Эдди побагровел от ярости. Сердце у меня бешено колотилось; на всякий случай я взялся за рукоять пистолета.

– Ладно, – вздохнул Эдди после нескольких секунд напряженного ожидания. – Валяй приказывай.

– Смирно! – заорал Филип.

– Как это? Меня не учили.

– Выше голову, грудь вперед, руки по швам! Кулаки разжать, ладони прямые. Ноги вместе. – Филип с недовольным видом оглядел Эдди. Что за осанка! Но на первый раз решил не придираться, – А теперь повторяйте за мной: «Сэр, разрешите обратиться к командиру».

Эдди долго молчал, недоумевая, потом неуверенно произнес:

– Но я уже сказал, что хочу говорить с командиром.

– Говорите, как я вам приказал!

– У нас так не говорят!

– В таком случае, мистер Босс, вам придется отказаться от разговора с командиром.

Эдди тихо выругался и начал мямлить:

– Как это… Сэр! Хочу… это… обратиться к командиру.

– Разрешите обратиться, – поправил Филип.

– Разрешите обратиться, – выдавил из себя Эдди.

– Теперь ждите ответа.

– Есть, сэр, – пробормотал измученный беспризорник.

Филип обернулся ко мне и доложил:

– Старшина Босс просит разрешения обратиться к вам, сэр.

– Хорошо, мистер Таер, – поспешно ответил я. – В следующий раз не связывайтесь с ним, а то он, не дай Бог, вас изувечит.

– Но у него хватило наглости ломиться на мостик!

– Ладно, не горячитесь, впустите его. – Боже мой! Эта сцена привела меня в полное изнеможение, я чувствовал себя совершенно разбитым.

– Есть, сэр! – Филип четко отдал честь, как бы нарочно создавая контраст разгильдяю Боссу.

Эдди неуклюже вошел, осмотрелся, но, заметив напряженный взгляд Филипа, оробел и кое-как встал по стойке «смирно». Инженер Касавополус, находившийся тут же, спокойно наблюдал за странным подростком.

– Слушаю вас, – холодно произнес я.

– Я слышал, как кто-то сказал командиру, что будут жрать ссыльных, – заявил Эдди, от волнения коверкая слова сильнее обычного.

– И что?

– Надо им, командир, помочь. Нашим.

– Я стараюсь. Возвращайтесь в столовую.

– Стараетесь? – искренне удивился Эдди, но, заметив мое сердитое выражение, попытался объяснить: – Вы сидите здесь, заперлись, а моих друзей хотят сожрать!

– Прекратите! – вмешался Филип.

– Это вы прекратите обманывать! – завелся Эдди. – Да, я клялся! Спасать корабль, работать на командира! Но не…

– Послушайте! – крикнул Филип.

– ЗАТКНУТЬСЯ!!! ОБОИМ!!! – рявкнул я.

Видимо, получилось убедительно, потому что они сразу притихли. Еще бы! Командир, а так распалился! Я подскочил к Эдди.

– Молчать! – Он испуганно попятился. Я повернулся к Филипу: – И вы тоже! – И наставил на него палец, словно пистолет. «А если бы пистолет? Что сделал бы Филип?» – пришла вдруг в голову нелепая мысль. Гардемарин тоже попятился. Я скривил губы в безумной усмешке. Ярость вдруг схлынула, и я осознал всю дикость своего поведения – с чего это я вдруг взбесился? Филип побледнел.

– Что с вами? – спросили мы в один голос, обращаясь друг к другу.

Повисла напряженная тишина.

– Со мной все в порядке, – обрел я наконец дар речи. – Только прошу вас, помолчите! – Я снова сел в кресло, так, чтобы не видно было дрожи в ногах, и постарался внушить себе, что с нервами у меня полный порядок, просто был основательный выброс адреналина в кровь.

– Думаешь, – обратился я к Эдди, – спрятался здесь и мне плевать на твоих друзей?

Эдци что-то пробормотал, бросил взгляд на мою обожженную щеку и потупился.

– Что, по-твоему, я должен делать?

– Вам лучше знать, командир. Придумайте что-нибудь. Вы должны их достать!

– Достать? Но вначале надо узнать, где они прячут твоих друзей. Скорее всего, в инженерном отделении, но там несколько помещений. А из коридора туда ведут только две двери, – Я встал и принялся расхаживать по мостику. – Мы контролируем два верхних уровня. На нижний ведут две лестницы: восточная и западная. Для начала надо взять под контроль часть третьего уровня. Потом мы будем продвигаться к инженерному отделению с двух сторон. Если позволить бунтовщикам проникнуть в помещение гидропоники, они все там разрушат. Овощи выращиваются как раз на третьем уровне. И уж тогда нам точно не выжить.

– Но…

– Молчать, матрос Босс! Дайте мне договорить. Если удастся окружить инженерное отделение, можно попробовать взять его штурмом. Однако проникнуть туда без боя не удастся. Так что потери неизбежны. И это при том, что у нас и так не хватает людей.

Я замолчал. Филип, воспользовавшись паузой, спросил:

– Значит, проникнуть в инженерное отделение никак нельзя, сэр?

– Есть один способ, – тихо произнес я, едва сдерживаясь, чтоб не обматерить болтливого гардемарина.

– Какой, сэр?

– Через шахту сверхсветового двигателя. Инженер Касавополус с любопытством посмотрел на меня.

– Выйти в открытый космос? Боже мой, в своем ли вы уме? Во-первых, у нас нет нужного количества таких специалистов; во-вторых, шахта отделена от инженерного отсека прочнейшим сплавом. Чем вы собираетесь его резать? У нас нет таких инструментов!

– Верно, – согласился я, – но резать необязательно. Можно выйти в открытый космос в шлюпке со второго уровня и подлететь к корме.

– И что дальше?

– Перекрыть коридор по обе стороны от инженерного отделения, двери ведь у нас герметичные. А потом протаранить шлюпкой корпус в той части, где находится инженерное отделение.

– Таранить мое инженерное отделение?! – вспылил Касавополус. – Вы что, совсем рехнулись? Так недолго повредить термоядерную электростанцию! В инженерном отделении погибнут…

– Знаю! – перебил я его. Разумеется, если пробить корпус, то из перекрытого участка коридора, а значит, и из инженерного отделения выйдет весь воздух. Отделение гидропоники находится вне перекрытого участка, там атмосфера останется; герметичные двери выдержат. Мятежники от декомпрессии погибнут, но вместе с ними погибнут и заложники.

– А как быть с заложниками, сэр? – словно угадав мои мысли, спросил Филип.

– Все знаю, – повторил я. – Так действовать необязательно. Я только хотел сказать, что кроме лобовой атаки есть и другой способ усмирения бунта.

– А как же ссыльные, командир? – гневно спросил Эдди. – Они не люди, да?

– Командир этого не говорил! – прикрикнул на него Филип. – Но что делать, если мятежники перережут электроэнергию? Без нее остановятся системы регенерации воды и воздуха, корабль начнет остывать. И через несколько дней мы просто задохнемся.

– Водой мы можем запастись, а свежий воздух есть в баллонах, – возразил я.

– Но этих запасов надолго не хватит, сэр. Окажись мятежники совсем без пищи, возможно, мы сумели бы продержаться дольше их. Но если они осуществят свою угрозу…

Сколько они продержатся? Пожалуй, больше недели. Нет, атаковать надо немедленно. Иначе – гибель всем.

Филип прав. «Дерзкий» представляет собой закрытую экологическую систему. Если регенерация и гидропоника в норме, на таком корабле можно жить десятки лет. Но беда в том, что эта экологическая система весьма уязвима. Она целиком и полностью зависит от электроснабжения. Стоит отключить, к примеру, систему регенерации воздуха, как концентрация углекислого газа в атмосфере корабля через несколько дней превысит допустимую норму. Кроме того, корабль, не подогреваемый изнутри, начнет остывать и наступит жуткий космический холод.

Филип правильно оценил наши возможности – неделя, не больше. Промедление смерти подобно. А таранить корабль нельзя. Причин достаточно. К примеру, погибнет пилот атакующей шлюпки.

Охваченный отчаянием, я неистово молился: Господи, помоги нам!

– Этот способ, разумеется, исключен, таранить свой собственный корабль я не собираюсь, – успокоил я всех.

– Не сочтите дерзостью, сэр, но, по-моему, переговоры с бунтовщиками подрывают дух и экипажа, и пассажиров, – заметил Филип.

В этом он тоже прав.

– Знаю, – мрачно ответил я. – Какие будут предложения?

– Эй, командир, – донесся в этот момент из динамика голос Андроса. – Пора решать: или ты пришлешь нам жратву, или мы приготовим ее себе сами.

Филип с тревогой посмотрел на меня.

По уставу командиру не положено вести переговоры с бунтовщиками. Разумеется, Филип это хорошо знал – многие статьи устава он не раз повторял в качестве наказания. Честь командира и честь Военно-Космических Сил превыше всего. Во время длительных полетов авторитет командира играет огромную роль. Это я усвоил с первых же дней учебы в Академии.

Жизнь беспризорников, как и моя, – ничто в сравнении с этим великим принципом.

Эдди Босс что-то бормотал.

– В чем дело, Эдди? Он наморщил лоб.

– Вы посылать им еду, они могут стрелять матросов, но будет хорошая смерть, это война. Если не посылать еду, они стрелять ссыльных, это плохо, это убивать.

Рука Филипа потянулась к шоковому пистолету, но Эдди уже умолк.

– Инженер, возьмите двух матросов, разведайте, заблокировали ли мятежники двери из коридора в инженерное отделение. Если кого-нибудь из них встретите, не стреляйте. Быстро! – приказал я.

Инженер поморгал, осмысливая приказ, и наконец ответил:

– Есть, сэр!

Когда он скрылся за дверью, я взял микрофон и связался с Андросом:

– Что я получу взамен еды?

– Ага! Заговорил-таки! – обрадовался Андрос. – За еду ты получишь свет и воду.

– Так не пойдет. Освободите заложников.

– Ишь чего захотел! За них ты нам будешь таскать жратву.

– Как хотите, я прекращаю переговоры.

– Тогда мы отрежем тебе электричество. Любишь сидеть в темноте, щенок?

– Как только вы это сделаете, я всех вас убью!

– А как же твои драгоценные ссыльные?

– Плевать мне на них!

Эдди нервно переминался с ноги на ногу.

– Мы будем убивать их по одному, – прорычал Андрос.

– Валяй, – с нарочитой небрежностью бросил я. – Чем больше ты их убьешь, тем меньше останется ртов и больше шансов выжить. Начинай.

Эдди с ревом бросился на меня, его толстые пальцы впились мне в горло. Я тщетно пытался освободиться, хватая его за запястья. Глаза застлал красный туман. Вдруг Эдди разжал пальцы и грохнулся на пол.

Туман рассеялся, и я увидел, как Филип Таер засовывает в кобуру электрошок.

– Ты убил его? – спросил я каким-то чужим, хриплым голосом.

– Нет, а надо бы! Я установил электрошок на низкое напряжение.

– Убивать?! – рычал Андрос из динамика. – Что же, мы прикончим их всех прямо сейчас!

Я не стал отвечать. Филип опять оказался прав – за грубейшее нарушение одной из главных статей устава Эдди Босс заслужил смерть. В случаях насилия над командиром трибунал – пустая формальность, потому что приговор может быть только один: смертная казнь. Бедный Эдди не понял, что я просто-напросто блефовал, когда разговаривал с Андросом. И теперь я чувствовал себя виноватым. Надо было предвидеть такой исход, Эдди, вот в чем дело.

Снова заныла щека, боль отдавалась в мышцах всего лица и шеи. Я взял микрофон:

– Что ж ты их не убиваешь? Давай! А то я не могу начать штурм. Прикончу их твоими руками, меньше хлопот будет с Адмиралтейством.

– Не вешай мне лапшу на уши! – Андрос на глазах терял уверенность. Я приободрился:

– Надо же мне как-то запудрить тебе мозги!

Похоже, мой юмор озадачил Андроса не на шутку – он надолго притих. Сработало-таки! Этот псих, похоже, в полном недоумении. Посмотрим, что будет дальше.

– Командир, ты, видать, совсем гикнулся, – сказал Андрос. – Для начала зажарю одного ссыльного. Посмотрим, что ты тогда скажешь.

Вернулся запыхавшийся инженер Касавополус.

– В коридоре никого нет, сэр, – доложил он, – Я, правда, не подходил вплотную к инженерному отделению. Видели, что эти ублюдки сотворили с моей дверью?

– Да. – Я почему-то почувствовал облегчение, даже уверенность. Теперь понятно, что делать. Я встал, не обращая внимания на легкое головокружение, и взял микрофон: – Андрос?

– Чего?

– Вы победили. По крайней мере временно. Я дам вам еды на два дня. Не убивайте пока беспризорников.

В динамиках послышался шепот. Очевидно, мятежники совещались. Потом раздался голос Клингера:

– Так не пойдет, командир. Дай нам всю нашу долю со склада сразу.

– Нет, – отрезал я. – Только на два дня, а там решим, что делать дальше. Это все.

– Врешь, командир.

– С чего ты взял?

– Не знаю, Сифорт, но чую, что врешь, задумал какую-то подлянку.

– Даю вам честное слово офицера. Филип вытаращил глаза от изумления. Клингер продолжал колебаться:

– Значит, не нападешь на нас?

– Нет. Клянусь. Два дня не буду вас трогать, дам хорошей жратвы. Ее доставит один человек, безоружный, остальные будут находиться на двух верхних уровнях. Обещаю.

После долгого молчания Клингер снова заговорил, но уже другим тоном:

– Ладно, командир. Такие чистоплюи, как ты, держат слово. Я знаю. Да и забаррикадировались мы тут будь здоров как. Только без глупостей, а то сразу кокнем всех твоих ссыльных.

– Продукты вам доставят примерно через час.

– Ладно, подождем.

– Но и вы не дурите. Никаких засад. Оставайтесь на месте. Еду получите, когда мой человек убедится, что все заложники живы.

– Еще раз поклянись, что все будет без понта.

– Клянусь, никто из моих людей не попытается к вам прорваться. Рацион получите обычный. Продукты заберете сами. Никто не причинит вам вреда. В этом я клянусь!

– Идет.

Я повесил микрофон. Головокружение не проходило. Чтобы скрыть свое недомогание, я перешел на официальный тон:

– Гардемарин Таер!

– Слушаю, сэр.

– Беги на камбуз, скажи мистеру Бри, чтобы приготовил провиант на четырнадцать человек на два дня. Воды не надо, у мятежников есть. Пусть кто-нибудь из помощников мистера Бри принесет провиант на мостик. Потом сходи на пост связи и приведи сюда мистера Цы.

– Есть, сэр. Может…

– Выполняй приказ!

– Есть, сэр. – Филип выбежал из помещения.

– Зачем вам два дня, сэр? – поинтересовался инженер Касавополус. – Это лишь осложнит ситуацию.

– Знаю, – пробурчал я, морщась от боли.

– Что делать с этим ссыльным? – Касавополус ткнул носком ботинка в распростертого на полу Эдди.

– Хватит вопросов, мистер Касаву… вопу… главный инженер.

Минуты через три вернулся запыхавшийся Филип с матросом Цы.

– Мистер Таер и мистер Цы, – обратился я к ним, – сейчас вы пойдете в верхний шлюз, наденете скафандры и выйдете в открытый космос. Радиосвязью не пользоваться. Предварительно отключите электропитание от малой лазерной пушки, расположенной на корпусе корабля в центре. Она крепится к корпусу тремя болтами. Гаечный ключ найдете в шлюпочном отделении. Снимете пушку и доставите ее в шлюз первого уровня. Даю вам на это час. Вы, Касавополус, – повернулся я к инженеру, – пойдете с мистером Дакко в грузовой трюм. В пятом контейнере находится силовой электрокабель. Возьмите кабельные разъемы и столько кабеля, чтобы его можно было протянуть от высоковольтного блока питания, расположенного в шлюпочном отделении, через коридор и лестницу, далее снова по коридору к девятой секции третьего уровня. Кабель возьмете с запасом. Протянете его пока только до лестницы второго уровня, на третий уровень не спускайтесь. Оставшийся кабель сложите у лестницы.

– Девятая секция расположена у инженерного отделения? – спросил инженер.

– Да. – Но…

– Не задавайте лишних вопросов, Касавополус. Идите.

Филип, матрос Цы и Касавополус ушли, а у меня еще остались кое-какие дела. Я вывел на экран компьютера свой файл из бортового журнала, сделал запись, выключил экран. Наступила тишина. Слышалось лишь ровное дыхание все еще лежавшего без сознания Эдди.

Я запретил Керрену включать какие бы то ни было сигналы тревоги, за исключением световых сигналов на пульте управления, и следил за происходящим по показаниям индикаторов. Вот открылся внутренний люк шлюза, потом внешний. Довольно долго не загоралась красная лампочка, означавшая, что лазерная пушка снята с корпуса. Наконец насосы начали нагнетать в шлюз воздух. Значит, Таер и Цы возвращаются. Я встал, пригладил волосы, поправил мундир, словно юный гардемарин перед встречей с командиром. Пожалуй, так оно и было.

Первым вернулся Филип Таер. Его рубашка промокла от пота и прилипла к спине, передвижение в открытом космосе по корпусу корабля в увесистых магнитных ботинках требует огромных затрат энергии.

– Пушка доставлена в шлюз, сэр, – доложил Филип. – А что вы собираетесь…

– Гардемарин, – перебил я его, – сходите на камбуз, посмотрите, какой провиант готовит мистер Бри.

– Есть, сэр.

Через десять минут он возвратился с помощником эконома Бри, который нес тяжелую сумку. Я молча указал на пол; матрос поставил сумку и отдал честь. Я его отпустил.

Вскоре вернулись инженер Касавополус и матрос Дакке.

– Готово, – доложил Касавополус. – Кабель протянут до второго уровня, моток кабеля с большим запасом по длине лежит у лестницы.

– Касавополус, когда коридорные двери на двух верхних уровнях закроются, проверьте их герметичность, – приказал я.

– Кабели не позволят дверям полностью закрыться. Герметичности не будет.

– Думаю, что позволят. На дверях по краям достаточно толстая мягкая резина. Они изготовлены с таким расчетом, чтобы сохранять герметичность даже в том случае, если человек упадет и его рука застрянет в закрывающейся двери. – Я повернулся к Филипу;

– Мистер Таер, вы запрете все коридорные двери на первом и втором уровнях и останетесь на мостике.

– Сэр, что вы задумали? Кто отнесет им еду? – встревожился Филип.

– Я отнесу.

– Вы не должны! – выпалил он.

– Гардемарин!

– Извините, я хотел сказать, что вы не должны рисковать своей жизнью. Пошлите к мятежникам матроса или меня. Пожалуйста!

– Нет. Вы, мисгер Таер, останетесь здесь.

– Но объясните же, что вы задумали, сэр! – настаивал он. – Я должен это знать!

– Я намерен вступить в переговоры с бунтовщиками!

– Что вы собираетесь им предложить?

– Услышите это по внутренней связи. Вмешиваться в переговоры запрещаю. Вероятнее всего, я погибну. Тогда командиром станете вы.

– Боже мой! Вы не должны этого делать! Умоляю вас!

– Другого выхода нет, мистер Таер. Я не могу отдать в их руки корабль!

– Можно взять инженерное отделение штурмом.

– В этом случае они убьют заложников.

– Но это же беспризорники. Ссыльные, – прошептал Филип. – Они не стоят вашего мизинца. Не ходите!

Я вынул из кобуры пистолет и направил Филипу в лицо; дуло находилось всего в двух-трех сантиметрах от его глаз.

– Вы останетесь на мостике, мистер Таер. Повторяю это в третий и последний раз. Филип обмяк:

– Есть, сэр.

Я повесил сумку с едой на плечо. Осталось отдать последние распоряжения.

– Мистер Дакко, идите в столовую, передайте и пассажирам, и экипажу, чтобы взяли скафандры и приготовились к аварийной ситуации.

Дакко мрачно на меня взглянул, отдал честь и молча ушел.

– Касавополус, помогите мне перенести лазерную пушку на второй уровень, – попросил я инженера и направился к шлюзу.

Придерживая одной рукой сумку, я другой взялся за ствол пушки. Мы пошли по коридору первого уровня вдоль протянутого по полу кабеля, останавливаясь лишь для того, чтобы закрывать коридорные двери; спустились на второй уровень, установили пушку у лестницы. Я направил ее дуло на третий уровень.

– Касавополус, закройте коридорные двери девятой секции на втором уровне на случай, если мятежники попытаются прорваться сквозь перекрытие между вторым и третьим уровнями. Потом наденете скафандр. Я буду ждать здесь, чтобы проверить, выполнен ли мой приказ. Вы останетесь на втором уровне, не вздумайте спускаться на третий. Все ясно?

– Приказ понят, сэр. Я принесу вам скафандр.

– Нет. Он мне не нужен.

– Но… – Глаза его округлились от страшной догадки.

– Выполняйте приказ.

Наконец он вернулся. Я поднял пушку. Она оказалась довольно тяжелой, и я нес ее с огромным трудом. Видимо, когда мы несли пушку вдвоем, инженер взял на себя большую часть ее веса. Надрываясь, я потащил свой груз по лестнице вниз и, достигнув наконец третьего уровня, направился по окружности коридора на восток; от шестой секции добрался до седьмой, от седьмой – до восьмой. Каждый шаг стоил огромных усилий. У двери, разделяющей восьмую и девятую секции, я опустил пушку на пол. До инженерного отделения оставалось совсем немного. Я вернулся назад, поднялся по лестнице, взял моток высоковольтного кабеля и снова пошел на третий уровень, разматывая по пути кабель и укладывая его точно посередине коридора. Так я дошел до пушки; кабеля оставалось еще двенадцать метров.

Я вернулся на второй уровень и взял сумку с едой.

– Ждите здесь, Касавополус. Вниз спуститесь лишь в том случае, если я позову, – приказал я инженеру.

– Есть, сэр.

Спустившись с лестницы, я оставил сумку на полу и направился по коридору в другую сторону – на запад – и закрыл дверь, разделяющую первую и девятую секции. Возвращаясь назад, я убедился, что дверь в западное, разрушенное, отделение гидропоники заперта, затем перешел во вторую секцию, закрыл коридорную дверь. Так, закрывая за собой дверь за дверью, я вернулся к лестнице, расположенной в шестой секции, взял сумку и направился на восток. Я снова и снова закрывал за собой коридорные двери, тщательно проверяя, не нарушена ли герметичность, и для этого укладывал кабель посередине. Дойдя до седьмой секции, перешел наконец в восьмую секцию к лазерной пушке.

Теперь все коридорные двери были заперты, кроме той, у которой стояла пушка.

Я присоединил разъем кабеля к гнезду питания пушки, и на ней загорелся светодиод – индикатор нормального напряжения. Поднять пушку уже не было сил, я волок ее по полу до середины девятой секции и остановился у двери второй каюты. До стены инженерного отделения оставалось двенадцать метров, оттуда не доносилось ни единого звука. Дыру, вырезанную в двери, по-прежнему закрывала припаянная плита.

Пушкой можно было управлять как дистанционно, с поста связи, так и вручную. Я расположил ее напротив каюты и навел на стену инженерного отделения. Время было на исходе, но чувствовал я себя хуже некуда. Пришлось сесть на пол, прислониться к двери каюты и вытянуть ноги. Голова по-прежнему раскалывалась. Медлить больше нельзя. Я вынул из кобуры пистолет, положил на пол, вошел в каюту, взял швабру – она оказалась на положенном месте – и заклинил дверь, чтобы она не закрывалась. Неожиданно поскользнулся, упал и стал прислушиваться. Слава Богу, все тихо. Немного приподнялся. Боже! Какая слабость! Ведь я не смогу нести даже сумку; придется ее волочить. Оставив ее в метре от входа в инженерное отделение, я быстро вернулся в каюту, взял микрофон и сел рядом с пушкой.

– Инженерное отделение! На связи командир Сифорт.

– Хорошо, что успел, – послышался голос Андроса. – Еще пара минут, и хана твоему ссыльному. Мы уже собрались его жарить.

– Еда у дверей инженерного отделения.

– А где тот, кто ее принес?

– На полпути к восьмой секции.

– Вооружен?

– Лазерный пистолет на полу. Не дурите, и никто не будет стрелять.

– Точно? А кто все-таки принес провиант?

– Я.

– Иисус, сын Божий! – воскликнул Андрос.

– Все коридорные двери заперты. Я здесь один. Клянусь, еда не отравлена. Ну что, выполнил я ваши условия?

– А почему принес ты?

– Никому не мог доверить.

– А что если мы возьмем тебя в заложники?

– Попробуйте. – Головная боль усилилась. Нестерпимо ныла рассеченная щека. – Вы заберете еду?

– Да. Пошлю за ней ссыльного. Попытается сбежать – убью.

– Вначале покажите мне всех заложников.

– Они в полном порядке, командир, – хихикнул Андрос. – Даю слово.

– Покажите их.

Вскоре дверь распахнулась, и из нее стали выглядывать перепуганные беспризорники. Один выскочил наружу, схватил сумку и мгновенно скрылся за дверью.

– Вы получили еду, – сказал я в микрофон. – Я сдержал свое слово, Андрос?

– Похоже, сдержал.

– Теперь отойдите от стены, чтобы никто не пострадал.

– Не пострадал?! Как это? – выпалил Андрос.

Я нажал на гашетку. Из пушки в металлическую стену, отделявшую коридор от инженерного отделения, ударил мощный лазерный луч, и вскоре в стене образовалась дыра толщиной с руку. Я переместил стврл и начал прожигать следующую дыру.

– Что ты делаешь, подлый ублюдок?! Ты же дал слово! – заорал Андрос.

– Я всего лишь проделал в стене пару дыр, – спокойно ответил я.

– Но ты же обещал…

– Обещал, что никто не будет прорываться в инженерное отделение. Я и не собираюсь, не беспокойтесь. Обещал, что на третий уровень спустится только один человек. И это выполнил. – Между тем я стал прожигать уже третью дыру, немного подальше.

– Прекрати, а то возьмемся сейчас за ссыльных! Всех сразу прикончим! – Андрос сорвался на визг.

– Ладно, не буду, – Я повернул пушку в дверной проем каюты и прицелился в противоположную стену, граничившую с обшивкой корпуса.

Из дыр в стене инженерного отделения показались обезумевшие физиономии негодяев.

– Ты что задумал, хренов мудак?! – взвыл Андрос.

– Продырявить корпус корабля, мистер Андрос.

– Чего?!

– Что слышали. Мой палец на гашетке. Дернусь – и все. Пушка выстрелит. Так что не трогайте лучше меня. – Бешеный стук сердца мешал говорить.

– Какого черта тебе надо? – орал Андрос. Он был близок к истерике.

– Я, кажется, объяснил, мистер Андрос. Хочу продырявить корпус.

– Выпустить воздух?

– Вот именно. Выпустить воздух. Но только из второй каюты, из девятой секции коридора и из инженерного отделения. В остальных помещениях воздух останется, все коридорные двери герметично закрыты.

– Так ведь ты сам сдохнешь от декомпрессии!

– Точно. – Язык у меня заплетался, и мне было все равно – жить или умереть. Я успел наломать столько дров, что смерть казалась мне избавлением. Да и Аманда заждалась.

– Боже! Да ты чокнулся!

– Вполне возможно. И все из-за вас! Теперь мне все до лампочки!

– Мы заделаем дыры!

– Только попробуйте! Я тотчас же выстрелю!

Динамик щелкнул и отключился, но через дыры мне все было слышно. Бунтовщики прямо-таки обалдели от страха и орали как сумасшедшие.

– У нас всего два скафандра! – вопил кто-то.

– Ваше время истекает, – сказал я в микрофон. – Как командир корабля я уполномочен вас исповедовать перед смертью. Кто первый?

– Подожди! – Динамик снова включился. – Чего ты хочешь?

Боль в обожженной щеке усилилась, я плохо соображал.

– Уйти из этой жизни, – промолвил я. И это была чистая правда.

– Блефуешь, Сифорт, – заговорил после паузы Андрос. – Нас ты, может, и убил бы, а себя пожалеешь. Ну, давай действуй.

– Вначале я помолюсь. Даю вам полминуты на размышление и открываю огонь. – Не убирая пальца с гашетки, я встал на колени и начал молиться: – Веруя в милость и доброту Господа Бога Всемогущего, вверяем наш прах космосу…

На меня с ужасом смотрели несколько пар глаз, кто-то тихо стонал.

– …в ожидании последнего дня, – продолжал я молиться, – когда души живых и мертвых предстанут перед Страшным Судом Господа нашего Бога Всемогущего… – Я умолк, совершенно измученный, но все же нашел в себе силы произнести: – Аминь. – Потом поднялся с колен. – Осталось двадцать секунд.

– Господи! Сифорт, остановись! – в ужасе крикнул Андрос.

– Анди, он блефует! – раздался голос Клингера.

– Дай же мне шлем, черт бы тебя подрал! – орал Андрос.

– Дать тебе шлем? А другие что, не люди?! – не уступал Клингер.

– Пятнадцать секунд, – сказал я.

Андрос и Клингер продолжали пререкаться:

– Черт! Я не хочу подыхать!

– Болван! Никто не хочет!

– Десять секунд. – Мне казалось, что я задыхаюсь.

– Ты что, Клингер, совсем спятил… – Андрос вдруг затих.

– Постой, командир! – завопил Клингер. – Поговорим! Командир!

– О чем? – вяло спросил я. В глазах потемнело, голос Клингера, казалось, долетал откуда-то издалека.

– Оставь это, командир. Сам ведь подохнешь!

– Это все?

– Тебе не страшно?

– Ничуть. Андрос был прав, скоро мы все умрем.

– Мы можем… Послушай!

– Десять… Девять.

– Мы отдадим тебе ссыльных!

– Восемь… – Я плохо соображал, и до меня не сразу дошел смысл сказанного: – Что?

– Забирай своих ссыльных, только оставь нас в покое. Мы никуда не выйдем отсюда. Распоряжайся на своем корабле!

– Нет, Андрос.

– Я Клингер. Командир, ты же хотел забрать ссыльных!

– Ссыльных? – эхом повторил я. – А где Андрос?

– Я стукнул его разводным ключом. А здорово ты нас сделал. Взял на понт своей клятвой. Так что забирай своих ссыльных, на кой черт они нам нужны? Только не убивай нас!

– Почему?

– Тогда сам останешься жив!

Остаться в живых? Но я уже свыкся с мыслью о смерти. Жизнь утратила для меня смысл. А может, из-за сильного напряжения я просто был в отключке? Стена то угрожающе надвигалась, то удалялась в такт ударам сердца.

– Командир! – крикнул Клингер. Что за странный узор на стене?

– КОМАНДИР!

Этот отчаянный вопль вернул меня к действительности.

– Очнись, командир! А то нажмешь на гашетку!

– Да, – пробормотал я, кивнул и ощутил тошноту.