В абверовской разведшколе Вольф много времени потратил, учась различать обмундирование, опознавательные знаки полков и лица сотен старших британских офицеров. Несколько дней подряд он здесь наблюдал за тем, как подъезжают большие штабные машины, и сквозь стекла видел сидящих в них полковников, генералов, адмиралов, командиров артдивизионов и самого главнокомандующего, сэра Клода Аучинлека. Все они выглядели несколько странно, и сначала он недоумевал почему, пока не понял, что их фотографии, которые он запечатлел в своей памяти, были черно-белыми, а сейчас он впервые видит их в цвете.

Руководство генштаба разъезжало на машинах, в отличие от своих адъютантов. Каждое утро капитаны и майоры приходили сюда пешком с небольшими портфелями в руках. К полудню, после ежедневного утреннего совещания, – так решил Вольф – некоторые из них выходили из ворот штаба с теми же неизменными портфелями.

Каждый день Вольф следовал за каким-нибудь адъютантом.

Большинство из них работали в самом здании генштаба, а секретные документы в конце дня запирались в сейф. Эти же несколько человек также посещали утренние совещания в генштабе, но их офисы находились в других частях города, и им приходилось носить материалы к совещанию с собой. Один шел в Семирамис, два других – в казармы в Наср-эль-Ниле. Четвертый направлялся в здание без вывески в Шари Сулейман-Паша.

Вольфу нужно было взглянуть на содержимое этих портфелей.

Сегодня он совершит «холостой» заход.

Ожидая под палящим солнцем, пока выйдут адъютанты, Вольф вспомнил прошедшую ночь, и уголки его рта под свежеотпущенными усиками скривила улыбка. Он пообещал Соне найти новую Фози. Вчера вечером он отправился в Бирку и взял девушку из заведения мадам Фахми. Ей было далеко до Фози – настоящей энтузиастки, но девушка стала хорошей временной заменой. Они сначала по очереди, а затем вместе насладились ею, потом поиграли в Сонину причудливую, увлекательную игру… Это была длинная ночь.

Два адъютанта вышли из ворот генштаба и направились в казармы. Вольф последовал за ними.

Через минуту из кафе появился Абдулла и, поравнявшись с Вольфом, спросил:

– Эти двое?

– Они.

Абдулла – толстяк со стальной «фиксой» – был одним из самых богатых людей в Каире, но, в отличие от большинства богатых арабов, не подражал европейцам. Он носил сандалии, грязное платье и феску. Его сальные волосы вились вокруг ушей, а ногти были черны от грязи. Богатство его происходило не от земли, как богатство пашей, не от торговли, как у греков. Источник его доходов – преступления.

Абдулла был вором.

Вольфу он нравился. Этот хитрый, лживый, жестокий, щедрый и всегда смеющийся человек стал для Вольфа олицетворением старых, как мир, пороков и добродетелей Ближнего Востока. Тридцать лет армия его детей, внуков, племянников, племянниц, двоюродных родственников грабила дома и лазила по карманам в Каире. «Щупальца» Абдуллы доставали везде: он был оптовым торговцем гашишем, пользовался влиянием среди политиков, ему принадлежала половина домов в Бирке, включая и заведение мадам Фахми. Жил он в большом разваливающемся доме в Старом городе со своими четырьмя женами.

…Они шли за двумя офицерами до современного центра города. Абдулла спросил:

– Тебе нужен один портфель или оба?

Вольф подумал. Один – случайная кража, два выглядели преднамеренной.

– Один, – ответил он.

– Который?

– Не имеет значения.

Когда Вольф обнаружил, что вилла «Оливье» больше небезопасна, то подумал, не обратиться ли за помощью к Абдулле. И решил, что не стоит. Абдулла, конечно, мог спрятать Вольфа где-нибудь, скорее всего в борделе, на более или менее длительный срок. Но, спрятав, сразу же начал бы переговоры с англичанами о его выдаче. Абдулла делил весь мир на две части: свою семью и других. Он был бесконечно предан своей семье и полностью доверял родне; всех остальных он обманывал и ждал от них того же. Весь его бизнес строился на основе взаимных подозрений. Вольф уже убедился, как хорошо работает этот принцип.

Они вышли на угол оживленной улицы. Оба офицера переходили улицу, лавируя среди машин. Вольф хотел последовать за ними, но Абдулла остановил его.

– Это будет здесь, – произнес он.

Вольф обвел взглядом здания, тротуары, перекресток и уличных торговцев, улыбнулся и кивнул.

– Идеальное место, – согласился он.

На следующий день они осуществили свой план.

Абдулла в самом деле выбрал идеальное место для кражи. В этом месте оживленный переулок пересекался с главной улицей. На углу было кафе, снаружи которого стояли столики, суживая тротуар ровно наполовину. Рядом с кафе на главной улице находилась автобусная остановка. Правило выстраиваться в очередь на автобус так и не прижилось в Каире, несмотря на шестидесятилетнее британское господство, и ожидавшие машину люди толпились на переполненном тротуаре. В переулке народу было поменьше, несмотря на стоящие здесь также столики кафе. Абдулла уже заметил этот недостаток и устранил его, велев двум уличным акробатам занять свободный участок.

Вольф сидел за угловым столиком, откуда ему были видны и главная улица, и переулок, и волновался, как бы что-нибудь не сорвалось.

А что, если офицеры сегодня не пойдут в казармы или пойдут другой дорогой?

А вдруг у них с собой не будет портфелей?

А что, если полиция прибудет слишком быстро и арестует всех присутствующих?

Может быть, офицеры схватят мальчика и станут его допрашивать.

А вдруг офицеры возьмут самого Вольфа и станут допрашивать его?

А если Абдулла решит, что ему легче заработать свои деньги, просто сообщив майору Вэндему, что сегодня в двенадцать часов дня он сможет арестовать Алекса Вольфа в кафе «Насиф»?

Вольф боялся тюрьмы. И не просто боялся, а боялся панически. От одной только мысли об этом его прошибал холодный пот, несмотря на полуденную жару. Он мог обходиться без хорошей пищи, без вина и без женщин, если у него оставались в утешение бескрайние просторы дикой пустыни; он мог бы отказаться от свободы пустыни ради жизни в большом городе со всеми городскими удовольствиями, но он не мог потерять и то, и другое. Он никогда никому не рассказывал о своем страхе: это было его тайным кошмаром. Жить в крошечной, холодной камере среди отбросов общества – одних только мужчин, есть плохую пищу, никогда не видеть голубого неба, бескрайнего Нила и открытых равнин… Его охватывала паника при одной только мысли об этом. Он старался не думать о таком. Это не должно случиться.

В одиннадцать сорок пять мимо кафе проковыляла огромная неопрятная фигура Абдуллы. У него было отсутствующее выражение лица, но маленькие черные глазки зорко смотрели вокруг, проверяя, все ли в порядке. Он перешел через дорогу и скрылся из виду.

Без пяти двенадцать Вольф различил вдалеке в толпе голов две военные фуражки.

Он сидел на краешке стула.

Офицеры подошли ближе. В руках у них были портфели.

На другой стороне улицы работал на холостом ходу двигатель припаркованного автомобиля.

К остановке подъехал автобус, и Вольф подумал: «Не может быть, чтобы это организовал Абдулла, просто везение, подарок судьбы».

Офицеры были в пяти ярдах от Вольфа.

Стоявший на другой стороне улицы автомобиль неожиданно тронулся с места. Это был большой черный «паккард» с мощным двигателем и мягкими рессорами. Беспрерывно сигналя и не обращая внимания на двигающийся по главной улице транспорт, он на большой скорости пересек ее в сторону переулка и на углу в нескольких футах от того места, где сидел Вольф, врезался в старый таксомотор «фиат».

Офицеры остановились около столика, за которым сидел Вольф, чтобы поглазеть на аварию.

Из «паккарда» выскочил молодой грек в шерстяном костюме.

Араб обозвал грека свиньей.

Грек обозвал араба задницей больного верблюда.

Араб ударил грека по лицу, а грек дал арабу по носу.

Люди, вышедшие из автобуса, и те, кто собирались в него сесть, подошли ближе.

В переулке стоящий на голове у своего партнера акробат обернулся посмотреть на драку, потерял равновесие и упал на зрителей.

Мимо столика Вольфа стрелой промчался мальчишка. Вольф вскочил и, показывая на него пальцем, закричал во весь голос:

– Держите вора!

Мальчишка несся прочь. Вольф побежал за ним. Четверо людей, которые сидели за соседним столиком, вскочили и попытались схватить паренька, но тот пробежал между двумя офицерами, которые глазели на драку. Вольф и ринувшиеся ему на помощь люди налетели на офицеров и сбили их с ног. Несколько человек стали кричать: – Держите вора! – хотя большинство из них не знали, кто этот вор. Некоторые из наблюдавших подумали, что это один из дерущихся шоферов. Подошедшая с автобусной остановки толпа, зрители, наблюдавшие за выступлением акробатов, и большинство посетителей кафе накинулись на обоих водителей: арабы решили, что преступником является грек, а все остальные – что виноват араб. Несколько человек с тростями (с ними ходили многие) пытались протиснуться сквозь толпу, наугад ударяя ими по головам, стараясь прекратить драку, но это оказало противоположное действие. Кто-то взял стул из кафе и запустил им в толпу. Но стул пролетел мимо и угодил в лобовое стекло «паккарда». Тем временем из кафе выскочили официанты, повара и его владелец и стали отбиваться от тех, кто хватался за стулья. Все кричали друг на друга на пяти языках. Проезжающие мимо водители останавливались, чтобы посмотреть на эту свалку, и сигналили. Сорвавшаяся с привязи собака начала в безумном возбуждении кусать людей за ноги. Из автобуса вышли все пассажиры. Дерущаяся толпа с каждой секундой становилась все больше. Водители, остановившие свои машины, чтобы поглазеть на происходящее, жалели о том, что это сделали, потому что толпа окружила их автомобили, и они не могли двинуться с места. Шоферам пришлось запереть дверцы и поднять стекла, а мужчины, женщины и дети, арабы и греки, сирийцы и евреи, австралийцы и шотландцы вскакивали на крыши машин, дрались на их капотах, падали на подножки и пачкали кровью автомобили. Кто-то выпал из окна соседнего с кафе ателье по пошиву мужской одежды, а в сувенирную лавку, примыкающую к кафе, вбежала испуганная коза и начала опрокидывать все столики с выставленными на них фарфоровыми, гончарными и стеклянными изделиями. Появилась обезьяна, которая перед этим ехала верхом на козе для увеселения прохожих. Ловко пробежав по головам людей, она исчезла в направлении Александрии. Распрягшаяся лошадь пустилась вскачь по улице между рядами машин. Из окна, расположенного над кафе, женщина опрокинула на дерущихся ведро помоев. На это уже никто не обратил внимания.

Наконец прибыла полиция.

Когда дерущиеся услышали свистки, они сразу же забыли о тех ударах, толчках и оскорблениях, которые и послужили причиной возникновения множества разрозненных схваток. Все стали поспешно удирать, не дожидаясь, пока начнутся аресты. Толпа быстро таяла. Вольф, которого сбили с ног в самом начале потасовки, поднялся и перешел на другую сторону улицы, чтобы понаблюдать за развязкой. К тому времени, как были надеты наручники на шестерых человек, все было кончено, дерущихся не осталось, не считая одетой в черное платье старой женщины и одноногого нищего, которые слабо пихали друг друга в сточной канаве. Владелец кафе, портной и хозяин сувенирной лавки заламывали руки, вслух проклиная полицию за то, что она прибыла так поздно, а мысленно удваивая и утраивая сумму причитающейся им страховки.

Водителю автобуса в драке сломали руку, все остальные отделались порезами и ушибами.

Был только один смертельный исход: козу сильно покусала собака, и ее пришлось пристрелить.

Когда полиция попыталась сдвинуть с места две столкнувшиеся машины, выяснилось, что во время драки уличные мальчишки поддомкратили сзади оба автомобиля и украли задние колеса.

В салоне автобуса выкрутили все до единой лампочки.

Исчез и портфель, принадлежащий британскому офицеру.

Довольный собой, Вольф быстро шел по улочкам Старого Каира. Еще неделю назад задача завладеть секретами генштаба казалась почти невыполнимой. Похоже, сегодня он ее осуществил. Это была блестящая идея – обратиться к Абдулле для организации уличной драки.

Ему не терпелось узнать, что находится в портфеле.

Дом Абдуллы не выделялся среди окружавших его трущоб. На потрескавшемся и облупившемся фасаде в неправильном порядке были расположены маленькие кривые окошки. Входом служила низкая арка без двери, ведущая в темный проход. Вольф нырнул в арку, прошел по коридору и поднялся по винтовой каменной лестнице. Наверху он отодвинул занавеску и вошел в гостиную Абдуллы.

Комната была похожа на своего хозяина: грязная и богатая. Трое маленьких ребятишек и щенок гонялись друг за другом вокруг дорогих диванов и инкрустированных столов. В нише возле окна старая женщина вышивала гобелен. Другая женщина выходила из комнаты, в то время как туда зашел Вольф. Здесь не придерживались строгого мусульманского обычая разделять жилище на женскую и мужскую половины, как это было в детстве у Вольфа дома. Посередине комнаты на расшитой подушке, скрестив ноги, сидел Абдулла и держал на коленях ребенка. Он поднял глаза на Вольфа и широко улыбнулся:

– Друг мой, ну и успех!

Вольф сел на подушку напротив него.

– Это было здорово, – сказал он. – Ты настоящий фокусник.

– Такая свалка! И автобус пришел как раз, когда надо, и обезьяна убежала…

Вольф присмотрелся к тому, чем занимался Абдулла. На полу рядом с ним лежала куча бумажников, дамских сумочек, кошельков и часов. Продолжая разговаривать, он взял в руки красивый бумажник из тисненой кожи, вынул из него пачку египетских банкнот, несколько почтовых марок и маленький золотой карандашик и засунул их куда-то под халат. Затем он отложил бумажник, взял дамскую сумочку и стал в ней копаться.

Вольф понял, откуда взялись все эти вещи.

– Ах ты, старый мошенник, – сказал он. – Твои ребята в этой толчее лазили по карманам.

Абдулла ухмыльнулся, сверкнув стальной коронкой.

– Приложить столько усилий и украсть только один портфель…

– Он у тебя?

– Конечно.

Вольф расслабился. Абдулла не пошевелился, чтобы отдать портфель. Вольф спросил:

– Почему ты его мне не отдаешь?

– Сию минуту, – ответил Абдулла, но по-прежнему не двинулся с места. Через минуту он сказал:

– Ты обещал заплатить мне еще пятьдесят фунтов при получении.

Вольф отсчитал банкноты, и они исчезли под грязным халатом. Абдулла наклонился вперед, одной рукой прижимая к груди ребенка, другую просовывая под подушку, на которой сидел, и вытащил портфель.

Вольф взял его и внимательно осмотрел. Замок был сломан. Он рассердился: должен же быть предел наглости. Он заставил себя проговорить спокойным голосом:

– Ты его уже вскрыл.

Абдулла пожал плечами и ответил:

– Maaleesh. – Это очень удобное двусмысленное арабское слово означало одновременно «виноват» и «ну и что?».

Вольф вздохнул. Он слишком долго жил в Европе и забыл, как делались дела дома.

Он открыл портфель. Внутри лежала стопка из десяти или двенадцати убористых машинописных страниц на английском языке. В то время, как Вольф начал читать, кто-то поставил рядом с ним крошечную кофейную чашку. Он поднял глаза и увидел красивую молодую девушку.

– Твоя дочь? – спросил он у Абдуллы.

Абдулла рассмеялся.

– Моя жена.

Вольф еще раз взглянул на девушку. На вид ей было лет четырнадцать. Он вернулся к документам. Прочитав первую страницу, со все возрастающим недоверием пролистал остальные и опустил их на пол.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.