Теплее не стало, кофе тоже мало согревало. Отогрело меня только емкое женское тело вдруг без всяких предисловий бурно прижавшееся ко мне. Все случившееся мне пришлось отнести на счет удачной психотерапии. В том-то и состояла моя первая самая большая ошибка. Потом, уже лежа на широкой двуспальной кровати под пуховым китайским одеялом, несколько отдохнув от "естественных безумств", пригревшаяся в объятиях женщина сообщила мне о том, что только вчера вышла из психиатрической больницы после основательного курса лечения шизофрении…

Такой поворот откровений обозначал, прежде всего, то, что я оказался говенным психиатром. Ведь подозрения-то у меня были с самого начала, еще в кафе. Но я не сумел убедить себя в том, что нас с другом посетила "шизофрения"! Да, пока это была еще относительно спокойная стадия проявления основного заболевания. Однако, как водится, сдержанность могла разрушиться в одно мгновение. Женщина по профессии была искусствоведом, а потому можно предполагать, что бред, родившийся в ее неспокойной голове, обязательно будет многоцветным, изощренным, с особыми выкрутасами. Я уже не помню, чем я мотивировал столь быстрое отступление со случайно возникшего поля боя. Наверняка говорил о позднем времени, об обремененности многодетной семьей, ревнивой супругой, хотя ни того, ни другого у меня не было. Была только дочь и сын, которых я воспитывал в одиночку, не заводя в доме "мачехи" после ранней смерти их матери.

Женщина посокрушалась, но отпустила мою душу и плоть на покаяние. Я так понимаю: мне помогло быстрое утомление, возникшее у сложной пациентки после бурных эмоций, она находилась в полусне. Фаза возбуждения сменилась эффектом сильнейшего торможения, женщина заснула довольно быстро. Я спокойно вышел, защелкнув дверь на французский замок, полагая, что это движение будет окончательным, а не этапным – меня невозможно найти в почти пятимиллионном городе. Каково же было мое удивление, когда возвратившись на следующий день с работы, я застал у дверей своей квартиры сидящую на ступенях мою подопечную, вот уже битых четыре часа ожидавшую продолжения психотерапии. Оказывается, мой приятель-доброход тогда в кафе сумел подсунуть очаровавшей его даме свой телефон. По телефону она обаяла приятеля еще больше и он выложил всю мою подноготную, а заодно выдал и адрес. Теперь я оказался в плену патологически ясных представлений, далекоидущих экспектаций моей новой пациентки.

Доставшееся мне на скорбь и муку существо требовало серьезного и беспрерывного лечения. Понятно, что любовные оргии тоже могли помогать балансировке процессов возбуждения и торможения коры головного мозга податливой на ласку женщины. Но все это происходило в нездоровой голове по необычной схеме, а потому среди касты врачей-психотерапевтов не принято совмещение лечения и развлечения. Мне было необходимо срочно "отрабатывать" на приличную дистанцию от очаровательной дамы. Любому настоящему врачу не безразлична судьба больного, если, конечно, он не настроен на искус "острого опыта".

Я поил чаем "милое существо", избегая перехода за грань врачебного внимания, ограничиваясь только психотерапевтическим допингом. Мне пришлось сильно попотеть в поисках формы психотерапии, наиболее подходящей в данных условиях. Это были "тяжелые будни" врача-искусителя, пытавшегося теперь искупить свою вину перед пациенткой и Богом…

Печальные размышления прервали голоса друзей:

– Александр Георгиевич, ваши дамы согласны приютить "беглецов" под сенью своих шатров! – эти слова принадлежали Владимиру.

Теперь я посмотрел на честную компанию вполне осмысленным взглядом, свежи еще были мои воспоминания. Они держали мою исследовательскую прыть под уздцы, никакими силами, никто не мог теперь меня заставить забыть чисто врачебное "табу". Я не желаю больше экспериментов в своей жизни, ни потому, что не доверяю психическому здоровью наших дам, а потому что не уверен в своем психическом благополучии.

– Я пойду только в собственный дом! Кто желает со мной – вперед!.. Но помните, дорогие друзья: "кто не с нами – тот против нас!" – вот так прямо я и врезал нашим горлопанам.

И хотя нависло гробовое молчание, но с этой минуты у меня появилось стойкое ощущение того, что я прочно впечатался во власть Судьбы, Проведения, Божьей Воли. Мне даже захотелось, чтобы Смерть дохнула мне в лицо, подержала Костлявая Старуха меня за горло, затем взяла за руку и повела за собой. Тогда, может быть, откроются передо мной какие-то особые тайны, не известные земным существам. Их может узнать и испытать человек, хотя бы одной ногой уже шагнувший за границу жизни и смерти!..

Мне припомнились гениальные стихи Ивана Бунина: "Звезда дрожит среди вселенной… Чьи руки дивные несут какой-то влагой драгоценной столь переполненный сосуд? Звездой пылающей, потиром земных скорбей, небесных слез, зачем, о господи, над миром ты бытие мое вознес?" Я осознавал глобальность той власти, что распоряжается каждым из нас, диктуя свою программу нашим земным действиям, отдаляя или приближая нас к смерти. "После сего я увидел иного Ангела, сходящего с неба и имеющего власть великую; земля осветилась от власти его" (Откровение 18: 1).

Первым очнулся от неожиданности моих решений Владимир. Олег и дамы уже были заряжены негой некого нового приключения, щекотавшего им нервы и шевелившего "жабры", и такой поворот событий их не устраивал. Но плевать я хотел на чьи-то установки: душу мне терзали мои прошлые грехи, которых, видит Бог, за мою жизнь накопилось слишком много!.. Я, может быть, мысленно стоял уже у помоста эшафота, на кровавой плахе готовилось последнее мое причастие… А тут какие-то "опасения" за мою жизнь, да еще и развлечения разные выпирают своим жирным похотливым боком… Нет и еще раз нет, я на такие игры не согласен!.. Пошли вы все к Черту!.. Вы ведете свою собственную партию, пусть так, если вам это угодно. А я буду играть на своей "балалайке" по иным нотам, по велению души…

– Александр Георгиевич, не стоит волноваться, – успокоил меня Владимир, музыку заказывать все равно Вы будите и никто иной. Вы у нас теперь являетесь центром притяжения всей шпионской и контршпионской деятельности. За вами остается последнее слово.

Вот это правильное толкование моих прав! Молодец Владимир – я всегда считал тебя, сына моего друга, смышленым парнем, надежным бойцом. Так я думал, хотя и понимал, что расстроил своих сотоварищей.

– Господа, – обратился я ко всем миролюбиво, – поймите меня правильно: существует суд памяти, и он порой заставляет нас принимать неудобные для других решения. Сегодня, кстати, для людей, родившихся под знаком Зодиака, именуемым "Дева", да еще со "Змеей" в компании, период сложных решений. Мистика из всех углов Вселенной прет на меня, не стесняясь, не давая помнить об осторожности и справедливости… Вообщем, господа, давайте жить дружно и пользоваться только тем, что по праву нам выделяет Господь Бог. Не будем обжорами и сластотерпцами… Нет возражений?

Общество ответило мне примирительным "Гм"… Ну, а я и тем был доволен. Не хватает мне покаявшись в одном грехе, тут же взять на душу другой грех. Однако на душе остался тяжелый осадок, отбросы какие-то…

Поехали ко мне. Первыми вышли молодые ребята и обследовали лестницу, а потом пасли "нечистую силу", способную вдруг неожиданно выставить из слуховых окон снайперскую винтовку "Винторез". Дворики здесь, в центре города, маленькие и убойной силы такого оружия достаточно, чтобы прошить человеческое тело, даже упакованное в самый прочный бронежилет. Затем наверх отправились дамы. Олег, я и Владимир "притормозили". В машине, командир держал недолгую речь:

– Теперь от вас зависит весь исход операции. Мне сообщили, что еще действует один ликвидатор – "кукушка". Он будет пытаться уничтожить вас, Александр Георгиевич с относительно дальней дистанции. Поэтому слушай мою команду: из дома никуда не выходить, шторы на окнах не открывать, на звонки в дверь не отвечать. Готовность номер один назначается до одиннадцати чесов вечера. Я заеду за вами, и мы проведем еще один этап задержания той самой "кукушки", но здесь уже все будет зависеть только от вас, Александр Георгиевич. Договорились?

Я утвердительно мотнул головой, и мы поднялись в квартиру. Владимир прикрывал наше торжественное шествие. Дома было относительное спокойствие: по-моему, инструктаж успели провести и с нашими дамами. Они были тихими, робкими, податливыми, как пластилин, разогретый в горячих руках скульптора-творца, а не вялого ремесленника. Но пищу дамы сумели приготовить отменную, поели всем коллективом… Охрана и Владимир отъехали… А мы закручинились – коротали вечерок единой семьей…

Свет не включали даже при наступлении относительных сумерек, но смотрели телевизор, сидя в обнимку на мягком диване и в креслах. Потом пили чай, разговаривали о пустяках и никак не могли сдвинуть с мертвой точки ту тяжелую махину ответственности и непредсказуемости, создавшуюся неведомо где, видимо, в далеком уголке Планеты. Но та самая махина почему-то основательно придавила душу всем присутствующим и начинала порождать отвратительную депрессию…

Может быть, такое состояние и называется "предчувствием"? А, скорее всего, правильнее его называть мистическим проникновением, подобным состоянию животных перед бурей или землятресением. Нам только и оставалось, как броситься в истерический танец или распахнуть окно во двор, рвануть на себе тельняшку и закричать: "Вот он я… Стреляй, фашистская рожа, продажный киллер! Вот она твоя мишень – стреляй в самое сердце "Мистику, Масону"! Великая тайна готова принять пулю!"…

Но именно тогда никто и не станет стрелять в меня… Приехала бы рядовая бригада "Скорой помощи", меня свяжут и, при обоюдном согласии, конечно, увезут в сумасшедший дом… Этого нам только не хватало!..

Я предложил компании сыграть в карты – в "Подкидного дурачка". Нехотя достали колоду, роздали карты и принялись тянуть время. Карта явно не шла: проигрывала наша пара. Я и Ирина все время сдавали. Наконец у Ирины отказали нервы, и она швырнула колоду в секретер…

Меня опять потянуло в пропасть мистики, под руку попалась сегодняшнее какое-то газетное издание – ошметок "рептильной прессы". Я иногда выбирал из газетенок те вкрапления мысли, что подводят к тайнам исключительно астрологического прогноза. Но прежде я смотрел на фамилию и имя "вещуна". Сейчас под руку попался достойный прорицатель, и мне стоило внимательно оценить "свою карту": "С 17 по 23 июня для "Девы" самый счастливый знак Зодиака, когда открываются тайные резервы организма и души. Ясновидение и яснослышание будет сопровождать любую деятельность, раскрываясь вплоть до выбора места встречи с НЛО. Переосмысление собственной жизни обеспечится внутренним "микроскопом", оптика которого позволит пронзить глубочайшие пласты даже эмбриональной памяти. Предпочтительным остается движение по спирали вверх, то есть к Богу. Ну, а если Дьявол потянет за ноги вниз, то скатитесь к алкоголизму, психозу или преступлению. Важно адекватно воспринимать "подарки судьбы" и научиться тщательно исследовать их"… Вот Она – история с продолжением!..

То ли от большого количества выпитого алкоголя, то ли от необъятной любви, то ли оттого, что Зодиак сказал свое слово и хорошо вдул Деве, но я вдруг совершенно выключился из объективной реальности. Мои мысли-скакуны двинули сумасшедшим аллюром совершенно ни в ту степь!.. Я ощутил себя двойником американского астронома Эдвина Хаббла (1889-1953), успевшего, правда, уже умереть, черт бы его побрал!.. Тогда самый настоящий ужас обуял меня – я осознал, что "галактика разбегается", причем в строго "организованном порядке". И это не было какой-то неполноценной придурью пьяного интеллигента: перед глазами маячила строгая математическая формула, называемая параметр Хаббла. H = 1/R*dR/dt. Исходя из такого параметра, ученые уже определили скорости удаления 1500 галактик, доходящие в отдельных случаях до 100000 км/сек. Теория взрыва, как способа возникновения Вселенной, подавляла мое воображение. Если зафиксироваться на умозрительном моделировании такого явления, то к концу дня точно сойдешь с ума.

Смятения добавили воспоминания о трех моделях Вселенной по Александру Фридману (1888-1925) – нашему русскому ученому, рассчитавшему математическое толкование Вселенского святотатства. Модели явились мне словно гром с ясного неба. По первой модели – "открытой" модели Вселенной – пространство только расширяется. Тогда галактики мчатся к абсолютной свободе, по чертежу поверхности Лобачевского. Согласно второй модели, расширение тоже никогда не прекратится, но будет замедляться, выполняя геометрию Евклида. Трагичнее дела разворачиваются по третьей модели: пространство сперва расширится, а потом начнет сжиматься, дойдя до коллапса. Здесь геометрия – сферическая, модель "закрытая", а логика будет задействована Эйнштейна – этого вздорного еврея.

Я только представил себе, как будут трепать человеческие души указанные процессы, и тут же заплакал горючими слезами… Наступило некоторое облегчение, и здесь меня поразила своей гениальной простотой и невероятной логикой такое понятие, как сингулярность. С этого момента мои мозги попытались встать на место, но тут же были выбиты окончательно самим определением строгого понятия. Сингулярность – это место, где заканчивается действие известных нам физических законов. Я ужаснулся прежде всего потому, что вдруг понял какими силами вырывается после смерти душа из нашего тела и куда она устремляется. Ведь расширение Вселенной – это расширение самого пространства, а при динамике во времени ему подчиняется и душа, как особая, совсем не материальная, энергия!..

Известно, что множитель R в моделях Фридмана определяет масштаб расстояний между любыми двумя галактиками и является функцией времени. Как ни крути, но это означает, что в начальный момент времени, то есть при рождении Вселенной, масштабный фактор был равен "0". Получается, что наблюдаемый в настоящее время объем пространства был сжат в "ничто", но такое "ничто" обладало бесконечной плотностью вещества.

Как бы в подтверждение сказанному, ухо уловило нежный шелест, а потом и более громкое, приближающееся ко мне откуда-то из-за стены поскребывание коготков… Сердце возликовало: конечно, то пропадавшая длительное время Нюрка возвращалась на пепелище. Она-то и должна была помочь мне выбраться из трясины нераспознанных переживаний. Шум нарастал и двигался к нам из кухни: женщины перепугались и поджали ноги. Кое-что они знали о моих тайных ночных встречах с крысой, но мало верили тому, принимая мои рассказы за очередной розыгрыш или рецидив шизофрении. Я прижал палец к губам, а затем продемонстрировал дамам кулак. Российские женщины при виде кулака становятся весьма понятливыми: было ясно, что если издадут хоть один звук, пугающий крысу, то получат от меня по "междуречью мешалкой"! Олег отправил мне солидаризирующийся взгляд и скромно улыбнулся: он тоже был наслышан про чудеса, но еще ни разу с ними не встречался…

Я понимал, что если Нюрка так долго возится в норе, то значит ей мешает пролезть презент, с которым она продирается тайными ходами. Меня ждет большой и ценный подарок – это было очевидно даже без малейшей подсказки Высших Сил. Но большую радость мне доставляла, конечно, не материализация подтверждений нашей дружбы с крысой, а само ее появление. Жив еще, курилка!.. Нюрка была вещуньей, и все ее презенты всегда были с особым смыслом.

Наконец, раздался топоток когтей по линолеуму прихожей, и Нюра собственной персоной, обнюхивая пол и чихая, вкатила в большую комнату какой-то сверточек. То был скорее маленький конвертик, какие используют в аптеках для отпуска развесных лекарств. Но самое смешное заключалось в том, что за Нюркой в комнату притопали еще и три небольших, но уже вполне самостоятельных крысенка. Масть у выводка была однотипная – черная… Нюрка не обратила особого внимания на моих гостей, она подошла ко мне и обнюхала безвольно спущенную с кресла руку: что-то ей не понравилась, она чихнула, а потом принялась закладывать в мою ладошку пакетик с гостинцем.

Чесать ей шейку или благодарить мою симпатию каким-то другим способом физического воздействия было противопоказано. Я встал с кресла и отправился под конвоем Нюрки на кухню. Крысята продолжали рыскать по комнате, может быть, их потом и заинтересуют специфические, чисто женские запахи, тогда они спокойно проследуют по телам объектов, их издающих. Я предполагал, что именно тогда и поднимется весь гвалт в большой комнате. Нюра знала свое дело туго: она фиксировала бусинками глаз даже не мой силуэт, а то место, где должно стоять, по ее мнению, прогнозируемое блюдечко. И мне пришлось побыстрее уважить подругу: блюдечко было выставлено, молоко налито, несколько "булек" охлажденного джина добавлено. Только Нюрка принялась лакать "эликсир жизни", как на кухню вихрем ворвались крысята, моментально почувствовав особое лакомство.

Я следил за пиршеством, присев на табурет в кухне рядом с обеденным столом. Затем развернул пакетик и обомлел: ко мне на ладонь вывалился массивный перстень с контрастно-черным "гагатом". Такой камень находят по берегам реки Gages в Малой Азии. Чаще он используется, как траурное украшение и на армянском языке его название звучит многозначительно – "гешири", то есть "ночь". Я помнил, что среди магических растений тому драгоценному камню имеется аналог – "Белена Черная". Но тиснение на перстне было явно масонским: я различил черепа с перекрещенными костями и какие-то надписи, не подлежащие рассмотрению невооруженным глазом. Была в пакетике еще и золотая цепочка с масонским крестом. Было от чего впасть в черную немощь – в хандру…

Тут и раздался звонок уговоренного свойства? два коротких и один длинный сигнал. Я продолжал сидеть спокойно, скосив глаза в сторону прихожей, а там уже в замочной скважине входной двери плавно поворачивался ключ. Вошел Владимир и бойцы "ближнего и дальнего боя". Ребята прошли ко мне на кухню, туда же вызвали и Олега. Крысы наслаждались питьем природного транквилизатора, они даже не повернули головы на звук шагов, понимая, видимо, что находятся под моей полнейшей защитой. Картина крысиного чревоугодия всех мужиков умилила до слез: все варвары сентиментальны до безобразия. Бойцы столь расчувствовались, что даже соизволили продемонстрировать мне свое секретное оружие. Оказывается, специально для бойцов-ликвидаторов одним из закрытых КБ был разработан и вошел в серию бесшумный, двуствольный пистолет – С4М. Пистолет идеально отполирован, закруглен, дабы не цепляться за одежду при его выемке. Два мощных патрона калибра 7,62х39 закладываются в пистолет маленькой обоймой. Выстрел в затылок разносит череп, поражая основные отделы головного мозга, превращая в кашу все центры продолговатого мозга. Выстрел в область сердца – спереди или сзади, безразлично – разносит вдребезги его предсердия и желудочки, прихватывая заодно и дугу аорты. Вылечить такого пораженного при точном попадании невозможно.

Наши орлы должны воспользоваться такими пушками, если им будет оказано сопротивление превосходящими силами – тогда произойдет выбраковка "лишнего контингента". Пистолеты хорошо действуют на близком расстоянии при необходимости "обезножить" или "обезручить" сопротивляющегося противника.

Мы собрались на задание быстро, я попрощался с крысами, обнял и облобызал Ирину, кивнул Вознесенской, наказав не обижать Нюрку. Дам попросили остаться дома и не высовывать носа. А мы, всей мужской компанией, двинулись к машине.

Владимир, сев за руль пояснил: все силы противодействия на "точках", "объект задержания" на месте. Надо действовать…

Самое ответственное оставлено мне. Стрелять в "дурную башку", видимо, будут тогда, когда я и Олег будем выходить из-под внутреннего контура арки внутрь двора, где расположена квартира Владимира. Все нужно выполнить филигранно, точно: на стене справа под аркой имеется меловая черта (голубой мелок), поравнявшись с ней, я должен резко отпрянуть в сторону – вправо, к черте, а затем метнуться назад, вглубь арки. Тогда выстрел снайпера придется мимо или, в крайнем случае, по ногам. Олег же обязан сделать бросок влево и тоже назад – это будет отвлекающий маневр. Для снайпера перемещение двух целей одновременно – мощный нервирующий фактор: ведь в полумраке трудно определить "кто есть кто"? Тогда внимание его рассеивается, теряется драгоценное время на прицеливание и точный выстрел. Лучше, если выстрел все же произойдет, но надо заставить снайпера промазать. После этого киллера должен "подрезать" Гончаров выстрелом с противоположной стороны – тоже из слухового окна. Нам нужен раненый и проявившийся агент, не способный уже ни от чего отпираться – пойманный с поличным, на месте преступления.

Володя несколько раз проговаривал со мной схему движений: мозгом я понимал, что для тренированного бойца спецназа выполнение такого варианта "качания маятника" – пустяковое дело. Но мне почему-то не хотелось "кривляться": во мне нарастала агрессия… Я вдруг понял, почему Александр Матросов не колотил по амбразуре сбоку каким-нибудь булыганом или прикладом автомата, а вдруг решился падать на нее грудью. В такие минуты, скорее всего, возникает истерический вариант вулканирования "духа противоречия". И ничего более!.. Телевиденье своими бандитскими сериалами настолько намозолило глаза и прокомпостировало мозги, что выработало полнейшее отвращение к криминальной романтике. Никому не хотелось подыгрывать, ловчить, скрываться – появилось яростное желание душить всю ту мразь голыми руками…

Но на словах я смиренно подтвердил Владимиру, что обязательно выполню все его наставления: "Все проделаю, как учили!" Не стоит волноваться и фиксироваться на мелочах… Знаменитое, гагаринское – "Поехали!" – вдруг вырвалось из меня. Тоже еще один вариант истероидных реакций.

От угла улиц Садовой и Гороховой мы с Олегом и двумя привычными сопровождающими шли сравнительно медленно. А машина с Владимиром уже давно нас обогнала и припарковалась у небольшого кафе в доме 32. Как я полагаю, в засаде поблизости стояла еще одна – две машины с оперативниками. Наши люди должны блокировать возможное прикрытие киллера – он же не работал в одиночку. Его помощников тоже необходимо арестовать. Кто-то обязательно передает ему по телефону или рации необходимые сведенья о нашем приближение, о составе группы, о моем месте нахождения в общем ряду. Вот это прикрытие после выстрела необходимо моментально блокировать. Скорее всего под ту машину уже подложили слабый заряд, подвязанный на дистанционное управление: сперва произойдет "шоковая терапия" взрывом, а потом уж всех повяжут. Но я не сумел вычислить искомую машину…

Наша стайка двигалась довольно бодро, Олег, как всегда, принялся рассказывать мне анекдот с трехметровой бородой. Рассказчик он был неважный, но я все же выдавливал из себя улыбку. Суть анекдота сводилась к тому, что один еврей провожал жену на курорт. Жена из-за вокзального шума плохо слышала мужнее напутствие, а он-то только и тараторил: "Сара, живи с Богом!". Женщина мотала головой, считая, что не слышит призыв мужа. Муж, истощив терпение, принялся передавать слово "Богом" по буквам: "Борис, Олег, Геннадий, снова Олег, Михаил". Жена замахала утвердительно – "Все поняла, но почему с Олегом нужно жить два раза?"… Вдруг в голове мелькнула мысль: "А если в меня засадят две пули, будут два выстрела, но с разных точек?.. Пули пересекутся точно в моем теле"… Зачесался лоб, заныло под сердцем, в районе солнечного сплетения, икроножные мышцы напряглись словно от судороги…

Кодовый замок на воротах я открыл сам, хотел шагнуть первым, но Олег меня оттер плечом и шагнул в темную неизвестность. Ребята страховали наш тыл на некоторой дистанции, при этом изображая загулявшую стайку бесшабашных мужичков. Мы шли с Олегом, как пара рысаков, – голова в голову, – резко переведенные с рыси на растянутый шаг. На расстоянии трех метров я увидел справа впереди черту и две восьмерки, нарисованные голубым мелком – видимо, девочки играли днем во дворе в какие-то свои очень важные игры и рисовали на стене. Я подходил к той черте, гипнотизируясь ее видом и той задачей, которую успел вбить мне в голову Владимир – я двигался, как хорошо дисциплинированный "Зомби". И вдруг возникло чувство нового протеста: теперь уже именно против этого эффекта зомбирования. Я не хочу быть ни чьим рабом, игрушкой в любых руках. Но это же даже не акцентуация характера, а элементарная истерика, разворачивающаяся по женскому типу… Пусть истерика,.. пускай по женскому типу… Ноги сами понесли меня не вправо и назад, а только вперед… "Время – вперед!" – вспомнилось идиотское название, идиотского романа Валентина Катаева и фильма по нему… Вот свойственная моему темпераменту команда…

Олег метнулся влево, точно выполняя установку Владимира, а я прошагал вперед так, словно двигался на параде – по Красной Площади в дни моего пребывания в Нахимовском училище. Я развернул свой собственный флаг – скорее, Знамя Победы над "зависимостью", над чужой установкой!… Я алкал личной свободы… И мне ответили, но не так, как я себе предполагал…

Выстрела я и не должен был слышать, но почему-то не произошло всплеска боли. А ведь по логике вещей она должна возникать при попадании в живое существо постороннего предмета сильнейшей убойной силы. Просто мои контакты с реальным миром кто-то мгновенно вырубил!.. Тело мое, наверное, по инерции еще продвигалось вперед, но им уже не руководил мозг. Возник "эффект отрыва", он стал концентрироваться, убегать ввысь на огромной скорости. Сутью такого движения было исчезновение моего сознания, его мгновенный отрыв от тела, а затем и транспортировка за пределы Земли… Я вдруг понял, что такое душа: нет это не энергия, привнесенная в тело живого существа при рождении.

Душа – это условное понятие, обозначающее действие программного обеспечения, исходящего с определенного сервера Вселенского Информационного Поля. Какой-то огромный компьютер задействован Высшим Разумом для собственных игр: мы для него виртуальные существа, символы которых пляшут на экране монитора того сверхумного компьютера. Но сама Вселенная и является тем физическим представительством "программного обеспечения": галактики, любые небесные тела – это точки пересечения неведомой энергии, создающие общую матрицу поведения живых и неживых объектов.

Я понял, что верна первая модель Фридмана: пространство разбегается с нарастающей скоростью!.. Да, конечно, Вселенная возникла в результате взрыва, а мы – только песчинки того страшного, быстротечного события… Принадлежащий мне ранее программный импульс, но теперь уже оторвавшийся от конкретного биологического объекта – тела Федорова Александра Георгиевича, – сейчас в том сервере перекомпануется в автоматическом режиме и отошлется новому новорожденному человеку.

Но что-то произошло – видимо, сбой команды… В районе колец Сатурна неведомые силы встряхнули мой импульс не очень деликатно: "программный пакет", доставшийся мне свыше при рождении, называемый в простонародии "душой", крутанувшись пару раз по руслу "Делений Энка и Кассини", облагородился. Подзарядка чем-то особо значимым произошла и от маленького спутника "Пана", поджидавшего меня в "коридорах" Деления Энке: программный пакет даже вроде бы реструктуризировался и наступило некое просветление.

Квакнуло желание еще немного пожить на белом свете. Через мгновение, получив сильный обратный импульс от закрутки колец Сатурна, программный пакет плюхнулся снова в мое бренное тело, валяющееся на грязном дворовом асфальте, недалеко от помоечных баков. В теле опять затеплилась жизнь, потому что душе многое подвластно, и я решил незаметно притушить жгущее пламя восприятия сигналов извне… "И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, дерево жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева – для исцеления народов" (Откровение 22: 1-2).