Четвертый протокол

Но, по-видимому, он не собирался этого делать, а просто сидел у себя в номере и выжидал. В 8.30 он вышел, зашел в ресторанчик на Эджвер-роуд, поужинал и вернулся к себе. Он ничего не клал в тайник, ничего не оставлял на столе в ресторане и ни с кем не заговаривал на улице.

Но все же он сделал две любопытные вещи. Во-первых, когда он шел к ресторану по Эджвер-роуд, он внезапно остановился, несколько секунд глядел на зеркальную витрину и повернул обратно — самый простой способ, хотя и не самый лучший, обнаружить за собой слежку.

Во-вторых, выйдя из ресторана, он подождал у края тротуара, пока в потоке машин образуется щель, а затем перебежал на другую сторону улицы. Там он остановился опять и огляделся: не проделал ли то же самое кто-нибудь еще. Он ничего не заметил. В результате Винклер вышел прямо на «топтуна» из команды Буркиншоу, стоявшего на этой стороне улицы, делая вид, что ловит такси.

— Он не тот, за кого себя выдает, — сообщил Буркиншоу в «Корк». — Он пытается не очень искусно выявить слежку.

Мнение Буркиншоу было передано Престону в Челси. Тот с облегчением вздохнул. Появилась надежда.

Попетляв по Эджвер-роуд, Винклер вернулся в пансион и больше не выходил оттуда.

* * *

Между тем в МИ-6 не теряли времени, в фотолаборатории проявили снимки, сделанные в аэропорту и на Бейс-уотер, после чего их благоговейно передали в руки легендарной мисс Блодвин.

Одно из основных мест в работе любой специальной службы занимает идентификация агентов иностранных разведок и подозрительных иностранцев. Чтобы облегчить себе эту задачу, все подобные службы делают сотни фотографий людей, которые подозреваются в сотрудничестве со спецслужбами других стран. Фотографируют иностранных дипломатов, торговых представителей, членов научных и культурных делегаций, особенно если они приезжают из коммунистических или просоветских стран.

Архивы растут. Случается, в них хранится по двадцати снимков одного и того же мужчины или женщины, сделанные в разных местах и в разное время. Их никогда не уничтожают. Они используются для идентификации личности.

Если некто Иванов из России появился в Канаде во главе советской торговой делегации — это стопроцентная гарантия того, что Королевская канадская полиция сделает его фотографии и разошлет их своим коллегам в Вашингтон, Лондон и другие страны НАТО. Вполне может оказаться, что тот самый Иванов был сфотографирован пять лет назад в какой-нибудь африканской стране, где он в качестве приезжего журналиста освещал празднества по случаю провозглашения независимости, но под фамилией Козлова. Если появились какие — то сомнения относительно того, чем же действительно занимается господин Иванов, осматривая достопримечательности канадской столицы, такая подборка поможет их рассеять. Фотографии изобличат его, как агента КГБ.

Все разведки стран НАТО, а кроме того и блестяще работающая израильская служба «Моссад», ведут постоянный обмен такими документами. Почти на каждого приезжающего на запад из Советского Союза и стран Восточной Европы существуют досье в архивах соответствующих служб почти двадцати западноевропейских государств. Что касается Советского Союза, то и там собрана подобная галерея, в которой можно найти портреты всех без исключения, кто когда — либо пересекал советскую границу.

Невероятно, но факт — если родственные службы в ЦРУ США используют компьютерные банки данных, в которые занесены миллионы примет, подозрительных лиц, то их британские коллеги обращаются не к компьютеру, а к Блодвин.

Немолодая и часто незаслуженно обижаемая своими молодыми коллегами мужчинами, мисс Блодвин проработала в подвале Сентинел Хаус 40 лет, заведуя огромным архивом фотографий, которые составляют «книгу опознаний» МИ-6. Но это, конечно, не книга, а огромный склад, где хранятся многие ряды альбомов с фотографиями, разобраться в которых могла только одна она.

Ее мозг работает как компьютерный банк ЦРУ, а порой даже лучше. В отличие от компьютера, мисс Блодвин ничего не знает ни, скажем, о тридцатилетней войне, ни о курсе ценных бумаг на Уолл-стрит, зато у нее потрясающая память на лица. Эта память хранит приметы бесконечного числа носов, подбородков, выражений тысяч глаз. Изгиб губ, чуть обвисшие щеки, манера держать стакан или сигарету, улыбка, сверкнувшая золотым зубом где-нибудь в австралийской пивной много лет назад и потом повторившаяся годы спустя в Лондоне, — все это хранит память мисс Блодвин. В ту ночь, пока на Бейсуотер все спали, а люди Буркиншоу сторожили тени на Суссекс-гарденз, Блодвин изучала на своем столе фотографию Винклера, пристально вглядываясь в его лицо. Двое молодых работников «шестерки» ждали за ее спиной. Через час она просто сказала:

— Дальний Восток, — и отправилась вдоль рядов своих альбомов.

После полуночи во вторник, 26 мая, мисс Блодвин разыскала нужное досье.

Снимок оказался плохого качества. Сделан он был пять лет назад, тогда и волосы у человека были гуще, и фигура стройнее. На фотографии, запечатлевшей прием в посольстве Индии, он стоял рядом с послом своей страны и вежливо улыбался.

Один из двоих, что ждали, взглянув на снимки, с сомнением спросил:

— Блодвин, а вы уверены?

Если бы взгляд мог калечить, сомневающемуся пришлось бы потратиться на инвалидное кресло. Он молча отступил к телефону.

— Она опознала его, — сказал он в трубку. — Он чех. Пять лет назад состоял при чехословацком посольстве в Токио. Зовут Иржи Гаек.

* * *

В три часа ночи Престона разбудил телефон. Он выслушал новость, поблагодарил звонившего и повесил трубку. Лицо его расплылось в счастливой улыбке.

— Вот и попался, — сказал он.

* * *

В десять утра Винклер еще не выходил из гостиницы. На Корк-стрит операцией теперь руководил Саймон Марджери из отдела К-2(В) оперативное направление: союзники СССР (Чехословакия). Чехами занимался он. Барри Бэнкс, который провел ночь тут же, был рядом, передавая информацию о том, как развиваются события в МИ-6.

Примерно в это же время Джон Престон позвонил в посольство США советнику по юридическим вопросам, с которым был лично знаком. Советником американского посольства всегда бывает представитель ФБР. Престон изложил ему свою просьбу и в ответ услышал, что ему перезвонят, как только придет ответ из Соединенных Штатов, вероятно, часов через пять — шесть, учитывая разницу во времени.

В одиннадцать Винклер показался на пороге пансиона. Он опять дошел до Эджвер-роуд, поймал такси и поехал по направлению к Парк-Лейн. На Гайд-Парк — Корнер такси, за которым вплотную следовали две машины с людьми службы наблюдения, повернуло на Пикадилли. На Пикадилли Винклер отпустил такси, снова проделал трюки с проверкой «хвоста».

— Ну, опять начал, — пробормотал Лен Стюарт в укрепленное на лацкане пиджака миниатюрное переговорное устройство. Он прочел отчет Буркиншоу и ожидал чего-то в этом роде. Внезапно Винклер нырнул под арку пассажа и почти бегом бросился к противоположному выходу. Оказавшись на улице, он быстро отошел в сторону и обернулся, чтобы посмотреть, не выходит ли кто-нибудь из пассажа вслед за ним. Никто не вышел. В этом просто не было никакой необходимости. У южного выхода из пассажа давно уже стоял «топтун».

Работники служб наблюдения знают город лучше всех полицейских и таксистов вместе взятых. Они знают, сколько выходов у каждого большого здания, куда ведут пассажи и подземные переходы, где есть проулки среди домов и куда они ведут. Если «объект» попытается ускорить шаг, его всегда обойдет «топтун», другой будет медленно идти следом, а двое — страховать по сторонам. Они ни на минуту не выпустят свой объект из «коробочки». Только исключительно опытный «объект» может обнаружить за собой слежку.

С удовлетворением убедившись, что за ним нет хвоста, Винклер вошел в здание Бюро путешествий «Бритиш Рейл» на Лоуэр-Риджент-стрит. Там он узнал расписание поездов до Шеффилда. Стоявший с ним рядом, замотанный шарфом, футбольный болельщик — шотландец, который собирался уехать к себе в Мазервелл, был одним из «топтунов». Винклер купил за наличные деньги билет в вагон второго класса до Шеффилда и обратно, отметив про себя, что последний вечерний поезд отходит с вокзала Сент-Пэнкрас в 21.25, поблагодарил кассира и вышел.

Потом он пообедал в кафе неподалеку, вернулся на Суссекс-гарденз и до вечера никуда не выходил.

* * *

Престону сообщили о билете до Шеффилда во втором часу. Он поймал сэра Найджела Ирвина как раз тогда, когда тот собирался отправиться пообедать в клуб.

— Он мог купить билет и для отвода глаз, но, похоже, он все-таки собирается уехать. Возможно, на встречу. Она может состояться либо в поезде, либо в Шеффилде. Скорее всего он тянул время, потому что приехал слишком рано. Я полагаю, сэр, что если он уедет из Лондона, нам будет нужен человек, который бы следил за развитием событий здесь вместе с людьми из службы наблюдения. Я хочу поехать в Шеффилд.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Это будет непросто, но я попробую.

Сэр Найджел вздохнул и вызвал своего помощника.

— Отмените мой ленч в Уайтсе, вызовите машину и отправьте телеграмму. Именно в этом порядке.

Когда помощник выполнил первые два поручения, сэр Найджел позвонил домой сэру Бернарду Хеммингсу в Фарнэм, графства Суррей.

— Извините, что пришлось побеспокоить вас, Бернард. Возникли обстоятельства, которые настоятельно требуют вашей помощи. Нет... Я бы хотел обсудить это при личной встрече. Вы не возражаете, если я подъеду? Ведь сегодня и вправду чудесный день. Да, хорошо, тогда около трех.

— Вы просили отправить телеграмму, — напомнил помощник.

— Да.

— Кому?

— Мне.

— Хорошо. Кто отправитель?

— Наш резидент в Вене.

— Я должен поставить его в известность, сэр?

— Незачем его беспокоить. Договоритесь с шифровальщиками, чтобы через три минуты у меня была телеграмма из Вены.

— Да, сэр. А текст?

Сэр Найджел продиктовал текст. Этому старому фокусу — послать самому себе срочное донесение, чтобы оправдать то, что он все равно уже решил сделать, — он когда-то научился у своего наставника, ныне покойного сэра Мориса Олдфилда.

Когда из шифровальной комнаты принесли телеграмму, отпечатанную на бланке так, будто бы ее действительно прислали из Вены, старая лиса Найджел положил ее к себе в карман и пошел вниз к машине.

Он нашел сэра Бернара в его саду в Тилфорде наслаждающимся теплым майским солнцем, на коленях у него лежал плед.

— Добрый день, чем могу быть полезен?

— Так, ерунда, — сказал сэр Найджел. — Прилетел тут один в Лондон из Вены, представляется австрийским бизнесменом. Но мы его опознали прошлой ночью. Чешский агент, один из ребят СТБ. Низкого пошиба, наверное, курьер.

Сэр Бернар кивнул.

— Да, я в курсе даже здесь. Слышал об этом. Мои ребята следят за ним, не так ли?

— Совершенно верно. Дело в том, что, похоже, он собирается сегодня вечером уехать из Лондона. На Север. «Пятерке» будет нужен руководитель группы, который отправится вместе с «топтунами».

— Да, конечно. Мы пришлем человека. Брайан позаботится об этом. Безусловно. Это, кажется, ваша операция. Тем не менее... вы помните дело Беренсона? Мы так и не узнали две вещи. Имел ли Марэ связь через резидентуру здесь в Лондоне, или через засылаемых извне курьеров? И был ли Беренсон единственным человеком Марэ или у него целая сеть агентов.

— Я помню. Мы решили отложить выяснение этих вопросов до тех пор, пока мы не сможем напрямую задать их самому Марэ. А сегодня я получил эту телеграмму от моего резидента в Вене. — Он протянул телеграмму.

Сэр Бернар прочел ее, его брови удивленно поднялись.

— Они связаны? Возможно ли?

— Возможно. Винклер, он же Гаек, видимо является курьером. Вена подверждает, что он формально числится в СТБ, но фактически работает на КГБ. Мы знаем, что за последние два года, когда он работал с Беренсоном, Марэ дважды посещал Вену. Каждый раз предлогом были некие культурные мероприятия, но...

— Недостающее звено?

Сэр Найджел пожал плечами. Никогда не следует перебарщивать.

— А зачем он едет в Шеффилд?

— Кто знает, Бернар? Может быть, в Йоркшире есть еще одна агентурная сеть. Может быть, Винклер как курьер обслуживает нескольких агентов?

— Ну и что же вы хотите от «пятерки»? Еще «топтунов»?

— Нет. Джона Престона. Вы, может быть, помните, он выследил сначала Беренсона, затем Марэ. Мне нравится, как он работает. Мне сказали, что он был в отпуске, а затем немного приболел. Но завтра он должен приступить к работе. Так как он долго отсутствовал, у него, вероятно, все равно нет текущих дел. Формально он работает в отделе С-5(С), порты и аэродромы. А вы знаете, как вертятся ребята из отдела К. Если бы он мог быть временно прикомандирован к К-2(В), вы могли бы назначить его руководителем этой группы...

— Ну, Найджел, я не знаю. Это все-таки компетенция Брайана...

— Я буду страшно признателен, Бернар. Все-таки Престон был на хвосте Беренсона с самого начала. Если Винклер здесь замешан, то Престон может даже встретить лицо, которое он видел раньше.

— Хорошо, — ответил сэр Бернар. — Он ваш. Я отправлю приказ отсюда.

— Я мог бы взять его с собой, если вы не возражаете, — сказал «Си». — К чему вам беспокоиться. Я пошлю моего шофера на Чарльз-стрит с бумагой.

Он покинул Тилфорд, имея на руках письменный приказ сэра Бернара Хеммингса, согласно которому Джон Престон временно придавался отделу К и назначался руководителем выездной группы слежки за Винклером.

Сэр Найджел сделал с документа две копии: одну для себя, другую для Джона Престона. Оригинал отправил на Чарльз-стрит. Брайана Харкорт-Смита не было на месте, поэтому приказ положили ему на стол.

* * *

В семь часов вечера того же дня Джон Престон навсегда покинул конспиративную квартиру МИ-6 в Челси. Его заточение кончилось и ему это нравилось.

На Суссекс-гарденз он подошел к Гарри Буркиншоу.

— Привет, Гарри.

— Господи, Джон Престон! Что ты здесь делаешь?

— Дышу свежим воздухом.

— Послушай, постарайся, чтобы тебя не было видно. Мы тут «пасем» одного типа в гостинице через дорогу.

— Знаю. Кажется, это он должен ехать в Шеффилд в 21.25.

— Откуда узнал?

Престон достал свой экземпляр приказа, подписанный сэром Бернардом.

Буркиншоу внимательно изучил документ:

— Ого, от самого генерального директора. Ну, тогда добро пожаловать. Только постарайся, чтобы он тебя не заметил.

— У вас есть еще одно переговорное устройство? Буркиншоу кивнул головой по направлению к перекрестку.

— За углом, на Рэднор-плейс. Там стоит коричневая «Кортина». Возьмешь в бардачке.

— Я подожду в машине.

Буркиншоу не знал, что и думать. Его никто не предупредил, что именно Престон будет следить за ходом операции с ними. Он и понятия не имел, что Престон работает в чешском отделе. Однако подпись генерального директора имела вес. Что касается его лично, то он просто будет выполнять свои обязанности. Он пожал плечами, сунул в рот очередную мятную конфету и продолжил наблюдение.

В половине девятого Винклер вышел из гостиницы. В руке он нес саквояж. Он остановил такси и сказал водителю, куда ехать.

Как только «объект» появился в дверях, Буркиншоу вызвал людей и машины. Сам он вскочил в первую и направился вслед за такси, держась метрах в трехстах от него по Эджвер-роуд. Престон ехал сзади во второй машине. Через десять минут стало ясно, что они едут к вокзалу. Буркиншоу передал об этом в «Корк». Ему ответил Саймон Марджери.

— Хорошо, Гарри. Руководитель операции скоро присоединится к вам.

— У нас уже есть руководитель, он с нами, — сказал Буркиншоу.

Это было новостью для Марджери. Он спросил, кто это. Когда Буркиншоу назвал ему имя, Марджери подумал, что тут какая-то ошибка.

— Но он не работает в К-2, — возмутился он.

— Теперь работает, — заметил Буркиншоу бесстрастно. — Я видел бумагу, подписанную генеральным.

С Корк-стрит Марджери тут же позвонил в «Чарльз». На Чарльз-стрит поднялась суматоха. Разыскали распоряжение сэра Бернарда и убедились, что оно действительно существует. Марджери в раздражений всплеснул руками:

— Ну почему эти с Чарльз-стрит никогда не могут заниматься только своим делом? — обратился он ни к кому. Ему пришлось отозвать коллегу, который должен был присоединиться к группе на вокзале Сент-Пэнкрэс. Затем он попытался найти Брайана Харкорт-Смита, чтобы пожаловаться ему.

* * *

Винклер расплатился и отпустил такси на площади перед вокзалом. Затем он вошел внутрь старого, с куполом в викторианском стиле, здания вокзала и подошел к расписанию. Престон и четверо из службы наблюдения растворились в толпе пассажиров.

Поезд на Шеффилд через Лестер, Дерби, Честерфилд отправлялся от второй платформы в 9 часов 25 минут. Отыскав его, Винклер пошел через всю платформу мимо трех вагонов первого класса и вагона — ресторана к вагонам второго класса, расположенным в голове состава. Он выбрал средний из них, вошел внутрь, поставил свой чемоданчик на багажную полку и сел, спокойно ожидая отправления поезда.

Это был общий вагон, через несколько минут туда вошел молодой негр с плейером и наушниками. Он сел в трех рядах от Винклера. Усевшись, он закрыл глаза и принялся качать головой, очевидно, в такт мелодии, звучавшей у него в наушниках.

Один из команды «топтунов» занял свой наблюдательный пост. В наушниках звучала не музыка, а команды Гарри.

Другой из группы разместился в первом вагоне, Гарри и Джон Престон — в третьем, чтобы не выпускать Винклера из «коробочки», а четвертый ехал в вагоне первого класса в хвосте состава на случай, если Винклер вздумал бы пробежаться в тот конец, чтобы избавиться от хвоста.

Точно по расписанию 125-й отошел от вокзала Сент-Пэнкрэс и повез своих пассажиров на север.

* * *

В 21.30 Брайана Харкорт-Смита разыскали в клубе, где он обедал, и пригласили к телефону. Звонил Саймон Марджери. То, что он сообщил, заставило заместителя генерального директора «пятерки» отложить все свои дела. Он выскочил на улицу, схватил такси и помчался через весь Вест-Энд на Чарльз-стрит.

У себя на столе в кабинете он обнаружил приказ, подписанный еще днем сэром Бернардом Хеммингсом. Он побелел от злости. Но, будучи сдержанным человеком, обдумав все хорошенько, поднял трубку и в свойственной ему чрезвычайно вежливой манере попросил телефонистку соединить его с квартирой юрисконсульта.

В обязанности юрисконсульта входит поддерживать связь со Специальным отделом. Юрисконсульта оторвали от телевизора, который он смотрел у себя дома в Кэмберли. Когда он подошел к телефону, Харкорт-Смит сказал:

— Мне нужно, чтобы Специальный отдел подготовил ордер на арест. У меня есть основания предполагать, что человек, нелегально пересекший границу, подозреваемый в сотрудничестве с советской разведкой, пытается скрыться. Его имя Франц Винклер, предположительно гражданин Австрии. Мотив задержания — фальшивый паспорт. Прибудет в Шеффилд лондонским поездом в 23.59. Да, я знаю, что времени мало. Именно поэтому это так важно. Да, пожалуйста, свяжитесь с начальником Специального отдела и попросите его, чтобы он поднял на ноги своих людей в Шеффилде. Пусть арестуют этого человека сразу по прибытии.

Мрачный, он положил телефонную трубку. Пусть ему навязали Джона Престона в качестве руководителя группы наблюдения, но принимать решение об аресте «объекта» будет он. Это очень серьезное дело и, кроме того, его прямая обязанность.

* * *

Поезд оказался полупустым. Вполне хватило бы и двух вагонов, чтобы с комфортом разместить всех шестьдесят пассажиров, которые в нем ехали. Барни, тот из бригады «топтунов», что занял место в первом вагоне, насчитал более десятка попутчиков. Все они не вызывали подозрения. Барни сидел против хода, чтобы видеть затылок Винклера сквозь застекленную дверь между вагонами.

Во втором вагоне, где ехал Джинджер, молодой негр с наушниками, находилось всего пять человек. В вагоне Престона и Буркиншоу мест было занято не больше десятка. Около часа с четвертью Винклер просто сидел и смотрел в окно, пристально вглядываясь в темные очертания за стеклом. Ни книг, ни газет он в дорогу не взял.

В 22.45, когда поезд стал сбавлять ход для остановки в Лестере, Винклер поднялся, взял с полки свой чемоданчик, прошел по вагону туда, где находятся туалеты, и опустил стекло окна, выходящего на платформу. Джинджер сообщил об этом остальным, они приготовились действовать моментально, если возникнет необходимость.

Когда поезд остановился, мимо Винклера к выходу протиснулся какой-то пассажир.

— Извините, пожалуйста, это Шеффилд? — обратился к нему Винклер.

— Нет, это Лестер, — ответил тот и сошел с поезда.

— А-а, спасибо. — Он поставил чемоданчик на пол, но остался у окна, оглядывая перрон, пока поезд стоял в Лестере. Когда поезд тронулся, он вернулся на свое место и поставил саквояж обратно на полку.

В 23.12 он проделал то же самое в Дерби. Только в этот раз он разговаривал с носильщиком на перроне перед зданием вокзала, похожего на огромный бетонный грот.

— Дерби, — прокричал ему носильщик, — Шеффилд будет через одну остановку.

И опять, пока стоял поезд, Винклер не отходил от открытого окна, потом снова вернулся в вагон и забросил чемоданчик наверх. Престон следил за ним через стеклянную дверь.

В 23.43 они прибыли в Честерфилд. Вагон остановился напротив здания вокзала, построенного в викторианском стиле и прекрасно сохранившегося и очень нарядно выглядевшего благодаря яркой росписи и подвесным корзинам с цветами. На этот раз Винклер не стал трогать свой чемоданчик, но опять пошел к окну и стал наблюдать, как с поезда сошли несколько пассажиров и скрылись за барьером билетного контроля. На платформе никого не было. Когда поезд стал набирать ход. Винклер рывком открыл дверь и спрыгнул с подножки.

Никогда раньше «объекту» не удавалось вывести Гарри Буркиншоу из равновесия. Но как он сам позже признался, поступок Винклера застал его врасплох. Все его парни могли легко проделать то же самое, что и Винклер, но беда была в том, что платформа была совершенно пустой, на этой ровной бетонной площадке укрыться было негде. Если бы они спрыгнули вслед за Винклером, у них было бы ровно столько же шансов остаться незамеченными, как у свиньи в синагоге.

Винклер заметил бы их и отложил бы встречу, где бы она ни была назначена. Престон и Буркиншоу выскочили в тамбур, где к ним присоединился Джинджер. Окно все еще было открыто. Престон высунул голову и посмотрел назад. Винклер, который теперь убедился, что за ним нет «хвоста», быстро шел по платформе спиной к уходящему поезду.

— Гарри, возвращайтесь сюда с ребятами на машине, — скомандовал Престон. — Свяжитесь со мной по рации, когда будете на подходе. Джинджер, прикройте-ка за мной дверь.

Он распахнул дверь, подошел к самому краю, сгруппировался, как это делают парашютисты перед приземлением, и прыгнул.

Парашютист обычно приземляется со скоростью около одиннадцати миль в час, причем одновременно его относит в сторону со скоростью ветра. Скорость поезда была миль тридцать в час, когда Престон свалился на насыпь. Единственное, о чем он молил в этот момент — это не налететь на бетонный столб или камень. Тогда — конец. Ему повезло. Густая и сочная весенняя трава смягчила удар. Он кубарем покатился по насыпи, поджав колени, прижав к телу локти и наклонив к груди голову. Гарри потом сказал ему, что не мог смотреть на это и отвернулся. Джинджер рассказывал, что Престон подпрыгивал, как мячик, катясь вдоль насыпи навстречу мчавшимся колесам. Когда он остановился, он лежал между травой и железнодорожными путями, затем с трудом поднялся, повернулся и медленно побежал туда, где светились огни вокзала.

Когда он подошел к контрольному барьеру, железнодорожный служащий уже закрывал платформу на ночь. Он был явно удивлен, увидев человека в ссадинах и разворанном пиджаке.

— Последний пассажир, невысокий, коренастый, в сером плаще, куда он пошел? — спросил Престон.

Контролер мотнул головой в направлении привокзальной площади. Престон бросился туда. Слишком поздно контролер сообразил, что забыл проверить у него билет.

На площади Престон успел заметить огни такси, выезжающего на дорогу к центру города. Это было последнее такси. Он мог бы, конечно, попросить местную полицию разыскать водителя и выяснить у него, куда тот отвез своего пассажира. Но он сомневался, что Винклер поедет на такси до цели. Где-нибудь поблизости он выйдет, а остальную часть пути пройдет пешком. Совсем рядом вокзальный носильщик заводил свой мопед, собираясь ехать домой.

— Мне нужен ваш мопед, — попросил Престон.

— Отваливай, — буркнул парень.

У Престона не было времени для объяснений и споров. Огни такси мелькали уже где-то под мостом новой кольцевой дороги и могли вот — вот скрыться из виду. Престон ударил парня в челюсть. Тот завалился набок. Престон подхватил мопед и двинулся вслед такси.

Повезло ему в этот вечер и со светофорами. Такси ушло по Корпорейшн — стрит, Престон никогда бы не догнал его на велосипедике с крохотным моторчиком, если бы на светофоре у перекрестка перед центральной библиотекой не загорелся красный свет. Когда машина свернула на Холивелл — стрит и дальше на Солтергейт, он уже был метрах в трехстах от нее.

Потом он отстал метров на пятьсот — его моторчик не мог тягаться с мощным двигателем легковой машины. Если бы Винклер поехал дальше на запад от Честерфилда, минуя город, Престон бы его не догнал.

К счастью, когда такси превратилось для Престона в маленькую точку на горизонте, вспыхнули тормозные огни — водитель остановил машину. Винклер вышел где-то, где Солтергейт переходит в Эшгейтроуд. Подъехав поближе, Престон смог различить Винклера, стоявшего рядом с машиной. Других машин на дороге не было. Надо было идти пешком. Он неторопливо обошел такси и с видом человека, поздно возвращающегося домой, свернул на Фулджем-роуд и остановился. Затем он пошел дальше. Престон следовал за ним. Винклер больше не оглядывался. Он обогнул ограду честерфилдского футбольного стадиона и пошел по Комптон — стрит. Здесь он, наконец, подошел к дому и постучал. Престон, стараясь держаться в тени, встал за кустом в садике.

Оттуда он видел, как в доме зажегся свет и отворилась дверь. Винклер обменялся несколькими словами с человеком за дверью и вошел внутрь.

Престон вздохнул и начал устраиваться за своим кустом поудобнее — готовый просидеть здесь всю ночь. Отсюда он не мог разглядеть номера дома, куда вошел Винклер. Не мог он и видеть, что происходит во дворе, с другой стороны. Однако успокаивало то, что сразу за домом была каменная ограда стадиона, а значит, уйти оттуда через черный ход другой дорогой было нельзя.

В два часа ночи раздался слабый сигнал переговорного устройства. Буркиншоу был совсем рядом. Престон отозвался и сообщил, где он находится. В пол — третьего на улице послышались негромкие шаги. Престон тихонько свистнул. Буркиншоу протиснулся сквозь кустарник.

— Все в порядке, Джон?

— Да, он в доме. Видишь, второй за деревом, тот, где горит свет.

— Понял, Джон, а ведь нас встречали в Шеффилде. Двое из Специального отдела и трое в форме. Подняты по приказу из Лондона. Ты собирался его арестовывать?

— С какой стати? Винклер — курьер. Мне нужен тот, на кого он работает. И он может быть в этом доме. Что они там, в Шеффилде, с ума сошли?

Буркиншоу засмеялся:

— Благодари бога, что существует британская полиция. Шеффилд — находится в Йоркшире, а мы с тобой в Дербишире. Это дает тебе время до утра, пока главные констебли разберутся между собой, кто должен арестовать преступника.

— Угу, а где остальные?

— Сзади. Учти, мы приехали сюда на такси, машину отпустили. Своей тачки у нас нет. Потом скоро рассвет, а здесь негде укрыться.

— Двоих поставь здесь, а еще двоих в начале улицы, — распорядился Престон. — Я пойду в центр разыскивать полицейский участок. Придется им много ИМ СМИТЬБЮ./ поработать. Если наш «друг» уйдет, сообщи мне. Пусть за ним следят двое. Других оставишь здесь наблюдать за домом.

Престон пошел к центру Честерфилда. Полицейский участок он обнаружил на Битвелл-стрит. Все время, пока он шел, в голове крутилась одна мысль. В поведении Винклера не было логики.

Глава 20

Старший полицейский офицер Робин Кинг был очень недоволен, когда его в три часа ночи разбудил телефонный звонок. Но, когда ему сообщили, что в полицейском участке его дожидается сотрудник МИ-5 из Лондона, чтобы попросить помощи, он сразу же согласился прийти. Через двадцать минут, непричесанный и небритый, он появился у себя в участке.

Он внимательно выслушал Престона, изложившего ему вкратце суть дела: иностранец, вероятно, агент советской разведки, они «вели» его от самого Лондона, но он спрыгнул с поезда в Честерфилде. Ему удалось все-таки выследить, сейчас он в доме на Комптон-стрит, номер которого пока установить не удалось.

— Я еще не знаю, ни кто живет в этом доме, ни почему наш «объект» там. Я собираюсь это выяснить, но арестовывать его пока не хочу. Мне нужно, чтобы за домом было установлено наблюдение. Утром мы сможем договориться с главным констеблем графства Дербишир, а пока у нас есть более срочные дела. Сейчас на улице возле дома дежурят четверо сотрудников службы наблюдения, но как только рассветет, посты придется снять, чтобы не мозолить глаза, поэтому я прошу у вас помощи.

— Что конкретно я могу для вас сделать, мистер Престон? — спросил полицейский чин.

— У вас есть какой-нибудь фургон, который бы не привлекал внимания?

— Нет. Есть несколько полицейских машин без опознавательных знаков, а на двух наших фургонах надпись «полиция».

— Нельзя ли раздобыть где-нибудь обычный фургон и поставить его на улице, чтобы мои люди смогли в нем укрыться? Хотя бы временно?

Начальник полиции вызвал дежурного сержанта и задал ему тот же самый вопрос.