– До встречи, Григ, – искренне говорит Тимми, а Малкольм мрачнеет и первым исчезает в стыковочном люке…
 

* * *

 
      …Кто-то трясет меня за плечо. Открываю глаза. Мартин. Его лицо встревожено, и это еще мягко сказано.
      – Ты чего так сидишь? – спрашивает он. – Тебе плохо? Может, отвезти тебя в клинику? Или вызвать Рабиша сюда?
      – Не надо. – Я встаю. – Мартин, со мной все в порядке, честно. Ты бы ехал домой. Поздно уже… в смысле рано. Ты, небось, устал, как черт.
      – Я бы предпочел остаться у тебя, – возражает Мартин. – Присмотрю за Ирэн, да и за тобой заодно. А то видок у тебя… Ну, просто «Чужие возвращаются-10»!
      – Тебе надо меньше смотреть по визору всякую муру, – огрызаюсь я, но иду вместе с ним в квартиру.
      Ирэн уже проснулась после сеанса и сидит в гостиной на диване, смотрит визор. Когда мы входим, она поворачивает голову.
      – Привет, – машинально говорю я.
      Мне под ее взглядом неуютно и хочется побыстрее прошмыгнуть в кабинет или в спальню, в общем, куда подальше, но она вдруг делает движение ко мне и спрашивает:
      – Я могу поговорить с тобой? Наедине.
      Мартин ободряюще хлопает меня по плечу и идет в прихожую со словами:
      – Пойду, прогуляюсь.
      Мы с Ирэн остаемся вдвоем. Мне почему-то крайне неловко сейчас. Я не знаю, куда девать руки, боюсь встретиться с Ирэн взглядом. Я торчу столбом посреди гостиной, не решаясь ни сесть, ни даже просто подойти поближе. Она подходит ко мне сама и берет за руку. Ладонь Ирэн оказывается мягкой и теплой, и мне внезапно хочется поднести ее к губам и поцеловать – каждую ямочку, каждый пальчик. Во мне нарастает желание – ненужное сейчас и неуместное, и я поспешно отдергиваю свою руку и отступаю на шаг. Жест получается излишне грубым. Я вижу, как меняется лицо Ирэн – делается холодным и отчужденным. Она отходит от меня, садится на диван, обхватывает себя руками за плечи, словно ей вдруг становится зябко, и спрашивает:
      – Сколько сеансов еще осталось?
      – Один. Последний, – отвечаю и сам не узнаю свой голос.
      – А что потом?
      – Потом тебя обследует профессор Рабиш, и если он скажет, что… в общем, ты здорова, я отпущу тебя.
      «И ты уйдешь, а я потеряю тебя навсегда», – этих слов я, разумеется, вслух не произношу.
      В заложенных Рабишем в гипноизлучатель текстах Ирэн рассказывается правда – то, что было между нами на самом деле. Она теперь знает, что ей приказали соблазнить меня и что мы действительно занимались сексом в больничной палате. Знает, что я потом не смеялся над ней и не рассказывал о ней гадости своим друзьям. И вообще мои друзья не могли насмехаться над нею, потому что она с ними толком и не знакома. Вернее, теперь знакома с одним – с Мартином, но он уж точно не стал бы оскорблять ее. А еще она знает, что не любит меня. Я для нее никто. Просто случайный партнер на одну ночь. И возможно, я совсем не в ее вкусе. Очень может быть, что после всей этой истории она не захочет меня даже видеть. Да, это вполне возможно…
      Я, прищурившись, смотрю на нее, а в сердце раскаленным гвоздем сидит это самое «возможно».
      Ирэн вскидывает на меня глаза, будто хочет еще спросить о чем-то, но не решается и вместо этого говорит:
      – Спасибо.
      – Не за что… Это все, о чем ты хотела поговорить со мной?
      – Д-да. – Заминка почти незаметна и, вполне вероятно, просто чудится мне.
      – Не возражаешь, если я пойду в кабинет? – Мне сейчас невыносимо плохо в ее присутствии.
      – Конечно. Это твоя квартира, – с едва уловимым сарказмом отвечает она.
 

* * *

 
      Заказываю у Барабашки пару бутылок тоника и устраиваюсь в кресле перед визор-фоном. Вызываю по коммуникатору Мартина.
      – Можешь возвращаться.
      – Ага… А ты пока почитай, что я на Грига накопал. Там немного, но все-таки…
      Включаю монитор и вижу две папки: «Григ Винкс» и «Стин Слейтер». Открываю первую. С любопытством рассматриваю школьную, выпускную фотографию Грига. Ему на ней всего семнадцать. Так вот ты какой, Григ Винкс. В своих галлюцинациях я видел Грига глазами Слейтера, но все «изображения» были смазанными – Стин не пялился пристально на Грига, а если и смотрел в его сторону, то лишь мимолетно, так что из видений я запомнил только темные волосы и плотную, коренастую фигуру, а вот лицо так ясно довелось увидеть впервые.
      Конечно, сейчас Григ, если он жив, намного старше и наверняка сильно изменился, но я не сомневаюсь, что узнаю его. А кстати, сколько ему сейчас должно быть лет? Смотрю его анкетные данные.
      Григ Винкс, родился в 2446 году… Ага, он старше меня на четырнадцать лет, значит, сейчас ему ровно сорок… Родился он на планете Лагута в городке Арвинник. Окончил школу… Аттестат… Хм, довольно средненький, у меня и то лучше. Хотя оценки у Грига очень неровные. К примеру, по космографии «отлично», а по физике и естествознанию «неуд». Странно, маоли и не любил естествознание? Или его представления о мире просто расходились с официально принятыми?
      Ладно, читаем дальше… Он действительно поступил в Горную Академию, причем не на Лагуте, а на соседней планете Таруна. Впрочем, и Таруна, и Лагута являются колониями Земли-3, вернее, официально они называются «федеральными округами», но по сути – это провинциальные планетки со стоящими у власти губернаторами, которых назначает правительство Земли-3.
      Так, посмотрим, что там про Грига есть еще. Он отучился два года в Горной Академии, а потом забрал документы. Больше официальных сведений о нем нет, разве что свидетельство о его браке с Агишей Уитер, в замужестве Винкс. Смотрю на дату. Ага. Григ закончил тогда второй курс своего горного, а Агиша третий медицинского – она старше него на год. Во время летних каникул они поженились, а потом Григ вернулся в институт, забрал документы и исчез. Вероятно подался в некий таинственный Центр. Что это за место, я не знаю, официальных упоминаний о нем нет. А месяц спустя на Лагуте произошла та самая катастрофа, буквально разворотившая планету. Спастись сумели всего несколько десятков человек – именно их приютил тогда «Сокольничий Парк». Где во время катастрофы были Григ и Стин, непонятно, может быть, в том самом Центре. А Агиша? Смотрю списки беженцев с Лагуты. Имени Агиша Винкс там нет. Значит ли это, что жена Грига погибла во время того катаклизма? Вопросы, вопросы…
      Закрываю папку Грига, открываю файл «Стин Слейтер» и едва не вываливаюсь из кресла. В первый момент мне кажется, что с фотографии на меня смотрит… Мартин! Вглядываюсь до рези в глазах, и с облегчением перевожу дух. Нет, это не он. И даже не очень-то и похож. Нос, разрез глаз, все другое. Одинаковы только прическа, овал лица и улыбка, но именно их сочетание и дает ощущение схожести.
      А сам Мартин в это самое время входит в кабинет, смотрит на экран и говорит:
      – Видал? Правда, похож на меня? Я как это увидел, едва не бросился матери звонить и выяснять, нет ли у меня брата!
      Родители Мартина живут не на Земле-3, а на той самой Таруне и владеют там огромным промышленным комплексом по производству чего-то-очень-нужного. Насколько я знаю, Мартин – единственный ребенок в семье и, естественно, наследник весьма приличного состояния.
      – Ну и чего ты матери не позвонил? – спрашиваю.
      – А ты его анкету почитай, поймешь, – советует Мартин.
      Стин Слейтер… родился там же, где и Григ, и в том же году. Так, родители Стина… Мать… Отец… Они оба маоли. И дед Стина – маоли. И вообще, похоже, в семье Слейтеров из поколения в поколение все без исключения решались на смертельно опасный прыжок к Истоку. И погибали или становились маоли. Женились – выходили замуж только за маоли. Так что Стин в некотором роде уникум – так сказать породистый, чистокровный маоли в черт-те каком поколении. Да, он явно не может быть братом Мартина, родители которого в генетическом смысле обычные люди.
      Ладно, посмотрим дальше… Стин окончил школу. Безо всяких экзаменов поступил во Внешний Патруль. Еще бы! Начальство Патруля, небось, визжало от восторга, увидев его анкету. С его-то способностями маоли он был для них просто незаменим!
      Проглядываю послужной список Стина. Чередой идут названия ни о чем не говорящих мне планет и операций. Например, «Каморский конфликт». Стин очень хорошо проявил себя тогда и получил свою первую боевую награду «Рубиновый Крест».
      Вообще Внешний Патруль – это организация международная и полувоенная. Патрульные – нечто вроде миротворцев, их частенько призывают, чтобы гасить конфликты между странами, хотя основная цель Внешнего Патруля – разведка и освоение новых, еще не изученных участков космоса, борьба с пиратами и защита пограничных планет. Внешний Патруль подчиняется только Совету ОНГ – Объединению Независимых Государств, в которое входит и Земля-3 со всеми ее колониями, то бишь федеральными округами.
      Итак, во Внешнем Патруле Стин прослужил два года, а потом подал рапорт об увольнении. Сверяю даты… Да, он уволился практически тогда же, когда ушел из института Григ – с разницей в один день.
      – Как думаешь, это совпадение? – спрашиваю Мартина.
      – А хрен их знает. Я тут от нечего делать перебрал дела других патрульных, которые служили со Стином, и выяснил интересную деталь. Кроме него, в тот период подали рапорта об уходе еще несколько человек. Все они были маоли. И ушли из Патруля с разницей в несколько дней.
      – Интересненько, – тяну я. – А кто-нибудь из маоли остался тогда в Патруле или ушли все?
      – А давай проверим, – предлагает Мартин.
      Проверяем. Переглядываемся и лезем в архив Горной Академии, в которой учился Григ, а потом проверяем еще несколько учебных заведений.
      – Так не годится, – говорит Мартин. – Мы с тобой лазим без системы. Давай начнем со списков переписи населения тех лет и вычленим из них маоли, а потом проверим их всех.
      – Это ж какой титанический труд! – возражаю.
      – Не такой уж и титанический, – отмахивается Мартин. – Впрочем, если хочешь, иди спать, а я покопаюсь в информатории сам.
      – Вместе, – говорю. – Я все равно не усну, буду лежать и изнывать от любопытства.
      Труд и впрямь получается титаническим и занимает у нас около двух часов. Зато полученный результат превосходит все наши ожидания.
      – Космические кочерыжки! – ошарашенно тянет Мартин. – Это что ж получается?
      А получается, что ровно двадцать один год назад все маоли-мужчины в возрасте девятнадцати – двадцати трех лет внезапно побросали дом, работу, учебу и исчезли в неизвестном направлении, а через месяц их планета превратилась в пыль. Можно предположить, что они заранее знали о катастрофе и дали деру, но тогда почему не предупредили остальных жителей? Почему бросили на произвол судьбы собственных родителей, братьев и сестер? И самое главное, где они сейчас? Их следов мы с Мартином так и не нашли. Их нет ни в списке беженцев, ни в последующих переписях населения нашей страны. Возможно, они эмигрировали, но в это что-то верится с трудом.
      – Мне нужна пауза, – говорит Мартин, – а то мозги кипят.
      – Согласен, надо прерваться, тем более, мне скоро ехать к Лонгу. Но у нас есть еще немного времени, расскажи про Сятю. Ты говорил, что знаешь, кто он такой.
      – Да, знаю.
      Мартин пробегает пальцами по клавиатуре, и на экране возникает трехмерное изображение Сяти и комментарий:
      «Грасси, или энергетическая крыса, – относится к энергетическим живым организмам. Место обитания – планета Лагута, Грозовые горы».
      – Так это животное? – удивляюсь я.
      – Можно сказать и так, – кивает Мартин. – Хотя правильнее их называть энергетические живые организмы.
      – Да погоди ты! Ты мне лучше скажи, Сятя что, по сути, обычный зверь?!
      – Не обычный, но, как ты говоришь, по сути да, зверь.
      – Но он разумен! – протестую я. – Он не может быть зверем!
      – Дельфины тоже разумны, – возражает Мартин. – Но это не мешает им оставаться простыми животными, а точнее, млекопитающими.
      – Но я общался с ним!
      – С дельфином? – ехидничает Мартин.
      – Мне не до шуток, – раздражаюсь. – Я разговаривал с Сятей вот как сейчас с тобой!
      – Ну, не знаю, – пожимает плечами Мартин. – С дельфинами вроде тоже некоторым людям удается установить контакт. Доказано, что у дельфинов есть свой язык, и если изучить его, то с ними можно общаться.
      – Но я не изучал язык этих… как их там… энергетических крыс. Это Сятя говорил со мной на человеческом языке!
      Мартин снова пожимает плечами и переключает экран визора на следующую картинку. Теперь перед нами изображение очень красивого существа размером с тигра, которое больше всего похоже на радугу, только вместо одной дуги их три. Одна из крайних дуг совсем короткая, она загибается вверх и расширяется к концу, напоминая голову. Средняя напоминает туловище, она точь-в-точь как радуга, только гораздо меньше и «плотнее», осязаемее – кажется, что ее можно потрогать руками. А прямо от нее идет вверх разноцветный, расходящийся веером «хвост».
      – Это что за чудо? – восхищаюсь я.
      – Тоже энергетическое живое существо. Твой Сятя боялся его до чертиков и называл «фьюгой». На самом деле это вайга, или энергетическая кошка.
      – А про «живую» воду ты ничего не выяснил?
      – Нет. Понятия не имею, что это такое. А грасси и вайгу могли привезти на Землю-3 беженцы с Лагуты. Они ведь жили в Мегаполисе, и как раз в «Сокольничьем Парке». Наверное, семейка грасси и вайга были чьими-то домашними любимцами, а потом с их хозяевами что-то случилось, и «зверушки» одичали. Вайга быстро слопала всех грасси, кроме твоего Сяти, и померла с голоду, а Сятя…
      – Погоди, – перебиваю. – Давай сначала. Во-первых, Сятя людоед, так что трудно представить его в роли домашнего любимца.
      – Сятя не людоед, вернее, он может «есть» и людей, но люди отнюдь не являются его излюбленным лакомством. Больше того, грасси вообще не жалуют животную пищу, у них нет пищеварения как такового. Они поглощают не белки и жиры, а энергию. Точнее, некоторые виды энергии.
      – Но Сятя сожрал как минимум одиннадцать человек!
      – Очень может быть, – соглашается Мартин. – При разрушении межклеточных связей теплокровных живых существ, то бишь людей, тоже выделяется некоторая толика энергии, которую грасси способны «переваривать», но ее слишком мало, и она… как бы это сказать… не кажется грасси вкусной. Это то же самое, как накормить тигра не мясом, а хлебом, понимаешь?
      – Вроде как есть можно, но удовольствие не то, – фыркаю я.
      – Вот-вот, – поддакивает Мартин. – Твой Сятя, думаю, вначале сожрал «мясо» – лучевые зарядники бластеров, а уж потом принялся за «хлеб» – людей. А вообще излюбленным лакомством энергетических крыс является самый обыкновенный огонь, правда, подпитываться он должен не «химией», а природными материалами – деревом или углем. Их родные Грозовые горы были сплошь покрыты лесами. И там что ни день бушевали «сухие» – без дождя – грозы. Молнии частенько попадали в деревья, отчего занимались пожары, которые и служили пищей для грасси.
      – А электричество? В том доме в «Сокольничьем Парке» на этажах горели аварийные лампы, – вспоминаю. – Почему Сятя не «съел» их?
      – Такое электричество ему не по зубам. Напряжение в стандартной сети слишком велико для него. Это как для человека попасть в водопад. Вроде вокруг вода, которую он способен пить, но ее так много, что впору захлебнуться. Нет, сетевое электричество не для него, а вот солнечная энергия – то что надо. Сятя поэтому и торчал на последних этажах высотки – ловил жалкие крохи солнечной энергии. Этой зимой, правда, как назло солнца практически не было, поэтому Сятя медленно загибался от голода, и если бы ты не «покормил» его бластерами и боевиками, я уверен, вскорости от него остался бы лишь хладный труп. В переносном смысле, разумеется… А вообще, энергетические живые организмы – это совершенно удивительные создания. Взять хотя бы их способ размножения…
      – Мартин, не грузи меня лекцией по космозоологии. Ты просто скажи, по-твоему, Сятя вполне безобиден?
      – Говорю же, да! Он набросился на тех боевиков, только потому, что оголодал до крайности. Человек вон тоже вроде не каннибал, но если припрет… Короче, судя по тому, как Сятя льнул к тебе, он привык жить среди… э… маоли… муйли… в общем, среди людей. Он явно не дикий, а домашний. Его дрессировали, приучали к порядку, внушали, что людей есть нельзя. Кстати, для дрессировки грасси обычно используют электрические ошейники и электрические кнуты – что-то типа электрошокеров. Разряд электричества способен «причинить боль» грасси, а достаточно сильный и вообще «убить» его. На Лагуте, к примеру, охотились на грасси с помощью специальных электрических ружей, а вместо охотничьих собак использовали вайгу.
      – А, кроме Лагуты, эти энергетические звери еще где-нибудь водятся?
      – Нет, – вздыхает Мартин. – Так что теперь они уже история. Разве что в каких-нибудь зоопарках осталась пара-тройка семей, но я не уверен… А знаешь что, – оживляется он, – ты просто обязан забрать Сятю к себе! Возможно, он остался последним из целого класса живых существ. К тому же просто жестоко позволить ему умереть от голода в тех небоскребах. Слушай, а поехали за Сятей прямо сейчас? Я помогу тебе поймать его.
      Я загораюсь было, а потом спохватываюсь.
      – Нет, Мартин, ты лучше посиди с Ирэн, а я съезжу один. Или попрошу Лонга съездить со мной.
 

* * *

 
      Лонг без возражений и вопросов соглашается на экскурсию в «Сокольничий Парк». Решаем лететь на одной машине, поэтому Лонг вначале заскакивает ко мне. Я торопливо знакомлю его с Мартином и Ирэн. Лонг проявляет неожиданную галантность и целует Ирэн руку, отчего она кокетливо смущается, а я ощущаю приступ ревности. Только сейчас замечаю, что Ирэн по-прежнему в банном халате. Отзываю Мартина в кабинет и прошу:
      – Слушай, скажи Ирэн, чтобы она купила себе одежду через визор-фон. Помоги ей, ладно? Не хочу снимать с нее цепь, поэтому пусть она смотрит каталоги и говорит тебе, какие модели ей нравятся, а ты оформляй заказ на мой счет. И не ограничивай ее в расходах. Пусть выбирает все самое лучшее… Только это… как-то потактичнее объясни ей, что это вовсе не плата за… ну ты понимаешь. Скажи, что это просто подарок.
      – Лучше бы ты сам ей это сказал, – хмурится Мартин.
      – Я не могу. Слов нужных не найду. У меня в ее присутствии язык отнимается.
      – Раньше за тобой такой робости не водилось, – удивляется Мартин. – С каких это пор ты начал бояться женщин?
      – С тех пор, как познакомился с ней. Короче, Мартин, сделаешь?
      – Лады.
      Мы возвращаемся в гостиную, где Лонг мило беседует с Ирэн, рассказывает ей что-то забавное. Она звонко смеется, и глаза у нее блестят. Моя симпатия к Лонгу резко падает до нуля, а раздражение на Ирэн, напротив, растет. Эх, знала бы она, что перед ней бывший штурмовик – по сути, хладнокровный убийца без жалости и чести, небось не смотрела бы на него с таким кокетством!
      – Нам некогда, Лонг, – резко говорю я.
      – Очень рад был познакомиться, Ирэн. – Лонг целует ее в щеку. Я мрачнею, а он жмет руку Мартину и, как ни в чем не бывало, поворачивается ко мне. – Ну что, пойдем?
      Мы выходим на лестничную площадку и на лифте спускаемся вниз.
      – А ты, оказывается, отличный рассказчик, Лонг, – говорю. – Вон как ты сейчас соловьем заливался. А со мной молчун молчуном, слова из тебя не вытянешь.
      – Ты ж не девушка, – ухмыляется он.
      – Она тоже. В смысле, она занята, – злюсь я.
      – Да я понял. Ты не психуй, – примирительно говорит Лонг. – Это я так, по-дружески. Просто у нее был такой несчастный вид. Да еще цепь эта…
      – Это все не твое дело!
      – Не мое, – соглашается он и меняет тему. – На чьем мобиле полетим? На твоем «Цирусе» или на моей «Ситарре»?
      – На «Ситарре».
      Мы идем на стоянку, размещаемся в мобиле, взлетаем, и я прошу:
      – Расскажи мне о Григе.
      – Да я его почти не знаю, – признается Лонг. – Слышал, конечно, многое, а лично сталкиваться до Фиоры не приходилось. Слухов о его отряде ходило множество. Григ ведь живой легендой был… Говорят, пару лет назад во время Иртанского конфликта… кстати, ты слышал о нем?
      – Что-то такое смутно. Я вообще-то политикой не увлекаюсь.
      – На Иртане обнаружили богатейшие литиевые копи. Ну и стали планету делить. Официально она Нью-Мехико принадлежала, но среди населения референдум провели, и вроде большинство захотело под юрисдикцию Земли-3 перейти. Наше правительство тут же туда войска забросило. Нью-Мехико ответило тем же. Ну и сцепились. Где-то с полгода воевали, а потом правительство Нью-Мехико заявило, что если мы оттуда не уйдем, то они взорвут копи ко всем чертям, вместе со всей планетой. Типа если не нам, то и никому. Оказалось, что под теми копями есть целый подземный город, под завязку напичканный взрывчаткой, и охраняется он так, что не подступишься. Ну, наше правительство помялось и отступило, заявило, что выводит войска. И говорят, вот тут-то и вступил в игру отряд Грига. Я уж не знаю, как там они тот подземный город брали, да только уже через месяц Иртан официально перешел под юрисдикцию Земли-3.
      Лонг делает паузу, а потом с усмешкой смотрит на меня.
      – А знаешь, в чем ирония судьбы, Брайан? Я ведь чуть было не оказался в отряде Грига.
      – Это как?
      – Полтора года назад, аккурат за два месяца до пленения Грига, его отряд понес большие потери. От личного состава осталась едва ли не одна пятая часть, а базовый корабль вообще был уничтожен…
      – Помню, помню! «Атори» тогда страховал караван с оружием, и на нас напала пиратская крепость…
      Осекаюсь, натолкнувшись на абсолютно непередаваемый взгляд Лонга.
      – Лонг, я не Григ, – отвечаю на его взгляд.
      Он отводит глаза и едва слышно бормочет:
      – Ты сказал: «на нас».
      – Что?
      – Ты сказал: «НА НАС напала пиратская крепость», – уже громче повторяет он.
      – Я просто оговорился. Видишь ли, у меня бывают галлюцинации, и тогда я становлюсь другими людьми: Григом, например. Или даже девочкой Агишей.
      Лонг смотрит недоверчиво, но молчит.
      – Ты начал рассказывать о том, как чуть не оказался в отряде Грига, – напоминаю.
      – Да… Так вот. Стали укомплектовывать его отряд новыми штурмовиками. Вернее, не новыми, конечно. Отбирали только бывалых, опытных, проверенных – из других отрядов. Слух об этом моментально разнесся, и Григу рапорта посыпались – с просьбами о переводе в его отряд. Я, конечно, тоже сразу подал.
      – Почему, конечно?
      – Как тебе сказать… – мнется Лонг. – Мне трудно объяснить, но служить под началом Грига было словно получить повышение. Повышение неофициальное, но зато во сто крат более ценное… Короче, Григу нужно было всего триста человек, а рапорты подали несколько тысяч.
      – И тебя не взяли?
      – Григ не успел закончить формирование своего отряда. Он ведь с каждым беседовал лично и не один раз. До меня дело так и не дошло. Он успел отобрать себе всего тридцать человек к тем двадцати, что у него оставались. А потом с этими пятьюдесятью вдруг взял и напал на секретную базу. – Лонг делает паузу, а потом смотрит на меня и говорит: – Не знаю, что толкнуло его нарушить присягу и преступить закон, но… Ты знаешь, Брайан, все его ребята пошли с ним. Все пятьдесят. Ни один не предал Грига. Ни один не попытался остановить его. Они не могли не знать, что их ждет, и все равно пошли с ним. Вот так.
 

* * *

 
      «Сокольничий Парк» встречает нас темными провалами пустых, без стекол, окон и неопрятными потрескавшимися стенами небоскребов. Наш мобиль зависает на уровне 162-го этажа знакомого до боли здания. Обломки такси по-прежнему торчат из сделанной «Авророй» пробоины.
      – Ну что? Я могу включить автоматический режим в мобиле, чтобы он висел неподвижно, а сам пойду с тобой, – предлагает Лонг.
      – Лучше я один. А то вдруг Сятя испугается тебя и спрячется. Кстати, давай будем постоянно держать связь через коммуникатор. Если что, ты вытащишь меня.
      – Лады.
      Лонг подводит мобиль как можно ближе к оконному проему и распахивает дверцу. С некоторым трудом преодолеваю метровое расстояние от порога мобиля до подоконника – медицинский панцирь на моей ноге сильно затрудняет задачу. Стоя на подоконнике, с опаской осматриваю комнату в поисках «живой» воды. Вообще-то, она была этажом ниже, но кто ее знает – может, такие «бассейны» есть на каждом этаже? К счастью, пол сух, как пустыня в разгар сезона, и я решаюсь спуститься. Беру на изготовку бластер и иду к тому месту, где впервые повстречал Сятю.
      Сейчас восемь утра, и солнце только собирается всходить, так что на улице царят серые мглистые сумерки, а в комнатах витает неприятный тревожный полумрак. Колеблюсь, не включить ли фонарь, а потом решаю обойтись без него, пусть лучше глаза привыкают к темноте. Прохожу всю квартиру насквозь, но Сяти не нахожу. На всякий случай окликаю его по имени и делаю несколько выстрелов из лучевика – для приманки. Так посоветовал Мартин: дескать, Сятя как пить дать учует рассеивающуюся энергию и примчится кушать.
      Дверь в квартиру взломана, вернее, располосована и напоминает сейчас старинный дощатый забор. Выбиваю здоровой ногой пластиковые обломки и протискиваюсь в коридор. Здесь вроде ничего не изменилось. Аварийные лампы по-прежнему горят и пирамида из мебели все так же украшает коридор. Теперь-то я знаю предназначение таких пирамид – местные жители спасались на них от набегов «живой» воды. Кстати, о воде. Я намерен сегодня навестить ее, но вначале хорошо бы отыскать Сятю.
      Иду вперед, в точности повторяя свой прошлый путь. Время от времени стреляю лучами из бластера и вполголоса зову Сятю. Добираюсь до провала, ведущего на нижний этаж. Колеблюсь, не спуститься ли, а потом решаю пройти немного вперед по коридору за поворот.
      Было бы преувеличением сказать, что я сейчас ощущаю страх, но мне все же сильно не по себе. Я напряжен и собран, мое восприятие обострено до предела. И именно оно заставляет меня остановиться – застыть в неподвижности и даже затаить дыхание. Я еще не понимаю, что произошло, но чувствую – впереди опасность.
      Осматриваю лежащий передо мной кусок коридора. Вроде ничего подозрительного. Все тот же красноватый аварийный свет, обломки мебели, взломанные покореженные двери квартир и привычная пирамида из столов в отдалении. Пытаюсь шагнуть вперед и не могу – инстинкты просто вопят, что дальше идти нельзя. Беру в руку пластиковую спинку от стула и бросаю перед собой. Спинка плюхается на пол, поднимая тучи пыли и… ничего. Хотя мне кажется, что за пирамидой мелькает какая-то тень, но я не уверен. На всякий случай стреляю из бластера. Лучи перерезают ножку одного из столов, и пирамида рушится. В затхлый коридорный воздух добавляется еще пыли, я чихаю и вглядываюсь в красноватый сумрак.
      – Какого черта…
      Врубаю на полную мощь фонарь. Яркий, почти прожекторный луч безжалостно разгоняет полумрак. Никого и ничего. Наверное, мне просто померещилось…
      – Брайан, что там у тебя? – спрашивает Лонг.
      – Сам не знаю. Вроде пусто, а ноги не идут.
      – Физически не идут? Может, где-то там установлено парализующее поле?
      – Нет, физически со мной все в порядке. А вот психологически… – Издаю нервный смешок. – От страха ноги одеревенели.
      – Понял, – совершенно серьезно откликается Лонг. – Стой на месте. Я иду к тебе.
      – Да не надо, сейчас возьму себя в руки и пойду дальше…
      – Стоять! – прикрикивает Лонг. – Сделаешь шаг, останешься без головы. Жди меня, понял?
      – Понял. – Мне очень не нравится прозвучавшая в его голосе тревога.
      Подробно рассказываю, как идти, и несколько минут спустя рядом возникает его долговязая фигура. Лонг ощупывает взглядом ближайшие к нам стены, пол, потолок и бормочет:
      – Ага, ага… А ведь ты молодец, Брайан, таких «гадюк» учуял! На подобных ловушках и «старики» сгорали, а ты, малек, учуял.
      – Ты о чем?
      – Вот о чем. – Он указывает на ряд крохотных трещинок в потолке. – Видишь? Это лазерная сеть, реагирует на тепло. Если человек пройдет под такой, то… впрочем, лучше сам посмотри.
      Лонг берет у меня из рук зажженный фонарь, ставит на пол так, чтобы излучаюшая и порядком уже нагревшаяся поверхность смотрела вверх, и палкой двигает его по полу прямо под трещинки. Тотчас коридор словно перегораживает яркий занавес или скорее водопад, только струи состоят не из воды, а из лучей. Это длится короткий миг, а потом коридор погружается во мрак. Лонг включает свой фонарь, и в его свете я отчетливо вижу лежащие на полу порубленные на куски обугленные пластиковые обломки – все, что осталось от моего фонаря.
      – Сделай ты хоть шаг, и тебя покромсало бы на ломти, – комментирует Лонг.
      – И как нам ее обезвредить?
      – Да очень просто.
      Он стреляет по трещинкам. Раздается негромкий взрыв, словно хлопнули в ладоши. На мгновение вспыхивает свет, а потом с потолка падают какие-то покореженные детали.
      – Все, путь свободен. – Лонг вопросительно смотрит на меня. – Давай я все же пойду с тобой? Вон здесь какие бяки попадаются.
      – Пойдем… А как ты думаешь, кто поставил здесь лазерную сеть? Когда я несколько дней назад бегал по этим коридорам, мне ничего подобного не встречалось.
      – Может, тебе просто везло. Но, скорее всего, ловушку поставили недавно. Вообще, ставить такие «охранки» просто обожают городские банды. У них считается очень круто, если подходы к логову защищают подобные игрушки.
      Городские банды! Логово! Липкая волна страха окатывает меня с ног до головы. Городские банды славятся своей, зачастую бессмысленной жестокостью. В них сплошь больные на всю голову отморозки и садисты. Рядом с ними Виктор с его зубочистками выглядит просто ангелом милосердия.
      – Вот бляха-муха, Лонг! Ты думаешь, эти этажи облюбовала для себя одна из банд?!
      Он в ответ равнодушно пожимает плечами – что ему эти банды, он и не такое видал! Чувствую, как во мне нарастает раздражение и восхищение одновременно. Я уважаю его выучку, характер, в некоторой степени даже преклоняюсь перед ним, но сам ни за что на свете не хотел бы стать таким же – холодным расчетливым профессионалом, для которого чужая жизнь, по сути, очень мало стоит.
      «Ты не прав. Он ценит чужую жизнь, причем гораздо выше собственной. И для него существует очень четкая грань между добром и злом. Но иногда чтобы защитить чью-то жизнь, приходится убивать», – вдруг всплывает в моей голове мысль. Мысль не моя – чужая, но в то же время моя. Блин, я опять запутался!