- Как ты была права, Шахназ! - вздохнула Салима, оторвав ее от дум. Айхан, видно, и вправду хороший человек, а теперь, как я смотрю, просто необыкновенный.
      - Из чего ты это заключила? - Шахназ хотелось узнать, на что намекает Салима.
      - Я ведь не успела рассказать тебе об одной вещи, о которой Мардан сегодня услышал там от Рамзи-муэллима. Оказывается, Айхан в свое время посылал в Ленинград деньги, по сорок рублей в месяц.
      Шахназ со скрытым интересом спросила:
      - Ну и что с того? Кому он мог посылать?
      - Вот это-то и не давало Рамзи покоя. Он где-то прослышал об этих деньгах и сегодня с веранды, словно с трибуны, принялся вещать о якобы недостойных поступках Айхана.
      - А дальше? Что дальше?
      - А ты-то сама хоть знаешь, куда посылал Айхан эти деньги?
      - После войны вся страна помогала Ленинграду. Сотни, тысячи людей посылали деньги на адрес специальной сберкассы. Оказывается, и Айхан посылал туда свои сорок рублей ежемесячно.
      - А ты откуда знаешь?
      - Разве мало я сама посылала туда денег?..
      - Салима, родная! - Со слезами радости Шахназ обняла Салиму. - Дай я тебя поцелую... То-то я смотрю, твоя душа словно прикипела к Ленинграду. Ведь там прошла твоя юность. Было столько горя, но и столько хорошего...
      - Не только поэтому, - вдруг с грустью проговорила Салима.
      - И твоя первая любовь...
      - Да какая там любовь! - сердито оборвала ее Салима. Шахназ давно поняла, что Салима чего-то недоговаривает, и думала, что это связано с ее любовью, которую она до сих пор скрывала от всех. Но не ошиблась ли она?
      - Тогда почему? Если не секрет...
      - Не спрашивай меня, Шахназ. Ни о чем меня не спрашивай.
      - А почему туда посылал деньги Айхан? Он ведь, кажется, не был в ленинградской блокаде.
      - Я не могу тебе ответить, но, видимо, его что-то связывает с Ленинградом.
      - Возможно.
      - Странный человек этот Айхан, как говорил Раджабли любопытный человек. А Мардан готов за него в огонь и в воду. - Внезапно вздохнув, Салима умолкла. - Не знаю, чем все это кончится...
      - А ты не переживай, - убежденно проговорила Шахназ. - Хорошо, что ты рассказала об этой истории со сберегательной кассой. Мне тоже казалось подозрительным, когда я видела, что он часто ходит на почту. Одно время я даже думала, что он посылает письма той женщине, чей портрет висит у него в доме, - Марии Кюри. - Шахназ виновато рассмеялась.
      Салима поднялась, подошла к открытому окну и выглянула во двор.
      - Шахназ, не знаю, что со мной происходит, так колотится сердце.
      В голосе Салимы послышалось что-то странное. Шахназ удивленно повернула голову.
      - Может, ты так за Мардана волнуешься?
      Все еще глядя куда-то вдаль и пряча свои глаза, Салима нерешительно проговорила:
      - Нет! - Потом, немного поколебавшись, добавила: - Да, конечно, я волнуюсь за Мардана... - И она полными слез глазами посмотрела на Шахназ.
      А та, совсем разволновавшись, принялась ее уговаривать:
      - Да что с тобой, Салима? Ты же не ребенок, а ну возьми себя в руки! Разве кто посмеет обидеть Мардана? А мы на что все, да и что такого он сделал, чтобы так волноваться?
      Салима тихо покачала головой:
      - Ты меня не поняла, Шахназ.
      - Тогда скажи яснее, что тебя так беспокоит?
      - Я и сама не понимаю, - Салима явно уходила от начатого разговора. Кто знает, может, так и нужно. Скажи-ка мне лучше, твой Айхан-гардаш еще долго пробудет в Чеменли?
      Шахназ изумленно посмотрела на нее:
      - Чем он тебе не угодил, ведь только что ты его называла бесподобным? Что случилось? Ты услышала что-то новое?
      - Мардан мне сказал, что Айхан собирается уехать из Чеменли.
      - Айхан хочет уехать? Куда? Откуда он это взял?
      Наблюдая за Шахназ, Салима поняла, что какие-то тонкие нити нежности связывают ее с Айханом. Может быть, это даже не любовь, а какое-то еще более могущественное чувство. Может, дело в привязанности Айхана к маленькому Эльдару? Ведь иногда родные отцы не могут подарить своим детям столь высокую, столь светлую отцовскую любовь. На нее способны немногие. Из какого же источника черпает свою нескончаемую любовь Айхан?
      Как бы пытаясь найти ответ на мучившие ее вопросы, Салима нерешительно проговорила:
      - Мне хочется у тебя спросить, Шахназ, но я как-то не решаюсь...
      Шахназ улыбнулась.
      - Хочешь, я сама тебе скажу, о чем ты хочешь меня спросить? Тебе хочется узнать, что я нашла в этом Айхане? Не правда ли?
      - Я не об этом. Я знаю, что все его прекрасные человеческие качества ты заметила первой, но не в этом дело.
      - А в чем же? - Шахназ услышала, как дрожит ее голос, и побоялась взглянуть Салиме в лицо. Вдруг она сообщит ей что-нибудь страшное?
      - Понимаешь, этот человек будто заворожил нас всех - и тебя, и Мардана, и Эльдара, даже меня. А вот причину я никак найти не могу. А тебе она понятна, эта причина?
      Шахназ поднялась с места, встала рядом с Салимой, которая стояла у окна, и медленно покачала головой:
      - Нет!
      - Но почему? Ты же лучше нас всех его знаешь, читаешь, что творится у него в голове, в сердце...
      - В том-то и беда, что не знаю. Чем больше я его узнаю, тем больше понимаю, как мало я его знаю, и сколько неведомого, он в себе таит. - Шахназ застыла в задумчивости, затем встрепенулась. - Ты и сама, наверно, догадываешься, что с того дня, как он появился в Чеменли, я потеряла покой. Причины я и сама не знаю. Не смейся... я бы возвестила об этом не только тебе, но и всему свету, только бы не видеть, как он бежит, скрывается от меня...
      - Я тебя не понимаю. Ведь вы соседи? Да и в селе мы всегда видим вас идущими рядом.
      На этот раз Шахназ насмешливо улыбнулась.
      - Разве тебе неизвестно, что люди не так просты, что многое они скрывают? Неужто ты такая непонятливая? Можно скрыться от другого под одной крышей, даже, если угодно, под одним одеялом. А ты говоришь - соседи.
      - Ну, раз так, ты делай это первой.
      - В том-то и беда, что я не могу этого сделать. Напротив, сама тянусь к нему.
      - Ну, тогда признайся, что влюбилась в него. Как влюбляются в восемнадцать лет...
      - И тут ты ошибаешься, Салима. Что ж мудреного - влюбиться в восемнадцать лет... Гораздо труднее влюбиться в этом возрасте. И при этом еще знать, что недостойна любимого человека.
      - Не говори так, Шахназ...
      - Нет, я не шучу, и никакого самоуничижения тут нет, я просто знаю, что недостойна даже поливать воду на его искалеченную руку.
      - Шахназ!
      - Ты, наверное, знаешь, что я недавно, как и тридцать лет назад, собралась выйти замуж за Рамзи, но вижу, что и на этот раз ничего не получится. И твердо знаю, какой-то голос мне подсказывает, что Айхан тому причиной.
      - Я тоже так думаю...
      - Ты? Ты что-нибудь слыхала?
      - Ничего я не слыхала. Но разве я не женщина? Разве у нас с тобой не одни и те же горести, не одна судьба?
      Шахназ промолчала и собралась уходить.
      Проводив ее до двери, Салима тихонько проговорила:
      - Но мое горе больше твоего.
      Шахназ застыла на месте. Что это за слова? Какое может быть у Салимы горе, связанное с Айханом?
      - Я правду говорю, Шахназ. Но не спрашивай меня ни о чем. Прошу тебя, умоляю, ни о чем не спрашивай... Когда понадобится, я сама приду к тебе и все расскажу. Извини меня, Шахназ, мне не надо было начинать этого разговора... Но что поделаешь, не удержалась. - Обернувшись, она, как бы желая спрятаться за дверью, прикрыла за Шахназ одну из створок. - Иди, я тебя прошу, попроси начальника, пусть поосторожнее обращаются с Марданом.
      - Хорошо... До свиданья!
      Однако, выйдя на улицу, Шахназ уже не думала ни о начальнике, ни о Мардане, ни даже об Айхане. Теперь поток ее сбивчивых мыслей устремился по новому руслу. Что хотела сказать ей Салима? Какое у нее горе? Какая связь между этим горем и Айханом?
      Вдруг ее охватил ужас: может быть, Айхан - отец Мардана? Действительно... если это так, то... Господи, прошло столько лет, разве можно раскрыть все это? Что скажет Мардан? Да и все вокруг?
      У самого правления колхоза она вдруг увидела Айхана, который стоял в задумчивости. Почему он здесь? Словно стоит и дожидается ее...
      - Айхан, добрый вечер! Отчего ты так задумчив?
      - Разве мне не о чем подумать? - Айхан усмехнулся и обычным озабоченным взглядом окинул Шахназ. - Я должен повидать начальника милиции.
      - Он тебя вызвал?
      - Нет, я сам пришел.
      - Тогда не нужно с ним видеться, иди домой. Когда вызовут - придешь.
      - Я ведь хочу поговорить с ним о Мардане.
      - Знаю. Но пока от тебя ничего не требуется. Все, что надо, я сама скажу.
      Айхан еще, раз взглянул на нее с чувством глубокой признательности и собрался уйти.
      Шахназ, сделав рядом несколько шагов, поинтересовалась:
      - Я слышала, ты собираешься уезжать из Чеменли?
      - Да, хочу уехать...
      - И я должна в это поверить?
      - А разве я когда-нибудь говорил вам неправду?
      - Нет, до сегодняшнего дня такого не было, но сегодня...
      - А что я сказал такого сегодня?
      - А то, что ты не уезжаешь, а сбегаешь. Теперь твоя единственная мечта - бежать из Чеменли куда глаза глядят.
      - Ну почему же бежать? Я тихонько уйду...
      - Я серьезно говорю, не смейся. Ты бежишь, испугавшись угроз Рамзи.
      - Нет, я хочу скрыться от ваших похвал.
      - Айхан-гардаш, я же просила, не смейся надо мной. Отвечай: почему ты хочешь уехать?
      - Просто так. Когда я приехал сюда, вы же не спрашивали, почему я приехал...
      - А как же Эльдар?
      - За него я не беспокоюсь. Когда захочу, смогу с ним повидаться. Потому что он у меня в сердце.
      - Зная это, я не отпущу тебя никуда. - И, понимая, что Айхан молчит, подыскивая подходящие слова для ответа, опередила его: - Я убеждена также, что ты не поступишь так безжалостно со мной...
      - Что это за слова. Шахназ-ханум?
      - Сковав меня счастьем, не сбежишь, не спрячешься...
      - Не говорите так, Шахназ-ханум...
      - Да, если ты уедешь сейчас, я буду считать, что ты оставляешь меня в долгу. Разве я неправду говорю? Молчишь, потому, что это правда. Понимаешь, что такой поступок тебе не к лицу.
      Ведь это тоже своего рода эгоизм - думать только о себе.
      - Я прошу вас, Шахназ-ханум, говорите что угодно, только не сравнивайте меня с другом вашей юности...
      - Ты говоришь о Рамзи? Нет в этом вопросе я могу сравнить тебя только с одним человеком - Эльдаром Абасовым.
      - Эльдаром Абасовым?
      - Да, он тоже очень любил обязывать меня своей любовью. А чем это кончилось - ты, наверное, знаешь.
      - Знаю, но и это ваше сравнение не к месту...
      - Нет, вполне уместно. Дарованное тобою счастье...
      - Какое счастье, Шахназ-ханум? - вдруг дрожащим голосом спросил Айхан.
      Они отошли уже довольно далеко от правления колхоза, но ни тот, ни другой этого не заметили. Этот разговор, словно проводник, привел их на узкую дорожку, ответвляющуюся к саду Эльдара.
      - Само твое существование, твое появление в Чеменли, слова "дядя Айхан", которые не сходят с уст моего сына, дороги мне так же, как любовь Эльдара. Но ни за ту любовь, ни за это счастье я не смогла отплатить. Эльдар помешал этому своим эгоизмом, а ты вот теперь хочешь уехать, точно как он.
      - Нет, Шахназ-ханум, тут вы ошибаетесь. Я ухожу, получив награду.
      - Как это прикажешь понимать?
      - Очень просто. Моя награда - в моем сердце.
      Они уже были в саду. Сквозь деревья просвечивал памятник, на который падал наклонный луч солнца. Шахназ умолкла и задумчиво оглядела памятник, затем перевела взгляд на освещенное солнцем счастливое лицо Айхана.
      - Тогда... у меня к тебе есть один вопрос.
      - Пожалуйста!
      - Но дай слово, что ты не обидишься.
      Айхан промолчал.
      - Даешь слово?
      - Хоть я и мало на что имею право на этом свете, обижаться на вас я действительно не имею права.
      - Почему же?
      - Потому что вы - мать Эльдара.
      - А раз так, скажите мне, кто вы? - Незаметно для себя Шахназ обратилась к нему на "вы" и услышала, как колотится собственное сердце.
      После небольшой паузы Айхан медленно ответил:
      - Вы, кажется, об этом меня уже спрашивали.
      - Я помню. Тогда я почему-то сочла вас похожим на Эльдара Абасова. Но теперь меня интересует другое.
      - Что же именно?
      - Какая у вас связь с доктором Салимой, ее сыном Марданом?
      Лицо Айхана залила такая знакомая улыбка, что Шахназ поняла: ответа не последует.
      - Что сегодня с вами, Шахназ-ханум? Я вижу, то, что произошло с вашим другом Рамзи-муэллимом, задело вас за живое. Ведь вся вина на нем.
      - Айхан-гардаш, не морочь мне голову. - Шахназ решительно пошла в наступление. - Скажи-ка мне лучше, во время войны ты не был в Ленинграде? Не знакомы ли вы с тех пор с доктором Салимой?
      Айхан облегченно вздохнул. Все эти вопросы Шахназ, все ее намеки и предположения - пустое. Шахназ ничего не знает; держит в руках конец ниточки клубка, сама этого не понимая, и попусту оглядывается по сторонам.
      - Я никогда в жизни не был в Ленинграде, Шахназ-ханум... Почувствовав, что сказал это растроганным голосом, Айхан упрекнул себя.
      Шахназ это почувствовала.
      - А как же деньги, которые вы туда посылаете, в фонд помощи жителям города или как это называется?
      Но это был уже кончик другого клубка. Шахназ, отняв его у Рамзи, намотала на свой палец. Думала, может быть, след этого клубка приведет ее к нему - этому "обидчивому брату", этому "самому справедливому судье". Но, зная, какая это неудачная попытка, и внутренне радуясь этому, Айхану с прежним хладнокровием захотелось обезоружить ее.
      - Я вас не понимаю, вы хотите знать, зачем я посылал туда деньги?
      - Да.
      - Это завещала мне Мария Кюри, - сказал Айхан и, подняв голову, с легкой улыбкой посмотрел на нее. - Не смейтесь, я не шучу.
      Шахназ виновато смолкла.
      - Извини меня, я и сама не знаю, что говорю. - И она, смеясь, посмотрела на Айхана.
      А он, предположив, что все неясности наконец выяснены, возрадовался. Ему надо было спешить. Как только он будет спокоен за судьбу Мардана во всех смыслах, он навсегда уедет из Чеменли.
      - Куда ты так торопишься, сосед, ведь мы еще не кончили разговор!
      - Разве не кончили? Вы еще что-то хотите сказать?
      Шахназ постаралась за веселым, беззаботным смехом скрыть волнение.
      - Почему ты такой непонятливый, сосед? - Теперь она хотела вот так, смеясь, проникнуть сквозь эту заколдованную дверь, второй раз встретившуюся на ее жизненном пути. - Разве ты не видишь, не понимаешь, что я хочу быть твоей женой?..
      Айхану показалось, что у Шахназ началась истерика и она не знает, что делать.
      - Да, да... и не смейся надо мной таким горьким смехом. Завтра я насильно потащу тебя в загс. Другого выхода у меня нет... - Она говорила так, будто ей исполнилось семнадцать лет, причем завтра она пойдет на Бабадаг собирать малину и возьмет с собой Айхана. А смысл ее смеха в этом: Шахназ хочет убедить его, что и в этом возрасте ходят по малину. И ничего постыдного в этом нет. - С тобой надо действительно действовать только так, иначе с тобой не справиться.
      Но Айхан больше не видел ее и не слышал. Новый вихрь мыслей обрушился на него. Прикрыв рукой шрам на губе, он хотел не только понять смысл этих слов - хотел узнать причину такой откровенности. Что же все-таки это означает? Почему Шахназ избрала этот тон? В чем смысл такой горькой шутки, такой смехотворной, даже пошловатой откровенности?
      - Да, да, с тобой можно разговаривать только таким языком, мой непонятливый. Когда я говорю тебе, что ты благороден, благожелателен, правдив, храбр, ты бежишь от меня. Видно, с тобой нельзя говорить серьезно о самых серьезных вещах?.. Я права? И долго ты будешь молчать? Я жду твоего ответа...
      - Моего ответа? - наконец смог выговорить он. - А какой в нем прок? Шрам на губе его дрогнул в легкой усмешке. - Вы ведь все решили без меня и за меня. Вы хотите силой потащить меня в загс?
      - Да, потащу силой, если не пойдешь, призову на помощь доктора Салиму, Мардана.
      - В таком случае и я... найду себе сообщника...
      - Нет можешь быть спокоен, во всем Чеменли не найдется ни одного человека, который придет тебе на помощь в этом вопросе.
      - Найдется, хоть один, да найдется... Я... я... позову на помощь Рамзи Ильясоглу. - На этот раз губа его задрожала в язвительной усмешке.
      Шахназ это почувствовала, и у нее будто что-то оборвалось в сердце. Но показывать это было никак нельзя.
      - Вот видишь, и судьба на моей стороне. - Она с ласковой, прежней улыбкой посмотрела на Айхана. - Человек, которого ты хочешь позвать на помощь, сейчас сам нуждается в помощи. Только он мог бы отнять тебя у меня, но он, как видишь, не в силах это сделать.
      - Шахназ-ханум!
      - Довольно так меня называть. Хватит! - Эти слова она произнесла с детской непосредственностью и, взяв Айхана под руку, тихонько пошла рядом. Может, теперь мы наконец поговорим серьезно? Так мы идем домой?
      - Шахназ-ханум, я ничего не понимаю. Объясните, что все это значит.
      - Я ровно два года не могу тебе втолковать...
      - Вы что, хотите опозорить меня перед всем светом?
      - Нет, я просто не хочу быть неблагодарной, я хочу отплатить тебе за то счастье, которое ты мне даришь в течение двух лет. - Внезапно Шахназ заговорила так трогательно, в той своей обычной манере, которая приводила всегда в трепет сердце Айхана. - Хоть я этого вовсе недостойна, но...
      - Шахназ-ханум, довольно... пожалейте меня.
      - Я сказала, не говори больше со мной подобным образом!
      - А как же мне говорить?
      - Вот так, с юмором, раскованно. Больше этого никто мне не сможет запретить. И тебе нечего надо мной издеваться. С этого дня я буду веселой. Это и будет тот голос моего сердца, который ты освободил из заточения. Спасибо тебе за это.
      Айхан понемногу приходил в себя. Поток ласковых слов начал пьянить его. Теперь он уже все понимал. Постигал смысл такой неожиданной атаки Шахназ. Вспомнил свое первое письмо, адресованное Шахназ, припомнил тогдашнее желание выразить свою любовь, отрицая ее, вспомнил и горький осадок. От этого детского поступка и он и Шахназ получили урок на всю жизнь. Неужели теперь Шахназ избрала самый короткий и самый верный путь для выражения своего чувства? Неужели все это правда?
      Пройдя низом сада Эльдара, они спустились на аллею Айхана, которая вела к махалу Сенгер. Внезапно Шахназ виновато посмотрела на Айхана.
      - Ой, чуть не забыла... Прости меня... Ведь мне надо повидать начальника милиции. - Ее глаза, как и прежде, вели с ним разговор. - Ты же знаешь, как я беспокоюсь за Мардана... И Салима...
      - А разве я не беспокоюсь? - непроизвольно вырвалось у Айхана. - Может, мне тоже вернуться?
      - Нет, ты иди домой и жди меня... - Выпустив руку Айхана из своей руки, она отступила на шаг. Потом снова приблизилась к нему и осторожно поцеловала его шрам на губе. - Вот так... теперь ты не станешь прикрывать его рукой, словно ребенок... Ну, я пошла... Если задержусь, не вздумай уснуть. У нас впереди еще столько скандалов. - Ее смех, словно звук кеманчи дяди Мурсала, заполонил все ущелье Агчай.
      Айхан, посмотрев вслед Шахназ, хотел что-то сказать, но было поздно. Она уже исчезла за ивовым шатром. "Ничего, вернется домой - скажу. Все скажу. Все, все расскажу о своей жизни, прошедшей без нее. День за днем. Хватит! Хватит!.. - Ее смех словно звучал в его груди. - Я все ей расскажу. Все..."
      Повторяя про себя эти слова, он зашагал вниз - к дому с верандой на шести опорах у входа в махал Сенгер.
      "Что же я должен ей все-таки сказать? Что я не Айхан, а Эльдар? Почему я так уверен, что Шахназ не осудит меня, не протащит за ухо вверх по лестнице Эльдара? Не скажет, что видит во мне дьявола в новом обличье? Ведь она полюбила Айхана Мамедова, значит, я до конца дней своих должен остаться им. И не могу свернуть с дороги, указанной когда-то моим спасителем". Эта мысль его даже обрадовала. Айхан приближался к поворотной точке своей жизни. За перевалом его ждет новая, его третья жизнь... Правда, она будет относительно короткой, но зато более насыщенной, родившейся из слияния двух прежних жизней. А в ушах его все еще звенел смех Шахназ. Айхан был счастлив, что за эти два года он сумел найти путь к сердцу Шахназ. Этим он был обязан в первую очередь Айхану Мамедову, вернее, духу своего великого спасителя. Айхан Мамедов подарил ему многое. А самое главное, возложил на него самый тяжкий и одновременно самый легкий груз - не изменять самому себе.
      Порой, когда дьявол, скрывающийся в самом дальнем уголке его сердца, пытался выползти наружу, на помощь всегда приходил Айхан. "Эй, не забывай, что тебя зовут Айхан Мамедов!" И он не забывал, нигде и никогда.
      Аллея Айхана осталась позади. Впереди был дом с шестью опорами. Рядом родной дом, пока еще именуемый "виллой Айхана", не сегодня завтра он получит новое назначение: Музей боевой славы.
      Мысли, словно караван облаков, тесня друг друга, унесли его в заоблачные дали. "Когда же придет Шахназ? Где же Эльдар? Ведь он давно должен быть дома. Не дожидается ли он Шахназ? Странно, оказывается, счастье ходит волнами. А волны то вздымаются ввысь, то низвергаются в пучину".
      Он встал, снял рабочую одежду. Умылся холодной водой, почувствовал облегчение. Еще можно было полежать, кто знает, когда придет Шахназ... Наверно, она сразу же поднимется к нему. Хорошо бы встретить ее подарком. Но что есть в этом доме, достойное Шахназ?
      Пройдя в другую комнату, он вынул из шкафа подаренную Шахназ белую шелковую сорочку с нежным рисунком. Вторично получив из рук Шахназ подарок, он не осмеливался к нему прикасаться. Теперь он наденет эту рубашку.
      Айхан прошелся по комнате, повозился с магнитофоном, прилег на новый диван и впал в забытье. Его заставил вскочить отчаянный крик:
      - Дядя Айхан! Дядя Айхан!.. Где вы?
      Оклик маленького Эльдара испугал Айхана. Неужели он догадался? Но он взял себя в руки.
      - Я здесь, сынок. Что случилось?
      Мальчик глядел тревожно и доверчиво одновременно.
      - Да нет, ничего!
      Айхан успокоился. Значит, дело не в нем. И тут же поймал себя на мысли, что поступок этот нечестный. Раз мальчик взволновался, касается это его, Айхана, или не касается, его следует выслушать. Ибо нет поступка более нравственного, чем относиться с уважением к чувствам ближнего. И все же хорошо, что Эльдар не принес ему весть более страшную. Что касается Мардана, то он постарается во что бы то ни стало его освободить.
      - Да что ты так взволновался, сынок! Арест Мардана - ошибка.
      - Но начальник милиции увез его с собой!
      - А что же твоя мама, разве она не поговорила с начальником милиции?
      - И мама, и тетя Салима на другой машине уехали в райцентр. - Вдруг Эльдар шагнул вперед и провел рукой по новой рубашке Айхана. - Дядя Айхан, мы с вами друзья, а друзья говорят друг другу правду. Я все время за вами наблюдаю. И, может быть, знаю вас лучше, чем вы сами себя. И вообще... вы не Айхан Мамедов, вы - Эльдар Абасов. Я это знаю уже давно - два или три дня, а может быть, раньше...
      Айхан поднялся с дивана, взял мальчика за руки.
      - Подожди, но как можно так? Кто тебе сказал? Я... - договорить он не сумел. В хороводе пошла комната. Он почувствовал, что падает, и услышал крик Эльдара.
      * * *
      Председатель вышел на работу с подвязанной рукой. И, даже не заходя к себе в кабинет, прямо направился к Насибу.
      - Если даже придется распять тебя на кресте, то и этого наказания для тебя будет мало, - произнес Рамзи и потряс перед носом Насиба забинтованной рукой. - Может, теперь ты сделаешь какой-то вывод?
      - Сделать вывод, говорите... В каком смысле, Рамзи-муэллим? - Насиб стоял, сплетя пальцы рук на животе.
      - В том самом. Этот хромой пес еще не выселился из дома?
      - Выселиться-то он выселился, но дом не сдал.
      - Как это не сдал?.. В каком смысле? - злобно передразнил Рамзи Толстяка Насиба. - Как это надо понимать?
      - Его ночью отвезли в больницу...
      - В больницу?
      Рамзи не знал, радоваться этому обстоятельству или огорчаться. Морщины на его большом лбу словно углубились.
      Насиб, увидев, как в одно мгновение изменилось настроение председателя, подумал: не оставит ли Рамзи этого Айхана хоть на какое-то время в покое?
      - А что с ним? Ты не знаешь?
      - Говорят, паралич. Речь отнялась. И одна сторона.
      Рамзи промолчал. Насиб все понял: у председателя праздник, в сердце его звучит тар и бубен, тайно заливается зурна.
      В этот момент послышался натужный рев взбирающейся по крутому подъему старой "Волги",
      - Сюда едут!
      - Что за машина, откуда?
      "Волга" остановилась. Из нее вышла незнакомая женщина, а за ней Ризван Раджабли. Рамзи не ожидал этого визита. Что бы это значило? Но сейчас было не до догадок. Надо было собраться с мыслями и идти встречать гостей.
      - Добро пожаловать, уважаемый мастер. И... если не ошибаюсь, уважаемая Гюльбениз-ханум... Добро пожаловать...
      Они сердечно поздоровались. Улучив момент, Рамзи шепнул Гюльбениз-ханум: Раджабли хорошо сделал, что не забыл своего обещания и привез ее в Чеменли, и этот его поступок достоин всяческого одобрения.
      - Причем вы ступаете в наше село в знаменательные дни в истории Чеменли.
      - Чем же они знаменательны? - вместо жены поинтересовался Ризван Раджабли.
      - Мы как раз собираемся в доме Эльдара Абасова открыть Музей боевой славы.
      - Ах, вон оно что! Поздравляю! - Раджабли вспомнил необычный дом, навсегда врезавшийся ему в память.
      - Раз так, разрешите преподнести вашему новому музею мой скромный дар в память о тех суровых днях. - И он, развернув большой бумажный сверток - это было полотно "Небо в черных звездах", - вручил его Рамзи.
      - Ризван-муэллим, это же оригинал "Неба в черных звездах", мы даже не знаем, как вас благодарить. Это же великий подарок для простого сельского музея...
      Но Раджабли перебил его:
      - Я очень рад. Но не будете ли вы так добры сказать, где можно найти Шахназ-ханум? Мне бы хотелось познакомить ее с Гюльбениз.
      И вдруг Раджабли увидел маленького Эльдара, который молча стоял возле его машины.
      - Эльдар, мой маленький друг, как ты здесь оказался? А где твоя мама?
      - Она пошла в больницу к дяде Айхану.
      - В больницу? А что с дядей Айханом?
      Но Эльдар не ответил. В его взгляде было столько грусти, что Раджабли внезапно вспомнил глаза садовника, вспомнил, что обещал маленькому Эльдару нарисовать портрет дяди Айхана - самого красивого мужчину на свете. Но не выполнил просьбу мальчика.
      Раджабли шагнул к ребенку и провел рукой по его волосам. Затем заглянул в его печальные глаза.
      - Эльдар, мой маленький друг, неужели ты на меня обижен? Не обижайся, малыш, я не забыл твоей просьбы, я обязательно нарисую портрет дяди Айхана. Начну прямо здесь, в Чеменли. Договорились? Но почему ты молчишь, Эльдар?
      - Нет, я не обижен на вас, дядя Ризван, просто...
      Художник еле догнал его.
      - Погоди, Эльдар, почему же ты бежишь от меня?
      Эльдар остановился.
      - Если бы вы знали, как мне плохо...
      - О чем ты, малыш, неужели дядя Айхан так тяжело болен?
      - Вы понимаете...
      Эльдар не выдержал и прижался к Раджабли, по щекам его текли слезы.
      Обняв всхлипывающего ребенка, художник попросил:
      - Расскажи мне все... Эльдар. Не бойся. Нас никто не слышит.
      - А я никого не боюсь...
      - Тогда почему же ты плачешь?
      - Дядя Айхан в больнице. А председатель издевался над ним, хотел выбросить его вещи на улицу. А Мардан, сбросил председателя с балкона, и его арестовали и увезли в район...
      - А дядя Айхан, что с ним?
      - У него паралич...
      - Паралич? Ты посмотри, сколько событий здесь стряслось после моего отъезда!
      После паузы Эльдар тихо попросил:
      - Дядя Ризван!
      - Что, малыш?
      - Я хочу вам сказать... - Эльдар в нерешительности опустил голову.
      - Я тебя слушаю, сынок, что ты хочешь еще сказать, говори, не бойся, ведь у нас мужской разговор. Я ведь не чужой, можешь мне верить.
      Но Эльдар, кажется, передумал.
      - Простите, дядя Ризван, простите меня, я дал себе слово...
      - Ты дал себе слово и не хочешь его нарушать? Ну, раз так, пусть будет по-твоему. Только знай, что я тебе друг и в любую минуту готов прийти на помощь. Запомнил? А теперь, я тебя очень прошу, проводи нас до больницы. Хорошо?
      * * *
      Маленькая сельская больница будто замерла: "Тихо! Садовник Айхан болен".
      Поднявшись на второй этаж по чистым деревянным ступенькам, Ризван Раджабли и Гюльбениз остановились у палаты, где лежал Айхан. Их тоже объяла тишина. В коридоре появилась Джамиля. Приблизившись к гостям, она кивнула им в знак приветствия и тихонько приоткрыла дверь палаты.
      - Дядя Айхан, к вам пришли... Приехали из Баку... с вами повидаться.
      Айхан хотел повернуть голову к двери, но не смог. Раджабли и Гюльбениз поместились на одном табурете у его кровати, прижавшись друг к другу. Не успел Айхан как следует разглядеть гостей, как Раджабли ласково заговорил:
      - Да будет легкой ваша постель, Айхан-гардаш. Вот бы никогда не поверил, что наша с вами вторая встреча произойдет в таком месте. Догадавшись, что грустный тон сейчас неуместен, художник поспешил исправить ошибку. - Ну, ничего, бог даст, скоро вы подниметесь, и мы снова увидимся за накрытым столом в саду Айхана.
      По тембру голоса, по смыслу произнесенных слов Айхан понял, художник Раджабли, единственный свидетель его мученическиx дней, пытается помочь ему. А что за женщина сидит с ним. Почему они сидят на одном табурете? Разве в комнате нет второго?