нальная, почти фотографическая память",--писал о Николаевском В. С. Вой
      тинский (АМИСИ, кол. В. С. Войтинского, п. 2. Письмо Войтинского докто
      ру Джозефу X. Виллитсу, фонд Рокфеллера, от 3 февраля 1941. На англ.
      языке).
      Современника тех событий, хорошо знавшего Николаевского, сотрудника Гуверовского института Сидни Хука (недавно скончавшегося), я спросил о том, насколько следует считать основательными опасения Николаевского относительно возможной кражи в те годы бумаг его архива. Хук ответил, что кражи бумаг политических противников заграничной агентурой НКВД в то время были банальной повседневностью, и опасения Николаевского были более чем оправданны.
      На мой вопрос, мог ли Николаевский выдумать эпизод с Бухариным,
      Сапир ответил следующее: "Я не знаю ни одного случая, чтобы Никола
      евский выдумал ту или иную информацию. Он мог увлекаться, он мог быть
      несправедливым в своих оценках, но выдумщиком он не был" (Архив авто
      ра. Письмо Сапира от 18 июня 1989, 1 л.).
      АМИСИ, кол. Войтинского, п. 2. Письмо Николаевского Войтинско
      му от 15 января 1941.
      АГИН, ящ. 479, п. 13. Письмо Николаевского Фишеру от 14 декабря
      1965, с. 1--2.
      С годами газета "Социалистический вестник" стала ежемесячным
      бюллетенем. В 1965 году она выходила уже лишь четыре раза в год в виде
      журнала. Вызвано это было тем, что старое поколение меньшевиков выми
      рало. Заменять ушедших было некем. Декабрьский выпуск журнала 19.65
      года стал последним. Со смертью Николаевского издание журнала прекра
      тилось.
      Бухарин об оппозиции Сталину. Интервью с Николаевским -- "Со
      циалистический вестник", сборник 4. Декабрь 1965, с. 81--102. Английский
      текст интервью, вышедший несколько раньше, см. в кн. Power and the Soviet
      Elite. The Letter of an Old Bolshevik and the other essays by B. I. Niko
      laevsky. Frederick Praeger publishers, New York -- Washington -London,
      1965. См. Приложение 5, где кроме этого опубликованного ранее текста при
      водится еще и сводный черновой текст записей Николаевского, использован
      ных для этого интервью. Черновики, представляющие собою машинопись, хранятся в коллекции Николаевскою, ящ. 522, п. 19. Время их написания относится к 1965 году. Из двух вариантов черновиков мною составлен один сводный, по возможности не повторяющийся текст.
      39 История написания Николаевским этих воспоминаний легко прослеживается по ею письмам. Решение написать воспоминания о Бухарине было принято Николаевским, видимо, в 1959 году. (См. АГИН, ящ. 472, п. 32. Письмо И. М. Бергера Б. И. Николаевскому от 18 декабря 1961 года, с 3; там же. Письмо Б. И. Николаевского И. М. Бергеру от 3 февраля 1961го да, 1 л.; там же, Письмо Б. И. Николаевского И М. Бергеру от 30 апреля 1961 года, 1 л.; там же, письмо Б. И. Николаевского И. М. Бергеру от 6 июля 1961 года, 1 л.; АМИСИ, коллекция Б. К. Суварина. Письмо Б. И. Николаевского Б. К. Суварину от 13 июля 1963 года). Однако в это время начинает давать о себе знать возраст Николаевского. "Моя работоспособность сильно упала", -- пишет он в 1963 году (АГИН, ящ. 504, п. 34. Письма Б И. Николаевского от 31 августа 1963 года, 1 л.). В результате воспоминания о Бухарине появились не в форме статьи, а в виде интервью, которое давалось по-английски (русского текста интервью вообще не существо-вало, и в "Социалистическом вестнике" материал печатали в переводе с английского): "Русскою текста интервью нет и никогда не было. Надо переводить и притом точно, так как оно выйдет и на других языках и пере-воды будут сопоставлять. Для русского издания я дам особое предисловие [... ] Таким образом, надо переводить -- если печатать. (АГИН, ящ. 301, п 24. Письмо Б. И. Николаевского С. М. Шварцу от 4 августа 1965 года, с 1--2). Но даже предисловие для русского издания Николаевский не написал, уже не было сил -- оставались считанные недели до его смерти.
      40. "Дорогой С. М |Шварц],-- пишет Николаевский в письме редактору "Социалистического вестника", -- прилагаю: [... ] [английскую] корректуру моего "интервью" о Бухарине. [... ] [Северин] Бялер [."1 убедил меня дать это "интервью". Но недовольство у меня осталось и теперь, хотя я сильно переработал первоначальный текст, кое-что выбросил, многое прибавил [ .. ] Этими частях и "интервью" я недоволен и в теперешней редакции. Думаю, что причина не только во мне, а в моем неумении передать, что я тогда видел и слышал, но и в сложности этого слышанного, в противоречивости настроения самого Бухарина. Бухарин, конечно же, мне говорил далеко не все и не обо всем, к чему его подводили наши тогдашние разговоры, но он, для меня это несомненно, хотел показать, как велико значение того основного, за что он там вел борьбу, а именно -- нарастание антигуманистической стихии, которая несет огромную опасность не для России только, но и для всего поступательного развития человечества И поэтому особенно часто возвращался к этой теме." (АГИН, ящ. 501, п 24. Письмо Б. И. Николаевского С М. Шварцу от 26 июля 1965 года, с. 1); "Лучше, чем кто-либо я вижу недостатки моего "интервью". [... ] Я написал к сроку. [... ] Переделывать я не могу. Нет времени. [... ] Правил много раз. Выслушал много мнений. Очень хотел взять обратно из книги. Помимо всего прочего, в моих глазах тогдашние беседы Бухарина со мною были его завещанием, правда, во многом недосказанным до конца, быть может, в некоторых частях даже недодуманным, но отражавшим его подлинные искания. И даже не его одного лишь. Он совсем не случайно раза два обмолвился: "мы с Алексеем [Рыковым]". А как-то раз сказал: "Что мы с Вами все торгуемся, давайте поедем куда-нибудь на Средиземное море, я буду писать, что Вы не согласны, Вы пишете то же [самое] своим, и поживем так месяца два, отдохнем л наговоримся вдоволь". Это было сказано в шутливой форме, но такой, которая не скрывала серьезного зерна. Ему явно хотелось высказаться, поделиться результатами своих многолетних дум, и в то же время он явно боялся говорить откровенно: слишком часто и сильно он за свою откровен
      иость страдал. Один из других большевиков, с которыми я тогда встречал ся, как-то мне о нем сказал: "Вот, сколько его били, а ему все неймется!" Таким образом, в известном смысле судьба сделала меня как бы душеприказчиком Бухарина" (АГИН, ящ. 501, п 24. Письмо Николаевского Шварцу от 4 августа 1965, с. 1--2); "Вообще говоря, той моей статьей ("интервью") я очень недоволен: много не сказал, вспоминаю позднее" (АГИН, ящ. 476, л. 34, Письмо Николаевского от 19 сентября 1965, с. 1--3).
      41. 28 чая 1965, No 21, с. 6.
      42. "В том. что Горький был отравлен, я уверен. Бухарин в 1936 г. мне
      рассказал, что конституцию писал он с Радеком. В числе деталей на мой
      вопрос сказал, что предполагается легализация союза беспартийных для то
      го, чтобы были другие списки, и что во главе них должны были встать
      Горький, Павлов, Карпинский, Бах и др. академики. К сожалению, приба
      вил Бухарин, Павлов и Карпинский умерли. Вскоре умер и Горький" (АГИН,
      ящ 508, п. 2. Письмо Николаевского Валентинову от 1 сентября 1954, с. 1);
      "Он вел очень решительную борьбу против "насильственной коллективиза
      ции", как, впрочем, вели ее и Рыков с Томским. Бухарин мне рассказывал,
      как в 1930 г. он фактически покушался на самоубийство -- во время поезд
      ки на Памир.. Знаете ли Вы его статьи 1929 г. в "Правде>, где он писал
      об опасности бюрократического перерождения общества и цитировал Макса
      Вебера? Мы с ним тогда много спорили, вернее, говорили на эти темы, так
      как наши мысли работали в одном и том же направлении, но я считал оши
      бочным говорить о бюрократизации общества, так как термин "бюрократия"
      сбивает с толка" (АГИН, ящ. 477, п. 36. Письмо Николаевского А. М. Доль
      бергу от 21 сентября 1957, с. 1--2); "Бухарин мне рассказывал, что в годы
      гражданской войны таким представителем [Политбюро в ВЧК] был он, [... ]
      Его представительство длилось во всяком случае до весны 1920 г. (АМИСИ,
      кол Суварина, п. 1. Письмо Николаевского Суварину от 27 декабря 1957);
      "Бухарин в коллегию ВЧК входил в 1919 г. -- он мне рассказывал ряд эпи
      зодов этого времени (дело Штейнгеля, заговор Миллера, дело коммунист
      ки Петровской и др ) [... ] Он тогда не был членом Политбюро .. В то время
      было возможно, что, не будучи в Политбюро, он его представлял Он
      воевал против ВЧК -- и Ленин его послал на практике проверить свою кри
      тику" (АМИСИ, кол. Суварина Письмо Николаевского Суварину от 17 ап
      реля 1958); "Вообще же относительно Бухарина я не ошибаюсь Он мне
      этот эпизод своей биографии, как и ряд других, рассказывал подробно Его
      туда послал Ленин -- за то, что Бухарин поддерживал протесты против
      самоуправства ВЧК. Когда точно, я припомнить не могу, но мне вспомина
      ется, что это относилось к началу 19 г. Во всяком случае, он был там летом
      и осенью 19 г. (рассказывал мне, как видел Штейнгеля перед расстрелом, как не допустил расстрела [меньшевиков] Розанова и Потресова и др). Говорил, что от него зависело вето Политбюро В это время он еще не был в ПБ, но тогда, при Ленине, дело не было так формально поставлено[..] Вспоминаю еще, Бухарин говорил, что он скоро отказался -- не выдержал Но это было уже после дела Розанова, т е в 20 г." (АМИСИ, кол. Суварина, п. 1. Письмо Николаевского Суварину от 16 мая 1958); "Относитель-но Бухарина и ВЧК: у меня ошибки быть не может. |.. .] Он мне определенно говорил, что был именно представителем и что послали его туда по предложению Ленина как человека, который бунтовал против разгула "красного террора" в конце 1918 г.: "Он много говорит против, -- пусть пойдет и сам посмотрит". Бухарин действительно в конце 1918 г, после возвращения из Германии, (там его едва-едва не расстреляли -- об этом он тоже рассказы-вал) печатал в "Правде" статьи против ЧК. Он не просто работал в ЧК, а бы.. именно представителем, имевшим право накладывать вето на решения коллегии (он мне говорил, что именно он наложил такое вето на уже состоявшееся решение о расстреле В Н Розанова) Приводил много других фак
      тов" (АМИСИ. кол. Суварина, п. 1. Письмо Николаевского Суварину от 12 июля 1958); "Сталинская конституция" написана Бухариным (он мне сам рассказывал) и принята при оппозиции Сталина (есть рассказ швейцарского коммуниста)" (АГИН, ящ. 485, п. 23. Письмо Николаевского А. Е. Капралову от 16 сентября 1958, с. 1); "Бухарин мне говорил, что "мы все знаем, что у Ильича можно найти цитаты на все случаи жизни" (АГИН, ящ. 496, п. 27. Письмо Николаевского Л. М. Пистраку от 11 октября 1959, 1 л.); "Я опустил [в интервью] почти все его [Бухарина] рассказы о прошлом, о наших общих друзьях и далеко не общих противниках. Ему явно хотелось облегчить душу этими воспоминаниями, особенно из эпохи "красного террора", когда он отказался спасти судебного следователя, хотя к нему пришли и плакали дочери последнего, близкие знакомые Бухарина по гимназическим кружкам, которые [когда-то] выкрали у отца обвинительный материал против Бухарина и тем спасли его от вечной каторги (потом в документальной литературе я нашел доказательства правильности этого рассказа)". (АГИН, ящ. 501, п. 24. Письмо Николаевского Шварцу от 26 июля 1965, с. 1); "Бухарин был хорошо осведомлен об этом [двойственном. -- Ю. Ф.] отношении Ленина к Сталину я обо всех фактах, которые лежали в его основе. Он мне подробно рассказывал о своих разговорах с Лениным зимою 1922--23 гг., в период, когда Ленин писал "завещание". Как мне Бухарин говорил, главной темой его тогдашних разговоров с Лениным были вопросы, как он выразился, "лидерогнозии". [...] Бухарин, говоря о "лидерогнозии", вкладывал в свой рассказ об этих беседах с Лениным совсем особый оттенок. [...] Из; разговоров с Бухариным я вынес представление, что концепция "пролетарского гуманизма" как таковая сложилась после событий 1929 г. и в сильной мере связана с личными переживаниями во время поездки на Памир" (АГИН, ящ. 476, п. 34. Письмо Николаевского от 19 сентября 1965, с. 1--3); "Бухарин мне в свое время раскрыл секрет, по каким признакам можно узнавать в "Известиях" его неподписанные статьи. [...] Кстати: приказ из Москвы в две недели закончить переговоры с Вторым Интернационалом о немецком архиве пришел около 10 апреля" (АГИН, ящ. 479, п. 13. Письмо Николаевского Фишеру от 14 декабря 1965, с. 1--2); "Ключ для нахождения статей Бухарина очень прост: все они набирались особым шрифтом, который только в его годы (1934--36) и встречался в газете. Кроме бухаринских, этим шрифтом были набраны статьи еще только двух-трех человек, но эти статьи подписаны. Все неподписанные, если они набраны этим шрифтом, принадлежат Бухарину. Особенно они важны для недель после убийства Кирова, когда решался вопрос, проводить ли решение, принятое на ноябрьском пленуме ЦК, об изменении конституции. Именно об этих статьях шла речь, когда Бухарин упрекнул меня, что мы за границей совсем разучились понимать эзоповский язык. После его отъезда я внимательно их прочел. Действительно интересны, хотя расшифровывать их много труднее, чем говорил Бухарин" (АГИН, ящ. 479, п. 13. Письмо Николаевского Фишеру от 18 января 1966, с. 1).
      Так вспоминает и Николаевский: "Жена Бухарина приехала, когда
      мы закончили наши поездки, в начале апреля" (АГИН, ящ. 478, п. 37.
      Письмо Николаевского Е. Эстриной от 15 октября 1965, 1 л.).
      Это сказано, кстати, о процессе 1922 года над эсерами. Недостаток
      места не позволяет коснуться этой темы более подробно. Но создается впе
      чатление, будто во всем, что не касается судьбы ее мужа и близких ей лю
      дей, расстрелянных или отправленных в лагеря Сталиным, Ларина готова
      признать безусловную правомерность действий советского правительства. Та
      кой некритический подход со стороны человека, столько пережившего, по
      истине удивляет. Как можно в 1989 году писать, что ЦК эсеров организовал
      террористические акты против Урицкого, Володарского и Ленина? "Мень
      шевики [...] борьбу за свои взгляды вели исключительно пропагандистски,-
      пишет Ларина, -- и за это их никто не судил" -- только ни одного не осталось на свободе (а уж как не вспомнить процесс меньшевиков 1931 года -всего за семь лет до бухаринского). "Бывший террорист Семенов [...] к моменту процесса [1922 года] не только раскаявшийся, но ставший членом коммунистической партии". "К моменту" -- это во время следствия? И самой Лариной после двух десятков лет в лагерях такое слух не режет? Сотрудник ГПУ Семенов, игравший на процессе роль провокатора, был не просто членом партии, но и -- позже "одним из организаторов революции 1927 года в Китае (нужно ли добавлять, что и он не пережил Бухарина?).
      АГИН, ящ. 508, п. 44. Письмо Николаевского Э. Волленбергу от 11
      апреля 1965, с. 1.
      АГИН, ящ. 478, п. 43. Письмо Ф. Н. Езерской-Тома Николаевскому
      от 16 октября 1942, с. 1--2. То же самое писала она в письме Николаевско
      му от 22 сентября 1942 г. (там же, от 22 сентября 1942 г., с. 3).
      Как подготовлялся московский процесс. Из письма старого больше
      вика --"Социалистический вестник", No 23--24 от 22 декабря 1936 и No 1--2
      от 17 января 1937. См. Приложение 7.
      АГИН, ящ 472, п. 32. Письмо Николаевского Бергеру от 30 апреля
      1961, 1 л. "Не считайте "Письмо старого большевика" принадлежащим Бу
      харину,-- Николаевский Дольбергу.-- Это не верно. [...] При его составле
      нии я использовал некоторые рассказы Бухарина, но не его лишь одного, и
      освещение дал не то, которое он давал, а то, которое я считал удобным
      дать в письме, которое должно отражать настроение старого, но не зани
      мающего видного поста большевика. Настроения Бухарина были много бо
      лее сложны, до полной откровенности он не договаривался, такие разгово
      ры мы откладывали, так как собирались поехать вместе на море... Но и
      фраза Радека о конституции далеко не отражает его и Бухарина отношение
      к ими написанной конституции (это мне рассказывал Бухарин)" (АГИН,
      ящ. 477, п. 36. Письмо Николаевского А. М. Дольбергу от 14 июня 1958,
      1 л.). "Не все письмо написано со слов Бухарина. Далеко не все его рас
      сказы я использовал в "Письме", и далеко не все, включенное в него, взято
      из рассказов Бухарина. Оно в ряде частей -- мозаика. Я должен был счи
      таться с тогдашней обстановкой", -- продолжает Николаевский ту же тему
      в письме Фишеру (АГИН, ящ. 479, п. 13. Письмо Николаевского Фишеру
      от 3 февраля 1960, 1 л.).
      ПРИЛОЖЕНИЯ
      ПРИЛОЖЕНИЕ 1
      Разговор Бухарина с Каменевым
      1. Москва. 9/VII 28 г.
      Дорогой Л. Б. Несколько дней, как мы вернулись в Москву -- прямо к пленуму. Я думал, что Вас здесь застану, а Вы, оказывается, еще отсиживаетесь в Калуге. Будете ли Вы здесь вскорости? Очень нужно бы с Вами переговорить и посовето-ваться -- нет ли у Вас возможности побывать здесь на этих днях. Это было бы крайне важно. Пленум, видимо, кончится завтра. Сегодня еще идут прения по Микоян[овскому] докладу и завязываются "сражения". Если возможно, ответьте по телефону (3-49-24). До скорого свидания. Жму руку. Г. Сокольников.
      КОНСПЕКТИВНАЯ ЗАПИСЬ КАМЕНЕВЫМ ТЕЛЕФОННОГО РАЗГОВОРА С СОКОЛЬНИКОВЫМ
      2. Среда. 11/VII 9 час. утра. Разговор с Сокольниковым.
      Изложение. 1) Дело зашло гораздо дальше, у Бухарина
      окончательный разрыв со Сталиным. Вопрос о снятии поставлен был конкретно. Калинин и Ворошилов изменили [Бухарину] Теперь относятся легче ввиду его уступок. 2) Бухарин дважды говорил: разве Вы не понимаете, что я сейчас отдал бы Сталина за Каменева и Зиновьева. У Бухарина -- трагическое положение -- больше всего боится, что Вы [Каменев] скажете: линия Сталина правильная. 3) Четверки и пятерки (блоков. -- Ю. Ф.) не было -- клянется. 4) На пленуме речь Ст[алина] -- две струи троцкизма, подлинная -восстановительные цены. Бухаринцы -- троцкисты. Чтобы развивать промышленность, нужна "дань с крестьянства". Микоян тоже: "Ножницы будут
      еще долго, закрыть ножницы нельзя". (Троцкий-де тоже хотел закрыть ножницы). "Сокольников протаскивает троцкизм". Молотов: "середняк окреп и поэтому пришел в столкновение". 5) Ответ Бух[арина]: Теория дани ничем не отличается от теории Преображен[ского] "закон первоначального] социалистического] накопления". Ответ Томского: "Бели Молотов прав -- то какая же перспектива? Вы хотите нэпа без нэпманов, кулаков и концессионеров. Не выйдет". Рыков расколотил Кагановича. Выводы: линия Сталина будет бита. Бухарин в трагическом положении. Не хвалите Сталина. Положительная программа напишется вместе с Вами [Каменевым]. Бухарин сам хочет поговорить [с Вами]. Блок для снятия Сталина -- почему ничего не сделали -- Вы для него X, У, Z. Сталин пускает слухи, что имеет Вас в кармане.
      КОНСПЕКТИВНАЯ ЗАПИСЬ КАМЕНЕВЫМ БЕСЕДЫ С БУХАРИНЫМ И СОКОЛЬНИКОВЫМ
      3. Подчеркнутое* -- буквально. Копия с копии.
      Через час (11/VII 10 ч. утра) после моего приезда ко мне явился без предупреждения и звонка Бухарин [и] Сокольников, который к концу ушел. Вид взволнованный и замученный до крайности. Очень волнуясь [Бухарин] сказал следующее. Говорил час без моих перерывов. Записано как можно точнее:
      "Прежде чем перейти к сути разговора, я должен устранить два слуха. 1) Никакого голосования о назначении (четверка-пятерка) не было. Не было вообще обсуждения этого вопроса. 2) Примечание к статье Зиновьева было продиктовано Сталиным против меня как компромисс с Молотовым, который был решительно против помещения статьи Зиновьева]. Теперь к сути дела.
      Дело в ЦК партии зашло так далеко, что Вы (а также,
      вероятно, и троцкисты) неизбежно будете в него втянуты и бу
      дете играть в его решении важную роль.
      Когда это произойдет, я не знаю. Может быть, еще не
      так быстро, ибо обе стороны еще опасаются апеллировать к
      Вам. Но, во всяком случае, в течение пары месяцев это неиз
      бежно.
      Я хочу поэтому, чтобы Вы знали ситуацию. Я знаю (или
      предполагаю), что к Вам обратятся и сталинцы. Вы, конечно,
      как политики будете пользоваться этим положением: "набивать
      цену", но я этого не боюсь. Решать будет политическая линия,
      и я хочу, чтобы Вы знали, вокруг чего идет борьба.
      * Дано курсивом -- Ю. Ф.
      4. Каменев: "Да серьезная ли борьба-то?". Бухарин: "Вот об этом я и хотел поговорить. Мы считаем, что линия Сталина губительная для всей революции. С ней мы можем пропасть. Разногласия между нами и Сталиным во много раз серьезнее всех бывших у нас разногласий с Вами. Я, Рыков и Томский единогласно формулируем положение так: "было бы гораздо лучше, если бы мы имели сейчас в ПБ вместо Ст[алина] -- Зиновьева и Каменева". Об этом я говорил с Р[ыковым] и Т[омским] совершенно откровенно. Я со Сталиным несколько недель не разговариваю. Это беспринципный интриган, который все подчиняет сохранению своей власти. Меняет теории ради того, кого в данный момент следует убрать. В "семерке" мы разругались с ним до "врешь", "лжешь" и пр. Он теперь уступил, чтобы нас зарезать. Мы это понимаем, но он так маневрирует, чтобы нас выставить раскольниками. Резолюция принята единогласно, потому что он дезавуировал Молотова, заявив, что на 9/10 принимает мою декларацию, которую я прочитал в "семерке", не выпуская из рук (ему нельзя дать в руки ни одной бумажки). Его задача сейчас отобрать у нас моск[овскую] и ленинградскую] "Правду" и сменить Угланова (Кагановичем),который целиком с нами. Линия же его такая (высказано на пленуме): 1) Капитализм рос или за счет колоний, или займов, или эксплуатацией рабочих. Колоний у нас нет, займов не дают, поэтому наша основа -- дань с крестьянства (ты понимаешь, что это то же, что теория Преображенского). 2) Чем больше будет расти социализм, тем больше будет сопротивление (смотри фразу в резолюции). Это идиотская безграмотность. 3) Раз нужна дань и будет расти сопротивление -- нужно твердое руководство. Самокритика не должна касаться руководства, а носителей.
      Самокритика на деле двинута против Томского и Угланова. В результате получается полицейщина. Теперь дело не в "кукушке", а действительно решаются судьбы революции. При этой теории может погибнуть все. В то же время вовне Сталин ведет правую политику: выгон Коминтерна из Кремля провел он. Он предлагал ни одного расстрела по шахтинскому делу (мы голоснули против), во всех переговорах идет на уступки. Томский формулировал так: я (Томский) правее тебя (Бух[арина]) в международных] делах на 30 километров. Но я (Томский) левее Сталина на 100 километров. Линия губительная, но он не дает возможности даже обсуждать. Ловит, пришивает уклоны. Фраза в его речи, в которой сказано, что так рассуждать могут только "помещики", -- буквальная цитата из одной речи Угланова. Нас он будет резать".
      5) Я: "Каковы же Ваши силы?"
      Бухарин: "Я + Р[ыков] + Т[вмский]+Угл[анов] (абсолютно). Питерцы вообще с нами, но испугались, когда зашла речь о возможной смене Сталина, поэтому Комаров дезавуировал речь Стецкого, но вечером ко мне прибегал Угаров извиняться за Комарова. Андреев за нас. Его снимают с Урала.* Украинцев Сталин сейчас купил, убрав с Украины Кагановича. Потенциальные силы наши громадны, но 1) середняк-цекист еще не понимает глубины разногласий, 2) страшно боятся раскола. Поэтому, уступив Сталину в чрезв [ычайных] мерах, [середняк-це-кист] затруднит наше нападение на него. Мы не хотим выступать раскольниками, ибо тогда нас зарежут. Но Томский в последней речи на пленуме показал явно, что раскольник -- Сталин. Ягода и Трилиссер -- наши. 150 случаев типа маленьких восстаний. Ворошилов и Калинин изменили нам в последний момент. Я думаю, что Сталин держит их какими-то особыми цепями. Наша задача постепенно разъяснить гибельную роль Ст[алина] и подвести середняка-цекиста к его снятию. Оргбюро наше".
      Я: "Пока он снимает Вас". Он: "Что же делать? Снятие
      сейчас не пройдет в ЦК. По ночам я иногда думаю: "А имеем
      ли мы право промолчать? Не есть ли это недостаток мужества?"
      Но расчет говорит: надо действовать осторожно. В пятницу до
      клад Рыкова. Там поставим точки над i. В "Правде" я буду пе
      чатать ряд статей. Может быть, нужен еще удар, чтобы партия
      поняла, куда он ее ведет".
      В приложение к сему и между этими приложениями куча
      "разоблачений" о "семерке" и пр. и пр. Тон -- абсолютной не
      нависти к Сталину и абсолютного разрыва. Вместе с тем мета
      ния -- выступать открыто или не выступать. Выступать -- заре
      жут по статье о расколе. Не выступать -- зарежут мелкой шах
      матной игрой, да еще свалит, взвалит ответственность, если хле
      ба в октябре не будет.
      Я: "А на что они надеются, чтобы получить хлеб?"
      Он: "В том-то и дело, что на воспроизведение чрезвычайных] мер при воспроизведении трудностей. А это военный коммунизм и зарез".
      Я: "А Вы?"
      Он: "Может быть, придется идти на еще более глубокий маневр, чтобы мириться с середняком. Кулака можно травить сколько угодно, но с середняком мириться. Но при Стал[ине] и тупице Молотове, который учит меня марксизму и которого мы называем "каменной задницей", ничего сделать нельзя".
      8) Я: "Чего же ты хочешь от нас?"
      * Северн[ый] Кавказ? -- Прим. Троцкого.
      Он: "Сталин хвалится, что Вы у него в кармане. Ваши (персонально -Жук) всюду ангажируют за Сталина. Это было бы ужасно. Вы сами, конечно, определите свою линию, но я просил бы, чтобы Вы одобрением Сталина не помогали ему душить нас. Сталин, вероятно, будет искать контакта с Вами. Я хочу, чтобы Вы знали, о чем идет дело.
      9) Не нужно, чтобы кто-нибудь знал о нашей встрече. Не
      говори со мной по телефону, ибо мои телефоны прослушивают.
      За мной ходит ГПУ, и у тебя стоит ГПУ. Хочу, чтобы была ин
      формация, но не через секретарей и посредников. О том, что я
      говорил с тобой, знают только Рыков и Томский. Ты тоже не
      говори никому, но скажи своим, чтобы не нападали на нас".
      10) Я: "Показал тебе Ст[алин] записку Зин[овьева]?"
      Он: "Нет, первый раз слышу".
      Я: "Что с нами будут делать?"
      [Он]: "Не знаю, с нами об этом не говорят. Либо Сталин по-пробует Вас "купить" высокими назначениями или назначит на такие места, чтобы ангажировать, -- ничего наверное не знаем. До свидания. В ближайшие дни буду очень занят Конгрессом, не смогу тебя видеть. Вообще нужно конспирировать".
      Я условился с Сокольник[овым], что перед моим отъездом о" еще зайдет.
      ЗАПИСКА КАМЕНЕВА, ВОЗМОЖНО, -- ЗИНОВЬЕВУ
      Я передал ему твое письмо ему (личное). Он прочитал, сказал: боится бумажек. Боится, что статья подведет. Лучше бы поговорить о программе лично. "Программу во многих местах мне испортил Сталин. Он сам хотел читать доклад в пленуме о программе. Я насилу отбился. Его съедает жажда стать признанным теоретиком. Он считает, что ему только этого не хватает".
      Кроме того, масса мелочей, деталей. Потрясен он чрезвычайно. Порой губы прыгают от волнения. Порой производит впечатление человека, знающего, что он обречен. Все думают: на днях должны появиться сигналы из другого лагеря. Их надо спокойно выждать. Это будет. Ехать тебе сейчас сюда поэтому не следует. Посмотрим, что скажут. Завтрашним днем звони мне ответ [в] 8 ч.
      1I/VII.6 часов.
      Приписка (на полях): Все это было заискивание. Другого слова не нахожу: политически, конечно.
      ДОПОЛНЕНИЕ К КОНСПЕКТИВНОЙ ЗАПИСИ БЕСЕДЫ КАМЕНЕВА, БУХАРИНА И СОКОЛЬНИКОВА
      4. Дополнение к рассказу Бухарина. Ночь с 11 на 12/VII.
      В общем, впечатление скорее обреченности. Его выра
      жение: не есть ли вся наша "буза" онанизм. Иногда я говорю
      Ефиму*: не безнадежны ли наши дела? 1. Если страна гибнет -
      мы гибнем. 2. Если страна выкручивается -- Ст[алин] вовремя
      поворачивает, и мы тоже гибнем. Что делать? Что делать, ког
      да имеешь дело с таким противником: Чингисханом -- низкая
      культура ЦК.
      Молотов и Сталин о выходе из Уханского пр[авительств]а
      [в Китае].
      Сталин говорит комсомольцам: как решится вопрос о
      броне, зависит от того, прекратит ли Бух[арин] подлую поли
      тику.
      Нам начинать дискуссию -- нас за это зарежут. ЦК бо
      ится дискуссии.
      А что если мы подадим коллективно в отставку -- я,
      Р[ыков] и Т[омский]?
      Не отстраниться ли мне на время -- 2 м[есяца] -- не пу
      таться в текущую политику. А когда наступит кризис -- высту
      пить прямо и полностью открыто?
      Дискуссию нельзя нам начинать потому, что она прямо
      начинается с вооруж[енного] столкновения, ибо каковы будут
      обвинения? Мы скажем: вот человек, который довел страну до
      голода и гибели. А он: они защищают кулаков и нэпманов.
      Партия и государство слились -- вот беда.
      Сталина ничего не интересует, кроме сохранения власти.
      Уступив нам, он сохранил ключ к руководству, а сохранив его,
      потом нас зарежет. Что нам делать? Ибо субъективные усло
      вия для снятия в ЦК Сталина зреют, но еще не созрели.
      Сокольников: активизируйте свою политику, требуйте
      хотя бы удаления Молотова.
      Ст[алин] знает одно средство -- месть, и в то же время
      всаживает нож в спину. Вспомним теорию "сладкой мести".
      Серго [Орджоникидзе] -- не рыцарь. Ходил ко мне, ру
      гательски ругал Ст[алина], а в решающий момент предал.
      История резолюции пленума и драки. 1. Я требовал об
      суждения общего вопроса. Сталин уклонялся: нужен промфин
      план и т. д. 2. Пишу Ст[алину] письмо и требую общего обсуж
      дения. Он прибегает ко мне: Бухарин, ты можешь даже слону
      испортить нервы, но на обсуждение не соглашается. 3. Я пишу
      второе письмо -- он зовет меня к себе. Начинает: мы с тобой
      * Цейтлин, его секретарь? -- Прим. Троцкого.
      Гималаи. Остальные -- ничтожества. 4. Идем в "семерку". Дикая сцена. Он начинает на меня орать. Я рассказываю его слова с Гималаями. Он кричит: "Врешь. Ты это выдумал, чтобы натравить на меня членов ПБ". Расходимся. 5.