Нужно добавить, что точно так же поступала и советская пресса. Например, 15 января 1928 года "Правда" опубликовала перехваченные ГПУ письма ссыльных троцкистов. Письма были помещены с соответствующей вступительной статьей под названием "Подрывная работа троцкистов против Коминтерна". Публикация в центральном партийном органе перехваченных ГПУ документов сосланных противников не кажется высокоморальной даже по стандартам партийных устоев того времени. Нелишне будет указать, что в это время редактором "Правды" был Николай Иванович Бухарин.
      29 марта 1929 года в шестом номере органа меньшевиков "Социалистический вестник" был опубликован в переводе с немецкого текст заметки из германской газеты "Фольксвилле". В "Социалистическом вестнике" эта публикация шла под заголовком "Большевики о самих себе". Утверждение Лариной, будто в "Социалистическом вестнике" опубликована "не копия первоначального документа, а хорошо отредактированный текст,.
      вполне способный сойти за личную запись "Каменева" (с. 99), лишний раз подтверждает, что Ларина не читала предисловия редакции "Социалистического вестника" к "Записи", где указано, что текст заимствован из немецкой газеты "Фольксвилле". И это становится очевидным при сравнении немецкого и русского (в переводе с немецкого) текстов с копией "Записи" из -архива Троцкого в Гарвардском университете.
      15-й пункт записи беседы Бухарина и Каменева, о Коминтерне, в "Социалистическом вестнике" был опущен. Пункт этот, однако, был включен во французское издание "Записи"28. Это означает, что французские оппозиционеры-коммунисты также использовали немецкий текст или же заимствованный у немцев русский оригинал, а не "Запись", опубликованную в "Социалистическом вестнике". Русский оригинал листовки троцкистов с записью разговора редакция "Социалистического вестника" получила где-то в апреле и сообщила о ней читателям в No 7 от 4 мая 1929 года, опубликовав те части листовки, которые не были напечатаны 29 марта в обратном переводе с немецкого.
      Так как листовка троцкистов попала в "Социалистический вестник" вместе с копией документа от 20 марта 1929 года, газета опубликовала еще и выдержки из этого документа, не подозревая, что автором его является Троцкий.
      После издания "Записи" троцкистами, возможного переиздания листовки в типографии ЦК и публикации в немецкой газете перепечатка документа в меньшевистском органе была четвертой по счету. Трудно поэтому поверить, что именно она и явилась "бомбой гигантской силы" и повредила Бухарину. Заявление с объяснением по поводу разговора с Каменевым Бухарин направил в Политбюро и Президиум ЦКК 30 января 1929 года. Резолюция объединенного заседания Политбюро ЦК и Президиума ЦКК с осуждением действий Бухарина была вынесена 9 февраля. И чем именно повредила Бухарину "перед апрельским пленумом" 1929 года мартовская публикация в "Социалистическом вестнике", не объясняет даже Ларина. Похоже, что ничем. По крайней мере о "Социалистическом вестнике" на апрельском пленуме не вспоминали.
      Сам собою напрашивается вопрос о том, почему, собственно, редакция "Социалистического вестника", во главе которой стояли высланные советским правительством меньшевики, являвшиеся открытыми политическими противниками и Троцкого, и Сталина, и Бухарина, должна была воздерживаться от издания документа, к тому же кем-то уже опубликованного. Можно подумать, что Бухарин хоть раз в своей жизни исходил из интересов меньшевиков. Уже по этой причине претензии Лариной
      к "Социалистическому вестнику" по меньшей мере не обоснованы.
      Разговоры Бухарина с Николаевским
      В конце февраля 1936 года Бухарин по постановлению Политбюро выехал в заграничную командировку для организации покупки у германской социал-демократической партии архивов нескольких немецких коммунистов, прежде всего архива Карла Маркса. Германские социал-демократы, часть которых после прихода Гитлера к власти эмигрировала во Францию, с одной стороны, нуждались в деньгах, а с другой -- не считали, что архивы находятся во Франции в безопасности. СДПГ приняла тогда решение предложить советскому правительству купить архивы. Посредничать в этом деле должны были два русских меньшевика -- Ф. И. Дан и Николаевский. Участие Николаевского было не случайно. Он пользовался всеобщим уважением как журналист и историк, репутация его как эксперта была бесспорна. Уже после прихода Гитлера к власти Николаевский осуществил вывоз архивов из нацистской Германии во Францию29. Понятно, что именно он и стал играть главную роль в переговорах (которые, впрочем, не увенчались успехом)30.
      Но собирателя архивов Николаевского интересовал, конечно же, и сам Бухарин. Пользуясь формальным предлогом, обязанностью сопровождать Бухарина, Николаевский следовал за ним почти неотступно31. Историк Николаевский имел поразительную способность выуживать информацию из "интервьюируемого" им человека. Так было и в случае с Бухариным. Хотел Бухарин того или нет, но, неоднократно оказываясь с глазу на глаз с Николаевским , он вынужден был отвечать на его многочисленные вопросы32. Затем, оставаясь наедине с собой, Николаевский записывал бухаринские ответы. Так родилась легендарная запись Николаевским разговоров с Бухариным. Легендарная, поскольку, кроме Николаевского, этой записи так никто и не видел. В конце 1936 года Николаевский уничтожил запись из опасений, что она может быть выкрадена ГПУ и использована против Бухарина33.
      Вправе ли мы поверить Николаевскому в том, что он беседовал с Бухариным, записал содержание разговоров, но уничтожил запись? Думается, что да. Прежде всего нет никаких оснований обвинять Николаевского в фальсификациях или преувеличениях34. И, наоборот, есть многочисленные свидетельства тому, что Николаевский не гнался за сенсацией. Здесь достаточно привести лишь один пример, имеющий отношение к Бухарину. В самом начале 1941 года, в период советско-на
      цистского сотрудничества, Николаевский писал в одном из своих писем: "В пятницу виделся с Оффи [...] [Он] рассказывал о своих беседах с Бухариным и пр. (оказывается, Бухарин еще в 1935 г. предупреждал их, что Сталин тянет в сторону союза с Германией!)"35.
      Через двадцать четыре года Николаевский коснулся этой темы более подробно: "Между прочим, в свое время Оффи, бывший секретарь [посла США в СССР] Буллита, мне рассказывал, что у Буллита летом 1936 г., вскоре после возвращения Бухарина из Парижа, была тайная встреча с Бухариным в поезде, по пути в Петроград, во время которой Бухарин ему рассказал, что Сталин ведет тайные переговоры с немцами. [... ] Я не писал об этом, так как меня интересует не сенсация, а материал о Бухарине. Но должен сказать, что Бухарин мне тогда [в 1936 году] говорил, что Сталин по вопросу о немцах стоит в Политбюро на особо осторожной [прогерманской] позиции"36.
      Об этой встрече Бухарина с Буллитом Николаевский ни разу не упомянул публично. Нужно ли лучшее доказательство тому, что он умел хранить тайну. Только в декабре 1965 года, незадолго до смерти, он опубликовал в журнале "Социалистический вестник"37 воспоминания о беседах с Бухариным в 1936 году38. К воспоминаниям о Бухарине Николаевский подошел очень серьезно. Именно поэтому работа продвигалась медленно. Тот факт, что Николаевский был, по существу, последним из живших на Западе людей, которым удалось достаточно откровенно разговаривать с Бухариным, арестованным вскоре после возвращения из-за границы, вносил в работу еще и определенный эмоциональный оттенок39, хотя результатом работы Николаевский доволен не был. Ему все время казалось, что он рассказал не все и не так, как следовало40.
      Может быть, с середины 1965 года Николаевский чувствовал себя вправе публиковать воспоминания о Бухарине еще и потому, что сама Ларина в мае передала на Запад текст небольшого письма Бухарина, оставленного им перед смертью, -- "К будущему поколению руководителей партии". 25 мая Эдвард Кранкшоу напечатал это письмо в лондонском еженедельнике "Обзервер" и в журнале "Нью-Йорк Джорнал-Американ". Через три дня письмо поместили в немецкой газете "Цайт"41. Делать из своих воспоминаний тайну у Николаевского более не было оснований. И он дал согласие на публикацию "интервью".,
      Ларина ставит под сомнение сам факт бесед Николаевского и Бухарина. Вот что она пишет: "На процессе Бухарин вынужденно показал, что, находясь в 1936 году в Париже, вошел в соглашение с Николаевским, посвятил его в планы заговорщиков [... ]. Тогда же, в марте 1938 года, Николаевский напечатал
      заявление, в котором это опровергал: "Все без исключения мои встречи с Бухариным, равно как и с другими членами комиссии (по покупке архива Маркса. -- А. Л.), проходили в рамках именно этих переговоров. Ничего, хотя бы отдаленно напоминающего переговоры политического характера, во время этих встреч не происходило [...]. Но спустя почти три десятилетия в своих воспоминаниях-интервью Николаевский вдруг поведал о разговорах с Бухариным во время его командировки" (с. 273).
      Неужели Ларина предполагает, что Николаевский в том же 1938 году должен был поделиться с советским судом своими разговорами с Бухариным? Так мог бы поступить только провокатор. Николаевский же терпеливо ждал смерти Сталина Лишь после этого он начал упоминать в частных письмах (а не в статьях) о беседах с Бухариным в 1936 году42.
      Из мемуаров Лариной может сложиться впечатление, что во время командировки она постоянно была с Бухариным: "Разговоры происходили в моем присутствии и носили чисто деловой, официальный характер" (с. 42); "...Я свидетель того, что переговоры с Николаевским носили деловой характер, связанный только с командировкой. Лишь одна беседа имела политический оттенок, однако Бухарин разговаривал с Николаевским как его идеологический противник" (с. 184).
      Однако Бухарин (и это признает сама Ларина) мог беседовать с Николаевским до ее приезда в Париж, прежде всего во время поездок Бухарина в Копенгаген и Амстердам, где находились части архива Маркса. Ларина пишет: "Я не присутствовала при всех встречах Бухарина с Николаевским, поскольку приехала в начале апреля43, а Н. И. [Бухарин] прибыл из Амстердама в Париж примерно в середине марта. Но я была свидетелем всех переговоров, происходивших после моего приезда" (с. 252). Следовательно, большую часть командировки, с конца февраля до начала апреля, Бухарин провел без Лариной
      Когда умерли участники беседы (и лишь один из них оставил воспоминания), доказать правильность или ошибочность сказанного часто бывает невозможно. Ларина пытается сделать это в отношении интервью Николаевского. Используемые ею выражения довольно грубы: "лжет" (с. 275), "беззастенчиво извращает факты" 44 (с. 277), "строит свои фальсифицированные воспоминания" (с. 278). "В заключение хочу рассказать о менее значительных в политическом отношении эпизодах, придуманных Николаевским" (с. 281). И Ларина описывает эпизод, на котором хотелось бы остановиться особо. Ларина пишет: "Поражает сочиненный им [Николаевским] разговор о составлении Конституции [...]. "Смотрите внимательно, -- якобы сказал Бухарин Николаевскому, -- этим пером написана вся новая
      Конституция [...]. (Он будто бы вытащил из кармана "вечное" перо и показал его). [...] " Эти сведения -- плод фантазии Николаевского. [...] Николай Иванович [... ] "вечного" пера не любил. В Париж эту ручку Бухарин не возил и показывать Николаевскому не мог" (с. 281).
      5 апреля 1936 года газета "Последние новости", выходящая и Париже, писала в репортаже о лекции Бухарина: "Отчеканивая фразы, Бухарин машет ручкой в такт или вытирает цветным носовым платком вспотевший лоб. Он увлекается, пьет воду, запинается на трудных французских словах, забывает про аудиторию и не видит, как в глубине зала сыплется вдруг дождь листовок и вспыхивает шум. То манифестируют сторонники Троцкого, требующие освобождения политических ссыльных [троцкистов]. Их быстро выгоняют из зала. Ничего не заметив, докладчик, увлеченный собой, трясет бородкой и громким голосом кончает под оглушительные аплодисменты публики:
      -- Мы смотрим вперед, расковываем творческие силы человечества!
      Л и это время на лестнице бьют троцкистов".
      Так что "вечное" перо у Бухарина в Париже было с собой. По крайней мере в этом Ларина ошиблась.
      Еще один пример, более важный. Ларина категорически от-рицает (с. 282) рассказ Николаевского о свидании Бухарина в Париже с Ф. Н. Езерской, предложившей Бухарину не возвращаться в СССР. В одном из своих писем Николаевский пишет:
      "С Бухариным тогда велись разговоры о том, чтобы он остался за границей для издания международного органа "пра-вых". Вела их с ним Езерская, бывшая секретарь Розы Люксембург (ее имя вспоминает Бухарин в "Немецком октябре"). Ее Бухарин знал хорошо и к ней относился с доверием -- Езерская мне тогда же обо всем рассказывала, и я хорошо помню, как она резюмировала итоговые замечания Бухарина: я не могу жить без Советского Союза. Он действительно знал о многих подвигах Сталина, но считал для себя невозможным уйти с поля борьбы, тем более что положение он отнюдь не считал безнадежным, так как в Политбюро Сталин еще не имел большин-ства (требование Вышинского на процессе Зиновьева о суде над Бухариным было отклонено Политбюро)"45.
      Между тем с Езерской Бухарин был знаком настолько хорошо, что разговоры их могли носить очень откровенный характер. Вот что писала Езерская в письме Николаевскому в 1942 году: "Бухарин в Берлине в 1930 г. (когда он возвращался из Англии с конгресса научных деятелей. -- Ю. Ф.) уговаривал меня пойти обратно в компартию. Я ему долго разъясняла, что
      вне партии я больше могу сделать, чем внутри, и он согласился, что это так [... ], но что вне партии бороться трудно. В конце концов он уже не так настаивал"46.
      Если Бухарин в 1930 году мог советовать Езерской вернуться в германскую компартию, то почему бы Езерской в 1936-м не посоветовать Бухарину остаться в Париже?
      Наконец, Ларина обвиняет Николаевского в провокации и фальсификации еще и на основании сравнения ею текстов интервью и статьи "Из письма старого большевика", опубликованной Николаевским в декабре 1936 -- январе 1937 года в "Социалистическом вестнике"47. Однако статья, автором которой действительно был Николаевский, не публиковалась им с провокационной целью, как утверждает Ларина. Ее напечатали анонимно, внешне придав все возможные атрибуты, указывающие на то, что материал получен из СССР, а не составлен за границей. По мнению Лариной, Николаевский специально написал "письмо" так, чтобы в "старом большевике" читатель заподозрил Бухарина. Сам Николаевский, однако, пишет иначе. Он указывает, что использовал в статье "многие из рассказов Бухарина", но не более48.
      Во всем, что касалось Бухарина, Николаевский был куда осторожнее и предупредительнее, чем это кажется Лариной. И не меньшевики, на долю которых пришлось так много критики в мемуарах Лариной, виноваты в гибели ее мужа, а совсем другая партия, совсем иная система. Удивительно, что для этой критики в мемуарах Лариной не нашлось места. Неужели же и сегодня можно предполагать, что во всем был виноват один Сталин?
      ПРИМЕЧАНИЯ
      О характере фракционной борьбы в то время дают некоторое пред
      ставление следующие сборники документов: Троцкий Л. Портреты револю
      ционеров Сост. Ю. Фельштинский. Изд. Чалидзе, США, 1988; Архив Троц
      кого. Коммунистическая оппозиция в СССР, 1923--1927, 4 тт. Ред.-сост.
      Ю Фельштинский. М., "Терра", 1990.
      См. Приложение 1.
      Архив Гуверовского института, коллекция Б. И. Николаевского [да
      лее: АГИН], ящик 508, папка 2. Письмо Николаевского Н В Валентинову
      (Вольскому) от 2 мая 1956, 1 л. Николаевский написал об этом в связи с
      приговором "шахтинцам". Согласно "Записи" Сталин высказался против
      смертной казни, а "правые", во главе с Бухариным, Рыковым и М. И. Том
      ским, -- за. Валентинову, старому социал-демократу, симпатизировавшему,
      конечно же, расстрелянному Бухарину, а не Сталину, в это было трудно по
      верить: "О Шахтинском деле я слыхал от Рыкова, -- пишет он Николаев
      скому.-- В беседе Бухарина с Каменевым есть большая ошибка. Бухарин
      указывал, что Сталин был против расстрела "шахтинских" вредителей, а они
      за. Тут большая путаница" (АГИН, ящ. 508, п. 2. Письмо Валентинова Ни
      колаевскому от 25 апреля 1956, с. 1). На это Николаевский ответил, что
      Бухарин правильность записи подтвердил, объясняя жесткую позицию пра
      вых тем, что "там ведь вплетался вопрос о немцах, которых расстреливать
      Сталин ни в коем случае не хотел" (АГИН, ящ. 508, п. 2. Письмо Никола
      евского Валентинову от 2 мая 1956, 1 л.), т. е. намекая на связи Сталина
      и советского правительства с немецкой военной разведкой и армией.
      См. АГИН, ящ. 504, п. 34. Письмо Николаевского от 11 мая 1961,
      1 л. Историю беседы Бухарина с Каменевым Николаевский собирался опуб
      ликовать в 1964 году в подготавливаемом им к печати историческом сбор
      нике (АГИН, ящ. 510, п. 1). Но сборник так и не был издан. В 1965 году
      Николаевский все еще собирал материалы для публикации (см. Архив Меж
      дународного института социальной истории в Амстердаме [далее АМИСИ],
      коллекция С. Эстрина, п. 65. Письмо Николаевского М. Шахтману от 1 ян
      варя 1965, 1 л.).
      "Как имя секретаря Каменева, который передал троцкистам копию
      этой записи?" -- спрашивал Николаевский в одном из писем (АГИН, ящик
      472, п. 32. Письмо Николаевского И. М. Бергеру от 6 июля 1961, 1 л.). В
      ответном письме, от 26 сентября 1961, Бергер о секретаре Каменева ничего
      не пишет.
      В архиве Троцкого находятся и некоторые другие документы, адре
      сованные не Троцкому. К ним можно отнести, например, письмо М. Фрум
      кина, заместителя наркома финансов, "Всем членам и кандидатам Полит
      бюро, тов. Бауману и тов. И. В. Сталину", с грифом "Секретно" от 15 июня
      1928 (см. Приложение 4).
      См. АГИН, ящ. 519, п. 30. Комментарии Николаевского к книге
      Л Шапиро. 1958 год. Гл. 12, с. 7.
      Так и произошло, хотя не стоит приписывать эту заслугу Троцкому,
      а причину "ссоры" Сталина с "правыми" искать в одной лишь неосторожной
      беседе Каменева и Бухарина.
      "Я перенеслась в обстановку этих последних дней "рукопашной"
      писала позднее в одном из своих писем Н. И. Седова, -- |... ] вижу, вижу
      все с ясностью вчерашнего дня, слышу телефонный разговор Л. Д. с Буха
      риным-- голос его [Троцкого], страстное негодование -- отъезд в Aлмa
      Ату..." (АМИСИ, коллекция Сары Якобс-Вебер, письмо Н. И. Седовой-Тюц
      кой от 29 февраля 1960).
      "Очень интересно выходит с беседой Бухарина с Каменевым, -- пи
      шет Николаевский бывшему руководителю французской компартии Б. К Су
      варину в письме от 9 сентября 1958 года. -- Нашел запись рассказа Л Л.
      [Седова] о том, как отец его [Троцкий] дал приказ публиковать" (АМПСИ,
      коллекция Суварина. Письмо Николаевского Суварину от 9 сентября 1958
      года).
      У Троцкого упоминание о разговоре Бухарина с Каменевым содер
      жится в письме от 21 октября 1928 года. Из этого следует, что "Запись"
      была получена им до 21 октября [Троцкий в Алма-Ате. Десять писем Троц
      кого. Публ. Ю. Фельштинского. -- Время и мы (Нью-Йорк), No 90, 1086,.
      с. 188].
      "Кое-что мне рассказал в свое время Лев Львович [Седов], -- писал
      Николаевский Седовой, -- но я тогда его рассказ не записал [... ]. Кто точно
      прислал эту запись в Алма-Ата? Когда она была там получена? У меня в
      памяти это получение связано с осенью, а печатная листовка с этим текстом
      была выпущена в январе. Выходило, что печатание задерживали, а Л Д.
      [Троцкий] из ссылки настаивал. Верно это?" (АГИН, ящ. 628, п. 13, Письмо
      Николаевского Н. И. Седовой-Троцкой от 23 декабря 1950). Но никаких
      подробностей Н. И. Седова сообщить не могла, о чем и указала в ответ
      ном письме.
      13. Подробнее историю высылки Троцкого см. в кн. Троцкий Л. Дневники
      и письма. Под ред. Ю. Фельштинского. 2-е доп. издание, изд. Эрмитаж,
      США, 1989, с. 199--228; Троцкий Л. Ссылка, высылка, скитания, смерть..
      Публ. Ю. Фельштинского.-- Знамя, 1990, No 7, с. 173--190, No 8, с. 165--198.
      АМИСИ, кол. Суварина. Письмо Николаевского Суварину от 12
      июля 1958; там же, письмо Николаевского Суварину от 3 августа 1958;
      АГИН, ящ. 508, п. 1. Письмо Николаевского Валентинову от 4 ноября 1955,
      с. 1.
      К сожалению, мне так и не удалось обнаружить в коллекции Нико
      лаевского оригинала листовки, хотя на ее существование он ссылается в
      ряде писем (АГИН, ящ. 508, п. 2. Письмо Николаевского Валентинову от
      2 мая 1956, 1 л.; АМИСИ, кол. Суварина. Письмо Николаевского Суварину
      от 27 июля 1957; там же, письмо от 9 сентября 1958). Описание листовки
      дано в "Социалистическом вестнике" от 4 мая 1929, с. 9. В коллекции П. Н.
      Милюкова в Пражском архиве, видимо, и была найдена перепечатка с этой
      троцкистской листовки. Очевидно, по крайней мepe, что Милюков никакого
      отношения к документу или его передаче на Запад не имел.
      В. И. Тетюшев указывает, что запись была опубликована в январе
      1929 года "троцкистами, рассчитывавшими осложнить этим внутрипартий
      ное положение" (Тетюшев В. И. Борьба партии за генеральную линию про
      тив правого уклона в ВКП(б) в период между XV и XVI съездами -- Вест
      ник Московского университета, вып. 3, 1961, с. 16). Эта информация взята им из "Социалистического вестника", на который он и дает ссылку.
      См. Приложение 2. Машинописный текст документа хранится в
      АГИН, ящ. 778, п. 7. Выдержки из документа опубликованы в "Социали
      стическом вестнике" от 4 мая 1929, с. 9.
      Документ появился в "Бюллетене оппозиции" за подписью "Г. Г."
      Только после смерти Троцкого и открытия его архивов стало ясно, что статьи
      "Бюллетеня оппозиции", подписанные "Г. Г." или "Г. Гуров", написаны са
      мим Троцким.
      Николаевский, черпая информацию из этого документа, указывает,
      что "Запись" была переиздана "официально Сталиным" (АГИН, ящ. 519,
      п. 30. Комментарии Николаевского к книге Шапиро. 1958 год. Гл. 12
      с. 5-7).
      Похоже, что конспектирование бесед было не столь уж редким яв
      лением. В архиве Троцкого лежит, например, еле читаемый листок маши
      нописи, через один интервал, не первый экземпляр, который называется
      "Встреча и разговор тт. К. и П. с Каменевым 22 сентября 1928 года" (Хог
      тонская библиотека Гарвардского университета, архив Троцкого, фонд
      bMs Russ 13 Т-2630). См. Приложение 3. Эта запись была сделана специ
      ально для Троцкого и переслана ему в Алма-Ату троцкистами.
      См. Ларина (Бухарина) А. М. Незабываемое. М., АПН, 1989, с. 102,
      где Ларина это отрицает; а также статью В. И. Тетюшева, где он, осно
      вываясь на публикации в "Социалистическом вестнике" отрывков из доку
      мента от 20 марта 1929 года, пишет о встрече Бухарина "с Каменевым, Пя
      таковым и другими троцкистами" (Тетюшев, указ. соч., с. 16). Никаких
      '<других троцкистов", разумеется, не было.
      Троцкисты указывали, что ЦК переопубликовал именно их листовку
      (а не оригинал), причем писали о популярности листовки "в массах" Это
      должно было бы указывать на относительно большой тираж листовки
      См. Тетюшев, указ. соч., с. 16.
      АГИН, ящ. 519, п. 30. Комментарии Николаевского к книге Шапи
      ро. 1958 год. Гл. 12, с. 7.
      25. См. АГИН, ящ. 476, п. 34. Письмо Николаевского от 19 сентября
      1965, с. 1. Николаевский получил эту информацию от Эрика Волленберга
      Волленберг был бывшим кадровым офицером германской армии, эмигриро
      вал в РСФСР после подавления восстания 1921 года, в котором он прини
      мал активное участие. В России работал в Красной Армии, в военной ко
      миссии при Коммунистической академии. В 1926--1928 гг. жил в Москве, ви
      димо, на квартире П. П. Постышева, у которого снимал комнату. На собраниях
      Бухарина со своими сторонниками Волленберг не присутствовал, но знал о
      том, что таковые происходят. Волленберг был известен как противник Ста
      лина, и от него не особо скрывали. Содержание бухаринских рассказов о
      заседаниях Политбюро Волленберг, например, знал.
      26 По крайней мере два американских историка привезли в свое время в Москву копии архивной "Записи" разговора из архива Троцкого. Думается, что именно по этой копии цитирует Ларина.
      Цит. по статье "Радек о положении в России" -- Дни. Еженедель
      ник. Париж, No 65, 1 декабря 1929, с. 7.
      См. публикацию "Записи" во французской лево-коммунистической га
      зете "Contra Le Courant" [Париж], No 27--28, 12 апреля 1929, с 12--15
      2Э. О вывозе Николаевским из гитлеровской Германии германских социал-демократических и русских архивов см. его рассказ, хранящийся в АГИН, ящ. 470, п 5. Машинописный текст. См. также Приложение 6
      30. Николаевский считал, "что Сталин с самого начала был в оппозиции
      к этим переговорам, которым Адлер сознательно придал политический отте
      нок", составив комиссию из Модильяни, Гильфердинга, Пернсторфера и Да
      на. Формально в комиссию входил и Леон Блюм, но он не участвовал в
      переговорах, и Бухарин с ним беседовал не более получаса, перед отъездом
      к Ориолю, на юг Франции (см. АГИН, ящ. 479, п. 13. Письмо Николаевско
      го Фишеру от 14 декабря 1965, с 1--2).
      31. В многочисленных своих письмах Николаевский не раз вспоминал
      об этом: "Бухарин из Парижа уехал 30 апреля 1936 г. [... ] я тогда с Буха
      риным встречался почти каждый день" (АГИН, ящ. 508, п. 44. Письмо Ни
      колаевского Э Волленбергу от 11 апреля 1965, с. 1); "С Бухариным в те
      чение почти двух месяцев я встречался почти каждый день и очень много
      с ним говорил на самые разные темы" (АГИН, ящ. 501, п. 24. Письмо Ни
      колаевского С. М. Шварцу от 26 июля 1965, с. 1); "У меня с ним было мно
      го интересных разговоров в 1936 г., когда он приехал во главе особой ко
      миссии ЦК для покупки архива Маркса, который я вывез из гитлеровской
      Германии и хранил тогда в Париже" (АГИН, ящ. 477, п. 36. Письмо Нико
      лаевского А. М. Дольбергу от 21 сентября 1957, с. 1); "Разговоров этих
      было очень много: в течение двух месяцев пребывания Бухарина в Париже
      я встречался с ним почти ежедневно" (АМИСИ, кол. Эстрина, п. 65; также:
      АГИН, ящ. 500, п. 29. Письмо Николаевского Максу Шахтману от 1 янва
      ря 1965, 1 л.).
      Часто встречаясь с Бухариным в 1936 году, Николаевский до конца своих дней так и не смог поверить в то, что в дни пребывания в Париже Бухарин встречался с еще одним эмигрантом-меньшевиком-- Ф. И. Даном. Именно поэтому Николаевский считал описанный в мемуарах жены Ф. И. Дана Л. О. Дан эпизод о приезде к ним Бухарина выдумкой. Мемуары эти были опубликованы в мартовской 1964 года книге "Нового журнала". Об отношении к ним Николаевского говорят следующие выдержки из писем: "Ее рассказ но просто неправда от начала до конца -- в обеих ее версиях, и в первоначальной, той, которую напечатал [Д.] Шуб [в "Новом журнале"], и в последней, которую она дала бундовцам с условием печатать [на идиш] только после ее смерти" (АГИН, ящ. Э01, п. 24. Письмо Николаевского-Шварцу от 26 июля 1965, с. 1); "Очень предостерегаю от пользования рассказом Л. Дан: этот рассказ сплошная выдумка" (АМИСИ, кол. Эстрина, п. 65; также: АГИН, ящ. 500, п. 29. Письмо Николаевского Максу Шахтману от 1 января 1965, 1 л.).
      Я попросил Б. М. Сапира, последнего очевидца тех событий, прокомментировать эти высказывания Николаевского. Вот что ответил мне Сапир: "Выпуская в свет материалы из архива Л. О. Дан, я отметил отношение Николаевского к рассказу о визите Бухарина к Дану. Это отношение объясняется, по-моему, не столько враждебностью Николаевского к Л. О. Дан (их взаимоотношения знали взлеты и падения), сколько восприятием его встречи с Бухариным. Николаевский уверовал, что Бухарин открыл ему свою душу, и не мог себе представить, что тот скрыл от него свидание с Даном. Николаевский иной раз ошибался в людях, особенно когда он увлекался кем-нибудь. Л. О. Дан не выдумала свой рассказ" (Архив автора. Письмо Б. М. Сапира от 18 июня 1989, 1 л.). Это было одно из последних писем ко мне Б. М. Сапира, вскоре скончавшегося.
      32. Вот несколько цитат из непредназначавшихся для печати комментариев Николаевского к книге Шапиро: "Эту свою статью ["Политическое завещание Ленина"] Бухарин писал, уже зная, что троцкисты печатают eго
      "беседу, и будучи уверен, что его "Завещание Ленина" явится и его собственным завещанием (это мне говорил сам -Бухарин подробно, при этом рассказавший о своих тогдашних беседах с Лениным)" [АГИН, ящ. 519, п. 30. Комментарии Николаевского к книге Шапиро. 1958 год. Гл. 12, с. 9]; "Бухарин мне говорил, что его брошюра "Путь к социализму" была по возможности точным, "часто буквальным", прибавлял Бухарин, изложением тех мыслей, которые Ленин развивал в начале 1923 г. во время бесед с ним, Бухариным" (там же, с. 10); "Бухарин назвал Сталина "гениальным дозировщиком", в том смысле, что он "гениально" умеет вводить в организм партии только такие "дозы" своей отравы, которые в этот момент партией будут восприняты как правильные идеи [... ]. Эти слова Бухарин [... ] сказал в разговоре со мною,--Троцкий в своей книге их употребляет с прямой ссылкой на меня, хотя он никогда не получал от меня разрешение на использование их в печати" (там же, с. 2--3).
      33. "К сожалению, записи наших разговоров я уничтожил в 1936 г., ког
      да ГПУ пыталось похитить у меня архивы Троцкого, но память у меня хо
      рошая",-- сообщает Николаевский в письмах (см. АМИСИ, кол. Суварина,
      п. 1. Письмо Николаевского Суварину от 12 июля 1958; АМИСИ, кол. Эст
      рина, п. 65; также: АГИН, ящ. 500, п. 29. Письмо Николаевского Максу
      Шахтману от 1 января 1965, 1 л.). Память у Николаевского была действи
      тельно поразительная. "Его особенно сильной стороной является феноме