— Наверняка не так, как у меня сейчас! — простонала Мег.

Она уселась на скамеечку возле огня, одноглазый кот тотчас прыгнул ей на колени. — Ну как, Фиби? Поможешь мне?

Та согласилась не раздумывая: у нее уже был некоторый опыт подобных операций, и она знала, что главное — делать все очень быстро. А самое трудное во всем этом — крепко обвязать зуб.

Но все удалось, и вскоре окровавленный зуб лежал в миске, а Мег пыталась унять кровь.

— Как интересно, — задумчиво заметила Оливия, которая любила во всем дотошно разобраться. — Такой маленький…

— И такую причиняет боль, — сказала Мег. — Как же тогда должны болеть другие раны — в руку, в живот… Бедные солдаты, которые сейчас воюют!

— Мы зашли к тебе, чтобы рассказать кое-что неприятное, — заговорила Фиби после недолгого молчания. — В деревне вовсю идут разговоры о колдовстве. И сегодня о том же говорил в церкви викарий.

Мег наклонила голову.

— Ничего удивительного. Не впервые. Сейчас вот снова, и я знаю почему.

— Почему? — в один голос спросили гостьи.

— Помнишь, последний раз, когда ты заходила ко мне, — обратилась Мег к Фиби, — меня позвали к больному ребенку?

— Да. Приходил, кажется, его дедушка.

— Так вот, ребенок умер. Вскоре после того, как я дала ему лекарство, которое приготовила.

— Умер? — воскликнула Оливия. — Но отчего же?

Мег крепче запахнула одеяло.

— Сама не понимаю. Ему стало лучше, когда я уходила от них, а через час, как сказала его мать, начались конвульсии. Когда я прибежала, он уже был мертв.

— Бывает, что ничем не можешь помочь, — тихо сказала Фиби.

— Это понимаешь ты и понимаю я, — с горечью произнесла Мег, — а мать ребенка прокляла меня. А его дед плюнул мне в лицо. А люди, которые там собрались, смотрели на меня со злобой и осыпали оскорблениями.

Фиби вздрогнула всем телом, сжала руки на груди.

— Ты ни в чем не виновата, — беспомощно пробормотала она.

— Они говорили, что я навлекла Божью кару на ребенка, потому что ведьма. Якшаюсь с нечистой силой.

— Почти то же самое говорил сегодня викарий, — произнесла Оливия.

— Я и не сомневалась. — Мег продолжала смотреть на огонь. — Я уже давно поняла: суеверие, предрассудки… Как это страшно! Ладно, хватит. Поставь чайник на огонь, Оливия, ты стоишь ближе. Хочу прогреть опухоль на десне.

— Но отчего? Отчего? — продолжала восклицать Фиби. — Ведь только на прошлой неделе ты вылечила дочку Бейли от лихорадки. А еще раньше — детей Харви. Они все страдали от рахита и еле ползали, а теперь бегают вместе с остальными. Почему об этом все забывают?

— То было раньше, а это — сейчас. У людей короткая память, Фиби.

— На обратном пути мы с Оливией зайдем в гостиницу. Послушаем, о чем говорят люди, и я попытаюсь переубедить их.

Мег покачала головой:

— Не поможет. И будь сама осторожна. Смола прилипчива.

— К нам не прилипнет! — с жаром возразила Фиби за себя и Оливию.

— Смола предрассудков не считается ни с происхождением, ни с богатством, — с тихой горечью сказала Мег. — Помните историю с леди Констанс? Которую раздели догола, и следователь при всех пытал ее иголками, чтобы узнать, ведьма она или нет.

Оливия вздрогнула. Она слышала об этом несколько лет назад.

— Но ее оговорила любовница мужа, — сказала Фиби, припоминая. — И потом ее, кажется, оправдали и освободили.

— Да, но после того, как раздели и пытали, — повторила Мег. — Ладно, понадеемся, что до этого не дойдет.

Она долила закипевшую воду в чайник с пахучими травами.

— Все-таки постараюсь узнать побольше, — сказала Фиби, наклоняясь и целуя Мег. — До свидания. Тебе ничего сейчас не нужно?

— Нет, дорогая. — Мег потрепала ее по щеке. — Сейчас я смогу наконец уснуть после того, как всю ночь промучилась от зубной боли.

— Если станет хуже, постарайся сообщить нам, Мег. А может… — Фиби на секунду задумалась и тотчас предложила: — Может, тебе лучше прямо сейчас пойти с нами к нам в дом? Никто не посмеет тронуть тебя под крышей у лорда Гренвилла. Когда все успокоится, ты вернешься.

Мег решительно покачала головой:

— Нет, спасибо, нет! Я не собираюсь бросать свой дом из-за нескольких невежественных людей.

Другого ответа Фиби и не ждала и потому настаивать не стала.

— Не представляю, как отнесся бы отец, если б мы привели с собой Мег, чтобы та жила в нашем доме, — сказала Оливия уже на обратном пути.

— А ты как думаешь? — спросила Фиби.

— Пожалуй, не так, как ты, — произнесла Оливия после некоторого раздумья.

Фиби нахмурилась. Она и сама знала, что Кейто на многое смотрит по-другому, в том числе на дела, происходящие в деревне.

— Не сомневаюсь, — продолжала Оливия, — что отец — справедливый мировой судья и вообще х-хорошо относится к жителям. Но он не хочет… не л-любит входить с ними в тесные отношения.

— Ну, что ж, — решительно сказала Фиби, — значит, это буду делать я.

— Но этим т-ты его не изменишь.

— Возможно.

Они подошли к развилке, откуда в поместье вела прямая дорога.

— Иди домой, Оливия, — предложила Фиби. — Я все-таки зайду в деревенскую гостиницу поспрашивать насчет Мег. Долго не задержусь.

— А почему без меня?

— Мне кажется, они будут чувствовать себя свободнее, если я буду одна. Иди, не волнуйся, никто меня не тронет. Они мне друзья.

— В-вот… вот в этом разница между тобой и отцом, — задумчиво проговорила Оливия. — Он бы никогда не назвал их своими д-друзьями…

Направляясь к гостинице, где была и харчевня, Фиби размышляла о словах Оливии. Да, подруга, несомненно, права: Кейто по-другому относится к жителям деревни, он, по сути, является их господином и попечителем. У Фиби к ним совсем иное отношение, и она не станет его менять. Пускай лучше Кейто изменит свое, тогда между ними наступит согласие. Только тогда.

Все так же задумчиво она переступила порог заведения под вывеской «Медведь».

— Добрый день, леди Фиби, — приветствовал ее хозяин из глубины сумрачного зала. — Чем могу служить?

Фиби решила сразу взять быка за рога.

— Я хотела бы знать, Бен, какие разговоры идут по поводу Мег?

Хозяин стер улыбку с лица, сплюнул в сторону и буркнул:

— Не стоит об этом говорить вслух, миледи. Потому что дурной глаз… он следит за нами. И нечистая сила тоже.

Фиби стиснула руки.

— Вы прекрасно знаете, Бен, все это чепуха. Разве не помните, как она вылечила вашу матушку от ревматизма? Тогда вы пели ей осанну на каждом углу.

Собеседник старался не смотреть Фиби в лицо, однако упрямо гнул свое:

— Э, мало ли что было. А теперь вот случилось по-другому. Был ребенок, и нет ребенка. Пришлось могилку копать. Это как по-вашему?

— Но разве Мег в этом виновата?

Бен пожал плечами:

— Вина не вина, кое-кто видел, как она в лунную ночь шастает по полям. И на другой день заболели две коровы.

— Неужели вы сами верите в эти россказни, Бен?

— Не обо мне речь. В таких вещах пусть разбираются те, кто понимает. Кто? Ну, ясно же, следователь по колдовским делам.

Фиби почувствовала, как мурашки побежали у нее по коже.

— За ним уже послали? — спросила она.

— Чего не знаю, того не знаю. Только слышал, он сейчас в Бамбери находится. Это недалеко.

Да, Фиби знала, Бамбери всего в каких-нибудь пятнадцати милях отсюда. Вот уже, значит, как близка угроза!

— Посмотрим, что скажет лорд Гренвилл обо всем об этом! — воскликнула она. — Какая глупость!

— Прошу прощения, леди Фиби, — возразил Бен, — но я так понимаю, что в делах церкви викарий не должен отвечать перед его светлостью.

Последнюю фразу хозяин гостиницы произнес вызывающим тоном, и это еще больше удивило и напугало Фиби. Такого раньше не было.

— Что ж, посмотрим, — довольно резко повторила она и, повернувшись, вышла из гостиницы.

«Пойду к бабушке Спруил, — решила она, — узнаю, что та думает по поводу несчастной Мег».

Еще до четырех пополудни она вышла из дома старой женщины, так и не услыхав ничего утешительного. Небо совсем потемнело, тучи опустились ниже, словно намереваясь раздавить землю, и Фиби старалась идти как можно быстрее. Весь мир казался ей сейчас весьма неприветливым, чтобы не сказать опасным местом.

К воротам поместья она подошла уже в полной темноте. На подъездной аллее царил еще более глубокий мрак — над землей свисали, образуя плотную арку, толстые дубовые ветви. Что-то зловещее было в этом глубоком и мрачном тоннеле, и только где-то далеко виднелись проблески света из окон дома.

Скрип снега под ногами помешал ей услышать приближение кавалькады из трех всадников, Кейто, Брайана и Джайлса, возвращавшихся из поездки в штаб Кромвеля.

— Святая матерь! — воскликнул Кейто, останавливая коня. — Кто это шагает к дому в такой темноте?

— Это я, — ответила Фиби. — Вы чуть не задавили меня своим конем, милорд.

— Какого дьявола ты делаешь в этой тьме?! — разозлился он. — И в самом деле, тебя почти не видно!

— Я не думала, что так быстро стемнеет, сэр, — попыталась оправдаться она. — Такие тучи!

— Темно как в преисподней, — поддержал ее Джайлс, принюхиваясь. — Пахнет новым снегопадом.

Кейто наклонился, протянул Фиби руку.

— Садись на коня! — скомандовал он.

Она послушно поставила ногу ему на сапог, и он подсадил ее на коня впереди себя.

Прислонившись к нему спиной, она чувствовала биение его сердца — а может, это билось ее собственное? — различала запах ременной кожи, конского пота, запах его тела и волос. Повернув и откинув немного голову, она улыбнулась ему в темноте и осмелилась коснуться его щеки. Интимная ласка, к которой Кейто не привык.

Он покосился на едущего чуть поодаль Брайана. Каким чужим был для него сейчас этот человек, которого он воспитал и знал мальчишкой, кто назывался его сыном, пускай и приемным… Каким чужим он был для него по сравнению с этой девочкой, которая по возрасту тоже могла бы ему в дочери годиться, а стала совсем другим — его Женщиной с большой буквы, от кого он с нетерпением ожидает новых сюрпризов. И не далее как нынешней ночью.

Гостеприимный свет, пробивающийся из окон, становился все ярче, уже раскрылась входная дверь, и на пороге появился верный и вездесущий Биссет. Кейто соскочил с коня, передал поводья Джайлсу, снял с седла Фиби.

— Тебе нельзя задерживаться в деревне дотемна, — проговорил он, входя с ней в холл. — Надо брать с собой сопровождающих.

— Я не думала, что так задержусь, — стала оправдываться она. — Но все повернулось таким образом… Мне очень нужно с вами обсудить кое-что.

Он слегка нахмурился, тряхнул головой.

— Тогда пойдем сразу.

Войдя вместе с ней в кабинет, Кейто прикрыл дверь и, еще не сев в кресло, спросил:

— Итак, что случилось?

— Я пошла повидать одну женщину… подругу… — Совсем не желая этого, она вдруг добавила: — Пришлось помочь ей вырвать зуб.

Кейто не успел даже пригубить вино. Он с подчеркнутым изумлением переспросил:

— Вырвать зуб? О чем ты говоришь, милая?

— Она мучилась ужасной зубной болью. Ну я и вырвала. Ведь это так понятно, милорд.

— Непонятно другое, — снова с нажимом произнес Кейто. — Почему леди Гренвилл бродит зимой в темноте по деревне и выполняет работу любого брадобрея! Кто эта таинственная подруга? Я могу узнать?

— Я испугалась, — не отвечая прямо на вопрос, продолжала Фиби, — что наш викарий заклеймил в своей проповеди Мег, и решила проверить свое предположение. Ну и отправилась к ней, чтобы выяснить, все ли у нее в порядке, и предупредить. А потом попыталась узнать, что говорят про нее в деревне, и зашла еще в два места. В «Медведе» Бен сказал, что ходят слухи, будто бы послали за следователем в Бамбери. — Она подняла встревоженный взгляд, посмотрела прямо в глаза Кейто. — Мы обязаны помочь ей, сэр!

— Хочешь сказать, что ее уже обвиняют в ведьмовстве? Назвали колдуньей?

— Но она никакая не колдунья, милорд! — отчаянно выкрикнула Фиби. — Однако слухи вовсю ползут по деревне, и некоторые открыто проклинают ее. Разве не то же самое сделал сегодня викарий? Я предложила ей убежище в этом доме, но она упрямая и гордая и отказалась.

— Ты предложила мой кров женщине, которую подозревают в колдовстве?! Фиби, я не знаю, что и сказать.

Итак, Оливия была права.

— Но отчего вам этого не сделать, сэр? Вы же мировой судья. Кому, как не вам, быть на страже закона?

— Именно по этой причине я не имею права оказывать личную поддержку тому, кого обвиняет общество. Как ты не понимаешь? Я должен быть беспристрастным и непредвзятым судьей.

— Но ее обвиняют несправедливо!

— Если обвинение предъявлено, подозреваемому надлежит предстать перед судьями. Его оправдают, если обвинение окажется ложным.

— Как вы можете так спокойно говорить об этом, сэр? Ведь вы прекрасно знаете, что справедливость торжествует не всегда. И сами сказали сегодня утром, что викарий намеренно возбуждает толпу.

Он действительно так говорил. Напоминание об этом не принесло ему удовольствия, но несколько смягчило тон, каким он собирался ответить ей.

— Твое великодушие, Фиби, — сказал он, — делает тебе честь, но оно, увы, не в силах ничего изменить. Уверяю тебя, вызов следователя отнюдь не противоречит закону, а, наоборот, свидетельствует о его соблюдении. Так что теперь остается только позволить делу принять нужный оборот.

— Но я не могу оставить несчастную женщину и своего друга без поддержки, сэр! Не могу!

Кейто раздраженно взглянул на нее:

— А тебе как моей жене вообще не пристало вмешиваться в ход следствия. Тем более на стороне женщины с довольно сомнительной репутацией.

— Сомнительной? — Фиби чуть не подпрыгнула на стуле. — Мег — лекарь, целительница. Да кто угодно, только не колдунья! Скольким людям она помогла! И не ее вина, если кто-то умер или у кого-то пала корова. Она не могла никого сглазить!

— Сглазить? Считают, будто у нее дурной глаз?

— Да, и еще обвиняют в том, что она якобы бродит голая по полям при луне. И произносит проклятия над младенцами.

Кейто опорожнил свой бокал.

— Я не хочу слушать эту чепуху, Фиби. У меня есть дела поважнее. И тебе советую держаться от всего этого подальше!

Фиби поднялась со своего места.

— Прошу меня простить, сэр, — еле выговорила она. — Мне нужно переодеться к обеду.

Оказавшись в коридоре, она остановилась. Лицо у нее было нахмурено, глаза сверкали, кулаки сжаты.

Нет, с этим человеком невозможно ни о чем говорить! Ни о чем серьезном… важном… Конечно — кто отрицает? — у него немало достоинств, но его упрямство… И самомнение. Огромное самомнение! С такими людьми бесполезно спорить, тщетно их в чем-либо убеждать. Значит, один только выход: действовать самой, на собственный страх и риск!

— Упорный… несговорчивый… — пробормотала она, видимо, вслух, потому что сзади послышался мужской голос:

— Да, конечно. О ком вы говорите, если не секрет? — В коридоре показался Брайан Морс. — Что-то не так, леди Гренвилл? — участливо спросил он.

— А, ничего. Зовите меня просто Фиби, пожалуйста. Почти все зовут меня так. К другому я пока не привыкла.

Ей было приятно сейчас любое участие.

— Хорошо, Фиби, — кивнул Брайан. — Простите мое вмешательство и мою догадку, но мне-то очень хорошо известно еще с детства, как трудно противостоять в чем-либо лорду Гренвиллу. Никакие возражения, насколько помню, на него не действовали, ничто не могло его поколебать. Фиби взглянула на собеседника.

— Но в общем он часто бывает прав, — сказала она.

— В общем да. Однако в частности…

Он не договорил, это сделала за него Фиби.

— В частности не всегда. Не всегда, — повторила она и заторопилась по коридору. — Я пойду

переодеться, извините меня.

Но Брайан тотчас поспешил за ней.

«Невзрачная молоденькая женщина, к тому же неряшливо одевающаяся, — рассуждал он сам с собой, — однако что-то в ней есть…» Определенно есть. Наверняка страдает от собственной заурядности, неяркости, и вот на этом-то он и сыграет, подберет ключик к ее душе. Сделает своим орудием. Во всяком случае, нужно попытаться.

— Вы никогда не пробовали опустить волосы так, чтобы они закрывали уши? — спросил он внезапно.

Фиби остановилась, с удивлением глядя на него.

— С чего это вам пришло в голову? Я всегда так ношу. Правда, они постоянно падают на глаза.

— Если позволите… — Брайан коснулся пучка волос у нее на голове, быстро и ловко разделил волосы пальцами, словно гребнем, на две равные части и оставил их распущенными. — О, так гораздо лучше, — сказал он, отступив на шаг и оглядывая ее с видом заправского парикмахера. — Посмотрите в зеркало у себя в комнате и сами убедитесь.

— Вы решительно все знаете насчет вкуса и моды? — спросила с некоторым уважением Фиби. — Я никогда не придавала значения таким вещам.

— Тем не менее это необходимо, — наставительно сказал он. — В мире все на них держится.

У Фиби сложилось несколько иное мнение на сей счет, но она не нашла нужным спорить. Тем более на ходу, в коридоре.

— Я имел честь быть частым советчиком вашей бедной сестры, — снова заговорил Брайан. — А что касается моего знания моды… Почти пять лет я находился при дворе и многое повидал. Не одна красавица прибегала к моим услугам.

Если бы Фиби была более искушенной, то уловила бы в последних его словах скрытый намек, но ей не пришло в голову двусмысленное толкование простейшей фразы.

— Вообще-то я действительно мало что смыслю в туалетах, — сокрушенно призналась она, уже подойдя к своей двери. — Не знаю, когда и что нужно надевать.

— Что же, — с улыбкой сказал Брайан, — если не возражаете, я мог бы вам в этом помочь. Как и вашей сестре.

— О да. Буду только благодарна за советы.

— Прекрасно. Начнем с того, что я набросаю два-три эскиза платьев для вашей портнихи. Материалом возьмем… скажем, шерсть и полотно. Согласны?

— Как вы любезны, Брайан. Спасибо.

С этими словами она торопливо открыла дверь к себе в комнату.