Светлый квартал

Гоша купил газету из-за броского заголовка: «Виртомания». Статья находилась на третьей странице, видимо, на передовицу ее не хватило и ее упрятали подальше, поместив заголовок вперед для привлечения покупателей. Гоша прошел по любимой липовой аллее, полюбовался зеленеющими деревьями и увидел, что его любимая скамья занята. Он поморщился недовольно — пришлось сесть на другую скамью. Отсюда здание института было видно еще лучше. Гоша покосился на него, пощупал в кармане согнутые пополам ассигнации. Сто долларов в рублевом эквиваленте — плата за второй сеанс. Деньги удалось достать не так быстро, как хотелось, прошло две недели, прежде чем набралась нужная сумма, а теперь, когда все было готово для второго сеанса, он почему-то медлил. Он не смог бы ответить — почему. Решимости, как всегда, не хватает, вот что.

А зачем ему понадобился второй сеанс, вот ведь вопрос. Что именно он собирается делать в Городе Желаний? Идти в Светлый квартал или искать Белку? А ведь он даже не спросил, как ее зовут. Не удосужился. Так она и осталась для него Белкой. Интересно, отчего у нее такое прозвище? Ладно. Белку надо будет обязательно найти, но сперва — Светлый квартал. Нехорошо он тогда поступил, допустил ошибку, оставил Арину один на один с неизвестностью. Испугался. Стыдно. Очень стыдно. И плевать, что это было не наяву, все равно стыдно. Однако если он сразу двинется в Светлый квартал, то не увидит Белку, ведь из Светлого квартала не возвращаются. Значит так — сперва он найдет Белку, а потом — в Светлый квартал. А что будет, когда он найдет Белку? Захочется ли ему идти тогда в Светлый квартал?

Он тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. На месте разберемся, решил он и развернул газету.

«Общественность обеспокоена появлением нового вида расстройства, которую по аналогии с наркоманией можно назвать виртоманией».

Гоша улыбнулся. Общественность всегда чем-нибудь обеспокоена. Собственно, общественности, конечно, на все наплевать, а обеспокоен автор статьи или тот, кто эту статью автору заказал. Надо же — расстройство.

«… Институт проводит опыты на людях…»

А на ком еще проводить подобные опыты — на лягушках, что ли?

«… Прикрываясь крылом медицины, коммерсанты от науки создали виртуальный город, в который под предлогом излечения комплекса неполноценности попадают реальные люди. Город, издевательски именуемый Городом Желаний, представляет собой мегаполис, населенный убийцами, проститутками, растлителями, садистами, сексуальными извращенцами, маньяками…»

Эк как завернул. Сразу видно, что сам в Городе не бывал, а пишет понаслышке.

«… Попадая в Город, люди окунаются в мрачный мир насилия и вседозволенности, становятся этакими суперменами, которым сам черт не брат, и начинают насаждать зло на зло…»

Придурок. Не бывал ты в Городе, и не знаешь ты ничего. Пишешь с чужих слов. Хотя… Доля правды в твоей писанине все же есть. Да нет, что уж там, большая доля… Только интерпретируешь ты в одну сторону, кривобоко. Там есть и хорошие люди. Вот желания у них бывают, как бы сказать… А что говорить? Человеческие ведь желания, вполне человеческие. Грязные, мелкие, эгоистические, но вполне объяснимые. Вот покопаться бы в твоих желаниях, вывернуть их наизнанку, еще не известно, что там можно увидеть.

«… Побывав в городе один раз — первый сеанс бесплатно, человек будет приходить снова и снова, принося свои кровные деньги, чтобы попасть в этот ненастоящий мир…»

Тут ты прав. Я вот несу свои кровные. А почему? Хочу. Имею такое желание. И на твои инсинуации мне наплевать.

«… Пока трудно предвидеть все последствия многоразового посещения Города. Сейчас мы не имеем авторитетного заключения специалистов, поскольку феномен только изучается, но с большой долей вероятности можно предположить, что последствия для постоянных клиентов института могут быть самыми плачевными…»

Предположить можно что угодно, вплоть до противоположного. А если специалисты и дадут какое-нибудь заключение, то это отнюдь не значит, что такому заключению можно доверять, потому что всегда найдутся другие специалисты, которые сделают обратные выводы.

«… Эта мания распространяется с поистине катастрофической скоростью. Мало кто не удосужился побывать в Городе. Растут и множатся доходы института…»

Вот что не дает тебе покоя — доходы института. Зависть к удачливым дельцам, добывающим деньги и получающим зарплату, значительно больше твоей. Вот, собственно, и все твои мотивы. Плевать ты и твои заказчики хотели на психическое здоровье нации, вас интересуют деньги, получаемые кем-то, кроме вас, деньги, проплывающие мимо вас, а все остальное — антураж, обрамление. И почему всегда получается, что за красивыми и правильными словами прячутся мелкие страстишки? И чем красивее и правильнее слова, тем мельче страстишки.

Гоша вздохнул, свернул газету в трубочку и посмотрел на парадный ход института. Надо идти.

Он встретил Ермакова в коридоре. Высокий, ладно скроенный, с короткой бородкой, тщательно постриженный, лет сорока, одетый в белоснежный халат.

— А! — сказал Ермаков, приветливо улыбаясь. Он вытянул длинный палец в сторону Гоши, — Сейчас вспомню… Георгий?

Гоша кивнул.

— Помню, как же. Второй сеанс? Вы уже заплатили? Сожалею, но вам придется подождать десять минут. Прошу ко мне в кабинет.

Они вошли в прокуренный кабинет. Письменный стол, компьютер, книжный шкаф, рогатая вешалка в углу, кресло для посетителей. Гоша сел в кресло, вытянул ноги.

— Вы разрешите, я закурю? — сказал Ермаков. Гоша кивнул. — А то, знаете ли, некоторые не выносят табачного дыма. Что это у вас? Газетка со статьей про нас? Читал, читал. Ну, и что вы думаете?

— Я же пришел.

— Верно. Больше можно ничего не говорить. Вы пришли. А не ощущаете ли вы себя виртоманом?

— Пока нет.

— Пока. Да, хорошо. — Он глубоко затянулся. — Я тоже себя не ощущаю виртоманом, хотя бывал в Городе раз двадцать, наверное.

Гоша с интересом посмотрел на него.

— И кем вы там… Ну, кто вы там? Ермаков рассмеялся, стряхнул пепел в массивную бронзовую пепельницу.

— А вот встретимся с вами там, узнаете.

— А вы… А у вас тоже, что ли, сеанс?

— В некотором роде, Георгий, в некотором роде. — Он разбил дым рукой, взглянул на Гошу. — Вы что-то не доделали в Городе, так?

— Да, — хмуро ответил Гоша.

— Понимаю, — Ермаков кивнул. — И хотели бы доделать.

— Скажите, — Гоша слегка приподнялся в кресле. — А могу я попасть в Город ранним утром? Ну, этак часов в пять.

— Можете, — Ермаков взглянул на часы. — Через полчаса. Можете подождать здесь. — Он раздавил окурок, выдохнул дым. — Я вас покину на несколько минут. Вам будет скучно, не обессудьте.

Гоша остался один. Посидел немного, встал, подошел к компьютеру. На экране на черном фоне извивалось майкрософтовское окошечко. Гоша не рискнул тронуть клавиатуру, снова сел. Время тянулось долго. Наконец появился Ермаков.

— Соскучились? Через десять минут начнем. — Он сел за стол, достал сигарету.

— Скажите, а Светлый квартал… Правда, что оттуда не возвращаются?

— Светлый квартал, — повторил Ермаков. — Врут небось.

— А вы что же, не знаете?

— Трудно сказать. — Ермаков пожал плечами. — Если я скажу вам, что не знаю, вы мне не поверите. А если скажу, что знаю…

— А вы скажите как есть. Ермаков улыбнулся.

— Идите сюда.

Он пошевелил «мышь», и на экране компьютера появился план — улицы, дома…

— Да это же Город! — воскликнул Гоша.

— Он самый. — Ермаков двинул «мышь» и план поплыл по экрану. — Взгляните. Видите квадрат? Это забор, отделяющий квартал от Города.

— Но… там же ничего нет!

— Именно. Мы не планировали квартал. У нас его просто не существует. У нас есть Город, есть подробная карта, есть планы каждого дома. А Светлого квартала нет. У меня есть предположение. Дикое, конечно, но хоть какое-то. — Ермаков помолчал, собираясь с мыслями. — Это виртуальность.

— Что? Как?

— Да, Георгий, — Ермаков устало улыбнулся. — Виртуальность в виртуальности. Кто ее создал — не знаю. Зачем — не знаю. Как — не знаю опять-таки. Впрочем, может быть, я ошибаюсь. Кстати, почему вас интересует квартал?

— Две недели назад, вместе со мной, в Городе была девушка, Арина… Она пошла в Светлый квартал…

— Арина… — задумчиво произнес Ермаков. — Помню. Имя достаточно редкое. Помню. Но она была здесь не две недели, а месяц назад.

— Как же это?

— У! — спохватился Ермаков. — Время. Торопитесь, Георгий, ведь вы хотели попасть в Город к пяти часам?

— Но…

— Я и так сказал вам слишком много. Торопитесь.

Он открыл дверь и выпустил Гошу. Они быстро пошли по коридору, вошли в кабинет с кушеткой, Гоша лег, медсестра (или лаборант?) надела ему шлем.

— Послушайте, — сказал он. — Арина… С ней все в порядке?

— Она спокойно ушла отсюда, — отозвался Ермаков. — Больше я ее не встречал. Галя, ты помнишь Арину? Она приходила еще?

Ответа Гоша не расслышал. В глазах зарябило и ярко вспыхнуло. Он сидел на своей любимой скамье, светило солнышко, и дул легкий ветерок. Но это был не Город Желаний, это был обычный город, в котором он жил. Интересно, подумал он, и наш город у них смоделирован, что ли? Он встал и пошел по аллее, но не сделал он и десяти шагов, как голова закружилась, перед глазами пробежала вереница мгновенно сменяющихся образов, и он оказался посреди пустынной улицы Города Желаний — в пиджаке, который ему дал тогда Кит, и с пистолетами в карманах. Пистолеты — это хорошо.

Улица оказалась незнакомой. Гоша досадливо поморщился и пошел наугад, в ту сторону, где, по его мнению, был проспект. Проспект удалось найти минут через десять. Ага, вот и гостиница, где они с Ариной ночевали, стало быть ему туда. Так, вот здесь они встретили Кита. А куда же Кит в тот раз их повел? Подворотни, дворы, перелазы — нет, Гоша ни за что не отыщет дорогу. Нужно найти ту улицу, на которую они вышли тогда утром. Черт, где же она? Эх, время уходит! Где же эта улица?

Он почти бежал. Ага, вот она! Сюда. Так, вот подворотня, из которой они вышли тогда, а вот и длинный грязный переулок. Все было почти как тогда. Тот же грязный двор, чахлые кустики, их он тогда не заметил, деревянная скамья под высоченным тополем. Он вошел в подъезд, быстро поднялся на второй этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта. Он постоял с минуту, разглядывая вывороченный замок. Дверь открывали либо пинком, либо наваливались телами с разбега. Нехорошее предчувствие шевельнулось в нем, он вошел в темный коридор, ощупью пробрался вперед. Сердце упало: дверь в комнату Белки тоже была выломана. В комнате пусто, одинокий стул с отломанной ножкой валялся в углу. На полу — толстый слой пыли. Комнату покинули давно, очень давно. На выщербленном дощатом полу темнело пятно. Он подошел, оставляя следы, присел на корточки. Кровь. Бурая запекшаяся кровь. Он представил, что здесь произошло: группа захвата ворвалась в квартиру, вынесла дверь в комнату, кто-то попытался оказать сопротивление, и его застрелили. Остальным надели наручники и вывели во двор, затолкали в крытый грузовик и увезли. Гоша неотрывно смотрел на пятно и думал о том, что, может быть, еще можно что-нибудь сделать, кого-нибудь спасти, куда-то бежать, стрелять, вызволять Белку из тюрьмы. Нет. Слой пыли на полу говорит о том, что сюда никто не заходил очень давно. Бежать куда-либо бесполезно. Их уже расстреляли. Их уже нет в этом паршивом городе. Гоша почувствовал холод и пустоту в душе, встал, вышел в коридор.

— Эй, — позвал он, — есть тут кто-нибудь?

Никто не отозвался. Гоша побродил по квартире, вышел на кухню. Заброшенная газовая плита, облупленные шкафчики, чугунная раковина, столы, покрытые изрезанной клеенкой, и тот же слой пыли. Квартира пуста, в ней давно никто не живет, никто не отзовется, никто не расскажет, что здесь произошло.

Гоша вышел во двор, присел на скамью. Закурить бы. Он не курил уже восемь лет, бросил, как только вернулся из армии, а сейчас закурил бы. Он порылся в карманах Китова пиджака. Пусто. Прислонился к тополю, закрыл глаза. Белка ушла навсегда. Он сжал кулаки, с силой стукнул по скамье. Из подъезда вышел мужчина с отвислым животом, покосился на него.

— Эй, постойте! — Гоша вскочил, подошел. — Вы в этом доме живете?

Мужчина кивнул, недоброжелательно глядя на него.

— Вы давно здесь живете?

Мужчина разлепил толстые губы, буркнул:

— Полгода.

— А десятая квартира… про жильцов что-нибудь знаете?

Мужчина покачал головой, сказал:

— Я когда въехал сюда, она стояла пустая.

Он повернулся и пошел. Гоша остолбенело смотрел вслед. Вот как. Если не врет, значит, минимум полгода прошло с тех пор, как Белку и Кита увели.

Гоша снова сел на скамью, уныло посмотрел вокруг. Полгода. Не может быть! Он врет! Но зачем? И что теперь делать?

Подул ветер, зашевелил разбросанные бумаги. Делать здесь было больше нечего. Гоша встал, побрел к выходу.

Улицы заполнялись пешеходами, на дороге разъезжали автомобили. Проехал роскошный белый «Понтиак» с откидным верхом, за рулем сидела красивая надменная блондинка в темных очках. Солнце светило прямо в глаза. Гоша шел, заложив руки в карманы, пистолеты постукивали по груди. Огромные тополя, насаженные по краю тротуара, одевались пухом. Пух уже кружился в воздухе, собирался на земле в белые лужицы. Гоша вдруг подумал, что в прошлый раз он был в Городе летом, когда пух уже сдуло ветром и смыло дождем. Если с тех пор прошло полгода, то сейчас должна быть зима. Он покачал головой. Странный город, странные люди, странная погода.

Он вышел на площадь с клумбой, постоял, оглядывая обступающие площадь дома. Один из домов, помпезный, вычурный, облепленный балконами, которые подпирали гипсовые атланты с раздутыми мускулами и пустыми глазницами, привлек его внимание. У парадной двери на стене висела вывеска, это было явно административное здание, издалека Гоша не мог разобрать, что написано на вывеске, видел только, что по зеркальному фону шли пять золотых букв. «Мэрия!» — догадался он и пошел к зданию, еще не зная, зачем. Это действительно была мэрия. Он решительно толкнул тяжелую дубовую дверь, вошел в прохладный холл, освещенный неоновыми лампами, уставленный кадками с растениями. Ему навстречу из-за стола поднялся молоденький милиционер.

— Вы куда, молодой человек?

— К мэру. Он ждет меня.

— Ваша фамилия?

— Передайте просто — Георгий.

— Подождите минуточку, — недоверчиво сказал милиционер. — Я созвонюсь.

Гоша сложил руки на груди и смотрел, как он звонит куда-то, говорит с кем-то, как с лица его исчезает недоверчивость.

— Проходите, — сказал он. — Третий этаж. Гоша поднялся по каменной лестнице, устланной мягкой дорожкой, прошел по коридору, толкнул дверь с табличкой «Мэр». За столом сидела миловидная секретарша, улыбнулась приветливо.

— Проходите, Георгий, — сказала она. — Мэр ждет вас.

Гоша вошел в гигантский кабинет. Мэр шел навстречу.

— Здравствуйте, господин Ермаков, — сказал Гоша.

— Здравствуйте, господин Георгий, — ответил Ермаков, улыбаясь. — Я знал, что вы придете.