В небе - пикировщики !

      За этот подвиг Василию Николаевичу Челпанову Советское правительство посмертно присвоило звание Героя Советского Союза. Штурман и стрелок-радист экипажа награждены боевыми орденами.
      Побратим Маресьева
      ...Эстафету героизма приняли и понесли вперед боевые друзья Василия Челпанова - Герои Советского Союза Василий Поколодный, Василий Леонтьев, Павел Дельцов, Петр Козленко, Степан Давиденко и многие другие. Героический коллектив, воспитанный командиром 24-го Краснознаменного Орловского авиаполка Героем Советского Союза подполковником Ю. Н. Горбко и комиссаром И. М. Бецисом, в последующих операциях до конца войны возглавили командир полка подполковник А. И. Соколов и его заместитель по политической части подполковник П. И. Алимов.
      Не менее славным был боевой путь 128-го и 779-го полков 241-й бомбардировочной авиационной дивизии.
      Хочу рассказать о необычайной судьбе воспитанника аэроклуба, комсомольца из Ногинска летчика 128-го авиаполка Ильи Маликова.
      Свой первый боевой вылет Илья Маликов совершил 22 июня 1941 года, в первый день войны. Внизу горела родная земля. И Маликову казалось, что пламя, поднимавшееся к небу, обжигает ему сердце. "Сволочи!.. Что наделали..." шептал Илья, крепче сжимая штурвал самолета.
      И вот он увидел врага. Словно шупальца огромного осьминога, извивались его танковые колонны. Одна из них тянулась к переправе. И хотя полет был разведывательный, Илья не выдержал - решил разбомбить мост, чтобы остановить движение танков.
      Гитлеровцы заметили его. Один за другим в небе вспыхивали разрывы зенитных снарядов. Ближе, ближе... Один из снарядов взорвался перед самым самолетом Маликова, но летчик не свернул с курса и продолжал идти к переправе. Им владела одна мысль: послать бомбы точно в цель. Атака!.. С огромной скоростью приближалась земля, будто не самолет несся к ней, а сама она с черной, все увеличивающейся в размерах переправой поднималась вверх, "Только бы не промахнуться..." - думал Маликов. Летчик видел, как бомбы, слегка покачиваясь, полетели вниз. "Попал!.." - обрадовался Илья. Он уже начал разворачивать самолет на обратный курс, когда заметил истребители противника. "Сейчас набросятся",- подумал он. И точно, трассы огня, перекрещиваясь, возникали справа и слева, вверху и внизу. Одна из огненных трасс пронеслась над самой головой летчика. Но он, маневрируя, сумел вырваться из вражеского кольца. Вернулся на свой аэродром невредимым.
      А враг продолжал наступать. Фронт приближался к аэродрому. Обстановка с каждым днем становилась все напряженнее и тревожнее. С болью в сердце смотрели летчики, как мимо аэродрома на восток отходили наши войска. Угрюмые, небритые бойцы в опаленных гимнастерках, натуженно выгибающиеся спины лошадей, с трудом волокущих орудия и телеги с нехитрым солдатским скарбом...
      Маликову хотелось крикнуть: "Братцы, да что же это такое? Почему отступаете?" Но он тут же оборвал себя: "Чего на других-то кивать? А мы, летчики, что сделали?.. Мало сделали".
      Тогда, в той тяжелейшей обстановке, многие задавали себе вопрос: как быть? что делать?
      - Во-первых, не паниковать, взять себя в руки,- спокойно отвечал Маликову командир.- Во-вторых, точно выполнять приказы командования, которое принимает все необходимые меры, чтобы сломать хребет ненавистному врагу... Нам приказано направить на один из тыловых аэродромов группу летчиков, которые должны в кратчайший срок переучиться на новый пикирующий бомбардировщик "Петляков-2", вернуться на фронт и продолжать с удвоенной энергией громить фашистов...Затем, помолчав, назвал фамилии летчиков. Среди них был и он, Илья Маликов.
      Новый фронтовой бомбардировщик "Петляков-2", предназначавшийся для уничтожения главным образом малоразмерных, или, как говорят в авиации, узких, точечных целей с пикирования, понравился авиаторам. По своим летно-тактическим данным он отвечал всем требованиям того времени. Хорошая маневренность бомбардировщика позволяла экипажу вести воздушный бой даже с увертливым "мессершмиттом".
      Маликов и его боевые друзья горели желанием как можно быстрее подняться в воздух на этом самолете.
      Тщательная подготовка принесла хорошие результаты. Маликов успешно совершил со своим экипажем несколько одиночных полетов, а затем начал летать в составе звена, эскадрильи. И вот наконец настал день, когда "пешка" стала в его руках грозным оружием для врага. Переучившись на новый самолет, в совершенстве освоив его, Илья вернулся на фронт, который в ноябре 1941 года придвинулся вплотную к Москве.
      Ему приходилось выполнять боевые задания, связанные с обороной столицы. Самолетов не хватало, и бомбардировщики шли бомбить гитлеровские войска без прикрытия истребителей. Летать приходилось много - по три раза в день. В экипаже неразлучные друзья - штурман Николай Баранов и стрелок-радист Николай Токарев. Смелые, неутомимые ребята. Прилетят с задания - и снова в полет. В каких только переделках им не приходилось бывать!
      ...Это произошло севернее Вязьмы. Самолет Маликова возвращался с разведки. Экипаж засек огневые точки фашистов, местонахождение танковых частей и сбросил бомбовый груз.
      До линии фронта оставалось каких-нибудь 30 километров, заговорили вражеские зенитки. Один из снарядов повредил хвостовое оперение самолета, другой - центроплан. Бомбардировщик терял управление. Заметив это, два "мессера" решили добить раненую машину.
      Друзья отбивались, как могли. Они понимали - спасение только в одном: нельзя подпустить противника на близкое расстояние. Но силы были явно не равны. Пулеметная очередь прошила кабину "Петлякова". Почувствовав острую боль, Маликов на какое-то мгновение отпустил штурвал, но тут же снова взялся за него.
      - Командир ранен,- доложил на КП стрелок-радист Токарев.
      - В случае необходимости приземляйтесь на прифронтовом аэродроме истребителей,- последовал ответ.
      Но лейтенант Маликов решил дотянуть до своего аэродрома - необходимо передать разведданные, которые очень важны. Пилот умело приземлил изрешеченный осколками снарядов бомбардировщик. А спустя неделю он вновь поднял свою "пешку" в воздух.
      Воздушные бои под Москвой стали для Ильи суровой проверкой воли, мужества, самообладания. Одновременно они были для него и хорошей школой. Возвращаясь с боевого задания, летчик обдумывал свои промахи, чтобы не допустить их в последующих полетах. Получив объект бомбардировки, он старался найти лучшее решение для выполнения задания.
      В 128-м полку в тот период большое внимание уделялось разработке новых тактических приемов борьбы с воздушным противником, выработке эффективного противозенитного маневра и способов, повышающих точность бомбометания. Командир полка Герой Советского" Союза М. М. Воронков часто повторял летчикам, что на каждый маневр противника у них должен быть готов контрманевр.
      - А что, если при уходе от цели, сразу после сбрасывания бомб, произвести энергичный разворот на 30- 45 градусов? Такой маневр не позволит зенитчикам вести прицельный огонь,- предложил Маликов командиру.
      - Что ж, пожалуй, попробовать нужно,- согласился тот.- Ведь самолет сбивают чаще всего именно при вялом уходе от цели.
      В первом же бою новый маневр был испробован. Вслед за Маликовым его с успехом начали применять все летчики эскадрильи, а затем и полка.
      В период обороны Москвы наши наземные войска по всему фронту находились в непосредственном соприкосновении с противником. В этой обстановке от летчиков требовалась ювелирная точность. Малейшая ошибка - и бомбы могли упасть на свои позиции. Поэтому Маликов еще на земле во всех деталях продумывал каждый вылет звена самолетов, которым ему было доверено командовать.
      - Взгляните на карту,- говорил он летчикам и штурманам.- Лететь параллельно линии фронта нельзя. Вот противник, а рядом наши,... Малейшая ошибка в определении ветра, и бомбы начнет сносить в сторону своих войск. Заходить с тыла тоже опасно... Пойдем перпендикулярно к линии фронта.
      Звено поднялось в воздух и легло на боевой курс. Попадания в цели были прямыми. На следующий день летчики повторили удавшийся им маневр. И снова подавили несколько огневых точек.
      В ходе контрнаступления наших войск под Москвой фашисты усиленно подтягивали к линии, фронта свои резервы. Малахову не раз приходилось наносить удары по скоплению войск и техники противника. В одном из полетов он обнаружил движение вражеской моторизованной колонны по Можайскому шоссе. Оно было забито автомашинашм, пехотой, орудиями. Командир заметил, что больше всего войск скопилось на изгибе шоссе. Туда он и направил свою машину. Расчет оказался точным. Движение на. шоссе после бомбового удара сразу застопорилось. Боевые друзья завершили разгром вражеской колонны.
      В дни боев за Москву Илью можно было- часто видеть в кругу молодого пополнения. Он рассказывал им о положении на фронте, делился своим, хотя и небольшим, боевым опытом.
      - Враг терпит поражение, ноон еще силен,- объяснял он молодым летчикам.Победить его можно только смелыми, расчетливыми действиями, продуманным маневром. В бою не отрывайтесь от товарищей. Одиночный самолет легко может стать жертвой истребителей противника. А когда все вместе, вас взять ему будет трудно. Пикировать на цель советую под углом 50-60 градусов. Уходить от цели надо энергично. Ясно.?..
      Прежде чем выпустить молодых летчиков и штурманов в бой, командиры тщательно готовили их на земле и в воздухе. Упорный труд окупался сторицей. Как правило, после нескольких боевых вылетов молодежь начинала действовать, уверенно, смело. Постепенно из нее вырастали грамотные воздушные бойцы, настоящие мастера прицельного бомбометания.
      Примером для них служил снайперский экипаж Маликова. Он не только вьдерживал существовавшие тогда нормативы для поражения целей, например моста или эшелона противника, но и перекрывал их. У него учились. Летал часто и с большим желанием. Особенно много ответственных боевых вылетов в глубокий тыл врага пришлось произвести перед завершением битвы под Москвой.
      Когда погода становилась нелетной, и большие группы самолетов на бомбежку выпускать было небезопасно, командир полка принимал решение направлять в тыл врага одиночные, наиболее подготовленные экипажи.
      В один из дней погода выдалась мерзкая. Но на этот раз она вполне устраивала Маликова: гитлеровцы не ждут. Самолет летел на высоте 50-100 метров, едва не задевая верхушки деревьев. Вдруг один из моторов стал сдавать. В таких случаях возвращение с задания оправдано. Но экипаж решил дойти до объекта. Отыскали вражескую автоколонну и сбросили бомбовой груз. Управлять машиной стало легче. Полетели дальше, в глубь расположения противника. Вернувшись с разведки, доставили ценные данные.
      Еще более трудным был полет в один из суровых декабрьских дней. Вокруг сплошная белая мгла - не видно ни земли, ни неба, одна надежда на приборы. Десять минут... двадцать... двадцать пять... И лишь над целью немного просветлело. Но тут ударили зенитки. А Илья и не думает сворачивать, ведет Пе-2 прямо на мост. Сбросили первую бомбу. Она разорвалась чуть в стороне. Еще заход... На этот раз попали точно: мост - пополам. Неожиданно появилась пара "мессершмиттов". Маликов рванул бомбардировщик вверх. Но пулеметная трасса прошила самолет. Пришлось садиться в тылу врага. Самолет подожгли, чтобы не достался гитлеровцам, а экипаж лесами стал пробираться к линии фронта. По колени в сыпучем, как сухой песок, снегу, летчики шли час, два, три, пока не наступила ночь.
      - Отдохнуть бы, командир...- взмолился стрелок-радист Коля Токарев, совсем еще мальчик.
      - Нет, Коля, надо идти...
      И они шли, пока Николай совсем не выбился из сил. Тогда Илья взвалил его на плечи и понес...
      До своих добрались только на вторые сутки, а потом опять летали вместе, продолжая бить фашистов.
      Однажды командир вызвал Маликова, только что вернувшегося из разведки:
      - Знаю, Илья, ты устал, но ничего не поделаешь. Придется снова выполнять задание. Сейчас, немедленно.
      - Готов лететь,- спокойно ответил лейтенант.
      Через несколько минут командир эскадрильи уже разъяснял задание экипажам пяти "Петляковых". Требовалось срочно нанести удар по артиллерийским позициям гитлеровцев.
      - Вот их расположение,- указал он на карту.- Орудия мощные. Уничтожим их поможем нашей пехоте.
      Бомбардировщики поднялись в воздух. Сорок минут полета - и они у цели. Сделан первый заход. Удачно. Пошли на второй. Развернувшись под 90 градусов, пятерка вошла в крутое пике сквозь ураганный огонь зенитной батареи. Поймав в прицел дымы разрывов от первых бомб, Маликов приготовился сбросить новую серию. И тут сильный удар. Маликова отбросило к борту. Обожгла нестерпимая боль. И он на какое-то мгновение потерял сознание. Очнувшись, понял, что навстречу несется земля. Секунды промедления - и... Но с помощью штурмана Баранова он вывел самолет из крутого пикирования.
      -Товарищ командир, прямое попадание в левый мотор и кабину,- доложил стрелок-радист Токарев.
      - Будем тянуть домой на одном моторе.
      Подлетая к линии фронта, Илья почувствовал, что теряет сознание от большой потери крови.
      - Прыгайте... Прошли передний край. Там уже наши,- приказал он штурману и стрелку-радисту.
      Никто, однако, не воспользовался парашютом.
      - Прыгайте же, вам говорят! Я приказываю! Штурман, сдерживая волнение, ответил:
      - Нам никто не может приказать оставить раненого командира в беде... Никто!
      - Тогда идем на посадку,- тихо произнес он.- Придерживай штурвал и помоги при посадке,- добавил он, обращаясь к штурману.
      Машина приземлилась на "брюхо". Маликов был без сознания.
      Очнулся он только в госпитале на операционном столе. Кругом были люди в белых халатах. Хирург сказал:
      - Придется ампутировать ногу.
      - Вы что! А как я летать буду?
      - Летать больше не придется,- ответил врач и по-отечески обнял Маликова: Не отчаивайся, дорогой лейтенант. С таким богатырским здоровьем еще покажешь себя. Разве мало дел на земле? Без головы не проживешь, а с одной ногой черту рога свернуть можно... Может быть заражение крови, если не ампутировать.
      На глазах лейтенанта были слезы. А хирург уже отдавал распоряжения:
      - Приготовить наркоз, инструменты! Как можно быстрее!
      После лечения в полевом госпитале Маликова эвакуировали в глубокий тыл, на Урал. Выздоравливал он медленно.
      В госпитале Илья все время думал только об одном: как вернуться в строй и снова летать? Хватит ли у него сил, чтобы натренировать себя? А как убедить медицинскую комиссию, командиров, что он сможет управлять самолетом?
      В минуты раздумья перед ним проходила его жизнь: детство, школа, аэроклуб, первые полеты, бои...
      Родился он в 1921 году в семье бедного крестьянина Антона Дмитриевича Маликова на Рязанщине. С ее широкими просторами, волнующими, как песня, и трудолюбивыми людьми связаны его первые впечатления о нашей прекрасной земле и русском народе, у которого научился любить жизнь, свободу и труд.
      То было хотя и трудное, но хорошее время. Пережив гражданскую войну, голод и разруху, страна строила новую жизнь. На Днепре возводился Днепрогэс, на Урале - Магнитка. В деревне победили колхозы. Вместе со взрослыми дети радовались первому советскому трактору, первой домне Кузнецка, первым автомобилям и комбайнам, выпущенным отечественными заводами.
      Страна строила и училась, крепила оборону. С восторгом следил Илья за легендарным перелетом нашего краснокрылого красавца АНТ-25 через Северный полюс в Америку. Всем мальчишкам тогда хотелось быть такими, как Валерий Чкалов, Георгий Байдуков, Михаил Громов. С тех пор мечта о небе не давала ему покоя.
      Мать Ильи - Мария Ульяновна так вспоминает о детских и юношеских годах сына: "Учился он хорошо. Был упорным, настойчивым: если какая-нибудь задача не удавалась - до ночи просидит, а своего добьется. Он в отца пошел. Когда Илья закончил семь классов, наша семья переехала в город Ногинск. Здесь он узнал, что открывается аэроклуб. "Пойду учиться на летчика",- говорит. Мы его отговаривать, а он свое твердит: "Вот увидите, буду летать". Здоровье у него было хорошее. Мороз трескучий, а он выбежит во двор и снегом натирается. Врачи посмотрели и в один голос: "Годен в авиацию". Учился он в аэроклубе и одновременно на почте работал, телеграммы разносил. Потом поступил в военную школу летчиков. Вот так и в небо поднялся".
      Закончив школу, военный летчик Маликов вместе с другими выпускниками прибыл в авиационную часть. Это было за несколько дней до начала войны. Часть стояла в лагерях. Жили в палатках... Все шло хорошо: получил самолет и сделал несколько успешных полетов, За отличное бомбометание на полигоне командир вынес ему благодарность.
      Однажды вечером в субботу вместе с механиком закончил работу на самолете раньше, чем в обычные дни. С минуты на минуту должен был подойти автобус, который подвозил авиаторов до палаточного городка. И вдруг прозвучала команда: "Приготовиться к построению!"
      - Что могло случиться? - спросил механик.
      Маликов пожал плечами.
      Приехал командир полка. Лицо его было хмурым.
      - На границе,- сказал он,- очень тревожная обстановка. Поэтому будем работать дотемна. Самолеты надо подготовить так, чтобы весь полк в любую минуту мог подняться в воздух и вступить в бой, если враг осмелится напасть на нашу Родину... Выходной день также отменяю...
      Лунный серп клонился к горизонту, светил неохотно, тускло. Вокруг было тихо. Лишь где-то в конце лагеря одинокий баян негромко выводил полюбившуюся летчикам мелодию "Катюши".
      Маликов долго не мог уснуть. В голову лезли разные мысли: то о доме, то о войне... "Пусть только попробуют сунуться! Пусть попробуют..." - твердил он про себя, закрывая глаза. Проснулся от хватающего за душу воя сирены. Выскочил из палатки, на ходу застегивая гимнастерку. Летчики, техники, механики бежали к самолетам. Кто-то кричал: "Война!" И как бы в подтверждение этого на западе загрохотали взрывы...
      За короткий срок Илья стал опытным бойцом. "Наш ас",- с гордостью говорили о нем однополчане.
      А кто он теперь?
      ...Приподнимаясь на руках, бросил взгляд на свои ноги. Отлетался, все... Нет больше летчика Маликова.
      Как же теперь жить: без неба, без крыльев, без боевых друзей? Разве это жизнь? Снова падал на подушки и лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Сосед по койке не выдержал и заметил:
      - Что же ты, браток, так отчаиваешься, малодушничаешь? Думаешь, мне легче? Посмотри, как обгорел: живого места не осталось, а духом не падаю. Живы мы остались с тобой, понимаешь, живы! Радоваться этому надо.
      - Вот и радуйся. А мне с чего бы? Какая это жизнь без любимого дела? - И снова повернулся к стене.
      По воскресным дням в госпиталь приходили школьники. Милые, добрые ребята стремились чем-то порадовать воинов, отвлечь их от горьких дум. Они читали стихи, пели песни, играли на баяне.
      Так было и в тот день. В палату вошла стайка ребят, и они стали читать стихи и петь под баян.
      После концерта к нему подошел вихрастый курносый мальчуган.
      - Товарищ раненый, пожалуйста, не сердитесь на меня. Говорят, вас нельзя беспокоить, но мы хотим сделать вам подарок. Примите, пожалуйста, эти полевые цветы. Мы их собирали всем классом.- И он протянул большой букет.
      Илья повернулся:
      - Где же вы их собрали?
      - На поле, возле аэродрома.
      Глаза летчика потеплели, он ласково посмотрел на бледного мальчика.
      - Спасибо, малыш. Садись на койку, не стесняйся. а что это у тебя с руками?
      - Фашист отрубил...
      - Как отрубил?
      - Топором... Я ведь, дяденька, в оккупации был, под Рославлем. Пришли фашисты в нашу деревню и давай всех грабить. А потом что ни день - расстрелы. Мамку мою убили. Один офицер приказал мне сапоги ему чистить. "Не буду!" говорю. Схватил он топор и отрубил мне пальцы.
      - А как же ты учишься? Писать-то не можешь?
      - Почему же, могу. Вот видите, доктор операцию сделал. Может, хуже других, но пишу.
      - Звать-то тебя как?
      - Леша Кузин... Ну, мне пора. В следующий раз еще цветов принесу. Поправляйтесь, товарищ раненый.
      - Спасибо, Лешенька.
      Помахав искалеченной ручонкой, мальчуган вышел из палаты, а Илья вытер набежавшие слезы. Эта неожиданная встреча глубоко взволновала его.
      - Сестра!
      - Я тут, Илья Антонович! Что случилось?
      - Когда протез будет готов?
      - Через несколько дней.
      - Нельзя ли поскорее?
      - Куда вы торопитесь?
      - Как куда? В строй!
      - Уж не думаете ли вы снова летать?
      - Конечно, летать! Что, не веришь?
      - А как же... без ноги?
      - И с одной полетим... Вот увидишь. Пришлю тебе донесение с фронта.
      Впервые за несколько месяцев он улыбнулся.
      - Ну, конечно, будете летать. Я уверена в этом. А донесение обязательно пришлите.
      Илья стал учиться ходить без костылей. Все поражались его выдержке, упорству. Отброшен один костыль, за ним другой. И вот в руках уже одна палочка. Скорей бы отказаться и от нее! И снова тренировки - тяжелые, изнурительные. Лейтенант делал все, лишь бы вернуться в строй.
      Наконец-то курс лечения пройден. Теперь - врачебная комиссия. Что скажут придирчивые медики? А они объявили:
      - К службе в армии не годен.
      Он пошел к командующему ВВС округа. Доложил по всей форме и показал заключение медицинской комиссии. Генерал с ним внимательно ознакомился. Затем устало поднял голову.
      - Так чем я могу помочь? С решением медицины трудно не согласиться.
      - Очень прошу, товарищ командующий, направить меня в родной 128-й Калининский авиаполк 241-й бомбардировочной дивизии.
      Генерал еще раз пробежал глазами заключение врачебной комиссии:
      - К сожалению, не могу удовлетворить вашу просьбу, лейтенант. Поймите меня правильно - не могу.
      Не говоря ни слова, Маликов сделал четкий поворот через левое плечо и, чеканя шаг, покинул кабинет.
      Генерал пристально посмотрел ему вслед. Ему, участнику боев с фашистами в небе Испании, с японскими самураями на Халхин-Голе были понятны чувства летчика. Очень хотелось помочь вернуться в строй этому человеку, проявившему столько мужества и упорства. Но как это сделать?
      Генерал подошел к столу. Снова взял в руки заключение медицинской комиссии. Видимо, лейтенант забыл его. Врачи считают, что летчик к службе в армии не пригоден. Почему не пригоден? Нет одной ноги. Но как он ходит! Какой безукоризненный строевой шаг, словно и нет протеза. Этот человек, несомненно, будет полезен на фронте.
      Всю ночь Маликов не спал. Неужели рухнули его планы? Утром собирался снова пойти к генералу. Но вдруг в дверь постучали. В комнату вошел солдат и вручил пакет от командующего. Это было направление в родной полк. Правда, с припиской: "Для наземной службы. К полетам не пригоден". Ему предоставлялась возможность побывать дома, в Ногинске, встретиться с родителями. Но он решил прежде всего поехать в свой полк. Кто-кто, а боевые друзья помогут определить его дальнейшую судьбу.
      ...Был ясный морозный день. По скрипучему снегу направлялся Илья к землянке, где размещался командный пункт полка. Нелегко было сдержать волнение: вдали стояли пикирующие бомбардировщики "Петляков-2". Удастся ли снова сесть за штурвал боевой машины?
      Первым, кого он встретил, был командир эскадрильи Герой Советского Союза Яков Иванович Андрюшин. Крепко обнялись:
      - Илья!.. Здравствуй, дружище!.. Хлопцы, смотрите, кто к нам пожаловал!
      Из землянки выбежали друзья Маликова Герои Советского Союза Николай Мусинский, Михаил Мизинов, Николай Пивнюк, Александр Сарыгин.
      Вскоре с боевого задания возвратился командир 128-го авиационного полка Герой Советского Союза Михаил Михайлович Воронков. Зашел в землянку, все встали.
      - Здравствуйте, товарищи! О, кого я вижу!...
      Лейтенант сделал два шага вперед:
      - Разрешите обратиться?
      - Подожди, подожди. Дай наглядеться на тебя. Крепкие руки Воронкова обхватили Маликова. Трижды, по русскому обычаю, он поцеловал лейтенанта.
      - Значит, решил навестить фронтовых друзей? Вот молодчина!
      - Разрешите доложить, товарищ подполковник? Я приехал не только для этого. Хочу снова летать.
      - Вот как...
      Предъявив предписание, Маликов несколько раз прошел вдоль КП строевым шагом, повернулся кругом и опустился на стул.
      В землянке неожиданно наступила тишина. Напряженные до предела нервы не выдержали, и Илья закрыл лицо ладонями. И тут ему на плечо легла твердая рука. Он обернулся и встретил взгляд комэска Якова Ивановича Андрюшина.
      - Не падай духом, Илья! Пойдем-ка лучше поговорим, как дальше жить будем.
      Выйдя из землянки, они направились к летному полю. Оба молчали. Илья пристально всматривался в самолеты, словно видел их впервые. Будь сейчас приказ - он взобрался бы в кабину любого из них и полетел бомбить врага. Но дождется ли он такого приказа?
      Подошли к стоянке машин первой эскадрильи. Задержались возле связного самолета По-2. Командир эскадрильи сказал:
      - Начнем вот с этого, а там посмотрим. Испытай свой протез в воздухе. Не будет мешать - на "пешку" пересядешь. Все в свое время, только не торопись. С завтрашнего дня будем вместе тренироваться.
      Вскоре он стал самостоятельно летать на стареньком "небесном тихоходе". Доставлял донесения в штаб дивизии, перевозил почту, вылетал за медикаментами, перебрасывал авиамехаников к местам вынужденной посадки бомбардировщиков. Приходилось летать и ночью, и в плохую погоду. Когда не было пассажира, отходил в сторону от маршрута и выполнял петлю Нестерова, виражи, спиралью спускался к земле.
      Несколько месяцев старенький связной самолет безотказно служил ему. По три-четыре рейса в день делал на нем, прижимаясь к земле, проскальзывая по лощинам, перескакивая через пригорки. Порой немцы осыпали его градом пуль и снарядов, за ним гонялись "фоккеры", чуя легкую добычу. Но тихоходный По-2 всегда уходил от врага.
      Однажды, когда Илья пытался запустить мотор, который не запускался, мимо проходил подполковник Воронков. Остановился.
      - Что, сдает старина?
      - Задыхается наш старикашка, товарищ командир,- в тон ему ответил летчик, вылезая из кабины.
      - Ну, а ты как чувствуешь себя?
      - Нормально!
      Подполковник окинул взглядом крепкую, ладно скроенную фигуру летчика и сказал:
      - Вот что, пора тебе менять "коня"... Только, чур, какие условия: надо хорошенько отдохнуть. Поезжай к своим родителям в Ногинск. После госпиталя, небось, там не был? Недельки тебе хватит? Ну, счастливого пути!
      Да, давно не был Маликов в родном доме - с тех пор, как началась война.
      Приехал в Ногинск, переступил порог небольшой комнаты. Мать от неожиданности потеряла дар речи. Бросилась к сыну и разрыдалась.
      - Сыночек, вон какой ты теперь...
      - Такой, как и раньше,- рассмеялся он. А мать продолжала пристально смотреть на сына. Знала - скрывает он что-то, не хочет волновать. Вспомнила тревожное письмо, полученное из госпиталя.
      До поздней ночи горел свет в комнате. Отец уже лег спать: завтра утром на работу. Мать хлопотала на кухне. Илья снял протез и хотел незаметно спрятать его под кровать, но в этот момент в комнату вошла мать. Не выдержала, зарыдала:
      - Что же ты ничего не сказал, родной мой сынок? Горе-то какое!
      - И я так считал, мама. А вот видишь - летаю. И летать буду. Ну, успокойся... Самое тяжелое уже позади.
      Долго не могла уснуть Мария Ульяновна. Она думала о мужестве сына, о том, каких трудов стоило ему научиться ходить так, что и не заметишь протеза. Встала, подошла к его кровати, поправила одеяло.
      - Милый ты мой, дорогой,- шептала мать.- Дай бог тебе здоровья и сил. Летай, сокол ты мой ясный.
      В полк Маликов вернулся через неделю. На орловско-курском направлении назревали большие события.
      Экипажи пикирующих бомбардировщиков совершали в сутки по нескольку боевых вылетов. Он провожал каждый самолет. Скорее, скорее бы самому сесть за штурвал "пешки"!
      Упорными просьбами добился своего: на другой же день его допустили к тренировочным полетам на пикирующем бомбардировщике.
      Слыханное ли это дело - летчик с протезом! Но с каждым полетом он вел машину все увереннее.
      Наконец наступил день, о котором Маликов мечтал еще на госпитальной койке: ему разрешили пойти на выполнение боевого задания. Произошло это в районе Курской дуги.
      С 5 по 12 июля 1943 года наша 241-я авиадивизия, а в ее составе и 128-й авиаполк, участвовала в битве под Курском. Она наносила массированные удары по танковым колоннам и пехоте гитлеровцев в районе Поныри, Кашара, Подсоборовка. С 15 июля части дивизии содействовали наступлению наших войск на орловском и дмитрово-орловском направлениях, подавляя вражеские узлы сопротивления и огневые точки, уничтожая отходящие автоколонны фашистских войск.
      В этих боях за Маликовым вновь утвердилась слава бесстрашного воздушного бойца. Он воевал с какой-то жадностью с упоением. Когда товарищи поздравляли его с очередной победой - уничтоженным вражеским складом или подожженным эшелоном,- он говорил:
      - Надо бить их крепче. Не давать передышки.- И гневно добавлял: - До полного уничтожения!
      Поднимаясь в воздух, Илья показывал пример, как надо громить врага. В свисте крыльев его самолета, грохоте бомб, падающих в цель, словно слышался гневный голос летчика: "Бить врага до полного уничтожения!"
      В дни ожесточенных боев в небе огненной Курской дуги отличились многие советские летчики. В воздушных боях с врагом они проявляли героизм, отвагу и высокое боевое мастерство. Весь фронт узнал тогда о беспримерном подвиге командира звена старшего лейтенанта А. К. Горовца. Возвращаясь с боевого задания, он заметил большую группу вражеских бомбардировщиков, направлявшихся к позициям наших войск. Отважный летчик решил атаковать врага. В этом неравном воздушном бою с гитлеровскими самолетами он сбил одного за другим девять фашистских бомбардировщиков, но и сам погиб смертью храбрых.
      Маликов и его друзья долго всматривались в портрет героя, напечатанный в газете "Красная звезда". Образ этого мужественного бойца вставал у Ильи перед глазами каждый раз, когда он поднимался в воздух и уходил к линии фронта, громить врага. Руки становились еще тверже, глаза - зорче.