— Означает ли это, что он совершит теперь Зу'кара?

— Зу'кара?

— Как вы это называете?! — громким голосом, начиная раздражаться, от того что люди не знают таких простых вещей, прорычал Вак'га. — А, ритуальное самоубийство во избежание позора перед своим храи, то есть перед своей семьей.

— Мы так давно уже не поступаем, — ответил Бэнбридж. — И кроме того, авианосец, который был атакован, также начал атаку после объявления перемирия. Толвин мог бы быть оправдан, как действовавший в целях самообороны. И это не считая того, посол, что мы зарегистрировали более сотни подобных инцидентов в течение первого дня перемирия, и еще столько же произошло после. Не так то легко прекратить войну, шедшую тридцать лет.

— И что же? — оскалился Вак'га. — Вы просто так отпускаете его? Погрозили ему пальцем, и он уходит без последующего наказания? У нас за подобное преступление, его даже не удостоили бы чести совершить Зу'кара. Ему бы просто перерезали горло и подвесили за ноги как животное, добытое на охоте.

Бэнбридж посмотрел на посла.

— Не сомневаюсь, что у вас так и происходит, — сказал он, с явным сарказмом, проскользнувшим в ответе. — Что же касается Толвина, то изгнание со службы и потеря звания, для него самое страшное наказание, которое только можно вообразить. В конце концов, Флот оставался единственной его семьей, и последние двадцать лет это было смыслом жизни.

Бэнбридж знал, что посол скорее всего в курсе, что жена и дети Толвина были убиты во время атаки килрафи; это было любимой темой последних выпусков новостей и многие журналисты умело обыгрывали этот факт его биографии.

— Я тоже потерял свою семью, — прорычал Вак'га, — или, вы не знали этого?

Бэнбридж кивнул, но ничего не сказал.

Посол развернулся, собираясь уходить.

— И еще одно, перед тем как вы уйдете.

— Да?

— Проблема обмена военнопленными. В день подписания мирного договора была достигнута договоренность о том, что в течение двадцати четырех стандартных дней, обеими сторонами будут предоставлены полные списки всех военнопленных. Мы полностью выполнили свои обязательства, а вы, даже и не подумали об этом!

— Это не существенно, — ответил посол. — Любой, кто позволил захватить себя, считается умершим в наших глазах, он — са'гук — тот, кто уже мертв для своего храи. Не понимаю, почему вас это так сильно беспокоит.

— Потому, черт побери, — взорвался Бэнбридж, — что мы выполняем каждый пункт нашего соглашения! Вы же, уже целый месяц морочите нам голову. Я требую, что бы вы немедленно предоставили нам полные списки всех военнопленных!

— Что? Вы требуете?! Мы требовали голову Толвина, а вы его слегка поругав, отсылаете домой. Мы требовали усмирения этих налетчиков, базирующихся на ваших пограничных мирах, и извинений от Фирекки за их воинственные заявления. И что же?!! Так что я не намерен выслушивать от вас какие-либо упреки, тем более по таким мелочам.

Он круто развернулся и вышел из комнаты.

«На войне все было куда как проще», — мрачно подумал Бэнбридж, провожая посла взглядом.

Ясон оторвался от стакана и весело махнул рукой, когда увидел Хантера входящего в бар «Дыхание космоса».

«Дыхание космоса» был одним из самых популярных мест на лунной базе, где можно было в хорошей компании промочить горло. Здесь существовала старая традиция: любой, кто «глотнул» вакуума, то есть тот, у кого произошла разгерметизация корабля, или пилот, которому пришлось катапультироваться в космосе, автоматически становился почетным посетителем бара «Дыхание космоса» и получал свою персональную кружку с выбитым на ней своим именем. Одна стена бара была полностью отведена для них. На полках у задней стены выстроились сотни таких кружек. Когда в бар заходил такой человек, то он всегда мог взять с полки свою именную кружку, и первая кружка пива для них всегда была бесплатной.

Галлахер — владелец бара, пользовался заслуженным уважением у посетителей за свою честность и сердечное отношение к посетителям. Он сам прослужил на флоте более тридцати лет, перед тем как ушел в отставку и открыл свое дело. Он часто непрочь был выручить и дать взаймы двадцатку или просто налить бесплатно еще стакан.

— Как дела? — спросил Ян, забирая с полки свою кружку и возвращаясь, чтобы устроиться рядом с Ясоном и Этьеном.

Тут же подошел бармен и забрал кружку. Минутой спустя, он вернулся с кружкой, полной благородного напитка.

Вздохнув, Ясон покачал головой. Работу сейчас было найти труднее, чем фирреканскую «Огненную воду». Было два места на транспорте класса «Виктория», безнадежно устаревшем, такие строили в больших количествах только в первые годы войны. Им был нужен второй пилот и бортинженер. Когда Ясон дошел до офиса, он уже знал, что работа ему не светит. Там уже толпилось более сотни человек, в том числе и несколько его старых знакомых, которых он не видел со времен службы на «Геттисберге». Увидеться с ними было, конечно, прекрасно, но работы он не получил, вакансии были заняты бывшим капитаном корвета и его первым офицером, которые согласились отработать этот рейс за плату в два раза меньше той, что была назначена первоначально. Если бы не платили пособия, и не позволяли бесплатно жить в старых бараках и тренировочных центрах, то многие уволенные со службы скорее всего умерли бы от голода.

— А ты как?

— Та же самая песня, — улыбнувшись, ответил Ян, устраиваясь у стойки рядом с друзьями.

— Я всегда знал, что все так и кончится, — вздохнул Думсдэй.

Ясон толкнул его в бок.

— Послушай, четыре года ты твердил мне, что все пули на войне отливаются именно для тебя. Ты имеешь восемь нашивок за кампании, медаль Почета, две Серебряных Звезды, орден «За победу при Веге», полдюжины раз тебя сбивали, а сколько ты сам сбил?

— Сбился со счета после шестидесяти.

— И ни одной царапины, — продолжил Ясон. — Да плюс к тому, вчера вечером ты начисто обчистил нас в покер. Да ты самый удачливый пилот во всем флоте! Откуда такая депрессия?!

Этьен вздохнул, и пробормотав что-то на своем родном языке — маори, отошел за очередной кружкой пива для Яна и для себя.

— И вот весь нелегко доставшийся мне выигрыш, ушел вам на выпивку, — подвел итог вернувшийся Думсдэй.

— Ладно, ладно, в конце концов, ты совершил доброе дело. А вообще мы здесь собрались чтобы расслабиться и выпить, — добродушно ответил Ясон.

— Да, здорово! Братья! Деньги на пиво для каждого, от благодарной Конфедерации, — выкрикнул кто-то с другого конца зала.

Хор дружного смеха разнесся по залу, а затем мгновенно стих, когда сначала один, и затем и все остальные посетители «Дыхания космоса» с интересом и тревогой уставились на дверь.

Крепкого вида килрафи заполнил собой дверной проем. Он выглядел немного потерянным и смущенным, несмотря на свои внушительные габариты.

— Сир!

— О, господи, это же Кирха, — воскликнул Ян, вставая на ноги и подходя к килрафи, вошедшему в бар. Кирха начал преклонять колено, но Хантер схватил его за плечи.

— Не здесь, — прошипел он. — И кроме того, вспомни, я же освободил тебя от клятвы верности.

— От этой клятвы невозможно освободить, сир, — ответил ему Кирха.

— Но, черт возьми, что ты здесь делаешь? С тех пор, как я видел тебя в последний раз, прошло уже года два. Я думал, что тебя уже давно обменяли или что-то вроде того. Почему ты не вернулся домой?

— Я был в первой партии военнопленных, которых выпустили на прошлой неделе. Это было печальное зрелище, мой господин. Многие не знали, куда идти, и что делать, не знали, вспомнит ли о них их собственный храи. Я услышал, что могу найти вас здесь, и подумал, что вы можете знать, что мне делать.

Ян криво ухмыльнулся.

— Однажды ты здорово спас мою задницу дружище, и должен сказать, я очень рад тебя снова увидеть. Заходи, давай выпьем.

Кирха вошел в внутрь и покосился на стулья, которые были явно маловаты для него, поэтому он просто прислонился к стойке, горой возвышаясь над сидевшими рядом.

— Эту породу здесь не обслуживают, — проворчал бармен.

— Слушай, приятель, война кончилась, слыхал про такое? — напомнил ему Думсдэй.

— Меня это не волнует. Здесь этих не обслуживают.

— Слушай дружище, сколько ты работаешь в этом баре?

— Неделю.

— Если Галлахер — хозяин этой дыры, услышит, что ты говорил подобное в его заведении, то в момент вылетишь отсюда. Этот килрафи наш друг, и где бы мы ни были, он всегда будет пить с нами.

— Меня это не волнует. Я не обслуживаю таких.

Кирха затравленно огляделся вокруг.

— Если мое присутствие вызывает проблемы, сир, я могу уйти.

— Эй, Хантер, кто это твой приятель? — выкрикнул с другого конца бара пилот со знаками отличия командира эскадрильи.

— Эй, орлы, вы что, не слыхали как я и Паладин спасли фирекканскую принцессу? — громко, на весь бар прокричал Ян.

Большинство сидящих в этом тускло освещенном баре закивало головами, заулыбалось и застонало. Способность Яна рассказывать истории о своем героизме была всем хорошо известна.

После пяти минут рассказа, и новых красочных подробностей, которые Хантер имел обыкновение придумывать прямо на ходу, он наконец подошел к концу.

— Ну так вот, этот волосатик тогда спас мою, да и не только мою, задницу. Если бы не он, то меня вместе с Паладином и принцессой, эти кошки здорово бы поджарили.

Напряжение в баре ослабло, большинство вернулось к своим делам, некоторые с интересом продолжали рассматривать редкого гостя. Пара приятелей Хантера даже решили подойти и пожать руку героическому спасителю Хантера. Кирха нервно завертел головой. Этот человеческий ритуал до сих пор смущал его.

Ян развернулся обратно к бармену.

— Дружище, налей же наконец моему другу выпить!

Бармен нервно оглянулся вокруг и что-то пробормотал себе под нос.

— Что ты там сказал про нашего мохнатого друга? — рявкнул грозного вида пилот, сидевший у края стойки.

Бармен взглянул на Кирху.

— Что будете пить? — запинаясь, спросил он

— Скотч, чистый. Тройной, пожалуйста.

Зал взорвался аплодисментами и дружным смехом, напряженность совсем ушла, и даже бармен выдавил слабую улыбку, наливая стакан. Ян протянул ему купюру.

— Прошу прощения за ошибку, капитан. Оставьте, это за счет заведения, — ответил бармен и отвернулся.

Кирха поднял стакан и поклонился Яну.

— За мир между храи! — провозгласил тост Хантер, Поднимая свою кружку. Кирха одним глотком осушил свой стакан и удовлетворенно сверкнул клыками. Бармен восхищенно покачал головой.

— Надеюсь, с вами все будет в порядке.

— Долго же я мечтал о такой выпивке, — вздохнул Кирха.

Ян заказал еще один стакан.

— Так что ты думаешь обо всем этом? — спросил Хантер.

— Вы подразумеваете мирное соглашение? — спросил Кирха.

— Да.

— Это, как вы люди говорите, это напоминает мне дурно пахнущую тушу старого быка.

Зал снова взорвался хохотом, даже бармен еле заметно улыбнулся.

— Почему?

— Я знаю этого барона Джукагу из храи Кай'ра. Их род самый древний, их кровь самая благородная, благороднее даже чем у Императора. Их ненависть к Императорскому роду всем хорошо известна.

— Как это? — спросил бармен, обращая заинтересованный взгляд в сторону килрафи.

— Еще до того, как мы вышли в космос, в Седьмой Династической Войне, клан Киранка нанес поражение клану Кай'ра и получил господство над Килрой. Они были вынуждены поклясться в верности. Если бы не прибытие этих глупых утара, то это противостояние привело бы к Восьмой Династической войне.

— Кого-кого? — переспросил Бармен, прислоняясь к стойке и наливая Кирхе очередной стакан.

Кирха благодарно поклонился, снова беря стакан.

— Утара пришли на Килру, предлагая дружбу и мир. Они научили нас делать космические корабли, и открыли тайну гиперпрыжков.

Кирха покачал головой.

— Как только мы вышли в космос, мы полностью уничтожили их. Перебили всех до единого! Они были слабыми и глупыми!

Кирха громко засмеялся, словно сказал что-то очень смешное. Зал затих.

— Ну, спасибо. Порадовал, — пробормотал Ян.

— Для нас, что это очень смешно, — сказал Кирха, оглядывая зал, и все еще усмехаясь. Поняв наконец, что тем, кто его слушает, совсем не смешно, он удивленно пожал плечами.

— Похоже, вы не понимаете юмора.

— Возможно кое-что потерялось при переводе, дружище, — успокоил его Хантер.

Кирха кивнул, глядя в зал.

— Да, я вижу теперь, насколько же мы различаемся, — наконец сказал он. — Для нас, то что они сделали, было настолько глупо, что без смеха мы не можем о них рассказывать. А я вижу, для вас это не совсем так.

— Ну да, что-то вроде этого, — раздался голос из дальнего угла бара.

— Вот почему я, и все военнопленные долго смеялись, когда услышали, что вы согласились на то, что у вас называется перемирием. Вы показали свою слабость. Теперь вы потеряли свое лицо в наших глазах, потеряли то уважение, которое вы заслужили своим отважным сопротивлением Империи. У нас есть старая поговорка: «Сталь на железе не проверишь». Хотя мы вас ненавидели и желали уничтожить, тем не менее, начав войну, мы поняли, что наша храбрость ничуть не меньше вашей. Воевать с вами было почетно. И слава, достигнутая в бою с вами — настоящая слава. Ваши лидеры все изменили. Когда мы придем снова, уже не будет никакого уважения к вам, мы будем нещадно убивать вас. Резня будет большая, хорошая и кровавая.

Зал зашевелился.

— И ты тоже, приятель, будешь вместе с ними? — поинтересовался бармен.

— У меня нет храи, нет родины, — сказал в ответ Кирха. — Я присягнул на верность Хантеру и теперь никогда не смогу вернуться.

Он выглядел почти жалко, и несколько человек в зале даже дружелюбно улыбнулись ему.

— Ты говорил о Джукаге, — попытался вернулся к началу разговора Ясон, которого тоже заинтересовал разговор.

— Ах да, Джукага. После освобождения от оков нашей планеты мы перенаправили всю нашу агрессию на расы, о существовании которых мы ранее и подозревать не могли. Наши собственные гражданские войны ушли в прошлое, поскольку мы наконец нашли других врагов, на которых можно было проверить наши клинки. Но клан Кай'ра никогда не мог смириться с тем, что не они сидят на Имперском троне, считая такое положение случайностью, следствием одного сражения, проигранного много веков назад. Джукага почти открыто выражал это, особенно когда мы стали проигрывать войну с вами. Похоже, ваши лидеры не придали этому значения.

— Чему не придали? — наседал Ясон.

— То, что Джукага сделал первый шаг к миру, сильно удивило меня. Он не принадлежит клану Императора. Это означает, что он получил достаточно полномочий, то есть Император позволил ему вести переговоры от своего имени. В результате создалось весьма неустойчивое положение. Император согласился на этот мир, видимо потому что на него оказали давление, ваш флот, или кланы, а скорее всего то и другое. В то же время, если война не начнется вновь, то его и его внука — наследного принца, рано или поздно свергнут, и Джукага поднимется, чтобы захватить трон, которого его храи жаждал столь долго. Джукаге хорошо известно, что если он захватит трон, но война не будет продолжена, то он разделит участь старого Императора.

— Слушай, кто-нибудь из разведки говорил с вами на эту тему? — спросил Ясон.

— О, много раз. Они были весьма хороши, некоторые могли даже говорить на килра, это невиданная и странная вещь — человек, говорящий на нашем языке. Нас это сильно развеселило нас, что мы рассказали им, все что думали.

— Но эти сообщения были проигнорированы, — холодно закончил за него Ян.

— Здесь явно идет какая-то игра, — сказал Кирха, — и вы люди, как это по-вашему — паки, нет пешки в борьбе Джукаги за власть. Я думаю, он хочет каким-то образом использовать мир, чтобы опорочить Императора, устранить его, а затем самому успешно закончить войну.

— Ты говоришь так, словно сильно не любишь Джукагу.

Кирха вскинулся и зарычал, ощетинившись.

— Он и его храи думают, что моя шерсть недостаточно красна, а моя кровь недостойна их крови! Мой храи происходит от клана Раджитагхи, — когда он произносил имя своего клана, он сверкнул зубами, распрямился во весь рост, и распушив свою гриву чуть ли не вдвое увеличился размерах, так что толпа образовавшаяся вокруг него отшатнулась на шаг, глядя на него расширившимися глазами.

— Кай'ра, — прорычал он, — Если они думают, что смогут занять трон и посадить на него Барона, то они должны одержать великую победу. Клянусь кровью моего клана, обещаю вам, война начнется снова. И если ваши лидеры не видят этого, то они просто глупцы!

— Толвин сказал то же самое, — ударив кулаком по стойке бара, сказал Ясон. Он слышал, как многие что-то сердито говорили, соглашаясь с ним.

— Толвин? Этот предатель? — раздался голос из дальнего угла зала. — Да этого ублюдка надо было расстрелять!

В зале воцарилась тишина, все повернулись, чтобы посмотреть на говорившего, тот сидел за слабо освещенным столом, окруженный полудюжиной своих друзей, которые нервно начали оглядываться по сторонам. Ясон сразу заметил, что они были «посторонними». Это было даже забавно. Он так много провел времени среди людей в погонах, что обычные люди воспринимались теперь как нечто сверхъестественное, ибо, почти все кто часто посещал этот бар, были либо служащими флота, либо уволенными в запас. Ветеранов легко можно было распознать по старой военной форме без погон, ордену Золотой Звезды, крылатым значкам космофлота, или по потертому значку десантника на воротнике. Было что-то еще, необъяснимое, но легко выдававшее ветерана — наверное, глаза, смотрящие куда-то вдаль, видавшие самые дальние уголки космоса, горячие сражения, и очень часто видевшие смерть друзей. Те шестеро в углу явно были не из их числа.

Тишина в зале стала напряженной. Ясон решил нарушить молчание.

— Конфедерация гарантирует свободу слова, продолжайте, договаривайте, раз начали, — сказал он.

Низенький толстый человечек встал и подошел к стойке бара, сопровождаемый своими товарищами.

— Меня зовут доктор Торн, — сказал он, — а вот ваше имя я пока не заполучил.

— Я не раздаю имена, но если вы настаиваете, моя фамилия Бондаревский.

— О, правда? — выдохнула одна из женщин позади Торна. — Я видела голофильм о вас. О, девушка, которую вы любили, была так красива!

— Актриса на нее совсем не похожа, — холодно ответил Ясон.

— Но тем не менее это было так печально, — она подошла к Ясону и коснулась его плеча, а затем взволнованно оглянулась назад, на своих друзей.

Другая женщина в группе смотрела на взволнованную девушку и покачала головой.

— Говорите, Лиза, только отступите немного, хорошо?

— Но он очень известный человек, Элен.

— Не думаю, что он действительно хочет привлечь чье-то внимание, — ответила Элен, глядя на Ясона.

— Вам что, не нравится Адмирал? — угрожающе начал Думсдэй.

Торн посмотрел на Этьена и отвернулся, игнорируя его.

— Вы знаете, во что эта война нам обходилась? — спросил он Ясона.

— Полагаю, что да, — ответил Ясон.

— Около восьми триллионов в год!

— Я думал о другой цене, — медленно ответил Ясон.

— Барон прав. Разве вы не видели его интервью во вчерашнем выпуске новостей?

— Мы как-то пропустили его, — вклинился Думсдэй. — просветите нас, пожалуйста.

— Он сказал, что эта война была просто заговором военных, направленным на то, чтобы получить власть и заработать побольше денег. Чем дольше тянулась война, тем больше власти получали ваши адмиралы, генералы, и военные поставщики.

— О, как хорошо сказал барон Джукага! — Раздался голос одного из пилотов с другой стороны бара, — Как интересно! А как насчет их флота? Они прямо-таки невинные овечки!

— Ну почему, он признался, что и их военные часто поступали подобным образом.

— Этот выпуск показывался в Империи? — спросил Кирха.

Торн оглянулся на представителя килрафи.

— Я не знаю, думаю, что да. Он сказал, что комитетом дружбы между килрафи и людьми скоро будет выпущен всеобъемлющий доклад об этом.

— Что? — в унисон спросили сразу несколько голосов.

— А по моему, это просто замечательная идея, — заявила девушка, подходя к дальней стенке с серебряными кружками. — Доктор Торн — член комитета, он даже встречался с Бароном.

— Барон организует комитет дружбы, который сможет обеспечить мирное сосуществование между нашими народами, — сказал Торн. — Я думаю, что он действительно хорошо чувствует нашу культуру, терпимо относится к многообразию цивилизаций во вселенной и правам любой расы на мирную жизнь. Я пригласил его в свой институт на Земле, чтобы он прочел нам лекцию о своем понимании нашей литературы и видении дальнейших мирных отношений.

— Не могу дождаться ее. Просто мечтаю побывать на этой лекции! — сказал Думсдэй, с плохо скрываемым сарказмом.

— Я думаю, что у вас чересчур узкое мышление, что бы понять это, — заявил Торн, смотря на Думсдэя и качая головой.

— Узкое мышление? Я провел на линии фронта более пятнадцати лет, участвовал в черт знает скольких боях, а вы говорите узкое мышление? — взорвался Этьен.

— Это вечная проблема с военными вроде вас, — снисходительно ответил Торн. — Вы не можете шире взглянуть на проблему. Эта война была гораздо сложнее чем «убей, или будешь убит». Вы, военные, никогда не пытались увидеть картину в целом, это было проблемой в течение всей истории человечества. Я доктор социологии, я долго изучал эту войну и давно уже разгадал этот большой заговор группы военных, направленный на то, чтобы война длилась как можно дольше!

— Знаете, а мне нравятся эти кружки, — заявила женщина, говорившая с Ясоном.

Подойдя к стене она взяла одну в руки. Бар мгновенно стих. — Особенно вот такие, с золотой ручкой. Как бы мне заиметь такую?

— Погибнуть на задании, вот как. Галлахер золотит ручку кружки, когда узнает, что владелец навеки остался там — в космосе, — сказал Ясон. Женщина, побледнев обернулась, глядя на него округлившимися глазами.

— Простите, пожалуйста, — прошептала она. — Я не знала.

— Ничего, все нормально, — успокоил ее Ясон.

Она возвратилась к Торну.

— Дэйв, похоже, нам пора идти.

— Еще минуту, Лиза.

— Пошли, ты и без того наговорил им слишком много — схватила его за руку Лиза.

Торн резким движением вырвал свою руку. Надув губки она отошла в сторону.

— Слушай, пилот, я думаю, что я знаю немного больше о сложности проблемы, чем ты думаешь. Я — профессор, это моя работа — изучать и интерпретировать такие вопросы, — сказал Торн. — То, что у тебя погоны, не означает, что Конфедерация это ты. Друг мой, война кончилась, так что найдите нормальную работу и живите спокойно.

Несколько человек вскочили, с грохотом отбросив стулья, и Ясон поднял руку, прося их не вмешиваться.

— Слушай, приятель, — ответил он Торну, — ты слышал, что сказал Кирха? Все это — обман. Барон предлагает нам положить голову на плаху и подождать, пока он сходит за топором. Я считаю, что некоторые люди в правительстве настолько глупы, что даже помогают ему заточить лезвие и рисуют линии на наших шеях, и ты тоже собираешься помочь им?

— Вы что, утверждаете будто бы президент Родхэм и я — предатели? — сипло спросил Торн.

— Нет. Всего лишь идиоты.

— Если и есть здесь предатели, так это вы и вам подобные! — сорвался Торн. — Пришло время вам заткнуться и следовать за правительством! Те же, кто не согласен с Родхэмом — предатели!

— Я никогда не был за правительством, — ответил Ясон. — Я был впереди, своей грудью прикрывая это правительство. Возможно вы, на Земле, забыли, что война принесла ужасные страдания всем. Ах да, вы же платили налоги, выполняли свои военные обязательства, и Бог свидетель, послали достаточно своих сыновей и дочерей на смерть в этой войне.

— Вы чертовски однобоки, — ответил Торн, — на войне погиб брат моей жены и множество моих студентов. А все ради чего?!

— Ради чего? Там, на границе, на колониальных мирах, мы черт возьми, прекрасно знали ради чего. Мы смотрели врагу в лицо, прямо в глаза. Мы знали, что, если килрафи, не дай Бог, проломят эту тонкую линию обороны, то наши миры превратятся в пепел. Я видел достаточно таких миров. Похоже вы, ребятки, сидя на Земле забыли это.

— Нет, далеко не все, — воскликнула Элен. — Я хочу мира, и я хотела бы верить Барону, но я понимаю, вас капитан.

— Меня зовут Ясон.

Она улыбнулась. Ясон заметил выражение крайнего неудовольствия на лице Торна. Ему явно не нравилось что кто-то в его окружение вдруг переметнулся к «врагу».

— Тогда черт возьми, если вы так хотите войны, то почему вы пьете здесь с этим килрафи?

Ясон звонко рассмеялся.

— Вы что, так ничего и не поняли?

— Послушай док, — присоединился к Ясону еще один пилот. — Если бы я встретил этого килрафи в бою, там, на линии фронта, я бы грохнул его, не думая ни секунды. Да и он точно также поступил бы со мной.

Кирха кивнул и ухмыльнулся, показав на секунду свои огромные клыки.

— Но тогда это был мой и его долг. Я могу ненавидеть его Империю, я могу ненавидеть то, что она творит. Но по крайней мере обычные коты, служившие на флоте, пилоты и экипажи кораблей дрались честно. Этот конечно не относится к имперским ударным легионам, те совсем другой породы, но этот кил совсем другой, по крайней мере я надеюсь на это.

— Я служил на флоте, — гордо объявил Кирха.

Пилот кивнул.

— И я уважаю его. По крайней мере, он перенес то же что и я: опасность, месяцы ожидания, мгновения парализующего страха. У меня гораздо больше общего с ним, чем с кабинетными философами типа вас, думающими, что они все знают о войне. Такие как вы, профессор, просто вызывают у меня отвращение. Вы думаете, что раз вы доктор философии, так вы уже Бог всемогущий, и каждый встречный теперь должен падать ниц и называть вас доктором. Некоторые самые большие дураки, которых я когда-либо встречал на войне или в политике, часто оказывались в роли учителей. Вы забиваете умы ваших студентов разными глупостями о мире, который вы даже не понимаете, а у вас нет никакого понятия о том, что на самом деле представляет из себя Вселенная. И теперь вы еще нападаете на тех, кто защищает вас от силы, которая размазала бы вас по стенке, будь у нее такая возможность.

— Вы просто еще один ничего не понимающий надевший военную форму хам, — процедил Торн.

Пилот взорвался.

— Я провел четыре года в академии Флота и шесть лет на высших офицерских курсах. У меня образование равное степени доктора в космоинженерии и девять лет войны за плечами, — прокричал он в лицо Торну. — Что касается Кирхи, то всегда и везде я буду при встрече ставить ему выпивку. А насчет тебя, проклятый толстяк — я пойду на смерть, защищая тебя, когда война начнется снова, несмотря на то, что от одного твоего вида меня тошнит!

Торн хватал ртом воздух, неспособный что-либо ответить.

— Идемте отсюда, — заявил он наконец оглядываясь на своих друзей. — Нет смысла о чем-то спорить с такими людьми.

— Что вы имеете в виду? — остановил его Ян.

— Вы знаете, что я имею в виду.

— Нет, не знаю. Просветите меня.

— Торговцы войной, вот вы кто. Вас выкинули за ненадобностью, и вы теперь вы не знаете что же вам делать, и живете теперь как свиньи, получая свою нищенское пособие от налогоплательщиков, таких как я. Если бы я решал эти вопросы, война была бы закончена много лет назад, и средства пошедшие на нее были бы потрачены на вещи, которые действительно чего-то стоят, а не впустую, на все эти ваши высокотехнологичные военные игрушки, не пригодные ни для чего, кроме убийства!

— Я думал, что свобода дорого стоит, — снова включился в разговор Думсдэй. — Много моих друзей погибло за нее. Много моих друзей погибло за то, чтобы вы могли вломиться сюда, изображать здесь туриста и говорить здесь о мире. Что же такое с вами и вам подобными? Вы слишком быстро забываете, насколько дорого на самом деле обходится ваша свобода, а затем проклинаете людей, которые вам ее дали. Неудивительно, что я всегда в депрессии, — произнес он и отвернулся.

— Теперь я вспомнил, где я слышал ваше имя, — продолжал Торн, забыв про Думсдэя и поворачиваясь к Ясону. — Это не тот голофильм, вы — один из ставленников Толвина. Он типичный представитель тех мерзавцев, о которых я только что говорил, и он получил именно то, что он заслужил. И я действительно согласен с Бароном, — его место на виселице!

Еще до того, как он закончил свою тираду, он понял, что слишком перегнул палку. Ясон вскочил со стула, и Ян с трудом удержал его от рукоприкладства. В баре стало тихо, как в могиле.

Торн отступил на шаг.

— Пошли, уходим отсюда, — засуетился он и пошел к выходу, безуспешно пытаясь демонстрировать свою браваду. Уже в дверях он оглянулся через плечо.

— Элен?

— Давайте Торн, убирайтесь отсюда! Или вам еще этого мало?!

Торн выскочил наружу и нарочно повышая голос, опять начал поносить Толвина и его сторонников.

Ясон развернулся обратно к стойке, когда Элен подошла к нему.

— Простите, Ясон.

— Почему бы вам не уйти, — сквозь зубы процедил он, пытаясь подавить гнев в своем голосе.

— Ясон, — тихо произнесла она коснувшись его плеча.

Он просмотрел на нее и дернул плечом, стряхивая ее руку.

— Он свихнувшийся идиот, — эмоционально всплеснула руками Элен.

— Я назвал бы его по-другому, — сказал Кирха, показывая свои зубы.

— Слушайте, Ясон, всегда бывают люди похожие на него.

— Да, конечно, однако, похоже он ваш большой друг.

Она тихо рассмеялась.

— Да, как черт. Он — профессор в каком-то идиотском комитете, созданном для осмотра и передачи нескольких военных баз, здесь на Луне, под гражданские нужды. А я тут, что бы освещать это грандиозное событие.

— Репортер?

— Да, я журналист, и мой журнал хочет, чтобы я сделала очерк об этом проекте. Вот как я оказалась с ними здесь этим вечером.