Бонд вяло шевелил ластами, держась от ската на расстоянии видимости. Скоро хвостокол устанет и, убедившись, что большая рыба, преследующая его поверху, не собирается атаковать, ляжет на плоский участок дна, изменит окраску на маскировочную, бледно-серую, почти прозрачную, и мягкими волнообразными движениями каймы своих крыльев зароется в песок.

Приближался риф. Теперь на дне стали чаще встречаться торчащие из песка обнажения кораллов и лужайки морской травы. Впечатление было такое, будто по равнине подъезжаешь к большому городу. Всеми цветами радуги поблескивали снующие кругом коралловые рыбы. В тени расщелин пламенели гигантские асцидии — анемоны Индийского океана. Колония колючих морских ежей выпустила в воду облако сепий, словно кто-то разбил о скалу чернильницу. Похожие на маленьких дракончиков, из щелей тянулись и рыскали брилиантово-голубые и ярко желтые усы лангустов. То тут, то там на фоне изумрудного ковра водорослей проглядывали крапчато-пестрые раковины леопардовых каури, величиной с теннисный мяч, а один раз Бонд заметил великолепный веер арфы Венеры. Впрочем, все эти чудеса уже порядком надоели ему, а риф интересовал лишь как прикрытие, позволявшее незаметно определить ската и, отрезав его от моря, гнать к берегу. Маневр удался, и вскоре загорелая живая торпеда следом за черной тенью пересекала голубое зеркало лагуны в обратном направлении. Недалеко от берега на глубине футов двенадцати скат лег на дно, наверное, в сотый раз. Бонд тоже остановился, едва двигая ластами. Он осторожно поднял голову и вылил воду из маски. Когда он опять посмотрел вниз, скат пропал.

У Бонда было подводное ружье «чемпион» с двойными резиновыми тяжами и хорошо заточенным трезубцем на конце гарпуна — оружие ближнего боя, но самое надежное для охоты в коралловых рифах. Бонд снял предохранитель и медленно двинулся вперед, плавно перебирая ластами. Он внимательно осмотрелся вокруг, стараясь как можно дальше заглянуть в туманный голубой сумрак огромного подводного холла лагуны. Джеймс Бонд пристально вглядывался в каждую подозрительную тень: ему вовсе не хотелось иметь свидетелем убийства акулу или крупную барракуду. Иногда раненые рыбы кричат, но даже если они умирают молча, бьющаяся в конвульсиях жертва и запах ее крови привлекает морских гиен. Однако в поле зрения не было ни одного живого существа, песчаный горизонт таял в дымке серо— голубых кулис, напоминая пустые подмостки перед началом действия. Теперь Бонд увидел расплывчатый контур на дне. Он подплыл и завис над ним, наблюдая едва заметное движение: два крохотных фонтанчика песка танцевали над похожими на ноздри брызгальцами ската. Позади фонтанчиков виднелась небольшая припухлость — тело твари. Вот она мишень на дюйм позади дышащих песчаных воронок. Бонд прикинул, достанет ли его хвост ската, плавно опустил ружье вертикально вниз и нажал курок.

Песок взорвался под ним, и на короткое страшное мгновенье Джеймс Бонд ослеп. Но тут же линь гарпуна натянулся, и он увидел под собой всплывающего ската, конвульсивно хлещущего вокруг себя хвостом. В основании хвоста ощетинились зазубренные ядовитые шипы. Считается, что от такого шипа погиб Улисс, но по свидетельству Плиния скат мог расщепить им ствол дерева. В индийском океане, где морские твари особенно ядовиты, единственная царапина шипом означала бы неминуемую смерть. Внимательно следя за тем, чтобы линь был постоянно натянут, Бонд с трудом справлялся с бешено сопротивляющейся рыбиной. Он старался держаться сбоку от ската, чтобы тог не обрубил капроновый шнур взмахом хвоста. Раньше на Индийском океане из таких хвостов делали бичи для надсмотрщиков рабов. Теперь их запретили, но во многих семьях на Сейшельских островах хвост ската передавали из поколения в поколение и по старинке наказывали им неверных жен. Если шел слух, что кто-то из женщин познакомился с la crapule (2) (местное название хвостокола), это означало, что распутница по меньшей мере неделю не встанет из постели.

Сопротивление раненого ската ослабло, и Бонд, заплыв спереди, потащил его за собой к берегу. На мелководье рыба совсем прекратила биться. Бонд выволок ее на пляж, по-прежнему стараясь держаться на расстояние. Его опасения вскоре подтвердились: внезапно, при каком-то движении Бонда, а может просто надеясь застигнуть врага врасплох, скат резко дернулся и легко взметнулся в воздух. Бонд отпрыгнул в сторону. Рыбина тяжело шлепнулась на песок, подставив солнцу белое брюхо и судорожно зевая огромным серпом своей пасти.

Бонд стоял и смотрел на ската, не зная, что делать дальше. Коротенький толстый человек в рубашке и брюках хаки вышел из-под пальм и направился к Бонду по пляжу, усеянному прибойным мусором и морским виноградом — высохшими под солнцем гроздями яиц каракатиц. Еще издали он закричал звонким голосом:

— "Старик и море"! Кто кого поймал? Бонд обернулся.

— Вы, наверное, единственный человек на острове, кто не носит мачете. Фидель, будьте славным парнем и позовите кого-нибудь из ваших людей. Эта тварь никак не подохнет и, кажется, не собирается отдавать мой гарпун.

Фидель Барбе, младшим из многочисленных Барбе, владевших на Сейшельских островах почти всем, подошел и стал рядом, рассматривая ската.

— Неплохой экземпляр. Вам повезло, что попали как раз туда, куда следует, иначе он бы отбуксировал вас за риф, и в конце концов вам бы пришлось бросить ружье. Они дьявольски живучи. Но хватит об этом. Я приехал за вами. В порте Виктории появилась одна любопытная штука. За вашим ружьем я пришлю кого-нибудь из моих людей. Возьмете хвост?

Бонд улыбнулся.

— Я не женат. Как насчет raie au beurre noir (3) вечером?

— Не сегодня, мой друг. Пойдем, где вы разделись?

Когда они выехали на прибрежное шоссе, Фидель поинтересовался:

— Когда-нибудь слышали об американце по имени Милтон Крест? Кажется, он владеет сетью отелей и еще основал некий Фонд Креста, точно не знаю. Но одно я вам скажу наверняка. У него самая лучшая яхта на Индийском океане. Встала на рейд вчера. Называется «Уэйв-крест». Около двухсот тонн. Сто футов длиной. Словом, все при ней, начиная от красотки-жены и кончая большим транзисторным проигрывателем на гидроподвесе, чтобы игла не ерзала при волнении. Вся от борта до борта выстелена коврами в дюйм толщиной. Кругом кондиционеры. С этой стороны от Африки только на ней можно найти сухие сигареты. А такого шампанского, как мы распивали после завтрака, я не пробовал с тех пор, когда последний раз был в Париже.

Фидель Барбе залился довольным смехом.

— Мой друг, заверяю вас, это просто обалденная посудина, и хотя сам мистер Крест, похоже, везунчик из породы хамов, нам-то, черт побери, что за дело?

— Как сказать. Но по правде говоря, я не пойму, какое отношение все это имеет к вам или ко мне.

— Самое непосредственное, мой друг. Мы с вами отправляемся в круиз вместе с мистером Крестом... и миссис Крест, прекрасной миссис Крест. Я согласился провести яхту к острову Шагрен, помните, я вам о нем рассказывал? Это чертовски далеко отсюда, еж за Африканскими островами. Нашей семье от Шагрена нет никакого проку, разве что птичьи яйца там собирать. Остров лишь на три фута выше уровня моря. Уже лет пять, как я не заглядывал в это богом забытое место. Но мистер Крест желает попасть на Шагрен. Он собирает образцы морской фауны, якобы для своего Фонда. А там оказывается есть какая-то паскудная рыбешка, которая, как полагают, больше нигде не водится. По крайней мере, как сказал мистер Крест, единственный в мире экземпляр этой рыбы пойман именно на этом острове.

— Звучит довольно забавно. Но при чем здесь я?

— Вы ведь скучаете и у вас в запасе еще целая неделя до отплытия? Так вот, я сказал, что вы — здешний подводный ас и сразу же отловите ему рыбу, если она вообще там есть, и, что в любом случае я не тронусь с места без вас. Мистер Крест согласился. Вот такие дела. Я знал, что вы убиваете время где-то на пляже, поэтому сел в машину и ехал вдоль берега до тех пор, пока один из рыбаков не сказал мне, что какой-то сумасшедший белый человек пытается закончить жизнь самоубийством в Белл-Анс. Я сразу понял, что это вы.

Бонд расхохотался.

— Просто поразительно, как здешний народ боится моря. Казалось бы, уже должны привыкнуть к нему, и тем не менее, сейшельцев, умеющих плавать, кот наплакал.

— Что вы хотите? Римская католическая церковь. У нас не принято раздеваться на людях. Идиотизм, конечно, но, увы, такова реальность. А что касается страха перед морем, то не забывайте, что вы здесь всего лишь месяц. Акулы, барракуды — вы просто еще не повстречались с проголодавшейся. А камень-рыба? Когда-нибудь видели человека, наступившего на нее? Боль такая, что несчастный достает затылком свои пятки, а иногда просто страшно смотреть, как его глаза на самом деле вылезают из орбит. Редко кто выживает.

Бонд равнодушно заметил:

— Нужно обуваться или на худой конец бинтовать ступни, когда идешь на риф. В Тихом океане рыбы те же, но там их ловят, а крупными раковинами торгуют. Все это чертовски глупо. Все тут ноют, какие они бедные, тогда как здешнее море прямо кишит рыбой. А на дне сидит до полусотни разновидностей каури. Торгуя ими по всему миру, можно запросто нажить неплохие деньги.

Фидель Барбе покатился от смеха.

— Бонда — в губернаторы! Именно этого нам не хватало. На ближайшем заседании законодательного собрания, я выдвину вашу кандидатуру. Вы как раз тот человек, что нам нужен — дальновидный, изобретательный, энергичный. Каури! Это просто восхитительно. Мы бы выправили наш бюджет впервые после бума с пачули сразу после войны. «Кому сейшельские ракушки, налетай!» таким будет наш девиз. Я верю, что вы победите и в два счета станете сэром Джеймсом.

Что выгоднее: делать деньги экспортируя каури, либо продолжать разоряться на ванили? С дружескими подначками они оживленно продолжали спорить об этом до тех пор, пока пальмы вдоль дороги не уступили место гигантским драконовым деревьям на въезде в запущенную столицу острова Маэ.

Примерно за месяц до этого М (4) сообщил Бонду, что посылает его на Сейшельские острова.

— Новая база флота на Мальдивах не дает покоя Адмиралтейству. Туда проникают коммунисты с Цейлона. Забастовки, диверсии, словом, обычная картина. Дело их, разумеется, безнадежное, но они не могут вовремя одуматься и попытать счастья на Сейшелах. Это на тысячу миль южнее, и по крайней мере пока там спокойно. Но ведь и коммунисты не захотят засыпаться еще раз. Министр колоний утверждает, что на Сейшельских островах, как за каменной стеной, и тем не менее я решил послать человека, чтобы получить независимое мнение. С тех пор, как пару лет назад они избавились от Макариоса (5), у тамошней секретной службы почти не было хлопот. Парочка беглых проходимцев из Англии, японские траулеры, околачивающиеся вокруг, сильные профранцузские настроения — вот, пожалуй, и все. Так что прокатитесь туда и внимательно осмотритесь на месте. — М бросил взгляд за окно, где падал мокрый мартовский снег, и добавил: — Кстати, не получите солнечного удара.

Свой доклад, из которого следовало, что единственной реальной угрозой для безопасности Сейшельских островов были их красоты, чреватые проникновением сюда туристов, Бонд закончил неделю назад, и теперь бездельничал, ожидая рейсового парохода «Кампала» до Момбосы. Джеймса Бонда уже в буквальном смысле тошнило от жары, чахлых пальм, жалобных воплей чаек и бесконечных разговоров о копре. И он по-настоящему обрадовался возможности поменять обстановку.

Последнюю неделю Бонд гостил в доме Барбе в Порт-Виктории. Сейчас они заскочили сюда за вещами и, проехав почти до конца длинной набережной, оставили машину под навесом таможни.

Сверкающий под солнцем белоснежный корабль стоял на рейде в полумиле от берега. Они наняли пирогу с подвесным мотором и по зеркально гладкой бухте, миновав проход в рифе, направились к яхте. Она не отличалась изяществом линий — широкий корпус и приземистые надстройки придавали ей грузность, но Бонд сразу понял, что именно так и должно выглядеть настоящее морское судно, годное для плавания в открытом океане, а не только вдоль флоридских набережных. Издали яхта казалась безлюдной, но едва они подошли к ней, как появились два проворных матроса в белых шортах и тельняшках и встали с баграми у трапа, готовые оттолкнуть обшарпанную пирогу от сверкающей краской яхты. Они подхватили сумки Бонда и Барбе, и один из них, сдвинув в сторону алюминиевую крышку люка, жестом пригласил их спуститься вниз. Сделав несколько шагов по трапу, Бонд был ошеломлен окутавшим его прохладным, как ему показалось с улицы, морозным воздухом.

Они попали не в обычную кают-компанию, а в комфортабельную жилую комнату, где ничто не напоминало корабельный интерьер. Наполовину опущенные жалюзи прикрывали не иллюминаторы, а обычные окна. Вокруг низкого стола в центре стояли глубокие кресла. На полу лежал толстый шерстяной ковер бледно-голубого цвета. Светлый потолок и стены, облицованные панелями из серебряного дерева, создавали иллюзию простора. Здесь же стоял письменный стол с обычным набором письменных принадлежностей и телефон, большой проигрыватель и рядом с ним сервант, сплошь заставленный напитками. Над сервантом висел портрет красивой молодой брюнетки в черно-белой полосатой блузе, похоже, кисти Ренуара. Впечатление о гостиной в богатом городском доме дополняли ваза с белыми и голубыми гиацинтами на центральном столе и аккуратная стопка журналов рядом с телефоном. Салон был пуст.

— Ну, что я мм говорил, Джеймс? — прошептал Барбе.

Бонд восхищенно покачал головой.

Этак и я готов наслаждаться морем — будто его, проклятого, вовсе не существует. — Он глубоко вздохнул. — Какое же это наслаждение наполнять грудь свежим воздухом. Я уже почти забыл его вкус.

— Свежий как раз снаружи, приятель, а это — консервы. — мистер Милтон Крест незаметно вошел в салон и стоял у двери, наблюдая за своими гостями. Это был загорелый, еще бодрый, тренированный мужчина, лет пятидесяти с небольшим. Выгоревшие голубые джинсы, рубашка военного образца и широкий кожаный пояс подчеркивали его стремление выглядеть мужественно. Прозрачные карие глаза на обветренном лице, наполовину прикрытые веками, смотрели сонно и высокомерно. Уголки губ были опущены в капризной или, скорее, презрительной гримасе, а слова, которые он процедил сквозь зубы, сами по себе безобидные, кроме покровительственного «приятель», походили на мелкую монетку, брошенную двум кули. Но самым странным в мистере Кресте Бонду показался его голос — мягкий, шепеляво произносящий звук "с", точь-в-точь голос покойного Хамфри Бегарта (6). Джеймс Бонд профессионально окинул его взглядом с головы до ног: короткая стрижка из редких седых волос, похожая на металлический колпачок пистолетной пули, татуировка на правой руке — орел, сидящий на адмиралтейском якоре, задубевшие подошвы босых ног, расставленных по-морскому. Бонд подумал, что этот человек наверняка желает; чтобы его считали хемингуэевским героем, и, что он, Джеймс Бонд, не доставит ему такого удовольствия.

Мистер Крест пересек салон и протянул руку.

— Вы — Бонд? Рад вас видеть на борту, сэр.

Предвидя костоломное рукопожатие, Бонд заранее напряг мышцы и парировал его.

— Так ныряете или с аквалангом?

— Без и не глубоко. Это лишь мое хобби.

— А чем занимаетесь в остальное время?

— Гражданский служащий.

Мистер Крест коротко лающе хохотнул.

— Слуга граждан. Ей-богу, из вас, англичан, выходят самые лучшие в мире дворецкие и камердинеры. Гражданский служащий, вы сказали? Пожалуй мы прекрасно проведем с вами время. Гражданские служащие — как раз их компанию я обожаю.

Звук открывающегося люка удержал Бонда от резкого ответа. Он мгновенно забыл о существовании мистера Креста, увидев как по трапу опускается обнаженная девушка. Нет, конечно, она была не совсем нагая — просто узенькое атласное бикини телесного цвета создавало такое впечатление.

— Смотри-ка, мое сокровище! Где ты пряталась? Я соскучился без тебя. Встречай мистера Барбе и мистера Бонда, с этими ребятами мы отправимся в путь. — Милтон Крест протянул руку к девушке.

— Парни, это — миссис Крест. Пятая по счету миссис Крест. И просто на всякий случай, если кому-нибудь из вас придут в голову разные мысли, сообщаю, что она любит мистера Креста. Ты ведь любишь его, мое сокровище?

— О, ты опять шутишь, Милт. Ты ведь знаешь, что люблю. — Миссис Крест приветливо улыбнулась Бонду и Барбе. — Здравствуйте, господа. Очень мило с вашей стороны, что вы согласились составить нам компанию. Хотите выпить?

— Одну минутку, мое сокровище. Может ты разрешишь мне сначала рассказать мм о порядках на борту моего собственного корабля? — Голос мистера Креста был нежен и вкрадчив.

— О, да, Милт, конечно.

— О'кей. Итак, мы уже знаем, кто шкипер на этой посудине. — Его самодовольная улыбка обволакивала гостей. — Идем дальше. Между прочим, мистер Барбе, как ваше имя? Фиделе, да? Отличное имя. В переводе со старинного означает «преданный». — Мистер Крест добродушно фыркнул. — Ну, а сейчас, Фидо, как вы посмотрите, если мы, я и вы поднимемся на мостик и сделаем так, чтобы наш утлый челнок тронулся с места, а? Вы проведете его вдоль острова, выйдете в открытое море, ляжете на курс и передадите штурвал Фрицу, идет? Я — капитан, а он мой помощник. Кроме него в команде еще двое: моторист и кок. Все трое — немцы. Во всей Европе только среди них еще остались настоящие моряки. Теперь мистер Бонд. Вас зовут Джеймс, не так ли? Отлично, Джим, что вы скажете, если вам предложат гражданскую службу у миссис Крест? Кстати, ее зовут Лиз. Поможете ей приготовить закуску и выпивку. Она тоже когда-то была лайми (7). У вас будет возможность повздыхать и обменяться впечатлениями о Пиккадили и Биг-Бене. Окей? Пошли, Фидо. — Крест с юношеской резвостью взбежал по тралу. — К чертям собачьим из этой норы!

Когда ток за ними закрылся. Бонд шумно выдохнул.

Миссис Крест смущенно сказала:

— Пожалуйста, не обижайтесь на его шутки. Просто у него такое чувство юмора. На самом деле он другой. Ему иногда нравится подразнить собеседника. Конечно, это нехорошо с его стороны, но, честное слово, он шутит.

Джеймс Бонд ободряюще улыбнулся ей. Как, наверное, часто приходилось говорить миссис Крест эти слова, успокаивая людей, на которых ее муж испытал свое чувство юмора.

Он сказал:

— Вашему мужу чуть-чуть не хватает проницательности. Скажите, он также ведет себя на родине?

Она спокойно ответила:

— Только со мной. Он любит американцев. Так он разговаривает только за границей. Дело в том, что его отец был немцем, точнее пруссаком. И заразил сына нелепыми предрассудками, что мол, все остальные выродились и ни на что не годятся. Мой муж прямо-таки намертво вбил это себе в голову, с ним бесполезно спорить на эту тему.

Так вот оно что! Еще один заносчивый гунн. Всегда готов унизить вас, наступить вам на горло. Хорошенькое «чувство юмора»! Что же должна была перетерпеть эта красивая девушка, его рабыня. Английская рабыня...

Бонд спросил:

— Вы давно замужем?

— Два года. Я работала регистратором в одном из его отелей. У него целая сеть отелей Это было как в сказке. Я и сейчас иногда ущипну себя, чтобы убедиться, что не сплю. Вот, например, это: она обвела рукой салон, слишком роскошно для меня. Он постоянно дарит мне что-нибудь. Знаете, в Америке он очень важная персона. Даже меня встречают как королеву, где бы я ни появлялась.

— Верю. Ваш муж, наверное, любит преклонение?

— О, да. — В ее улыбке читалась покорность судьбе. — В нем много от восточного султана. И он становится совершенно нетерпимым, если к нему относятся иначе. Мой муж часто любит повторять, что человек, всю жизнь в поте лица карабкавшийся на верхушку дерева, имеет право на самый сладкий из плодов, растущих там. — Миссис Крест, как бы спохватившись, что говорит о муже слишком вольно, быстро добавила: — Но что это я, в самом деле. Можно подумать, что мы знакомы сто лет. — Она смущенно улыбнулась. — Наверное, я разболталась потому, что встретила соотечественника. Однако мне нужно пойти переодеться. Я загорала на палубе. — Из корабельного чрева послышался приглушенный гул. — Слышите, мы отплываем. Хотите посмотреть, как мы будет выходить из бухты? Можете выйти на корму, а через пару минут я присоединюсь к вам. Вы мне расскажете о Лондоне, хорошо? Сюда, пожалуйста. — Лиз Крест открыла дверь. — Кстати, если вы спите чутко, можете ночевать здесь. Тут хорошая звукоизоляция, а, кроме того, в каютах немного душно, несмотря на кондиционеры.

Бонд поблагодарил ее и вышел наружу, задвинув за собой дверь. Просторный выкрашенный в кремовый цвет кокпит был застелен пеньковыми матами. В самой корме стоял небольшой полукруглый диванчик из пенополиуретана. Несколько плетеных кресел, сервант-бар в углу у переборки салона, дополняли обстановку. Неожиданно Бонд подумал, что мистер Крест, по-видимому, сильно пьет. В самом деле жена боится его или Бонду только показалось? В ее поведении проскальзывало что-то унизительно рабское. Вне всякого сомнения она дорого платила за свою «сказку». Бонд смотрел, как вдоль борта проплывают склоны Маэ. Он прикинул, что яхта сейчас делает узлов десять. Скоро они обогнут мыс Норт-пойнт и возьмут курс в открытое море. Облокотившись о борт Джеймс Бонд лениво думал о прекрасной миссис Элизабет Крест.

Скорее всего до гостиницы (регистратор — весьма почтенная дамская профессия, хотя и попахивающая высшим полусветом) она была манекенщицей. Даже сейчас она несла свое великолепное тело с безотчетной грацией женщины, привыкшей появляться на людях голой или почти голой. Правда, от нее не веяло мраморным холодом живого манекена, напротив, ее тело и открытое доверчивое лицо согревали. Ей было лет тридцать, определенно не больше, но ее красота, хотя нет, скорее просто миловидность по-прежнему оставалась юной. Самым прекрасным в ней были волосы — свободно ниспадающая густая грива пепельного цвета. По счастью она, похоже, не испытывала ни малейшего тщеславия на этот счет — не отбрасывала волосы нарочитым движением головы, не ласкала их. Бонд вдруг подумал, что и в самом деле он не заметил ни одного признака кокетства с ее стороны. Она стояла тихо, не сводя с мужа кроткого, почти рабского взгляда чистых голубых глаз. На ней не было и следа косметики — ни губной помады, ни маникюрного лака, брови не были выщипаны. Не считал ли мистер Крест, что его жена обязана выглядеть этаким вагнеровским дитем природы? Очень может статься. Бонд пожал плечами Совершенно неподходящая пара стареющий Хеменгуэй с голосом Богарта и хорошенькая простушка. Между прочим, в их отношениях чувствовалось скрытое напряжение. Как она сжалась, когда за столом он грубым жестом самца облапил ее ногу. Бонд лениво усмехнулся, представив мистера Креста импотентом, неловко пытающимся скрыть порок с помощью примитивного заигрывания. Четыре или пять дней в его обществе наверняка окажутся невыносимыми. Наблюдая за проплывающим вдоль правого борта островом Силуэт, Бонд торжественно пообещал себе не терять хладнокровия. Как говорят в таких случаях американцы, он «съест ворону». Это будет увлекательным психологическим практикумом, и он безропотно станет есть ворон в течение всех пяти суток, но не позволит этому проклятому тевтонцу испортить себе путешествие.

— Ну как, приятель, привыкаете? — С верхней палубы на него смотрел Милтон Крест. — Куда вы подевали женщину, с которой я живу? Наверное, заставили ее делать всю работу за себя? Хотя почему бы и нет? Ведь они для этого и созданы, не так ли? Хотите осмотреть судно? Фидо несет вахту на мостике, и у меня сейчас есть свободное время. — Не дожидаясь ответа. Крест сбежал вниз по трапу, легко спрыгнув с последних четырех ступенек.

— Миссис Крест переодевается. Спасибо, я буду рад осмотреть ваш корабль.

Мистер Крест уперся в Бонда своим тяжелым презрительным взглядом.

— О'кей. Сначала его история. Построен на верфях бронсоновской судостроительной корпорации. Совершенно случайно мне принадлежат девяносто процентов их капитала, поэтому я получил, что хотел. Корабль спроектирован в конструкторском бюро Розенблатта лучшими инженерами. Длина — сто футов, ширина — двадцать, осадка — шесть футов. Два дизеля по пятьсот лошадей. Максимальная скорость четырнадцать, крейсерская — восемь узлов. Дальность автономного плавания 2500 миль. Повсюду кондиционированный воздух. Судостроители оснастили корабль двумя пятитонными холодильниками. Пресной веды и продуктов хватает на месяц. А что моряку нужнее всего? Пресный душ и освежающая ванна, верно? Теперь пройдем на бак и осмотрим помещения команды, а потом спустимся вниз в машинное отделение. И еще одна вещь, Джим, — мистер Крест топнул ногой о палубу. — Это низ, а есть, верх, ясно? Если кто-нибудь на моем корабле делает то, что мне не нравится, я не прошу прекратить, я просто приказываю: «Отставить». Вы меня поняли, Джим?

Бонд понимающе кивнул.

— У меня нет возражений. Эта яхта ваша, а я на ней пассажир.

— Не на ней, а на нем, на моем корабле, — поправил его американец. Полный идиотизм считать женщиной кусок дерева и железа. Но пройдем на бак. Можете не беречь голову. Переборки повсюду не ниже шести футов двух дюймов.

Бонд последовал за ним вниз по узкому коридору, тянущемуся во всю длину корпуса, и в течение последующего получаса почтительно слушал рассказ своего экскурсовода о самой роскошной из всех яхт, которые он когда-либо видел. Каждое помещение было спроектировано с учетом максимального удобства для людей. Даже туалеты и душевая команды были просторными, а камбуз, весь отделанный нержавеющей сталью, не уступал размером капитанской каюте. В последнюю мистер Крест вошел без стука. Здесь у туалетного столика сидела Лиз.

— Что же ты, мое сокровище, — упрекнул ее муж нежным голосом. — Я думал, стол уже накрыт, а ты все еще возишься здесь. Наверное, прихорашиваешься специально для Джима, а?

— Прости меня, Милт. Я уже собирались идти. Молнию заело.

Лиз поспешно схватила пудреницу и бросилась к двери. Она вымученно улыбнулась, проскользнув между мужчинами в коридор.

— Панели из вермонтской березы. Плафоны из корингского стекла. Под ногами у вас циновка из мексиканской туссоки. Вот та картина на стене — с парусником — Монтегю Доусон, подлинник, между прочим... — Глухой голос хозяина продолжал плавно журчать, перечисляя музейные экспонаты, но Бонд его не слышал. Он, не отрываясь, смотрел в угол каюты, где за широкой двуспальной кроватью, с той ее стороны, которая без сомнения принадлежала мистеру Кресту, наполовину прикрытый ночным столиком висел тонкий хлыст около трех футов длиной, с витой рукоятью. Это был хвост ската.

Как бы невзначай, Бонд обошел кровать и взял его в руки. Он провел пальцем по шершавой поверхности плети, оцарапавшись даже при легком прикосновении.

Бонд спросил:

— Откуда он у вас? Только сегодня утром я убил одну из этих тварей.

— Купил в Бахрейне. Тамошние арабы учат им своих жен. — Американец с довольным видом осклабился. — Моей Лиз до сих пор хватило одного удара. Результаты великолепные. Мы с ней, называем его «воспитателем».

Бонд повесил хлыст на место. Он внимательно посмотрел в глаза мистеру Кресту и спросил:

— Неужели? А на Сейшельских островах, где обычаи у креолов достаточно жестокие, закон запрещает драться такой штукой. Там ей уже почти никто не пользуется.

Повернувшись к выходу, мистер Крест сказал безразличным голосом:

— Между прочим, дружок, мой корабль — территория Соединенных Штатов.

Перед завтраком он проглотил три двойных водки в замороженном консоме, а во время еды пил много пива. Его прозрачные глаза чуть потемнели и подернулись влагой, но свистящий голос по-прежнему оставался мягким и невыразительным, когда он, видимо искренне полагая, что всем интересно его слушать, стал объяснять цель плавания.

— Дело, парни, в следующем. Мы в Штатах придумали систему фондов специально для тех удачливых ребят, которые имеют много монет, но не желают, понимаете ли, отдавать их в казну дяди Сэма. Учредив фонд, наподобие моего с благотворительной целью: для бедных малюток, инвалидов, для научных целей, — вы просто раздаете деньги — любому и на любые цели. Нельзя только оплачивать собственные расходы и расходы своих нахлебников. Таким способом вы избегаете налогов. Я вложил миллионов десять в Фонд Креста, а так как мне совершенно случайно нравятся морские путешествия, на два из них я построил этот корабль и сказал ребятам из Смитсоновского института (это наш крупнейший естественно — исторический институт), что готов отправиться хоть к черту на куличики, дабы пополнить их коллекции. Так я превратился в ученого, улавливаете? И каждый год в течение трех месяцев я имею превосходный отпуск практически даром! — Мистер Крест победно оглядел своих гостей, по-видимому, ожидая аплодисментов. — Поняли, в чем шутка?

Фидель Барбе с сомнением покачал головой.

— На словах все прекрасно, мистер Крест. Но эти редкие животные. Разве их легко добыть? Смитсоновцам, наверное, нужны гигантская панда, уникальные раковины. А где их взять, если они вымирают или уже вымерли?

Американец с сожалением посмотрел на Барбе.

— Вы рассуждаете, приятель, будто вчера родились. Все дело в деньгах. Вам нужна панда? Купите ее в каком-нибудь захолустном зверинце, у которого нет средств провести центральное отопление в террариум или починить клетку тигра, да мало ли в чем они будут нуждаться. Морские раковины? Вы находите человека; у которого они есть, и предлагаете ему такую сумму, что даже прорыдав неделю, он все равно продаст их вам. Иногда, правда, возникают мелкие осложнения с правительством. Некоторые из этих дурацких зверей охраняются законом. Но тоже ничего страшного. Поясню на примере. Мы пришли на Маэ вчера. Мне был нужен черный попугай с острова Праслен, исполинская черепаха с Альдабары, полная коллекция ваших каури и рыба, за которой мы сейчас направляемся. Попугай и черепаха охраняются законом. Вечером я навестил губернатора, наведя прежде некоторые справки в городе. «Ваше превосходительство, — сказал я ему, — как я понимаю, вы хотели бы построить публичный бассейн, чтобы учить плавать местных ребятишек, О'кей, Фонд Креста даст вам деньги. Сколько надо? Пять, десять тысяч? О'кей, вот вам десять тысяч. Получите чек. — Я выписал его тут же, не сходя с места. — Одна маленькая просьба, ваше превосходительство, — добавил я, не выпуская чека из рук, — так получилось, что мне нужен один черный попугай, который водится только у вас, и одна из альдабарских черепах.