– Говорят, вы неплохо играете в шахматы, – обратился ко мне пилот.

– Да, люблю иногда подвигать фигурки, – промямлил я.

– Я тоже! Может, сыграем, сэр?

Предложение было заманчивым. Я обожал шахматы, но принять предложение пилота значило нарушить традиции. Говоря языком устава, офицер не должен инициировать социальные контакты с командиром корабля.

– Когда-нибудь, может, сыграем, – ответил я уклончиво, не зная, как вести себя в сложившейся ситуации.

– Можно сыграть прямо здесь, если не возражаете. – Ван Пэр, очевидно, не понимал, что поступает бесцеремонно. – Видит Бог, лучшего способа убить время не придумаешь.

– Вряд ли это лучший способ, – недвусмысленно произнес я.

– Вот доска, сэр, – послышался из динамика полный энтузиазма голос компьютера Дэнни. На экране появилась шахматная доска с расставленными фигурами. – Если возникнут трудности, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне, я подскажу!

– На вахте не играю! – отрезал я. Терпеть не могу, когда на меня давят.

– Ну и зануда же вы! – капризным тоном произнес Дэнни.

Пожалуй, это не компьютер, а злостный нарушитель дисциплины!

– Вот командир Стэдмен охотно играл на вахте, когда не было других дел, – как бы между прочим заметил пилот.

Возражать командиру? Это уж слишком. Я едва сдерживался. А может, командир Стэдмен устроил на корабле бардак? Тогда с пилотом все ясно. На «Гибернии» была железная дисциплина, и я считал, что это в порядке вещей. Но неизвестно, как обстоит дело на других кораблях. Бесшабашность пилота никак не вязалась с обычно деловой атмосферой капитанского мостика. Во всяком случае, я к этому не привык. Конечно, мне очень хотелось сыграть партию в шахматы, но устав запрещал отвлекаться на вахте на посторонние вещи. А устав превыше всего.

– Вы свободны, пилот, – промолвил я ледяным тоном. – Идите к себе и отдыхайте до следующего дежурства. И прошу вас впредь исполнять мои приказы беспрекословно.

Пилот, не ожидавший такого поворота событий, прямо-таки обалдел.

– Есть, сэр. Извините, командир Сифорт. У меня и мысли не было проявить неуважение к командиру. – У двери Ван Пэр задержался: – Если хотите, можем сыграть в свободное от дежурства время.

Я не мог сдержать вздоха. Ну почему у меня так трудно складываются отношения с подчиненными? Ведь нам предстоит провести вместе не один месяц. Я с раздражением взглянул на экран, где все еще было изображение шахматной доски.

– Убери ее! – приказал я компьютеру.

– Есть убрать, сэр. – В ту же секунду изображение исчезло.

Филип Таер сидел молча, боясь рот раскрыть. Господи! Ведь это с ним мне придется всю ночь нести вахту. Тоска! Я буквально не терпел Таера.

– Что сидите без дела? – бросил я с раздражением. – Запустите программу случайной выборки координат места назначения и рассчитывайте траектории корабля. За каждую ошибку в расчетах плюс один наряд.

– Есть, сэр! – Бедняга Филип забарабанил по клавиатуре компьютера.

Ну и болван же я! Срываю злость на ни в чем не повинном гардемарине.

– А за каждый расчет без ошибок минус один наряд, – добавил я, чувствуя себя виноватым. Филип глянул на меня как на благодетеля:

– Большое спасибо, сэр! – И снова уткнулся в экран.

Тут я вспомнил, что задачки по навигации Таер решает легко, не то что я.

Когда эта нудная вахта, слава Богу, закончилась, я отправился искать Аманду. Филип Таер ликовал – ему удалось отработать все три наряда упражнениями умственными, а не физическими. Правильно ли я поступил? Пожалуй, что да. Во всяком случае, ничего плохого не совершил. Алекс вешал на Филипа наряды почем зря, так что небольшое послабление никак не отразится на дисциплине.

Я постучал ложкой по стакану и в наступившей тишине начал читать молитву:

– Господи, сегодня, 15 ноября 2197 года, благослови всех нас, наше судно и наш полет, ниспошли нам здоровье и благополучие.

Корабельная молитва читается по вечерам на всех кораблях ООН, бороздящих космос, на протяжении вот уже ста шестидесяти лет. Сейчас я впервые прочитал ее на своем собственном корабле. Это был по-настоящему мой первый корабль в том смысле, что я стал его командиром с начала полета. Рассчитывал я, правда, не на «Порцию», а на «Дерзкий», но момент все равно был торжественный.

В хорошо отутюженных форменных синих брюках, белой сорочке и синем галстуке я чувствовал себя несколько скованно. Знаки различия на синем кителе и кокарда на фуражке блестели, черные ботинки сверкали, начищенные корабельным юнгой Роджером. Если не считать знаков различия, мундир мой ничем не отличался от мундиров других офицеров: и доктора Броса, и самого младшего гардемарина Рейфа Трэдвела.

В пассажирской столовой я сидел за столом, называвшимся командирским. Желающие сидеть со мной пассажиры обращались к эконому, он составлял список, а я выбирал тех, кто был мне по душе. Обычно компания за командирским столом менялась раз в месяц. Поскольку я пока мало знал пассажиров, то решил предоставить выбор моих соседей эконому Ли.

И сейчас, орудуя вилкой и ножом, я, как умел, поддерживал за столом беседу. Вести разговор во время еды я научился только на корабле. В родительском доме все ели молча. После женитьбы беседу поддерживала обычно Аманда, но сегодня она больше молчала из-за боли в пояснице.

– Крепись, дорогая, – подбодрила Аманду миссис Аттани, женщина средних лет. – Твои страдания не вечны.

– А мне порой кажется, вечны, – улыбнулась в ответ Аманда.

– Грег, – миссис Аттани показала на сидевшего рядом с ней франтоватого парня лет семнадцати с изящными, под стать идеальному костюму, манерами, – мой первенец. Мне тоже казалось, когда я его вынашивала, что беременность никогда не кончится.

Грегор Аттани не встревал в разговор взрослых, лишь вежливо улыбался.

– Вы летите до Надежды? – спросил я ее, хотя ответ знал заранее, поскольку успел просмотреть в бортовом компьютере файлы с данными о пассажирах.

– Да, командир. Я защитила диссертацию в Массачусетсском технологическом институте и теперь собираюсь работать на сельскохозяйственной станции Восточного континента.

– А где ваш муж? – ляпнул я.

– Мужа у меня нет и никогда не было, – невозмутимо ответила миссис Аттани. Как это понимать? Шлюха она, или Грег является клоном? Скорее первое.

Вдруг Аманда ткнула меня локтем в бок. Но не из-за допущенной мною бестактности, как я было подумал. Она хотела привлечь мое внимание к подопечным Мелиссы Чонг за дальним столом. Они держались особняком, поскольку ни один пассажир не изъявил желания с ними сидеть.

Беспризорники галдели, таскали и пинали друг друга – в общем, вели себя вызывающе. Пока Мелисса призывала одних к порядку, другие беспризорники у нее за спиной стали бросаться булочками.

Я щелкнул пальцами. Ко мне тотчас же подошел стюард.

– Наведите порядок, – приказал я ему.

– Есть, сэр.

Стюард грозно навис над расходившимися подростками и в два счета их утихомирил.

– Доброе утро, сэр, – широко улыбаясь, приветствовал меня Алекс. Он нес вахту на мостике, удобно устроившись в кресле, – Как Аманда?

– Не очень хорошо, – поморщился я. – Мучается бессонницей.

До родов оставались считанные дни. Аманду часто навещал доктор Йосип Брос. Но больше, чем в ком бы то ни было, она нуждалась во мне, и я с удовольствием делал все, что мог. Я безропотно терпел приступы ее раздражительности, объяснявшиеся недомоганием.

– Может, выпьем по чашечке кофе, сэр? – зевнул Алекс. – Конечно, если не возражаете.

Во время дежурств есть не положено, но кофе побаловаться можно; тем более что один из дежурных остается на мостике и наблюдает за показаниями индикаторов, пока второй спускается в столовую.

– Кофе – это здорово! – согласился я.

– Секунду. – Алекс включил внутреннюю связь и приказал в микрофон: – Мистер Таер, в центр управления бегом марш!

Я решил не вмешиваться. Вскоре появился запыхавшийся Филип.

– Гардемарин Таер по вашему приказанию прибыл! – доложил он.

– Принеси нам две чашечки черного кофе, – приказал Алекс, не сводя глаз с дисплея.

Не в традициях космического флота гонять за кофе гардемарина. Скорее, это обязанность юнги. Впрочем, можно сгонять и гардемарина, но в порядке шутки, и новичка, не знакомого с корабельными порядками.

Филип хорошо это знал, но никак не выказал своей обиды и, бросив «есть, сэр», помчался выполнять дурацкий приказ.

– Не слишком ли круто? – спросил я Алекса, когда Филип скрылся за дверью.

– Наряды еще можно отработать решением задачек по навигации, а от этого упражнения не отвертеться.

И это говорит Алекс, мой друг?! Что за наглость! Я был в шоке.

– Как вы смеете так разговаривать с командиром?!

– Но я не хотел сказать ничего плохого, сэр, – удивился Алекс. – Не обижайся, пожалуйста.

– Алекс! – Я не мог толком объяснить ему, как он не прав. – Ты прямо помешался на своей мести!

– Разве? – после паузы спросил Алекс с таким видом, словно речь шла о сущем пустяке. – Возможно.

В это время появился Филип с двумя чашками дымящегося кофе.

– Спасибо, – поблагодарил я, принимая чашку.

– Пожалуйста, сэр. – Он протянул чашку Алексу, но тот, словно не замечая, уставился на экран дисплея. Филип терпеливо ждал.

Наконец Алекс, как бы нехотя, оторвавшись от экрана, соизволил взять у гардемарина чашку.

– Свободен, – скомандовал он Филипу.

– Есть, сэр. – Филип направился к выходу.

– Постойте, – окликнул я его. – Мистер Тамаров, прошу соблюдать офицерскую вежливость.

– Вежливость? – недоуменно вскинул бровь Алекс и, спохватившись, выпалил: – Есть, сэр, – после чего повернулся к Филипу: – Мистер Таер, благодарю за своевременную доставку двух чашек кофе. Не задерживаю вас больше. Можете идти.

– Есть, сэр. – Гардемарин бросил взгляд на наши напряженные лица и почел за лучшее ретироваться.

Первым тягостное молчание нарушил Алекс:

– Сэр, при всем уважении к вам осмелюсь заметить, что выговор лейтенанту в присутствии гардемарина не способствует дисциплине на корабле.

Ну и наглость! Будь я лейтенантом и позволь себе нечто подобное, немедленно предстал бы перед трибуналом. Что же происходит с Алексом? Отдает ли он себе отчет в своем поведении? Или просто потерял контроль над собой.

– Вы не заболели, Алекс? – спросил я его совершенно серьезно, без всякой иронии, скорее с тревогой.

– Нет! – выпалил он. – Вы унизили меня перед мистером Таером. Теперь он знает, что вы на его стороне.

– Будь вы гардемарином, я отдал бы вас под трибунал!

– Нисколько в этом не сомневаюсь, сэр. Наши взгляды встретились.

– Мистер Тамаров, – сказал я ледяным тоном. – Дружба не дает право нарушать субординацию. Вы отстраняетесь на неделю от должности и освобождаетесь от несения вахты, пока не объясните своего непозволительного поведения. Приказ вступает в силу немедленно! Идите!

У Алекса не осталось выбора.

– Есть, сэр! – гаркнул он и вышел.

Я вскочил и зашагал по палубе, ощущая выброс адреналина в кровь. Постепенно мне удалось взять себя в руки, я сел в кресло и погрузился в размышления.

Еще одна вахта кончилась изгнанием офицера с капитанского мостика. Это уже стало недоброй традицией. В чем же дело?

– Дэнни, ты записал наш разговор? Мой друг Алекс вел себя неподобающим образом, и вряд ли запись об этом пойдет ему на пользу.

– Нет, хотя следовало бы. Здорово вы ему врезали! – с притворным восхищением воскликнул Дэнни.

Я мысленно обругал безмозглую машину.

Никаких происшествий во время вахты больше не было. В полдень меня сменили Вакс Хольцер и Рейф Трэдвел. Новенькая, с иголочки, форма Рейфа была тщательно отутюжена, пуговицы блестели. Это было его первое дежурство в ранге гардемарина. Закусив губу, Рейф внимательно смотрел на дисплей, проверяя, все ли в порядке.

– Не бойся, – подбодрил я его, – если взорвешь случайно корабль, не стану тебя наказывать. – И добавил с улыбкой: – Потому что тоже взорвусь.

Сдав дежурство, я поплелся в каюту. Аманда куда-то ушла. Я прилег на диван в надежде вздремнуть, но не смог. Поворочавшись с боку на бок, я встал и отправился выпить чаю в офицерскую столовую, пустовавшую в это время. Но не успел сделать и глотка, как из динамика донесся тревожный голос Вакса:

– Командир, соединитесь с центром управления! Я бросился к ближайшему микрофону:

– Слушаю, Вакс! Что случилось?

– Миссис Сифорт на втором уровне. У нее какие-то неприятности.

О Господи! Сердце у меня упало.

– Бегу!

– Она в кабинете эконома, сэр! – поспешно добавил Вакс.

Я пулей выскочил из столовой и чуть ли не кубарем скатился с лестницы на нижний этаж. Дерек Кэрр, попавшийся мне навстречу, в страхе прижался к перилам, раскрыл рот и выпучил глаза, глядя, как командир скачет через две ступеньки. Влетев в кабинет эконома, я увидел Аманду, слава Богу, живую. Она прильнула ко мне, схватила за плечи.

– Вольно, – скомандовал я эконому, вытянувшемуся передо мной по стойке «смирно». – Аманда, дорогая, все хорошо, я здесь, с тобой. Что случилось?

– Ник, прости, напрасно я тебя потревожила. Со мной все в порядке.

Я вопросительно взглянул на эконома.

– Это беспризорники, сэр, – быстро объяснил он. – Они приставали к миссис Сифорт.

– Не приставали, – сказала Аманда. – Просто напугали. Но ничего плохого не сделали.

– Что все-таки произошло? – допытывался я, едва сдерживая обуревавшие меня чувства.

Аманда вздохнула, выпустила меня из объятий и, слабо улыбнувшись, начала наконец объяснять:

– Успокойся, Никки, ничего страшного. Я шла в библиотеку и наткнулась в коридоре на этих подростков в синих комбинезонах. Они стали дурачиться и смеяться, окружили меня, тыча пальцами в мой живот, что-то выкрикивали. Мне показалось, что это может повредить ребенку. – На ее лицо набежала тень. – Я пыталась убежать, но их было так много… Они не выпускали меня, грязно хихикали, подступая все ближе и ближе. Слава Богу, тут появился наш эконом. – Она благодарно взглянула на мистера Ли. – Спасибо вам!

– Где они сейчас? – спросил я, сжимая кулаки.

– В своих каютах, сэр, – ответил эконом. – Вскоре после меня появилась мисс Чонг и разогнала их. Я внимательно посмотрел на Аманду:

– Они тебя били?

– Нет, что ты! Говорю же тебе, напугали. Послушай, не принимай это близко к сердцу, не делай глупостей. – Она взяла меня за руку.

– Не делать глупостей? Конечно, не буду. – Я решительно направился к выходу, но Аманда заслонила собой дверь.

– Нет, Никки, нет. Не трогай их, прошу тебя. Пожалуйста!

– Не учи меня, что делать. На корабле я хозяин!

– Никки, черт возьми, я тоже здесь живу. Они ничего мне не сделали. Не мсти им, не осложняй мне жизнь. Путь долгий.

– Ладно, давай попробуем обойтись без сцен. Я просто хочу поговорить с мисс Чонг, чтобы эти долбаные… – Я вовремя спохватился. – Эти проклятые пересыльные не превращали мой корабль в зоопарк!

Аманда чмокнула меня в нос, и я расплылся в улыбке.

– Никки, проводи меня лучше в каюту, – попросила она, – Вот бы мне сейчас скафандр с реактивными двигателями, чтобы взлететь по лестнице!

– Что ты! Скафандр на твой живот не натянешь. За эту солдафонскую шуточку я тут же схлопотал тумак под ребро.

– Господи, сегодня, 19 ноября 2197 года, благослови нас всех, наше судно и наш полет и ниспошли нам здоровье и благополучие.

– Аминь, – пронеслось по залу. Я осмотрел столовую. Юные ссыльные сидели теперь еще дальше, чем накануне.

Мелисса Чонг из кожи вон лезла, чтобы утихомирить своих подопечных, но никак не могла с ними справиться. День ото дня они становились все невыносимее. Рядом с ними всегда стояли старшины, готовые в любой момент навести порядок. Ко мне подошел доктор Анто-нио, недавно избранный председателем Совета пассажиров. Он предложил кормить беспризорников в другое время, чтобы они не портили аппетит остальным. Я не мог с этим согласиться. На Военно-Космическом Флоте все пассажиры равны.

Мы терпеливо ждали второго блюда, когда ко мне наклонился сосед по столу – крепкий, мускулистый, но уже немолодой, лет шестидесяти, человек.

– Командир, – прошептал он, – почему-то никто не решается спросить вас о таинственных формах жизни, обнаруженных вами на корабле «Телстар». Не поделитесь ли с нами своими впечатлениями?

Его слова всколыхнули во мне самые страшные воспоминания моей жизни. Именно из-за тех чудищ теперь к планете Надежда направлялась целая эскадра, а не один корабль, как это бывало раньше.

– Мне не хотелось бы об этом говорить, мистер Маквэйл. Я даже не успел их толком разглядеть. К тому же во время обеда о них и вовсе лучше не вспоминать, настолько неаппетитные они с виду.

За нашим столом установилась тишина, и еще долго никто не решался что-то сказать.

После ужина у Аманды опять разболелась спина, ей-было не до прогулок, и я один пошел по кольцевому коридору, огибавшему по окружности весь первый уровень, спустился по лестнице на нижний. Я решил обойти по периметру весь корабль с тем, чтобы в итоге вернуться к исходной точке.

Я миновал несколько пассажирских кают, матросскую столовую, инженерное отделение. Возле кают для членов экипажа наткнулся на группу матросов и скомандовал им «вольно», прежде чем они успели умолкнуть и вытянуться по стойке «смирно».

Я пошел дальше и вскоре ощутил резкий запах не то аммиака, не то мочи. Надо было выяснить, в чем дело. Зашел в расположенную неподалеку каюту эконома.

– Мистер Ли, откуда этот запах?

– Возможно, тут делали дезинфекцию, – успокоил меня эконом. – Ее делают дважды в день. Из-за этих беспризорников, – добавил он, заметив мое удивление.

– А в чем дело?

– Они испускают мочу прямо на пол, – сообщил Ли, выбирая слова поделикатнее.

– Что?! – заорал я, перейдя на визг. – Они ссут прямо в коридоре моего корабля?!

– Мисс Чонг говорит, что к туалетам они не приучены.

– Давай ее сюда! Быстро!

Мисс Чонг вытянулась передо мной по стойке «смирно» и сразу ринулась в атаку.

– Ни в какой туалет их не загнать! Они отродясь его не видели! Вообще ничего не видели, кроме трущоб. Там родились, там и росли. Думаете, мы не учили их мыться под краном и ходить в туалет? Но за один день не выучишь! На это нужно время!

– Так ведь они мочатся, я хотел сказать, используют коридоры в качестве туалетов.

– Я делаю все, что в моих силах, но поймите – это трудные дети.

Ее невозмутимость сделала свое дело, и пыла у меня поубавилось.

– Разумеется, мисс Чонг, но поймите меня и вы. До Надежды лета – целых шестнадцать месяцев. Ваши, как вы говорите, трудные дети отравляют жизнь и пассажирам, и экипажу. Их надо держать в ежовых рукавицах.

– Но как это сделать? Как справиться с такой оравой? Посоветуйте. Их сорок два, а я одна. Надо немного подождать.

– Ладно. – Я пошел на попятную, не зная, что ей посоветовать. – Подождем, пока ваши подопечные станут взрослыми. Но если они еще хоть раз наделают дел в коридоре, пусть пеняют на себя!

Может, послать на второй уровень матросов и поучить этих болванов кулаками? Нет, не стоит. Корабль – не тюрьма.

У Аманды начались схватки. Так, по крайней мере, мне показалось, и я отвел ее в одноместную больничную палату корабельного изолятора, к доктору Бросу.

– Поверьте, я волнуюсь не меньше вас, – сказал доктор. – Часто ли приходится принимать роды во время межзвездного перелета!

Конечно, не часто. И я это знал. Всем членам экипажа, за исключением командира, а также не состоящим в браке пассажирам раз в месяц делали стерилизующие инъекции. Считалось, что зачатие во время длительного прыжка со сверхсветовой скоростью может привести к нежелательным последствиям.

– Ждать осталось совсем недолго, – заявил доктор, осмотрев Аманду. – Пожалуй, несколько дней.

Мы вернулись в каюту.

Между тем в коридоре после дезинфекции по-прежнему стоял едкий запах. Я поговорил с главным инженером, и он нашел интересный выход из положения. Вдоль коридора, по низу стен, провели тонкие оголенные провода, практически незаметные, а под потолком установили миниатюрные видеокамеры. Видеоизображение передавалось на бортовой компьютер и на монитор, установленный в центре управления. На провода из центра управления можно было подавать переменный ток нужной величины. На Военно-Космическом Флоте не принято шпионить за пассажирами, но здесь я скрепя сердце отступил от этой традиции.

Компьютеру было приказано подавать на провода безопасное для жизни напряжение всякий раз, когда кто-либо из пересыльных станет мочиться в коридоре.

Их пронзительные вопли долго забавляли пассажиров, особенно молодых. Как-то один воспитанный и к тому же не обделенный чувством юмора мальчик заметил, как один такой несмышленыш в синем комбинезоне по имени Деке справляет нужду и при этом дергается, визжит и яростно матерится, не в силах понять, почему такое обычное дело сопровождается такими необычными мучениями. Воспитанный мальчик звонко крикнул: «Электро-ссуль!» – и тут же схлопотал от переселенца огромный синяк под глазом.

Время тянулось мучительно медленно. Однажды после полудня я играл в шахматы с пилотом Ван Пэром в его каюте. Он оказался сильным партнером, получил выигрышную позицию, но зевнул, потерял фигуру и сдался после двадцатого хода.

Каждая вахта казалась вечной. Как-то Алекс, уже отбыв наказание, остановил меня у офицерской столовой.

– Разрешите поговорить с вами наедине, сэр? – Тон у него был сугубо официальный.

– Разумеется.

Мы зашли в его каюту – крошечную комнатку с аккуратно заправленной койкой. Все пожитки Алекса умещались в дорожной сумке.

– Сэр, простите меня! Мое поведение тогда было недопустимым. – Видимо, это признание далось ему нелегко. – Это не пустые слова, я искренне сожалею о произошедшем. Лейтенант не имеет права пререкаться с командиром корабля. Кроме того… – Он отвернулся, помолчал и снова заговорил каким-то глухим голосом: – Я ведь многим вам обязан. Простите меня.

У меня словно камень с души свалился. Алекс снова был мне другом.

– Давай присядем, Алекс, – мягко сказал я.

Он опустился на кровать и сидел прямо, словно кол проглотил, напряженно смотря мне в лицо. Я устроился в кресле и доверительно промолвил:

– Пойми, Алекс, я не хочу тебе зла. Подумай еще над тем, о чем мы с тобой тогда говорили. Ты так стремишься досадить Филипу, что буквально теряешь рассудок. Все-таки есть грань, которую переходить нельзя.

Алекс вздохнул.

– Честно говоря, не уверен в этом, – возразил он. – Помнишь, как он над нами издевался? – Он перешел со мной на «ты». – И я поклялся отомстить ему при малейшей возможности. Наконец такой случай представился.

– Но всему есть предел, Алекс. Остановись!

– Иногда мне и самому кажется, что это пора прекратить. – Он судорожно сцепил пальцы. – Но как вспомню его придирки ко мне и Дереку, эти бесконечные наряды, издевательства. А как он упивался своей властью! Каким тоном разговаривал с нами! Может, мне лучше уйти в отставку, как только прилетим в Окраинную колонию?

– Я все понимаю, Алекс. – Что еще тут можно было сказать?

– Прикажи – и я перестану его мучить. Меня может остановить только твое распоряжение, – признался Алекс.

– Нет. – Я хотел, чтобы он сам это прекратил. Неуставным отношениям не место на космическом корабле. – Алекс, я тоже ненавидел Филипа, и не меньше тебя. Но он уже за все расплатился сполна. Ты вволю поиздевался над ним уже в прошлом полете. Надо знать меру. Филип все вынес и готов терпеть дальше. Разве это не достойно уважения?

– Нет, – мрачно изрек Алекс. – Я никогда не смогу его уважать. А Дерек и Рейф! Представь, что бы с ними было, стань он их начальником? Думаешь, он хоть чуть-чуть изменился, стал лучше?

– Кто его знает. Меня больше беспокоит другое – его теперешнее смирение. Оно тебя развращает.

Алекс задумался. Он выглядел озадаченным и, кажется, был готов изменить свою позицию.

– Ладно, – вздохнул я. – Принимаю твои извинения. Вахты возобновляются.

– Спасибо. Я подумаю над твоими словами.

– Договорились.

Я вернулся к себе в каюту, чтобы подготовиться к вахте. Аманду поместили в отдельную каюту. Она взяла с меня слово все время быть неподалеку. Как будто я мог выйти в открытый космос! Схватки участились, и с ней рядом постоянно находился врач. Я не мог нарушить график дежурств и неотлучно находиться при ней. Но от мостика до лазарета на первом уровне можно было добежать меньше чем за минуту.

Вместе со мной на вахту заступили лейтенант Вакс Хольцер и гардемарин Дерек Кэрр. Делать нам было нечего. Лейтенант, чтобы скоротать время, заставлял Дерека решать задачи по навигации, и это пошло ему на пользу. Я тоже подкинул гардемарину несколько задачек потруднее. Он решил их в два счета. Я бы так не сумел. Лишь однажды Дерек ошибся и густо покраснел, когда Вакс попенял ему за невнимательность.

Вдруг из динамика раздался взволнованный голос:

– Командир, докладывает гардемарин Трэдвел. У нас здесь ЧП.

– Что случилось? Где? – Я принялся лихорадочно шарить глазами по дисплеям, но все показания были в норме.

– На втором уровне в западной части коридора, сэр. Там драка. Переселенцы взбунтовались.

Слава Богу! А я-то подумал, что-то случилось с кораблем.

– Черт бы тебя побрал, Рейф! – крикнул я в микрофон. – Когда ты научишься по-человечески докладывать?! Четыре наряда! Сейчас приду. – Я выключил микрофон. – Дерек, объясни ему, как полагается докладывать командиру о ЧП.

– Есть, сэр! – Это поручение вызвало у него легкую досаду.

– Пойти с вами, сэр? – Вакс вскочил с таким видом, будто был готов схватиться с беспризорниками один.

– Нет, справлюсь сам.

Шум был слышен даже на лестнице. Когда я добежал до места происшествия, то увидел нечто ужасное: два-три десятка беспризорников схватились врукопашную с обычными пассажирами. Я приказал стоявшему с беспомощным видом Трэдвелу позвать старшину корабельной полиции. Рейф от всего этого совершенно обалдел. Он ринулся было в гущу дерущихся, чтобы добежать до поста полиции кратчайшим путем, но вовремя спохватился и решил, что лучше сделать круг, чем рисковать.

– Прекратить! – заорал я, отшвырнув двух подростков и впечатав в стену третьего. – Не двигаться! Мистер Аттани! Отпусти его! Живо!

Мощный удар сзади по почкам отбросил меня в сторону. Я обернулся – детина с бычьей шеей и огромными кулачищами что-то кричал на своем тарабарском жаргоне, видимо, предлагая мне убраться подобру-поздорову. Смогу ли я двигаться после такого удара? Попробовал сделать шаг. Кажется, могу. Только трудно дышать.

– Ладно, поговорим по-другому, – сказал я и показал детине кулак. И пока он тупо смотрел на него, я, улучив удобный момент, врезал ему ногой в солнечное сплетение. Верзила сложился пополам. Тогда я рубанул его ребром ладони по толстой шее, раздался хруст, и ублюдок мешком свалился на пол и замер. Сразу наступила тишина.

– Кто следующий? – спросил я.

Один смельчак нашелся. Недолго думая, он бросился на меня. В руке у него сверкнул нож. Я успел уклониться и нанес ему удар по предплечью, а когда негодник на миг потерял равновесие, схватил его руку и завел ему за спину.

– Что происходит, ребятки? – послышался в этот момент голос Мелиссы Чонг. Работая локтями, она протискивалась в гущу толпы.

– Отпустите его, командир! Отпустите! – Она схватила парня за волосы и оттащила в сторону. Беспризорники перед ней расступались. – Командир, в чем дело?

– Уведи их отсюда! – крикнул я. Было не до объяснений.

– А вы что рты разинули? – повернулся я к юнцам из числа пассажиров. – Давайте отсюда! Расходитесь!

Прибежали старшина корабельной полиции и два его помощника с дубинками.

– Мистер Банатир, угомоните их, – приказал я. – А у этого отберите нож.

Я еще круче завернул беспризорнику руку, и Банатир вырвал из нее нож. Полицейские, помогая себе дубинками, стали растаскивать дерущихся, но те не спешили расходиться и с ненавистью смотрели друг на друга.

– Кто начал? – грозно спросил я. Все хором зашумели, и истину удалось установить с большим трудом. Оказалось, что беспризорники напали на компанию задиристых юнцов-пассажиров, потом к обеим сторонам подтянулось подкрепление, и разгорелась настоящая битва.

– Начали ваши подопечные, – упрекнул я Мелиссу.

– В ответ на оскорбление! – парировала она. – Анни, скажи ему! Как они вас обзывают?

– Они обзывать чернь! – ткнула пальцем в «воспитанных» тощая Анни. – Всегда обзывать чернь!

– Слышали? – Мисс Чонг торжествовала. – Ваши культурные, воспитанные пассажиры обзывают моих ребят чернью.

– Это правда? – повернулся я к одному из подростков.

– Возможно, – пожал тот плечами. – Но ведь они и есть чернь.

– Как тебя зовут?

– Крис Дакко, – буркнул он.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

Я обвел взглядом юнцов.

– Сделаем так. Мистер Банатир, запишите фамилии драчунов и по одному приводите ко мне в центр управления вместе с родителями. А вы, мисс Чонг, – повернулся я к наставнице переселенцев, – внимательнее следите за вашими подопечными. Как зовут этого? – показал я на верзилу, распластавшегося на полу.