А потом, сколь ни покажется это парадоксальным, попросил понизить его до звания подполковника, лишь бы остаться командовать маленькой армией уже в послевоенное время. Он вел своих людей в самую гущу огня, но его ни разу не задела ни одна вражеская пуля. Он был героем для миллионов гражданских, но при этом не пользовался любовью и доверием со стороны даже самых приближенных к нему военных.

А все потому, что он был злопамятен и мстителен и никому никогда не прощал ни малейшей обиды или промаха. Сам ни разу не получив даже царапины, он в этой войне умудрился потерять больше солдат и офицеров убитыми и ранеными, чем любой другой командующий кавалерийским полком. Он не жалел своих людей и проявлял в боях безрассудство. Солдаты, как известно, не очень-то жалуют командиров, которые посылают их на верную смерть.

Во время войны с индейцами он ввел в полку телесные наказания, а потому и дезертиров у него было намного больше, чем у других командиров. 7-й кавалерийский таял просто на глазах, так как по ночам дезертиры, их еще называли «дроздами», бежали из полка чуть ли не толпами. И полк нуждался в постоянном пополнении рекрутами, но генерал проявлял мало интереса к их обучению и тренировкам, а потому умелых и опытных кавалеристов из них не получалось. Несмотря на долгие осень и зиму, проведенные в форте Линкольн, в июне 1876 года 7-й кавалерийский представлял собой довольно жалкое зрелище.

Кастеру также было свойственно огромное личное тщеславие, он обожал читать газеты с восхваляющими его статьями, если таковые удавалось раздобыть. Неординарная внешность тоже добавляла ему популярности: он носил желто-коричневый костюм из бычьей кожи и прическу из длинных темно-рыжих кудрей — так, во всяком случае, описывал генерала Марк Келлог, журналист, сопровождавший полк в походе.

И еще ему, как командиру, были присущи два весьма существенных недостатка, которые могли в любое время привести к гибели как его самого, так и его солдат. Во-первых, он постоянно недооценивал противника. Он пользовался репутацией великого борца с индейцами и верил в это заблуждение. Но истина состояла в том, что восемь лет тому назад, на реке Вашита в Канзасе, он стер с лица земли деревню шайеннов вместе с вождем по прозвищу Черный Котелок. Просто окружил спящих индейцев ночью и перерезал почти всех поголовно — и мужчин, и женщин, и детей. Недавно шайенны подписали новый мирный договор с белыми, и генералу казалось, что он теперь в безопасности.

Позже ему довелось участвовать в четырех мелких схватках с индейцами. Причем потери во всех он понес немалые. По сравнению с кровопролитными сражениями Гражданской войны эти стычки вряд ли заслуживали упоминания. Однако читателям на востоке страшно хотелось чего-нибудь героического. И уж тут на славу постарались журналисты: расписывали жестокость индейских воинов, называли их дикарями и сущими демонами. Был даже издан сборник газетных статей, превозносивших генерала до небес, а чуть позже — и его собственная книга под названием «Моя жизнь на Великих равнинах», что опять же немало посодействовало росту его популярности.

Второй недостаток заключался в том, что генерал Кастер никогда никого не слушал. В отряде на марше с ним шли опытные скауты, но он игнорировал одно их предупреждение за другим. Вот каков был человек, перед которым избитый Бен Крейг предстал вечером 24 июня.

Сержант Брэддок объяснил, что случилось, добавив, что предательству скаута были свидетели. Кастер, окруженный шестью офицерами, не сводил глаз с представшего перед ним мужчины. Он видел молодого человека, лет на двенадцать моложе его самого, высокого, почти шести футов росту, в костюме из бычьей кожи, с вьющимися каштановыми волосами на груди и пронзительно-синими глазами. Белый, даже не полукровка, как большинство здешних скаутов, но при этом на ногах мягкие кожаные мокасины, а не кавалерийские сапоги. А в косичку, свисающую с затылка, воткнуто бело-серое орлиное перо.

— Это очень серьезное обвинение, — заметил Кастер, когда Брэддок закончил. — Это правда? — Да, генерал. — И почему же вы так поступили?

Крейг рассказал о допросе, которому подверглась девушка, и о том, что собирались сделать с ней солдаты ночью. Кастер нахмурился и смотрел неодобрительно.

— Я такого в своем полку не потерплю, пусть даже речь идет о скво! — грозно рявкнул он. — Это правда, сержант?

Тут вмешался капитан Эктон, до этого стоявший за спиной у генерала. Говорил он очень гладко и убедительно. Сказал, что лично допрашивал пленницу. Что допрос был чисто словесным и велся через переводчика. Что никакого вреда или боли девушке причинено не было. И что, уходя, он будто бы распорядился не трогать ее, даже приставить к пленной охрану, чтобы наутро ее мог лично допросить сам генерал. А уж потом принять решение, что делать с ней дальше. — Думаю, мой сержант может это подтвердить, — сказал он в конце. — Да, сэр! В точности так оно и было, — рявкнул Брэддок.

— Что ж, — кивнул Кастер, — обвинение можно считать доказанным. Арестовать его и держать под стражей до суда. Пошлите за офицером военной полиции. Вы, Крейг, обвиняетесь в том, что дали девчонке убежать, и теперь она может предупредить наших врагов. Это предательство, и трибунал может приговорить вас к смертной казни.

— Она отправилась не на запад, — сказал Крейг. — Она поскакала на восток, чтоб найти свою семью, если, конечно, кто-то из них остался в живых.

— И все равно, это ничуть не помешает ей предупредить наших врагов, — сердито возразил генерал.

— Им и без того известно, где мы находимся, генерал.

— С чего это вы взяли?

— Да с того, что они шли за нами весь день.

Минут десять у палатки царила напряженная тишина. Явился офицер военной полиции, крупный, грубовато-добродушный ветеран по фамилии Льюис.

— Займитесь этим человеком, сержант. Поместите его под арест. И чтоб глаз с него не сводить! Завтра на рассвете состоится трибунал. Приговор будет вынесен и приведен в исполнение прямо на месте. Все!

— Но завтра воскресенье, день господень, — сказал Крейг. Кастер призадумался.

— Вы правы. Грех вешать человека в воскресенье. Отложим казнь до понедельника.

Рядом с генералом стоял его адъютант, капитан Уильям Кук, канадец по происхождению, и добросовестно записывал каждое слово Кастера. Он уже начал даже прикидывать примерный план судебной процедуры. Позже эти бумаги будут найдены в его седельной сумке.

Тут вдруг к палатке подскакал один из скаутов, Боб Джексон. Вместе с ним были три скаута индейца из племени арикара и один крау. Они вышли в дозор на закате и только что вернулись. Джексон был наполовину белым, наполовину индейцем. Его сообщение заставило Кастера возбужденно вскочить на ноги.

Незадолго до захода солнца скаутам Джексона удалось обнаружить следы большого лагеря в прериях. О том, что он там находился, свидетельствовали округлые вмятины в земле, в местах, где стояли типи. Судя по следам, индейцы направились на запад, подальше от долины Розбад.

Кастер возбудился по двум причинам. Генерал Терри приказал идти вдоль русла ручья Розбад и одновременно предоставлял право действовать по собственному усмотрению, если вдруг поступит свежая информация. И она поступила. Теперь Кастер должен был самостоятельно выбрать стратегию и тактику, а если придется, то и план боя, не следуя чьим-либо приказам. Но еще сильней возбуждала вторая причина: похоже, им наконец удалось напасть на след основных сил сиу. В двадцати милях к западу, в соседней долине, протекала другая река, под названием Литл-Бигхорн. Она впадала в Бигхорн, а затем — в реку Йелоустон.

Через два-три дня объединенные силы под командованием Гиббона и Терри должны были достичь этого места и повернуть к югу, вниз по течению Бигхорн. И тогда сиу окажутся в западне, и они их просто раздавят.

— Свернуть лагерь! — прокричал Кастер, и его офицеры разбежались по вверенным им соединениям. — Выступаем сегодня, будем идти всю ночь. — Он обернулся к сержанту военной полиции: — Глаз с арестованного не спускать, сержант Льюис! Привяжите его лошадь к своей. И следуйте прямо за мной. Пусть сам увидит, что произойдет теперь с его друзьями.

Они шли всю ночь. Продвижение затрудняла пересеченная местность, особенно на выходе из долины, там дорога почти все время поднималась в гору. Люди и лошади начали уставать. У водораздела, в высшей точке между двумя долинами, они оказались перед самым рассветом в воскресенье 25 июня. Тьма стояла, хоть выколи глаз, зато над головой ярко сверкали звезды. Миновав водораздел, они наткнулись на маленький ручеек. Митч Бойер узнал в нем истоки ручья Денс-Эшвуд. Воды его стремились на запад, вниз по склону горы, чтобы уже позже, в долине, соединиться с водами Бигхорна. Колонна двинулась вдоль ручья.

Незадолго до рассвета Кастер приказал всем остановиться, но распоряжения разбить лагерь не давал. Усталые люди повалились на землю в надежде прихватить хоть пару часов сна.

Крейг и охраняющий его сержант Льюис скакали примерно ярдах в пятидесяти позади Кастера, составляя тем самым как бы часть авангарда. Крейг сидел верхом на своей лошади, но ружье «шарпс» и нож у него отобрал сержант Льюис. Ноги Крейга были связаны ремнями из сыромятной кожи и привязаны к подпруге седла. Руки связаны за спиной.

Перед рассветом Льюис, будучи человеком хоть и грубоватым, но не лишенным сострадания, развязал Крейгу ноги и позволил спешиться. Руки арестованного оставались связанными, но Льюис сам напоил его водой из фляги. Наступающий день снова обещал быть жарким.

Именно в этот момент Кастер принял первое свое ошибочное решение в тот день. Призвал своего заместителя капитана Фредерика Бентина и приказал ему, взяв три роты, немедленно отправиться к югу и проверить, нет ли там индейцев. Находясь на расстоянии всего нескольких ярдов, Крейг отчетливо слышал, как возражал командиру Бентин, самый опытный и профессиональный вояка в полку. Если впереди, на берегах ручья Бигхорн, их поджидают большие силы противника, то какой же смысл распылять свои силы? — Приказ ясен? Выполняйте! — гаркнул генерал Кастер и отвернулся. Бентин пожал плечами, ему ничего не оставалось, как повиноваться. И вот из шестисот бойцов, входивших в колонну Кастера, сто пятьдесят ускакали прочь и затерялись где-то между бесконечных холмов и долин этой дикой местности. То была совершенно сумасбродная затея.

Крейгу и сержанту Льюису так и не довелось узнать о том, что после нескольких часов бесплодных скитаний Бентин со своими вконец измотанными людьми и лошадьми вернулся в долину, но было уже слишком поздно, и никому помочь они уже не могли. Впрочем, это опоздание спасло им жизнь. Отдав приказ Бентину, Кастер распорядился снова свернуть лагерь, и 7-й полк двинулся вдоль ручья к реке.

Когда небо над горизонтом озарили первые лучи солнца, в колонну вернулись посланные в разведку скауты крау и арикара. В точке слияния ручья Денс-Эшвуд и реки им удалось обнаружить холм. Местность была им хорошо знакома. На холме росли высокие сосны, и вот один из индейцев взобрался на дерево и смог наконец обозреть всю долину.

Еще двое индейцев из племени арикара вскарабкались на то же дерево и увидели то же самое. Узнав, как собирается действовать дальше Кастер, они уселись на землю и затянули песню смерти.

Солнце поднялось и тут же стало сильно припекать. День обещал быть жарким. Ехавший впереди Крейга Кастер снял кожаный мундир, свернул его и закрепил сзади, на седле. И остался в синей хлопковой рубашке и широкополой кремовой шляпе, чтобы солнце не слепило глаза. Колонна приблизилась к холму, поросшему соснами.

Кастер въехал на него и поднес к глазам бинокль, посмотреть, что там впереди. Они находились на берегу ручья, примерно в трех милях от места слияния его с рекой. Затем он спустился с холма и начал совещаться с оставшимися офицерами, а по колонне поползли тревожные слухи. Генерал видел часть большой деревни сиу, над крышами типи поднимался дымок. Утро было в разгаре.

Через ручей, к востоку от реки, тянулись низкие горные хребты, они не позволяли рассмотреть всю долину. И однако же, Кастер нашел своих сиу. Сколько именно их там, он не знал и отказывался слушать предупреждения скаутов. И принял решение атаковать врага — то был единственный маневр в его лексиконе.

План битвы сводился к тому, что противника надо брать в клещи. Вместо того чтобы дождаться Терри и Гиббона, которые могли отрезать северный фланг противника, а самому заняться южным флангом, он решил разделить свои отряды пополам и нанести удар силами 7-го кавалерийского, вернее, того, что от него осталось.

Бен Крейг был по-прежнему привязан к лошади и ждал трибунала, который должен был состояться после битвы. И слышал, как генерал выкрикивает команды. Майору Маркусу Рено предстояло вести три роты и двигаться на запад. Там они должны были переправиться через реку, повернуть вправо и отрезать деревню с юга.

Одну роту Кастер оставил охранять караван с продуктами и боеприпасами. А с оставшимися пятью намеревался продвинуться к северу, перебраться через горный хребет и выйти к северным подступам, к деревне. Там он должен был продвинуться вдоль реки, переправиться через нее и атаковать сиу. Он был твердо уверен, что тремя ротами Рено и пятью под собственным руководством он вполне может взять индейцев в клещи и разгромить их.

Крейг не знал, что скрывалось там, за пологими хребтами, зато он достаточно хорошо изучил поведение скаутов-индейцев из племен крау и арикара. Те знали и поэтому готовились умереть. А видели они несметные силы сиу и шайеннов, собравшиеся в одном месте, такого скопления индейцев прежде не доводилось видеть никому из них. Шесть огромных племен объединились для совместной охоты и разбили лагерь у западного берега реки Литл-Биг-хорн. Там было от десяти до пятнадцати тысяч индейцев, стекшихся на эту равнину из разных мест и племен.

Крейг знал, что у равнинных индейцев мужчина в возрасте от пятнадцати до сорока лет обязан быть воином. Стало быть, одна шестая этого огромного поселения состоит из воинов. Их там никак не меньше двух тысяч, и они не из тех, кто безропотно позволит увести себя в резервацию. Тем более что настроились на охоту, зная, что эти края так и кишат дичью, оленями и антилопами.

Но что гораздо хуже — и никто пока что не знал об этом, — неделю тому назад индейцы повстречались с отрядом генерала Крука и наголову разбили его. И совсем перестали бояться солдат в синей униформе. И не разошлись на охоту, как поступил накануне Высокий Лось со своими людьми. Весь вечер 24 июня они праздновали победу над Круком.

Причина недельной отсрочки празднования была проста. Согласно традиции, неделю полагалось скорбеть по погибшим в битве с Круком, которая произошла 17 июня, так что праздник мог состояться только вчера. И вот утром 25 июня индейцы отходили от плясок и возлияний, сопровождавших весь вчерашний вечер. На охоту не пошли, боевую раскраску с тел смыть не успели.

Но, даже не зная всего этого, Крейг подозревал, что столкновение будет нешуточным. Это вам не спящая деревенька возле Вашита. Лишь в начале первого генерал Кастер наконец разделил свои силы в последний раз.

Скаут видел, как майор Рено со своими людьми ускакал к переправе. Командир второй роты капитан Эктон покосился на скаута, которого, в сущности, приговорил к смерти. На тонких губах его заиграла насмешливая улыбка, и он ускакал прочь. Ехавший следом за ним сержант Брэддок злорадно оскалился, глядя на Крейга, и последовал за своим командиром. Через два часа оба они будут мертвы, а остатки трех разбитых наголову рот майора Рено закрепятся на холме и станут оказывать отчаянное сопротивление в надежде продержаться до прибытия Кастера. Но Кастер так и не придет им на подмогу, два дня спустя их спасет генерал Терри.

Крейг наблюдал за тем, как еще сто пятьдесят солдат отправились вниз по ручью, силы таяли прямо на глазах. Сам он хоть и не был солдатом, но не слишком верил в этих вояк. Полк Кастера на тридцать процентов состоял из новобранцев, толком обучиться чему-либо они просто не успели. Кое-кто вообще еле держался в седле, а что будет, когда начнется бой и лошади станут шарахаться из стороны в сторону? Да и с ружьями они управлялись плохо.

Другие сорок процентов, прослужившие дольше, ни разу не сделали ни единого выстрела по индейцу, ни разу не сталкивались с ними в бою, а многие так вообще не видели ни одного представителя этой расы — ну разве что смирными и загнанными в резервацию. «Любопытно знать, — подумал Крейг, — как же они прореагируют, увидев, что на них накатывает целая орда испускающих грозный вой раскрашенных индейцев, которым нечего терять и которые будут до последней капли крови защищать своих детей и женщин?» На этот счет у него были самые мрачные предчувствия, и они вскоре оправдались.

И наконец, был еще один, последний фактор, и он знал, что Кастер всегда отказывался прислушаться к нему. Вопреки расхожим легендам равнинные индейцы считали жизнь священной и ценили ее недешево. Даже на тропе войны всячески старались избежать тяжелых потерь, а потеряв двух-трех своих лучших воинов, предпочитали оторваться от противника и уйти. Но ведь Кастер собирался напасть на их родителей, жен и детей. В таких случаях само понятие о чести запрещает мужчинам отступать. Индейцы будут сражаться до последнего, пока не перебьют всех белых. Пощады от них не жди.

Когда пыль, поднятая копытами лошадей из отряда Рено, растаяла вдали, Кастер приказал фургонам стоять на месте, придав им в охрану одну из шести оставшихся у него рот. И вот вместе с пятью ротами двинулся к северу, к долине, скрытой за грядами холмов, где были сосредоточены главные силы индейцев, чего он тогда еще не знал. Уже трогая лошадь с места, он крикнул сержанту военной полиции:

— Бери арестованного и вперед, за нами! Пусть посмотрит, как мы расправляемся с его дружками!

А затем развернулся и поскакал. За ним последовал остаток 7-го кавалерийского в составе пяти рот обшей численностью двести пятьдесят человек. Крейг понял, что Кастер просто не осознает опасности — мало того, что распылил силы, так еще тащит за собой троих гражданских, полюбоваться представлением. Среди них был тощий очкарик-журналист Марк Келлог. Мало того, Кастер взял с собой двух родственников, за судьбы и жизнь которых нес ответственность. Одним был его младший брат, девятнадцатилетний Бостон Кастер, другим — шестнадцатилетний племянник по имени Оти Рид.

Тропа была узкой, и мужчины скакали по двое, таким образом процессия растянулась на добрые полмили. Вслед за Кастером ехал его личный адъютант, капитан Кук, за ним — дневальный генерала, рядовой Джон Мартин, являвшийся одновременно полковым горнистом. Настоящее имя его было Джузеппе Мартино; выходец из Италии, он некогда служил старшим лакеем у самого Гарибальди и до сих пор еще слабо владел английским. Сержант Льюис и привязанный к лошади Крейг держались примерно в тридцати футах от Кастера.

Въехав в горы, но еще не достигнув вершин, они, повернувшись в седлах, могли видеть, как майор Рено со своими людьми переправляется через реку Литл-Бигхор. В этот момент, заметив мрачные лица скаутов крау и арикара, Кастер предложил им повернуть обратно. Второго приглашения они ждать не стали. Тут же развернули лошадей и ускакали прочь. Это спасло им жизнь.

Так отряд проскакал примерно три мили, и вот они уже достигли вершины, откуда наконец можно было увидеть всю долину. Сержант Льюис придержал лошадь, и Крейг услышал, как он тихо ахнул, а потом пробормотал: «Святый боже!…» Внизу по берегу реки раскинулся целый океан типи. Даже с этого расстояния Крейг отчетливо различал форму жилищ и раскраску, говорившую о принадлежности к разным племенам. Всего он насчитал шесть отдельных деревень.

Путешествуя, равнинные индейцы двигались обычно колоннами, одно племя за другим. А останавливаясь лагерем, возводили отдельные деревни исходя из племенного принципа. Лагерь протянулся вдоль берега длинной узкой полосой, шесть деревень были расположены кругообразно, и к отдельным типи подступала вода.

Индейцы шли на север, но несколько дней тому назад им пришлось остановиться. Честь разбить лагерь первыми была предоставлена северным шайеннам, а потому их деревня располагалась ближе к северному окончанию этого громадного поселения. Рядом с ними остановились их ближайшие союзники, сиу оглала. Вслед за оглала шли сиу сан-арк, а уже затем — племя «черноногих». Предпоследними к югу разбили свой лагерь миниконжу, а на самом южном краю, где и собирался атаковать индейцев майор Рено, стояла деревня хункапа, вождем и шаманом которых являлся прославленный сиу Сидящий Бык.

Были там и другие, более мелкие племена, примостившиеся рядом с ближайшими родственниками: санти, брюле, ассинибойн сиу. И теперь солдаты 7-го кавалерийского видели то, чего не могли видеть прежде из-за гор. А именно, что атака майора Рено на южный фланг, где обосновались хункапа во главе с Сидящим Быком, будет просто самоубийством. Индейские воины толпами выбегали из типи, многие тут же вскакивали на лошадей и находились при полном вооружении и в самом воинственном состоянии духа.

Было уже почти два часа дня. Отряд Рено быстро и умело окружили с левого фланга конные воины и, не входя с ним в прямое столкновение, качали оттеснять от прерий назад, к берегу реки, через которую солдаты только что переправились.

Многие из солдат спешились и побежали в лес, другие не могли справиться с обезумевшими от страха лошадьми, и те их просто-напросто сбросили. Новобранцы теряли ружья, которые хункапа тут же с радостью подбирали. Через несколько минут остаткам отряда пришлось переправляться обратно через ту же реку и искать убежища на вершине высокого холма, где они затем в течение полутора суток держали осаду.

Генерал Кастер оглядел раскинувшуюся перед ним долину, и находившийся всего в нескольких ярдах Крейг внимательно следил за выражением лица этого «великого победителя» индейцев. Теперь в лагере остались лишь женщины и дети, воинов видно не было. И этот факт приятно удивил Кастера. Крейг слышал, как он отдал приказ столпившимся вокруг него командирам: «Сейчас спускаемся, переправляемся через реку, и лагерь наш!»

Затем он подозвал к себе капитана Кука и продиктовал послание. Адресовалось оно капитану Бентину, который с самого утра ускакал в прерии. В записке говорилось: «Возвращайтесь. Немедленно. Большая деревня. Прихватите пакеты». Под пакетами имелись в виду запасы амуниции. И он отдал записку горнисту Мартино, которому тоже посчастливилось выжить и поведать затем всю эту историю.

Итальянец, по счастливой случайности, так и не нашел Бентина, видно, этот хитрый офицер предпочел затеряться в прериях. А потому ему пришлось вернуться обратно, к ручью, и в конце концов он оказался на холме, где держали осаду люди Рено. Теперь сообщить о своей неудаче обреченному Кастеру он просто не мог. Мартино ускакал выполнять задание, и Крейг, развернувшись в седле, долго провожал его взглядом. И заметил еще кое-что интересное: человек двадцать пять солдат из роты капитана Йетса развернулись и пустились наутек без всякого на то приказа. И никто не пытался их остановить. Крейг снова покосился на Кастера. Неужели этот напыщенный павлин так до сих пор ничего и не понял?

Генерал привстал в стременах, приподнял над головой красивую кремовую шляпу и крикнул: «Ура, ребята, вперед! Считай они уже у нас в руках!»

То были последние слова командира, которые услышал скачущий прочь итальянец, позже он доложил об этом комиссии по расследованию. Крейг впервые заметил, что, как это бывает у многих мужчин с тонкими рыжими волосами, у Кастера в его тридцать шесть уже наметилась на макушке лысина. У индейцев он носил прозвище Длинные Волосы, но перед началом летней кампании коротко остриг их. Возможно, именно по этой причине скво из племени оглала позже не признают в нем погибшего военачальника белых, а их воины сочтут, что с него не стоит снимать скальп.

Выкрикнув эту команду, Кастер пришпорил коня и помчался вперед, за ним последовали оставшиеся под его началом 210 человек. Дорога полого шла под уклон, к берегу реки, и спуск не представлял особых трудностей. Примерно через полмили колонна начала сворачивать влево, рота за ротой, продолжая спускаться к реке, чтоб тут же атаковать. И в этот момент деревня шайеннов вдруг словно взорвалась.

Казалось, кто-то потревожил осиное гнездо, и индейские воины слетались тучами. Голые до пояса, в боевой раскраске, выкрикивающие на высоких пронзительных нотах свой боевой клич «Йип, йип, йип!», мчались они к реке, с плеском бросались в нее и тут же оказывались на противоположном, восточном берегу, куда подходили силы белых. Всадники в синих униформах застыли в растерянности и ужасе.

Скакавший рядом в Крейгом сержант Льюис резко послал лошадь вперед, и скаут услышал, как он снова пробормотал: «Боже святый!» Оказавшись примерно на середине реки, они увидели, как шайенны спешиваются и бегут к воде, ныряют в густые травяные заросли, становясь невидимками, пробегают там несколько ярдов и выныривают снова, но уже в другом месте. Вокруг кавалеристов начали падать первые стрелы. Один их них зарылся лицом в лошадиную гриву, пытаясь укрыться от стрел, но обезумевшее от страха животное с пронзительным ржаньем встало на дыбы и сбросило своего всадника. — Спешиться! Лошадей назад!

Команда последовала от Кастера, и повторять ее не было нужды. Мужчины попрыгали с седел, из каждой роты было выделено по нескольку человек, которые брали лошадей под уздцы и пытались увести назад, спрятать за гребнем холма. Но вскоре к ним присоединились всадники, которых перестали слушаться лошади, уже давно почуявшие ненавистный запах индейцев. И вся эта конная масса постепенно отступила. Крейг с Льюисом продолжали наблюдать, не слезая со своих лошадей. Первая атака захлебнулась, настало затишье. Но впечатление было обманчиво. Индейцы и не думали отступать, просто рассредоточились в попытке окружить противника.

Позже говорили, что сиу полностью разгромили Кастера в тот же день. Но это не совсем так. Шайенны пошли в лобовую атаку. Их ближайшие родственники, сиу оглала, предоставили шайеннам честь первыми защитить свою деревню, на которую и намеревался прежде всего напасть Кастер. Но при этом они активно помогали им и постепенно окружали противника с флангов, стараясь отрезать им всякую возможность к отступлению. Крейг видел, как оглала подползают в высокой траве слева и справа. И вот через двадцать минут люди Кастера были полностью окружены. Пули и свистящие стрелы стали падать все ближе. Одному из всадников стрела вонзилась прямо в горло, и он рухнул на землю, хрипя и захлебываясь кровью.

У индейцев имелись ружья, среди которых попадались даже совсем старые, еще кремниевые, но в целом огнестрельного оружия у них было не так уж много. Зато к концу дня они стали обладателями целого арсенала из новеньких «спрингфилдов» и «кольтов». Индейцы предпочитали луки со стрелами, у этого вида оружия были свои преимущества. Во-первых, стреляли они бесшумно, а потому не выдавали местонахождения индейца. Многие кавалеристы погибли в тот день от вонзившейся в грудь стрелы, так и не успев заметить, откуда к ним пришла смерть. Во-вторых, индейцы выпускали в воздух почти вертикально целые тучи стрел, которые затем обрушивались на противника и страшно пугали лошадей. За первый же час примерно дюжина всадников погибла от этих падающих стрел. А лошади так просто взбесились. Рвали поводья, сбрасывали всадников и мчались куда глаза глядят. Другие, не задетые стрелами, следовали их примеру. Далеко не все люди Кастера были перебиты, лошадей у них не осталось, и вместе с ними улетучилась и последняя надежда на спасение. И тут солдат охватила паника, распространявшаяся со скоростью лесного пожара. Несколько ветеранов-офицеров пытались как-то образумить своих подчиненных, но контроль над ними был уже полностью потерян.

Вождем шайеннской деревни был Маленький Волк, но его в момент атаки там не оказалось. И когда он вернулся в лагерь, битва вот уже час как закончилась, и его стали упрекать в том, что он в ней не участвовал, не вел своих воинов вперед. Упреки эти были не совсем справедливы. Именно Маленький Волк возглавлял отряд скаутов, следующий по пятам за колонной Кастера до реки Розбад и затем — к берегам Литл-Бигхорн.

В его отсутствие лидерство перешло к первому заместителю, воину из племени южных шайеннов по имени Хромой Белый. Было ему где-то под тридцать, и ни хромым, ни белым этот индеец вовсе не был. Когда группа из тридцати солдат под командованием офицера пыталась прорваться к реке, он вышел на них один, сломил их моральный дух и погиб в этой неравной схватке, как настоящий герой. Ни одному из тридцати солдат так и не удалось прорваться к реке и спастись. Видя все это, их товарищи потеряли последнюю надежду остаться в живых.

Находившиеся на вершине холма, Крейг и Льюис слышали, как молились и плакали солдаты, прощаясь с жизнью. Какой-то солдатик, совсем еще мальчишка, не выдержал напряжения и, ревя во весь голос, точно младенец, прорвался через окружение. Взбежал вверх по холму в надежде захватить одну из оставшихся лошадей. Но через секунду в спину ему вонзились сразу четыре стрелы, и он, скорчившись, рухнул на землю и больше не поднимался.

Противник приближался, и мимо Крейга и Льюиса просвистело несколько стрел. Чуть ниже, на склоне холма, все еще оставалось от пятидесяти до ста солдат, но больше половины из них были ранены стрелой или пулей. Изредка какой-нибудь индейский воин взлетал в седло и мчался среди беспомощных и не оказывающих никакого сопротивления солдат, стрелял наугад в самую гущу и уходил целым и невредимым, но покрытым славой. И еще отовсюду доносились пронзительные крики индейцев.

Солдатам казалось, что это воинственный клич. Но Крейг знал, что это не так. Этим угрожающим кличем индейцы приветствовали собственную смерть. Как бы доверяли тем самым свои души вездесущим духам.

Но что окончательно добило в тот день 7-й кавалерийский полк, так это страх попасть в плен и подвергнуться пыткам. Солдаты наслышались самых невероятных историй о том, в каких муках умирают взятые индейцами пленные. В большинстве своем то был чистой воды вымысел.

У равнинных индейцев вообще не было принято брать пленных. Но противник мог сдаться с честью, потеряв половину своих людей. Через час с небольшим как раз столько и потерял Кастер. Но по индейским законам, если в этом случае враг продолжает сопротивляться, его следует добить, уничтожить до последнего человека.