— Попробуем проникнуть туда хитростью, попробуем пробиться силой или найдем третий способ туда попасть.

— Первые два предложения мне представляются малопривлекательными, особенно второй, — сказала Миранда. — А как насчет третьего?

— Если есть путь в Шайлу через Зал Миров, то о нем должен знать предсказатель Мустафа.

— К Таберту? — спросила Миранда.

— А чем это место хуже любого другого? — сказал Маркос. — Я устал. Ты не могла бы сама нас туда отправить?

Миранда нахмурилась:

— Ты устал?

— Я никогда не признаюсь Пугу, — сказал Маркос, — но у меня такое подозрение, что, когда он оторвал меня от Сарига, я снова стал простым смертным. Большая часть моей силы принадлежала мертвому Богу Волшебства, и когда наша связь прервалась… — Он пожал плечами.

— Черт побери, и ты не мог сказать об этом раньше! — вспылила Миранда. — Мы собираемся сразиться с королем демонов, а ты вдруг не в ударе из-за того, что тебе уже много лет?

Маркос, поморщившись, встал на ноги.

— Я еще не дозрел до каши и пледа, доченька. Я все еще способен, если понадобится, своротить эту гору!

Миранда улыбнулась и, взяв отца за руку, перенеслась вместе с ним в Ла-Мут. Постояльцев у Таберта было много, и публика была самая пестрая, но, когда в нескольких шагах от стойки вдруг возникли волшебник с дочерью, все повскакали с мест и отпрянули.

Таберт стоял за стойкой, и когда Миранда заявила: «Нам. нужно воспользоваться вашей кладовой», — он просто поднял бровь и вздохнул, всем своим видом говоря: «Какую чушь мне придется придумать, чтобы объяснить народу ваше загадочное появление?», но кивнул:

— Удачи вам.

Они прошли в заднюю комнату. Миранда провела Маркоса вниз по лестнице, потом через узкий зал. В конце его был альков, отделенный от остальной части зала простым занавесом, висящим на проволоке. Это была дверь, через которую Миранда когда-то проникла в Зал Миров. Они отдернули занавес и, перешагнув через порог алькова, оказались в Зале Миров.

— Я знаю длинный путь к Честному Джону, — сказала Миранда, указав влево.

— Может быть, ты знаешь более короткий?

Маркос кивнул.

— Туда, — сказал он, указывая в противоположном направлении.

Они ускорили шаг.

Уильям смотрел, как прямо под его наблюдательным пунктом кипит сражение. Защитники в доках начали стрелять по судам, которые направлялись в их сторону. Умело скрытые баллисты и катапульты потопили три корабля, осмелившиеся подойти слишком близко, но флот продолжал двигаться вперед.

Одним из самых ценных предметов, которыми владел Уильям, была подзорная труба, подаренная ему несколько лет назад герцогом Джеймсом. Она обладала обычными свойствами любого хорошего телескопа, давая двенадцатикратное увеличение, но помимо этого давала возможность видеть иллюзии. Джеймс, по-видимому, имевший веские основания скрывать, откуда у него такая вещь, никогда ничего не говорил по поводу ее происхождения.

Маршал следил за приближением главного корабля и видел отвратительного демона, восседавшего посреди палубы. Переборов отвращение, Уильям внимательно разглядывал мерзкое чудовище и заметил, что все приближенные демона были прикованы к нему мистическими цепями.

Выражение лица демона было трудно определить, потому что в нем не было ничего человеческого. Пуг предупредил принца Патрика, Джеймса и Уильяма, что Изумрудной Королевы на самом деле нет, а вместо нее есть демон, но эти сведения держались в тайне от всех, кроме горстки офицеров. Уильям и Джеймс решили, что людям и без того хватает волнений, чтобы еще бояться энергии лорда демонов.

Уильям повернул трубу на девяносто градусов, и демон исчез из виду. На его месте теперь сидела иллюзорная женщина странной и величавой красоты, в некотором роде даже более пугающей, чем уродство демона, — которое открыто демонстрировало его гнев и ненависть.

Уильям снова настроил стекла так, чтобы видеть сквозь иллюзию Королевы демона, и почти сразу же опустил подзорную трубу.

— Приказываю, — спокойно сказал он, и один из пажей выступил вперед. Сквайры были отправлены на помощь защитникам стен, и в качестве гонцов теперь выступали пажи. Несколько секунд Уильям всматривался в лицо мальчика, который был готов доставить его приказ хоть на край света. Мальчику было не больше тринадцати или четырнадцати лет.

Уильяму вдруг страстно захотелось приказать мальчику бежать из города со всей скоростью, какую только способны развить его молодые ноги, но вместо этого он сказал:

— Передайте отряду в доках подождать, пока корабли не подплывут совсем близко, а потом все разом палят по тому здоровому кораблю с зелеными бортами

— это их флагман, — и мне нужно, чтобы они его потопили.

Мальчик убежал, и Уильям снова стал наблюдать за битвой. Вероятно, его приказ был бессмысленным, ведь судно, на котором сидит демон, почти наверняка защищено лучше любого другого корабля.

Вскоре поступили сообщения о том, что вражеский флот причаливает по всему побережью и конные отряды нападают на восточные ворота. Уильям прикинул возможные варианты развития событий и призвал очередного посыльного. Когда мальчик изъявил готовность слушать приказания, Уильям сказал:

— Спуститесь во внутренний двор и передайте кому-нибудь из всадников скакать к восточным воротам и дать команду закрыть город. Когда мальчик сделал шаг в сторону двери, Уильям окликнул его:

— Паж.

— Сэр?

— Возьмите лошадь и отправляйтесь вместе с всадником; покиньте город и передайте капитану фон Даркмуру, что настало время двигаться на восток. Вы останетесь с ним.

Мальчик, казалось, был смущен тем, что ему велели уехать, но он просто сказал: «Сэр», и убежал.

Капитан королевской охраны поглядел на рыцарь-маршала, и тот покачал головой.

— По крайней мере одного из них я могу уберечь, — сказал Уильям.

Капитан мрачно кивнул. Вражеский флот пытался пристать в доке. Команды кораблей уже пытались набросить петли на крюйсы. На них немедленно обрушился град стрел, и матросы из вражеской армии попадали в воду, пронзенные насквозь.

Но вот сначала первое судно, за ним второе закинули канаты на берег и медленно причалили к докам. Единственное место, которое они не могли прикрыть, было то, где ранее затонуло три корабля. Дальше того места суда бросали лини, и Уильям понял их план. Поначалу они думали, что будет организованная высадка и медленная осада, поскольку эта часть города была защищена. Но теперь он понимал, что они не станут уводить пустые корабли далеко от доков.

Причалить к доку удалось всего нескольким судам, но они будут служить прикрытием для тех, которые идут за ними. Как только передние суда пришвартовались, за них тут же цеплялись дреками те, что шли следом. Скоро это своеобразное сооружение протянулось бы через весь залив, и тысячи захватчиков, переходя с палубы на палубу, высадятся в доках Крондора. Это было опасное предприятие, поскольку, если защитникам удастся поджечь хотя бы одно судно, все окажутся в опасности.

Когда судно Королевы подошло достаточно близко, все орудия в пределах досягаемости начали его обстреливать. Сотни камней засвистели в воздухе, и вслед за ними полетели пропитанные огненным маслом пуки соломы. Как Уильям и подозревал, весь заряд, натолкнувшись на невидимый барьер, попал в воду. Но, к его радости, один большой камень угодил в корму другого судна, и уложил нескольких солдат.

Уильям обернулся, чтобы отдать приказ направить на передние корабли как можно больше огненных снарядов, но в этот миг произошел взрыв, и балкон, на котором он стоял, охватило пламя. Уильяма отбросило назад ослепительной рукой огня, и он оглушенный лежал на полу дворцового балкона. Сморгнув слезы, он едва смог что-то увидеть, и все вокруг него было красным.

Через миг он понял, что глаза его обожжены и кровоточат. Единственное, что спасло его от полного ослепления, это то, что в момент взрыва он оглянулся назад. Он пошарил вокруг и увидел рядом с собой какого-то человека, который застонал, когда Уильям до него дотронулся. Вдруг чьи-то руки подняли его, и голос позвал:

— Маршал?

Он узнал голос одного из пажей, которые находились в комнате.

— Что случилось? — Из груди Уильяма вырвалось хриплое карканье.

— По стене пронесся огонь, и все… сгорели.

— А капитан Рейнард?

— Я думаю, он мертв, сэр.

Из зала донеслись крики, и в комнату вбежали люди.

— Кто там? — Уильям мог, разглядеть только темные силуэты.

— Лейтенант Фрэнклин, мой лорд.

— Воды, пожалуйста, — сказал Уильям и почувствовал, что лейтенант ведет его к стулу. Рыцарь-маршала преследовал запах его собственных обожженных волос и плоти, и сколько он ни мигал, ему не удавалось очистить глаза от ослепляющих красных слез.

Добравшись до стула, Уильям сказал:

— Лейтенант, доложите мне, что там происходит.

Лейтенант подбежал к балкону.

— Они посылают людей на берег. Наши поливают их ураганным огнем, но они все равно лезут, сэр.

Сквайр принес таз с водой и чистое полотенце, и Уильям намочил его и приложил к обожженному лицу. Ему должно было быть ужасно больно, но он применил одну уловку, которой его в детстве научил кто-то из стардокских магов, и не замечал боли. Вода мало помогала ему восстановить зрение, и он решил, что ослеп на всю оставшуюся жизнь, какой бы короткой она ни была.

Громкий треск дерева и последовавшие затем крики и шум борьбы заставили Уильяма спросить:

— Лейтенант, доложите мне, пожалуйста, что происходит во внутреннем дворе?

Лейтенант сказал:

— Сэр, они крушат королевский док. Вражеские солдаты сходят на берег.

— Сынок, помоги мне, пожалуйста, подняться, — попросил Уильям пажа.

— Да, мой лорд. — Мальчик старался говорить спокойно, но не сумел скрыть страх.

Уильям почувствовал, как молодые руки обхватили его за пояс и помогли подняться.

— Поверните меня к двери, — спокойно сказал он. Звуки борьбы доносились уже не только со двора, но и из залов дворца, и вражеские воины уже поднимались по лестнице, ведущей к штабу Уильяма.

— Лейтенант Фрэнклин, — сказал Уильям.

— Сэр? — спокойно отозвался тот.

— Встаньте слева от меня, сэр.

Офицер повиновался, и Уильям медленно вытащил меч из ножен.

— Встань позади меня, мальчик, — тихо сказал он, когда шум сражения в залах усилился.

Мальчик сделал, как его просили, но продолжал крепко держать рыцарь-маршала, помогая раненому стоять прямо.

Уильям жалел, что не может ничем подбодрить мальчишку, но он знал, что скоро, в ужасе и боли, все будет кончено. Он молил только о том, чтобы это произошло быстро. Когда звуки приблизились и все находящиеся в комнате солдаты кинулись защищать двери, Уильям сказал:

— Паж?

— Да, сэр, — произнес тихий, испуганный голос у него из-за спины.

— Как тебя зовут?

— Терранс, сэр.

— Откуда ты родом?

— Мой отец — сквайр Белмонта, сэр.

— Ты молодец. Теперь подними меня, да поскорее. Не пристало рыцарь-маршалу Крондорскому умирать, стоя на коленях.

— Сэр… — По голосу мальчика Уильям догадался, что он плачет.

Вдруг раздался крик, и Уильям увидел, что к нему метнулась темная тень. Он скорее услышал, чем почувствовал, как просвистел клинок лейтенанта Фрэнклина, и нападавший опрокинулся навзничь.

Слева от первой появилась другая тень, как раз под правую руку Уильяма, и почти слепой рыцарь-маршал Крондора бросился на нее с мечом.

А потом Уильям, сын волшебника Пуга и Каталы из Народа Турилльских Холмов, родившийся в чужом мире, почувствовал боль, следом за которой вскоре пришла тьма.

Джеймс медленно шагал по колено в сточной воде. Эхо сражения отдавалось в канализационных трубах, и люди герцога шли с обнаженными мечами. Время от времени они открывали притушенные фонари, чтобы сверить курс, но главным образом шли в темноте, едва разбавленной слабым светом, пробивавшимся сверху. Они двигались под кульвертами и сточными канавами.

— Мы на месте, — произнес чей-то голос.

— Дайте сигнал, — сказал Джеймс, и раздался пронзительный свист.

Один из солдат ударом ноги распахнул дверь, и Джеймс услышал, как рядом открылись другие двери. Он прошел следом за двумя первыми солдатами в подвал и поднялся по лестнице. Они вломились в комнату, освещенную пламенем свечей, потому что она находилась под землей.

Как Джеймс и предполагал, сопротивление было слабым, однако в него самого едва не вонзилась арбалетная стрела, выпущенная из-за опрокинутого стола, который служил стрелявшему прикрытием.

— Прекратить стрельбу! — крикнул он. — Мы пришли с миром.

В полнейшей тишине прозвучал вопрос:

— Джеймс?

— Привет, Лайл.

Из-за стола показался высокий старик и сказал:

— Не ожидал снова увидеть тебя здесь.

— Видишь ли, я тут проходил мимо и решил предупредить вас, чтобы вы уходили отсюда.

— Все так плохо?

— Еще хуже, — сказал герцог человеку, которого звали Лайл, Брайан, Генри и еще десятком других имен, но как бы его ни звали, это Честный Человек, главарь Крондорской Гильдии Воров, или, как они себя называли, Мошенников.

Джеймс огляделся и сказал:

— А здесь почти ничего не изменилось, разве что народу маловато.

Человек, которого в мыслях Джеймс всегда называл Лайлом, сказал:

— Большинство наших братьев убежали из города, спасая свою жизнь.

— А ты остался?

Лайл пожал плечами.

— Я оптимист. — И подумав, добавил:

— Или дурак.

Он вздохнул.

— У Мошенников было крошечное королевство, но это было мое королевство.

— Верно, — отозвался Джеймс. — Пойдем с нами. Я знаю одно место, где мы сможем переждать опасность.

Джеймс и его солдаты подхватили Лайла и стайку потрепанных воров на буксир и снова двинулись в канализацию.

— Куда мы идем? — спросил Лайл, шлепая по мерзкой жиже.

— Ты знаешь заброшенную мельницу в том месте, где через город протекает река?

— Мы ее использовали, когда занимались контрабандой вместе с Тревором Халлом и его ребятами. Так давно это было, что сейчас и не вспомнить, сколько лет прошло с той поры. Если бы ты был в Крондоре, когда Мошенники и контрабандисты Халла работали вместе, ты бы знал об этой мельнице. Там у нас была база, которую мы много месяцев подряд забивали разными запасами.

— Много месяцев? — удивился Лайл. — Как же вы это провернули без нашего ведома?

Джеймс со смехом ответил:

— Поверху. Мы трудились днем, когда ты со своими воришками дрых под землей.

— Почему ты за мной зашел?

Джеймс сказал:

— Ты мой единственный брат, насколько я знаю, и я не мог дать тебе умереть одному в этом подвале.

— Брат? Ты уверен?

— Готов побиться об заклад, что это правда.

— Я раздумывал об этом, — сказал Лайл. — Ты помнишь свою мать?

— Немного, — сказал Джеймс. — Ее убили, когда я был совсем маленьким.

— В «Голове борова»?

— Я не знаю. Возможно. Я попал на улицу, и меня вырастили Мошенники. А ты?

— Мне было семь, когда была убита моя мать. У меня был маленький брат. Я думал, что он тоже умер. Меня отправили в Ромни, где я и вырос.

— Видимо, наш отец не хотел, чтобы его сыновья были рядом. Возможно тех, кто убил нашу мать, интересовали мы.

Когда они подошли к огромному переплетению водопропускных труб, в которых вода текла сверху вниз и заливала середину прохода, Лайл сказал:

— Мне всегда казалось странным, что мои приемные родители в Ромни вырастили меня лишь для того, чтобы я стал вором в Крондоре.

— Да, — сказал Джеймс, когда они обошли маленький водопад, — этого мы никогда не узнаем. Отец давно умер, и мы не можем его спросить.

— Тебе удалось выяснить, кто он? Я не смог узнать.

Джеймс усмехнулся.

— Да, я это выяснил. Однажды я услышал его голос, через несколько лет услышал снова и вот тогда после недолгой слежки я установил, кто был настоящим Честным Человеком.

— И кто он?

— Ты когда-нибудь имел неудовольствие встречаться с исключительно сварливым и злобным торговцем свечками, у которого была лавочка неподалеку от дворца?

— Не могу сказать, что когда-нибудь встречался с таким человеком. Как его звали?

— Дональд. Если бы ты его видел, то запомнил бы, потому что он был премерзким малым.

— Зато он был своего рода гением преступного мира.

— Каков папаша, такие и сыновья, — сказал Джеймс.

Дойдя до того места, где надо было идти согнувшись, Лайл спросил:

— Ты думаешь, мы выживем?

— Наверное, нет, — ответил Джеймс, — но ведь никто не уходит из жизни живым, правда же?

— Это верно. Но все же ты подстраховался?

— Никогда не повредит заключить двойное пари, — сказал Джеймс. — Если и есть шанс выжить в этом городе, то только здесь. — Он указал на двери, достаточно широкие, чтобы вместить фургон с упряжкой.

— Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил об удобном складе для контрабандистов, — сказал Лайл, когда два солдата распахнули огромные деревянные двери. Они открылись тихо, показав, что им совсем недавно уделяли внимание, и они увидели яркий свет, заливающий сотню солдат, вооруженных луками, арбалетами и мечами.

— Вот мы и дома.

Лайл негромко уважительно присвистнул.

— Я вижу, ты готовишь теплый прием тому, кто сюда сунется.

— Гораздо более теплый, чем ты можешь представить, — сказал Джеймс.

Он знаком пригласил Лайла и горстку его Мошенников войти и сказал:

— Добро пожаловать в последний бастион Крондора.

Двери за Джеймсом и его гостями с громким треском захлопнулись, и это прозвучало так, словно они закрылись навсегда.

Эрик услышал звук трубы и немедленно начал выкрикивать команды. Его солдаты постоянно дрались с небольшими отрядами противника, и судя по полученным сведениям, возле морских, северо-западных, ворот, творилось то же самое. А около южных ворот было замечено всего несколько человек, что было на руку Эриком, потому что он отозвал оттуда солдат к северным воротам. Через эти двое ворот беженцы мощным потоком текли на Королевский Тракт. И через милю от того места, где оставались отряды Эрика, два потока человеческих существ сливались вместе, образуя медлительную, постоянно застревающую массу, состоящую из усталых, испуганных и отчаявшихся людей.

Эрику было поручено защищать тыл этой колонны как можно дольше. Это означало, по мнению Эрика, что он должен провожать их до половины пути к Равенсбургу. После определенного момента враг, по всей вероятности, перестанет интересоваться беженцами. Захватчики займутся грабежом города, пополнением запасов, и несмотря на то что они выиграли много сражений, все же им нужно еще прийти в себя после долгого путешествия по морю.

Саауров Эрик видел немного и все никак не мог понять, почему они отказывались от боя после первого же удара. Он не мог тратить время на попытки перехитрить противника, поскольку то и дело приходилось на что-то реагировать: враг постоянно бросал на его позиции небольшие команды налетчиков. Схватки были короткими и ожесточенными, и все их Эрик выиграл, но его люди устали, и число раненых все время росло.

Он реквизировал у кого-то фургон, в который поместили раненых, и отправил его с беженцами на восток. Теперь он услышал трубу, возвещавшую, что ворота будут закрыты, и только начал организовывать отступление, как к нему подъехал молоденький мальчик.

— Капитан?

— Да, сынок, что случилось? — Эрик увидел, что мальчик одет в форму дворцовых пажей. По лицу пажа струились слезы.

— Лорд Уильям приказал вам отходить.

Эрика предупредила об этом труба, поэтому он не мог понять, зачем было присылать мальчика.

— Что еще?

— Я должен идти с вами.

Тогда Эрик понял. По крайней мере одному из дворцовых мальчиков удастся спастись.

— Поезжай на восток и найди фургон с ранеными. Ты будешь ухаживать за ними.

— Есть, сэр.

Мальчик поехал вперед, и Эрик вновь занялся организацией отступления. Все, что он прочел в библиотеке Уильяма, подсказывало ему, что организованное отступление — самая трудновыполнимая в сражениях задача. Стремление развернуться и бежать почти непреодолимо, и сражаться в арьергарде было непривычно людям, которых учили во время боя двигаться вперед.

Но в теории он обсуждал это с Уильямом последние два года, и в особенности после получения нового назначения в начале недели, и теперь Эрик твердо знал, что его отряды ничто не заставит бежать.

Весь день до Эрика доносился шум сражений из разных мест, хотя на его отряд больше не нападали. Он решил, что захватчики были уже в городе и потому не видели необходимости нападать с юга или с востока.

Он также знал, что все изменится, как только сработают «сюрпризы» Джеймса и Уильяма.

Вдалеке раздался глухой стук, и через мгновение в небо поднялся огромный столб черного дыма. Эрик понял, что это рванул первый каверзный сюрприз. Баррели квегийского огненного масла были привязаны к опорам доков и заложены в фундаменты и нижние этажи домов трех приморских кварталов города. Теперь их запалили, и вся береговая линия города превратилась в пожарище, которое трудно было вообразить, и все вражеские солдаты в радиусе сотни футов от каждого здания погибли. Те, кого не сожрало пламя, умерли от недостатка воздуха, который украл огонь.

Эрик бросил взгляд на юго-запад, в сторону дворца, испугавшись, что в башню могли ворваться солдаты Изумрудной Королевы. И когда раздался чудовищный взрыв, Эрик сразу понял, что случилось.

Лейтенант по имени Рональд Бумарис, которого Эрик еще плохо знал, спросил:

— Что это было, капитан?

Эрик сказал:

— Когда-то это был дворец, лейтенант.

Лейтенант ничего не сказал, ожидая распоряжений. Через полчаса поток людей со стороны северных ворот города стал тоненькой струйкой, и Эрик приказал своим людям сформировать арьергард.

Он смотрел, как горожане бредут на восток, навстречу опускающейся ночи, а потом повернулся лицом на запад, к огням далекого пожара, и стал ждать.

Честный Джон занимался своим обычным делом, когда сквозь толпу к нему направились Маркос и Миранда. Они вежливо помахали хозяину, но отклонили его приглашение выпить по стаканчику. Маги прошли прямо на лестницу и поднялись наверх, туда, где была галерея магазинчиков.

Когда они вошли в лавку Мустафы, старик посмотрел на них и сказал:

— Так, значит, это опять вы?

— Да, — сказала Миранда.

— Вы поймали Пуга?

Миранда улыбнулась.

— Можно так сказать.

— Что я могу для вас сделать? Хотите предсказание?

Миранда присела на стул напротив старого прорицателя и сказала:

— Вы узнаете моего отца?

Мустафа покосился на Маркоса и буркнул:

— Нет, а разве мы встречались?

— Я — Маркос.

— О-о, — протянул предсказатель. — Я слышал, что вы умерли. Или пропали. Что-то в этом роде.

— Мне нужны сведения, — сказала Миранда.

— Я занимаюсь такими делами.

— Мне нужен путь в мир Шайлы.

— Вам там не понравится, — сказал Мустафа. — Там полно демонов. Какой-то идиот распечатал проход между Пятым Кругом и этим миром, и теперь там черт знает что творится.

Маркос издал короткий, сухой смешок.

— Можно сказать и так.

— Что вам там понадобилось?

— Нам надо закрыть две трещины, — ответила Миранда. — Одну между Шайлой и Мидкемией, и еще одну между Шайлой и царством демонов.

— Это трудно. — Старик потер подбородок. — Я располагаю информацией, которая может вам пригодиться. Я могу указать вам проход в одно селение недалеко от Ахсарты, куда вы, судя по всему, стремитесь попасть.

— Откуда вы знаете? — спросил Маркос.

— Хорош был бы продавец информации, если бы ничего не знал.

— Сколько? — спросила Миранда.

Мустафа запросил души дюжины нерожденных детей, и Миранда возмущенно вскочила со стула.

— Может быть, Керл Дагат назовет более приемлемую цену.

При упоминании об одном из его главных конкурентов Мустафа воскликнул:

— Погодите! Сколько вы предлагаете?

— У меня есть Слово Власти, которое может исполнить самое заветное желание.

— Скажите уж сразу, в чем подвох?

— Оно действует только в Мидкемии.

Старик вздохнул.

— Мидкемия, по последним сведениям, отнюдь не самое гостеприимное место во вселенной.

— Это одна из причин, по которой нам нужно закрыть эти двери. Если мы это сделаем, то сразу же после того, как будет устранен беспорядок, вы сможете наведаться в Мидкемию, загадать желание и вернуться обратно за считанные секунды.

Старик снова вздохнул:

— Я хотел бы сбросить несколько лет. Здесь, как вы знаете, я не старею, но я обнаружил Зал слишком поздно, а большинство омолаживающих средств требует проделывать всякие гадости вроде пожирания еще бьющегося сердца возлюбленного или убийства младенцев в колыбели. Мое воспитание не позволяет мне прибегать к таким вещам.

— На вашем месте, — сказала Миранда, — я бы Пожелала вечного здоровья. Ведь можно быть молодым и при этом все равно испытывать всякие затруднения.

— Это неплохая мысль. Я не думаю, что у вас два таких желания.

Миранда покачала головой.

— Очень хорошо, я его беру.

— По рукам.

Старый прорицатель полез под стол и вытащил карту.

— Мы здесь, — сказал он, указывая на большой черный квадрат, с четырех сторон окруженный кривыми линиями. — Когда вы выйдете отсюда, скажите ведьме-привратнице, что вам нужен номер шестьсот пятьдесят девять. — Он ткнул пальцем в карту. — Вы попадете вот сюда. Идите направо и отсчитайте шестнадцать дверей с правой стороны — помните, двери идут в шахматном порядке, и если вы будете считать слева, то попадете не в ту дверь. Шестнадцатая дверь ведет в пещеру на Шайле. До Ахсарты там сутки езды. Я полагаю, там-то уж вы сами доберетесь.

— Безусловно.

— Просто поезжайте строго на юг, и справа от вас будет город. Теперь, чтобы вы немножко понимали, с чем вам придется иметь дело, — сказал он, убирая карту, — позвольте мне вам немного рассказать о демонах.

Существует семь кругов того, что люди называют адом. Верхний уровень — просто очень неприятное место, населенное существами, не слишком отличающимися от тех, которых вы встречали в Мидкемии. Седьмой Круг населен теми, кого вы именуете Господами Ужаса. Они питаются жизнью, и у них иная энергетика: они не могут существовать в вашем мире, не убивая все, до чего дотронутся. Они настолько несовместимы с жизнью в нашем понимании, что их не привечают у Честного Джона.

Миранда сочла, что это имеет какое-то важное значение, но без контекста она понятия не имела, какое именно. Ей не терпелось услышать продолжение, и она не стала уточнять, что он имел в виду.

— Демоны Пятого Круга не настолько чуждые нам существа. Особенно развитые иногда забредают сюда, и если они не пытаются сожрать других клиентов, Джон готов их терпеть.

— Какое отношение все это имеет к нам? — спросил Маркос.

— Для мудрого и могущественного волшебника вы чересчур нетерпеливы, не так ли? — заметил Мустафа и, поскольку Маркос попытался возразить, предостерегающе поднял руку.

— Тихо. Все станет ясно.

— Демоны кормятся жизнью. Вы вот питаетесь растениями и животными, а они едят плоть и жизнь. То, что вы называете жизнью, разумом или духом, — для них напиток. Плоть питает их тела так же, как наши с вами, а дух питает их силу и хитрость. Старый демон сожрал много врагов, а захваченные души оставил про запас.

— Я не понимаю, — сказала Миранда.

— Демоны подобны… акулам. У вас в Мидкемии есть акулы?

— Да, — кивнула Миранда.

— Они плавают стаями, но вдруг ни с того ни с сего могут наброситься на своего собрата и разорвать на части. Если на них нападет голодное безумие, одна акула может пожирать другую, в то время как ее в свою очередь ест третья. Демоны иногда ведут себя так же.

Они едят друг друга, когда не могут найти другого источника духа и плоти. Когда они находят дорогу в мир на более высоком уровне, они грабят его, объедаясь плотью и духом. Когда они крадут дух или разум, у них прибавляется хитрости, но если им не хватает питания, они глупеют. Так что более мощные демоны должны съедать больше умов, чтобы не поглупеть.

— Кажется, я понимаю, — сказал Маркос.

— Да, — сказала Миранда. — Демон, который измочалил Пуга, предал своего господина и теперь может беспрепятственно лопать в нашем мире!

— Это на них похоже, — сказал Мустафа. — Они лишены того, что мы называем преданностью.

— Спасибо, — сказала Миранда, собираясь уходить.

— Подождите, это еще не все.

— Что же еще? — спросил Маркос.

— Если вы заманите демонов в ловушку между их царством, где они спокойно могут жить без пищи, и Мидкемией, они в конце концов истребят все живое на Шайле. Тогда они начнут питаться друг другом.

— Есть о чем беспокоиться? — спросил Маркос.

— Только не о демонах. В конечном счете в живых останется один демон, скорее всего — их король Маарг или Тугор, его капитан. И без источников продовольствия он ослабеет, а потом умрет. Но прежде чем он станет голодным, глупым демоном, он станет очень разгневанным и очень могучим демоном.

— И значит?.. — сказала Миранда.

— И значит, вам просто нужно удостовериться, что вы закрыли за собой дверь.

Миранда замигала, а потом громко расхохоталась. Наконец она сказала:

— Мы все закроем.

— Не только ту дверь, которая ведет в Мидкемию; нужно будет еще закрыть дверь в Зал. Нет ничего неприятнее, чем разгневанный король демонов, который свободно разгуливает по Залу Миров.

— Я запомню.

— А как же мой гонорар? — спросил Мустафа, поднимаясь с места.

Миранда улыбнулась и со злой усмешкой на губах проговорила:

— Я вам скажу на обратном пути.

Когда маги вышли из лавки, Мустафа сел и сказал:

— Почему меня всегда одурачивают красивые женщины? — Он ударил по столу кулаком. — Деньги вперед!