись, она стала покусывать и сосать его все дальше проникающий палец. Он был сладкой конфетой, дразнящей и соблазняющей ее. Когда он отнял эту конфету, она была словно опоена наркотиком.

Веки ее затрепетали, поднялись.

Хватит, девочка, сказало выражение его лица. Поиграли и хватит.

Ответ Ли был безрассуден. Она опустила руку и кончиками пальцев прикоснулась к воплощению его мужественности, вздымавшейся в паху.

– Какой большой! – выдохнула она, проводя пальцами по всей его длине.

Она взяла его в ладонь и слегка сжала. Улыбка Ника сменилась гримасой боли.

– Боже, я готов тебя растерзать! Разорвать на кусочки и съесть живьем, и мне все будет мало.

Не успела Ли отпустить Ника, как он подхватил ее и, подняв, прижал к стене. Он держал ее, как детскую игрушку, и пристально смотрел на нее, пока она не испугалась, что растает от жара его тела. Она почувствовала движение воздуха, выходившего из его ноздрей, когда он стал наклоняться к ней, а потом остановился.

Он слишком долго заставляет ее ждать! Она произнесла его имя, ее груди напряглись, нацелившись на него.

Она почувствовала, как он задрожал, сдерживаясь и сдерживая ее. С губ Ли сорвалось еще одно слово, наполненное такой страстью и бесстыдством, что Ник потерял над собой контроль.

Все сдерживающие барьеры рухнули, и он закрыл ей рот внезапным голодным поцелуем, наказывая, пожирая ее. Ли никогда не подвергалась нападению такой страсти. Он выплескивал гнев и неконтролируемые желания. Он хотел, чтобы она умерла и исчезла из его жизни. Он хотел, чтобы она оказалась в его постели этой ночью, каждую ночь, его женщина, его! Она вскрикивала под этим натиском, но не от боли, страха или холода. Ничего этого она не чувствовала. Его пальто укрывало их обоих, а ее нервы уже давно огородили ее от любых потрясений. Ее крики шли из глубины души, которая всегда инстинктивно узнает свою половину. Она вскрикивала, испытывая голую природную потребность.

К тому моменту, когда Ник поставил ее на ноги, он тяжело дышал и дрожал так же сильно, как и она.

– Теперь сюда, – сказал он, опуская руку и дотрагиваясь до средоточия ее женственности сквозь влажную тонкую ткань. – Я пришел ради этого. Ради этого я существую.

– Тогда возьми это… – скорее всхлипнула, чем сказала она. – Побыстрее.

Он высоко поднял ее ногу, рубашка Ли задралась до бедра, открыв его взору все. Он накрыл ладонью мягкие золотистые завитки, а затем погрузил внутрь ее два пальца, проникая глубоко, медленно, пока она не закричала, прося закончить это, довести ее до экстаза.

По-видимому, она нравилась ему такой, нуждающейся в нем, умоляющей о большем. По-видимому, он знал, что и ей это нравится, потому что не обратил внимания на ее просьбы остановиться. Сунув пальцы еще глубже, он стал ласкать ее, гладя большим пальцем ее розовую набухшую плоть, напрягшийся чувствительный бутон, пока она не начала извиваться и стонать, как наркоман, истязаемый безумием, готовым поглотить его разум и тело. Она возбудилась до крайности, когда он наконец вытащил блестевшие от ее соков пальцы.

– Сейчас? – Он взялся за свою плоть.

– Да! – выдохнула она.

Она хотела, чтобы он пронзил ее быстро и глубоко, сразу. Но она все еще была тугой после его пальцев, а ее тело не позволяло такого чувственного насилия, независимо от того, насколько отчаянно она в этом нуждалась. Он мог только ослабить напряжение ее мышц легкими толчками, заставляя ее понемногу принимать его в себя. Когда он вошел в Ли, она застонала. Когда он оказался там, где она хотела, глубоко погруженным в нее, она снова была на грани оргазма. Но он сделал всего несколько дивных движений, а потом вообще перестал двигаться и начал покидать ее.

Ее тело отреагировало очень болезненно, она судорожно вцепилась ему в плечи.

– Что ты делаешь?

– Хочу отвести тебя в дом.

– В дом? Зачем?

Он погладил ее по волосам и, прикоснувшись к ее губам поцелуем, улыбнулся ей сквозь боль своей собственной неудовлетворенности.

– Потому что ты шумная распутница, Ли, – моя сладкая, гордая Ли, – а в городской тюрьме нам не позволят закончить наши занятия любовью.

Теперь она уже открыто плакала, сама не зная почему. Сладкая и гордая? Шумная распутница? И это все она? Кто эта женщина, которую он довел до полубезумия? Кто такая Ли Рапаппорт? Она утирала обильные слезы, пока он заворачивал ее в свое пальто и вел в дом.

Но едва за ними закрылась дверь, пальто упало на пол, и она изогнулась в его руках.

– Закончи, – взмолилась она. – Закончи со мной, черт тебя возьми!

– Еще и нетерпеливая распутница, да?

Он подвел Ли к кофейному столику перед диваном, отпустив ее только для того, чтобы освободить его. Серебряный поднос и графины он снял и поставил на пол, но все остальное – журналы и какие-то мелочи – одним движением смахнул.

– Я схожу с ума из-за тебя. – Он посадил ее на отполированную до зеркального блеска поверхность стола. – Схожу с ума! Ты ведь знаешь об этом?

Рубашка Ли завернулась на влажных коленях, и он провел ладонями по ткани и по блестящим бедрам, прежде чем раздвинуть их. Его кожа казалась такой же темной на фоне ее кожи, как стволы платанов в лунном свете. В ее мозгу вспышкой высветился образ мужчины без лица, в черной одежде, стоящего перед ней на коленях и вводящего пальцы в ее тело, открывая ее для его прикосновений.

Ее окутал мускусный запах мужского тела и влажной одежды. Она хотела закрыть глаза, когда он наклонил голову к золоту у нее между ног, но контраст цвета их кожи вновь поразил ее. Его кожа была цвета бренди. Но когда он прикоснулся к Ли языком, когда провел им по поверхности средоточия ее желания, она забыла обо всех контрастах и вскрикнула:

– Нет, прошу тебя!.. – Она запустила пальцы в его волосы и попыталась отвести его голову. – Ты обещал!

Он поймал ее за запястья, крепко сжал их. Пронзительно-голубые глаза обжигали.

– Я ничего тебе не обещал…

– Обещал!

– Ничего не обещал. – Голос его сделался резким. – Но я дам все, что тебе нужно, Ли, все, что тебе нужно, и больше. А ты в ответ дашь мне одну вещь… всего одну.

Внезапно она поняла, и ее охватил ужас.

– Нет, – прошептала она. – Нет!

Его руки сжимали ее как стальными наручниками. Он так крепко держал ее за запястья, что она не могла даже двинуть руками, а когда она попыталась свести ноги, он раздвинул их плечами. Не обращая внимания на ее лихорадочные мольбы, он снова углубился в ее тайны, и она закричала от примитивного, первобытного наслаждения. Это действительно было безумие. Пытка! Он навязывал ей наслаждение. Если такова была его месть – довести обезумевшего врача до сумасшедшего дома, – она ему удавалась! Его язык ласкал и гладил, как не смогли бы никакие пальцы. Ли только что не воспаряла в небеса. Ее тело напрягалось под нежными прикосновениями его губ, под сладкими, тягучими поцелуями. Обрушившаяся на нее мягкая, чувственная боль заставляла каменеть мышцы бедер и лишала сил. Она чувствовала, как внутри ее поднимается новый дикий крик, чувствовала, как нарастает волна наслаждения, но она так и не вырвалась наружу. Ли, дрожа всем телом, резко дернулась вперед, движимая смиренной покорностью, подчиняясь его власти над ней – желая дать ему то, что он хочет.

– Все, что угодно! – прорыдала она. – Я дам тебе все, что угодно…

Он так глубоко проник в нее языком, что она только взметнулась над столом в немом изумлении. Резкий укус заставил ее задохнуться. Он снова заклеймил ее. Даже там…

Через несколько секунд он довел ее до оргазма, взрыв которого был настолько прекрасен, что она отключилась от этого мира. Сладкая, гордая Ли Раппапорт, которая уже не сознавала, кто она и где находится, разлетелась на куски и снова соединилась в одно целое, как по волшебству. Где-то высоко небесный фокусник взмахивал рукой и щедро раскланивался перед космосом. Она не представляла, что существует такой накал чувств. В ее жизни такого никогда не было. Никогда. Только одно было не так, только одного не хватало. Его.

Ее тело снова задрожало, его снова свело судорогой желания.

– Ник…

Она потянулась к нему, он приподнял ее, и они соединились. Внезапно он оказался в ее объятиях, в ней, двигаясь внутри ее, проникая так глубоко и даря ей такое наслаждением, что она снова подошла к границе экстаза. Она обнимала его, и он был здесь – часть ее тела, голос ее разума, резкий крик ее сердца. Он был здесь, обнимал ее, любил ее, благоговейно шептал ее имя, вызывая у нее слезы. Он дал ей все, что обещал, все и больше. Он воплотил ее фантазии в реальность, а все, чего он хотел взамен, все, чего он хотел в своей жизни… была она.

Ли задрожала в его руках.

Где-то в глубине души она реагировала на него как на свою половину. Их союз был ее судьбой, вот только с кем она соединилась – с человеком или волшебником, темным охотником за душами? Но кем бы ни был Ник Монтера, он имел на нее все права, потому что она несла на себе знаки его нежности – внутри и снаружи.