Светопреставление было отлично видно даже отсюда, с расстояния тридцати тысяч кликов. Бомбардировка, подавляющая системы обороны килрафи все еще продолжалась. Хантер переключился на канал космодесантников. Вторая и третья бригады космопехоты только что начали высадку. Щелкнув тумблером, и вновь переключаясь на свой канал, Хантер включил передатчик.

— Красная эскадрилья — приготовить торпеды. Эскадрильям Синих и Зеленых — оставайтесь поблизости. Ребята! На этот раз намечается серьезная драка, будьте внимательны!

Взглянув налево, он увидел, что эскадрильи Желтых, Оранжевых, и Черных тоже присоединились к ударной группе и разворачивались в стандартное построение «дельта», в то время как Красная эскадрилья «Броадсвордов» выстраивалась для классической пространственной атаки, которую пилоты меж собой часто называли «наковальня». Смысл ее состоял в том, чтобы атаковать авианосец килрафи с трех направлений, тем самым, рассредоточивая заградительный огонь, что позволяло существенно сократить потери, а вероятность успешного исхода операции при этом существенно возрастала.

«В следующие несколько минут кому-то суждено будет умереть, но и авианосцу килрафи», — который был уже виден прямо по курсу, — «сегодня не уйти» — думал капитан Сент-Джон.

Хантер бегло взглянул на главный тактический дисплей, и проверил общую обстановку, готовый сразу же отменить атаку своей эскадрильи, случись что-то непредвиденное.

Десантная операция шла по плану, наземная оборона была успешно подавлена и десантники продвигались вперед, не встречая серьезного сопротивления. Место посадки, уже было расчищено ковровой бомбардировкой с четырех эсминцев и крейсера, которые превратили в руины площадь в тысячу квадратных километров.

После этой последней бомбардировки, остались только обожженные развалины. Остатки баз и оборонительных сооружений еще дымили после прямых попаданий аннигиляционных бомб.

Это был рейд на главную базу килрафи в этой системе. Сказать, что система имела большое стратегическое значение — значит ничего не сказать. С момента начала войны между килрафи и Земной Конфедерацией уже больше тридцати лет здесь шли беспощадные бои. За это время система не раз переходила из рук в руки. При захвате этой системы Земной Конфедерации открывалось сразу несколько точек прыжка вглубь Империи Килра. И наоборот, удерживая эту систему, килрафи свободно могли проникать в центральные миры Конфедерации. Эти ворота вели как в глубь Империи, так и далеко в тыл Конфедерации. Множество отличных кораблей и бессчетное количество жизней сгинуло в шести последних наступательных операциях, и все без каких-либо видимых результатов. И теперь, планета сама падала в руки, подобно перезрелому яблоку.

«Интересно, как там дела у остальных?» — подумал Хантер.

Атака на Монро, хоть и была важна, но по сути не была основной целью операции «Красный трезубец». План состоял в том, что бы отвлечь на себя как можно большие силы килрафи. Протяженность линии фронта между Земной Конфедерацией и Империей Килра, была более ста пятидесяти световых лет, и что бы сдержать натиск землян, Империи придется перебросить сюда немалые силы, ослабив тем самым оборону на других участках границы. Этим Конфедерация и собиралась воспользоваться.

Восемь соединений, в состав каждого из которых входил легкий авианосец, крейсер и четыре эсминца, были готовы прорвать в нескольких местах ослабевшую оборону и проникнуть в самое сердце Империи. Их заданием был глубокий рейд в тыл врага, а главными целями стало бы уничтожение конвоев, разрушение баз, космических верфей и доков.

Впервые подобная тактика была применена во время операции при Вукар Таге, и уже тогда доказала свою эффективность. Постоянные рейды по тылам килрафи обескровили их.

Можно было только надеяться, что гражданские политиканы не помешают провести операцию в полном объеме. Правда, последние слухи говорили об обратном.

— Хантер, мы засекли групповую цель, курсом на ноль тридцать два, пять, движутся в вашем направлении.

Хантер взглянул на тактический дисплей, секундой спустя, на его экране так же засветился рой красных точек.

— Хантер эскадрилье Синих. Прикрывайте нас.

— Это Одинокий Волк. Вас понял, мы займемся ими.

— Желаю тебе наконец-то получить эту двойную нашивку аса. Удачной охоты!

— Заметано, когда мне ее вручат, с меня бутылка, — рассмеялся Одинокий Волк.

— Хотел бы я, чтобы у нас также легко все вышло с авианосцем, — проворчал Ян, обращаясь к своему второму пилоту — лейтенанту Гриффин.

Хантер усмехнулся.

— Племянник адмирала, верно соскучился по настоящему бою.

— Да, этот парнишка похоже совсем потерял голову из-за этой поганой нашивки.

Хантер взглянул на Гриффин, и с улыбкой кивнул соглашаясь.

«Тарава» — авианосец Кевина Толвина, тоже присоединился к атаке, и осуществляя функции поддержки основной ударной группы, держался поблизости.

В боях на подступах к Монро, за восемь боевых вылетов, молодому Толвину так и не удалось сбить ни одного истребителя, и теперь он жадно стремился довести количество своих побед до десяти. Такое рвение делало пилота опасным, не только для себя, но зачастую и для товарищей, хотя Хантер мог понять его чувства, ведь раньше, в пору его молодости, с ним случалось и не такое.

Хантер еще раз посмотрел на тактический дисплей. Две другие эскадрильи «Броадсвордов» заняли исходные позиции, и были готовы к атаке.

По сигналу, все три группы запустили двигатели и рванулись вперед.

— Дистанция полторы тысячи кликов, снижаем скорость до ста десяти, — сообщила Гриффин, отмечая скорость и дистанцию до цели. Компьютер смог бы сделать эту работу не хуже, но машина всегда могла дать сбой в самый неподходящий момент, да и Хантеру всегда нравился приятный голос лейтенанта Гриффин.

Хантер посмотрел вперед, планета приблизилась на столько, что почти закрывала весь обзор. Он видел серебристые блики отраженного света, которые четко выделялись на фоне сине-зеленого океана, и слепили глаза.

— Цель развернулась, следует стандартному маневру альфа уклонения, — объявила Гриффин, — меняет направление на по курсу ноль ноль два, двенадцать.

— Прямо к нам, в горячие объятия, — ухмыльнулся Хантер.

Со стороны, это наверное смотрелось красиво — атака с трех точек, хорошо рассчитанная по времени. Вне зависимости от того, какие действия предпримет враг, какая-либо эскадрилья его обязательно встретит, а потом остальные две довершат дело.

Низкий сигнал зуммера зазвучал в наушниках, давая понять, что система прицеливания начала первичный захват и подстраивает частоту для преодоления защитного поля.

— Дистанция двести пятьдесят кликов, скорость сближения восемьсот пятьдесят.

— Черт! Они слишком близко, — подумал Хантер, взглянув на экран радара, заполненный роем синих и красных точек.

«Гратха» — тяжелый истребитель килрафи, получил пару прямых попаданий, и закладывая крутые виражи, вилял из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть висящий на хвосте «Рапиер», но это ему пока никак не удавалось. Он услышал как Джонси, сидя в кабине стрелка позади него, чертыхаясь и перемежая проклятиями, посылала очередь за очередью в сторону наседавших килрафи.

Хантеру всегда нравились горячие девушки, тем более горячие девушки-стрелки.

Его «Броадсворд» содрогнулся от попадания, тут же замигали красные лампочки, показывая повреждения задних стабилизаторов правого борта. Шальная очередь, выпушенная с авианосца, пронеслась рядом, только слегка задев машину Сент-Джона.

Хантер лишь чуть поморщился, видя, что автоматическая система прицеливания берет его в захват. Заломив крутой вираж, он на несколько секунд включил форсаж, чтобы сбить прицел у орудия, и снова вернулся на прежний курс.

Тон зуммера в его шлемофоне стал повышаться, говоря о том, что торпедная система наведения перешла в фазу вторичного наведения, и до пуска остаются считанные секунды.

Внезапно «Броадсворд» справа исчез в яркой вспышке. Хантер отвернулся от слепящего света, стараясь не думать о своих товарищах, которые были там. Секундой позже, радостный возглас Джонси отвлек его от печальных мыслей.

— Попала! Попала! Ну, иди сюда, сейчас я тебе еще добавлю… Ах ты… черт…

«Просто ужас какая она эмоциональная!» — помимо воли улыбнулся Хантер.

Зуммер в наушниках сделал три последних гудка и перешел в постоянный гул. В это же время стрелки прицельной сетки, которая проецировалась на стекло кабины, сошлись вместе, показывая, что тяжелая торпеда Марк IV навелась, и готова к пуску.

Хантер почувствовал слабую отдачу, когда торпеда сорвалась с креплений и устремилась к цели. Множество серебристых — отметок появилось на тактическом дисплее, показывая, что торпеды запущены и с других кораблей. Слаженность запуска была практически идеальной. Теперь, когда торпеды запущены некоторым можно было и передохнуть, но это не относилось к экипажу капитана Сент-Джона и тем, которых командование отобрало для проверки в бою новой системы вооружения.

— Пришло время, опробовать на котах наши новые игрушки, — промычал себе под нос Хантер.

Он включил реверс и потянул штурвал на себя, второй рукой переключая тумблеры активации системы лазерного наведения, которую механики кое-как сумели втиснуть в носовую часть его «Броадсворда».

— Лазерный прицел зафиксирован на торпеде, — объявила Гриффин, взглянув на дисплей системы наведения. Новая система была предназначена для того, чтобы увеличить вероятность поражения цели. Если торпеда собьется с курса, то оператор теперь мог вручную навести торпеду. Также новая система была незаменима при противоракетных маневрах уклонения, и делала почти бесполезными защитные системы глушения. Единственная проблема была в том, что пока торпеда не поразит цель, или не будет уничтожена, «Броадсворду» необходимо было находиться в зоне поражения и контролировать все стадии полета.

— Это может сработать, подумал Ян, но хотел бы я увидеть того идиота, который разработал ЭТО! Надо бы как-нибудь взять его с собой, в одну из таких миссий и посмотреть, что с ним после этого станет.

Включились защитные системы авианосца килрафи, заработали зенитные орудия, цепочки трассеров прорезали черноту космоса. Несколько торпед взорвалось. Ракеты-перехватчики вылетели из носовых, а секундой позже и из кормовых пусковых установок корабля.

Пальцы Гриффин легли на панель ручного наведения, когда она заметила, что две антиракеты направились в сторону их торпеды. Одной рукой быстро переключая режимы помех и активируя другие системы противодействия, в надежде сбить настройки у антиракет, другой рукой она умело вращала малой ручкой управления, пытаясь увести торпеду от столкновения с антиракетами.

— Ха! Они клюнули на стандартный маневр три-девять! — промурлыкала себе под нос Гриффин.

— Так… Верхняя полугорка…, и боевой разворот со склонением в тридцать градусов. Ну, давай родная. Столкновение через пять, четыре…

Внезапно она запнулась, и яростно сорвала с головы шлем.

— Проклятье! Опять они применили эти чертовы ракеты, — выругалась Гриффин.

Вот уже шесть месяцев как килрафи поставили на вооружение последнюю модификацию противоторпедных ракет, которые разделялись на полдюжины боеголовок и очень эффективно сбивали торпеды. Эти чертовы штуки оказались неприятной неожиданностью. Корабли, вооруженные ими, были практически неуязвимы для торпедных атак.

Военные вместе с учеными работали как одержимые, пытаясь придумать для них противодействие, но это было затруднительно, так как до сих пор никому не удалось заполучить хотя бы один экземпляр, потому как все ракеты снаряжались механизмом самоуничтожения, срабатывавшим если ракета не достигала цели.

Драма, разыгралась мгновенно. Еще четыре торпеды, старой неуправляемой модели, пробились сквозь ракетные защитные системы; две торпеды были сбиты зенитными орудиями, но оставшиеся две серебристых точки сошлись на отметке цели. Одна, а затем и вторая торпеды поразили цель.

Космос озарился ослепительной вспышкой, затмив на секунду солнце. Авианосец на несколько мгновений исчез в ней, затем последовала серия вторичных взрывов — взрывались топливо и боезапас, окончательно разрывая корабль на части. Обломки корабля разлетелись в разные стороны на многие сотни километров.

— О-о-о да!!! Мы его сделали! — нечеловеческим голосом проорал Хантер, по всем каналам, нарушая все правила радиопереговоров. Практически каждый вторил ему похожими возгласами.

Ян развернул свой корабль, в крутом вираже, и осторожно огибая искореженные груды металла, некогда бывшие вражеским авианосцем, пролетел над местом крушения. Проверив, что камеры все еще работают, он настроил их на максимальное разрешение. Позже, когда записи будут проанализированы, можно будет определить, нормально ли сработали системы наведения торпеды, куда пришлось попадание, а так же в момент взрыва можно было бы попробовать определить, есть ли какие-либо структурные слабости у вражеского корабля. Даже обследование обломков представляло интерес. Ян вспомнил, как несколько лет назад, один из его старых друзей — Паладин, атаковал и сумел уничтожить легкий транспорт килрафи. Позже, когда специалисты стали разбирать записи, сделанные во время боя, сквозь страшные пробоины корпуса они смогли разглядеть несколько скафандров плавающих внутри. Это конечно же вызвало справедливый вопрос у специалистов: «Каким образом эти скафандры смогли пережить столь ужасный взрыв?» Когда им удалось увеличить изображение, то все стало ясно. Скафандры были специальные, устойчивые к высоким температурам, и использовались на планетах с высокой гравитацией. В этом секторе только Горн Гефа — небольшая база килрафи в системе Зарнобиан соответствовала таким условиям. Это было единственное место, где могли понадобиться такие скафандры. Посланный туда батальон космодесантников устроил засаду и полностью уничтожил элитный полк килрафи, посланный на учения в эту систему.

Хантер пронесся мимо края изувеченного остова, и повернул свой корабль к планете, готовый предоставить дополнительную поддержку силам космодесантников.

Несколько красных отметок — истребители, прикрывавшие авианосец, гасли одна за другой, поскольку эскадрильи «Рапиеров» теперь взялись за них в полную силу.

Хантер переключился на основной канал связи, зная, что его жуткий возглас: «Мы его сделали!», был уже отмечен в его личном деле, как еще одно нарушение правил радопереговоров, тем не менее, офицеры из центра управления уже наверняка зафиксировали взрыв огромной силы, который, судя по реакции Хантера, можно было идентифицировать только как уничтожение авианосца килрафи.

Он решил что слово «сделали», он применил удачно, хотя и несколько нетривиально. Слово происходило от одного из протоязыков, времен, когда земля еще не имела единого языка, и каждый народ разговаривал на собственном. Тем не менее слово это означало окончание работы, и наврядли когда-то применялось в таком смысле. Хотя было бы лучше при случае спросить об этом Ясона, — с улыбкой подумал Хантер.

— Всем штурмовым эскадрильям. Поздравляю! Отличная работа. — Раздался жесткий, но по-отечески добрый голос. Это был контр-адмирал Джеффри Толвин.

— Всем кораблям! Вернуться на базу.

— Возвратиться, на базу?! Черт возьми, там же внизу большая драка, гибнут наши десантники! — возмутился Сент-Джон.

— Подтвердите последнее сообщение, — передал в эфир Хантер.

— Это означает что Вы — Хантер, точно так же как и все остальные, возвращаетесь на базу. Причем немедленно, — едва сдерживая раздражение прошипел адмирал.

— Так точно! Вас понял, выполняю, товарищ Контр-адмирал! — ответил Хантер.

Не имело смысла, да и попросту было опасно препираться с адмиралом.

Конечно было странно, что старик сам вышел в эфир. Эту передачу ведь могли перехватить килрафи, выяснить, кто это был, и принять определенные меры по его захвату или уничтожению. Толвин знал все это не хуже, это и беспокоило Яна.

— Что черт побери происходит, Ян?

Он просмотрел на Гриффин и в ответ только пожал плечами. Это определенно не было стандартной процедурой проведения операции. Они уничтожили единственный тяжелый корабль в секторе, теперь нужно было развивать успех, продолжать атаку. Необходимо было уничтожить последние оставшиеся корветы и полностью подавить любое наземное сопротивление, тем самым сохранив многие жизни.

— Эй, Хантер.

Это был Кевин Толвин — племянник адмирала.

— Да иди ты…, волчек-недоросток, — сорвался Хантер, еще не придя в себя после последних слов адмирала.

— Эй! Ну да ладно. Я тут только что слышал передачу с «Таравы» нашим двум эскадрильям наземной поддержки. Им также было приказано прервать атаку и возвращаться на базу.

— Да, это действительно занятно. Ты понимаешь, что происходит? Что это стукнуло в голову нашему старику?

— Будь я проклят, если что-нибудь понимаю.

— Ладно, тогда нечего болтать, выполняем приказ. Курс на базу! — ответил Хантер, и проверил другие каналы связи, чтобы убедиться, что другие эскадрильи так же следуют приказу. В пылу сражения подобного этому, можно было легко увлечься и нарушить приказ, что могло повлечь за собой серьезные последствия.

Да, для такого приказа могла быть только одна серьезная причина — были обнаружены значительные силы килрафи идущие на подмогу, и Толвин отзывал все истребители, для перегруппировки и пополнения боезапаса. Хотя была и другая причина, о которой он старался не думать, как уж о совсем абсурдной.

— Гриффин, курс на «Конкордию».

— Есть!

— Что есть? — менторским тоном осведомился Хантер.

— Есть, курс на «Конкордию», — не моргнув глазом, отчеканила Гриффин, уже давно привыкнув к шуткам Хантера.

— Да, давай возвращаться, и может, нам объяснят, что за безумие у них тут творится.

— Смирно!

Весь офицерский состав авианосца и командиры эскадрилий, были срочно созваны вместе на экстренное совещание. По команде все вскочили со своих мест и встали по стойке смирно.

Контр-адмирал Джеффри Толвин, вошел в комнату предполетного инструктажа, и проследовал за кафедру, с которой он перед каждым боевым вылетом напутствовал своих пилотов. Заняв место, он по привычке бросил взгляд на пульт управления голопроектором, но нет, сегодня он не понадобится. Поняв взгляд, он коротко кивнул, приветствуя офицеров собравшихся в комнате.

«Никогда, слышишь, никогда не давай людям проникнуть в свое сердце, твоя работа состоит в том, чтобы использовать их, и если необходимо, посылать на смерть», — прошептал внутренний голос. Это было любимое высказывание его старого товарища и наставника адмирала Бэнбриджа. — «Вот это то, и отличает нас», — мысленно произнес Джеффри Толвин. — «С потерей моих детей и Клары, — теперь вы моя семья», — думал он, глядя на собравшихся. Это было то, что он никогда, не показывал. Он знал, что за его спиной, часто его называли «наш старик», и это был самый добрый из эпитетов, которым его награждали подчиненные; обычно это были недобрые, а часто и нелестные прозвища.

Они никогда не представляли что он чувствовал, особенно, когда смотрел им в глаза, зная, его приказ будет для многих смертельным. Хорошо, по крайней мере, это закончено на время, и в ближайшее время не придется отдавать подобных приказов.

Он нажал кнопку связи, которая открыла общий канал оповещения для всего персонала корабля.

— Внимание всем, это говорит контр-адмирал Толвин, — его глубокий баритон, с легким английским акцентом, эхом разнесся по кораблю.

— Я только что получил донесение из генерального штаба от Главнокомандующего Комических сил Конфедерации. Здесь написано:

Командиру 45-го оперативного соединения контр-адмиралу Толвину. Сегодня, было достигнуто соглашение о полном прекращении боевых действий с Империей Килра. Соглашение вступает в силу с момента получения. Обратить особое внимание. Все наступательные операции должны быть немедленно прекращены и всем подразделениям приписывается отойти на исходные позиции. Огонь открывать только в целях самообороны.

Здесь имеются подписи Адмирала Нурогами и всех высших офицеров флота.

На пару секунд он замолчал, как будто собираясь с мыслями.

— Все, конец связи, — сказал он, отключая связь.

Он видел своих офицеров, которые напряженно глядели на своего командира, некоторые удивленно переглядывались. За стенами уже слышался и начинал нарастать радостный гул.

— Я хочу сказать лишь одно, — торжественно произнес адмирал Толвин. — Я горжусь вами и той работой которую вы проделали. Семь лет я командовал «Конкордией», и за это время мы уничтожили восемь авианосцев, множество боевых кораблей, и бессчетное число истребителей, принимали участие в девяти фронтовых операциях. «Конкордия» не просто броня и двигатели, не только орудия и истребители, прежде всего «Конкордия» это — вы, а так же дух тех, кто служил на ней и погиб, выполняя свой долг. Без вас все это бесполезный хлам, кусок железа, ржавеющий на свалке.

Он замолчал, пытаясь подобрать подходящие слова, и после секундной паузы закончил:

— Надеюсь, что когда придет время и Конфедерации снова потребуется ваши силы и знания, то по первому требованию вы вернетесь, и исполните свой долг. И сделаете это не хуже, чем делали это до сего дня.

Все свободны.

Люди медленно стали подниматься. На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Потом кто-то выкрикнул: — Да ведь, война же окончена! Мы идем домой! — и комната, тут же наполнилась радостными возгласами и приветствиями. Плечи Толвина поникли, и он вышел из зала.

Он шел по коридору, не обращая внимания на временное отсутствие дисциплины и радостные возгласы сыпавшиеся со всех сторон. Добравшись до своей каюты, он вошел внутрь и закрыл дверь. Впервые за последние несколько месяцев он позволил себе расслабиться. Подойдя к шкафу он открыл дверцу, и достал оттуда, уже успевшую запылиться бутылку своего любимого английского скотча. Налив себе, он устроился поудобнее в кресле, и начал просматривать записи последней атаки, уже предоставленные тактическим отделом.

Атака была исполнена действительно на отлично, синхронизация действий была идеальной; все «Броадсворды» нацелились и произвели пуск торпед практически одновременно. Успешная атака, подобная этой, требовала большой отточенности и слаженности действий, на экране она выглядела прекрасно, и смотреть ее было почти так же приятно, как удивительный по сложности рисунок балетного танца.

«Проклятье!»

Стук в дверь отвлек его от приятных мыслей. Поставив стакан на столик, и заочно проклиная стоящего за дверью, Толвин, как ни в чем не бывало, произнес:

— Войдите!

Дверь скользнула в сторону.

Не в адмиральских правилах было вставать, но он все же не смог удержаться от легкой улыбки при виде вошедшего. В коридоре за дверью, стоял по стойке смирно капитан 2-го ранга Ясон Бондаревский, которого Адмирал знал еще по позывному «Медведь».

— Входи Медведь. Что привело тебя?

Ясон вошел и остановился в середине каюты, озираясь, как будто чувствовал себя не в своей тарелке.

— Давай забудем про устав, по крайней мере сейчас, и выпьем, — предложил Толвин, и наполнив еще один стакан, и протягивая его Ясону.

— Спасибо.

— Присаживайся.

Ясон уселся в предложенное адмиралом кресло. Взяв стакан, он сделал хороший глоток скотча.

— Неплохо, — улыбнулся он.

— Лучшее, берегу для особых случаев.

— Подобно этому?

— Не совсем, сегодня мне просто захотелось выпить, — улыбнулся Адмирал.

Ясон опустил глаза и стал увлеченно изучать ровный сварной шов, пересекающий адмиральскую каюту. Толвин почувствовал напряжение.

— Ну давай, сынок, что там у тебя…

— Вы знаете, кое-что серьезно беспокоит меня, и я подумал, что будет лучше, если я приду к вам, и мы обсудим это конфиденциально.

— И ты подразумеваешь, что это кое-что зовется перемирие?

— Частично, — уклончиво ответил Ясон.

— Хорошо, тогда выкладывай все.

— Знаете, то донесение из штаба флота… Объявление о перемирии прибыло примерно за пятьдесят минут до того, как нашей атакой был уничтожен авианосец килрафи.

Толвин шумно вдохнул, и бросил недобрый взгляд на своего собеседника. Но сразу же оправившись от такого неожиданного начала разговора, откинувшись в кресле, еще раз, но уже по-другому посмотрел на Ясона.

— Какого черта, Бондаревский? С чего ты это взял? — спросил он негромко, но стальные нотки отчетливо прозвучали в этом вопросе. — Кроме того, сообщение предназначалось только для меня.

— Адмирал, «Тарава» была авианосцем поддержки в этой операции. Если бы что-то случилось с «Конкордией», то мне пришлось бы взять на себя общее руководство операцией. В этой ситуации, я взял на себя ответственность, и непосредственно контролировал все каналы связи со штабом флота, включая и ваш. Представьте, что вы были бы убиты, мне просто необходимо было знать полную картину происходящего. Сразу я не обратил внимания на это сообщение, оно было просто декодировано и сохранено в мой персональный файл. Но позже поступил сигнал, уничтожить его, и я решился прочесть.

То, в чем признался Ясон, было за пределами дозволенного, но этого говорило о том, что он стал теперь настоящим командиром. Испытывая двоякое чувство, Адмирал про себя отметил, что уроки академии по управлению и координации действий в условиях быстро меняющейся обстановки явно не прошли для него даром. Ведь если бы и в самом деле что-то случилось с «Конкордией», то молодому офицеру действительно пришлось бы принять командование и всю ответственность за проведение операции. В истории уже встречалось нечто подобное.

Когда Толвин преподавал в академии Флота, то даже приводил этот пример. Инцидент относился к моменту войны между Англией и Америкой. В бою между американским и британским кораблями, командир американского корабля был смертельно ранен, и младший офицер отнес капитана на нижнюю палубу к врачу.

За короткий период времени, все оставшиеся офицеры были тяжело ранены или убиты, и как последний из оставшихся в строю офицеров, этот мичман стал теперь формально исполняющим обязанности капитана. К тому моменту, когда он возвратился на палубу, его корабль уже был серьезно поврежден и в конце концов был вынужден сдаться. Младший офицер понес всю ответственность, и был отдан под суд военного трибунала. В результате он был признан виновным в том, что самовольно оставил свой пост во время боя. Этот урок был частью традиций и одной из основ космофлота — поражению нет, и не может быть никакого оправдания.

Джеффри Толвин, с досадой глядя на Ясона, осознал, что совершил критическую ошибку, не учтя его возможностей.

— И что ты об этом думаешь? — наконец спросил он.

— Я потерял два экипажа в той атаке, двух пилотов и стрелка. Я не знаю как объяснить семьям, что их родные были убиты уже после официального объявления перемирия.

Толвин помрачнел, но не ответил.

— Я ничего не могу сказать хорошего об этих котах, — продолжил Ясон, — но пять сотен или больше погибло сегодня при уничтожении авианосца, а сколько погибло на планете?

— Не думай что я рад этому.

— Тогда, почему же вы сделали это?

— Знаешь Ясон, я предпочел бы не отвечать на этот вопрос. Но позволь задать тебе встречный.

— Конечно.

— Если бы это был просто еще один день войны, как бы ты оценил операцию?

— Знаете, я ненавижу терять людей, но обменять «Рапиер», «Сэйбр» и два «Броадсворда» на авианосец — для меня это пример отличной операции. Хотел бы я, что бы все операции проходили столь же успешно.

— Да, я тоже так думаю, — кивнул Толвин.

— Но война закончена. Кое-какие слухи ходили еще перед началом атаки. Я также слышал разговоры о неких мирных инициативах, во властной верхушке Империи. Говорят, что Принц Тракатх опозоривший себя в последних сражениях, впал в немилость, а министр иностранных дел Джеймсон использовав это, договорилась о перемирии. Черт побери, они говорят, что война действительно закончена, и скоро все мы сможем идти по домам.

— И ты действительно веришь в это?

Ясон колебался.

— Нет, действительно веришь?

— Скажем так, мне хотелось бы верить в это.

— Вот именно! Ты хочешь верить в это. Все вы хотите верить этому. Но есть большая разница между тем, во что мы хотим верить, и тем что есть на самом деле. Далеко не всегда наши желания соответствуют действительности. Каждый хочет верить во что-то лишь потому, что ему это приятно слышать, и только последний глупец не может не прислушаться к голосу разума и поступить так, как собираемся поступить мы.

— Но послушайте…

— Эта война еще далеко не закончена, — в сердцах, повысив голос, чуть ли не прокричал Толвин, — и я расцелую первого же килрафи который, действительно сможет мне доказать, что хочет мира. Думать, что если нам предложили перемирие, то значит и войне конец может только законченный идеалист или полный идиот. Я помню, как-то я читал нечто, как раз на эту тему. Перед второй мировой войной, кажется Черчилль, сказал: «В такое безумие сможет начать верить только законченный идеалист». Так вот, это мирное предложение то же самое. Только самый недалекий человек мог бы действительно поверить, что килрафи могут хотеть мира. Уж поверь мне, сынок, в войне действительно наступал перелом. Мы разработали и применили новую тактику. Кстати, благодаря тебе мы поняли насколько незащищены и уязвимы их тылы. И килрафи споткнулись на этом. За последний год они не получили ни одного нового авианосца. Они все еще превосходят нас численно, но у них большие потери; и их потери намного значительнее, чем просто потеря транспортов. Сейчас мы могли бы изменить ход этой войны и изменить действительно в нашу пользу. И вот теперь эти глупцы политиканы соглашаются на предложенное перемирие!

— Но это еще не повод не подчиняться приказам. Раз политики ничего не смыслят в этом, то что? Теперь вы сами можете решать продолжать войну или нет?!

— Да, это удар ниже пояса. Но пойми, я не мог позволить уйти врагу сейчас. В следующий раз эти пять сотен килрафи будут стоить намного, намного дороже. Это был мой долг, — тихо сказал Толвин. — Я думаю что даже ты, кто уже однажды рисковал своей карьерой, пытаясь сохранить гражданский корабль килрафи, полный этими кошками, даже ты надеюсь, согласишься со мной.