В этот момент авианосец килрафи, шедший последним в строю, исчез, превратившись в облако раскаленной плазмы.

— Один готов! — услышал Ясон чей-то возглас. Подняв голову, он увидел, как два истребителя, успели выскочить из огненного шара. Сторожевой корабль килрафи, шедший наперерез, уже развернул в их сторону свои башни, готовясь к стрельбе.

— Орудия левого борта, перевести огонь на цель 12В4! — приказал Ясон.

Через секунду сторожевому кораблю килрафи стало уже не до истребителей. Попав под огонь «Таравы», он моментально развернул свои орудия в ее сторону, готовясь к ответному залпу. Серия взрывов сотрясла корпус «Таравы». Свет на мостике замигал и погас, сменившись аварийным освещением.

— Основной генератор поврежден, работают аварийные генераторы, мощность силового поля упала до семидесяти процентов!

На экране поста связи на секунду появилось лицо Крюгера.

— «Тарава» — полный вперед, ваша цель правый авианосец.

«Блицкриг» ринулся вперед, словно указывая дорогу. Крейсер килрафи, пытаясь остановить его, выпустил серию ракет. Выпустив тучу дипольных отражателей и тепловых ловушек, флагман Крюгера открыл огонь по крейсеру килрафи.

Четыре эскортных авианосца плотным строем шли напролом, сквозь мешанину из корветов, эсминцев и истребителей. «Тарава» снова задрожала, получая попадания. Ясон с трудом услышал сквозь разрывы крик офицера, сидевшего за пультом. Новый удар чуть не сбил его самого с ног. Спустя несколько секунд крейсер килрафи, не успевший довернуть на параллельный курс, остался позади.

Вот уже оказались за кормой обломки уничтоженного авианосца. «Блицкриг» по крутой дуге обошел авианосец килрафи с кормы, и дал залп торпедами почти в упор.

Вперед рванулись ландрейхские корветы, два из них взорвались подбитые истребителями килрафи, но оставшиеся не стали мешкать и тоже выпустили торпеды. Многие торпеды не добрались до своей цели, сбитые заградительным огнем, но одной торпеде все же удалось пробиться, поразив двигатели. Через мгновение, под ракетами килрафи исчезли еще четыре корвета.

— Кормовые щиты авианосца уничтожены! — раздался ликующий возглас тактического офицера.

Битва уже утратила всякое подобие порядка, превратившись в беспорядочную перестрелку. Все правила, классического космического боя, были попраны. Для Крюгера похоже не существовало никаких правил.

Корма авианосца килрафи была уже меньше чем в полутора кликах.

— Огонь!!!

Почти одновременно все четыре ландрейхских авианосца открыли огонь. В космосе замельтешили сотни снарядов линейных ускорителей и нейтронных зарядов, взмыли в космос ракеты зенитных систем, на этот раз направленных прямо в корму вражеского авианосца. На корме авианосца килрафи тут же расцвели белые цветки разрывов. Во все стороны полетели куски обшивки. «Тарава» пронеслась рядом с авианосцем, стреляя изо всех орудий. «Гэллиполи» завис, обстреливая его корму. Но килрафи тоже отбивались словно одержимые. Новая серия разрывов потрясла корпус «Таравы».

— «Гэллиполи» подбит!!!

Развернувшись к экрану заднего обзора, Ясон увидел, как «Гэллиполи» разваливается, словно попав под исполинскую пилу, раскроившую его пополам. Через секунду корабль взорвался. Однако кормовая надстройка вражеского авианосца оказалась внутри огненного шара.

«Тарава», разворачиваясь вправо, стрелой пронеслась мимо авианосца килрафи.

Корабль противника рванулся влево, уходя в сторону.

— Повреждения килрафи? — крикнул Ясон на офицера, стоящего возле тактического дисплея.

— Авианосец имеет множественные пробоины обшивки, по данным компьютера, у него не менее двухсот пробоин, сканеры фиксируют серьезные повреждения внутренних систем, три из пяти двигателей уничтожены, — доложил офицер.

— Наши повреждения?

— Серьезные повреждения по левому борту, в первом, третьем, четвертом и пятом отсеках. Линейные ускорители левого борта вышли из строя. Главный реактор по-прежнему не работает, мощность силового поля упала до сорока двух процентов и падает.

Ясон взглянул на обзорный экран.

Оставляя за собой хвост из обломков, авианосец килрафи пытался набрать скорость. Последний авианосец уже был рядом, стараясь прикрыть поврежденный корабль с фланга. Заградительная линия из кораблей килрафи была полностью сломана, корабли на полной скорости неслись в их направлении, пытаясь обеспечить прикрытие уцелевшим авианосцам.

— Рулевой! Приготовиться к повторному заходу! — приказал Ясон.

Несколько человек удивленно оглянулись на своего капитана. Ясон прекрасно понимал, что это было самоубийством, но они еще не закончили с авианосцем, и будь он проклят, если этому авианосцу удастся уйти.

— Внимание всем! — прозвучала команда по общей связи. — Всем кораблям отходить в квадрат 14578Р14-128.

Ясон обернулся к изображению Крюгера, а затем сверился с тактическим дисплеем. «Блицкриг» уходил с поля боя, явно направляясь к Адской Дыре.

— Связь с Крюгером, быстро! — прикрикнул Ясон на связиста.

Через секунду изображение Крюгера возникло на его экране. Главнокомандующий раздраженно уставился на Ясона.

— В чем дело?

— Авианосец котов серьезно поврежден. Мы еще можем добить его! — выпалил Ясон.

— Мы уничтожили один тяжелый авианосец и серьезно повредили другой, потеряв лишь один из легких авианосцев. Вернемся, и мы потеряем оставшиеся корабли только затем, чтобы уничтожить один авианосец. Это неприемлемо, — отрезал Крюгер. — Пускай он лучше останется поврежденным. Волей-неволей им придется выделить значительную часть сил для его прикрытия. Бондаревский, бой закончен. Мы добились нашей цели — коты отступают. Сейчас наша главная задача — это Адская Дыра, ее все еще атакуют.

— Понял, — ответил Ясон.

Изображение Крюгера мигнув, исчезло.

Ясон глубоко вздохнул, осознавая, что азарт битвы заслонил от него реальность.

— Рулевой. Следуем за «Блицкригом», — скомандовал он.

Мельком Ясон глянул на бортовой хронометр. С момента гиперпрыжка прошло менее шести минут. Это, несомненно, была одна из самых коротких битв в истории. Крюгер действительно был хорош. Отразить нападение, при этом уничтожив один, и тяжело повредив другой авианосец. Это был несомненный успех. Гений Крюгера выручил и на этот раз.

— Всем истребителям, прекратить атаку и вернуться на корабли.

Адмирал Толвин молча стоял, у обзорного экрана, заложив руки за спину, и наблюдал, за отходящими кораблями Конфедерации. Уже больше суток длилось это противостояние. Третьему флоту Конфедерации удалось перехватить вражеские авианосцы только внутри системы. Оба флота вошли в систему почти одновременно. Толвин немедленно пошел вперед, прикрывая Варшаву, но авианосцы килрафи остались на месте.

Могло оказаться, что коты выманивают его к своей прыжковой точке, чтобы подставить под удар главных сил, которые могли подойти в любой момент. Разведывательный спутник на той стороне прыжковой линии успел подать сигнал, сообщив о подходе более чем трех десятков кораблей сопровождения, на этом сигнал оборвался. Это говорило о том, что передовой отряд главного флота килрафи уже на той стороне, и главные силы должны в скором времени оказаться здесь. Если он атакует, то будет шанс сразиться с врагом в соотношении три к четырем, а если вражеские пилоты окажутся не асами из Имперской гвардии, то у конфедерации даже будет преимущество.

Толвин решил действовать, но все же не рискнул приближаться к противнику ближе, чем на десять миллионов кликов. Было решено атаковать противника истребителями с большой дистанции.

Атака продолжалась весь день. Толвин потерял тридцать восемь истребителей, при этом ему удалось повредить один из авианосцев килрафи, получивший два торпедных попадания, а так же уничтожить три сторожевых корабля. Третий флот потерял эсминец, авианосец «Москва» так же получил повреждения.

В результате все свелось к обыденной перестрелке, не давшей ни одной из сторон ощутимого преимущества. Зато теперь вопрос о стратегии Принца был снят. Принц действительно шел напролом. Весь последний час, через прыжковую точку, прикрытую авианосцами килрафи, шли сторожевики, эсминцы, корветы и транспорты. Наконец появился первый из новых суперавианосцев. Командный пункт едва не раскалялся под шквалом сообщений. Туманные картинки, полученные Паладином, сменились четкими изображениями с разведывательных зондов, а так же с «Ферретов», летавших на разведку.

Толвин отходил назад, вернув истребители на корабли. Корабли боевого охранения выстроились в оборонительное построение, прикрывая авианосцы от вражеских истребителей и разбрасывая мины, дабы замедлить продвижение вражеского флота.

Появился четвертый суперавианосец килрафи, а за ним и пятый. Похожие друг на друга, как две капли воды и ужасающие своими невообразимыми размерами и мощью.

— Адмирал, мы только что получили вызов. Нас вызывают килрафи!

— Что?

Офицер связи на мгновение опустил взгляд, сверяясь с сообщением на своем пульте, и снова обернулся к Толвину.

— Так точно. Сигнал открытым текстом со стороны их флота.

— Переключите на мою каюту, — приказал Толвин.

Покинув мостик, он через полминуты был уже у дверей своей каюты. Зайдя внутрь, он взглянул на свое отражение в зеркале. Осунувшиеся черты лица, круги под глазами все свидетельствовало о накопившейся за эти недели усталости. На скорую руку умывшись, и кое-как приведя себя в порядок, адмирал Толвин уселся в кресло и включил экран видеосвязи. На экране возникло изображение барона Джукаги.

— О, адмирал, наша разведка уже доложила, что теперь вы командуете Третьим Флотом. Примите мои поздравления. Я всегда открыто восхищался вами. Вы, несомненно, один из лучших офицеров Конфедерации.

— Что вам нужно барон? — холодно спросил Толвин.

— Вашей капитуляции.

— Барон, я — военный, не дипломат. Направьте вашу просьбу Президенту Квинсону.

— Но адмирал, я задал чисто военный вопрос. Я не требую от вас капитуляции Конфедерации. Речь идет всего лишь о капитуляции вашего флота.

— Боюсь, что об этом не может быть и речи. Ваша спешка барон, всегда была вашей ахиллесовой пятой. Вы глупец, если думаете, что мы готовы так легко сдаться!

Барон ничуть не смутился, и быстро продолжил.

— Поверьте, лично к вам я испытываю самые теплые чувства; чувства, которых я не испытываю к большинству своих соплеменников. И мне будет крайне неприятно узнать, что ваш флот разбит, а сами вы бесславно погибли.

— Вы слишком много на себя берете! Не стоит беспокоиться за мою жизнь, партия еще не окончена. Лучше бы вы подумали о себе.

— Хороший ответ. Но послушайте, ведь мы, цивилизованные представители наших рас, неужто мы не сможем прийти к соглашению?

Толвин усмехнулся.

— Один раз некоторые уже совершили глупость, поверив вам. На этот раз, скорее галактика приостановит свое вращение прежде, чем мы поверим вам снова. Пришло время биться всерьез, биться насмерть. Дальнейшую дискуссию с вами считаю бессмысленной.

— В конце этого пути вас не ждет ничего, кроме позора!

— Это мой выбор, и я пойду именно этим путем, — с нажимом произнес Толвин. — Вы убили моих лучших друзей и после этого вы ожидаете от меня какого-либо другого ответа?! Я слышал, вы пытались убить своего Императора. Удивительно, что вы до сих пор еще живы и занимаете свой пост. Вы же — утак!

Он сознательно выбрал слово, обозначавшее у килрафи существо низшей касты, неприкасаемого, настолько презираемого всеми, что оскорблением считалось даже соприкосновение его тени с тенью высокородного килрафи. Видя, что Джукага начинает терять самообладание, Толвин продолжил:

— Я удивляюсь, как ваша Империя могла взрастить килрафи подобного вам. Я слышал, что убийство без честного вызова абсолютно невозможно в вашем обществе. Вы переняли у нас худшее, не сумев ничего другого. Теперь вы недостойны даже презрения, ни моей расы, ни даже своей. Толвин пару секунд наслаждался, наблюдая за бароном, глядя как целая гамма чувств сменяется на его лице. И вдруг изображение пропало.

— Связь! Что происходит?

— Сигнал пропал. Нет, подождите, снова появился, только теперь уже кодированный.

На экране вновь возникло изображение Джукаги.

— Вот теперь будет получше. Адмирал, я смогу защитить канал от прослушивания на несколько минут. Могу я попросить вас сохранить этот разговор между нами?

— Не могу обещать заранее, — сухо ответил Толвин.

— Тогда, хотя бы, не передавайте его деталей на нашу сторону. Я сумел защититься от прослушивания с нашей стороны, но это ненадолго.

— Хорошо, я согласен. Я не буду передавать нашего разговора представителям Империи.

— У нас очень мало времени, адмирал. Я хочу предупредить вас. В любом случае я бы сделал это, но поверьте, моя обеспокоенность весьма искренна.

— Продолжайте.

— Принц Тракатх объявил, что если ваш флот не капитулирует, то начнется гатагак'ву.

На ваш язык это переводится примерно как «война на полное уничтожение».

— Чем же это отличается от того, что было до сих пор? — спросил он, демонстративно разглядывая свои ногти.

— Отличается разительно. Он не просто будет уничтожать всех поголовно. Он будет уничтожать сами планеты, на которых вы обитаете, превращая их в радиоактивную пустыню. Ваш дом — Земля, существовавший так долго, в скором времени превратится в мертвую, непригодную для жизни планету.

Барон замолчал, и Толвин поразился той жалости, что сквозила в голосе Джукаги.

— Вы всегда хотели поработить и уничтожить нас, откуда такая забота? — заинтересовался Толвин.

Джукага оскалил клыки.

— Вам не понять, адмирал, но дело во мне. Именно поэтому я умоляю вас. Сдавайтесь! Если вы капитулируете, я гарантирую, что с вами и вашими солдатами будут обращаться с честью, а ваша Земля останется нетронутой.

— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! — отрезал Толвин.

Джукага кивнул.

— Именно так и должен отвечать истинный воин, — торжественно произнес он. — По правде я и не ожидал от вас иного ответа.

— Значит, нам говорить больше не о чем, барон.

— Мне сказали, чтобы я уведомил вас о том, что у вас есть двадцать четыре минуты на то, чтобы дать ответ. Если ответа не будет, то планета, которую вы называете Варшава, прекратит свое существование.

— Тогда можете начинать прямо сейчас, — внезапно севшим голосом ответил Толвин. — Но передайте Тракатху барон: Если он сделает это, Бог свидетель, придет день, и мы вернемся! Через год, десятилетие или через века, но мы вернемся. Вернемся, чтобы увидеть, как Килра корчится в агонии, рассыпаясь в прах.

— Прощайте, адмирал, — сказал Джукага, уже тянувшись к выключателю. На секунду задержавшись, он остановил руку и взглянул в глаза Толвину. -

Мне жаль, что так вышло.

Изображение исчезло.

Толвин, потрясенно застыл в кресле. Он только что обрек на смерть больше двадцати миллионов человек.

Наконец, он нашел в себе силы подняться и неверным шагом направился к мостику.

— Варшава сейчас в пяти миллионах кликов, — немедленно доложил рулевой, как только Толвин оказался на мостике.

— Проложите курс к Сириусу, а так же отдайте приказ третьей эскадре, — он осекся. — нет, второй эскадре сформировать арьергард и произвести отвлекающий маневр.

Усевшись в командирское кресло, он оглянулся на тактический дисплей.

Вражеские суперавианосцы, в сопровождении более чем сотни кораблей эскорта, продолжали неумолимо двигаться вперед. Один из авианосцев вместе с крейсерами сопровождения отделился от флота, направляясь к Варшаве.

— Вызовите Майка Половски, — попросил Толвин своего связиста.

Через несколько секунд бледное, лицо командира третьей эскадры появилось на экране.

Половски поднял взгляд на Толвина.

— Плохие новости, Майк, — сообщил ему Толвин.

— Я уже вижу, Джефф.

— Извини, но они требовали капитуляции флота, угрожая уничтожением твоего мира.

Майк опустил голову.

— Вы поступили так, как должны были поступить. На вашем месте, я поступил бы так же. Будут какие-нибудь распоряжения? — глухо спросил он.

— Боюсь Майк, вы не все поняли. Килрафи собираются, полностью уничтожить жизнь на планете, распылив в атмосфере тяжелые изотопы.

Половски закрыл глаза рукой, скрывая свои чувства. Наконец, он опустил руку и поднял на Толвина глаза, заполненные болью.

— Почему?!

— Они хотят продемонстрировать, что ждет нас, если мы не сдадимся.

Половски замер, не в силах подобрать слов.

— Прости, Майк.

Половски еще пару секунд осоловело глядел на адмирала, затем развернулся и сделав пару шагов, пропал из поля зрения камеры.

— Дайте мне внешний вид Варшавы с полным увеличением, и установите связь с сетью планетарной обороны, — приказал Толвин.

Через секунду на обзорном экране возникла Варшава. Она еще казалась нетронутой, но это была иллюзия, поскольку свету требовалось больше минуты, чтобы догнать отходящий флот Толвина. Возникло изображение командующего орбитальной станции.

— Белый Волк, это оборона Варшавы. Нас атакуют. Согласно вашим приказам, станция оставлена. Гражданское население находится в укрытиях. Все ракеты «поверхность-космос» израсходованы.

— Белый Волк, это оборона Варшавы. На большой скорости к нам приближаются множество целей! Мы…

Изображение погасло.

Толвин молча стоял и смотрел, хладнокровно наблюдая за последними мгновениями жизни планеты. Внезапно посреди северного полушария сверкнула ослепительная вспышка, оставив после себя разрастающееся серое пятно. Следом за ней последовала вторая, потом третья, четвертая и пятая. Вскоре вся планета уже пылала, покрытая белым пламенем атомных разрывов.

— Наблюдаются термоядерные атмосферные взрывы мощностью порядка пятисот мегатонн. В спектре вспышек ясно видны линии стронция-89 и стронция-90, — Толвин, как будто откуда-то издалека, слышал доносившийся голос офицера радиотехнической разведки.

— Я уже догадываюсь, почему вы здесь, капитан. Ах, извините, Капитан Первого Ранга. В любом случае капитан, вы попусту тратите время.

Не дожидаясь приглашения, Ясон подошел к холодильнику и выудил оттуда банку пива.

— Берите-берите, — сказал Крюгер, и почти с улыбкой и добавил, — вы заслужили.

— У вас неплохо получилось там, в космосе, — произнес Ясон.

— Не так уж и хорошо, — Крюгер развернулся к экрану, на который транслировались кадры с беспилотного аппарата, кружившего над главным космодромом Адской Дыры — точнее, тем, что от него осталось. — Четыре аннигиляционных боеголовки и атмосферный термоядерный взрыв с распылением стронция-90. О планете можно было забыть на ближайшие несколько сотен лет.

— Мерзавцы! — выдохнул Ясон, всматриваясь в данные масс-спектрометров. С самого начала войны между сторонами существовало неписаное соглашение: независимо от накала боев уничтожение пригодной для жизни планеты было недопустимо. Отчасти это было следствием корыстных интересов обеих сторон: и люди и килрафи надеялись, в конце концов победить, и получить миры, населенные противником.

— Мы только что получили сообщение от Конфедерации, — сказал Крюгер, включая экран.

Началось официальное правительственное сообщение о начале боевых действий в системе Варшава. Ясон внутренне сжался, увидев, как килрафи уничтожили единственную обитаемую планету системы. Затем последовало сообщение о требованиях барона Джукаги. Барон предлагал прекращение боевых действий, условием которого была капитуляция Третьего Флота. Сообщение заканчивалось ответом Президента Квинсона. Президент ответил на требования барона перед сенатом, собравшимся на экстренное заседание. Ответ был крайне резким, и когда Президент окончил свою речь, члены сената повскакивали со своих мест. Окончание речи Президента потонуло в овациях.

— А мы с Квинсоном в чем-то похожи, — пробормотал Крюгер, выключая экран. — Жаль, что в ему не долго придется быть столь красноязычным.

— По крайней мере, он погибнет в бою.

— Возможно это и красиво, но совершенно бесполезно, — пожал плечами Крюгер.

Ясон бросил взгляд на голографическую карту системы.

— Коты ушли?

— Да, они уже в другой системе, за ними следует несколько моих эсминцев. Они вертятся вокруг поврежденного авианосца, словно волчья стая, защищающая своих щенков. Именно этого я и добивался — они полностью деморализованы и до дрожи в коленках боятся потерять второй авианосец.

— И что же теперь?

— Ах да, вы же пришли именно за этим? — промычал Крюгер.

Ясон кивнул.

— Оставайтесь здесь. Эти коты очень настырные, они непременно вернутся. Мы знаем, где находятся семь их авианосцев — точнее, шесть, спасибо вашим пилотам за то, что помогли уничтожить седьмой. Еще десять находятся неизвестно где. Они могут ударить по нам в любой момент и с любой стороны.

Крюгер замолчал и поднял глаза на Ясона.

— Нет, давай говори, не держи все в себе. Я знаю, что ты хочешь сказать. Даже Ричардс на своем эсминце, только об этом и бубнит.

— Я считаю, что нужно идти к Сириусу либо к Земле. Послушайте, я признаю, что когда я впервые оказался здесь, я был не самого высокого мнения о флоте и пилотах ландрейха. Но я убедился на собственном опыте — они лучшие из всех, кого я когда-либо встречал. Их храбрость не имеет себе равных.

— Иногда мне приходится требовать этого, — помрачнел Крюгер, — чтобы спасти многих, ценой жизни нескольких.

— Ваши люди могли бы склонить чашу весов в нашу сторону.

— Прежде всего, нужно еще туда попасть.

Ясон кивнул.

— Битва наверняка еще продолжается. Мы можем еще помочь.

— А что будет с моими людьми здесь?! Вы предлагаете мне оставить планеты и орбитальные колонии без защиты и лететь на помощь Конфедерации? Да ваша Конфедерация тридцать лет назад попросту бросила нас, списала как ненужный хлам, да и сейчас она поступила точно так же. С какой стати я должен из-за нее беспокоиться?

— Поймите, вы нужны Конфедерации. Конфедерация нуждается в вашем таланте и ваших пилотах.

Крюгер презрительно фыркнул.

— Ну да, конечно единение человеческой расы в борьбе против килрафи. Избавьте меня пожалуйста от этой чепухи.

— Да, я уже знаю, для вас это пустой звук, — ответил Ясон, — но, черт побери, вы же прекрасно понимаете, что если Земля и внутренние миры падут, то все будет кончено. С ними произойдет то же, что и с Варшавой. Килрафи обезумели в своей жажде убийства и уже не остановятся. Они полностью сменили приоритеты и цели в этой войне. Когда они закончат там — они придут сюда. И куда бы вы и ваши люди ни пытались скрыться — они последуют за вами следом, пока не перебьют вас всех до последнего.

Крюгер презрительно скривился. Похоже, подобные слова не были для него в новинку.

— Одним словом, вы отказываетесь помочь? — переспросил Ясон.

— Вы угадали.

— Не могли бы вы отпустить меня и моих людей или хотя бы отдать нам «Тараву», чтобы мы могли уйти на помощь Конфедерации?

— Нет, — отрезал Крюгер.

Ясон уже просчитал свои шансы на мятеж против Крюгера и угон своего авианосца. Это было невозможно — почти все пилоты и больше половины экипажа корабля были гражданами Ландрейха. Крюгер был весьма предусмотрителен, заранее устроив так, чтобы ни на одном авианосце не было слишком много людей с гражданством Конфедерации.

— Вы попросту не можете простить! — выкрикнул Ясон. — Тридцать лет назад Конфедерация совершила ошибку. Я вас понимаю, тогда вы не могли поступить иначе. В свое время я поступил точно так же, я отказался выполнять распоряжение командира, приказавшего расстрелять безоружные транспорты с гражданским населением килрафи на борту. Если бы не Толвин, то и сейчас я сидел бы в тюрьме. После того случая я прошел через огонь и воду, но никогда, слышите, никогда я не осуждал Конфедерацию. Вы же, вот уже тридцать лет лелеете свою обиду, и из-за вашей слепой гордыни погибнет все человечество!

Нет, я не буду поднимать против вас мятеж Крюгер. Но когда килрафи покончат с вами, то будь я проклят, если хоть на йоту буду сожалеть о вашей гибели. Да я лучше сам помогу килрафи развеять тот пепел, что от вас останется! Прощайте!

Не дожидаясь ответа, Ясон развернулся и, хлопнув дверью, оставил Президента Крюгера в одиночестве, наедине со своими мыслями.