Мне не хватало традиционной корабельной молитвы, которую ежевечерне читали перед ужином в полете, но во время стоянки это не полагалось, и я помолился про себя.

Аманда представила меня доктору Франкону, кардиологу, следующему к своему будущему месту работы на планете Надежда. Второй сосед по столу, маленький смуглый мистер Сингх, сообщил, что задался целью осмотреть все планеты, какие только успеет до конца жизни.

– Мистер Сингх, диаметр нашей галактики огромен, сто тысяч световых лет, – напомнил я. – Так что за всю жизнь вам удастся осмотреть ничтожную часть планет. А почему вы решили отправиться именно в этом направлении?

– По чистой случайности, командир Сифорт, – сладко улыбнулся Сингх. – Ей-богу, по чистой случайности. Дело в том, что я собирался лететь к Надежде еще до того, как вы вернулись с сенсационным сообщением о космических чудищах. Так что это соображение никак не могло повлиять на мой выбор.

– Дай Бог, чтобы мы больше не встретились с этими чудищами, – пробормотал я, холодея от кошмарных воспоминаний.

– Но почему вы думаете, что они на нас нападут? – весело продолжал Сингх. – А может, мы с ними подружимся?

– Сомневаюсь.

Я постарался прогнать неприятные мысли и заговорил о другом. Когда мы принялись за второе блюдо, с противоположного конца столовой до нас донеслись визг и выкрики расшалившихся подростков. Сколько же их здесь! Я был поражен. На борту «Гибернии» тинэйджеров было меньше.

Жена, заметив мое волнение, коснулась под столом моего колена. Оставалось надеяться, что этого никто не заметил. Признаюсь, чертовски трудно сохранять достоинство, приличествующее командиру космического корабля, когда тебя ласкает такая хорошенькая женщина.

Ужин прошел, как говорится, в теплой, дружеской обстановке. Я проводил Аманду в каюту и отправился на мостик. Вахтенный лейтенант Тамаров сидел, развалясь в кресле, перед главным экраном бортового компьютера.

– Все в порядке, Алекс? – спросил я.

– Провиантом и топливом загрузились под завязку, последние пассажиры прибудут к ночи, – доложил Алекс. В четыре ноль-ноль утра по стандартному времени будет доставлена почта. И тогда все. Можно отправляться.

Я нервно побарабанил пальцами по подлокотнику кресла:

– А почему пассажиры прибудут так поздно?

– Они все из Нижнего Нью-Йорка, и начальство станции решило принять их в последний момент, опасаясь хулиганских действий этих молодчиков.

– Что же это за пассажиры? – удивился я. – Шпана, что ли?

– Пожалуй, что так, сэр. Беспризорники.

– Но как они достали билеты на мой корабль? – Я был обескуражен неприятной новостью. – Разыгрываешь?

– Нет, правда. Вы разве не читали меморандум?

– Какой меморандум, Алекс?

– Меморандум главкома ВКС. Дело в том, что Церковь Воссоединения при поддержке ЮНИСЕФ, детского фонда ООН, недавно начала осуществлять программу помощи беспризорникам. Священники подбирают их в трущобах и высылают на окраины осваиваемой области пространства. Направляют разрушительную энергию диких недорослей в созидательное русло. Одна такая банда и полетит на нашем корабле к Окраинной колонии, где вся эта шпана будет трудиться на благо общества под опекой воспитателей из ЮНИСЕФ.

Невольно вспомнились скучноватый медовый месяц с Амандой в Нью-Йорке, поездка в бронированном автобусе по 5-й авеню среди руин Центрального парка, мимо зоопарка, где давно не осталось ни одного животного. Городские власти оказались бессильными против множества голодных банд, сожравших зверей и утащивших из зоопарка красивые камни для своих лачуг.

Помню, мы как-то подъехали к семиметровой стене, опутанной колючей проволокой и усыпанной сверху битым стеклом, которая окружала старинный «Плаза-отель». И тотчас же наш автобус облепила толпа оборванных подростков. Они выкрикивали, что-то размахивая предметами, которые я поначалу принял за самодельное холодное оружие, но вскоре понял, что это всего лишь грубые поделки из кусков металла, негодных автомобильных покрышек и прочего хлама.

– Купи сувени Нью-Йоука! – безжалостно коверкая слова, орал бледный подросток в окно автобуса, защищенное прочной решеткой. – Эмпаи-Билдин, смотри!

При этом оборванец остервенело размахивал сомнительного вида «сувениром», отдаленно напоминавшим знаменитый небоскреб Эмпайр-Стейт-Билдинг. Аманда в ужасе вцепилась мне в руку.

Водитель счел за лучшее остановиться.

Охранники открыли дверь и впустили подростков, сдерживая яростный натиск остальных беспризорников, пока те двое пытались продать пассажирам свои поделки. Через пять минут оборвышей вытолкали вон и заперли дверь, а автобус продолжил свой путь к Тайм-сквер.

– Мне не нужны на борту беспризорники! – крикнул я, хватив кулаком по подлокотнику кресла.

Днем в Нижнем Нью-Йорке еще сохранялась видимость спокойствия, бронированные туристические автобусы разъезжали по «цивилизованному» городу. Но по ночам картина резко менялась. На темных улицах и развороченных авеню банды негров, азиатов и испаноязычных латиноамериканцев устраивали кровавые разборки, охотились за случайными прохожими, мучили бездомных стариков и детей.

Жители Верхнего Нью-Йорка практически никогда не спускались в Нижний город. Они летали вертолетами, на крышах небоскребов были оборудованы посадочные площадки. Самые современные средства защищали подобные небоскребы от шпаны. Наш юный аристократ Дерек Кэрр и был представителем этой урбанистической цивилизации.

Почему адмирал Брентли направил беспризорников на мой корабль? Еще одна неприятность!

– Сколько их? – спросил я.

– Сорок два.

– Сорок два из шестидесяти пассажиров?!! – Я был просто в шоке.

– Нет, сэр. – Алекс помолчал, поглядывая на меня и, видимо, опасаясь, как бы меня не хватила кондрашка, когда узнаю всю правду. – С нами полетят шестьдесят пассажиров и сорок два беспризорника.

Я едва не вылетел из кресла и до боли сжал кулаки, чтобы не взорваться.

– Каюты рассчитаны на шестьдесят пассажиров! – заорал я, словно безумный.

– Верно, сэр. Пассажирам придется потесниться. А эти, как их… ссыльные будут жить по шесть штук в каюте.

Час от часу не легче.

– Что?! Всунуть шесть коек в одну каюту?!

– Пардон, сэр, проблема решена, – донесся юношеский голос из динамика. – Двухъярусные койки. Мой взгляд заметался по стенным динамикам.

– Кто говорит?! – грозно спросил я.

– Дэнни, сэр, – сообщил тот же голос.

– Кто такой Дэнни? – повернулся я к Алексу.

– Наш бортовой компьютер, – объяснил тот.

– А… – я наконец сообразил, в чем дело. – Привет, Дэнни. – Я сердито взглянул на Алекса: – Хватит на всех запасов? Выдержит ли гидропоника? Системы регенерации?

– Выдержат, сэр. Они уже настроены на новый режим. Хотя работать будут почти на пределе.

– Почему вы мне раньше ничего не сказали? – спокойно, но с угрозой в голосе спросил я.

– Я думал, вы знаете, – невозмутимо ответил Алекс. В припадке гнева я плюхнулся в кресло.

– Соедините меня с оперативным отделом! – приказал я, – У меня здесь что, тюрьма? Не иначе как они там все чокнулись!

– Возможно, сэр, – как ни в чем не бывало согласился Алекс, включая связь.

Я не смог сдержать улыбки. Очень уж ловко воспользовался он вырвавшимися у меня словами, чтобы лишний раз боднуть начальство. Ни в какой другой ситуации я, разумеется, не позволил бы ему подобной дерзости. Да и сам я хорош! Обругал Адмиралтейство в присутствии лейтенанта.

Только через час Алексу удалось дозвониться до адмирала Брентли. Но моя беседа с ним не принесла результатов.

– Ничего не могу поделать, Ник, – сказал Брентли. – Это приказ самого Генерального секретаря. Знаю, что ваш корабль переполнен, но, повторяю, помочь не могу.

– Какой же смысл везти сорок беспризорников, если на Земле останутся многие и многие тысячи? – возразил я.

– Это вопрос не ко мне, а к членам церковного синода. Именно в их ведении «благотворительные акции», которые целиком и полностью поддерживают Генсек и его окружение. Насколько я понимаю, это эксперимент. Окажется он удачным – начнется массовое переселение беспризорников в новые колонии.

– Сэр, но…

– Знаю, знаю, – перебил меня Брентли. – Это не способ избавиться от излишка населения. В секретариате все прекрасно понимают. Но я не могу оспаривать их решения. Придется вам смириться с некоторыми неудобствами.

– Неудобствами?! Слишком мягко сказано, сэр, – стоял на своем я. – Системы жизнеобеспечения корабля не рассчитаны на такое количество пассажиров.

– Знаю, Сифорт, но у этих систем большой запас прочности. Они справятся с перегрузками. Еды тоже хватит. Мы доставили вам на борт дополнительное количество консервов.

– Сэр, эти беспризорники опасны для корабля! И смертельно опасны для пассажиров!

– Я понимаю вас. Я бы тоже возражал. Но ООН готова на все, чтобы хоть на йоту ослабить социальную напряженность в перенаселенных районах Земли. Программа переселения беспризорников уже утверждена. Хорошо еще, что вместе с беспризорниками вам прислали воспитателя, по крайней мере он будет держать своих подопечных в ежовых рукавицах. Надеюсь, вы понимаете, что вам сплавили самых трудных подростков. Придется вам с ними повозиться, Сифорт, – сказал адмирал Брентли.

– Есть, сэр, – машинально отчеканил я. Связь тут же прервалась. Я повернулся к Алексу: – Прикажите поставить дополнительные столы в столовой. На время прибытия беспризорников выделите дополнительную охрану из членов экипажа. С Богом!

– Есть, сэр! Будет сделано.

Как ни старался Алекс прикрыть ухмылку рукой, подпирающей подбородок, я заметил ее.

Я спустился на нижний уровень и постучал в дверь. Ее открыл худой седеющий офицер с непомерно длинными руками, из-за чего китель на нем болтался, словно на вешалке.

– Вы главный инженер Гендрикс?

– Да, сэр, – ответил он голосом, таким же бесстрастным, как и выражение его лица, лишенного даже малейшего намека на приветственную улыбку.

– К сожалению, я не застал вас в инженерном отделении во время осмотра. Рад познакомиться.

– Спасибо.

– Все ли готово к отлету?

– Да, сэр. Иначе я доложил бы о неисправностях.

– Верно, я как-то об этом не подумал. – На миг мне показалось, что я не командир, а новоиспеченный гардемарин. – Хорошо. Побеседуем позже.

Я прошел еше немного по коридору второго уровня и спросил сопровождавшего меня Филипа Таера:

– Где каюты с беспризорниками, мистер Таер?

– Там, сэр, – сразу за каютами экипажа.

У кают экипажа двое рядовых вытянулись по стойке «смирно», но я проигнорировал их и поспешил дальше. Филип Таер открыл дверь одной из кают беспризорников.

У трех стен стояли двухъярусные койки, остальное пространство занимали тумбочки. Пройти между ними было почти невозможно.

– Несколько ночей здесь, пожалуй, еще можно выдержать, но семнадцать месяцев… – От возмущения л не находил слов.

– Они не люди, сэр, – пожал плечами Филип.

– Мистер Таер! Два наряда! Нет, три!.. Пассажиров надо уважать!

– Так точно, сэр. Извините! Я только хотел сказать, что они привыкли к подобным условиям, но не собирался их оскорблять. Разумеется, они заслуживают лучшей участи.

Видимо, я погорячился. Слишком круто обошелся с Филипом. Но ничего, несколько часов физических упражнений ему не повредят. На отработку одного наряда требовалось всего два часа. А если их накапливалось десять или более, проштрафившегося привязывали к скамье и пороли.

– Все их каюты одинаковые?

– Так точно, сэр. Практически да.

– И все на этом уровне?

– Так точно, сэр. С 211-й по 217-ю включительно. Видимо, мистер Хольцер специально разместил беспризорников недалеко от экипажа. Ведь неизвестно, чего от них ждать.

Я задумался. Возможно, Вакс поступил правильно. Мне совсем не хотелось, чтобы беспризорники жили поблизости от моей каюты и капитанского мостика. Их можно было ждать с минуты на минуту. Поэтому менять что-либо было поздно, да и ни к чему.

– Хорошо, мистер Таер. Давайте вернемся. Поможем при их посадке на корабль.

– Есть, сэр. – Когда мы поднимались на верхнюю палубу, Филип не сдержался:

– У меня уже есть семь нарядов, сэр.

Ясно. Алекс не угомонился. Что же делать? Отмена нарядов не самым лучшим образом сказывается на дисциплине. Но еще три наряда – и Филипа отправят на бочку.

– Ладно, мистер Таер. Два наряда вместо трех.

– Спасибо, сэр! – В глазах Филипа я прочел благодарность. – Большое спасибо!

Навалилась усталость, захотелось вернуться на капитанский мостик, спокойно посидеть в кресле. А еще лучше пойти к себе в каюту. В самом деле, с какой стати я шатаюсь по кораблю? Вакс и без меня уладит все, что касается беспризорников. Мне просто необходимо отдохнуть, выспаться – в общем, набраться сил. Завтра с утра отправляемся. Рассудив так, я направился в свою Уютную квартирку, где меня ждали покой и ласковые объятия Аманды.

Утром, подтянув галстук и осмотрев китель, я, молодой и уверенный в себе командир, с важностью шагнул на мостик и направился к командирскому креслу перед левым экраном. Разумеется, оно пустовало – ни один младший офицер в здравом уме и твердой памяти не решился бы занять его без моего разрешения.

Кивнув Ваксу Хольцеру, я повернулся к незнакомому мне рыжеволосому человеку в правом кресле.

– Насколько я понимаю, вы пилот Ван Пэр? Рыжий радушно заулыбался и, поднявшись, отсалютовал мне:

– Так точно, сэр! Я Уолтер Ван Пэр. Рад познакомиться.

Ван Пэр уже летал на этом корабле на планету Казануэстра.

– Итак, джентльмены, все готово к отлету? – Я взглянул на приборную панель, включил связь с диспетчером станции и произнес в микрофон: – Станция, корабль «Порция» готов к отлету.

– «Порция», взлет разрешаю, – тут же послышалось из динамика.

– Вас понял. – Я включил внутреннюю корабельную связь: – Внимание! Закрыть кормовой и носовой люки! Отстыковаться! Приготовиться к отчаливанию!

– Есть, сэр! – почти одновременно доложили по связи Алекс Тамаров и Рейф Трэдвел, ответственные за кормовой люк, и Дерек Кэрр, ответственный за носовой люк.

Я вспомнил отлет «Гибернии» с лунной станции три года назад, и сердце сжалось от боли. Это был мой первый межзвездный полет. Тогда я стоял на вахте у кормового люка, там, где сейчас дежурит Рейф, а лейтенант Мальстрем следил за каждым моим движением.

– Спущусь вниз. – Я поднялся с кресла. – Задержите вылет до моего распоряжения.

Вакс бросил на меня озадаченный взгляд, у пилота буквально челюсть отвисла. Но ни один из них не сказал ни слова. Приказы не обсуждаются. Даже самые странные.

Я вихрем понесся по коридору к верхнему корабельному шлюзу. У выходного люка Дерек Кэрр наблюдал, как рядовой проводит манипуляции по отстыковке нашего воздушного шлюза от шлюза орбитальной станции. Увидев меня, Дерек удивился, но, конечно, промолчал.

Стыковочные узлы «Порции», разумеется, достаточно надежны, но после аварии на корабле «Конкорд» вышел приказ применять страховочные тросы.

Именно этот трос, соединяющий корабль со станцией, матрос под присмотром Дерека втягивал сейчас в шлюз корабля.

– Трос втянут, сэр, – доложил матрос Дереку.

– Носовой трос втянут, сэр, – повторил специально для меня Дерек, как и положено по уставу.

– Продолжайте, мистер Кэрр, – сказал я и сдуру добавил: – Это не проверка, я просто смотрю. – Я как будто оправдывался перед гардемарином. Ну и кретин!

– Есть продолжать, сэр. – Дерек повернулся к матросу: – Закрыть люк, мистер Джарнес. Приготовиться к отчаливанию.

– Есть, сэр. – Матрос Джарнес нажал кнопку на пульте управления стыковочным узлом. Массивная дверь люка плавно закрылась.

– Отстыковать шлюз! – приказал Дерек. Матрос нажал следующую кнопку и доложил:

– Шлюз отстыкован, сэр.

– Отстыковка завершена, сэр, – доложил Дерек. – Передать в центр управления?

– Передайте, мистер Кэрр. – Я с тоской посмотрел на люк. Мне хотелось находиться во время отчаливания здесь, видеть собственными глазами, как постепенно увеличивается расстояние между кораблем и станцией. Но теперь мое место на капитанском мостике. Я вздохнул и медленно потопал наверх.

Усевшись в командирское кресло, я соединился с диспетчером:

– Станция, «Порция» к отлету готова.

– Отваливайте, «Порция». Счастливого пути!

– Спасибо, станция. – Я трижды нажал кнопку звукового сигнала, известив всех на борту об отлете. – Пилот Ван Пэр, в путь!

– Есть, сэр, – радостно ответил он, взял микрофон и соединился с инженерным отделением: – Главный инженер, дополнительную мощность, пожалуйста.

– Хорошо, – послышался из динамика голос Генд-рикса. – Включаю.

– Держитесь, ребятки, сейчас отвалим, – ухмыльнулся пилот и включил маломощные боковые двигатели. Из сопл, встроенных в корпус корабля, вылетели огненные струи. Космический причал станции «Порт Земли» стал постепенно отдаляться. Корабль ВКС ООН «Порция» начал свой долгий полет. На экране, расположенном на панели управления перед пилотом и командиром корабля, звезды пришли в движение. Как бы невзначай пилот обратился ко мне:

– Сэр, будьте так добры, прикажите закрыть замки.

Господи! Загляделся на удаляющуюся станцию и забыл о замках. А ведь это обязанность командира. Я замешкался от смущения.

– Одну секунду. – Я мигом включил связь со шлюзами и приказал: – Закрыть замки внешних люков!

Через несколько секунд внешние люки корабельных шлюзов закрылись. Об этом просигнализировали индикаторы на панели управления и доложили Дерек и Алекс.

Корабль набирал скорость. Изображение орбитальной станции исчезло с экрана, растаяв на фоне звезд в необозримых просторах космоса.

– Можно входить в синтез, сэр, – доложил пилот.

– Дэнни, покажите, пожалуйста, свои расчеты, – приказал я.

– Сию минуту, сэр, – ответил бортовой компьютер.

На экране передо мной замелькали числа.

Как и положено по уставу, я начал проверку. Не знаю, заметил ли пилот, что я вспотел от напряжения, но почему-то он проинформировал меня:

– Я проверил расчеты, сэр. Все в полном порядке. Будто не слыша его, я продолжал проверку.

– Я проверил расчеты компьютера, – повторил пилот.

– Вакс, вы тоже проверьте расчеты, – приказал я, проигнорировав сообщение пилота.

– Есть, сэр.

Пилот недоуменно посматривал то на меня, то на Вакса – зачем, мол, эти придурки делают ненужную работу, потом не выдержал:

– Командир, что-то не так?

Я промолчал, чтобы не отвлекаться.

– Обычно на кораблях доверяют расчетам компьютера и пилота, – словно извиняясь, произнес Ван Пэр.

– На моем корабле тоже доверяют, – буркнул я, – но на всякий случай проверяют. Не обижайтесь, так положено по уставу.

– Но мои расчеты полностью совпадают с расчетами компьютера, зачем же снова проверять? – не унимался пилот.

– Заткнитесь! – не выдержал я. Что ни говорите, а служба в Военно-Космических Силах не располагает к особой вежливости.

– Есть заткнуться, сэр! – обиженно отчеканил пилот. Через полчаса проверка закончилась. Как и следовало ожидать, ошибок в расчетах не обнаружилось.

– Вот теперь можно совершить скачок, – объявил я.

– Спасибо за проверку, – без тени иронии произнес компьютер.

– Инженерное отделение, приготовиться к скачку, – скомандовал я.

– Есть приготовиться к скачку, – донесся из динамика голос главного инженера. Через несколько секунд он доложил: – Инженерное отделение к скачку готово, сэр.

– Главный инженер, начать скачок.

– Есть начать скачок, сэр. Двигатель запущен.

Изображение звезд исчезло со всех экранов панели.

Корабль мчался со сверхсветовой скоростью за пределы Солнечной системы. При такой скорости все внешние датчики корабля бездействуют, центр управления не реагирует на любые внешние явления. Радиосвязь тоже невозможна, ведь радиоволны летят со скоростью света, то есть медленнее, чем корабль, который можно сравнить с островом в океане.

Вахту на мостике в это время нес Вакс. Зная его добросовестность, я решил вернуться к себе в каюту, тем более что в ближайшие часы делать тут было нечего.

Аманды в каюте не оказалось, и в поисках ее я стал бродить по первому уровню. В комнате отдыха я застал нескольких пассажиров. Одни сидели перед голографичес-кими телевизорами, другие – за игровыми автоматами. Я тоже мог немного развлечься. Офицерам это не запрещалось в свободное от вахты время, но среди пассажиров я чувствовал себя неловко и, пройдя немного по коридору, спустился на вторую палубу, надеясь найти Аманду в библиотеке. Вдруг навстречу мне попалось существо неопределенного пола. На тощем теле болтался, словно на вешалке, дешевый синий комбинезон, волосы торчали во все стороны.

– Каптн! Каптн! – Существо завопило с испанским акцентом на весь коридор, желая, очевидно, сообщить сногсшибательную новость своим дружкам. Существо, пританцовывая, вертелось вокруг меня, словно увидело какого-то диковинного зверя. – Гляньте! Гляньте! – тыкало оно пальцем на мой мундир.

Грязными руками существо потянулось к позолоченному галуну моего кителя. Я стряхнул их, но тут появилась целая ватага таких же существ. Они что-то галдели на своем малопонятном мне латиноамериканском жаргоне.

– Спокойно! Спокойно! – услышал я чей-то голос. Сквозь толпу уверенно прокладывала себе путь коренастая женщина с лицом азиатского типа. Очевидно, их воспитательница. – Назад! В комнату! Все в комнату! – орала она на своих подопечных. Беспризорники нехотя потянулись к каютам. – Извините, командир, недосмотрела, – улыбнулась мне азиатка. – Я Мелисса Чонг. Обещаю вам, что подобное больше не повторится. Я обязана за этим следить.

Не имевшая, видимо, понятия о корабельных порядках, а тем более о субординации, она протянула мне руку. Я неловко пожал ее. Другого выхода не было.

– Значит, вы воспитательница?

– Совершенно верно. Точнее говоря, социальный работник Детского фонда ООН, имею степень доктора педагогики. Но мои подопечные зовут меня просто Мелли. – Мелисса схватила за шиворот существо, известившее звонким голосом о моем появлении, и подвела ко мне. – Анни, проси прощения у командира!

– Нет! – Существо яростно извивалось, пытаясь вырваться.

– Никогда не трогай командира, Анни! Никогда! – прикрикнула Мелисса.

– Я не трогать! – злобно шипела она (или он?), коверкая слова так, что разобрать что-либо было почти невозможно. – Я просто глядеть.

– Проси прощения! – настаивала доктор Чонг, крепко держа беспризорницу за шиворот.

– Я не хотеть обижать, – процедила сквозь зубы Анни, глядя на меня с ненавистью. – Просто смотреть. Прости.

– Ладно, все в порядке, – сказал я примирительно. – Анни, ты девочка или мальчик? Мне кажется, девочка. Существо позеленело и начало кусать губы.

– Командир хотеть развлекаться? – съязвила она наконец.

– Не дури, Анни! – прикрикнула на девочку доктор Чонг, толкая ее в сторону каюты. – Иди в комнату. В комнату!

Анни поплелась в каюту.

– Как вам удается с ними общаться? – спросил я Мелиссу, стараясь не выдать своего волнения.

– Неужели вы не понимаете их жаргона? Он достаточно примитивен, – заулыбалась женщина. – За какие-то несколько дней начинаешь все понимать. Могу научить, если хотите.

– Боже упаси! – На полу валялся мусор, и, заметив его, я сказал: – Спасибо, но у вас и без того хватает забот.

– Это верно. Придется присматривать за ними до самой Окраинной колонии, а там уж ими займется кто-то другой.

Провести семнадцать месяцев с этим сбродом? Из моей груди вырвался тяжелый вздох.

– Как вы с ними справляетесь? – Я был не в силах скрыть ужаса.

– Видите ли, я стараюсь сколотить из них монолитную группу, что-то вроде племени. А вождь племени для них авторитет. Для всех без исключения беспризорников. Это их характерная черта.

– А я думал, что ссыльные…

– Не называйте их так! – перебила меня она.

– Почему? – удивился я.

– Называйте их беспризорниками, можно переселенцами. Но ни в коем случае неграми или цветными. Этого они не терпят. Я хочу сказать, никакого намека на расу. Они, когда взбесятся, совершенно непредсказуемы.

– Хорошо, непременно учту. Спасибо за совет. А скажите…

– Вы хотели спросить о племенах? Я угадала? – перебила меня Мелисса. – Понимаете, жители верхней части города в большинстве своем даже не подозревают, что внизу существует не одна, а несколько субкультур. Беспризорники объединяются в социальные группы по территориальному признаку и часто контролируют территорию в несколько маленьких кварталов, а то и больше. На жизнь зарабатывают в основном проституцией и грабежами.

– А сколько таких групп среди тех, кто находится у меня на борту? – Я подумал, что какая-то информация мне в будущем пригодится.

– К сожалению, несколько. Из-з, а этого часто возникают проблемы, почти непреодолимые. Если бы в ЮНИСЕФ прислушались к моим советам… – Мелисса обреченно вздохнула. – Да что без толку говорить, уже поздно. Еще раз извините за беспокойство, командир.

На этой «оптимистической» ноте мы с воспитательницей и расстались.

Аманду я нашел в библиотеке.

– Ты только посмотри, Никки, – восторженно заворковала она, – здесь есть даже произведения Маркса и Энгельса! Я смогу вести спецкурс по коммунизму!

– Кто станет слушать его, дорогая? Беспризорники? – улыбнулся я.

– Да будет тебе известно, среди пассажиров довольно много образованных людей. Некоторые из них даже могут читать лекции. Но сейчас моя голова, по правде говоря, занята совсем другим. Ой!

– В чем дело? – встревожился я.

– Он опять толкнул ножкой. Знаешь, Никки, нашему малышу не терпится вырваться на волю.

– Как? Разве уже пора?

– Нет, конечно, нет. – Она весело рассмеялась, увидев на моем лице неподдельный ужас. – Но ждать осталось недолго. Он так хочет увидеть своего папу.

Я улыбнулся, как и подобает счастливому папаше. Хотя никак не мог свыкнуться с этой мыслью.

– Я тоже хочу скорее увидеть его, – заверил я Аман-ду. – Пойдем завтракать?

– В офицерскую столовую или в пассажирскую?

Офицеры завтракали и обедали в крохотной офицерской столовой, а ужинали в пассажирской, на первом уровне. Низшие чины – только в матросской, на втором уровне.

– Пойдем в офицерскую. А то опять начнешь заигрывать с пассажирами.

Аманда наградила меня очаровательной улыбкой, и мы, держась за руки, пошли по коридору к лестнице, ведущей на верхний уровень.

Завтрак был простым – тушенка с хлебом. Мы сели за маленький столик у стены, а не за длинный, стоявший посередине. Это означало, что командир хочет завтракать без соседей, и к нам никто не подсаживался.

– Надо бы тебе поговорить с Мелиссой Чонг, – посоветовал я Аманде. – Она подскажет, чему следует учить беспризорников.

– По-моему, и так ясно. Надо начинать с азов, как с маленькими детьми. А кто такая Мелисса Чонг? – Аманда бросила на меня подозрительный взгляд. – И где ты шлялся все это время?

Ревность беременной женщины вполне объяснима.

– Беседовал с пассажирами, – спокойно ответил я и сменил тему.

После завтрака я вернулся в центр управления. Во время прыжка сквозь пространство делать там особенно нечего и свободного времени хоть отбавляй. Бортовой компьютер постоянно следит за давлением и температурой воздуха во всех помещениях корабля, за работой систем регенерации и гидропоники. Практически все автоматизировано. Другое дело, если компьютер обнаружит какую-нибудь неисправность и забьет тревогу. Тогда понадобится вмешательство экипажа. И то лишь при несерьезной поломке. А при настоящей аварии вряд ли кто уцелеет.

На мостике несли вахту Филип Таер и пилот Ван Пэр.

Когда я вошел, оба вытянулись по стойке «смирно» – таков порядок, принятый на всех кораблях. Я махнул рукой: «вольно». Они сели. Я тоже сел в кресло и посмотрел на индикаторы и экран компьютера.

– Все показания в норме, – доложил пилот.

– Разрешите, я сам проверю? – вырвалось у меня. И я тут же пожалел о сказанном. Ведь Ван Пэр просто хотел перекинуться со мной словечком, развеять скуку, а я сразу полез в бутылку. Как бы не получилось так, как на «Гибернии», с пилотом Хейнцем. Ведь я долго не мог наладить с ним отношений. – Извините, – постарался я загладить неловкость, но от этого совсем озверел. Не к лицу командиру извиняться, если даже он не прав. Без суровости не может быть никакой дисциплины. Ведь недаром власть командира на корабле неограниченна. Знаки уважения, оказываемые командиру офицерами и прочими членами экипажа, – это не только традиция, а еще и средство укрепления дисциплины. Чтобы как-то разрядить обстановку, я обратился к Таеру:

– Филип, сколько еще нарядов вы схлопотали?

– Три, сэр.

Три наряда, по два часа каждый – это шесть часов тяжелых физических упражнений в спортивном зале.

– Должно быть, это замечательно – проводить столько времени в спортзале, Филип? – пошутил я.

– Да, сэр, – вежливо улыбнулся он. – Я часто там тренируюсь.

Мы подошли к опасной черте, и оба поняли это. Не дело командира считать внеочередные наряды гардемарина. Не к лицу гардемарину жаловаться командиру на своего непосредственного начальника.

Хотя Филип Таер на корабле был единственным гардемарином со стажем, все понимали, что в прежней должности старшего гардемарина его не восстановят. Год назад, когда «Гиберния» возвращалась с Надежды, Дерек Кэрр, претендовавший на должность старшего гардемарина, бросил Филипу вызов, и они пошли потягаться в силе в спортзал. Филип потерпел поражение и лишился должности. С тех пор он больше не трогал Дерека.

Согласно традиции, я не должен был сейчас брать Филипа в полет – гардемарин, уступивший свое старшинство, считается профессионально непригодным. И хотя я не питал к Таеру симпатии, все-таки попросил адмирала Брентли зачислить его в мою команду. Только теперь я в полной мере осознал, какую совершил ошибку. Филипа ненавидели и лейтенант Тамаров, и Дерек Кэрр. Впрочем, во мне еще теплилась надежда, что все как-нибудь образуется. Как? Это я представлял весьма смутно.