Солнце доктора Бракка

      Однако вечером, когда после ужина они сидели в ресторане за бутылкой вина, обоим стало ясно, что откладывать разговор больше нельзя.
      - Вера, - тихо сказал он, - ведь и ты относишься ко мне не только, как к Другу. Ты понимаешь, что я жду твоего решения.
      Может быть, выпитое вино придало горячность ее ответу:
      - Ты не даешь мне подождать и требуешь всего сразу. Да, ты давно уже не безразличен мне, ты и сам знаешь об этом. Вернер постепенно становится мне чужим. Но разве этого достаточно, чтобы решиться? Получи я завтра или послезавтра хотя бы короткое письмо от Вернера - и все предстанет передо мной в ином свете. Чего ты испугался?
      А Хегер действительно испугался. Стараясь, чтобы Вера не замечала, как у него дрожат руки, он налил доверху бокалы. Но Вера не стала пить.
      Да, не такого вечера ждал Хегер.
      - Вера, - снова начал он, - ты не можешь идти против самой себя. Я знаю, что ты сама провела черту, разделившую вас, чувствую, что даже внутренне ты далеко отошла от него.
      Она слушала его с бьющимся сердцем, "Он преувеличивает наше с Вернером отчуждение! И не без цели..."
      - Все это не совсем так, - сказала она, - хотя мне и понятно твое нетерпение. Но ты не можешь требовать от меня решения, пока я не поговорю с ним. Я не могу... - она остановилась, подбирая подходящие слова, - не могу бросить его теперь, когда он занят трудной, важной работой.
      Вера сама себе удивилась. Вернер никогда еще не слышал от нее таких слов. Выходит, она все еще любит его.
      Хегер залпом выпил вино.
      - Я говорю тебе, что этот бредовый эксперимент на арктическом острове добром не кончится, - раздраженно воскликнул он. - Кому ты хочешь сохранить верность? Этому человеку, который забыл обо всем, кроме своего неистового стремления к мировой славе, человеку, который пользуется твоей нерешительностью? И ты еще пытаешься оправдать его! Жертвуешь своим творчеством, своими чувствами.
      Вера испуганно посмотрела на него и впервые прочла на его лице то, чего не видела раньше...
      - Скажи мне, Курт, скажи честно: ты его ненавидишь?
      Только теперь до его сознания дошло, насколько он потерял контроль над собой. Хегер нервно провел по лицу пальцами и взял Веру за руку.
      - Пойми меня правильно, Вера. Для меня дело не в нем, - хрипло сказал он, - а в тебе одной. Ты страдаешь из-за него и чувствуешь это лучше меня. Но ведь я люблю тебя, Вера!
      Она отняла у него руку.
      - Курт, в тебе есть что-то такое, чего я до сих пор не замечала, серьезно сказала она. - Я прошу, не принуждай меня. Возможно, нам обоим понадобится еще много времени, чтобы прийти к какому-то решению.
      Увидев огорченное лицо Хегера, Вера пожалела его, но брать свои слова обратно ей не хотелось.
      - Давай пройдемся еще немного, - сказала она, вставая.
      Серая облачная завеса, над которой летел из Москвы в Берлин пассажирский самолет, напоминала море.
      Доктор Вернер Бракк сидел у окна. Держал в руке газету, но не мог читать ее. Мысленно он был уже дома, представлял себе, какое лицо будет у Веры, когда она откроет дверь и неожиданно увидит его. Он не сообщил ей точного дня своего возвращения.
      Сложив газету, Бракк посмотрел в окно. Самолет шел на посадку. Уже Берлин. Он рассчитывал, что там ему удастся взять вертолет-такси.
      Едва самолет приземлился, Бракк схватил портфель и против своего обыкновения стал энергично проталкиваться к выходу. Ему повезло: он нашел свободное воздушное такси.
      Двадцать минут спустя он уже шел по оживленной главной улице своего города. Вот и цветочный магазин, где он так давно не был. Надо зайти.
      Еще через десять минут он выходил из другого магазина, а потом из третьего. Он нес целый ворох подарков - цветы, конфеты.
      "Теперь, - думал он, полный ожидания, - у нас начнется новая жизнь. Я буду к ней внимателен. Ведь ей пришлось так долго ждать! Но клянусь, скоро, очень скоро я возьму длительный отпуск, и мы вместе поедем к морю. Я должен загладить свою вину перед ней. Я твердо решил, и скоро она убедится в этом..."
      По мере приближения к дому, Бракк все ускорял шаг. Перед калиткой он остановился на несколько секунд, огорченный тем, что в окнах нет света. Может, она на кухне? Он бесшумно запер за собой калитку. Недавно выпавший снег заскрипел под его ногами, когда Бракк пошел по дорожке палисадника. Он осторожно повернул ручку двери, вошел в дом. Сердце его гулко колотилось, когда он нажал кнопку звонка своей квартиры. Никто не открыл. Позвонил второй раз, третий... Он слышал, как дребезжит звонок в пустой квартире. Радостное возбуждение спало. Разочарованный, он положил подарки на площадку, вынул из кармана ключ и открыл дверь.
      Прошло два часа. За окнами была уже темная беззвездная ночь. Бракк сидел в кресле в кругу света, очерченном абажуром торшера, и раздумывал, где же могла быть Вера. На шахматном столике лежал букет орхидей. Свет падал на целлофановую обертку, которую он начал было разворачивать, чтобы поставить цветы в вазу.
      От переполнявшей его радости не осталось и следа, на смену ей пришло отчаяние. "Она посмеялась над моим письмом, - с горечью думал он, - должно быть, скомкала и сожгла!" И сейчас же отгонял эти мысли от себя. Скоро она вернется. Ждать осталось меньше, чем он уже прождал. Но время шло, а Веры все не было.
      Внизу хлопнула дверь, послышались шаги. Отчаяния как не бывало. Бракка заполнила радость. Он прислушивался, затаив дыхание. Вот сейчас она откроет дверь. Но тут он сообразил, что, увидев с улицы свет в окнах, она бы обязательно узнала по входному телефону, кто в квартире. Может быть, это совсем не Вера? Он вышел на лестницу и увидел жившего над ними старого садовода.
      - А, это вы, господин доктор?! - сказал тот, крайне удивленный. Он уже успел подняться на несколько ступенек выше, но теперь вернулся и протянул Бракку руку.
      - Какая неожиданность, господин доктор. Ваша супруга, вероятно, будет жалеть, что уехала.
      - Моя жена уехала? - спросил Бракк.
      - Да, часов около трех. Я как раз стоял у окна и видел ее.
      - Вы, случайно, не знаете, куда она уехала?
      Старик пожал плечами и изобразил на лице недоумение.
      Не выкладывать же сразу все как есть человеку, который ничего не подозревает! Прежде он был совсем другого мнения об этой хорошенькой молодой женщине. Но теперь-то ему известно, как часто она уходит из дому и как поздно возвращается. Он прекрасно разглядел того господина с усиками, который приезжал за ней на темно-синей машине.
      - Нет, этого я не знаю. На ней был лыжный костюм, а в руке она держала чемоданчик. Машина пришла, как я уже сказал, около трех. Ваша жена села в нее, и они тотчас же уехали.
      - Жена уехала не на нашей машине?
      - Нет, это был большой темно-синий автомобиль. Он часто приезжает за вашей женой.
      Готовность и обстоятельность, с которой говорил этот человек, была Бракку неприятна. Верно, старик постоянно торчит у окна и любит совать нос в чужие дела.
      Бракк пробормотал что-то о некоем друге, заботам которого вверил жену, пожелал соседу спокойной ночи и скрылся в квартире.
      Но, войдя в комнату, он вдруг остановился. Темно-синяя машина! Вздор! Как будто у одного Хегера такая машина. Он сел в кресло, но тут же вскочил. Нет, этого не может быть. Вера с Хегером! Не могу поверить! Он закрыл глаза, прижался лбом к оконному стеклу.
      Старик сказал, что машина приезжала за ней уже не раз. Может, из Союза композиторов? Боже правый, у меня раскалывается голова.
      Следуя внезапному побуждению, он бросился к телефону и поспешно набрал номер. Ему ответил хриплый мужской голос.
      - Я бы хотел переговорить с господином Хегером, - сказал Бракк. Что?.. Нет дома?.. Отправился в горы на воскресенье?
      "Она уехала в лыжном костюме", - вспомнил он и спросил, как ему разыскать доктора Хегера.
      - Он часто ездит в горную гостиницу, попробуйте поискать там, прозвучало в ответ.
      Бракк положил трубку. Стал быстро перелистывать телефонную книгу. Одна страница порвалась. Наконец нашел нужный номер.
      - Гостиница? - Глубоко вздохнув, он заставил себя успокоиться. Скажите... у вас остановились господин доктор Хегер... и госпожа Вера Бракк?
      - Минутку.
      Бракк прижал трубку к уху, напряженно ожидая ответа.
      - Вы слушаете? - ответил тот же голос. - Господин Хегер и дама остановились у нас. Но сейчас их нет в гостинице. Что-нибудь передать?
      - Нет, спасибо. Я хочу сделать им сюрприз. Пожалуйста, не говорите, что к ним звонили.
      Бракк, как слепой, добрел до кресла. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Его жена, его Вера - и Хегер!
      Часы пробили двенадцать, но Бракк ничего не слышал. Он все еще сидел не двигаясь, бессмысленно глядя в окно на темное небо. Он не испытывал ни ненависти, ни желания отомстить, в его глазах отражалось лишь безграничное одиночество.
      Под утро его стало знобить, разболелась голова. Он машинально поднялся, пошел в ванную и принял душ. Однако головная боль не унималась.
      Между тем рассвело. Солнце выбилось из-за туч, начался новый день. Бракк подошел к своему письменному столу, на котором стояла фотография Веры. Потом посмотрел кругом, словно видел все это в последний раз.
      Около девяти утра он ушел из дому, чтобы поспеть на ближайший самолет.
      Бракк не мог примириться с разрывом, хотя и чувствовал, что он неотвратим. Каждый день он мысленно писал жене: "Мы должны поговорить друг с другом. Да, должны, так продолжаться не может. Я не нахожу себе места. Мне все безразлично - и моя работа, и я сам". Но все-таки не прикасался к бумаге и ручке, не решался...
      Бракк брел по берегу, возвращаясь из котловины, где заканчивалась прокладка кабелей для излучателей инфракрасных лучей.
      - А я-то верил в постоянство чувств, - тихо сказал он, словно обращаясь к кому-то. - Все обман. Все кончилось. Он остановился и посмотрел на море. "Как здесь мрачно, - подумал он, - недостает только собачьего воя".
      Бракк направился к станции наблюдений за северным сиянием. Со времени возвращения на остров он склонялся повсюду, ища успокоения. Заходил в лаборатории и отделы, к которым обычно не проявлял интереса, проводил много времени в мастерских или просиживал по ночам с астрономами, наблюдая звезды. Он надеялся, что постоянная смена впечатлений поможет ему быстрее забыть Веру. Сосредоточиться он не мог ни на чем. Через силу выполнял он свои обязанности, стараясь, насколько возможно, перепоручить их своим сотрудникам. "Время - лучший целитель, как говорит пословица. Но исцелит ли оно меня?" - часто думал он.
      Дверь на станцию наблюдений за северным сиянием оказалась запертой. Он остановился в нерешительности и безотчетно направился к аэродрому. Для этого времени года погода была очень мягкой. Термометр показывал минус семь, и метеорологи предсказывали дальнейшее потепление. Правда, в Арктике была еще ночь, но темному занавесу скоро предстояло подняться. Взойдет солнце - источник всякой жизни, и его миниатюрный двойник, созданный людьми, окажется ненужным на целые месяцы.
      Уже несколько дней остров был окутан светящимся туманом. Он осаждался повсюду в виде сверкающих кристаллов. Лучи искусственного солнца с трудом пробивались сквозь туман, окрашивая лед и снег в странный желтоватый цвет. Когда Бракк достиг посадочной площадки, на ней было пустынно. Из-за опасности обледенения в этот день приземлился только один самолет, доставивший лишь самые необходимые материалы.
      Бракк осмотрелся. Что ему здесь надо, зачем он сюда пришел? Он не знал этого, даже удивился, обнаружив, что стоит на краю летного поля. Скоро выключат солнце. "Солнце, - мысленно повторил он. - Энергия моих атомных батарей превратит остров в оазис. Пройдет немного времени, и котловина зазеленеет, зацветут деревья и кустарники. Да, я создал источники энергии для машин. Без энергии умрет солнце, умрет котловина".
      - Энергия... - проговорил он тихо. - Я гонялся за нею и забыл все на свете. А когда настиг - отдал ее всем, раздарил щедрыми руками. Она принесла свет и тепло, породила новую жизнь. Только у меня она отняла все.
      Гнев и сожаление охватили Бракка. "Это должно было случиться, - думал он, - я был слеп. Теперь я это ясно вижу. Чем я был для нее? Вычислительной машиной, а не человеком. Роботом, бесчувственным ко всему, что не имело отношения к моей идее. С каким маниакальным однообразием я делал ей подарки, даже не задумываясь о том, доставляют ли они ей радость. Боже мой, что я наделал!"
      Он повернул назад к поселку. Искусственное Солнце уже гасло. Медленно теряя яркость, оно становилось похожим на молочное пятно, затем приобрело багряный оттенок и потемнело. Бракк прошел в свою комнату. На столе лежало письмо. Она все-таки написала. Он вскрыл конверт. Несмотря на усталость, не подумал присесть и прочел письмо стоя. Мелкие буквы расплывались перед глазами, он заставил себя соединить их вместе, начал читать сначала. Письмо было коротким. Вера очень сожалела, что в тот день уехала в горы, благодарила за подарки просила постараться приехать домой, хотя бы на несколько часов. "Я не могу писать об этом, мне нужно с тобой поговорить", - такими словами заканчивалось письмо.
      Бракк уронил листок на стол. Она хочет вернуть себе свободу, чтобы уйти к Хегеру. И не в силах написать мне об этом.
      Не раздеваясь, прямо в меховой куртке и сапогах, он повалился на постель.
      Утром его разбудил стук в дверь. Бракк поднялся и открыл. Это был профессор Сулков.
      - Где вы пропадаете, а, господин доктор? Я вас и за завтраком не видел, - сказал Сулков, входя в комнату. Сдвинув черные брови, он испытующе смотрел на Бракка. - Вы не больны? Что-то вы мне сегодня не нравитесь.
      Бракк попытался улыбнуться.
      - Нет, просто устал немного.
      - Нужно вам наконец отдохнуть, - громыхал Сулков. - Я уже давно говорил об этом.
      Бракк взглянул на часы и испугался. Десять часов. Он даже не слышал зуммера. Крайне смущенный он стал торопливо застегивать куртку.
      Сулков сообщил, что излучатели смонтированы и подключены к сети.
      - На два дня раньше, чем намечалось по плану. Монтажники толковые ребята. Получат премию. Когда вы сможете дать ток для пробного пуска?
      - Вы не говорили об этом с инженером Бером? - спросил Бракк.
      - Разумеется, говорил. Но он собирался в свою очередь обратиться к вам. А вас нигде нельзя было найти.
      - У меня страшно болела голова, вот я и прилег, - выдавил из себя Бракк.
      - Разумная мысль. Лечь и вытянуться - мне это тоже всегда помогает. Итак, когда мы можем рассчитывать на то, что вы дадите ток?
      - Через час, господин профессор. Я сейчас же поговорю с коллегой Бером.
      Воду, заполнившую котловину после таяния льда, уже выкачали. Обнажилась черно-серая осадочная порода. Стены кратера, круто вздымавшиеся на высоту свыше двадцати метров, были опоясаны проводами, соединявшимися с излучателями инфракрасных лучей.
      Ровно в одиннадцать инженер Бер, включил главный рубильник электростанции второй очереди, пустил ток к пульту управления советскими излучателями. На пульте качнулись стрелки измерительных приборов, зажглись сигнальные лампы.
      На краю кратера стояли профессор Гольцман, Бракк, Шетли, и другие обитатели городка. Все они смотрели вниз. Дно кратера выглядело по-прежнему мрачно, но сознание, что излучатели невидимых инфракрасных лучей уже принялись за работу, наполняло их радостью и гордостью.
      Несколько дней спустя руководители научной станции острова собрались в малой гостиной клуба. Совещание было созвано по просьбе профессора Сулкова, который хотел вынести на обсуждение некоторые изменения в своем плане. Ученые семи стран сидели вокруг стола, на котором была разложена большая и очень подробная карта кратера, освобожденного теперь ото льда. Надев наушники, ученые слушали выступление Сулкова. Опершись обеими руками о стол, он слегка склонился над картой.
      - Температура воздуха на дне кратера достигла ныне плюс девятнадцати, говорил он. - Через час снова вступят в действие камнедробилки и покроют слоем почвы заштрихованную на карте коричневым часть дна. После долгих размышлений и неоднократных дискуссий с моими сотрудниками я пришел к выводу, что именно этот сравнительно высоко расположенный участок, Сулков показал соответствующее место на карте, - лучше всего подходит для сооружения жилого дома. Познакомьтесь, пожалуйста, с нашими предложениями, - сказал Сулков и подал знак технику, стоявшему у проекционного аппарата.
      Свет погас, и на экране появилось цветное изображение долины - в том виде, какой она примет, когда все работы будут закончены. На возвышенности, в окружении пальм и цветущих кустарников, стоял жилой дом обитателей острова, похожий на дворец, светлый и радостный. Широкая, высеченная в стене кратера лестница вела вниз, к небольшому искусственному озеру, расположенному почти в самой середине котловины. Из него били фонтаны. Красиво, но главное - позволит поддерживать влажность воздуха на нужном уровне. Одна из бухточек озера предназначалась для купания. Узкие мощенные каменными плитками дорожки во всех направлениях пересекали котловину, похожую на парк. Целое море зелени, которой так не хватает полярнику.
      Присутствующие одобрительно зашумели. То, что они видели на экране, скоро войдет в их жизнь. Это они будут ходить по дорожкам среди кустов и деревьев, лежать на террасе, купаться в кристально чистой воде озера. Зеленая долина среди вечных льдов, освещаемая зимой искусственным солнцем! Люди решили создать ее вопреки всем законам Арктики, и никто не сомневался в успехе.
      Пока Сулков говорил, Шетли размечтался. Он думал об Антарктиде. Там огромные залежи руды и угля еще дожидались разработки. Но теперь уже недолго ждать, ведь и там искусственное солнце прогонит полярную ночь, а инфракрасные лучи создадут прекрасный климат. Горные разработки будут полностью механизированы. Люди смогут жить и отдыхать в зеленых долинах. "Какое прекрасное будущее", - думал Шетли.
      После полудня кратер наполнился оглушительным шумом. Приступили к работе камнедробилки. Огромные машины ползали, как какие-то древние чудовища, разрывали верхний слой породы, заглатывая черно-коричневые обломки. Гиганты с треском перемалывали их, перемешивали с водой, обогащали минеральными удобрениями и микроорганизмами, превращая бесплодные камни в плодородную почву. Сняв меховую куртку и перекинув ее через руку, Бракк с увлечением следил за работой этих удивительных машин. Теплый воздух поднимался кверху, и над долиной образовалась густая облачная завеса. Холодные и теплые воздушные потоки, сталкиваясь, колебали ее, как вуаль.
      Бракк вытер пот со лба. Усталый и разморенный от непривычного тепла, он поднялся на лифте наверх и медленно пошел к пульту управления электростанции первой очереди. На пути ему повстречался доктор Ротенберг, занимавшийся исследованием клетки.
      - Вы из долины? - спросил он, протянув руку Бракку. - Чудовищный треск там, внизу. Мне уже жаловался польский коллега Каминский. Его сейсмографы совершенно сбиты с толку этими камнедробилками.
      - Да, долго внизу не выдержишь. Шум страшный, - согласился Бракк. Потом из вежливости спросил Ротенберга о результатах его исследований.
      - Мы уже порядочно продвинулись вперед, - ответил химик. - Зайдите на минутку в лабораторию, я покажу вам интересный опыт.
      Бракку не очень-то хотелось смотреть химические опыты, но он счел неловким отказаться. В просторном помещении лаборатории было так светло, что казалось, будто находишься на улице. Свет без потерь проходил сквозь нагреваемую электрическим током крышу из небьющегося стекла. Ученые всех стран десятилетиями бились над загадкой фотосинтеза, столь важного для жизни зеленых растений. Несколько лет назад тайна была наконец раскрыта, и процесс этот удалось воссоздать в лабораторных условиях.
      Опытная установка действовала подобно растению, которое с помощью хлорофилла, поглощающего световую энергию, превращает углекислоту и воду в органические вещества. Правда, пока еще сахар и крахмал можно было получить только в пробирке. Да и аппаратура была такой сложной, что о массовом производстве этих продуктов пока не могло быть и речи. Однако ученые надеялись в недалеком будущем преодолеть и это препятствие. Тогда появятся большие комбинаты, которые сделают ненужным трудоемкое культивирование растений, содержащих сахар и крахмал. Освободятся огромные площади, и их можно будет занять под богатые белком ценные кормовые культуры. В Арктике и Антарктике разовьется сельское хозяйство без растений. Ведь для получения сахара и крахмала с помощью фотосинтеза нужен солнечный свет. А районы полюсов, где солнце светит полгода подряд, получают за сутки на 38 процентов больше света, чем район экватора за то же время.
      Доктор Ротенберг привел в действие опытную установку. Из трубочки в мензурку полилась светло-коричневая жидкость.
      - Сейчас я вам дам попробовать, - сказал он, не обращая внимания на выражение лица Бракка, который совсем к этому не стремился.
      Химик нагрел жидкость, профильтровал ее, обезводил, а затем высыпал мелкозернистый порошок в ложечку и поднес Бракку.
      - Попробуйте! - радушно сказал он. - Это ведь не цианистый калий. Это сахар, любезный Бракк, настоящий хороший и сладкий сахар из воздуха, воды и света.
      Бракк с опаской проглотил синтетический сахар, а Ротенберг продолжал говорить:
      - Мне кажется, что мы на верном пути. Вскоре начнется опытное производство в большом масштабе.
      После ужина Бракк не отправился в клуб, где всегда собирались ученые, а ушел в свою комнату. Ему хотелось написать жене, что в ближайшее время он не сможет приехать. "Мне нужно сначала вновь обрести внутреннее спокойствие, - думал он. - В таком состоянии я не могу встретиться с ней, она не должна знать, как мне тяжело".
      Бракк переоделся, надел легкие домашние туфли и сел за письменный стол. Потом взял из папки листок бумаги, снял колпачок с авторучки, посмотрел на бумагу и понял, что не знает, с чего начать. Он закурил сигару и задумался.
      Наконец он взялся за перо: "Вера! Мне тоже нужно серьезно поговорить с тобой..." Рука его задержалась. Как холодно звучат эти слова.
      Бракк скомкал листок, положил перед собой другой, но писать не начал. Пристально смотрел на дымок своей сигары, бесследно тающий в воздухе. Он не ответил Вере на два письма, в которых она пыталась представить свою поездку в горы как невинное развлечение. Не верил, не мог поверить ей. Но когда она надолго замолчала, стал думать, что, может быть, и впрямь ее лыжная вылазка не так уж много значила.
      Резкий звонок телефона вернул его к действительности. Он снял трубку. Говорил инженер Бер:
      - Я нахожусь у пульта управления электростанции первой очереди. Приборы уже около часа показывают непонятное мне падение напряжения, - доложил он.
      - Значит, где-то короткое замыкание, - ответил Бракк, недовольный тем, что его отвлекли. - Проверьте распределители и масляные выключатели. Вы звонили мистеру Шетли? Может быть, это из-за тумана искусственное солнце берет слишком много энергии. Выясните, в чем дело.
      Бракк положил трубку. "Небольшое падение напряжения - велика важность! Можно произвести ремонт, устранить повреждение, но как склеить наши отношения с Верой?.."
      Брак опять сел за письменный стол.
      Прошло еще два часа, а он так и не написал ни одного слова. Снова зазвонил телефон. Бер просил Бракка прийти на электростанцию. Напряжение продолжает падать, хотя искусственное солнце выключено.
      Бракк неохотно оделся. Когда у человека горе, ему не хочется работать. Он не может спать, перестает есть, живет неясными ощущениями, смутными мыслями. Так недолго и оторваться от реальной жизни.
      Бер и дежурный инженер встретили его взволнованно.
      - Вот, взгляните, - сказал Бер, указывая на контрольные приборы, - я ничего не могу понять. Наш главный, потребитель - солнце - отключено. Ток идет только на отопление помещений и питание кое-какой аппаратуры в лабораториях V и VI. Чем же объяснить такое катастрофическое снижение выработки энергии? Распределители и масляные выключатели в порядке. Я нигде не нашел дефекта.
      Бракк ничего не ответил и уставился на приборы, словно ожидая от них объяснения. Выработка энергии уменьшается - это он видит и сам. Стрелки приборов далеко не доходят до нужного деления шкалы. Но, как ни странно, это почти не трогало его, он как бы утратил связь со своей работой.
      Он дал несколько указаний, но инженер Бер только махнул рукой.
      - Все это мы уже проверили, господин доктор. Причину нужно искать только в самих атомных батареях.
      Бракк глубоко и шумно вздохнул.
      - Просто невообразимо! Какой дефект может обнаружиться в батареях? Там ведь не бывает коротких замыканий, как в генераторах. Нет в них и обмотки, подверженной пробоям. Судя по приборам, интенсивность радиации тоже не изменилась.
      - И все-таки напряжение падает даже при такой малой нагрузке, как сегодня ночью. Я больше ничего не понимаю, господин доктор! - сказал Бер, удивленный спокойствием и нерешительностью Бракка. - Должны же мы все-таки что-то делать! Если завтра утром мы включим солнце, напряжение упадет чуть ли не до нуля.
      Бракк снова подошел к пульту управления, посмотрел на приборы, стрелки которых отошли еще на одно деление назад. И тут его, словно вспышка молнии, озарило воспоминание о словах доктора Хенеля. Неужели Хенель был прав? Голос главного инженера доходил до Бракка, как далекое эхо. При таком низком напряжении солнце завтра утром не зажжется. Работы в долине приостановятся и...
      - Принесите меховую одежду и ручной прожектор! - крикнул Бракк инженеру. - Надо сейчас же проверить атомные батареи. Быстро, мы не можем терять времени.
      Забыты были все горести. Им владело только одно: атомные батареи больны. Он еще не думал о возможности серьезной аварии, но при мысли о том, что утром не взойдет искусственное солнце, у него сжималось сердце. Без энергии остров умрет. Мы должны во что бы то ни стало найти причину.
      Солнце ярко освещало Научно-исследовательский институт, словно уже наступила весна. От снега сохранились только ноздреватые клочья в тени стен.
      Профессор Экардт, закрыв лабораторию, неторопливо шествовал по двору, наслаждаясь теплом. Тихо насвистывая, он вытянул руки, словно желая поймать побольше солнечных лучей. Он постоял на лужайке у бездействующего пока фонтана и, задрав голову, смотрел на путаницу еще голых веток.
      А в это время в комнате его секретарши застучал телеграфный аппарат.
      - Опять перед самым концом дня, - сердито сказала фрейлейн Марран, но едва стала принимать текст сообщения, как вся превратилась во внимание. Напрягшись, затаив дыхание, она читала слово за словом. Аппарат замолк, но еще несколько секунд она сидела неподвижно. Потом схватила листок и без стука ворвалась в кабинет профессора Экардта. Однако там было пусто. Секретарша в задумчивости остановилась у стола. Где он может быть? Побежала к секретарше Хегера, которая как раз выходила из кабинета своего шефа.
      - Профессор там? - спросила она, кивнув в сторону кабинета.
      - Нет, он ушел отсюда добрый час назад. Чем ты так взволнована? Что случилось?
      - Я только что приняла телеграмму от Бракка из Арктики. На острове что-то произошло. У них нет тока. Атомные батареи не работают.
      Доктор Хегер, собиравшийся запереть свой сейф, застыл на месте. Держа ключ в поднятой руке, он прислушивался к голосу фрейлейн Марран в приемной.
      Вот оно! Фотоэлементы распадаются, атомные батареи не дают больше тока. Он давно был готов к этой вести и даже ждал ее, подчас с нетерпением, но в эту минуту она вызвала в нем какое-то странное чувство, совсем не такое, как он предполагал. Он испугался. "Но ничего ведь доказать нельзя", успокаивал он себя.
      В соседней комнате захлопнулась дверь. Это ушла фрейлейн Марран. Он услышал, как она почти пробежала по коридору, посмотрел на часы. Вот-вот завоет сирена, возвещая окончание рабочего дня. "Шеф тотчас же созовет совещание, - подумал он, решив в тот же миг, что не примет в нем участия. - Мне нужно побыть одному, собраться с мыслями".
      Хегер достал из шкафа шляпу и пальто, взял портфель, приоткрыл дверь. Что угодно, только не встреча с профессором! В коридоре было пусто и тихо. Он вышел из кабинета, бесшумно захлопнул дверь и поспешными шагами пошел к запасному выходу. Когда завыла сирена, он уже сидел в своей машине. Хегер невольно оглянулся, подумал, что ведет себя, словно преследуемый преступник, дал газ, и машина на большой скорости выехала из ворот.
      Ехать домой он не хотел - Экардт, не найдя его в кабинете, конечно, позвонит ему на квартиру. "Зачем начинать со лжи? Пусть меня действительно не будет дома. Поеду-ка я в "Серебряный бар", в это время дня там еще мало народу. Можно сесть в уголок, выпить рюмку коньяку и спокойно все обдумать".
      "Серебряный бар" находился на другом конце города.
      Движение было оживленным, Хегеру пришлось собрать все свое внимание. Все же он едва не въехал под красный свет, но вовремя успел затормозить. Он даже не заметил, как к машине подошел полицейский. Только стук в стекло заставил его повернуть голову. Увидев человека в форме, он вздрогнул, словно тот собирался его арестовать. Без возражений выслушав внушение полицейского, Хегер, теперь уже совсем медленно, поехал по главной улице.
      Он поставил машину на стоянке против бара.
      Как он и ожидал, посетителей было немного. Красно-желтые светильники на стенах создавали в зале уютную обстановку.
      Хегер удобно устроился в уголке, где сиживал не раз. За несколько столиков от него сидела молодая женщина. Она чем-то напомнила ему Веру Бракк. Нет, Вера, пожалуй, чуть выше.
      Подошел официант. Хегер заказал коньяк, закурил сигарету и снова посмотрел на молодую женщину. "Она хороша, - решил Хегер, - но Вера красивее".
      Хегер задумался. Как примет она эту новость? Уже через несколько дней первые сообщения несомненно появятся в печати. Мысленно он уже видел газетный заголовок: "Атомные батареи Бракка отказали!" Ему стало не по себе. Чувства торжества как не бывало. Что это - страх или сожаление о своем поступке? Впрочем, стоит ли об этом думать - если бы он случайно не заметил ошибки, результат был бы тот же. Хегер допил коньяк и закурил новую сигарету. "Ты увидел ошибку и промолчал", - как бы со стороны укорил он себя. Но тут же овладел собой, попытался даже улыбнуться, однако это ему не удалось.