Тяною – чайное действо

Чаепитие в Японии, начало которого восходит к 729 году, является нередко своего рода ритуалом. Кажется, как ни у какого другого народа, у японцев существует старинный чайный церемониал, особенно торжественно выполняемый в специальном чайном или отдельном павильоне в саду при доме, а нередко и в домашней обстановке, в особой комнате при доме. Культуре чая, приготовлению из чайного листа напитка, его употреблению воздаются японцами определенные почести, соблюдается своеобразный обряд, издавна утвердившийся в народном быту распорядок.

Чайный церемониал, как обычно передается на европейских языках смысл японского слова «тяною», а вернее сказать, «чайное действо», так как это на самом деле некое действо, если не священнодействие, в значительной степени содержит в себе элементы духовного и эстетического характера. «Ничто так тесно не взаимосвязано с искусством и художественным ремеслом Японии, как тяною, эстетическое времяпрепровождение за приготовлением зеленого чая в утонченной атмосфере».[53] Тяною, относящееся к числу наиболее самобытных и фактически уникальных искусств японцев, играет весьма существенную роль в их духовной и художественной жизни на протяжении свыше четырехсот лет. Столь благоговейное отношение японцев к чайному напитку имеет свои глубокие корни и причины. В «чайном действе» обычно участвуют: мастер чая – тот, кто заваривает чай и разливает его, и те, кто присутствуют при этом и затем пьют. Первый – жрец, свершающий действо, вторые – участники действа, приобщающиеся к нему и нередко безжалостные критики.

У каждого свой комплекс поведения, охватывающий и позу при сидении, и все движения, и выражение лица, и даже манеру речи.

Чай заваривается особый – в порошке, конечно зеленый. Приготовление чая слагается из следующих процедур: первая – кипячение воды в особом котелке (чайнике) на угольях из сакуры – вишневого дерева; вторая – заваривание чая: применяется особый чайник, свои правила движения руки; и третья – взбалтывание чая в чашке, также специальной, предназначенной для этой цели, так что чай пьется в виде довольно густой пенистой жидкости.

Что это такое? Как все это назвать: ритуал, церемониал, обряд? Скорее всего – особая духовная процедура. В японском и китайском языках существует нечто именуемое «путь» – понятие, имеющее многосложное значение в духовном мире японского народа, в его философии, морали, эстетике. В философии даосизма «дао» – основной принцип этого учения – выступает в значении абсолютного начала вселенной, основы существования мира, источника всех его вещей и явлений. В конфуцианском учении «дао» имеет значение определенной этической категории. В свою очередь, «дао» связано с буддийским понятием «чань» – в устах китайцев и «дзэн» – в устах японцев.

Как объяснить читателю эти самобытные понятия? Может быть, поможет выписка из иероглифического словаря? «Чань – созерцание, сонм чувств и мыслей, лестница экстазов». Приведем объяснение из ординарнейшего японского толкового словаря: «Дзэн – овладеть всеми своими духовными силами и вступить в пределы „не-я“, то есть погрузиться в созерцание». Добавляется также, что в сочетании с иероглифом «садиться» образуется понятие: сесть в надлежащей позе, овладеть всеми своими духовными силами и обрести познание. К сказанному следует добавить, что это понятие берет свое начало из учения буддийской секты того же названия («Дзэн») – одного из очень распространенных в Японии XIV–XVI веков направлений буддизма.

Понятно ли теперь читателю? Может быть, еще сказать: если вы положите на несколько натянутых параллельно веревок маленькую циновку, сумеете взгромоздиться на это весьма неустойчивое сиденье, усесться на нем в неподвижной позе (неподвижность тут нужна хотя бы потому, что при малейшем движении веревки под вами разойдутся и вы неизбежно испытаете на себе закон земного притяжения) и просидеть так энное количество часов, это будет «дзэн».

Если вы будете долгие часы сидеть неподвижно, уставившись в одну точку, и ничего при этом не думать, это будет «дзэн».

Если вы не пошевельнетесь при встрече с самой большой неожиданностью, это будет «дзэн».

Если вы станете свободны от всяких волнений, тревог, беспокойств, восторгов и т. д. – не в том смысле, что все это для вас не существует, а в том, что ничто не может коснуться вашего духа, смутить его спокойствие, нарушить ясность ума, – это будет «дзэн».

Если вы совершенно спокойно, с абсолютной легкостью, душевной ясностью и свободой пойдете на смерть, это будет «дзэн».

Вот это и многое-многое другое – «дзэн».

«Путь чая» («Дао чая») создан монахами Дзэнсю, сторонниками секты «Дзэн» (конечно, сначала в Китае, где «Чань» в свое время было одним из самых популярных в известных общественных кругах религиозно-философских течений).

Следование «Пути чая» – один из методов осуществления заветов этого учения, «Сидение по дзэн» – другой из таких методов.

Так было… А потом чайная церемония стала предметом светского обихода, составным элементом образования благовоспитанной барышни в буржуазной семье. Она должна была «проводить чайную церемонию», то есть кипятить воду, заваривать чай, взбалтывать, перед этим отбирать чайную посуду; подавать, кланяться, говорить заученные ритуальные фразы… А приглашенные гости – обычно подруги – тоже будут при этом кланяться, произносить заученные фразы, делать определенные движения, брать чашки и пить чай, старательно наблюдая, не совершит ли хозяйка какую-нибудь промашку (они сами это все умеют делать), чтобы потом ехидно рассказывать об этом подружкам (и особенно матерям, соревнующимся в воспитании дочек).

Итак: когда-то – дзэнские монахи, сосредоточение мысли и воли, полное владение всеми эмоциями, созерцание, познание. Теперь – девицы из японских семейств, хороший тон, светские развлечения…

Японский чайный домик, в строгом смысле слова, это место, где человеку создаются условия для отдыха и раздумий. Беспокойство и суета городских улиц тотчас останутся позади вас, едва вы переступите порог чайного домика – этой обители покоя и тишины. Обычно домик располагается в тихом месте, в садике или парке, на берегу моря, в окружении живописной природы. Традиционные декоративные средства, особенно живые цветы и карликовые растения, помогают создать обстановку покоя и интимности.

Из литературных источников мы узнаем, что еще древние придавали большое значение обстановке, в которой принимался чайный напиток. Наиболее удобным местом для любителей насладиться всеми его прелестями они считали укромные, тихие уголки, окруженные густыми зарослями молодого бамбука, небольшие мостики и речные джонки, живописные беседки, окруженные зарослями лотоса, и цветочные оранжереи… В подобной обстановке люди могут, укрывшись от палящих лучей солнца под навесом изумрудно-зеленых глициний или сидя под древними соснами, насладиться чайным напитком, полюбоваться цветами. Право же, в таком чайном домике или павильоне человека покидает усталость, здесь он обретает душевную радость и покой!

При входе в чайный домик гости обычно совершают традиционный поклон перед столь же простыми, сколько и красивыми цветами, находящимися на специально отведенном месте в комнате – токонома, – и усаживаются на циновки, поджав под себя ноги. Навстречу гостям выходит хозяин, в свою очередь приветствующий гостей низким поклоном. Здесь слышатся музыкальные звуки бурлящей воды в специальном кипятильнике с металлическими приспособлениями, производящими особые рокочущие звуки.

Даже в самой мелодии бурлящей воды некоторые японцы находят своеобразную поэзию, в ней как бы звучит песнь воды и металла, доносятся рокот волн, раскаты грозы, треск бамбука в бурелом и т. п. Специфическая обстановка достигается также с помощью светового оформления помещения, в котором создается атмосфера вечернего полумрака. В этой обстановке покоя и размышлений гости не спеша пьют чай, который им более всего по душе, погружаясь в свои мысли и раздумья. Однажды мне пришлось участвовать в церемонии чаепития в особом домике, где был устроен искусственный дождь, и мы оказались во власти иллюзии настоящего ливня под кровлей: раздавались характерные удары крупных капель дождя о крышу, шум сбегающих по крышам потоков, отдаленные раскаты грома.

Чайный домик с его обстановкой интимности и уединения – излюбленное место для встреч друзей, их бесед, задушевных откровений. В Японии в подобной обстановке совершаются всякого рода деловые операции, оформляются сделки коммерсантов. Однако среди «тясицу» – «чайных домиков» или «чайных комнат» – наибольшей славой пользуются старинные места, где зарождалась и развивалась традиция тяною. Знаменитым тясицу, например, считается вилла Ёсимаса (1435—1490), восьмого сегуна из династии Асикага, расположенная в северо-восточной части древней столицы Киото. Литературные источники указывают, что именно на этой вилле, построенной в 1473 году Сюко (1422—1502), считающимся одним из основоположников чайной церемонии, утверждались эстетические принципы тяною. Эта вилла, которую нам приходилось осматривать много раз, сохранилась в очень хорошем состоянии и носит имя Гинкакудзи, или «Серебряный павильон». Принципы утонченности и целомудренной простоты тяною получили дальнейшую интерпретацию в школах таких мастеров чайной церемонии, как Дзео (1503—1555), Сэн-но Соэки (1521—1591), известного также под именем Рикю.

Этикет и своеобразная образность, выработанные Рикю, лежат в основе современного чайного церемониала в Японии.

Чайный канон

Известно, что родиной чая является Китай, его южные провинции. Много столетий тому назад китайцы начали использовать чайный лист для приготовления напитка. Первоначально, однако, чайный отвар рассматривался древними китайцами как лекарство, целебное средство, помогавшее людям при различных недомоганиях и болезнях. Считалось, например, что чайный напиток оказывал благотворное воздействие при глазных заболеваниях, общем переутомлении, помогал быстрее восстанавливать силы, применялся как общеукрепляющее средство, а также при ревматических заболеваниях. Литературные источники указывают на то, что чай как лекарственный препарат приготовлялся в древности не только в виде жидкого отвара, но и как мазь.

Чай как медицинское средство, а позже и как освежающий напиток получил чрезвычайно широкое распространение прежде всего на Востоке, при этом уже с давних пор представители разных взглядов усматривали в чае различные целебные свойства. Даосы – приверженцы религиозного учения даосизма, которое призывает человека подавлять свои страсти и обряды которого сводятся к разного рода мистицизму, колдовству, заклинаниям духов, – утверждали, будто чай представляет собой одну из составных частей эликсира жизни, фантастического напитка, якобы могущего продлить человеческую жизнь. Монахи буддийской секты «Дзэн» считали чай незаменимым напитком в процессе погружения в раздумье и созерцание, особенно во время долгих и мучительных часов ночи. Существует суровая и полная патетизма легенда, повествующая о том, как один буддийский подвижник глубокой ночью впал в тяжелый сон во время духовного созерцания. Когда впавший в грехопадение подвижник проснулся, он с яростью оторвал свои преступные веки и бросил их на землю, где они будто бы мгновенно превратились в первые кусты чайного растения…

Полная печали и мужества, живет в тибетском народе сказочная история о чае и соли.

Это было давным-давно. На разных берегах реки жили два племени. Люди этих племен грелись под одним солнцем, пили воду из одной реки, настолько узкой, что с берега на берег доносились запахи цветов. И все же между ними не было мира. Племена вели между собой постоянные войны. И никто не мог сказать, когда началась между ними вражда, и тем более – чем она была вызвана. Но судьбе было угодно посеять нежную дружбу и любовь между прелестной девушкой Цюйчжэнь-ламу и отважным Даодэном. Юноша давно полюбил Цюйчжэнь-ламу – чистую, как родниковая вода, горячую, как огонь, девушку с противоположного берега. Девушке также полюбился стройный юноша, который обладал богатырской силой и мог растащить за рога двух бодающихся быков. Однако счастье влюбленных продолжалось недолго. Мрачным силам зла и зависти удалось умертвить Даодэна. А когда тело юноши, по обычаю племени, сжигалось на костре, Цюйчжэнь-ламу бросилась в огненное пламя и сгорела вместе с возлюбленным. Пепел молодых людей был предан земле на противоположных берегах реки.

Пришла весна. У могил выросли две ивы, ветви которых со временем встретились над рекою. Тогда ненавистные люди вырыли ивы вместе с корнями, сожгли их, а пепел пустили по воде. Вместе с водой пепел разнесся повсюду. Попал он и на китайскую землю. И тут он пророс чайным кустом. Был занесен он и в Тибет, где превратился в соленое озеро.

Тибетцы в память об этом печальном событии завели порядок – перед едою пить чай, а в чай непременно добавлять соль. С тех пор люди в Тибете никогда не отказывались от обычая пить чай с солью, никогда не забывали так преданно и искренне любивших друг друга девушку и юношу.

Как отмечалось, чай пришел в Японию из древнего Китая. Литературные памятники свидетельствуют, что приблизительно в третьем-четвертом столетии культура чая получила широкое распространение среди китайцев, населявших долину бассейна реки Янцзы или Чанцзян. Чай стал одним из наиболее излюбленных напитков китайцев, хотя в те времена он готовился не так, как в настоящее время. Тогда в чайный отвар добавлялись такие ингредиенты, как рис, имбирь, соль и даже лук. Так продолжалось до тех пор, пока знаменитый китаец Лу Юй, живший в эпоху династии Тан (618—907), не предложил свой способ приготовления чайного напитка, близкого тому, которым китайцы пользуются и теперь. Именно Лу Юй оказался первым китайским экспертом и мастером чая, по достоинству высоко оценившим чай как прекрасный напиток и уже тогда понявшим, что чайный церемониал привносит в повседневную жизнь человека определенный распорядок и гармонию.

Лу Юю, который был высокообразованным человеком своей эпохи, принадлежит известный труд «Чацзин», означающий в переводе «Чайный канон». В этом уникальном произведении Лу Юй дал подробное описание природы чайного растения, его культивирования, правил сбора чайного листа, технологии его обработки. Он изложил в этой книге полезные советы относительно способа приготовления чая различных сортов, дав впервые довольно подробное описание важнейших из них, с глубоким знанием рассказал о разного рода принадлежностях и посуде для приготовления чая, отметив, в частности, что зеленый чай следует пить из голубых фарфоровых чашек.

Фарфор и керамика

В течение долгого времени считалось, что лучшей посудой для чайного напитка является фарфор, особенно чашка из белого фарфора, поскольку в ней контрастнее оттеняется цвет чайного напитка. Учитывается при этом и то, что белизна фарфоровых чашек образует наиболее приятное сочетание цветов и с зеленым и с черным чаем. Тем не менее уже с давних пор керамика, получившая художественное развитие, играет все более существенную роль в обиходе японцев, бросая самый серьезный вызов фарфору. И керамические чаши или пиалы – «тяван» – теперь едва ли не завоевали пальму первенства в традиционном чаепитии в Японии. В литературных источниках указывается, что употребление тяван японцами восходит к периоду Муромати (1394—1574). Даже в наиболее ответственной чайной церемонии – тяною – керамические чаши стали господствующей посудой, радикально изменив, таким образом, эстетический принцип древнего «Чайного канона». В этих глиняных чашах, удивительно простых, почти примитивных, как бы отозвались грани окружающей реальности, воплотились знакомые черты прекрасного. Разрозненные жизненные впечатления сплавились здесь в художественный образ, который на протяжении веков несет нам эстетическую радость. Они привлекают своей естественностью, натуральностью материала, безыскусственностью окраски. Толстые стенки тяван хорошо удерживают тепло и не обжигают руки. Их грубая крупнозернистая поверхность, шершавость обожженной глины придает изделиям особую прелесть. В них будто бы таится огонь, их породивший, и продолжает светить через пористую толщу стенок чаш. Здесь искусство художника, выявляя своеобразие материала, выражает представления человека о прекрасном и подчиняет этому свой художественный язык.

Примечательно, что в многочисленных чайных церемониях, в которых мне приходилось участвовать, я никогда не встречал одинаковых керамических чаш. Характерно, что для разных сезонов года существуют разные тяван, особенно отличаются чаши для холодного и жаркого сезонов. Тяван всегда различны по внешнему виду, манере выполнения, тональности. И в этом нельзя не видеть многообразие художественных форм и стилей, трактовки сюжетов. При этом мы видим, что формы японского керамического искусства относительно свободны от статичности, обладают богатством художественных деталей при крайнем лаконизме выразительных средств. Наибольшей популярностью пользуются керамические пиалы древних мастеров. Часто такие пиалы очень бережно хранятся, передаются из поколения в поколение, ценятся как фамильные сокровища и подаются в особо торжественных случаях. Простая мягкая глина в изображении художника, по мнению японцев, выражает сущность прекрасного, как понимали его древние мастера. Эти пиалы из пористой глины отличаются изысканным благородством и изяществом. И чем внимательнее всматриваешься в керамику старых мастеров, приобретающую от времени специфическую особенность, тем больше усматриваешь в ней черты неповторимости и своеобразия. Впечатление, получаемое от этих изделий, – их чрезвычайное разнообразие. Видишь, что каждая из чаш отличается яркой оригинальностью, своеобразием фактуры и стилевых решений, спецификой употребления и обработки материала.

И современное искусство японской керамики, восходящее к истокам древних мастеров, находится в тесной взаимосвязи с древней традицией, и в лучших образцах нынешних художников можно видеть, какие именно аспекты древнего мастерства составляют сердцевину их творческого развития.

Многие образцы японской древней керамики, сохранившиеся до наших дней, представляются, однако, загадкой. Тайна их рождения, применявшаяся техника, режим обжига и состав глины продолжают оставаться нераспознанными.

Примечательно, что в образцах этого творчества древних мастеров керамики ярко обнаруживается искусство национальной художественной формы, глубоко своеобразное и утонченное. Оно характеризуется необычайной выразительностью и экспрессивностью. Устойчивость художественной формы, несомненно, связана с развитостью, устойчивостью представлений древних японцев о прекрасном в окружающей их действительности. Изделия японских мастеров керамики часто выгодно отличаются от работ китайских, корейских, вьетнамских и других художников, которые, как известно, создали неподражаемые образцы древней керамики. И в этом нельзя не видеть того, что на протяжении ряда поколений японские мастера следовали путем освоения и обогащения великой традиции древнего искусства, обладающей необыкновенно выразительной спецификой стиля. Именно в этом причина того, что значение японской художественной керамики далеко переросло географические рамки одной страны, стало фактом мирового искусства керамики.

Керамика, пожалуй, наиболее тесно связана с искусством тяною и, как это подчеркивается в японских литературных источниках, в немалой степени развивалась под воздействием эстетических вкусов чайного церемониала. Любование керамическими изделиями – органическая часть всей атмосферы чайного действа тяною. Тема художественной керамики – одна из наиболее излюбленных тем собеседования во время тяною.

Немалое значение имеет форма чайника и материал, из которого он изготовлен. Обычно ценятся чайники изящной формы, особенно изготовленные по древним образцам. Часто чайник бывает украшен изображением дракона, побегов бамбука, вековой сосны с пышной кроной или горного пейзажа, речной заводи и т. п. Не последнее место принадлежит и печке, на которой кипятят воду для чая. Существуют специальные печи, в которых сжигается древесный уголь и имеются небольшие мехи.

В «Чацзине» подчеркивается, что для получения хорошего чайного напитка важное значение имеет вода. Он указывал на необходимость готовить чай из чистой родниковой воды. Не случайно до сих пор сохранилось выражение: «Для приготовления хорошего чая раньше всего необходима хорошая вода». Знатоки чая считают, что наилучшая вода – горная, родниковая, средняя – речная, на третьем месте стоит колодезная вода. Со времени Лу Юя в Китае и Японии широко утвердился народный обычай состязаться в искусстве наилучшего заваривания чая. И до сих пор существуют многочисленные способы приготовления чая, учитывающие сорт и качество чайного листа, место его культивирования, качества и особенности воды, время года и т. д. Каждый японец знает место, где он может выпить свой любимый чай, либо умеет сам выбрать нужный сорт и приготовить его по своему вкусу себе или для друзей, любителей и почитателей чайного напитка.

В японских литературных источниках отмечается, что в старину, в период Эдо, вода в Киото считалась наилучшей для приготовления чая. Поэтому ценителям чая в Токио доставлялась вода из Киото. Днем и ночью по знаменитому тракту Токайдо передвигались специальные паланкины – «каго» – с бадьями воды из горных источников. Доставка воды из Киото в Токио отнимала много дней и стоила немалых денег. Однако это не смущало истинных любителей чая, поскольку вода – первое и главное условие приготовления чайного напитка.

При этом важное значение придается чистоте чая. Необходимо, чтобы чайная посуда, вода и все прочее не содержали жира или постороннего запаха, так как это может испортить натуральный вкус чая.

Весьма примечательно, что на Востоке пьют чай горячим не только в зимнюю стужу, но и в летний зной. Считается Доказанным, что в самую сильную жару лучше всего утоляет жажду именно горячий чай. Существует при этом два способа употребления чая: одни пьют чай большими глотками, другие малыми и в небольшом количестве, как бы дегустируя напиток, или, как говорят китайцы, «оценивая чай». Именно об этом рассказывается в знаменитом китайском романе «Сон в красном тереме» в главе «Цзя Бао-юй оценивает чай в кумирне Лун-цюань». Прекрасная девушка говорит влюбленному в нее юноше Цзя Бао-юю: «Разве ты не слышал, что одну чашку выпивают, чтобы оценить достоинство чая, две чашки – чтобы утолить жажду, выпить же три чашки – значит уподобиться пьющему воду ослу?»

Небезынтересно отметить, что Лу Юй, касаясь способа приготовления кипятка для заваривания чая, с большим поэтическим мастерством описал три стадии кипячения воды. Маленькие пузырьки первого кипячения воды Лу Юй сравнивал с глазами рыб, пузыри второго кипения он уподоблял гроздьям кристального бисера, образующимся на кроне бьющего фонтана, а самое бурное, третье кипение он изобразил как вздымающиеся, клокочущие волны в миниатюре.

В «Чайном каноне», являющемся одним из интереснейших памятников культуры, изложены также известные взгляды автора относительно чайного ритуала, охарактеризованы выработанные нормы чайного церемониала, а также освещены некоторые моменты эстетической стороны этой интересной народной традиции. Лу Юй еще при жизни был признан как крупнейший авторитет в области чая и его приготовления. По свидетельству исторической хроники, благодаря своей эрудиции и уму он пользовался вниманием со стороны правящей династии, в частности известного императора Тайцзуна; Лу Юй был окружен многочисленными учениками и последователями. После смерти его стали почитать как «духа-хранителя чаепроизводителей и чаеторговцев». Многое из «Чайного канона» Лу Юя не утратило своего значения и до сих пор; отдельные положения претерпели со временем изменения, а многое легло в основу японского чайного церемониала, хотя, разумеется, здесь было привнесено немало самобытно японского, специфически национального.

История проникновения китайского чая и традиции этого напитка в Японии связывается многими литературными источниками с буддизмом, в частности с миссией буддийского проповедника Дэнге, и относится к 805 году, то есть к периоду господства в Китае династии Тан, считающемуся эпохой расцвета материальной и духовной культуры феодального Китая. При этом отмечается, что буддийские проповедники одной из распространенных в Японии сект первоначально пили чай из простого кубка перед изображением Бодидармы (Дарума). Они будто бы делали это во имя благоговения и связывали чайный напиток с понятием священного причастия или клятвы. Таковы якобы предпосылки зарождения японского чайного церемониала.

Некоторые авторы утверждают также, что японский чайный церемониал, восходя в прошлом к буддийскому религиозному ритуалу, претерпел в своем дальнейшем развитии существенные изменения и для него характерны следующие три стадии: лечебно-религиозная, роскошно-расточительная и, наконец, эстетическая.

Что касается современного японского чайного церемониала, то он ни в малейшей степени не напоминает религиозного обряда или ритуала, поскольку и сам процесс чаепития и вся окружающая обстановка свидетельствуют о свободном и независимом времяпрепровождении, часто далеко выходящем за рамки простого чаепития. Нередко чайный церемониал проходит в атмосфере веселья и забав. Нельзя, однако, отрицать эстетической стороны современного чайного церемониала в Японии, где этот ритуал стал освященной многими столетиями традицией.

Краски листьев

Стоит необыкновенный зной. Всюду цветут пионы и хризантемы. Мы смотрим в окно стремительно движущегося вагона. На горных склонах морского побережья низкорослые деревья изнемогают под тяжестью висящих лунообразных гибридов. На крытых горных склонах и в глубоких лощинах, до самой дороги на морском зигзагообразном побережье, – сплошные плантации апельсиновых деревьев с крупными оранжевыми плодами. И никаких оград. И ни одного сторожа.