- На каком основании?
      - Вас обвиняют в том, что вы украли у покойного мистера Свэйла 250 тысяч фунтов в американской валюте. Должен предупредить вас, мистер Гаррард, что все сказанное вами может быть обращено против вас.
      - Но мое заявление ведь никому не повредит? - спросила Грейс.
      - Конечно, нет.
      - В таком случае, позвольте сказать вам, что мистер Гаррард вовсе не крал этих денег. Они принадлежат мне как единственной наследнице покойного, и я передала их в полное распоряжение мистера Гаррарда.
      - Хотелось бы верить вам, мисс, но в день кражи вас не было в городе. Если хотите, мистер Гаррард, можете отдать последние распоряжения, и мы отправимся. Нам бы не хотелось создавать вам лишние проблемы. Мы можем даже подъехать к вокзалу на вашем автомобиле.
      - Очень благодарен вам, господа. С вашего позволения, я просмотрю сегодняшнюю почту и скажу несколько слов управляющему.
      - Пожалуйста, сэр.
      Харви сел в свое кресло и подвинул к себе стопку писем. Сверху лежало одно в большом конверте с надписью: "Срочно, в собственные руки". Он вскрыл его и вынул два письма, одно - на бланке Южного банка, другое - в запечатанном конверте, адрес на котором был написан незнакомой ему рукой. Письмо из банка гласило:
      "Дорогой мистер Гаррард!
      Прилагаемое письмо найдено среди ассигнаций, которые Вы переписали на имя мисс Свэйл. Спешу переслать Вам, его в надежде, что оно окажется Вам, полезным.
      Искренне Ваш,
      Джеймс Поултон."
      Чтобы выиграть время он прочел эти строки еще раз. Его мозг лихорадочно работал. Еще не вскрытое им письмо несомненно было от Эбинайзера Свэйла. Дрожащей рукой он взрезал конверт и с сильно бьющимся сердцем пробежал глазами мелко исписанный листок.
      - Странное совпадение! - произнес он наконец. - Письмо, которое я куда-то засунул и не мог найти, найдено теперь среди банкнот, депонированных мною в банк. Пожалуйста, прочтите его, господин инспектор.
      Он протянул ему письмо Поултона. Тот прочел его и вернул Харви.
      - Позвольте мне зачесть его вслух, господин инспектор, а потом передать в полное ваше распоряжение.
      Инспектор согласился. Харви взглянул на Грейс и начал:
      "Отель "Савой-", среда, вечер. Дорогой мистер Гаррард!
      Я пишу Вам, находясь в затруднительном положении, которое и вынуждает меня обратиться к Вам с просьбой. Я привез с собой из Соединенных Штатов один миллион долларов ассигнациями. Это почти все мое состояние, которое после моей смерти перейдет к Грейс Скэйл, моей внучке и единственной родственнице. Через несколько дней она приезжает сюда из Парижа. Вчера вечером у меня был острый сердечный приступ, и я чувствую себя совершенно разбитым. Меня очень беспокоит мысль о том, что я могу внезапно умереть, имея при себе такую крупную сумму. Поэтому я намерен посетить Вас и передать Вам ее на хранение. Прошу Вас выплачивать моей внучке проценты в сумме, которую Вы сочтете возможной, капитал же поместить в Ваше дело или какой-нибудь банк. Искренне надеюсь, что требую от Вас не слишком многого, и хотел бы напомнить Вам о своей многолетней дружбе с Вашим отцом. Это письмо будет лежать вместе, с ассигнациями на случай, если я не застану Вас в торговом доме.
      Искренне преданный Вам,
      Эбинайзер Свэйл."
      Воцарилась глубокая тишина. Только Грейс тихонько вздохнула. Харви показалось, что портрет отца улыбается ему со стены.
      Инспектор казался немного смущенным.
      - Не позволите ли вы мне, сэр, еще раз прочитать оба письма? - спросил он.
      - Разумеется, - ответил Харви и протянул их ему.
      Тот снова углубился в чтение.
      - Я хотел бы позвонить моему шефу, - наконец сказал он. - Можно ли устроить так, чтобы разговор этот был строго конфиденциальным?
      - В коридоре три телефона. Любой из них в вашем полном распоряжении.
      Инспектор шепнул своему коллеге несколько слов и вышел. Харви закурил. Грейс склонилась к нему и еле слышно шепнула:
      - Ты что-нибудь знал об этом письме?
      - Не имел ни малейшего понятия.
      - Изменит ли оно что-нибудь?
      - Это мы сейчас увидим.
      Инспектор вернулся в кабинет и прикрыл за собой дверь.
      - Мистер Гаррард, счастлив сообщить вам, что мое начальство отменяет ордер на ваш арест. Письмо мистера Свэйла лишает судебный процесс всякого смысла. Но все же я вынужден просить вас посетить Скотланд-Ярд вместе с мисс Свэйл и захватить оба письма с собой. По словам моего шефа, если вы сумеете доказать их подлинность, следствие по вашему делу будет прекращено.
      - Не хотели бы вы вызвать также и мистера Поултона?
      - Я уже позвонил ему. Харви встал.
      - Что ж, - сказал он, обращаясь к Грейс, - думаю, у нас нет причин отказывать инспектору в его просьбе.
      - Простите, сэр, - снова заговорил инспектор, - но у меня есть вопрос к мисс Свэйл... Скажите, что заставило вас заявить об ограблении?
      - Об ограблении? Меня? Вы что-то путаете, инспектор.
      - Но как же.., а тот телефонный звонок?
      - Я никогда не звонила в Скотланд-Ярд. Вас просто кто-то разыграл.
      Инспектор был вконец сбит с толку.
      Через час они покинули Скотланд-Ярд. Оба, немного утомленные происшедшим, молчали.
      - Слава Богу, что дед написал это письмо! - вздохнула Грейс.
      - И что Поултон нашел и прислал его. И все же я - вор.
      - А я - лгунья, - признала она.
      - Глупости! Я уверен, что инспектор не поверил ни одному твоему слову.
      - Можно подумать, что кто-то поверил, будто ты вор!
      Глава 30
      Герберт Фардаль, нетерпеливо дожидавшийся Мильдред, поднялся ей навстречу. Она поздоровалась с ним приветливо, но немного рассеянно.
      - Не вздумайте упрекать меня за опоздание. Посмотрите на часы - еще нет и половины первого.
      - Но вы обещали прийти в двенадцать, дорогая.
      - Ну и что? Меня ждет машина, поедемте, выпьем по коктейлю.
      - Меня бесит не столько это вечное ожидание, сколько то, что я не имею права заезжать за вами прямо на виллу. Вы здесь уже год, а я там так ни разу и не был.
      - Пожалуйста, Герберт, не начинайте все с начала. Вы знаете, мой развод идет своим чередом, и через три недели я буду абсолютно свободна. Не так уж долго осталось потерпеть. Не забывайте, что Харви следит за мной. Мысль о разводе всегда была ему ненавистна.
      - Чушь! Это совершенно не в его характере.
      - Дорогой мой, говорите тише, вы действуете мне на нервы.
      - Но вы же принимаете на своей вилле других мужчин?
      - Это наши старые друзья. Против них Харви не стал бы возражать. Вы единственный, кого он подозревает. А теперь серьезно. Это правда?
      - Что именно?
      - Да то, что я прочла сегодня в "Файненшел Тайме". Харви, якобы, основал акционерное общество с капиталом в два с половиной миллиона фунтов и уже получил десятипроцентные дивиденды.
      - Да, это правда. Ему чертовски повезло.
      - Значит, меня обманули! - возмущенно воскликнула она.
      - Я вас не понимаю.
      - Я, как и все, думала, что фирма лопнула, как мыльный пузырь. У Харви должна была остаться лишь годовая рента в тысячу фунтов, полученная по наследству от тетки, и я поручила адвокату отсудить ее для меня, чтобы иметь хоть какие-то деньги.
      - Хоть какие-то? Но, дорогая моя, у вас самих рента больше трех тысяч!
      - Вы что, смеетесь? Разве это сумма? Я дала ему свободу, а это стоит больших денег. Но я боялась, что вообще ничего не получу, и настояла на ренте в тысячу фунтов и подписала бумагу с отказом от дальнейших претензий.
      Фардаль какое-то мгновение молча смотрел на нее, а потом разразился гомерическим хохотом. Она вынула платок и вытерла несуществующую слезинку.
      - Что означает ваш дикий смех, позвольте узнать?
      - Мильдред, дорогая, разве вы не видите, что во всей этой истории немало комичного? Вы продали дом и мебель, потому что предчувствовали опасность. Отлично. Вы обеспечили себе пожизненную ренту, которую Харви подарил вам на свадьбу. Прекрасно. Вы думали, что ваш муж разорен и отобрали у него последнее - жалкую ренту в тысячу фунтов! Очень благоразумно. Но если бы оставили ее ему, то получали бы сейчас еще пять тысяч в год.
      - И вы находите это смешным!
      - Простите, это глупо с моей стороны... Но зачем вам заботиться о деньгах? Вы и так получаете все, что хотите.
      - Все, что захочу? - с издевательским смехом спросила она. - Да на это не хватит ничьих денег, в том числе и ваших хваленых сорока тысяч в год!.. Кстати, а нельзя ли аннулировать развод?
      - И думать не смейте!! У вас четыре тысячи в год, В день нашей свадьбы я дам вам еще столько же. Для женщины, живущей с мужем, этого вполне достаточно.
      - Восемь тысяч в год? Что ж, неплохо.., для начала.
      - Совсем неплохо, - иронически подхватил он.
      - Ждать нам осталось недолго, дорогой, всего три недели. Почему бы вам не вернуться в Лондон и не приняться снова за работу? Я вовсе не хочу отвлекать вас от дел.
      - Иными словами, вы предпочли бы, чтобы я оставался в Сити и зарабатывал деньги, которые вы бы потом тратили здесь, на Ривьере.
      - Я обещала выйти за вас замуж, и если вынуждена пока что осторожничать, то это в наших общих с вами интересах.
      - Порой ваша осторожность просто неуемна...
      - Тише!! - вдруг зашипела Мильред. - Здесь Пэт и Филип!
      Она поспешила навстречу входящим.
      - Пэт, дорогая, ты выглядишь просто очаровательно! А я думала, вы оба еще в Англии... Представляете, я случайно встретила здесь мистера Фардаля. Ведь вы знакомы?
      Кельнер принес еще стулья, и все общество село за столик. Вскоре к нему присоединились леди Софи Трун и Джек Мейсон, только что вернувшиеся с теннисной площадки.
      Они выпили по коктейлю, завязалась оживленная беседа. Через какое-то время Мильдред снова заговорила о Харви.
      - Я что-то очень за него тревожусь, - вздохнула она. - Он много работает и выглядит прескверно... Его здоровье явно подорвано.
      Пэт Малинсон была девушкой откровенной и, кроме того, терпеть не могла свою кузину.
      - Я полагаю, тебе о нем нечего беспокоиться. У него замечательная квартирка в Олбани и маленькая вилла в Борн-Энд. И чувствует он себя прекрасно.
      - Как мило! - воскликнула Мильдред, но голос ее прозвучал фальшиво. Иногда я чувствую, что, должно быть, не права... Мне следовало отнестись к нему снисходительнее и простить его маленькую оплошность. Он ведь никогда раньше не позволял себе никакого флирта.
      - Что ж, теперь он вполне вознагражден за монашеское прошлое.
      - Серьезно?
      - Ему очень везет, - продолжала Пэт. - Его секретарша самое очаровательное создание на свете. Филип, например, влюблен в нее по уши. Я ревновала бы, но это бессмысленно: она не видит никого вокруг себя, кроме Харви. Она была как-то у нас.
      - С Харви?
      - Конечно, они всегда вместе. Их счастье - предмет всеобщей зависти. Они собираются...
      - Да?
      - Прости, Мильдред, за своей болтовней я забыла о самом главном. Они собираются пожениться.
      - Вот как... Мой муж.., мой бывший муж обладает, по-видимому, качествами, которые до сих пор скрывал.
      - Она поддерживала его в самые трудные минуты. Харви многое довелось пережить, - заметил Филип.
      - Да, - поддакнул Фардаль, - фирма была на грани краха. Он даже приходил ко мне просить взаймы.
      - Настоящий роман, как в книгах! - вздохнул Филип. - Она получила от деда миллион долларов, но продолжает работать у Харви.
      - Друзья мои, - воскликнула Мильдред, не в силах больше этого выносить, давайте вместе пообедаем. Вы ведь присоединитесь к нам, мистер Фардаль? Пожалуйста, закажите угловой столик в "Отель де Пари".
      Фардаль повиновался. Побыть с Мильдред наедине снова не удастся, ему придется платить за обед, но все гости принадлежали к высшему обществу Лондона, и он уже видел свое имя в газетах.
      После обеда Мильдред села писать письмо. Оно стоило ей много времени и размышлений, но результат ее удовлетворил:
      "Милый, Харви!
      В последнее время я очень много думала о тебе, и мне страшно жаль, что дела и заботы крадут все твои силы. Мое решение развестись с тобой было принято слишком поспешно. Я предлагаю тебе прекратить процесс и приехать на несколько дней ко мне, на мою виллу, и мы начнем новую жизнь. Если это потребует жертв, я принесу их, лишь бы, мы снова были вместе.
      Надеюсь, мой милый Харви, что тебе доставит столько же удовольствия читать это письмо, как мне - писать его. С нетерпением жду ответа.
      Всегда твоя,
      Мильдред."
      Она отослала письмо, и остаток дня хорошее настроение не покидало ее. Фардаль отвез ее в Канны, где она выиграла на его ставках изрядную сумму.
      - Герберт, милый, мы можем поужинать здесь, а потом вернемся домой. Это вознаградит вас за обед. Пэт - глупая, злобная кошка, и я не верю ни единому ее слову о Харви и этой.., особе.
      - Но Филип все подтвердил.
      - Да они просто сговорились! Пэт ненавидит меня и влюблена в Харви. Впрочем, это старая история... Так где мы ужинаем?
      - Где хотите, главное, что мы наконец-то будем вдвоем.
      Приподнятое настроение Мильдред продержалось недолго. Несколько дней она с лихорадочным нетерпением ожидала ответного письма и совсем перестала обращать внимание на Фардаля. Его сорок тысяч в год уже не казались ей слишком привлекательными, так он ей опротивел.
      Вместо письма пришла телеграмма. Она вскрыла и медленно прочла ее.
      "Твое письмо очень удивило меня. Развод уже подтвержден. Сегодня утром я обвенчался. Желаю тебе всего хорошего. Харви."
      Телеграмма выпала у нее из рук. Несколько мгновений она сидела, не шевелясь. Потом обессиленно опустилась на подушки.
      Итак, остается только Фардаль. Что ж, лишние четыре тысячи в год ей не повредят, а муж.., что муж? В конце концов, ну что такое муж? Надоест - она найдет другого.
      Горничная приготовила ей голубое платье. Это был любимый цвет Фардаля. Мильдред вызвала массажистку, затем приняла ванну, выпила кофе и тщательно оделась. Ровно в обещанный час она вошла в "Кафэ де Пари" и встретила Фардаля многообещающей улыбкой.
      - Герберт, давайте присядем, у меня для вас новости.
      - Новости? - насторожился Фардаль, отлично знавший, что от этой женщины можно ждать всего, что угодно.
      - Хорошие новости. Мой развод утвержден. Я свободна.
      - Черт побери, да это же просто чудесно!
      - Я прощаю вашу грубость, поскольку это действительно неожиданность. Я рада за вас. Вы были очень терпеливы, мой дорогой. И я вам страшно за это благодарна.
      - Вы свободны! И можете делать все, что захотите?
      - Абсолютно все. Как только придут бумаги, мы можем обвенчаться.
      - Поедем в Париж! Там подобные вещи устраиваются намного быстрее. Мы можем отправиться сегодня же, а завтра обвенчаться в посольстве. Потом вернемся сюда, или проведем пару недель в Биарице.
      - Но, дорогой Герберт, сначала следует покончить с делами.
      - С делами??
      - Рента, - тихо напомнила она.
      - Из-за этого нечего терять время, - раздраженно воскликнул он. - Вы что, мне не верите? Раз я обещал четыре тысячи в год, то дам их. Но ждать я больше не намерен. Не перегибайте палку, Мильдред, мое терпение может лопнуть, Тише!
      - Да это кого угодно может вывести из себя! Немедленно прикажите горничной уложить ваши вещи. Мы едем в Париж.
      - Да постойте вы, торопыга этакий! Можно обсудить с вами один финансовый вопрос?
      - Хорошо, только покороче.
      - Вы зарабатываете сорок тысяч в год. И считаете, что при таком доходе четыре тысячи ренты для жены достаточно? А Ривьера? А приемы? А платья, наконец? Вы слушаете меня?
      - О да, и с большим интересом. Продолжайте.
      - Так вот, я и подумала, что вам следовало бы дать мне восемь тысяч в год. И я обещаю: в вашем доме будет вращаться высшее общество, а ваша жена станет самой шикарной дамой в Париже и Лондоне.
      - Вам, я вижу, не чужд подход кокотки. Я же не на содержание вас беру, а замуж!
      - Фу, как вы грубы!
      - Правда не может быть грубой. Но оставим пока вашу ренту в покое. Вы согласны завтра же венчаться со мной в Париже?
      - К чему такая спешка? Вы же знаете, как эти адвокаты вечно все затягивают... Я выйду за вас в тот день, когда получу документы на ренту.
      - Ясно. Я ждал вас целый год, Мильдред. Для мужчины это просто безумие.
      - Но ваше ожидание закончилось! Разве вы не рады?
      - Брачный контракт будут составлять как минимум две недели.
      - Что поделаешь! Если вы настаиваете, я сегодня же отправлюсь с вами в Париж, но ваши адвокаты должны немедленно приступить к делу. Когда же формальности будут завершены, мы обвенчаемся.
      - Я хочу венчаться завтра, - упрямо повторил он.
      - Это исключено. Велите уложить свои вещи. Я еду к себе и через полтора часа вернусь.
      - Хорошо.
      Он проводил ее до автомобиля. Вернувшись, Фардаль действительно приказал слуге уложить чемоданы, а сам сел писать письмо.
      Когда через два часа Мильдред, в великолепном дорожном костюме, вернулась назад, портье протянул ей конверт. Она узнала почерк Фардаля, вскрыла письмо и прочла:
      "Дорогая Мильдред!
      Мое терпение иссякло. Вы самая эгоистичная женщина в мире, бесчувственная и бестактная. Вы корыстолюбивее любого лавочника в Сити! Я любил вас, и малейшего проявления благородства с вашей стороны было бы достаточно, чтобы сохранить мою любовь. Достаточно было простого дружеского рукопожатия, я не говорю уж о поцелуе! Но ждал я напрасно. Мне это осточертело. Когда вы вернетесь, меня уже здесь не будет. Прощайте навсегда.
      Герберт Фардаль."
      Мильдред в ярости скомкала письмо, но давать волю гневу было неприлично вестибюль отеля кишел знакомыми. Пэт Малинсон отвесила ей издевательский поклон.
      - Держу пари на пять фунтов, - шепнул Пэт Филип, - что он оставил ее ни с чем.
      ***
      Прошло два года. В Монте-Карло начался новый зимний сезон. Поздно вечером в "Кротоне" сидела небольшая компания. Там было три молодых пары - Харви и Грейс, Пэт и Филип, Джек и Софи. К ним подошел француз и поздоровался с Бартлетом, который представил его остальным как своего старого знакомого.
      - Я прихожу сюда каждый вечер, это самое веселое место. Нигде больше не встретишь столько оригиналов одновременно. Вон там, например, сидит ваша землячка - я забыл ее имя - с наемным танцором.
      Филип хотел толкнуть француза под столом ногой, но опоздал. Лицо Харви вытянулось. За столиком сидела Мильдред с каким-то прилизанным брюнетом.
      - Эта дама, - продолжал француз, - яркий пример того, как действует на людей сама атмосфера курортов. Она принадлежала к высшему лондонскому обществу, была богата, а потом, говорят, развелась с мужем из-за какого-то пустяка. А несколько месяцев назад встретила здесь этого жиголо и влюбилась, как кошка...
      Все напряженно молчали. Француз смотрел на них с искренним удивлением. Наконец Филипу удалось лягнуть его. Он сразу же все понял и встал.
      - Простите, - серьезно сказал он. - Я, кажется, был нескромен. Если эта дама ваша знакомая, я тысячу раз извиняюсь.
      Он ушел. Харви достал папиросу и закурил.
      - Если это правда, - сказал он, - то правда весьма печальная.
      Мильдред испуганно озиралась по сторонам.
      - Пожалуйста, налейте мне шампанского, скорее. И выпейте вместе со мной, обратилась она к своему спутнику.
      - Что беспокоит вас, мадам? - спросил тот с почти беззастенчивой чувственностью.
      - Призрак!..
      Грейс и Харви возвращались в отель одни. Она прижалась к нему.
      - Ты расстроен, Харви?
      - О, нет. Мильдред всегда и во всем обманывала меня. Даже в последнюю минуту она пыталась лишить нас нашего счастья. Мне жаль ее, но это все.
      - Благодарение Богу, ей это не удалось, тихо прошептала Грейс.
      Они посмотрели друг на друга, и их губы слились в долгом поцелуе.