Глава 27

В субботу Флер ходила за покупками для званого ужина. Убрав купленные продукты, она поставила янтарные хризантемы в центр стола, положила в холодильник несколько бутылок мексиканского пива, хотя и не ожидала, что Джейк придет. Его не было слышно с того утра, когда они вместе бегали, и Флер подумала, что он вернулся в свою квартиру, а может, даже уехал из города. Да ему-то что? Это ей надо волноваться насчет всяких слухов, намеков, потому что банковское сальдо день ото дня опускается все ниже.

К ее удивлению, Джейк пришел самый первый. Он постучался в дверь ровно в девять. Про последнюю ссору он не вспоминал, она тоже не заикалась о ней. Они поболтали, потом он обвел взглядом ее шерстяные цвета слоновой кости брюки и пепельно-розовую шелковую блузку.

— А ты когда-нибудь выглядишь плохо? — спросил он, подавая ей завернутый в подарочную бумагу пакет.

Флер развернула и обнаружила книгу «Кулинарные радости».

— Несносный Коранда, — пробормотала Флер и повернулась, чтобы положить книгу. Она глубоко дышала, уговаривая себя, что не стоит обманываться: просто сегодня вечером король экрана, кинозвезда снизошел до того, чтобы явиться к ней в гости.

— Гм, — вздохнул он. — Возможно, ты права. Совершенно несносный.

Она услышала, как он подошел к ней сзади, почувствовала запах свежей рубашки и зубной пасты. Флер вздрогнула, когда он приподнял ее волосы.

— Что ты…

— Да успокойся, что ты вздрагиваешь.

Джейк коснулся ее шеи чуть ниже воротника блузки, и тут же что-то маленькое, холодное скользнуло между грудями. Флер посмотрела и увидела золотой раструб цветочка — вьюнка, покрытого голубой и зеленой эмалью, с маленькими бриллиантиками, изображавшими капельки росы. Он свисал с золотой цепочки, которую сзади застегивал Джейк.

Она взяла цветочек в руку и повернулась к нему. Лицо Джейка было невероятно нежным, и, как прежде, к горлу подступил комок.

Они стояли и смотрели друг на друга; казалось, настоящее исчезло, а время, когда им было так легко друг с другом, вернулось.

— Красивая вещица, Джейк. Ты не должен был…

— Это вьюнок. Он раскрывается утром. Я заметил, что утро не самое лучшее время суток для тебя. Может, он тебя порадует.

— Так мило с твоей стороны…

— Да ладно, великое дело, — бросил Джейк и разрушил всю нежность мгновения. Потом повернулся, хлопнул дверью и направился в кухню.

Вьюнок выскользнул из пальцев Флер. Почему она позволила себе снова потерять бдительность? Ну почему!

— Никаких ароматных запахов! Едой совершенно не пахнет! — крикнул Джейк из кухни. — Что бы это значило? А?

— Еще повар не явился, — ответила Флер.

И тут же раздался звонок. Она открыла дверь и впустила Майкла.

— Я принес свои ножи, — объявил брат, сразу же отправляясь на кухню и ставя на стол сумку с продуктами. — И замечательный чеснок, который продается только в одном-единственном месте.

А ты сходила на рыбный рынок? Купила устриц, как я просил?

— Да, да, сэр.

Флер заметила, какое усталое лицо у Майкла, и порадовалась, что решила устроить для него эту вечеринку.

Вскоре пришел Саймон, она представила его. К счастью, он видел почти все фильмы про Калибра, и ему было о чем поговорить с Корандой. Саймон едва заметил Майкла, стоявшего у кухонной стойки и выкладывавшего покупки. Майкл был слишком занят, перечисляя Флер список неудач, которые, по его убеждению, способны уничтожить его коллекцию, и не обращал внимания на Саймона.

Подавая брату доску для резки, Флер подумала, что все получается не так, как она планировала.

Потом появилась Кисеи.

— Извини за опоздание, — сказала она, когда Флер открыла дверь. — Но позвонил Чарли из Чикаго и поймал меня прямо на пороге.

— Поздравляю, дела идут в гору.

Кисеи вошла на кухню с мрачным лицом.

— Знаешь, я совсем потерялась. Это все равно, что… — И тут она увидела Джейка, облокотившегося о стойку…

Флер представила их друг другу. Джейк посмотрел па Кисеи сверху вниз, и его лицо расплылось в улыбке. Яркая маленькая Кисеи походила на детсадовский завтрак. А она закинула голову и Смотрела вверх; глаза ее стали совсем круглые и выпуклые, красные карамельные губки раскрылись. Флер почувствовала, как что-то вроде змеи сворачивается у нее внутри, что-то отвратительное, ужасное. Будто ей снова тринадцать лет, она выше всех ростом, неотесанная, неуклюжая, с локтями в синяках, с перевязанными коленками и с лицом, слишком большим для хрупкого туловища.

Кисеи улыбнулась сладкой, завлекающей улыбкой «как-тебязовут-морячок?». Грудь Джейка мгновенно выпятилась по-петушиному. Губы их двигались, но Флер понимала только, что они разговаривают, но о чем — понять не могла. Она видела лишь лицо Джейка со смешной улыбкой от уха до уха, как у подростка, и лицо Кисеи, с сюсюкающей улыбкой и глазами тинейджера. А потом Кисеи повернулась к ней, прошептала какую-то глупость насчет того, что она хочет взять у нее почитать книгу, и потащила Флер за руку в другую комнату.

Приведя подругу в спальню, Кисеи закрыла дверь и привалилась к ней спиной, зажмурив глаза.

— Тот самый, — вздохнула она, — и хорош и знаменит.

— У него зуб кривой, — резко бросила Флер.

— Ну, я думаю, остальное не кривое.

— Что ты хочешь сказать?

Кисеи медленно открыла глаза.

— Я хочу сказать, что тебе лучше избавиться от щенячьего выражения на лице, и немедленно. Или, клянусь Богом, Флеринда, я пойду вниз на кухню и заберу все тарелки, которые тебе одолжила.

— Не понимаю, про что ты говоришь.

Кисеи негодующе посмотрела на Флер.

— Я готова покончить с тобой навсегда. Ты только что отметила двадцатишестилетие. Ты уже достаточно взрослая, чтобы лучше себя знать. — Кисеи открыла дверь и вышла из спальни.

За исключением Флер, все, казалось, прекрасно проводили время.

Майкл приготовил устриц в соусе. Кисеи и Саймон сделали салат, Джейк изображал умелого бармена. Сначала Майкл и Саймон не обращали внимания друга на друга, но потом горячо заспорили о достоинствах блюд из бобов и кукурузных початков. Незаметно они перешли к обсуждению достоинств любимых ресторанов и договорились вместе пойти в не очень людные места, о которых оба слышали и которые специализировались на дичи. Кисеи попыталась перехватить взгляд Флер, чтобы поздравить ее, но та притворилась, что ничего не замечает. Тогда Кисеи сосредоточилась на Джейке.

Эта пара вела себя так, будто сто лет знакома, смеялась над самыми дурацкими шутками. Почему бы им не отправиться сразу в постель, не тратя времени на ерунду, подумала Флер.

Когда пришло время для десерта, она вынула торт, ею самой приготовленный: совершенно необыкновенный, с ореховой, кремовой и шоколадной прослойкой. Она много времени потратила на него, и торт получился слегка кривоватый, но зато невероятно вкусный: все без устали нахваливали его. Сама Флер едва сумела проглотить кусочек.

Потом все направились в гостиную, пить ирландский кофе. Кисеи уселась на кушетку, а Флер опустилась на пол, на подушки, чувствуя себя никчемной, никому не нужной и совершенно несчастной.

Что с ней происходит? Разве не она сама хотела, чтобы все было так, как есть? Любой вошедший сюда никогда бы не поверил, что Джейк попросил ее представлять его по каким-то скрытым причинам. Как жаль, что нельзя пригласить в гостиную весь город! Все слухи о них с Корандой умерли бы через тридцать секунд, Флер с трудом проглотила кусочек торта, но он застрял где-то внутри болезненным комочком. Она подняла глаза и увидела лицо Кисеи. Ее лучшая подруга, не сводившая с нее глаз, сочувственно улыбнулась, и Флер вдруг поняла, что надо делать.

Она потащила Кисеи к себе в спальню, в то время как мужчины заспорили о пяти лучших рок-н-ролльных группах.

— Прости, — сказала Флер, — я вела себя как ненормальная, сама не знаю почему. Кисеи, больше всего на свете мне сейчас нужно, чтобы ты была рядом со мной. Знаешь, я почти потеряла Оливию, моими клиентами хотят стать люди, с которыми я не собираюсь иметь дело. А он ничего не пишет… Совершенно ничего. Ни строчки за столько времени…

— Флер Савагар, твои глаза позеленели от дикой ревности. Я думаю, тебе давно пора как следует разобраться в своих чувствах к такому шикарному куску мужского тела, который сейчас сидит в гостиной.

— Все мои чувства к нему объясняются застарелой привычкой и расстроенными гормонами. Больше ничем. Извини, Кисеи, я вела себя по отношению к тебе ужасно. Прости.

— Придется простить. Признаюсь, то же самое я чувствую, глядя на вас с Чарли.

— На нас с Чарли?! Да ты что! Никогда не поверю.

Кисеи вздохнула.

— Ты ему так нравишься. Я понимаю, что моя внешность не может соревноваться с твоей. Когда вы с ним разговариваете, мне просто невыносимо плохо.

Флер не знала, смеяться ей или плакать.

— Да, пожалуй, я не единственная, кто слишком плохо знает себя. — Она быстро обняла Кисеи и посмотрела на часы. — Сегодня вечером по телевизору крутят «Мясника Кэссиди». Если я не путаю время, мы можем немного посмотреть, а потом вернуться в гостиную. Думаю, они даже не заметят нашего отсутствия. Мы ведь можем себе это позволить?

— Еще бы.

Кисеи подошла к черно-белому маленькому телевизору на туалетном столике и включила.

— До чего мне нравится Рэдфорд! Как ты думаешь, мы не слишком стары для обожания актеров?

— Пожалуй.

Сначала они не смотрели фильм, болтали о Майкле и Саймоне, а на экране бандиты занимались своим делом, грабили и убивали, а потом герой в исполнении Пола Ньюмена и усатый Малыш Санданс, которого играл Роберт Рэдфорд, отдыхали на балконе дома терпимости. Наконец подруги умолкли, наблюдая за волнующей сценой. Учительница Этта Плэйс поднялась по ступенькам к себе домой и включила свет.

Она расстегнула верхние пуговицы блузки, закрыла дверь. По пути в спальню сняла блузку и повесила в шкаф. Внезапно увидев точеные черты Малыша Санданса, угрожающе уставившегося на нее через комнату, она закричала.

— Иди-ка сюда, госпожа учительница, — прохрипел он. — Продолжай, что начала.

Ее глаза в ужасе расширились, а он медленно поднял пистолет и направил на нее.

— Вот так, давай, не спорь.

Учительница, поколебавшись, расстегнула длинную нижнюю юбку, вышла из нее, скромно прижимая к себе, пытаясь скрыть отделанные кружевами трусики от глаз бандита.

— Распусти волосы, — приказал он.

Этта подчинилась. Уронив юбку, она потянулась к волосам и вытащила заколки.

— Встряхни волосами.

Ни одна женщина не стала бы спорить с этим бандитом под дулом пистолета. Учительница выполняла все, что он требовал. Сандансу больше не надо было приказывать, он просто щелкнул курком, приготовившись, и пальцы Этты медленно двинулись по длинному ряду пуговиц корсета.

Санданс двинулся к ней, расстегивая ремень, на котором висел пистолет, потом снял его. Подойдя к женщине, встал прямо перед ней и засунул руку под тонкую белую ткань.

— Ты знаешь, чего я хочу? — спросила Этта.

— Чего?

— Чтобы ты оказался там как раз вовремя!

Когда Этта обхватила Рэдфорда за шею, Флер встала и выключила телевизор. Вздохнула.

— Трудно поверить, что это написал мужчина. Правда?

Кисеи посмотрела на погасший экран.

— Уильям Голдмен — хороший сценарист, но у меня такое чувство, что, когда он пошел принять душ, его жена написала эту сцену. Боже мой, чего бы я только не дала…

— Гм… Да, самые настоящие сексуальные фантазии, выпущенные женщиной на волю. Она мечтает о грубом сексе, о насилии и требует этого от своего любовника, которого так хорошо знает.

Женщинам хочется иметь настоящих мужчин, но они перевелись.

Джейк, которого они не видели, стоял за слегка приоткрытой дверью. Он не собирался подслушивать, но весь вечер Флер была такой странной и они с Кисеи исчезли из гостиной так давно, что он решил проверить, в чем дело. Проверил. И пожалел. Разговор, который они вели, был не для ушей мужчины. Да чего в конце концов хотят эти женщины? На людях бесконечная риторика о том, что мужчина должен тонко чувствовать, о равноправии, а наедине, по секрету, — пожалуйста! Они почти заходятся от оргазма, когда мужчина ведет себя, как пещерный житель. О Боже!

Джейк не хотел себе признаваться, что он испытал ревность.

Разве не он одна из самых кассовых приманок последнего десятилетия? Он, Джейк Коранда, живет прямо над головой Флер Савагар, но кажется, для нее он не более чем объект для оттачивания своего ехидства. Джейк подумал: а приходится ли Рэдфорду мириться с подобной чепухой? Если под солнцем существует справедливость, то Рэдфорду тоже доводилось сидеть перед телевизором у себя дома, в Сандансе, штат Юта, и наблюдать, как его жена истекает слезами перед экраном, на котором Калибр занимается любовью со страстью пещерного мужчины. Эта мысль немного успокоила Джейка Коранду, и он отошел от двери. Во всяком случае, вздохнул он, сейчас не самые лучшие времена для мужчин.

Утром Джейк вышел побегать с Флер. Они топали по дорожкам парка в полном молчании. А когда вернулись, Флер неожиданно для себя пригласила его на завтрак, и он так резко отказался, что она обиделась.

— Извини, — сказала она, — я знаю, ты ужасни занят в последнее время, ты без устали стучишь на машинке, я понимаю, сколько на это уходит сил.

— Да заткнись ты.

— Джейк, ты хоть пытаешься писать? Может, ты обманываешь самого себя, не желая смотреть фактам в лицо?

— Фактам!

Он рывком расстегнул молнию на спортивной куртке.

— Если хочешь знать, я пишу каждый день.

По взгляду, которым его одарила Флер, он понял, что она не верит ни одному его слову.

Нахмурившись, Джейк прошел мимо нее в дом.

Она медленно приняла душ. Потом надела джинсы, Любимый вязаный свитер. Она чувствовала, как с каждой минутой нарастает злость. Она слишком надеялась на успех коллекции Майкла и ни на что больше не обращала внимания. Но если Джейк Коранда, с которым она заключила сделку, не начнет писать и не выполнит своих обязательств, она окажется некомпетентной дурой.

В десять часов Флер толкнула дверь в коридор, прошлась взад-вперед, потом отперла дверь, ведущую в мансарду. Она поднялась по лестнице, постучала, но никто не ответил. Поколебавшись секунду-другую, она вставила ключ в замок.

Большая мансарда освещалась естественным светом, проникавшим сквозь стеклянную крышу и через маленькие прямоугольные окна. С тех пор как к ней переехал Джейк, Флер здесь ни разу не была. Она увидела, что он привез кое-какую мебель. В мансарде стояли несколько кресел, длинная кушетка в форме буквы "F", рабочий стал с местом для машинки, которая там и стояла; на столе лежала нераспечатанная пачка бумаги.

Джейк сидел на столе, задрав ноги, и лениво перебрасывал баскетбольный мяч из одной руки в другую.

— Не помню, чтобы я тебя приглашал. — Он пожал плечами.

— Ты и не приглашал.

— Я сказал, что буду занят. Я не люблю, когда вторгаются во время моей работы.

— Я и не мечтала помешать творческому процессу. Притворись, что меня здесь нет.

Флер прошла на маленькую кухню, завернула за стойку, открыла дверцы шкафчика и нашла кофе. Потом стала наливать воду в кофейник.

— Уходи, Флер. Я не хочу, чтобы ты была здесь.

— А я и не собираюсь оставаться. Но сначала мы проведем с тобой небольшое деловое совещание.

— Я не в настроении. — Он снова перебросил мяч.

Она включила кофейник, подошла к столу и села в кресло.

— Каникулы окончены, Джейк, — сказала она. — Подписав контракт с моим агентством, ты сделал меня своим боссом. А я не люблю старый валежник, я не люблю, когда меня тащат вниз. Все в городе считают, что ты подписал со мной контракт только потому, что мы с тобой спим. Конец слухам может положить только новая пьеса Коранды.

— Тогда разорви контракт.

— Перестань ныть.

Она выбила из рук Джейка мяч он перелетел через комнату и стукнулся о стену.

Его лицо стало тяжелым; добродушный, остроумный Джейк Коранда исчез, и Флер оказалась лицом к лицу с его известным героем.

— Убирайся отсюда! — заорал он. — Это не твое, черт побери, дело!

Флер даже не пошевелилась.

— Тебе надо наконец решить, чье это дело. Сперва ты мне говоришь, что тебя заклинило из-за меня. А теперь ты орешь, что это не мое дело. Не сходится, Джейк!

— Не торопи меня! Не подталкивай! — Он спрыгнул на пол, выпрямился, схватил ее за руку и поволок к двери. — Сейчас же, немедленно убирайся отсюда!

И вдруг Флер рассвирепела. Не из-за внезапной грубости, не из-за отношения к агентству, а потому что он попусту тратит свой замечательный талант, разменивается на ерунду и не делает главного: не пишет пьесу.

— Ах какой прекрасный драматург! Как ты устал, дорогой! Да на этой машинке слой пыли толщиной в дюйм!

— Я еще не готов сесть за машинку, — Джейк оттолкнул Флер, пересек комнату, схватил пиджак, висевший у двери, и надел его.

— В чем дело, Джейк?

Он засунул руки в карманы, а Флер потянулась к нераспечатанной пачке бумаги на столе, разорвала обертку, вынула лист и заправила его в машинку.

— В конце-то концов можно вставить в машинку лист бумаги?

Смотри, готово. Это совсем нетрудно! — Она шлепнулась в кресло и включила машинку. Электрический моторчик зажужжал, машинка ожила. — А теперь смотри, как это делается. Действие первое.

Сцена первая. — Флер тыкала пальцами в клавиши. — Так, с чего начнем, Джейк? Как выглядит сцена?

— Ты проклятая сучка!

— Ты… проклятая сучка, — повторила она, набирая слова. — Хорошо. Начало есть. Типичный диалог Коранды. Суровый, реалистичный, женоненавистнический. Что дальше?

— Прекрати, Флер.

— Прекрати… Флер. Неудачное имя. Слишком знакомое. Лучше бы найти другое.

— Прекрати. — Рука Джейка тяжело опустилась на ее руки, зажав клавиши; пальцам стало больно — Для тебя все это шуточки, правда? Тебе все это кажется чертовски забавным, да?

Флер подняла голову, взглянула и не увидела героя фильмов.

На нее смотрел сам Джейк, у которого в глазах застыло выражение боли. Ей вдруг сделалось невыносимо стыдно за себя. Она перевернула руку ладонью вверх под его рукой, порывисто наклонилась и коснулась губами костяшек его пальцев.

— Нет, не смешно, — сказала она тихо.

Джейк встал. Она почувствовала его руку на своих волосах.

Потом услышала его шаги, скрип дверцы кухонного шкафчика, звяканье посуды, бульканье кофе. Медленно она вытащила лист бумаги из машинки. Пальцы ее тряслись, когда Джейк подошел к столу с кружкой. Флер вставила новый лист.

— Что ты делаешь? — спросил он.

Она судорожно вздохнула.

— Сегодня ты начинаешь писать. Больше я не позволю тебе откладывать. Вот так.

— Наша сделка расторгнута, Флер Я выезжаю из мансарды.

— Мне все равно, куда ты уезжаешь. У меня с тобой контракт.

Вот и все.

— Ты действительно превратилась в первоклассную, жадную до денег суку. Так ведь? Тебя не волнует никто и ничто, кроме вонючего агентства.

— Ты сегодня начинаешь писать, — повторила она, не желая объясняться с ним.

Джейк встал у нее за спиной, опустил на стол кружку с кофе и положил руки ей на плечи.

— Я так не думаю.

Флер не двинулась, даже когда он поднял волосы и прижался губами к шее за ухом. Его дыхание грело кожу, от прикосновения губ Джейка ожили все ее чувства. Она позволила себе расслабиться, на миг. На один-единственный миг. Что в этом плохого?

Она закрыла глаза, больше не противясь ощущениям, которые он в ней вызывал Руки Джейка двинулись по свитеру, потом скользнули под него, дотронулись до кожи, поднялись, пройдясь по ребрам, к кружевному лифчику. Джейк погладил сквозь шелк ее соски Он дышал неровно и часто. Быстрые пальцы расстегнули лифчик спереди и сдвинули чашечки.

Где-то в глубине сознания билась мысль, что все происходит не так, но когда Флер ощутила его руки под свитером, а потом на голой груди, она не могла ни о чем думать, лишь наслаждалась горячей волной, разлившейся по телу. Он прижал ее плечи к спинке кресла так, что ее нагие груди вздернулись, и принялся пощипывать и ласкать соски. Наклонившись, он ухватил губами мочку уха, потом прижался ртом к шее Флер. Конечно, Джейк Коранда был мастером соблазнения, он переходил от одной эротической зоны к другой, словно действовал по сексуальному учебнику.

Вдруг Флер поняла, что ее покупают.

— Нет! — Оттолкнув руки Джейка, она вскочила с кресла, одернула свитер, а когда повернулась к нему, в глазах стояли слезы. — Ты настоящий ублюдок, Коранда. Ты знаешь это? Настоящий ублюдок!

Чистейший! На все двадцать четыре карата! Неужели ты этим собираешься заткнуть мне рот?

Джейк стоял, уставившись в одну точку поверх ее головы.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Черта с два не знаешь! — Она была в ярости на него и на себя за то, что так легко сдалась.

Его рука снова вцепилась в ее руку и потащила к двери.

— Ты злоупотребила моим гостеприимством, детка, теперь проваливай.

— Не прикасайся ко мне! — Флер пыталась вырваться, но он держал ее слишком крепко, взгляд был холодным и враждебным. — Круг замкнулся. Не так ли? Ты так долго играл своего героя, что он овладел тобой. Неужели ты не понимаешь, Коранда, что все хорошее в тебе съедено им? Ты не можешь больше писать пьесы! Я заметила, ты даже не можешь больше делать свои вшивые фильмы.

— Заткнись! — Он взялся за ручку двери.

— Ах какой суровый. Ах какой суровый господин. — Флер разочарованно отвернулась и ударила его в бок.

Он отпустил ее руку. От удивления, догадалась Флер, а не от боли. Воспользовавшись секундной победой, она кинулась обратно в кресло, положила трясущиеся руки на клавиши машинки. Пальцы так дрожали, что едва слушались ее.

— Действие первое, сцена первая, черт бы тебя побрал!

— Ты сумасшедшая! — заорал Джейк. — Ты спятила!

— Давай, ты ведь знаешь, о чем пьеса! Давай начнем.

— Это не пьеса! — Он внезапно навис над ней, лицо исказилось такой яростью, что она поморщилась. — Это книга! — воскликнул он. — Я должен написать книгу! Книгу о Вьетнаме.

Она глубоко вдохнула и покачала головой.

— Военная книга. Как раз во вкусе твоего героя. Да? — Голос ее стал совершенно спокойным.

— Но какая же ты все-таки сучка. Ты ведь ни черта в этом не смыслишь.

Боль, прозвучавшая в его голосе, ударила ее, как пощечина.

Флер стало стыдно. Неожиданно потянувшись, она ласково положила руку на его пальцы.

— Извини, ты прав. Я ничего в этом не смыслю. Объясни.

Он отдернул руку.

— Ты не была там и никогда не поймешь.

— Но ты один из лучших писателей в стране. Сделай так, чтобы я поняла.

Он молча повернулся к ней спиной, в мансарде повисла звенящая тишина. Только далекий звук полицейской сирены и шум проезжавшего мимо грузовика напоминали о том, что оба еще живы.

— Невозможно… — проговорил он словно самому себе. — Ты в каждом должен видеть врага.

Он говорил спокойным голосом, владел собой, но казалось, он сейчас не здесь, а где-то очень далеко.

Джейк повернулся и посмотрел на Флер, словно желая убедиться, что до нее дошло. Она легонько кивнула и снова положила пальцы на клавиши.

— Ты идешь на рисовую плантацию, — продолжал он. — Видишь двух малышей, четырех и пяти лет. Потом понимаешь, что один из них бросает в тебя гранату. Черт. Так что это за война?

Словно в оцепенении, Флер начала печатать, надеясь, что поступает правильно. Казалось, он не слышал стука машинки.

— Деревня была оплотом Вьетконга, — продолжал Джейк, — партизаны стоили нам многих солдат. Некоторых замучили и изувечили, из тех, что были нашими товарищами… Парни, которых мы начали узнавать. Мы должны были войти в деревню и уничтожить ее. Все гражданские люди знали правила — Боже мой, не может быть, чтобы они их не знали. Если не виноват — не убегай. Половина роты была пьяной или под кайфом. Только поэтому все вышло так, как вышло. — Джейк судорожно глотнул воздух. — Нас подняли на взлетно-посадочную полосу, и как только полоса освободилась, начался артобстрел. Когда все прояснилось, мы вошли в деревню. Крестьяне сбились в центре. Они не убегали, они знали правила… Но некоторых все равно убили… Маленькая девочка…

На ней была рваная рубашка, не прикрывавшая живот, с маленькими желтыми утятами. Когда все было кончено и деревня горела, кто-то включил радио Вооруженных сил Вьетнама, и Отис Реддинг пел «Сидя на пристани бухты», а над животом девочки летали мухи.

Впервые с тех пор, как Джейк начал говорить, он обратил внимание на то, что она делает.

— Ты кусок насчет музыки написала? Музыка — это очень важно. Все, кто был во Вьетнаме, помнят музыку.

— Я… я не знаю. Ты говоришь слишком быстро.

— Давай тогда я.

Он оттолкнул ее, вырвал из машинки страницу и вставил новую. Потряс головой, словно проясняя мозги, и принялся печатать.

Флер подошла к дивану и опустилась на него, чувствуя себя опустошенной и словно высохшей до дна Из нее будто выжали все соки Она оцепенела. Картина, которую нарисовал Джейк, встала перед глазами. Деревня, крестьяне, девочка, рубашка с желтыми утятами Почти час она словно в оцепенении наблюдала, как он бьет по клавишам и тихо ругается На лбу у Джейка выступил пот, хотя в комнате было прохладно Он не отрывал глаз от страниц, которые двигались будто по мановению волшебной палочки. Все время, пока он работал, Флер пыталась понять его боль. Если то, что с ним произошло во Вьетнаме, отняло у него способность писать, почему он утверждает, что она виновата? Но единственный, кто мог ответить на ее вопрос, — это Джейк. А он даже не заметил, когда она тихо вышла из комнаты.

Остаток дня она готовилась к показу коллекции Майкла, потом решила пойти поужинать с Кисеи. Вернувшись перед полуночью, она услышала над головой треск пишущей машинки Флер отправилась на кухню и сделала себе бутерброд На этот раз она не стала стучать в дверь мансарды, а открыла ее своим ключом Он сгорбился над машинкой, лицо покрылось морщинами от усталости Кружки кофе, некоторые наполовину недопитые, стояли на столе, повсюду были раскиданы листы бумаги Он заворчал, когда она поставила поднос и стала собирать чашки, чтобы отнести их в раковину и помыть Флер сполоснула кофейник и снова включила, желая подготовить вес на случай, если Джейк снова захочет кофе Занимаясь делами, она думала о массовом убийстве, которое он описывал. Возможно ли, чтобы Джейк оказался способным на…

Она торопливо отбросила некстати пришедшую мысль.

Через несколько дней Флер позвонил Дик Спано.

— Мне надо найти Джейка.

— Он мне не звонит, — ответила она, что в общем-то было почти правдой.

— Если вдруг позвонят, милая, дай ему знать, что мы его ищем.

— Вряд ли он мне позвонит, Дик.

В тот вечер Флер поднялась в мансарду и рассказала Джейку о звонке. Он смотрел на нее красными глазами, щеки и подбородок покрылись щетиной; казалось, он не спал за последние дни ни минуты. В первый раз она поймала себя на мысли о том, надо ли было заставлять его писать. Флер усомнилась, права ли она.

— Я не хочу ни с кем говорить. — Он покачал головой. — Помоги мне, ладно? Избавь от всех.

Флер согласилась, но подумала, что это будет непросто К середине следующей недели она сумела отвертеться от его агента с западного побережья, от менеджера Джейка, от всех секретарей. Но когда поняла, что люди искренне беспокоятся об исчезновении Джейка Коранды, она решила позвонить Дику Спано.

— Есть известия о Джейке, — сообщила она. — С ним все в порядке. Он снова начал писать, поэтому на время скрылся от всех.

— Это нехорошо, дорогая. У меня к нему неотложное дело. Я должен поговорить с ним. Скажи, где он Флер колебалась недолго.

— Я думаю, он в Мексике. Джейк не сказал, где именно там.

Дик выругался и прошелся насчет характера Коранды. Потом вывалил на нее длинный список того, что она ему должна сказать, если он снова позвонит. Флер все записала и засунула лист в дальний ящик стола.