Рас указал через пролив:
      --Смотри, шарикту выходят из домов.
      Уже восемь домов было охвачено огнем. Горожане, составив три цепочки между горящим поседком и озером, быстро подавали ведра с водой. Гилак с родичами совещались на берегу. Они часто и поглядывали, и указывали жестами в сторону острова.
      --У этой винтовки есть оптический прицел,-- недобро произнесла Ева.-- Я могу застрелить Гилака прямо отсюда.
      Рас предполагал, что пули могут лететь далеко. И все же был потрясен словами женщины. Что-то в подобном оружии показалось юноше нечестным. И применявшие его были сродни чудовищам.
      --Не нужно,-- сказал он.-- Гилак нескоро теперь соберется с мужеством, чтобы гоняться за нами.
      Ева поглядела через какое-то устройство на винтовке и, что-то в нем подкрутив, объявила:
      --Я могу достать как минимум пятерых, прежде чем они попрячутся по домам.
      Рас раздраженно бросил, что хотел бы размозжить такое оружие о стену.
      --С чего бы это вдруг такая сентиментальность? -- удивилась Ева.-- Сам-то вон как с вонсу разделался!
      --Я действовал своими руками, я не пользовался машиной!
      --Твой лук -- тоже машина! А также копье! И нож тоже!
      --Есть разница,-- заупрямился Рас. Они вернулись в храм, подошли к убитому. Ева, пошарив по карманам, обнаружила три обоймы с патронами калибра 7,5 миллиметров -- для винтовки, уточнила Ева,-- и двадцать патронов тридцать второго калибра россыпью -- для револьвера. А также, сняв с покойного, надела на себя ремень с ножом в ножнах.
      Кроме того, в результате обыска обнаружились пачка сигарет, зажигалка и конверт. Рас повертел находки в руках, конверт раскрыл. В нем лежало письмо, написанное от руки по-английски. Рут Биванс, женщина из английского города Ливерпуль, посылала любовную весточку Элу Листеру, который лежал сейчас бездыханным в храме бога Бастмаасы и должен был скоро пополнить собой содержимое ненасытного крокодильего чрева. Рут тосковала о том дне, когда вернется ее возлюбленный, и выражала надежду, что он не будет так ревнив и несдержан, как в последний раз. Он должен ей доверять -- кроме него, она не взглянет ни на одного мужчину.
      Письмо снова слегка взволновало Раса -- впервые юноша действительно почувствовал, что за скалами, за синим сводом небес и впрямь существует неведомый большой мир. Должен существовать.
      Выводы Евы несколько отличались от его собственных.
      --Письмо отправлено из Англии с месяц тому назад и вручено в Аддис-Абебе, столице Эфиопии. Кому-то пришлось за ним съездить,-- сообщила она.
      Щелкнув зажигалкой и добыв из нее огонек, Ева заставила Раса подпрыгнуть от изумления. Она зажгла сигарету и глубоко затянулась. Блаженное выражение мигом слетело с ее лица -вместе с мучительным кашлем. Скорчив гримасу, Ева отшвырнула сигарету:
      --Дьявол, ну и мерзость! Это, пожалуй, даже к лучшему: когда меня снова потянет курить все подряд, надо лишь вспомнить об этом.
      И она метнула следом всю пачку. Затем, вздохнув, сказала:
      --Думаю, у пилота был радиопередатчик. И полагаю, что наш неведомый враг навряд ли так уж стеснен в средствах, чтобы ограничиться одним лишь вертолетом на башне -- так любая случайность может превратить в робинзона. Лучше бы нам поторопиться.
      Рас швырнул мертвеца в бассейн. Тело с громким всплеском исчезло под водой. Гигантская рептилия скрывалась сейчас в глубине бассейна. Рас снова пощупал Биджагу и убедился, что если тот даже и не переступил еще порог между жизнью и смертью, то разницу ему, Расу, не уловить. Он отнес вонсу к парапету и сказал:
      --Прости меня, Биджагу! Я и вправду верил, что именно ты убил моих мать и отца. Клянусь тебе, что отомщу тому, кто виноват в моем заблуждении; убью его, будь он даже бог, а не человек!
      Рас поднял бесчуственное тело над головой и забросил его подальше. Биджагу, погрузившись вначале, черз мгновенье показался лицом кверху -- словно хотел бросить прощальный взгляд на Раса -- и снова скрылся под водой, уже окончательно. Почти сразу же в дальнем конце бассейна всплыл Бастмааса, ударом чудовищного хвоста послал себя вперед и нырнул следом за уходящим в глубину телом.
      Выйдя из храма, Рас подхватил челнок с веслами и поспешил к восточному берегу острова. Ева несла следом винтовку и револьвер. Гилак, заметив, что они отбывают, ничего не стал предпринимать, лишь проводил беглецов внимательным взглядом. Обойдя храм, они подобрали под стеной копье и вскоре уже плыли по озеру. После высадки на его дальнем, восточном берегу, Рас захватил с собой челнок и спрятал его, лишь когда беглецы отмахали с полмили от озера, в глубокой лощине. Прежде, чем они добрались до холмов, пришлось долго продираться сквозь густые прибрежные заросли. Там, в холмах, и устроили привал -Рас отправился на охоту, Ева собирала хворост. Часом позже Рас вернулся с добычей -- панголином. Ева поинтересовалась, не попадался ли Расу на глаза вертолет. Рас ответил, что не видел его, но слышал -- должно быть, крутится в окрестностях озера.
      Утомленная, Ева прилегла и, пока Рас разделывал тушку пожирателя муравьев, а затем с помощью зажигалки разводил костер, вздремнула. Рас, совершенно очарованный новой игрушкой, никак не мог нащелкаться, налюбоваться на мгновенно вспыхивающий язычок пламени. Костер немного дымил, но Раса это мало тревожило. Он прожарил мясо, затоптал угли и только затем разбудил Еву. Они подкрепились. После еды Ева убедила Раса поспать, сама же осталась на карауле.
      На землю пала ночь. Высыпали звезды, но до восхода луны оставалось еще несколько часов. Беглецы закусили остатками мяса, и Рас сменил на посту женщину. Звуки, издаваемые в джунглях ночными охотниками, стали брать верх над затихающими дневными. Пора, решил Рас. Прихватив по пути челнок, они вернулись к озеру. На противоположном берегу, где днем полыхал пожар, Рас не сумел углядеть ни единой искорки. Либо все там выгорело дотла, либо шарикту все же сумели справиться с пожаром.
      Большая часть плаванья по озеру к речному устью прошла при свете одних только звезд. Небо чуть светлело на востоке, выдавая ночное светило, медлящее перед тем, как выглянуть украдкой из-за горизонта. Впереди, на северном берегу озера, мрачными пятнами непроницаемо темнели рощи. Где-то посреди них находилась протока, еще невидимая. Рас угадывал направление не глазами -- чутьем. Эта протока была их первой целью на пути к болоту несколькими милями к северу.
      Рас сидел на носу челнока и загребал не часто, но мощно. Западный ветерок совсем улегся. Юноша почувствовал -- а может, ему лишь почудилось -- прикосновение к веслу рыбьего хвоста. Нечто чешуйчатое, зевающее, пучеглазое скользнуло по веслу и кануло во тьму. Во тьму и холод, царившие в глубине. Тьма и холод там царили. Никогда там слез не лили -- слишком холодно и сыро там для слез. Если ты живешь в печали, дышишь только лишь слезами -- не заплачешь ты от боли, от угроз...
      Тяжело дыша, Ева взмолилась:
      --Давай остановимся хоть на минутку! У меня уже руки весла не держат -- просто отваливаются! И спина прямо одеревенела -сейчас треснет!
      Сам-то Рас мог еще долго продолжать грести в том же темпе, но предпочел воспользоваться случаем и прислушаться к окружающей тишине. Челнок, замедляя ход, скользил еще по инерции, затем стал тихо разворачиваться по течению -- его нос как бы принюхивался к востоку. Рас слушал. Самым громким звуком было дыхание Евы. Между ним и берегом -- зона безмолвия. На берегу -- затухающее курлыканье ночной птицы. Далекий, едва различимый стон крокодила. И почти неуловимый за ним, как отпечаток ноги в жидкой трясине, еще какой-то хорошо знакомый звук. Он стих прежде, чем Рас сумел опознать его. Осталась легкое беспокойство, но вскоре прошло.
      Осторожно, чтобы не опрокинуть утлую посудину, Рас склонился ухом к воде. Он слышал лишь плеск мелкой волны о борт челнока. Больше ветер не доносил ни единого звука. Пахнуло плесневеющей древесиной, гнильцой прибрежного ила; ветер принес запах перезревших плодов, волну свежего аромата неведомого ночного цветка с быстро ускользающим намеком на менее приятный запах -- чего-то вроде протухшего крокодильего яйца.
      Рас выпрямился. Ева сообщила, что снова может взяться за весло -- пока еще в состоянии. Челнок снова устремился вперед, и вскоре покровы тьмы впереди распались на части, приоткрыв неясный просвет между космато темнеющими глыбами леса. Течение усиливалось, пришлось Расу приналечь -- устье было уже неподалеку. И когда до входа в него оставалось совсем немного, случились два события одновременно. Луна выставила наконец над скалами стыдливый краешек сияющего диска, а ее молочный свет отразился от металлического предмета, несущегося по воздуху. Наконечник копья! -- мгновенно сообразил Рас,-- и траектория его полета может закончиться в груди у Евы. Предупреждающий вскрик юноши был подхвачен воплями из засады. К счастью, копье, отколов щепки от носа челнока, ударилось рикошетом о борт и булькнуло в воде.
      Пять челноков и большое военное каноэ вынырнули из-под тени деревьев по обе стороны устья. Лунного света хватало, чтобы увидеть по четыре фигуры на каждом челноке и девять на флагмане. Двадцать восемь весел ударяли синхронно, как бы движимые невидимым кукловодом. Гилак, стоя на корме каноэ, поднимал для броска очередное копье. Наверняка он уже упрекал себя за нетерпение, за то, что не дал Расу подойти ближе, совсем близко. Видимо, его поторопил восход луны -- Рас мог при свете заметить засаду.
      --Поверни лодку бортом! Быстрее! -- крикнула Ева.
      За спиною Раса клацнул металл -- она готовилась применить против шарикту свое страшное оружие. Гилак метнул с криком копье -- и тут же звуки, казалось, Расом еще неслыханные, разорвали в ночной тишине реальность пополам. Он почти совсем оглох, он не слышал ничего, кроме этого грохота, он был опаляем жаром, извергаемым из адского жерла. Длинные ослепительные линии, словно духи -- вестники смерти, исполосовали ночную тьму.
      Ева называла их трассирующими пулями.
      Снова луна блеснула на наконечнике копья; на этот раз Гилак взял неверный прицел -- копье булькнуло рядом с челноком, и по воде разбежались серебристые круги.
      Звук, знакомый звук чавканья лопастей, сопровождаемый ревом моторов, быстро заполонил все окрест, поглотив крики людей и эхо выстрелов. Вместе с ним пришел свет -- ослепительный луч, бьющий из глаза, безжалостного, как гнев Божий. Вертолет, летящий футах в двадцати над поверхностью реки, появился из-за излучины. Его слепящий глаз заливал оба берега; свет пронзал листву и скользил по буроватой поверхности -- река внезапно стала ярким проспектом с деревьями вместо домов по обочинам. Вертолет быстро вырвался из устья на озерный простор и пролил свет на сцену разыгравшегося сражения.
      Глаз замер, заметив под собой нечто интригующее; затем скользнул дальше. Ощупывая темные днища перевернутых челноков, высвечивая причудливые позы мертвецов, дрейфующие тела, луч неуклонно приближался.
      --Ложись! -- скомандовала Ева.-- Я открываю огонь! Ложись, говорю!
      Рас подался вперед. Над ухом снова, громче рева самой Птицы, заговорила винтовка. Огонь пролетал прямо над ним; огненные прожилки, с воем раскраивая полотно ночи, неуклонно ползли вверх и добирались до своей цели -- до вертолета, Птицы Бога.
      От чудовищного глаза брызнули осколки; подмигнув во тьму напоследок, он погас. Сквозь равномерное чавканье крыльев явственно донеслось недовольное дребезжание, а из темного корпуса вертолета вырвалось пламя. Сполохи, застящие серебристую лунную дорожку, побежали по поверхности воды -прямо к Расу и Еве. Вот они уже скрестились с факелом, разгорающимся в воздухе -- мгновенье спустя, точно джин из бутылки, из озера вырвался огненный шар. Грохот взрыва поглотил даже собственный рэсов крик, а вспышка на мгновенье лишила зрения. Тут же вынырнув из воды, куда Рас спрыгнул ни секунды не колеблясь, он встряхнул головой, убеждаясь, что не ослеп. Вертолет уже скрылся под водой, но его горючая кровь огромной лужей полыхала на поверхности озера -- всего лишь в нескольких ярдах от Раса.
      Для шарикту -- для тех, что уцелели -- этого было более чем достаточно. Большинство уже давно плескалось в воде. Только на большом каноэ оставались люди -- все убитые или раненные, кроме одного Гилака. Король, стоя в полный рост на кормовой платформе, замерев, точно статуя, всматривался в Раса сквозь бушующее на воде пламя. Неожиданно он ожил, спрыгнул на палубу и схватил весло. Тяжелое каноэ нехотя стало разворачиваться.
      Ева держалась на воде рядом и буквально захлебывалась словами на родном языке. Догадка Раса подтвердилась, когда она перешла на английский -- это были ругательства:
      --Я посеяла винтовку, черт меня раздери! О, дьявол, дьявол, дьявол!
      Челнок, дном кверху, дрейфовал рядом с ними. Каноэ Гилака, перегруженное бесполезным балластом из мертвецов, приближалось медленно, но неуклонно,-- точно слон, шагающий по незнакомым лужам. Гилак, перебегая с одного борта на другой, бешено работал веслом, чтобы заставить каноэ идти прямо. Заметив, что попадает прямо в край огня, и поправляя курс, он поднял с одной стороны каноэ настоящий бурун. Рас, подтолкнув к Еве одно из плавающих на поверхности весел и велев держаться за него, сплавал за другим. Поручив спутнице и его, взялся переворачивать челнок обратно. Гилак вскрикнул, заметив это.
      Рас акуратно забрался в челнок, взял у Евы весла, затем подобрал и саму женщину. Пламя вспыхнуло рядом с новой силой, словно раненное озеро истекало последними горючими слезами. Ветра не было, и дым, распускаясь над водой гигантским плюмажем, рассеивался медленно, слишком медленно. Гилак скрылся из виду в его клубах. Рас перевел дыхание и попытался привести в порядок мысли. Можно было направить челнок направо прямо к берегу, а оттуда уже в устье. Можно было взять влево и неожиданно из-за дыма атаковать Гилака, схватить его, прежде чем он воспользуется копьем. Или все же попытаться обойти огненный круг справа, чтобы оказаться у Гилака в тылу?
      Рас обернулся и сообщил Еве о своем решении. Она запротестовала:
      --Вот-вот появится еще один вертолет, чтобы выяснить судьбу первого! Думаю, нам следует сейчас же убираться от озера подальше и где-то отсидеться! Что за дело тебе до Гилака?
      Пламя, подгоняемое потихоньку течением недалекой реки, постепенно приближалось. Жар быстро высушил мокрые тела и вынудил отвернуть от огня лицо. Дымный протуберанец коснулся глаз, щекотнул в носу и заставил обоих кашлять. Рас попытался сквозь огонь и дым разглядеть каноэ, но снова вынужден был отвернуться.
      --Больше всего на свете я жажду теперь поквитаться с человеком или богом, застрелившим мою мать и заставившим меня убить вонсу,-- сказал он.-- Но Гилак убил Джанхоя, пытается убить и меня, и если оставить его за спиной, у нас не будет спокойной жизни. Сейчас до него рукой подать, и будет глупо позволить ему уйти. Мы огорошим его прямой атакой -- вырвемся из клубов огня и дыма и победим, прежде чем он поймет, что случилось.
      --Ты упрямый, упрямый, упрямый осел! -- простонала Ева.
      Рас был слегка удивлен эпитетом. Он знал за словом "осел" лишь единственное прямое значение и не мог сообразить, почему Ева употребила его сейчас. Отложив расспросы на потом, мощным гребком Рас направил челнок вдоль расползающегося огненного фронта. Уже через несколько секунд жар заставил его откорректировать курс чуть в сторону. Продолжая для маскировки держаться как только можно ближе к огню, Рас напряженно выглядывал могущую появиться в любой момент лодку Гилака. Последнее, что Рас мог предположить, так это симметричные действия противника, намерение Гилака самому броситься в атаку.
      А вдруг Гилак-то как раз и осмелится? Он-то достаточно хорошо знает Раса и может предполагать, что Рас постарается напасть неожиданно. Может, как раз за поворотом и ждет?
      А может, Гилак сам решил зайти с тыла?
      Рас пожал плечами -- мысленно, руки были слишком заняты греблей. Будущее переходило в настоящее всего лишь одним из множества возможных путей и способов -- и было скрыто в тумане, подобном этому клубящемуся над озером дыму. Дыму, скрывающему луну на небе и дерущему Раса за горло. А может, противник как раз и спрятался в дыму и видит Раса? Может видеть...
      Глава восемнадцатая. Сердце крокодила
      Тьма рассеялась, уступив место свету и острой боли.
      Голову страшно саднило. И в спину впивалось что-то колючее. Во рту было совершенно сухо, в горле -- ком. Рас закашлялся и сел, вернее, попытался сесть -- голову точно молнией пронзило. Ком в горле начал выходить, и Рас едва не задохнулся. Опираясь на левый локоть, он с трудом отхаркнул его. Сразу стало полегче. Рас лежал на земле под невысоким кустом. Вокруг высились густо переплетенные лианами деревья.
      --Лежи, не вставай,-- подала голос Ева.
      Рас благоразумно последовал совету, сморщился, застонал и спросил:
      --Что со мной?
      Ноги Раса лежали на сырой земле, а спина -- на колкой зубчатой травке. Коснувшись рукой правого виска, юноша ощутил под пальцами запекшуюся на волосах кровь и солидную впадину на коже. Снова пронзило вспышкой боли.
      Простонав, Рас хрипло повторил:
      --Что случилось?
      --Копье ударило тебя в голову,-- ответила Ева.-- Оно прилетело из дыма; не знаю уж, как Гилак разглядел нас. Может, просто бросил наудачу и попал, хотя вряд ли -- он не похож на человека, сорящего копьями.
      --Он видел, должен был видеть,-- сказал Рас.-- А я нет. Даже копья не заметил.
      --Если бы оно попало прямо, то пробило бы череп и вонзилось в мозг,-- заметила Ева.-- Но оно летело под углом и отскочило от твоей головы. Чуть не в меня, кстати,-- пронеслось всего в дюйме над плечом и упало в воду. Я не сумела его подобрать.
      --А где мы сейчас? -- поинтересовался Рас.
      После того, как юноша был ранен и лишился чувств, Ева развернула челнок на юг. Зона пламени продолжала расширяться, а Ева даже не представляла, откуда может вынырнуть каноэ с Гиллаком. Рас, без сознания, истекал кровью на носу челнока, и женщина чувствовала себя совершенно беззащитной. Постоянно оглядываясь, она гребла изо всех своих слабых сил. Гилак, к счастью, так и не появился. При лунном свете Ева гребла, не покладая рук, стараясь забраться как только удастся дальше; мимо острова с храмом, и еще целых две мили на юг. Сейчас они находились на левом берегу реки, к югу от озера, достаточно хорошо укрытые от возможных взглядов и с воды, и с воздуха.
      Замычав сквозь стиснутые зубы от боли, Рас снова прилег. Он был совершенно немощен, ни на что непригоден. А желудок уже начинал требовать пищи.
      Ева смахнула мух, жужжащих над раной.
      --А где челнок? -- поинтересовался Рас.
      --Рядом, под деревом. Не так-то просто было дотащить досюда и тебя, и челнок. Да еще следы замести. Та еще работенка, к тому же мне было страшно -- я слышала голос леопарда где-то неподалеку.
      Ева явно напрашивалась на одобрение, и Рас похвалил ее. Женщина, просияв, взяла Раса за руку.
      --Мне было очень страшно,-- пожаловалась она.-- И я ужасно устала! И так за тебя переживала! Если бы ты умер...
      Не было нужды заканчивать эту сентенцию -- и без того у Евы по щекам уже текли слезы.
      Рас, сжав Еве руку, подождал, пока она успокоится, затем сказал:
      --Как только мне удастся чего-нибудь поесть, я снова смогу взяться за весло. И мы отправимся на север.
      И вновь они услыхали чавканье лопастей вертолета. Робкое сперва, оно разрасталось и усиливалось -- до тех пор, пока машина не зависла, казалось, прямо над головой. Беглецы тревожно поглядывали вверх, где за сплошным зеленым покровом не видно было ни клочка чистого неба; минуту спустя рев начал ослабевать, пока, наконец, не удалился к югу.
      --Нам придется ждать ночи, чтобы повторить попытку прорваться к болоту. А здесь мы сможем покамест поохотиться -- в столь густых зарослях невелик риск обнаружить себя.
      Ева не сильно вдохновилась идеей Раса. Худая и бледная, она вздрагивала то ли от ночных переживаний, то ли от прохлады, еще не развеянной поднимающимся солнцем.
      По реакции Евы Рас понимал, что ей не хотелось бы оставаться одной, но, зная, что в этих джунглях добытчик он, женщина промолчала. Даже серьезно раненный, Рас был лучше приспособлен к выживанию в этом мире -- его собственном.
      Рас показал Еве, как отыскивать под камнями и замшелыми бревнами личинки насекомых, мелких грызунов, безобидных змеек и все, что могло служить пищей. Она должна быть при деле, пока он не вернется, и при деле достаточно серьезном. Рас предупредил, что ее находки, может статься, и будут их единственной едой, так как охота -- это игра случая. Ева, содрогнувшись от омерзения, ответила, что ей как антропологу всякого приходилось пробовать и есть всякое, но она как-то не очень успела к этому привыкнуть. Сейчас, однако, она достаточно голодна -- почти достаточно,-- чтобы смаковать жуков и червей как жареными, так и сырыми. Стоя под деревом, Ева провожала уходящего Раса взглядом. Юноша, оглянувшись мельком, отметил безотрадные перемены в ее облике: всклокоченное и побуревшее золото волос, перепачканное сажей лицо, глубокие тени под глазами, полуобнаженная исцарапанная грудь и кожа сквозь прорехи в штанах -- местами белая, местами обожженая солнцем, местами покрытая грязью. И над всем этим -взгляд побитой собачонки.
      Смахнув напоследок мух, во что бы то ни стало вознамерившихся обосноваться на его голове, Рас окунулся в зеленый лабиринт. Но ненадолго. Неожиданно он понял, что охота для него в нынешнем состоянии -- воистину игра случая, и добыть что-нибудь удастся лишь при невероятном везении. Ни сил, ни терпения, чтобы выслеживать дичь часами, осторожно и бесшумно подкрадываться к ней, молнией вылетать из засады или метать в последний момент нож, у Раса теперь не оставалось. Он попытался подманить несколько любопытных обезьянок на расстояние броска, но неудачно, хотя каких только ужимок Рас не пустил в ход, чтобы завоевать их доверие.
      Тогда он направился назад к реке. По пути услышал необычные для джунглей звуки. Замер, затем сообразил, что это Ева шуршит в зарослях, исполняя свое задание, неподалеку от места, где он и оставил ее. Юноша прошел мимо и, устроившись на корточках под кустом, внимательно обозрел илистые склоны берегов. Если бы чуть пораньше, можно было бы поискать зарытые крокодильи яйца, но сейчас уже не сезон.
      Единственным живым существом в поле зрения был пегий зимородок, метнувшийся к воде с ветки на другом берегу.
      --О, мамагу, мамагу, мамагу! -- стал негромко и ласково призывать Рас. Это слово было крокодильим заклинанием вонсу, заклинанием подманивающим. Рас надеялся, что оно долетит вдоль поверхности до бронированных крокодильих ушей и заставит рептилий заинтересоваться его источником. Но после получаса беспрерывного повторения, решил, что даром теряет время, и перешел на слово из языка шарикту. Здесь была их территория, и, может статься, крокодилам был лучше известен этот язык.
      --Тишшуш, тишшуш, тишшуш! -- без устали взывал Рас. И без всякого успеха. Наконец, покинув укрытие, спустился к воде, зачерпнул ладонью и промыл рану на голове. Убедившись, что кровотечение возобновилось, опустил ненадолго голову в реку. Кровь мгновенно растворялась и исчезала в мутном потоке, но Рас прекрасно знал, что мимо чутких ноздрей крокодилов не проскочит даже ничтожное ее количество, будь они хоть с милю отсюда. Через пару минут он разогнул спину и дал солнышку подсушить рану и волосы. Мухи вились над ним, как над покойником, и, обнаружив, что их не отгоняют, как на мертвеце и устраивались. Рас неподвижно лежал на животе лицом к течению реки, правой рукой прижимая к бедру обнаженное лезвие ножа. Когда укусы мух и мошек раззуделись до нестерпимости и Рас уже собрался было отогнать насекомых, из-за излучины показалось бурое пятнышко и, рассекая воду двумя бурунчиками, направилось к нему. Ноздри, точно пустые глазницы, и шишки глаз, точно зрячие ноздри, быстро приближались, держа курс несколько в сторону, и вот уже Рас смог различить под тонким поверхностным слоем тупое, почти прямоугольное рыло.
      Юноша наблюдал краешком глаза из-под полуприкрытых век и, хорошо зная крокодильи повадки, не удивился, когда тот исчез, растворился в глубине. Если вообразить разум небесным сводом, то человечий пригрел много звезд, в темном же черепе крокодила тускло мерцали всего лишь две-три крошечные холодные звездочки. Но и они проливали кое-какой свет, и его хватало, чтобы крокодил не пытался плыть к лежащему на берегу телу открыто, без утайки. Нет, хищник собирался всплыть у самого берега, внезапно -- так, чтобы шутник, пытающийся его провести, больше уже никого не смог бы обмануть. Так, во всяком случае, Расу это представлялось.
      Юноша чуть шевельнулся, сдвинулся,-- чтобы не прозевать появление крокодила,-- уверенный, что тот сквозь мутную толщу не может сейчас заметить его маневра. Так оно и было, и, когда вода вскипела и раздалась всего в нескольких футах, Рас снова изображал покойника. Юноша не шевелился, даже когда усеянная острыми зубами пасть рептилии приблизилась почти вплотную и продолжала быстро надвигаться. Старый мамагу терял резвость в холодные зимние утра, но сейчас ясно светило почти полуденное солнце, разгоняя его стылую кровь, и он ничуть не мешкал. Он вырвался из-под воды так, словно сама река изрыгнула свою отверженную часть, словно реку вырвало от омерзения.
      Из-под полуприкрытых век Рас видел, что бурый цвет от спины к брюху чудовища переходит в более светлый. Раздалось голодное урчание, и на Раса пала тень. Размеры тени говорили о солидных габаритах рептилии. Капли, падающие на Раса, холодили кожу. Челюсти, нависшие было над ним, отодвинулись и опустились -тварь собиралась нижней челюстью словно лопатой ухватить Раса за плечо, чтобы затащить в воду.
      Тогда Рас и зашевелился -- откатился малость. Челюсти захлопнулись на пустоте почти с металлическим лязгом. Левый глаз рептилии был совсем рядом -- лишенный века, с узкой щелью зрачка, почти рыбий, он скользнул мимо Раса. Юноша снова подкатился поближе к крокодилу, чтобы избежать страшного удара хвостом. Пятипалые лапки прошуршали мимо самого носа, забрызгав подбородок грязью. Крокодил обиженно и зло заревел, начал поворачиваться как будто к реке, затем мгновенно извернулся мордой к Расу. Его змеиные движения, делавшие рептилию неожиданно проворной, должны были, по идее, служить и рулем, и тормозом. Что бы там ни послужило причиной его корчей, они продолжались, постепенно закапывая крокодила в ил.
      Когда передняя лапа крокодила выбралась из грязи, Рас снова перекатился, забросив на этот раз руку с ножом на спину чудовища. Прижав ее к твари, Рас мгновенно был сдернут с места. Свободной рукой юноша крепко ухватился за основание крокодильей лапы. Это позволило Расу, улучив момент, забросить на спину крокодилу еще и ногу, обосновавшись там окончательно. Крокодил вдруг замер -- возможно, соображал, куда подевалось внезапно ожившее мясо. Хотя вряд ли, Рас так не считал. Пусть спина рептилии и выглядит твердой, точно броня,-- к давлению сверху крокодил должен быть чувствителен. А может, ему и действительно невдомек, куда исчез Рас?
      Независимо от причины остановки, она длилась с полминуты, не больше. Рас ждал -- точно муха, примостившаяся на свежей ране и в любой момент ожидающая нетерпеливого карающего взмаха. Он ожидал чего угодно -- вплоть до попытки крокодила перевернуться на спину, чтобы раздавить нежданного седока. Тогда только лови момент! Хотя это было бы необычно для твари с устоявшимися привычками, пусть она даже попала в новую для себя ситуацию.
      Ситуация и для Раса была необычной, но он четко осознавал, что собирается перевернуть крокодила и вонзить нож в менее твердое брюхо. Не знал пока, правда, как осуществить подобное намерение.
      Сквозь собственное хриплое, затрудненное дыхание Рас слышал лишь клокотание в чреве крокодила да пронзительные стоны зимородка, взмывшего к голубому небу темно-синей кляксой и вдруг камнем, панически рванувшего в сторону. Только тогда до ушей дошло знакомое чавканье, уже очень близкое. Рас не услыхал его вовремя за шумными аккордами концерта для крокодила под аккомпанемент собственных легких да флейты зимородка.
      Вертолет с ревом и солнечным блеском на фюзеляже вынырнул из-за поворота реки. Крокодил, взревев в ответ небесной твари, с решимостью поднялся на лапы, повернулся и быстро пополз к воде. Рас продолжал цепляться за него по причинам, которые осознал лишь позднее. Соскочи он с крокодила, рвани к кустам -- и не миновать быть замеченному пилотами! А цепляясь за спину рептилии, он еще имел шанс ускользнуть от наблюдения. Даже если заметили бы, глазам своим не поверили -- что может делать человек на спине у кровожадной твари?
      Но сильнее всех этих соображений были упрямство и голод Раса. Если отпустить крокодила сейчас, потом не вернешь. А ему и Еве необходимо мясо.
      Крокодил ввинтился в воду с креном и всплеском, своей мощью едва не выбившими Раса из "седла". Тварь сразу пошла на глубину, и последним перед погружением взглядом Рас успел заметить нырнувший к земле вертолет. А затем почти по-братски -- обнимая рукой за шею -- сцепился с рептилией. После десяти секунд братских объятий Рас, не давая крокодилу опомниться и вывернуться, переместился вокруг него, спустился пониже и пустил в ход нож. Работенка оказалась не из легких: кроме воды, пришлось одолевать еще и сопротивление бронированной шкуры. Однако острая сталь взяла свое, и вот уже крокодил бешено завертелся, пытаясь оторваться от Раса. Наконец ему это все-таки удалось; несмотря на неимоверные усилия, удержаться Расу не удалось -- он был камнем отброшен в непроницаемо черную муть.
      Рас никогда не верил байкам вонсу, что крокодилы чувствуют под водой запахи. Вот слышать могут наверняка. Поэтому Рас старался плыть без резких движений, но не от твари, а, хотя он и потерял всякое представление о направлении и мог сейчас его лишь угадывать, наоборот -- к ней. Ледок страха трогал слегка селезенку, но от паники Рас был далек. Он был зол и голоден и не собирался легко расстаться с ускользнувшей добычей.