19. Допрос

В комнате было уже десять охранников, выстроившихся вдоль стены за спиной Коно. В руках все держали длинные палки. Коно пролаял команду. Здоровенный, похожий на боксера, парень с наголо выбритой головой прислонил палку к стене и вышел вперед. Лапы у него были, как окорока. Ухмыляясь черными сломанными зубами, он подошел к Бонду и принял стойку, расставив ноги для упора. Размахнулся и треснул правым свингом по голове, прямо по месту, которым Бонд приложился, попав в ловушку. В голове что-то взорвалось. Удар левой — Бонда повело в сторону. Сквозь кровавый туман он с трудом различал Блофелда и его бабу. На морде Блофелда был чисто научный интерес, но чертова сучка облизывала губы и часто дышала.

После десятого удара Бонд решил, что пора действовать, пока он не рассыпался окончательно. Широко расставленные ноги — отличная мишень. Если, конечно, парень не знает приемов «сумо»! Бонд прицелился, и, когда парень в очередной раз размахнулся, ударил изо всех оставшихся у него сил. Нога угодила куда надо. Парень завизжал по-поросячьи и покатился по полу, хватаясь за яйца. Охранники, подняв палки, рванулись вперед, а Коно вытащил пистолет. Бонд нырнул за высокую спинку стула, поднял его и швырнул в толпу охранников. Ножка попала кому-то в зубы, треснула разбитая челюсть. Схватившись за лицо, человек упал.

— Хальт! — знакомый уже отрывистый немецкий лай. Нападавшие замерли, опустив палки. — Коно! Этих убрать. — Блофелд показал на валявшихся на полу. — Наказать Казаму за плохую подготовку. Этому вставить зубы. И хватит Обычными способами его заговорить не заставишь. Если не глухой, камеры для допросов ему не выдержать. Туда его. Охрана пусть ждет в приемной. Вперед!

Коно отдал команды, которые мгновенно выполнили, махнул Бонду пистолетом и открыл маленькую дверь рядом с книжной полкой, показав на узкий каменный проход Что теперь? Бонд облизнул кровь в уголке рта. Он уже дошел до точки. Больше не выдержит. Что еще за камера? Его передернуло. Оставался шанс вцепиться Блофелду в глотку. Прихватить бы его с собой! Он спустился вниз, не отреагировал на приказ Коно открыть грубо сколоченную дверь в конце коридора, подождал, пока ее откроет охранник, в спину ему в это время упирался пистолет, и вошел в странную, дикого тесаного камня, комнату. Было очень жарко, противно воняло серой.

Вошли Блофелд и женщина, дверь закрыли, и они уселись в деревянные кресла под масляной лампой. На стене висели большие кухонные часы, через каждые пятнадцать минут цифра была подчеркнута красной линией. На часах было одиннадцать и тут с громким металлическим щелчком минутная стрелка перешла на другое деление. Коно показал Бонду на каменное сидение с подлокотниками в дальнем конце комнаты, покрытое подсыхающей серой грязью; эта же гадость была на полу вокруг. Над камнем, на потолке, зияло большое отверстие, сквозь которое Бонд увидел клочок темного неба и звезды. Резиновые сапоги Коно прошлепали за ним. Бонду жестами приказали сесть на камень. В центре сидения была большая круглая дыра. Бонд сел, вздрогнув от прикосновения горячей липкой грязи, положил локти на каменные ручки сидения. Он знал, что его ожидает, от ужаса заныло в животе.

На другом конце комнаты заговорил Блофелд. Заговорил по-английски, громко, голос эхом метался в каменных стенах:

— Коммандер Бонд, или, если вы предпочитаете, номер 007 Британской Секретной Службы, это камера для допросов, мое изобретение. Здесь говорят почти все молчуны. В моем поместье активная вулканическая зона. Сейчас вы сидите прямо над грязевым гейзером, температура его около тысячи градусов по Цельсию, высота выброса почти сто футов. От вас до источника в земле футов пятьдесят. Я позаботился провести его прямо к дыре, на которой вы восседаете. Это так называемый пульсирующий гейзер. Действует каждые пятнадцать минут.

Блофелд оглянулся на часы.

— У вас остается одиннадцать минут перед очередным выбросом. Если вы не слышите меня или переводчика, если вы глухонемой японец, как вы утверждаете, вы останетесь на месте и в четверть двенадцатого вам сожжет задницу. Если же вы не станете этого дожидаться и уберетесь с камня, станет ясно, что вы врете, вами вновь займутся и, неизбежно, придется отвечать на мои вопросы. Я хочу знать, кто вы, как попали сюда, кто вас послал и с какой целью, и кто еще вовлечен в этот заговор. Вам ясно? Спектакль еще не надоел? Очень хорошо. На всякий случай, начальник охраны переведет все это на японский.

Он повернулся к охраннику:

— Коно, объясните ему назначение этой комнаты.

Коно, стоя на посту у двери, затараторил по-японски. Бонд не обращал на него внимания. Он сконцентрировался и собирал все оставшиеся силы. Уселся поудобнее и небрежно оглядел комнату. Он хорошо запомнил последнюю «преисподнюю» в Беппу, и теперь пытался кое-что обнаружить.

Ага! Вот оно! Маленький деревянный ящик в углу, справа от его камня. Замочной скважины нет. Внутри, без сомнения, вентиль, регулирующий работу гейзера. Как это использовать? Шевели мозгами, нужен план. Хоть бы голова болеть перестала. Он уперся локтями в колени, спрятал в ладонях разбитое лицо. Радовало, что охраннику сейчас еще хуже!

Коно замолчал. Минутная стрелка с громким металлическим стуком перескочила на следующее деление.

И еще девять раз. Бонд посмотрел на черно-белый циферблат. 11:14. Мощное сердитое ворчание послышалось где-то глубоко под ним, за ним — тяжелый удар очень горячего воздуха.

Бонд встал и медленно пошел прочь, дошел до чистого участка пола и остановился. Повернулся к гейзеру. Ворчание превратилось в далекий визг. Визг — в глубокий устрашающий рев; казалось, из туннеля вырвался экспресс. Раздался резкий хлопок, и из дыры, на которой только что сидел Бонд, с огромной скоростью вылетела внушительная струя блестящей серой грязи. Прямо в отверстие в потолке. Извержение продолжалось с полсекунды, сухой жар заполнил комнату. Бонд вытер пот со лба. Затем серая арка обрушилась вниз, грязь зашлепала по крыше над головой, расплескалась дымящимися лужами по полу. В дыре забулькало, и комнату заволокло паром. Тошнотворно воняло серой. В наступившей тишине щелчок минутной стрелки прозвучал, как удар гонга.

Бонд повернулся и посмотрел на парочку под часами. Весело сказал:

— Ну, Блофелд, ублюдок шизанутый, твой кочегар там, внизу, знает свое дело. Теперь зови дюжину ведьм, и если они такие же красотки, как фройляйн Бунт, попросим Ллойд Вебера сбацать музон и поставим к Рождеству на Бродвее. Заметано?

Блофелд повернулся к Ирме:

— Дорогая, ты была права! Тот самый англичанин. За мной нитка серого жемчуга от мистера Микимото, не забудь напомнить. А теперь надо покончить с ним раз и навсегда. Давно пора спать.

— Действительно, милый Эрнст. Но сначала допроси его.

— Конечно, Ирмхен. Главное, не останавливаться, он уже надломлен. Долго не продержится. За дело!

Назад, вверх по каменному коридору! Назад, в библиотеку! Назад, Ирма — к вышивке, Блофелд — к камину; героическая поза, рука чуть касается рукоятки тяжелого меча. Казалось, они слегка размялись после обеда: партия в бильярд, полистали альбомы с марками, четверть часа скучнейшего домашнего кино.

— К черту шахтера из Фукуока, — решил Бонд. Рядом со стеллажами стоял письменный стол. Он вытащил из-за него стул и уселся. На столе лежали сигареты и спички. Он закурил, с наслаждением вдыхая дым. Не отказывать же себе в последнем удовольствии. Он стряхнул пепел на ковер и положил ногу на ногу.

Блофелд кивнул на лежащие на полу вещи Бонда:

— Коно, это убрать. Я осмотрю все позже. Подожди с остальными в приемной. Приготовь паяльную лампу и электрогенератор, могут потребоваться. — Он повернулся к Бонду. — А теперь — говори, и умрешь без мучений, от меча. Не бойся. Я им прекрасно владею, и он остр, как бритва. Будешь молчать — подыхать придется долго и мучительно, и все равно заговоришь, не тебя мне учить. Любому упрямству есть предел. Ну?

Бонд спокойно ответил:

— Блофелд, не будь идиотом. В Лондоне и Токио известно, что я здесь. Есть шанс избавиться от вышки. У тебя куча денег, можешь нанять хороших адвокатов. Убьешь меня, песенка твоя спета.

— Мистер Бонд, не преувеличивайте. Как и вы, я знаю бюрократов. И потому с полной уверенностью заявляю, что вы врете. Если бы мою личность официально установили, сюда нагрянула бы целая армия полицейских. А с ними и шишка из ЦРУ, я у них в списке разыскиваемых. Здесь американская сфера влияния. Вам могут разрешить допросить меня после ареста, но не участвовать в нем.

— С чего ты взял, что это полицейская акция? Когда в Англии стало известно об этом местечке, я сразу понял, чья это затея. Получил разрешение на проверку. Мое местопребывание известно, и возмездие не заставит себя ждать.

— Не обольщайтесь, мистер Бонд. От вас и следа не останется. Кстати у меня есть кое-какая информация о причинах вашего появления. Агент сообщил, что глава японской Секретной Службы, некий Танака, появился здесь в сопровождении одетого по-японски иностранца. Ваша внешность соответствует описаниям агента.

— Где он? Я бы хотел с ним поговорить.

— Он занят.

— Ну, конечно.

Черные глаза Блофелда вспыхнули:

— Вы забываетесь, мистер Бонд. Это я вас допрашиваю. Танаку я знаю. Совершенно безжалостная скотина, и я осмелюсь высказать предположение, которое подтверждают и факты, и ваши неуклюжие увертки. Танака уже потерял здесь одного агента. Подвернулись вы, приехали, должно быть, по делам; и за деньги, или в обмен за услугу, согласились убить меня, решив смущающую японское правительство проблему. Меня не интересует, откуда вы узнали, что доктор Шаттерхэнд на самом деле Эрнст Ставро Блофелд. У вас есть личные причины убить меня, и я абсолютно уверен, что вы никому о них не рассказали, надеясь избежать официального расследования. — Блофелд помолчал. — Я очень умный человек, мистер Бонд. Ну, что скажете? И, так говорят американцы, не выпендривайтесь.

Бонд закурил еще одну сигарету. Сдержанно сказал:

— Я не вру, Блофелд. Если со мной что-нибудь случится к Рождеству, ты и твоя баба превратитесь в трупы.

— Хорошо, мистер Бонд. Но я абсолютно уверен в своей правоте и намерен без дальнейших церемоний собственноручно вас убить. Обойдемся без охранников. Слишком долго вы путались у меня под ногами. У нас с вами личные счеты. Вы когда-нибудь слышали такое японское выражение «киришите гомен»?

Бонд застонал:

— Не надо лингвистических упражнений, Блофелд!

— Оно из лексикона самураев, буквальный перевод: «убить и удалиться». Если простолюдин загораживал дорогу или выказывал недостаточно уважения, самурай имел право снести ему голову. А я считаю себя хранителем самурайских традиций, и кровь еще не окропляла мой меч. Ваша голова меня вполне устраивает.

Он повернулся к Ирме:

— Ты согласна, дорогая?

Та оторвалась от вышивания:

— Конечно, дорогой Эрнст. Ты прав, как обычно. Но будь осторожен. Это опасное животное.

— Ты забываешь, дорогая, в январе прошлого года он вышел из животного состояния. Один выстрел, и я вернул ему человеческий облик.

Блофелд отошел от камина и взялся за меч.

— Смотри, дорогая.

20. Кровавая мелодрама

Бонд бросил горящую сигарету на ковер, подобрался.

— Вы оба — свихнувшиеся психи, — сказал он.

— Как и Фридрих Великий, и Ницше, и Ван Гог. У нас хорошая компания, мистер Бонд. А что вы из себя представляете? Обыкновенный громила, слепое орудие высокопоставленных болванов. Из так называемого «чувства долга» или «патриотизма» делаете, что приказано, потом жрете, пьете и трахаетесь и ждете очередного случая помародерствовать. Дважды вас посылали против меня, мистер Бонд; везение и грубая сила помогли вам провалить мои величайшие начинания. Вы и ваше правительство объявили их преступлениями против человечества, и до сих пор пытаетесь затащить меня на эшафот. Но пошевелите мозгами, если они у вас есть, мистер Бонд, попробуйте взглянуть на дело с моей точки зрения, реалистично.

Блофелд был высокий мужчина, не меньше шести футов, трех дюймов, мощного сложения. Острие своего самурайского меча он упер в пол между широко расставленными ногами, мускулистые руки положил на рукоять. Бонд не мог не увидеть нечто величественное в этой грозной фигуре, завораживающем прямом взгляде, высоком белом лбе, жестоком вырезе тонких губ. Традиционное, тяжело спадающее кимоно покроем которого пытались создать иллюзию мощи изначально малорослой расы, увеличивало высокую фигуру до невероятных размеров, а золотой дракон, казалось бы, ребячливая выдумка, угрожающе извивался на черном шелке, извергая пламя, Блофелд прервал разглагольствования, Ожидая продолжения. Бонд присматривался к своему противнику Следующий номер — оправдывающие обстоятельства. Всегда так. Когда они считают) что повязали тебя; когда чувствуют, что выиграли; перед последним ударом, как приятно, утешительно для палача, даже перед аудиторией, обреченной на уничтожение, выложить свои доводы, смыть грех, который он сейчас совершит, Блофелд заговорил рассудительно, уверенно, спокойно.

— Возьмем, мистер Бонд, операцию «Шаровая Молния» По плану, став обладателем ядовитого оружия, я должен был заставить Запад основательно раскошелиться. Что же здесь выходит за рамки международной политики? Богатые мальчики играют в дорогие игрушки. Бедный мальчик проходит мимо, отбирает их и обещает возвратить за деньги. И если бы дело удалось, какие выгоды сулило оно миру! Бедняку достались опасные игрушки, и в руках, скажем, отбросив аллегорию, у Кастро они могли бы привести к бессмысленному уничтожению человечества. Мой план — прекрасное этому доказательство, Получи я деньги, угроза повторного шантажа привела бы к серьезным переговорам по разоружению, к отказу от опасных игрушек, могущих легко попасть в чужие руки. Разве не так? Теперь о бактериологической атаке на Англию. Дорогой мистер Бонд, англичане — нация больная, со всех точек зрения. Только создав экстремальную ситуацию, можно вывести Британию из летаргии, сплотить ее, как во время войны. Жестокость во спасение, мистер Бонд, какое же это преступление? А сейчас мой так называемый «Замок Смерти». — Блофелд помолчал, задумавшись. — Могу признаться вам, мистер Бонд, мною овладела апатия, с которой я намерен бороться. Одинокий непризнанный гений — хуже того, меня и не пытаются понять. Без сомнения, корни болезни чисто физические: печень, почки, сердце, обычные недомогания среднего возраста. Но появилась и умственная усталость, потеря интереса к человечеству, полное безразличие к его будущему. И, подобно пресытившемуся гурману, я ищу острые, изысканные блюда. Так и родился, мистер Бонд, этот полезный и глубоко человечный проект — легкая смерть для уставших от тягот жизни. Я не только дал простому человеку возможность решить проблему «быть или не быть», но и снабдил японское правительство, хотя оно до сих пор не оценило мое великодушие, уютненьким склепом, избавляющим от неприятностей с поездами, трамваями, вулканами и прочими малопривлекательными способами самоубийства. Вы не можете не признать, что это уникальный, отнюдь не преступный, общественный институт, неведомый до сих пор в мировой истории.

— Вчера я был свидетелем отвратительного убийства.

— Это неизбежно, мистер Бонд. Сюда приходят с мечтой о смерти. Вчера вы видели, как слабодушному помогли сесть в лодку Харона. Но, я вижу, мы не понимаем друг друга. Интересно, что у вас там вместо мозгов? Предел ваших мечтаний — выкурить последнюю сигаретку. Хватит болтать. Вы утомительно долго не даете нам спать. Предпочитаете быть зарубленным в вульгарной свалке, или достойно подставите шею сами?

Блофелд шагнул вперед и обеими руками поднял тяжелый меч над головой. Пламя масляной лампы сверкнуло на лезвии, осветило золото искусной резьбы.

Бонд знал, что делать. Палка раненого охранника так и стояла у стены. Но рядом с женщиной была кнопка звонка. Ирмой надо заняться в первую очередь. Какие там приемчики демонстрировали «ниндзя» в тренировочном лагере? Бонд рванулся влево, схватил палку и прыгнул на женщину, уже поднявшую было руку. Палка глухо ударила ее по голове и она нелепо сползла со стула на пол и лежала неподвижно. Меч Блофелда просвистел в дюйме от его плеча. Бонд изогнулся и сделал глубокий выпад вперед через сгиб левой руки, почти как на бильярде. Палка попала Блофелду в грудь, швырнув его к стене, но он с силой оттолкнулся и свирепо ринулся вперед, размахивая мечом, как косой. Бонд попытался ударить его по правой руке, промахнулся и отступил. Палка была единственной надеждой на спасение, и ее приходилось беречь от ударов меча, переломившего бы ее, как спичку. Блофелд, согнув правое колено, сделал внезапный выпад вперед. Бонд метнулся влево, но опоздал на мгновение и острие меча зацепило левый бок, показалась кровь. Не давая Блофелду выпрямиться, Бонд схватил палку обеими руками, изо всех сил хлестнул противника по ногам. Блофелд выругался и попытался выбить палку из рук Бонда. Безуспешно. Но вот он снова перешел в наступление, а Бонд прыгал в середине комнаты, уворачиваясь от ударов и делая короткие выпады. Но как бороться со сверкающей сталью, и Блофелд, почуяв победу, стремительно рванулся вперед. Бонд отскочил, уловил момент и размахнулся. Прямо по правому плечу! Блофелд застонал. Бонд перешел в наступление, нанося удары по туловищу, но одним из ответных ударов Блофелд отрубил от его палки целый фут и, увидев, что получил преимущество, яростно атаковал. Бонд чудом парировал удар, попав палкой по плоской стороне лезвия. Палка скользила в потных руках, и впервые Бонду стало не по себе. Блофелд, казалось, почувствовал это и ринулся вперед, надеясь прорвать оборону противника. Бонд отскочил к стене. Острие меча смотрело ему прямо в живот. Оттолкнувшись от стены, он сделал контрвыпад, палкой отбил меч в сторону и, швырнув свое оружие на пол, обеими руками вцепился Блофелду в глотку. На мгновение два потных лица прижались друг к другу. Рукоять меча врезалась Бонду в бок, но он не чувствовал страшной боли. Он сжимал руки, сжимал изо всех сил, услышал, как звякнул упавший на пол меч; ногти Блофелда впились ему в лицо, тот пытался добраться до глаз Бонда. Сквозь зубы Бонд хрипел:

— Сдохни, сволочь, сдохни! — И вдруг вывалился язык, глаза выкатились, и тело скользнуло на пол. Не разжимая рук, Бонд опустился на колени рядом с трупом, ничего не видя и не слыша, весь во власти кровавого побоища.

Он медленно приходил в себя. С черного шелка кимоно изрыгала на него пламя голова золотого дракона. С трудом разжав сомкнувшиеся на горле пальцы, встал, не глядя на бурое лицо мертвеца. С трудом удержался на ногах. Боже, как болит голова! Что еще он должен сделать? Попытайся вспомнить. Была ведь идея. Вот черт! Ну, конечно! Он поднял меч и, как сомнамбула, пошел вниз по коридору в камеру пыток. Посмотрел на часы. Без пяти двенадцать. Деревянный, забрызганный грязью ящик рядом с каменным сиденьем. Как давно это было. Он подошел и одним ударом меча снес крышку. Вот он, вентиль! Он опустился на колени и закрутил его до упора. Что же теперь будет? Конец света? Бонд ринулся наверх. Надо убираться отсюда! Как обойти охрану? Он раздернул портьеру и мечом разбил стекло. За окном была идущая вокруг всего этажа терраса. Что бы нацепить на себя? Вот роскошное кимоно Блофелда. Бонд хладнокровно содрал одежду с трупа, оделся, затянул пояс. Кимоно было ледяным, как змеиная кожа. Он взглянул на Ирму Бунт. Она тяжело хрипела. Стараясь не поранить босые ноги об осколки стекла, Бонд выбрался из окна.

Он ошибся! Это была короткая, закрытая с обеих сторон, терраса. Выхода не было. Он посмотрел вниз. Футов сто до земли! Что-то тихо свистнуло над ним. Он поднял голову. Всего лишь порыв ветерка в снастях воздушного шара. Сумасшедшая мысль пришла в голову: в старом фильме Дуглас Фэрбенкс роскошно летал на люстре. Неужели этот шарик не выдержит вес одного человека?

Бонд бросился в угол террасы, где была привязана веревка, тронул ее. Натянута, как струна! В комнатах за его спиной громко закричали. Баба очнулась? Держась за веревку, он взобрался на балюстраду, проткнул в полотнище плаката опору для ног, ухватился за веревку правой рукой и, рубанув под собой мечом Блофелда, бросился в пустоту.

Сработало! Дул легкий ночной бриз, и он медленно скользил к морю над залитым лунным светом парком, над поблескивающим, парящим озером. Желто-голубые вспышки замелькали на верхнем этаже замка, прожужжала рядом рассерженная оса. Руки Бонда начали неметь. Что-то ударило его по голове, по тому самому ноющему месту. Это доконало его: черный силуэт замка заколебался и поплыл в лунном свете, дернулся в сторону, и медленно растаял, как шарик мороженого на солнце. Сначала обвалился верхний этаж, потом следующий и еще, и еще, и, спустя мгновение, оранжевая струя адского пламени взметнулась прямо к луне. Послышался громовой удар, и воздушный шар закрутился под порывом горячего воздуха. Что это было? Бонд не знал и знать не хотел. Все заслонила страшная боль. Голова раскалывалась. Пробитый пулей шар быстро терял высоту. Внизу тихо вздыхало море. Бонд разжал руки и камнем полетел в небытие.

21. Некролог

«Таймс»

Коммандер Джеймс Бонд. Кавалер медали «За отвагу».

Добровольческий резерв Военно-Морских Сил.

М. писал:

"Как уже известно вашим читателям, во время официального визита в Японию пропал без вести старший офицер Министерства обороны, коммандер Джеймс Бонд. Есть предположения, что он погиб. С прискорбием вынужден сообщить, что надежд на его спасение не сохранилось. Как глава учреждения, в котором он столь плодотворно работал, считаю своим долгом рассказать об этом незаурядном человеке.

Отец его, Эндрю Бонд, шотландец из Гленса. Мать, Моника Делакруа, подданная Швейцарии. В связи с тем, что отец был зарубежным представителем оружейной фирмы «Виккерс», образование, которому он обязан превосходным знанием немецкого и французского языков, коммандер Бонд начал за границей. В возрасте одиннадцати лет он потерял родителей, погибших при восхождении в горах Шамуа. Юноша был передан под опеку тетки, мисс Чамйон Бонд, жившей в живописной деревушке Петт Боттом неподалеку от Кентербери, графство Кент. Здесь, в собственном доме, тетка, особа необычайно эрудированная, подготовила его к поступлению в частную школу, и в возрасте тринадцати лет он приступил к учебе в Итоне, куда был записан отцом еще при рождении. Необходимо отметить, что учеба в Итоне была и непродолжительна, и малоудовлетворительна, и спустя два семестра, в результате приписанного ему участия в скандальном происшествии с гувернанткой одного из учащихся, тетка была вынуждена забрать его из школы. Ей удалось перевести племянника в Феттес; школу которую окончил его отец. Здесь царила суровая протестантская атмосфера, академические и спортивные требования были весьма высоки. Несмотря на склонность к одиночеству, мальчик быстро освоился в традиционно сильном спортивном обществе школы, дважды защищал ее цвета в легком весе на ринге и, впервые в истории частных школ Англии, организовал секцию борьбы дзюдо. В 1941 году, оставив школу в возрасте семнадцати лет, он, приписав себе два года и воспользовавшись помощью старых друзей отца по фирме «Виккерс», поступил на военную службу. Ему было присвоено звание лейтенанта. Находясь на службе в Специальном Отделе добровольческого резерва ВМС, благодаря своим выдающимся успехам, он окончил войну в звании коммандера. Именно в то время пишущий эти строки и получил удовольствие познакомиться с коммандером Бондом, получившим назначение в Министерство обороны, где, к моменту своего печального исчезновения, он вырос до поста старшего офицера по связям с общественностью.

Заслуги коммандера Бонда, отмеченные в 1954 коду медалью «За отвагу», к сожалению, не подлежат огласке, хотя следует отметить исключительную храбрость и решительность, проявленную им при выполнении своего долга. Присущая ему импульсивность и склонность к риску неоднократно приводили к конфликтам с вышестоящим начальством, но чисто нельсоновское везение никогда не покидало коммандера в самые напряженные моменты его деятельности. Освещение этих событий, особенно в зарубежной прессе, сделало Бонда во многом; помимо его воли, человеком, вызывающим интерес общественности. В результате, личным другом и бывшим коллегой Джеймса Бонда была написана о нем серия, ставших популярными, книг. Превысь автор хоть ненамного степень документальности своих работ, он, несомненно, подвергся бы преследованию по Закону об охране государственной тайны. Министерство считает ниже своего достоинства принятие мер против автора и издателя этой высокопарной псевдоромантической стряпни, в искаженном свете представляющей карьеру заслуженного офицера.

В заключение хочется сообщить о чрезвычайной государственной важности последней миссии коммандера Бонда. Хотя она, увы, и оказалась для него последней, высшим руководством страны я уполномочен заявить, что миссия эта увенчалась полным успехом. В результате доблестных усилий, не будет преувеличением сказать, одного человека, безопасность Королевства была значительно укреплена.

Джеймс Бонд состоял в недолгом браке с Терезой Драко, единственной дочерью Марка Драко из Марселя. Брак этот завершился трагедией, в свое время освещавшейся прессой. Детей и родственников, насколько мне известно, у Бонда нет".

Заметка М.Г.:

"Я счастлива и горда тремя годами совместной с коммандером Бондом службы в Министерстве обороны. Если опасения наши в отношении его судьбы оправданы, мне хотелось бы предложить несколько слов в качестве эпитафии. Молодые сослуживцы считают их выражением его жизненной позиции: «Я не хочу жить, чтобы выжить. Я живу на полную катушку».

22. Воробьиные слезы

Когда Кисси увидела падающего в море человека в черном развевающемся кимоно, она мгновенно поняла, кто это, и двести ярдов от основания стены прошла со своим личным рекордом.

Приводнение было жестким, но жажда жизни победила, и, когда Кисси добралась до него. Бонд ожесточенно сдирал с себя кимоно.

Поначалу он принял ее за Блофелда и попытался ударить.

— Я Кисси, — настойчиво повторяла она, — Кисси Сузуки! Ну, вспомни!

Он не помнил. Он видел лишь лицо своего врага и отчаянно хотел уничтожить его. Но силы убывали и, тихо матерясь, он прислушался к умоляющему голосу и позволил выпутать себя из кимоно.

— Плывите за мной, Таро-сан. Если устанете, держитесь за меня. Я выдержу.

Но он за ней не поплыл. Он шел кругами, как раненое, потерявшее ориентацию животное. Она еле сдерживала слезы. Что с ним случилось? Что они сделали с ним в «Замке Смерти»? Она остановила его и тихо заговорила, и он послушно позволил обхватить себя под мышками и спрятал голову у нее на груди и, работая ногами, она поплыла.

Ей пришлось нелегко — полмили против течения, лишь луна да изредка брошенный через плечо взгляд помогали держать направление, но она сделала все, вытащила Бонда на берег в своей маленькой бухточке и рухнула на плоские камни рядом с ним.

Она очнулась от стона. Он сидел, зажав голову руками, и тускло смотрела море остекленевшими глазами лунатика. Когда она попыталась обнять его, он рассеянно повернулся к ней.

— Ты кто? Как я здесь оказался? Где я? — Он посмотрел на нее внимательнее:

— А ты красивая.

Кисси остро взглянула на него, внезапная мысль мелькнула у нее в голове:

— Вы что, ничего не помните? Не помните, кто вы и откуда пришли?

Бонд провел рукой по лбу, по глазам.

— Ничего, — устало сказал он. — Лицо только помню. Думаю, это был труп. Думаю, одной сволочи. Как тебя зовут? Ты должна мне все рассказать.

— Я Кисси Сузуки, и мы любим друг друга. Тебя зовут Таро Тодороки. Мы живем здесь, на острове, вместе выходим в море. Здесь здорово. Ты можешь идти? Я отведу тебя домой и вызову доктора. И поесть надо. У тебя страшная рана на голове, бок рассечен. Ты, должно быть, упал, когда лазил на скалы за птичьими яйцами. — Она встала и протянула ему руки.

Бонд ухватился за них и с трудом поднялся. Поддерживая его, она повела его по дорожке, ведущей к дому Сузуки. Но они прошли мимо и поднялись к зарослям карликовых кленов и кустов камелий. Они вошли в пещеру за синтоистским алтарем. Пещера была большая, с сухим земляных полом. Она сказала:

— Здесь ты живешь. И я живу с тобой. Я убрала постель. Я ее принесу и еды немного принесу. Ложись, милый, отдыхай, а я займусь делами. Ты болен, но доктор тебя вылечит.

Бонд лег и, положив голову на руки, мгновенно заснул.

Кисси помчалась вниз с горы, счастье переполняло ее. Многое предстояло сделать и организовать, но теперь, заполучив своего мужчину, она не собиралась упустить его.

Светало, родители ее уже встали. Подогревая молоко, скатывая «футон», складывая лучшее кимоно своего отца, возбужденным шепотом она рассказывала им обо всем. Собрала вещи Бонда, нельзя чтобы что-то напомнило ему о прошлом. Родители привыкли к ее сумасбродству и независимости. Отец лишь заметил кротко, что будет замечательно, если «каннуши-сан» даст свое благословение. Потом, смыв с себя морскую соль и одев простое коричневое кимоно, они стремглав помчалась вверх по холму в пещеру.