– Вот дерьмо! – раздраженно говорит Григ. – Да при таких условиях не проводится ни одна нормальная штурмовая операция!
      – Так то нормальная, – фыркаю я.
      – Я серьезно, Стин, – хмурится Григ.
      – А если серьезно, то у нас с тобой просто нет другого выхода, – отрезаю я.
      Он молчит, да и что тут ответишь. Как говорится, делай что должен, и будь что будет.
      – Время до прибытия шестьдесят минут, сэр, – докладывает Григу вахтенный.
      Включается таймер, отсчитывая десятиминутные отрезки времени. Мы с Григом идем на стартовую площадку, где нас уже ждут шестеро парней – штурмовиков Грига. Он представляет меня им как «мистера Смита», хотя и нет особого смысла скрывать от них мое настоящее имя, ведь они видели меня в лицо. Но в Григе срабатывает въевшаяся в кровь за годы службы привычка: не сообщать информации больше, чем это необходимо.
      …А некоторое время спустя мы прячемся в крохотной генераторной. Сотрудники отдела контрразведки вытаскивают связанного, полураздетого Тимми и волокут к бочкам с ракетным топливом. Я знаю, Тимми обязательно заговорит – не сейчас, так несколькими днями позже. Он может выдержать физическую боль, но психотропные средства допроса не выдержать никому… кроме нас, маоли. Мы не поддаемся гипнозу, на нас не действует «сыворотка правды» и «чип подчинения». Но Тимми, к сожалению, просто человек.
      Смотрю на Грига. Он понимает меня без слов.
      – Я сам.
      Григ вскидывает штурмовой автомат и ловит в оптический прицел Тимми. А тот на мгновение поворачивает к нам лицо, и его губы шепчут: «Стреляй!»
      Григ опускает автомат.
      – Мы вытащим его.
      – Ты охренел! – рычу я. – До спуска капсулы всего двадцать секунд!
      – Не жди нас, Стин, уходи, – говорит Григ. – Мы свою задачу выполнили, а дальше ты и один справишься.
      Я, прищурившись, смотрю на него, а он указывает на мой рукав, где спрятан накопитель, и повторяет:
      – Уходи, Стин. Эта штука должна попасть по назначению, ты же знаешь.
      Я каменею лицом, вскидываю автомат на плечо и выхожу из генераторной. Григ прав, я должен, просто обязан улететь. Полминуты спустя я в зависшей на двадцатиметровой высоте капсуле. Смотрю вниз, на занимающих позиции ребят Грига. Что ж, молодцы, работают очень грамотно, хотя шансы на удачный исход у них невелики. Вот если бы чемто отвлечь противника… Взрывом, например… Открываю люк в полу капсулы и прицеливаюсь из гранатомета в оружейный склад…
      Пару минут спустя Григ с ребятами внутри капсулы. Тимми без сознания, но жив. Капсула начинает подниматься вверх, на орбиту к «шашке».
      – Дело сделано, Стин, – говорит мне Григ.
      – Да не совсем, – возражаю я. – Осталось еще самое важное. Но сначала… Григ, я хочу кое-что тебе предложить…
      – Что? – Он прекрасно знает, что именно я собираюсь сказать, но такое предложение маоли всегда делают друг другу вслух.
      – Григ, давай поменяемся душами, – серьезно говорю я ему…
 

* * *

 
      – Брайан… – слышу встревоженный голос Лонга и открываю глаза. – Очухался?
      – Да.
      Сажусь и оглядываюсь. Я на полу в той же самой камере. Виктор прикован к стене наручниками, а Лонг держит у моего носа пузырек с нашатырем. Отвожу его руку в сторону и пытаюсь встать.
      – Ты погоди, – останавливает меня Лонг. – Полежи немного, а я введу тебе легкий стимулятор.
      – Нет, нельзя, я и так уже на стимуляторах. Пару часов назад мне сделали две инъекции.
      – А каких точно, не помнишь?
      – Нет. Но один укол был в вену, а другой в мышцу.
      – Два укола одновременно, говоришь… Похоже на аксидиин, – бормочет Лонг. – Это очень нехороший препарат. Мы пользовались таким только в самых крайних случаях. Он поначалу помогает, а потом вырубает напрочь. Знаешь что, тебе надо как можно больше пить, чуть ли не по литру в час. – Он протягивает мне флягу и требует: – До дна. Похоже, тебе действительно ввели аксидиин, а он вызвал очень сильное обезвоживание, ты поэтому и отключился.
      Залпом осушаю емкость и спрашиваю:
      – А долго я провалялся?
      – Минуту, может, две, – отвечает Лонг. – Тебе бы в больницу.
      – Завтра, Лонг. Все завтра, а сейчас…
      – Хочешь продолжить допрос? – спрашивает Лонг.
      Отрицательно качаю головой. Последнее видение выбило меня из колеи. Да и слова Виктора о Билле болезненной занозой засели в сердце. Конечно, может быть, Виктор врет. Мне надо все хорошенько обдумать и проанализировать. Узнать, что там накопал на Грига Мартин. Задать пару вопросов Лонгу. И, кстати, выслушать три предложения. Смотрю на часы. Скоро десять. Пора двигать к Эрику.
      – Тебе нетрудно будет еще чуток посторожить Тойера? – прошу я Лонга.
      – Запросто, – откликается он.
      – Тогда я побежал, постараюсь вернуться утром.
      – Не забывай, как можно больше пить, – напутствует меня Лонг.
      Выхожу из камеры, поднимаюсь на крышу и сажусь в свой «Цирус». Набираю код Эрика.
      – Где встретимся? – без предисловий спрашиваю я. Он диктует адрес. Ввожу его в бортовой компьютер мобиля и включаю автоматический режим движения, а сам откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза.
      Григ в видении называл меня Стином. Имя очень знакомое, вот только где я его слышал, никак не вспомню. И, похоже, этот Стин тоже маоли. Маоли Стин… Ага, вспомнил! Стин это друг детства Грига. Они вместе летели на праздник Растущей Луны. И на празднике Стин сказал Григу, что его приняли во Внешний Патруль, а Григ еще очень переживал, что не может вступить туда вместе с ним. Григ собирался стать горняком, но, видимо, не стал, а оказался в армии. А через много лет Григ и Стин встретились вновь – когда Стин очень вовремя вытащил остатки отряда Грига из-под ударов пиратской крепости.
      Но что же получается? Я на самом деле это Стин? Друг Грига, с которым он «поменялся душами», бывший внешний патрульный и спец по каким-то тайным операциям? Если да, то я все-таки должен принадлежать к расе маоли, но Рабиш категорично утверждал, что это не так, и у меня нет оснований в этом вопросе не доверять ему. Так все-таки Стин я или нет?
      И еще кое-что. Некто по прозвищу Паук. Насколько я понял, он-то как раз не маоли, а обыкновенный человек, коллега Стина и тоже спец по каким-то тайным делам. В моем сознании вдруг появляется какой-то странный болезненный отклик, будто часть меня остро реагирует на это имя – Паук. Внезапно мне начинает казаться, что… так некогда звали меня!!!
      Чувствую, как быстро и испуганно колотится сердце, а по лицу бегут едкие ручейки пота. Мне становится страшно. Мне вдруг кажется, что внутри меня и в самом деле сидит мерзкий паук. И плетет, плетет свою паутину, в качестве приманки используя душу Брайана Макдилла – мою душу! А добычей должен стать очень близкий и дорогой для меня человек. Например, Григ… Или Мартин…
      Григ или Мартин…
      А кто же я? Стин, Брайан или Паук? Кто?!
      Все смешалось, запуталось в моей голове. Еле удерживаюсь, чтобы не закричать. Вытираю с лица обильный пот и торопливо проговариваю код Грига… тьфу ты… Мартина, в надежде, что он уже купил себе новый коммуникатор и перенес на него прежние настройки со своего домашнего визор-фона. Так и есть. Старый код срабатывает, я слышу такой знакомый, такой спокойный голос Мартина, и тут же все встает на свои места: я – не кто иной, как Брайан, обычный человек, гонщик, против которого ведется какая-то сложная и непонятная игра.
      – Брайан? Ну, как там дела? – спрашивает Мартин.
      – Нормально. – Мне удается полностью справиться с собой. И хотя сердце все еще колотится как бешеное, мой голос звучит вполне спокойно. – А как дела у вас?
      – Неплохо. Мы с Ирэн отлично ладим. Знаешь, она, оказывается, тоже любит животных, и у нее дома живет бархатная абари.
      – Абари это что-то вроде кошки? – уточняю я.
      – Ну, примерно.
      – Тогда ее абари будет плохо сочетаться с твоими пингвинами.
      – А ты никак ревнуешь? – радуется Мартин.
      – Вот еще, – вру я. – Но раз вы там так подружились, могу я еще немного задержаться?
      – Хоть на всю ночь, – ехидно отвечает он, а потом серьезно добавляет: – Но утром мне надо быть на полигоне. Билл звонил и сказал, что, если я не приеду, он снимет нас с участия в гонке.
      М-да, ситуация. Не хотелось бы, конечно, вешать на Лонга еще одну обузу, но, наверное, придется всех пленников и пленниц собрать в одном месте – в бывшей тюрьме. Надеюсь, больше никто не пополнит их ряды…
      – Утром мы с тобой оба будем на полигоне, – обещаю Мартину. – Кстати, ты справляешься с Барабашкой? Она слушается тебя? Не сбоит?
      – Нет, все нормально. Твоя Барабашка приготовила для нас приличный ужин. Ирэн очень понравилось.
      – А Ирэн сейчас слышит наш разговор? – спохватываюсь.
      – Нет. Я в кабинете, копаюсь в информатории, а Ирэн сидит в гостиной, смотрит визор. Мелодраму какую-то. Кстати, она расспрашивала о тебе.
      – А что именно? – стараюсь, чтобы вопрос прозвучал равнодушно, но мое сердце сжимается в волнении.
      – Ну, так, вообще, – отвечает Мартин. – Есть ли у тебя девушка, какую музыку ты любишь и все такое.
      – Ты ей ответил?
      – А как же, – ухмыляется Мартин. – Сказал, что ты меняешь телок раз в неделю и всех их сажаешь на цепь и вообще практикуешь садо-мазо, а наркота для тебя уже вместо хлеба и…
      – Мартин! – повышаю я голос.
      – Да ладно, не боись, – фыркает он. – Я рассказал, какой ты белый и пушистый, герой без страха и упрека, вообще супермен и вожделенная мечта любой женщины…
      – Марти-и-ин, – чуть не плачу я.
      – Да правду я ей сказал, – отрезает он. – Не скули. У тебя что, от любви совсем крышу снесло, и ты уже шуток не понимаешь?
      – Ну, Мартин, ну ты дождешься. Давно бутылкой по башке не получал? Вот как приеду и как врежу тебе, – обещаю я.
      – Давай, приезжай, – соглашается он. – Я тут такого в информатории накопал. И про Грига твоего, и про Сятю.
      – Кстати, а покопай еще чуток. Имя Стин, фамилии не знаю, но он учился с Григом в одной школе. Тоже маоли. После школы вроде должен был вступить во Внешний Патруль, но я не уверен.
      – Понял, – откликается Мартин. – Слушай, я тут все думаю об этом деле, кручу его и так и сяк…
      – И что?
      – Да видишь ли… Вопрос у меня… Брайан, а с чего ты решил, что «предложение, которое тебе сделают», будет связано с этим самым Григом Винксом, а? Только потому, что его держали в плену и пытались выбить какую-то информацию? Но ты же не знаешь то, что они хотели выведать у Грига? – Он делает крошечную паузу и переспрашивает: – Или знаешь?
      – Не знаю. Ладно, Мартин, потом поговорим, а то я уже приехал.
      – Ну, потом так потом, – тянет он. Мне кажется, или в его голосе и впрямь звучит тщательно скрываемое разочарование?
      Он отключается, а я смотрю на экран навигатора. Я уже в «Гнезде Порока» и до названного Эриком места рукой подать.
 

* * *

 
      Несколькими минутами позже мой «Цирус» и впрямь паркуется на крыше какого-то развлекательного комплекса, ко мне тут же подбегает незнакомый парень и тащит к лифту. Опускаемся на пару этажей и оказываемся в казино. Парень проводит меня через зал в небольшой коридор, распахивает расположенную на торце дверь и говорит:
      – Мистер Стронг, ваш гость прибыл.
      Вхожу и оказываюсь в небольшом, но довольно умело декорированном кабинете. Из мебели здесь только несколько кресел, расставленных вокруг карточного стола. В одном из них сидит Эрик и пьет что-то из высокого фужера. Остальные кресла пусты.
      – Брайан, садись, – кивает мне Эрик и делает знак парню. Тот понимает, выходит и плотно закрывает дверь. Эрик смотрит на свой коммуникатор и удовлетворенно бормочет: – Отлично, можно говорить. Помещение защищено от любопытных глаз и ушей… Ты как, Брайан, будешь пить?
      – Да. Тоника и побольше. – Сажусь в кресло напротив него. – Что случилось?
      – Сейчас все увидишь.
      Он достает из встроенного в стену мини-бара бутылку тоника и бокал, ставит передо мной и щелкает пультом визора. Почти не удивляюсь, увидев на экране себя.
      – Это не я заснял, – бормочет Эрик. – Вот падлой буду, не я! Мне эта дрянь с электронной почтой пришла.
      Пожимаю плечами – какая разница, кто снимал. Важно, что этот фильм существует, а в нем обстоятельно зафиксирована наша первая встреча с Эриком, торговля по поводу гипноизлучателя и мое согласие принять участие в Ночной гонке. Потом идет запись нашего разговора с Диком по поводу трассы и пилотов. Заснято, как я называю Эрику псевдоним Маоли, под которым хочу выступать, как переодеваюсь в гоночный костюм и закрытый шлем, как выхожу на стартовую площадку и сажусь в «Сантвилл». Короче, у всякого, кто посмотрит эту запись, не останется и тени сомнения в том, что Брайан Макдилл и Маоли – одно и то же лицо. Фильм обрывается на моменте старта.
      – Брайан, это не я, – клянется Эрик.
      – Ну, пускай не ты. А дальше-то что? Ты хотел мне что-то предложить?
      Он залпом допивает свой бокал и лезет в мини-бар за бутылкой виски.
      – Эрик, я понимаю твои переживания, но не мог бы ты покороче? У меня очень мало времени. Говори, что ты хочешь за то, чтобы этот фильм не увидели в «Отвязных Стрельцах»?
      – Я ничего не хочу! – кричит Эрик. – А они… они велели мне сделать тебе предложение: ты сдаешь гонку, и пленка ликвидируется… Хотя от себя скажу… – Он проникновенно смотрит мне в глаза. – Туфта это все, Брайан. Не ликвидируют они пленку. Ты теперь у них на крючке. Пожизненно… или пока из клуба не уйдешь.
      – Это все понятно, – усмехаюсь я. – Весь вопрос в том, кто такие эти самые «они»?
      – Да я и сам их не знаю, – оправдывается Эрик. – Вся связь идет через электронную почту. Но они меня просто за яйца взяли! Короче, рассказываю, с чего все началось. Есть за мной один грешок. Где-то с год назад я одному крутому перцу дорожку перебежал. Вернее, он не знает, что это я. А если узнает… – Эрик делает рукой выразительный жест.
      – Ну, понятно, дальше давай, – тороплю его.
      – А дальше несколько дней назад мне вдруг фильмик приходит, не этот, другой. Типа компромат на меня. И письмецо. А там требование, чтобы я кое-что сделал.
      – Гипноизлучатель мне не продавал? – подсказываю я.
      – Нет, твое имя они не называли. Да и прибор тоже. Просто велели на весь мой товар в ближайшие три дня цену задирать не меньше, чем в восемь-десять раз. Веришь, нет, такие убытки за эти дни потерпел, столько постоянных покупателей потерял! Как вспомню, выть с досады хочется…
      – Эрик, давай короче, – останавливаю его. – Дальше что было?
      – А дальше до сегодняшнего дня ничего не было. Я уж думал, отстали они от меня. Расслабился, блин, как последний дурак. А тут вот… – Он кивает на экран и опрокидывает в рот содержимое своего бокала.
      – Ясно… А о какой именно гонке в предложении идет речь?
      – Об «Огненной Серии», конечно. О какой же еще?
      – Нет, ты мне дословно их предложение процитируй, – настаиваю я.
      – Дословно… – Эрик задумывается. – Сейчас… Брайан Макдилл, предлагаю тебе сдать гонку в обмен на обещание, что эта пленка будет уничтожена.
      – Значит, в их предложении не называлось, что за гонка? – переспрашиваю я.
      – Получается, что не называлась, – соглашается он.
      Я делаю гримасу. Что-то очень это все смахивает на розыгрыш. Глупый, жестокий и бессмысленный. Ясно, что это предложение ненастоящее. Это ширма, за которой прячется что-то серьезное. Совсем, как два текста на гипноизлучателе: для меня – фальшивка, для Ирэн – смерть.
      – Брайан, – подает голос Эрик. – Мне велели, чтобы я выслушал твой ответ.
      – Чего? Какой ответ? – не понимаю я.
      – Ну, на предложение. Да или нет.
      Не могу удержаться от усмешки. Ну, просто спектакль какой-то, а мне отведена роль клоуна! Что ж, сыграю свою роль до конца. Смотрю на Эрика и говорю, тщательно выговаривая каждое слово:
      – Я отвечаю «да» на предложение, которое мне сегодня сделали. Я согласен сдать гонку.
      Эрик вздыхает, отводит взгляд и мямлит:
      – Ты это… если вдруг из клуба уйдешь… то можешь ко мне… буду рад.
      – Спасибо, Эрик. Я подумаю.
 

* * *

 
      От места встречи с Эриком до заведения «У Джорджа», оказывается, рукой подать. Я вхожу в знакомый уже ресторанный зал с бьющей по ушам музыкой. Подхожу к бармену.
      – Мистер Вестон вас ждет, – не дожидаясь вопроса, говорит тот и делает кому-то знак. Ко мне подходит молодой амбал и провожает в директорский кабинет. Внутрь не идет, а просто услужливо распахивает передо мной двери.
      Том встречает меня больным взглядом, смотрит на мою протянутую для приветствия руку и невесело усмехается.
      – Не уверен, что ты захочешь подать мне ее на прощание.
      – Не говори глупостей, – морщусь я. – Мы с тобой видали друг друга в таком дерьме, прощали друг другу такое, что… Короче, Том, давай без лирики. Ты что, собрался меня чем-то шантажировать? Неким фильмом, да?
      – Нет, – удивляется он. – С чего ты взял?
      – Да так, – темню я. – Просто показалось… Тогда что за предложение ты хочешь сделать мне, Том?
      Он с силой трет руками лицо и спрашивает:
      – Может, по коньячку?
      – Я на стимуляторах, так что, сам понимаешь, алкоголь мне противопоказан. А вот тоника выпью с удовольствием.
      Сажусь на черный стильный диван и терпеливо жду, пока Том разберется с напитками. Он изо всех сил тянет время, и я чувствую, что ему сейчас легче в одиночку взять Шершейский банк, чем заговорить со мной. Наконец, ему удается совладать с эмоциями. Он садится в кресло напротив, опускает взгляд к полу и говорит нарочито спокойным и будто чужим голосом:
      – Брайан, я предлагаю тебе сдать гонку.
      Воцаряется пауза. Жду продолжения, но он молчит.
      – Какую именно гонку, Том? – спрашиваю я.
      Он удивленно вскидывает на меня глаза.
      – Что?.. Ты так спокойно воспринял?! Но я же знаю, что гонка для тебя – это жизнь! Я думал, ты начнешь злиться, дашь мне в морду…
      – Том, – перебиваю я, – давай короче, ладно? Ей-богу, на лирику времени нет. Какую именно гонку ты предлагаешь мне сдать?
      – Как какую? «Огненную Серию», конечно, какую ж еще!
      Том явно сбит с толку. Он действительно ожидал от меня совсем другой реакции и был прав – предложи он мне подобное еще неделю назад, и я действительно с презрением отказался бы, а расставаясь, не подал бы ему руки. Но теперь все изменилось.
      – Ты уверен, что именно «Огненную Серию»? – настаиваю я. – В их предложении называлась конкретная гонка?
      – В их предложении?! – Сказать, что Том ошарашен, значит не сказать ничего. – Так ты все знаешь?!
      – Смотря что, – осторожно тяну я. У меня вдруг складывается впечатление, что мы с ним сейчас говорим о разных вещах. – Давай по порядку. Рассказывай все подробно, ладно?
      – Не уверен, что тебе нужно знать подробности, – внезапно ожесточается Том. – У меня к тебе конкретное предложение: ты не приходишь к финишу первым, а я плачу тебе два миллиона кредитов.
      – Ни хрена себе! У тебя, оказывается, есть такие деньги! А помнится, день назад ты не мог одолжить мне и восьмисот тысяч, – не могу удержаться от упрека я. – Похоже, со вчерашнего дня ты сильно разбогател?
      – Вчера у меня и в самом деле не было таких денег, – оправдывается Том. – А два миллиона… Я продаю этот ресторан, вот отсюда и деньги.
      – Ты продаешь ресторан? – переспрашиваю я. – Но зачем ты это делаешь?
      – Чтобы заплатить тебе! – отрезает он.
      – Стоп! – Чувствую, как во мне нарастает раздражение. – Я ничего не понимаю. Том, кончай темнить. Давай, рассказывай все от начала и до конца.
      Он хмурится и молчит, глядя в сторону.
      – Том, или рассказывай правду, или я назло тебе приду к финишу первым, чего бы мне это ни стоило!
      Он в ответ щурится и смотрит на меня таким взглядом, что я сразу понимаю, как, должно быть, нелегко приходится его врагам.
      – Том, заканчивай меня глазами расстреливать. Лучше расскажи, что случилось? – настаиваю я. – Если тебе настолько необходимо, чтобы я проиграл в этой гонке, то я проиграю, клянусь. Без всяких денег проиграю. Но я хочу услышать правду.
      – Ты проиграешь? – переспрашивает он.
      – Да.
      Том несколько мгновений вглядывается мне в глаза, а потом откидывается на спинку и прикрывает веки.
      – Есть у меня дочь, – начинает он, и я поражаюсь, какая нежность звучит в его голосе. – Ее зовут Сабрина… Саби… Ей три годика… – Том замолкает на секунду, будто подбирает слова. – Я ведь поначалу не знал о ее рождении. Мы с ее матерью… с Жанной и потрахались-то всего разок. Ну, знаешь, как бывает. На какой-то вечеринке напились, перепихнулись по-быстрому, а утром уже и не помнили друг друга. А два года назад Жанна вдруг разыскала меня и сказала, что родила девочку. Сказала, что не уверена, будто отец я, но я могу, если захочу, сдать анализ… Нет, она ничего не требовала, просто сказала, что, возможно, отцу будет приятно узнать, что у него есть дочь… Ну, я долго думал, а потом пошел сдавать анализы. Хотел знать наверняка. И подтвердилось, что Сабрина моя дочь… – Том вздыхает и пригубляет коньяк. – Я предложил Жанне с Сабриной переехать ко мне. Думал, будет лучше нам жить вместе. Чтоб семьей… Но не получилось… Мы с Жанной под одной крышей протянули где-то с год, а потом разъехались… Нет, Жанна баба неплохая, но мы с ней оказались слишком разными. Тогда мы решили, пусть у каждого будет своя жизнь, но Сабрина будет знать, кто ее настоящий отец. Больше того, жить девочка будет то у матери, то у меня… Вот так, Брайан, в моей жизни появилось чудо – Саби.
      Смотрю на Тома и не узнаю: его лицо разгладилось, из глаз ушла жесткость, а губы сложились в мечтательную улыбку.
      – Знаешь, Брайан, мне ужасно повезло, и свое первое слово Саби сказала при мне… Я ради нее готов на все. Действительно, на все. – Том вздыхает и невесело говорит: – Ведь я был готов убить тебя, если бы ты не согласился сдать гонку.
      – Она у них? – прямо спрашиваю я.
      – У них, – откликается Том. – А у кого «у них» знаешь?
      – Нет. А ты?
      – И я нет. Сегодня утром мне на визор-фон фильм пришел. А там засняты Саби с матерью в окружении людей в масках. И ультиматум для меня. Дескать, делай, что хочешь, но в ближайшем заезде «Огненной Серии» победить должна двойка из гоночного клуба «Бешеных Псов».
      – Чего?! – У меня буквально отвисает челюсть. – Я ничего не понимаю, Том! При чем здесь «Бешеные Псы»?!
      – А я откуда знаю? – огрызается он. – Мне велели обеспечить их победу, и тогда мне вернут Саби и Жанну.
      – Погоди. – Мысли у меня разбегаются и никак не хотят собираться в кучку. – А я? Что они велели тебе насчет меня?
      – Ничего. Про тебя и речи не шло. Просто я стал обдумывать, как мне выполнить их ультиматум, и сразу вспомнил о тебе. Ведь ты стопроцентный фаворит. Решил подкупить тебя…
      – А остальных? – перебиваю я. – «Бешеные Псы» аутсайдеры. Они могут в лучшем случае занять десятое или одиннадцатое место. Так что тебе придется, кроме меня, подкупить еще чертову уйму гонщиков. У тебя просто денег не хватит. К тому же, если мы с Мартином не придем первыми, значит, победителями станут ребята из «Диких Кентавров» или «Аргонавтов». А их тебе вряд ли удастся подкупить. Я хорошо знаком с ними и говорю тебе: дохлый номер. Они не согласятся.
      – Значит, они просто-напросто не выйдут на трассу, – цедит Том, и я понимаю, что он «готов стрелять».
      – Нет, так не годится. Нужно придумать что-то иное… Давай зайдем с другой стороны. Ты уверен, что не знаешь похитителей твоей дочери? Может, твой конкурент? Или кто-то мстит тебе?
      – Да я уже голову сломал! Всех перебрал. Всех на уши поставил. Ты не думай, что я бездействую. Мои ребята сейчас трясут кого надо, город… да что там город, всю планету прочесывают!
      – Это хорошо. До «Огненной Серии» еще четыре дня, может, будет результат.
      – А если нет? – Том смотрит на меня в упор. – Пойми, Брайан, я не могу рисковать.
      – Но устранять гонщиков это не выход, – возражаю я.
      – И что ты предлагаешь?
      – Пока не знаю. Мне надо подумать. Посоветоваться с Мартином… Кстати, ресторан свой пока не продавай. Говорю же, деньги в этом деле тебе не помогут… Ладно, Том, мне пора бежать.
      Протягиваю ему руку на прощанье. Он усмехается и пожимает ее.
 

* * *

 
      Бросаю взгляд на часы. На встречу с Биллом Тернером опаздываю как минимум на десять минут. Звоню из «Цируса» с извинениями.
      – Ладно, Брайан, – откликается Билл. – Ты, главное, приезжай.
      Я смотрю в окно «Цируса» на мелькающие вдоль воздушного шоссе рекламные щиты и думаю о том, что, по словам Виктора, Билл тоже Игрок. Впрочем, скорее всего Тойер соврал, чтобы окончательно запутать меня. Мне очень хочется в это верить. Мне становится тошно при одной только мысли, что Билл может играть на стороне врагов. Нет, только не Билл. И не Мартин. Только не они…
      Мою душу вновь сковывает странная холодная пустота. Наверное, это побочное действие стимулятора, но мне кажется, будто все происходит во сне. Механически, словно сомнамбула, паркую «Цирус» на закрытой стоянке, на крыше административного здания полигона, медленно вылезаю из мобиля, захожу в лифт, называю нужный этаж. Я сейчас, как робот, механически выполняю положенные движения, а мое сознание словно спит, будто прячется от жуткой реальности, где самые дорогие для меня люди вдруг могут оказаться предателями…
      Билл сидит в тренерской и пьет какую-то травяную гадость, которую упорно величает чаем. При виде меня он вскидывает голову и несколько секунд пристально вглядывается мне в лицо. Я в это время торчу на пороге, не делая попыток войти. Наконец, Билл заканчивает свой осмотр и бурчит:
      – Чего встал столбом, будто чужой? Проходи. Падай в кресло, почаевничаем.
      Устраиваюсь в кресле возле стола, молча жду, пока он нальет мне чая из огромного позолоченного самовара, и только тут обращаю внимание на то, что ни он, ни я даже не сделали попытки подать друг другу руки!
      – Билл, вы Игрок? – внезапно для себя самого спрашиваю я.
      – А ты Ночной Гонщик? – в тон мне откликается он.
      – Понятно. – Улыбаюсь и чувствую, как в груди нарастает тяжелое бессильное бешенство. – Чего вы хотите мне предложить, Билл?
      – Обмен, – улыбается он. Его улыбка подобна моей, в ней так же сквозит холодная злая ярость. – Ты возвращаешь мне пленку с Игрой, а я молчу о твоем участии в Ночной гонке.
      Мне кажется, что я ослышался. Вероятно, у меня сейчас вытаращенные глаза и отвисшая челюсть, потому что Билл внезапно меняется в лице и подозрительно спрашивает:
      – Ведь ты же знаешь об Игре?
      Я молчу, потому что все еще пребываю в состоянии прострации.
      – Брайан, – повышает голос Билл, – заканчивай ваньку валять! Собрался по-тихому шантажировать меня, щенок? Думал, я не узнаю, что это твои проделки? А вот хрен тебе! У меня есть надежные друзья в полиции. Они помогли установить анонимного адресата. И это ты. Именно с твоего электронного ящика мне сбросили тот самый фильм! А я в ответ приготовил для тебя другой. Смотри.
      Он щелкает пультом визора, и по экрану мчится Ночная гонка – от старта до финиша. Правда, кусок, где Лонг поливал меня из огнетушителя, вырезан. Запись смонтирована так, что кажется, будто мне удалось самостоятельно погасить огонь сильным встречным потоком воздуха. Судя по всему, фильм, так сказать, официальный, то есть тот, который транслировался на экраны зрителям. Моего лица не видно – его скрывает шлем, и вообще опознать в Маоли меня по этому фильму мог только Билл – человек, который знает мой гоночный почерк до тонкостей.
      – Чего молчишь? – спрашивает Билл. – Думаешь, я не смогу доказать, что Маоли это ты?
      – Наверное, сможете. И что будет дальше?
      – А дальше нас из клуба вышвырнут вместе, сопляк, понял? – рычит Билл.
      – Не понял. А вас-то за что?
      – Ты под дурака-то не коси, – мрачно советует Билл. – Тебе же известно об Игре.
      И я внезапно начинаю смеяться. Наверное, у меня просто сдали нервы.
      – О какой Игре, Билл? – сквозь смех спрашиваю я. Мне почему-то кажется, что мы с ним играем в разные игры!
      Он хмурится и снова щелкает пультом визора. На экране возникают джунгли и несколько мужчин в камуфляже, с походным снаряжением и охотничьими ружьями наперевес. Один из мужчин оборачивается, его лицо все покрыто зелеными и коричневыми полосами маскировки, но я без труда узнаю в нем Билла. Действие явно разворачивается не на Земле-3 – на нашей планете уже давно не найти подобных пейзажей. Картинка застывает.
      – Узнаешь? – спрашивает Билл.
      – Вас – да, а фильм… Впервые его вижу.
      У меня на душе вдруг становится легко. Я пока не понимаю смысл происходящего, но мне совершенно ясно одно – мы с Биллом действительно играем в разные игры. И он мне не враг!
      «Не враг, не враг», – поет сердце. Я готов расцеловать Билла, но за подобное вполне могу схлопотать в зубы, поэтому не двигаюсь с места и только продолжаю глупо и счастливо улыбаться.
      – Ты чего лыбишься, как недоумок? – злится Билл. Он тоже не понимает, что происходит, но, по-моему, и у него на душе становится легче.
      – Билл, давайте по порядку, – предлагаю. – Похоже, у нас друг к другу накопилось множество претензий, так давайте разберемся, насколько они обоснованные.
      – Эк ты заговорил. Прямо как дипломат, астероид тебе в зад, – ворчит Билл.
      – Я не шантажировал вас. Больше того, понятия не имею, где это вы засняты и чем там вообще занимались…
      Билл усердно хмурится, стараясь побороть смущение, а я продолжаю:
      – Этот фильм пришел вам с моего электронного адреса?
      – Именно.
      – Очень интересно… Мне ведь с вашего электронного ящика тоже приходила кое-какая мерзость. А точнее, инструкции… Вернее, приходили не мне, а другому человеку (я имею в виду Виктора Тойера), но касались они напрямую меня.
      Тренер вскидывает голову, но я останавливаю его.
      – Погодите, Билл, дайте я доскажу… Мне в последнее время ох как несладко пришлось, и кое-что указывало на то, что за всем этим дерьмом стоите вы.
      – Я? – Вот теперь он уже хмурится всерьез. – Давай-ка, Брайан, всю правду и начистоту.