Бонд улыбнулся в ответ. Комиссар был готов помочь, но намеревался сделать это в “лайковых перчатках”, чтобы не оказаться замешанным в эту историю. Отметив про себя, что комиссар, должно быть, осторожный и весьма разумный человек, Бонд ответил:

— Вполне понимаю. Мои лондонские друзья не хотели бы, чтобы комиссар принимал какое-либо личное участие в этом деле. А я с ним не встречался и понятия не имею, где находится штаб-квартира полиции. А теперь не могли бы мы минут десять поговорить на нормальном английском языке при условии, что разговор останется строго между нами?

Полковник Джонс рассмеялся в ответ:

— Конечно. Мне поручили произнести эту маленькую речь, после чего перейти непосредственно к делу. Вы ведь понимаете, коммандер, нам обоим придется закрыть глаза на то, что мы совершим ряд правонарушений, начиная с приобретения под ложным предлогом канадской охотничьей лицензии, соучастия в нарушении правил пересечения границы, не говоря уже о последующих более серьезных вещах. Отголоски нашей маленькой операции никому не пойдут на пользу, не так ли?

— Мои друзья придерживаются такого же мнения. После моего отъезда будем считать, что мы никогда не встречались, а уж если я попаду в тюрьму Синг-Синг, это моя забота. А теперь — к делу.

Полковник Джонс выдвинул ящик письменного стола, достал объемистое досье и открыл его. Первым документом был список. Он задержал карандаш у первого пункта, бросил взгляд на Бонда, его старый твидовый костюм в черно-белую “елочку”, белую сорочку и узкий черный галстук и произнес:

— Одежда. — Затем высвободил из-под зажима, скрепляющего досье, простой лист бумаги и подвинул его через стол Бонду. — Это список того, что, я думаю, вам понадобится, и адрес большого магазина подержанной одежды в городе. Не берите ничего модного или бросающегося в глаза — рубашка цвета хаки, темно-коричневые джинсы, добротные альпинистские сапоги или ботинки — главное, чтобы не жали. И еще адрес аптеки, где можно купить красящее вещество. Одного галлона хватит на целую ванну, которую вам предстоит принять. В это время года в горах много оттенков коричневого, и было бы глупо появиться там в парашютной ткани или в чем-либо еще, похожем на камуфляж, не так ли? Если вас задержат, скажете, что вы — англичанин, приехали поохотиться в Канаду, сбились с пути и по ошибке перешли границу. Теперь винтовка. Пока вы ждали, я сам спустился вниз и положил ее в багажник вашего “плимута”. Это одна из последних моделей “Сэвидж 99Ф”, с оптическим прицелом “Уэзерби” 6х62, пятизарядная магазинная винтовка с четырьмя полными магазинами, пули с высокой начальной скоростью, калибр 250 — 3,000. Самая легкая из имеющихся в продаже винтовок с рычажным механизмом затвора для охоты на крупную дичь — весит не более шести с половиной фунтов. Ее владелец, один из моих друзей, хотел бы получить винтовку когда-нибудь обратно, но и убиваться особо не будет, если ее не вернут. Винтовка пристреляна и на расстоянии до пятисот ярдов дает неплохие результаты. Вот разрешение на винтовку, — полковник Джонс протянул его Бонду, — выдана в Оттаве на вашу настоящую фамилию, чтобы совпадало с паспортом. А вот таким же образом оформленная охотничья лицензия, правда, для охоты только на мелкую дичь, так как сезон охоты на оленей еще не наступил. И еще водительские права взамен временных, которые по моей просьбе выдала вам компания “Гертц”. В багажнике вы найдете подержанные рюкзак и компас. Да, кстати, — полковник Джонс оторвал взгляд от списка, — личное оружие у вас при себе?

— При мне — “вальтер ППК” в кобуре “Берне Мартин”.

— Мне необходим номер пистолета, чтобы внести его в бланк разрешения на ношение оружия, оформленный на предъявителя. Если вас задержат и полицейский рапорт попадет ко мне — никаких проблем, у меня наготове соответствующее объяснение.

Бонд достал пистолет и зачитал номер, который полковник Джонс занес в бланк, после чего протянул его Бонду.

— Теперь перейдем к картам. Местная, выпущенная компанией “Эссо” — это все, что вам нужно, чтобы добраться до места. — Полковник Джонс встал из-за стола, обошел его, с картой в руке и расстелил ее перед Бондом. — Вы следуете по шоссе 17 обратно в сторону Монреаля, сворачиваете по мосту на шоссе 37 у Святой Анны, а затем, вновь переехав через реку, на шоссе 7. По нему доедете до Пайк-Ривер, свернете на шоссе 52 и двинетесь в сторону Стэнбриджа, где повернете направо на дорогу, ведущую в Фрелигсбург, и там оставьте машину у автомастерской на стоянке. Все шоссе имеют хорошее покрытие, поэтому поездка должна занять не более пяти часов, включая остановки в пути. Пока все ясно? А вот теперь слушайте внимательно, чтобы ничего не перепутать. Постарайтесь попасть во Фрелигсбург часа в три утра. В это время дежурный персонал еще будет досматривать последние сны, и вы сможете спокойно достать из багажника все свое снаряжение и покинуть мастерскую — никто не обратит на вас внимание, даже если бы вы были китайцем с двумя головами.

Полковник Джонс снова сел в кресло и вынул из досье еще два листка. Один из них представлял собой набросанную карандашом карту, а другой оказался частью снятой с воздуха фотографии. Строго взглянув на Бонда, Джонс сказал:

— Это единственный “взрывоопасный” предмет, который вы будете иметь при себе, и мне хотелось бы надеяться, что вы избавитесь от него, как только он станет ненужным или появится опасение, что вы попадете в беду. Вот это, — он передал листок Бонду, — примерный план старой дороги, ею пользовались контрабандисты во времена “сухого закона”. Сейчас она безлюдна, иначе я бы не порекомендовал ее. — Полковник Джонс криво усмехнулся. — Правда, вам могут попасться навстречу довольно неприятные типы, которые имеют обыкновение стрелять не задумываясь — жулики, наркоманы, торговцы живым товаром, хотя сейчас они следуют в основном северным маршрутом вдоль Вайкаунта. А этим путем пользовались контрабандисты, совершавшие рейсы между Франклином, расположенным совсем рядом с Дерби-Лайн и Фрелигсбургом. По ней вы пересечете холмистую местность, обойдете Франклин и приблизитесь к подножию Зеленых гор. Они густо заросли вермонтской елью, сосной и в отдельных местах — кленом. Можно провести там несколько месяцев и не увидеть ни одной живой души. Затем вы пересечете открытую местность и пару автострад так, чтобы водопад Эносбург остался к западу от вас. Преодолев крутую гряду, вы окажетесь в начале нужной вам долины. Крестиком помечено Лейк-Эко, и, если судить по фотографиям, я бы рекомендовал спуститься к нему с востока. Вам все понятно?

— Сколько же это получится, миль десять?

— Десять с половиной или примерно три часа хода от Фрелигсбурга, если не собьетесь с пути. Вы должны быть на месте около шести утра, причем примерно в течение часа вы будете идти при свете, это поможет лгал сориентироваться на последнем отрезке пути.

Полковник Джонс наклонился над квадратным снимком, полученным путем аэрофотосъемки, который представлял собой центральную часть фотографии, показанной Бонду в Лондоне. На нем был виден длинный ряд приземистых ухоженных строений из обтесанного камня с черепичными крышами. Можно было разглядеть изящные, выступающие вперед окна и закрытый внутренний дворик. Главный подъезд выходил на немощеную дорогу, к которой примыкали гаражи и какие-то строения, похожие на собачьи конуры. Со стороны сада дом опоясывала выложенная каменными плитами терраса, вдоль нее были высажены цветы, и далее на площади в два-три акра ухоженная лужайка спускалась вниз, к берегу небольшого озера, которое, скорее всего, появилось в результате возведения глубоко уходящей под воду каменной плотины. Там, где плотина соединялась с сушей, стояло несколько металлических садовых стульев и столиков, а посредине плотины был сооружен трамплин с ведущей из воды лестницей. Сразу же за озером поросший лесом холм круто поднимался вверх, и именно его полковник Джонс предложил выбрать для подхода. Людей на фотографии не было, но на каменных плитах перед двориком стояло несколько предметов дорогой алюминиевой садовой мебели и стеклянный столик с напитками. Бонд вспомнил, что на большой фотографии были видны теннисный корт в саду, а по другую сторону дороги — конюшни и пасущиеся за аккуратно выкрашенной в белый цвет изгородью лошади. Лейк-Эко, видимо, было шикарным местом отдыха на природе, вдали от намеченных для атомных бомбовых ударов целей, для миллионера, который предпочитает уединение и, возможно, покрывает часть своих текущих расходов за счет прибыли от конной фермы и выгодной сдачи имения в аренду. Великолепное место, где мог бы укрыться на время человек, у которого за плечами десять бурных лет карибской политики и которому необходим отдых для “подзарядки батарей”. А озеро могло пригодиться, чтобы смыть кровь с рук.

Полковник Джонс закрыл опустевшее досье, разорвал отпечатанный на машинке список на мелкие кусочки и бросил их в корзину для мусора. Оба встали из-за письменного стола, полковник Джонс проводил Бонда до двери, протянул руку и сказал:

— Ну вот, пожалуй, и все. Я многое бы отдал, чтобы оказаться рядом с вами. Инструктаж напомнил мне о нескольких снайперских вылазках в конце войны, когда я служил в восьмом армейском корпусе под командованием Монтгомери. Мы располагались на левом фланге фронта в Арденнах. Местность была похожа на ту, которую вам предстоит преодолеть, только деревья другие. Ну, а служба в полиции вам знакома — много бумажной работы, и главное — суметь продержаться до выхода на пенсию. Что ж, прощайте и желаю удачи. Как бы дело ни повернулось, я наверняка прочту обо всем в газетах, — закончил он с улыбкой.

Бонд поблагодарил его и пожал протянутую руку. В последний момент он догадался справиться:

— Кстати, винтовка одинарного или двойного действия? По виду-то не определишь, а при появлении цели у меня вряд ли будет много времени для экспериментирования.

— Одинарного, причем спуск очень легкий. Советую не дотрагиваться до него, пока не будете уверены, что не промажете. И еще, не приближайтесь к этим типам на расстояние менее трехсот ярдов. Если не ошибаюсь, они очень неплохо стреляют. Так что держите дистанцию. — Он потянулся к дверной ручке, а свободной рукой тронул рукой Бонда за плечо:

— Наш комиссар часто говорит: там, где можно послать пулю, не посылайте людей. Советую запомнить. Прощайте, коммандер.

Бонд провел ночь и большую часть следующего дня в мотеле “Коузи мотор корт” на окраине Монреаля, заплатив вперед за трое суток. Днем он разбирался в своем снаряжении и немного походил в мягких альпинистских сапогах на рифленой резиновой подошве, которые приобрел в Оттаве. Он также купил таблетки глюкозы, немного копченой ветчины и хлеба для сандвичей, а кроме того, большую алюминиевую фляжку, которую заполнил виски, разведенным на четверть кофе. После наступления темноты он поужинал; немного поспал, затем развел в ванне галлон красящего под грецкий орех вещества и тщательно вымылся в приготовленном растворе, не забыв промыть и голову. Теперь он выглядел как краснокожий индеец с серо-голубыми глазами. Была уже почти полночь, когда он бесшумно открыл боковую дверь, ведущую к автостоянке, сел в машину и направился на юг в сторону Фрелигсбурга, чтобы преодолеть последний отрезок ПУТИ.

Рабочий открытой круглые сутки автомастерской оказался не таким заспанным, как предполагал полковник Джонс.

— Мистер собрался на охоту?

В Северной Америке можно очень хорошо объясниться лаконичными утвердительными или отрицательными восклицаниями, произносимыми с различными модуляциями голоса, типа “э”, “а?” или “ага”, перемежая их словечками вроде “конечно”, “наверно”, “неужели”, “ЧУШЬ” и тому подобное, которые годятся практически для любых возможных ситуаций.

Перекинув ремень винтовки через плечо, Бонд ответил:

— Ага.

— В прошлую субботу один охотник подстрелил прекрасного бобра в районе Хайгейт-Спрингс.

— Неужели? — спросил Бонд безразлично, расплатился за двое суток и вышел на улицу. У последних домов он сделал краткую остановку. Отсюда ему предстояло пройти вдоль шоссе ярдов сто до того места, где немощеная дорога отходила вправо от шоссе в сторону леса. По ней он прошагал минут тридцать, пока она не кончилась у полуразрушенного строения фермы. Собака на цепи залилась бешеным лаем, но свет в окнах не появился. Бонд обогнул дом и сразу же обнаружил идущую вдоль ручья тропу, по которой ему предстояло пройти три мили. Он прибавил ходу, пытаясь отделаться от собаки. Когда лай прекратился, наступила тишина — глубокая бархатная тишина ночного леса. Ночь была теплой, светила полная желтая луна, свет ее, проникая сквозь густо растущие ели, позволял Бонду без труда придерживаться маршрута. В альпинистских сапогах на пружинящей мягкой подошве идти было легко, и Бонд обрел второе дыхание, почувствовав уверенность, что преодолеет расстояние с хорошей скоростью. Около четырех утра деревья начали редеть, и вскоре он уже шагал по открытому пространству, видя справа от себя разбросанные в беспорядке огни Франклина. Он пересек местную асфальтовую дорогу, после которой ставшая шире тропа вновь углубилась в лес. По правую руку сквозь деревья можно было видеть слабый блеск поверхности озера. К пяти утра он уже оставил позади черные ленты американских автострад 108 и 120. Пересекая последнюю, он заметил дорожный знак с надписью “Водопад Эносбург -1 миля”. Теперь ему предстояло пройти самую последнюю часть пути по узкой, круто поднимающейся вверх охотничьей тропинке. Отойдя на приличное расстояние от автострады, он остановился, перекинул винтовку и рюкзак на другое плечо, выкурил сигарету и сжег нарисованный от руки план маршрута. На небе уже начали появляться первые бледные проблески зари, лес понемногу пробуждался от сна: раздался резкий меланхоличный крик не известной Бонду птицы, слышался шорох движения мелких животных. Бонд представил себе дом, расположенный далеко в глубине долины по другую сторону горы, которую ему предстояло преодолеть, — занавешенные окна, помятые сонные лица четырех человек, роса на лужайке и разбегающиеся широкими кругами по переливающейся серой поверхности озера первые лучи восходящего солнца. А отсюда, с этой стороны горы, к дому сквозь деревья подкрадывается палач. Бонд прогнал от себя эти мысли, затоптал окурок в землю и продолжил путь.

Интересно, это холм или гора? На какой высоте холм становится горой? Отчего серебристая кора берез никак не используется — ведь из нее можно было бы изготовлять очень полезные и ценные вещи? Лучшее, что есть в Америке, это бурундуки и жаркое из устриц. Вечером темнота на самом деле не опускается, а поднимается. Если сидеть на вершине горы и наблюдать, как солнце опускается за противоположную вершину, то темнота поднимается вверх из долины прямо к вашим ногам. Перестанут ли птицы когда-нибудь бояться человека? Прошло, должно быть, не одно столетие с тех пор, как в этих лесах человек последний раз убил мелкую птицу, чтобы приготовить себе пищу, а они все еще его боятся. Что был за человек Этан Аллен, который стоял во главе отряда парней с Зеленых гор Вермонта? Сейчас в американских мотелях для привлечения клиентуры рекламируется мебель Этана Аллена. Интересно, почему? Он что, сам изготовлял мебель? Армейские ботинки должны иметь резиновые подошвы, как на моих сапогах.

Размышляя на эти и другие внезапно возникавшие у него в голове темы, Бонд шаг за шагом поднимался в гору, упорно отгоняя от себя мысль о тех четверых, которые спали сейчас на белых подушках.

Круглая вершина оказалась ниже уровня деревьев, и Бонд потерял из вида лежащую внизу долину. Немного передохнув, он выбрал подходящий дуб и взобрался на одну из его крепких боковых ветвей. Теперь перед его глазами открылась вся картина — нескончаемый массив Зеленых гор, простиравшихся во все стороны до самого горизонта, восходящий далеко на востоке ослепительный золотистый диск солнца, а под собой — на две тысячи футов полого спускающиеся верхушки деревьев с вкраплением лишь одной поляны и сквозь тонкую пелену тумана — озеро, лужайки и сам дом.

Бонд прильнул всем телом к ветке дерева, наблюдая, как ранний бледный солнечный свет заполняет долину. Минут через пятнадцать лучи солнца достигли озера и сразу же как бы заиграли на блестящей поверхности лужайки и мокрых черепицах крыши. Дымка над озером быстро исчезла, и перед глазами появилась, как на пустой сцене, вся умытая росой, яркая и четкая цель.

Бонд достал из кармана оптический прицел и осмотрел каждый дюйм открывшейся картины. Затем изучил склон перед собой и прикинул возможное расстояние. От края поляны — единственного места, откуда можно было вести прямой огонь, не считая участка после последней полосы деревьев у кромки озера, — было примерно пятьсот ярдов до террасы и внутреннего дворика и около трехсот — до трамплина и края воды. Интересно, как эти люди проводят время? Чем они обычно занимаются? Ходят ли купаться? Погода была все еще довольно теплой. Ну что ж, в его распоряжении целый день. Если к вечеру они так и не выйдут к озеру, ему ничего не останется, как проверить свою меткость на расстоянии в пятьсот ярдов и достать их во внутреннем дворике. Но при стрельбе из чужой винтовки на это рассчитывать трудно. Быть может, стоит сразу переместиться на край поляны? Поляна была широкой, ярдов пятьсот пришлось бы двигаться в открытую. Пожалуй, стоит это сделать до того, как люди в доме проснутся. Кто знает, когда они по утрам встают?

Как бы в ответ на его вопрос в одном из небольших окон слева от основного здания белые жалюзи поползли вверх, и Бонд услышал громкий щелчок закрепляющего их в крайнем верхнем положении механизма. Да ведь это эхо! Недаром и озеро так называется. Слышно ли его в доме, если звук исходит отсюда? Надо ли стараться не наступать на ветки и засохшие побеги? Наверно, нет. В долине звук отражается от поверхности воды и распространяется вверх. Однако рисковать не следует.

Из трубы с левой стороны в небо поползла слабая струйка дыма. “Скоро начнут готовить яичницу с беконом и кофе”, — подумал Бонд. Он осторожно отполз назад по ветке и спустился на землю. Сейчас он тоже перекусит, последний раз спокойно выкурит сигарету и окончательно переместится к линии огня.

Хлеб застревал в горле, и Бонд почувствовал, как нарастает внутреннее напряжение. Ему уже казалось, что он слышит приглушенный звук выстрелов. Он представил себе, как темная пуля, подобно медленно летящей пчеле, лениво движется вниз, в долину, в направлении кусочка розовой кожи. В момент попадания раздается легкий щелчок. Кожа вдавливается, разрывается, а затем стягивается вновь, оставляя на поверхности небольшое отверстие с рваными краями. Пуля продолжает свое неторопливое движение по направлению к бьющемуся сердцу, а ткани и кровеносные сосуды послушно раздвигаются в сторону, давая ей дорогу. Что это за человек, которого он собирался прикончить? Что плохого он сделал Бонду? Он задумчиво посмотрел на палец, которым предстояло нажать на спусковой крючок, медленно согнул его, мысленно ощущая холод металлического изгиба. Почти автоматически его левая рука потянулась за фляжкой. Он поднес ее к губам и запрокинул голову. Смесь кофе с виски слегка обожгла горло. Бонд завинтил крышку и подождал, пока тепло виски доберется до желудка. Затем он встал с земли, потянулся, широко зевнул, поднял винтовку и перебросил ремень через плечо. Потом внимательно огляделся, запоминая место, через которое придется подниматься в гору на обратном пути, и стал не спеша спускаться по поросшему лесом склону.

Тропа скоро кончилась, и он замедлил шаг, тихо продвигаясь вперед и стараясь не наступать на засохшие ветки. Лес становился смешанным, среди елей и серебристых берез время от времени попадались дуб, бук и платан, а еще, местами, клен в пылающем осеннем убранстве. Под деревьями тянулась вверх редкая молодая поросль, валялось много валежника — свидетельство ураганных ветров. Бонд осторожно спускался по склону горы, почти бесшумно ступая по листьям и покрытым лишайником камням, но вскоре лесные обитатели почувствовали его присутствие и принялись оповещать об этом друг друга. Первой увидела его крупная самка оленя, сопровождаемая двумя похожими на Бемби оленятами, и тут же унеслась прочь, подняв страшный шум. Дятел в ярком оперенье, с ярко-красной головой летел впереди него, издавая пронзительный крик каждый раз, когда Бонд догонял его. И все время попадались бурундуки, которые застывали на задних лапах с оскаленными мордочками, пытаясь уловить его запах, а затем скрывались в вырытых среди камней норах с верещанием, которое, казалось, наполняло весь лес чувством страха. Бонд пытался внушить лесным обитателям, что им незачем его бояться, что винтовка, которую он нес на плече, не будет в них стрелять, но каждый раз, когда звучал новый сигнал тревоги, у него возникало предчувствие, что, дойдя до края поляны, он увидит на лужайке человека с биноклем, наблюдающего, как с верхушек деревьев срываются перепуганные птицы.

Однако когда он остановился, спрятавшись за последний широкий дуб, и бросил взгляд на просторную поляну, последнюю полосу деревьев и находившиеся за ними озеро и дом, то не заметил никаких перемен. Все остальные жалюзи оставались опущенными, и единственным движущимся предметом был струившийся из трубы тонкий дымок.

Было восемь часов утра. Бонд посмотрел на полоску леса за поляной, подыскивая подходящее дерево. Наконец его взгляд остановился на большом клене, выделявшемся своей ярко-коричневой и темно-красной листвой. На его фоне одежда Бонда не будет бросаться в глаза, а ствол был достаточно толстым. К тому же клен находился на некотором расстоянии от переднего ряда елей. Встав в полный рост рядом с деревом, он получит нужный угол обзора, видя перед собой озеро и дом. Еще несколько минут Бонд стоял не двигаясь, прикидывая дальнейший спуск по поляне, заросшей густой травой и золотарником. Придется ползти на животе, и довольно медленно. По поляне пробежал легкий ветерок. Как бы хотелось, чтобы он дул и дальше, приглушая вызываемые его передвижением звуки!

Где-то совсем близко, слева от кромки деревьев, треснула ветка — всего один раз и довольно громко, после чего наступила тишина. Бонд опустился на колено, обострив слух, всем своим нутром пытаясь определить, почему это произошло. В таком положении он оставался минут десять — неподвижной коричневой тенью, прислонившейся к широкому стволу дуба.

От прикосновенья животных и птиц сучья не трещат. Треск засохших ветвей посылает им особый сигнал опасности. Птицы никогда не садятся на ветки, которые могут под ними переломиться, и даже такое крупное животное, как олень, который может обороняться рогами и копытами, передвигается по лесу очень тихо, кроме случаев, когда спасается бегством. А что, если эти люди все-таки выставили охрану? Бонд осторожно снял винтовку с плеча и дотронулся большим пальцем до, предохранителя. Может, если они все еще спят, одиночный выстрел, прозвучавший высоко на лесистом склоне, будет принят за выстрел охотника или браконьера? Внезапно в пространстве, отделяющем его от того места, где, как ему показалось, раздался треск, из-за деревьев появились два оленя — длинными прыжками они пронеслись по поляне слева от него. Правда, дважды они останавливались, оглядываясь назад, но затем, пощипав травы, продолжали свой бег, пока не скрылись из вида среди растущих ниже по склону деревьев. В их движениях не было страха или поспешности. Ветка наверняка треснула у них под копытами. Бонд вздохнул с облегчением — обошлось! А теперь вперед, через поляну.

Проползти пятьсот ярдов в высокой, густой траве — задача не из легких. Вся нагрузка ложится на колени, локти и ладони, обзор ограничен травой и стебельками цветов, а пыль и мелкие насекомые лезут в глаза, нос и горло. Бонд сосредоточил все внимание на правильной работе рук, чтобы сохранить равномерный темп своего медленного продвижения вперед. Ветерок продолжал дуть, делая его движения незаметными для обитателей дома.

При взгляде сверху могло показаться, что в траве по поляне движется какое-то животное — не то бобер, не то сурок. Скорее всего — не бобер, ведь те всегда передвигаются парами. И все же, возможно, это был бобер, поскольку сейчас, со стороны верхнего края поляны, то ли предмет, то ли человеческое существо скрылось в высокой поросли, а позади и выше того места, где находился Бонд, в глубоком половодье травы появилась еще одна борозда. Впечатление было такое, что предмет или существо начинает медленно настигать Бонда и что две борозды сомкнутся у следующей полосы деревьев.

Бонд продолжал упорно ползти вперед, извиваясь всем телом и останавливаясь лишь для того, чтобы вытереть пот и пыль с лица, а также убедиться, что движется к клену. До полосы деревьев, за которыми его не было бы видно из дома, до клена оставалось совсем немного, примерно двадцать футов, когда он прекратил движение и перевернулся на мгновение на спину, массажируя колени и вращая кистями рук перед последним отрезком пути.

Ничто не предвещало опасности, и когда Бонд услышал тихий угрожающий шепот, раздавшийся в густой траве всего лишь в нескольких футах слева, он обернулся так резко, что хрустнули шейные позвонки.

— Малейшее движение, и вы труп, — прошептал женский голос с такой яростью, что не было никаких оснований сомневаться в серьезности произнесенной угрозы.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди Бонда. Он поднял голову и увидел перед собой, дюймах в восемнадцати от головы, выглядывавший из-за стеблей треугольный наконечник отливающей синим цветом стальной стрелы. Положив арбалет горизонтально на траву, незнакомка натягивала тетиву загорелой рукой с побелевшими от напряжения суставами пальцев. Бонд разглядел тускло блестевшую стрелу и — за металлическим опереньем, частично скрытым качавшимися на ветру стеблями травы, — сжатые в решимости губы, и полные ярости глаза на загорелом вспотевшем лице. Кто бы это мог быть, черт побери, неужели кто-то из охраны? Бонд проглотил пересохшим горлом слюну и попытался медленно высвободить невидимую для противника правую руку, чтобы дотянуться до пистолета на поясе.

— Кто вы такая? — тихо спросил он. Наконечник стрелы угрожающе качнулся.

— Оставьте в покое пистолет, иначе я прострелю вам плечо. Вы из охраны?

— Нет, а вы?

— Не валяйте дурака. Чем вы тут занимаетесь? — Напряжение в голосе ослабло, но он по-прежнему звучал сурово и подозрительно. Бонд заметил легкий акцент, не то шотландский, не то уэльский.

Пора было объясниться — темно-синий наконечник стрелы выглядел чересчур угрожающе, поэтому Бонд произнес игривым тоном:

— А может, Робина Гуд, для начала вы уберете в сторону ваш заряженный арбалет, а потом я вам все расскажу?

— Поклянитесь, что не воспользуетесь пистолетом.

— Клянусь, но, ради Бога, давайте переместимся с середины поляны.

Не дожидаясь ответа. Бонд снова принялся ползти, работая локтями и коленями, — ему необходимо было сейчас захватить инициативу и удержать ее в своих руках. Кем бы ни оказалась эта молодая особа, от нее придется быстро и тихо избавиться, прежде чем начнется стрельба. Надо же такому произойти, как будто у него других забот нет.

Бонд подполз к стволу дерева, осторожно встал на ноги и бросил быстрый взгляд через пламенеющую листву. Жалюзи на большинстве окон были подняты. Во внутреннем дворике две темнокожие горничные неторопливо накрывали к завтраку большой стол. Он правильно угадал — отсюда, поверх вершин деревьев, круто спускавшихся вниз к озеру, открывался великолепный обзор. Бонд снял с плеча винтовку и рюкзак и сел на землю, облокотившись спиной о ствол дерева. Незнакомка выбралась из травы и встала под кленом, продолжая держаться от Бонда на расстоянии. Стрела по-прежнему оставалась в арбалете, но не на боевом взводе. Они настороженно посмотрели друг на друга.

Девушка походила на прекрасную простоволосую дриаду. На ней была рубашка и брюки темно-зеленого цвета, измятые, забрызганные грязью, в пятнах и порванные в нескольких местах. Очень светлые волосы перевязаны золотарником, чтобы их не было видно, пока она ползла по поляне. В ее удивительном облике было что-то от дикого животного — большой чувственный рот, высокие скулы и серебристо-серые презрительные глаза. На руках и одной щеке выступила кровь от царапин, а на скуле той же щеки вздулся темным пятном небольшой синяк. Из-за левого плеча выглядывал колчан, набитый стрелами с металлическим опереньем. В дополнение к арбалету на поясе у нее был охотничий нож, а с другого бока свисала небольшая коричневая брезентовая сумка, очевидно, для еды. Она напоминала прекрасное грозное существо, знакомое с дикой природой, лесом, которые ее не путали. Казалось, она могла прожить здесь всю жизнь, практически не пользуясь благами цивилизации.

“Она просто великолепна”, — подумал Бонд и улыбнулся ей, промолвив мягким успокаивающим тоном:

— Вас, очевидно, зовут Робина Гуд, а мое имя Джеймс Бонд. — Он потянулся за фляжкой, открутил крышку и протянул незнакомке:

— Присядьте и отведайте этой.., смеси огненной воды и кофе. Могу также предложить вяленого мяса. Или роса и ягоды — все, чем вы питаетесь?

Она приблизилась на шаг и села на землю в ярде от Бонда в позе индейцев, широко раскинув колени и подобрав под себя ноги, взяла фляжку и сделала глубокий глоток, запрокинув голову, после чего молча вернула ее Бонду. Без улыбки она с неохотой произнесла “спасибо”, вынула стрелу из арбалета и сунула ее обратно в полный колчан.

— Вы, наверное, браконьер, — произнесла она, пристально глядя на него, — ведь сезон охоты на оленей открывается только через три недели. Все равно оленей вы здесь не найдете — они лишь ночью спускаются так низко. А днем следует забраться повыше, гораздо выше. Могу показать вам, где обитает довольно большое стадо. Сейчас, правда, уже поздновато, но у вас достаточно времени, чтобы туда добраться до наступления темноты. К ним надо подойти с подветренной стороны, а вы, похоже, умеете незаметно подкрадываться, у вас это получается почти бесшумно.

— Так вы здесь оказались, чтобы поохотиться? Могу я взглянуть на вашу охотничью лицензию?

Без возражений она вынула белый листок бумаги из одного из нагрудных, на пуговице, карманов рубашки и протянула его Бонду.

Лицензия была выдана в Берлингтоне, штат Вермонт, на имя Джуди Хэвлок. Среди перечисленных категорий лиц и видов охоты были отмечены графы “гостевая” и “гостевая с использованием арбалета”. Стоимость лицензии составляла восемнадцать долларов пятьдесят центов, которые должны быть уплачены службе контроля рыбных ресурсов и дичи, расположенной в Монпелье, штат Вермонт. В графах “возраст” и “место рождения” Джуди Хэвлок поставила “18 лет” и “Ямайка”.