Сколько раз в Королевской Канцелярии ему предлагали место мэра! Но он всегда любезно отказывался под разными предлогами, оставаясь все тем же вторым. Зато в донесениях все успехи в городе он относил только на свой счет, а все неудачи - на счет очередного мэра. И присылали нового. А он, Филимон-Филин, по-прежнему оставался вторым, получая удовлетворение от незаметности и безнаказанности.
      В черной лечебнице, куда он по привычке наведывался, - бывшие коллеги находили его и сегодня добродушным и компанейским. Он был своим и для горожан: внезапно появлялся в лавках и магазинах без охраны, интересовался ценами и новостями, и эта игра в "своего" - веселила Филина. При его появлении не смолкали острые споры, при нем рассказывали самые смешные истории про короля, и он хохотал вместе со всеми, но потом обязательно все записывал в толстую тетрадь, и рядом с каждым анекдотом всегда проставлял имя рассказчика, чтобы однажды как-нибудь увезти того в черную лечебницу.
      Тем временем Авис Беатитудо жила уже не у Марка, а в новой мастерской Тофера, которую предо-ставил ему секретарь Филимон - как и обещал.
      Мастерская занимала весь второй этаж двухэтаж-ного просторного дома, была обставлена модной мебелью и статуями. Еще недавно здесь жил галантерейщик с семейством.
      "Отвратительный характер - доложили о нем Филимону. - Он упрямо не желает подчиняться властям: ему было предписано понятным языком навсегда покинуть свой дом, а пришлось применять силу. Дом казенный, куда его пришлось упечь, находится как раз напротив его прежнего дома - тут же, на городской площади, и теперь неразумный торговец страдает, глядя на свой бывший дом ежечасно из-за решетки". Куда подевалось семейство - не интересовало никого...
      А Курица с каждым часом становилась все страшнее и безобразней. Ее перья начали покрываться металлическим отливом и даже несколько бряцали при движении. У неё увеличился клюв, а на ногах выросли железные шпоры.
      Она стала огромной, жирной, и считала теперь, что счастлив любой, кто лишь взглянет на нее. И этого - довольно! Это ли не счастье?!..
      - И где эти столичные придурки? - все интересовалась она у Тофера, скрежеща клювом.
      Несколько раз посещала строительство Дворца, и все ей понравилось - и высокие лепные потолки, и хрустальные люстры, и резная мебель. Очень нравилась её будущая кровать под вышитым петухами балдахином, но особенно перина, от пуха и перьев которой шел запах родного курятника.
      Она щурила маленькие глазки и философски размышляла о превратностях судьбы: к примеру, тот петух, который отверг её любовь, - наверняка уже попал в суп, думала она. А она вот будет жить долго, сколько сама захочет, и будет спать на перине из петушиного пуха, потому что она избрана Судьбой, она - избранница! Скорей бы завершилось строительство! - мечтала она. Кой у кого обсыпятся перья от зависти!..
      К приезду Королевской Комиссии приурочивалось торжественное новоселье во Дворце - с въездом Курицы на белом коне, торжественным обедом, боем петухов, ужином и фейерверком!
      В мастерской Тофера Курице тоже было неплохо. Везде: на подоконнике, на полу, на столах и стеллажах стояли корзины с крашеными яйцами и цветными перьями, что очень напоминало ей курятник.
      Строительство Дворца Счастья создало большую рекламу фирме. Тофер едва успевал красить яйца и разрисовывать перья. Кроме того, он писал портрет Авис Беатитудо, заказанный мэрией специально для открытия Дворца.
      Правда, Марк, отказавшись, как он сказал, "дурить" народ, снова запил и ежедневно грозился открыть глаза горожанам. Но пьяницу никто никогда не принимал всерьез, и на него ни Филимон, ни Тофер не обращали внимания. Пусть, мол, болтает. Присылали ему иногда спиртное в подарок. Ну, любит, мол, человек выпить.
      Железная Курица позировала Тоферу в кресле; через её плечо наискосок висела голубая лента, брен-чали боевые медали, одолженные у Марка.
      - Это сколько ж вы на моем имени заграбастали? - поинтересовалась она как-то у Тофера.
      - Не вертись! - сказал тот, накладывая последний мазок на холст.
      - Если по справедливости, - продолжала она, - то - пятьдесят процентов - мои! А то и - семьдесят пять!
      - Все претензии - к начальству! - сказал он.
      - Начальство - это я! - грохнула крылом по ручке кресла Авис Беатитудо. Ручка треснула. - И с этого дня всю выручку будете сдавать мне!..
      Ее глаза налились кровью, а железные перья загрохотали как железная кровля в бурю.
      - Кое-кому перья пообрываю! - пригрозила она.
      И вот столичные гости прибыли.
      Гонец от специального поста на Большой Дороге прискакал на взмокшем коне:
      - Едут!..
      Едва успели расстелить перед крыльцом мэрии по тротуару ковровую дорожку, едва успели выставить на тротуаре развесистый рододендрон в кадке, как подъехал автомобиль заграничной марки.
      Филимон степенно вышел навстречу. Кларисса ждала в кабинете.
      Первым вышел из автомобиля и ступил на ковер Инспектор Тайной Канцелярии. Он был строг и подтянут, в темном костюме, мягкой шляпе, лишь черный зонт, странно болтавшийся на боку, словно сабля на портупее и армейская выправка - выдавали в нем человека военного.
      Быстро оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, он кивнул головой Филимону и дал знак Главному Королевскому Зоологу, приглашая выйти из автомобиля. Зоолог кряхтя вышел. Это был старичок, похожий на журавля, в очках, с усами таракана. Вслед за ним выпорхнула из машины его Ассистентка - девица неопределенного возраста с тяжелым блокнотом.
      - Прошу посетить мэрию! - поклонился им Филимон. - Надеюсь, ух-ух, что дальняя дорога разгуляла ваш аппетит.
      - О, да! - энергично воскликнул Инспектор. - Я - голоден, как пес!
      - А может вначале взглянем на замечательную птичку? - предложил Королевский Зоолог и обернул-ся к Ассистентке. - Дитя мое, подготовьте измерительную аппаратуру.
      Девица достала из автомобиля складной метр.
      - Птичка не улетит, - сказал Филимон. До начала торжества по-поводу новоселья надо было чуть-чуть потянуть время. - Вас ждет мэр города госпожа Кларисса. Женщина, так сказать...
      - Безусловно! - согласился с ним Инспектор Тайной Канцелярии. - Мы не можем заставить ждать женщину.
      Пока гости отдыхали с дороги - Кларисса расписывала успехи города. А к мастерской Тофера подошли войска местной гвардии и подвели разубранного страусовыми перьями белого коня для Авис. Тофер должен был по сценарию вести коня под узцы.
      Филимон, извинившись перед гостями, бросился к мастерской Тофера.
      Запыхавшись, он взбежал на второй этаж мастерской и рывком распахнул дверь.
      - Приехали! - крикнул Филимон с порога.
      - Кто? - спросила Курица.
      - Королевская экспедиция!
      - Наконец-то, - сказала она, пробуя встать, но каждый раз её зад поднимался вместе с креслом. - Помогите же! - недовольно закряхтела она.
      Филимон с трудом оторвал её от сиденья.
      - Ну и теснотища! - скривилась она. - Все перья помяла!
      - Белый конь у порога! - сообщил Филимон.
      - Что?!.. Верхом?!.. - возмутилась Авис. - Карету мне!
      - Какую карету?! - удивился тот. - Нет у меня никакой кареты!.. Да и Дворец-то - напротив!..
      - Ну, конечно! - хрипло усмехнулась Железная Курица. - Провинция! Того у них нет, этого - не бывает!.. Вот и живи после этого в таком вонючем городишке! А ведь я - Птица высокого полета! Мне - карету к подъезду!.. Иначе - ни шагу!..
      - Да она - что, издевается?!.. - растерянно обернулся к Тоферу Филимон. - Или, ух-ух, чокнулась на радостях?
      - Будет тебе карета, - пообещал ей Тофер: он уже понял, что спорить бесполезно. - Завтра же выпишем! - И не давая ей опомниться, снял холст с мольберта. - Ну, как? Похожа?..
      С торжественного портрета глядела высокомерная и наглая морда Авис Беатитудо.
      - Ух, ты! - в восторге пропела она. - До чего же хороша! Царица! - И добавила с ноткой зависти: - Везет тебе, художник! Любой музей этакий шедевр с руками оторвет! Молодец! Творчески растешь!
      - Это как же? - не понял тот.
      - А так, - ухмыльнулась Авис. - Ведь я - твое творчество! Расту я растешь и ты...
      - Ну и дрянь, - шепнул Филимон Тоферу.
      - О чем шепчетесь при даме?.. - кокетливо спросила она.
      - Исключительно о том, ваша милость, - с ноткой подобострастия сказал Филимон, - как нам разрезать на открытии ленточку: вдоль или поперек... Прошу! - и он распахнул перед ней дверь.
      - Портрет не забудь! - сурово напомнила она. - Пусть его несут впереди коня.
      Все было готово к открытию Дворца: и тысячная толпа, и духовой оркестр, и корзины с яйцами и перьями из мастерской Тофера, и натянутая лента у дворцового подъезда. Из Дома Призрения были привезены все калеки и убогие, а из Дома Дитяти - матери с новорожденными - им по одному бесплатному перу счастья пообещала Кларисса.
      Балкон, на котором должна была появиться сама Птица, был украшен гирляндами из бумажных цветов, а всю площадь полили дорогими духами.
      Все с нетерпеньем ожидали начала праздника. Главный Королевский Зоолог бормотал одно и то же:
      - Открытие Дворца - это просто открытие! Дворцовый переворот в зоологии! Я потрясен!
      Ассистентка Зоолога с раскрытым блокнотом стояла рядом и фиксировала буквально каждое слово, вылетавшее из уст уважаемой и почитаемой личности. На словах "дворцовый переворот" Инспектор всякий раз грозно смотрел на Зоолога и зловеще шептал Ассистентке:
      - Про это - не надо.
      Филимон с трудом протиснулся сквозь толпу горожан и встал рядом с Инспектором, бросая иногда взгляды на столичную девицу.
      Наконец по толпе пробежал долгожданный радостный гул: оркестранты взяли в руки свои инструменты. Звонкой медью грохнули трубы, ударили тарелки, застучал барабан. Хор, стоящий под балконом, раскрыл свой коллективный рот:
      - Нам счастье душу рвет на части,
      а тело просится в полет!
      Все оттого, что Птица Счастья
      лишь в нашем городе живет!
      Мы все - счастливцы!
      Пришла пора!
      И нашей Птице
      кричим: "Ура!"
      - Ура-а-а!.. - подхватили все горожане на площади.
      На балконе появилась Авис Беатитудо.
      - Ура-а-а! Ура-а! Ура!
      - Чьи стихи? - поинтересовался Инспектор у Клариссы.
      - Что?! Не слышу!.. - прокричала она в ответ.
      Тарелки ударили ещё звонче, ещё громче забухал барабан.
      - Наступит время славной власти!
      Придут признанье и почет.
      Да будет так! Покуда Счастье
      лишь в нашем городе живет!..
      Что нам столица?!
      Дырой дыра!
      Мы нашей Птице
      кричим: "Ура!"
      - Ура-а-а!.. - вновь подхватили горожане.
      Птица посылала всем воздушные поцелуи.
      - Я спрашиваю: чьи это стихи?! - сурово прокричал Инспектор Клариссе прямо в ухо.
      - Господина Филимона! - прокричала она тоже на ухо Инспектору.
      - Очень смелые! - недовольно крикнул он ей.
      - Господин Филимон - смелый человек!
      Королевский Зоолог с восхищеньем взирал на Птицу Счастья.
      - Неужели говорящая?!.. - спросил он у Клариссы.
      Она поняла его только по жестам и радостно закивала.
      Зоолог поднял вверх большой палец! Ассистентка тут же вписала в блокнот эмоции профессора. А Филимон под руки повел его и Клариссу к ленте открытия.
      Самая красивая школьница города подала на подносе две пары ножниц, Филимон протянул их Зоологу и Клариссе. Оркестр грянул туш, и шелковая лента перед Дворцом была разрезана.
      Всем, кому обещали, стали раздавать по одному бесплатному перу в руки, причем двое калек трижды отстояли очередь, тут же продали свои шесть перьев по золотому за штуку и купили на все деньги ящик с вином. Остальным горожанам - не убогим, в этот торжественный день счастливые перья продавали. Но, конечно, со скидкой. В общем, было весело.
      А столичные гости тем временем направились во Дворец, чтобы поближе познакомиться с Птицей Удачи. Горожан туда временно не пускали гвардейцы.
      Филимон вел Королевскую экспедицию по широкой лестнице, покрытой ковром с изображенными на нем цыплятами. Повсюду на стенах висели картины лучших художников города, на которых были сплошь счастливые лица. Под каждой картиной висела табличка с почти одним и тем же названием: "Счастливое детство", "Счастливая юность", "Счастливое материнство", "Счастливая семья" и "Счастливая старость".
      - Очень красиво! - восхищались гости.
      Гостей ввели в Главный Зал.
      Здесь по замыслу Клариссы должно было проходить самое торжественное мероприятие города: Посвящение в Удачливые и Безмерно Счастливые. Из всех углов зала золоченые крылья вентиляторов гнали в центр ветер удачи. Пахло курятником.
      В центре Зала в Золотом Гнезде сидела сама Авис Беатитудо. Устав от торжеств, она спала - овеваемая счастьем, разукрашенная в пух и прах, разнаряженная лентами и позументами - и на редкость тихо похрапывала.
      - Разбудите же ее! - яростно зашипела Филимону Кларисса. - Какой скандал!
      Филимон направился было к Птице, но Королевский Зоолог его остановил:
      - Не надо! Я хочу полюбоваться ею в сонном состоянии.
      Он несколько раз обошел Золотое Гнездо, бормоча в совершеннейшем восторге:
      - Чудо! Просто чудо!..
      - Не все же чудеса для столицы, - с кокетливым укором произнесла Кларисса, набивая трубку табаком. - Оставьте что-нибудь и провинции!
      - Именно об этом я и хотел поговорить с вами. Королевское Зоологическое Общество хорошо заплатит вашему городу за эту птицу.
      - И не просите!.. - запротестовала Кларисса.
      - Мы подарим вам взамен целый зоопарк самых редкостных экземпляров! продолжал горячо уговаривать её ученый. - Подумайте хорошенько, госпожа Кларисса! За одну птицу - вся фауна Земли!..
      - Меня продать?!.. - раскрыла вдруг глаза Авис Беатитудо. - Ах, ты, ученая тетеря!
      Инспектор вытаращил на неё изумленные глаза, у Ассистентки выпало из рук перо, а Зоолог, пропустив мимо ушей оскорбление, даже подпрыгнул от восторга:
      - Она говорит!.. Уникально! Восхитительно! О, какой экземпляр! - и обратился к Ассистентке: - Инструмент!..
      Та протянула ему складной метр, и профессор направился к Птице.
      - Может, лучше чуть попозже... - шепнул ему Филимон, весь напрягшись от волнения. - Она сейчас очень раздражена.
      - Полноте, господин секретарь! - беспечно махнул рукой ученый. - Я входил в клетку тигра и крокодила, и они были со мной, как шелковые!
      - Я не шелковая, болван! - прохрипела с гневом Авис. - Я - Железная!.. - И громко захлопала металлическими крыльями.
      Стекла на окнах затрещали.
      - Осторожней! - крикнула в испуге Кларисса. - Берегитесь!
      Птица поднялась во весь рост. За эти полчаса она стала ещё огромнее, словно росла не по дням, не по часам, а по минутам. Ее куриная голова в железном панцире уже упиралась в потолок зала, глаза налились кровью, она выпустила когти, напоминающие лезвия ножей, и мерзкий скрежещущий клекот разнесся по всему Дворцу:
      - Меня?!!.. Измерить?!!!..
      Все прикрыли руками уши.
      - Я тебе не крокодил, плюгавый старикашка!.. И не какая-то там зоопарковская кошка в полоску!.. Я - Авис Беатитудо!.. Единственная и неповторимая! Понял?!
      Дело принимало скверный оборот. Филимон выскочил на балкон, чтобы кликнуть гвардейцев, но протяжный вопль Ассистентки Зоолога тут же вернул его в зал. То, что он увидел, заставило и похолодеть, и содрогнуться: на полу зала валялись только шляпа и башмак Инспектора Тайной Канцелярии, а в клюве у Железной Курицы барахтались исчезающие ноги Королевского Зоолога. Ассистентка вопила, записывая:
      - Если я погибну, - спасите блокнот!
      Филимон схватил онемевшую от страха Клариссу за руку, и они бросились вон из зала. Лишь в дверях, на миг оглянувшись, чтобы крикнуть Ассистентке: "Беги, дура!" - он увидел, как и её сгребла в горсть мерзкая железная лапа.
      - За Тофером! - крикнула в истерике Кларисса Филимону. - Только он ещё может что-либо сделать! Только он!
      Статуи птиц, стоящие там и тут, вдруг дернулись и опрокинулись, разлетелись на десятки кусков; закачались из стороны в сторону полотна от "Счастливого детства" до "Счастливой старости". Это Авис топала ногами. Дворец содрогался и трещал под её мощное кудахтанье.
      ГОРОД В ОПАСНОСТИ
      Еще полчаса назад Тофер твердо решил не ходить на открытие Дворца. "Что я там забыл?.. - думал он. - Железную Курицу, которую ненавижу? Клариссу, которую не уважаю? Или Филимона, которого боюсь столько лет?.."
      Хотя он сам играл в их нечестную игру, принужден был принимать в ней участие, - веселиться вместе с ними ему было противно.
      Он отказался вести под узцы белого коня, сославшись на то, что не достоин такой чести.
      Проводив взглядом из окна Филимона и Авис Беатитудо с гвардией, он плотно закрыл окно и, отойдя вглубь мастерской, вдруг вспомнил слова зеленщицы, сказанные ему с грустью и сожалением:
      - Ты хочешь знать, Крис, отчего не ожила ни одна реклама? Оттого, что твоя кисть забыла Законы Волшебства!
      - Неправда! - сказал сам себе Тофер. - Я просто ужасно устал...
      Он поставил на мольберт свежий холст, сел в кресло и стал думать о Нелли. Так и заснул в кресле. И приснился ему сон, что написал он портрет Нелли.
      - Ну-ка, оживи! - сказал он портрету. - Отделись от холста!.. Здесь невысоко! Ну! Спрыгивай!..
      И как будто ответил ему знакомый голос:
      - Не буду!..
      - Это сказала... ты?! - как будто спросил он её.
      - Я, - ответила вторая Нелли.
      - Какое счастье! - выдохнул от радости Тофер во сне. - Выходит, я ничего не позабыл!.. Только зачем ты сказала: "Не буду"?
      - Одна Нелли уже есть. Какой смысл жить другой? - ответил во сне портрет.
      - Какой смысл? - во сне усмехнулся он. - А может, я хочу, чтобы не одна, а сто... тысяча Нелли жили в этом городе?!
      - Но зачем? - недоуменно спросила приснившаяся девушка с портрета.
      - Да потому, что хорошего должно быть больше, чем плохого! Если оживешь ты - Филину придется туго. А ведь его не закрасить и не сжечь! Он уже есть! Он живет!
      - Глупый! - рассмеялся голос девушки. - Если бы все это было так просто!..
      - Проще простого! - заверил её Тофер. - Теперь я знаю, что делать! Каждый день будут сходить с моего холста хорошие люди! Я заселю ими весь город! И Филин улетит отсюда навсегда!..
      - Вспомни, как он предлагал тебе то же самое. Он тоже хотел, чтобы ты оживил для города несколько вурдалаков, парочку стройных ведьм и дюжину кривых гномов, что жизнь, дескать, - это борьба Доброго и Злого, поэтому все надо уравновесить...
      - Но ведь я отказался! - поспешно ответил Тофер. - Хоть он и был прав: победят те, кого больше!..
      - Дело не в количестве! Пиши новые картины! Другие сюжеты! Ты Творец! Ты волен сочинять все, что захочешь! Так - сочиняй! Но только хорошее! Не поддавайся печали! Не окунай мысли в злость! Будь светел, художник!..
      И Тофер проснулся.
      За окном на площади играл духовой оркестр. Наступил счастливый миг открытия Дворца. Тофер уставился на прямоугольник свежего холста.
      На лестнице раздались шаги, и зазвучала знакомая "Охотничья песня":
      - Обойдусь без ружья
      и в лесу, и в поле:
      дерну ниточку я
      попадется кролик!
      Или жирный фазан,
      или куропатка.
      В это утро у меня
      будет все в порядке!..
      Что поймаю я в лесу
      все на рынок отнесу!..
      Дверь распахнулась, и в мастерскую без стука вошел Марк. Он только что отобедал в харчевне "Хорош Гусь!" и как всегда держался навеселе.
      - Ччесть имею, господин... художник! - качнулся Марк и, подойдя к столу, налил из кувшина без спросу стакан вина. Выпив его с жадностью до дна, он плюхнулся в соседнее кресло: - Ага-а!.. И тебе противно смотреть на веселящихся дураков!
      Тофер cмолчал.
      - А мне противно!.. И на ту тварь, укравшую мои награды, и на горожан, физиономии которых слезливы и слюнявы от умиления и восторга!
      - Чего ты хочешь? - спросил его Тофер.
      - Ничего! Ни денег, ни славы! - Он приложил палец к губам: - Тсс!.. Только вернуть свое. Мою дочь!
      - Она может и не вернуться, Марк.
      - Что, никогда?!.. - спросил тот с испугом.
      - Может, и никогда!
      - Нет! - замахал руками чучельник. - Не сможет! И потом, ведь ты обещал!
      - Я переоценил себя, старик! Девчонка поняла, что значит быть "бегущей по небу".
      - К черту небо, прости, Господи! - взвился в кресле Марк. - Хотя... он пьяно хихикнул, - может ты и мне подрисуешь крылья?.. Валяй, Тофи! Должна же, наконец, восторжествовать справедливость: всю жизнь возиться с птицами - и не знать, что же такое полет!
      - Такие, как ты, не летают! - угрюмо ответил ему Тофер.
      - Это почему же? - плаксиво спросил Марк. - Воробью, выходит, можно? И комару - можно? И платяной моли?! Обидно... Господи! - простонал он, обливаясь слезами. - Зачем ты позволил мне поймать Птицу Счастья? Ты же знаешь, что я - азартен, но не зол! Я - птицелов, Господи! Я всегда боялся одиночества! Хоть кто-нибудь - да рядом: птица или собака! В какую историю влез!
      - Ты - дикий человек, тебе простительно, - сказал Тофер. - Мне не простится.
      Тут за окном раздался страшный грохот и дикое кудахтанье.
      - Что это?! - в испуге произнес Марк.
      Со звоном распахнулось окно.
      Тофер выглянул на площадь.
      - Не может быть! - ошеломленно произнес он.
      - Что там?! Что?! - подбежал к окну Марк.
      - Там... рухнул Дворец, - не веря своим глазам, сказал художник.
      - Какой ужас!.. - прошептал вмиг протрезвевший чучельник.
      Над городом, огромная, словно туча, металась Авис Беатитудо. Она то взмывала вверх, то со свирепым клекотом падала вниз, вырывая с корнями деревья и срывая с домов крыши.
      Дверь мастерской рывком распахнулась. На пороге стоял напуганный Филимон. Его костюм был разорван и в грязи.
      - Она взбесилась! - тяжело дышал он. - Она, ух-ух, сожрала всю королевскую экспедицию... Снесла железное яйцо! Разнесла Дворец! Украла дворцовые вентиляторы! Ее носит по небу Ветер Удачи в четыре мотора! Город в опасности!
      - На площадь! - поднялся во весь рост Марк. - Старый гвардеец не может сидеть в окопах! За мной, господа!
      - Погибнем! - вдруг заныл Филимон. - Чую, ух-ух, что погибнем!.. - Он привалился к дверному косяку, трясущийся и бледный, и выпученные глаза его, казалось, вот-вот выкатятся из глазниц.
      - Смелее, господин секретарь! - приободрил его Марк.
      - Что мы сможем?.. - лепетал Филимон. - Я видел её острые, как ножи, когти, её шпоры, её железные перья, о них сплющиваются пули!..
      - Вперед! - хмуро подтолкнул его Тофер.
      - Нет-нет! - дрожащим голосом повторял Филимон, вцепившись в дверную ручку своими пухлыми руками.
      Тофер и Марк выбежали на площадь, которую уже с трудом можно было узнать. Словно смерч огромной силы налетел на город, смял, разорвал, перевернул, сокрушил все, что было на его пути - столбы, киоски, крыши домов!
      А в небесах грохотала железными крыльями непобедимая Курица.
      СРАЖЕНИЕ
      Когда Нелли осталась жить в лесу, травница сразу начала учить её готовить целительные отвары из кореньев, толочь грибы и орехи для порошков, находить лечебные травы и цветы.
      - Это - пустырник, - говорила она. - Он - от нервов. А это - девясил от кашля. А если что заболит - сваришь мяту. Жмет сердце - не забудь про полынь. А весной - сорви ландыш... А вот специально для твоего отца: баранец называется... Меньше Марк по харчевням шататься будет... И ещё запомни: сушить траву нужно не на солнце, а только в тени! - так ежедневно раскрывались Нелли все новые секреты и тайны.
      - Как интересно! - говорила Нелли.
      Однажды со стороны города донеслись грохот и выстрелы.
      - Не пойму я, - сказала бабушка Божена, - то ли идет гроза, то ли какое-то сражение.
      - Сейчас посмотрю! - сорвалась с места Нелли и поднялась над лесом.
      - Ну, чего там?!.. - задрала голову зеленщица.
      - Гвардейцы стреляют по какому-то летающему страшилищу! - кружа над соснами крикнула ей Нелли.
      - Бежим в город! - махнула рукой бабушка Божена.
      На площади было пусто, как, впрочем, и во всем городе.
      - Ни одного гвардейца! - возмущался Марк. - Вот так защитники города!.. Испугаться какой-то курицы!
      - Странно, что опустел город, - ответил Тофер.
      - Да ничего он не опустел! Сидят по домам и дрожат от страха.
      - Именно это - и странно... - с горечью сказал художник.
      Марк вдруг принюхался: до его ноздрей долетел запах табачного дыма.
      Из-за кучи камней поднялась странная фигура. Мужчина это или женщина невозможно было определить. Странное существо было в разорванной одежде и с белым лицом, как у клоуна в цирке. В руках оно держало уцелевший блокнот столичной Ассистентки, а в зубах - курительную трубку.
      - Привет! - сказало существо голосом Клариссы.
      - Ваша светлость! - изумился Марк. - Боже ж ты мой! Что это с вами?!..
      - Со мной все в порядке, - бодро ответила Кларисса. - А вот что со всеми нами - это просто ужас!.. Вот, полюбуйтесь: эта птеродактилиха сожрала всю Королевскую Комиссию!..
      - О, Господи! - перекрестился Марк.
      - Конец карьере! - вздохнула Кларисса.
      - О какой карьере вы говорите?! - возмутился Марк. - Это - конец всему городу!
      Внезапно огромная черная тень надвинулась на площадь.
      - Она летит сюда! - схватилась за сердце Кларисса.
      Железная птица застыла в небе, словно примерялась, на кого же ей пасть.
      Кларисса пошатнулась и, присев на кучу камней, закрыла глаза руками.
      - Ваше превосходительство! - раздался неподалеку чей-то пронзительный голос. - Мадам! Сударыня!
      Бледная Кларисса обернулась.
      Из окна мастерской Тофера махал белым платком Филин. Но махал не ей законному мэру - а Железной Курице:
      - Мадам! - кричал он. - С вашей крылатой силой и моими крылатыми идеями мы живо наведем порядок в городе!.. Мадам! По всей стране! Вы меня слышите?! В целом мире!
      - Он свихнулся! - воскликнул Тофер.
      - Предатель! - сплюнул Марк. - Чтоб не сказать хуже!
      А Филимон орал все громче:
      - О вас должна узнать вся страна! Чтобы через триста, ух-ух, нет! через пятьсот лет благодарные потомки помнили "Время Авис Беатитудо", при которой все были, ух-ух, как счастливы! Мы добьемся всеобщего блага и справедливости! Слава Авис Беатитудо!.. Эй, куда же вы?!.. Мадам! Возьмите меня с собой!..
      Курица с шипящим свистом исчезла за горизонтом.
      - Э-эй!.. Ваше величество! И я с вами!.. - Филимон вскарабкался на подоконник, замахал руками, желая взлететь, и - шагнул в пустоту!..
      Он упал на булыжную мостовую и уже не шевелился.
      - Убился... - прошептала Кларисса.
      Все на площади потрясенно молчали. А тело Филимона стало вдруг быстро уменьшаться и у всех на глазах превращаться в живую растрепанную ночную птицу. Протяжно ухая, Филин полетел в сторону леса.
      - Туда тебе и дорога, - сказал Марк, перекрестившись.
      - Нужен герой! - пришла в себя Кларисса. - Именно героя нам не хватает!.. Надо немедленно объявить конкурс! За крупное вознаграждение герой должен явиться!
      - Пока дождемся героя - пропадем совсем, - покачал головой Марк, и вдруг, резко развернувшись, сорвался с места.
      - Куда ты?!.. - крикнул ему Тофер.
      - За оружием! Как-никак, я был награжден тремя медалями за отвагу!
      И, высоко держа голову, он заспешил домой.
      - Славный старик! - умилилась Кларисса.
      Бабушка Божена и Нелли обошли полгорода и наконец вышли к руинам Дворца. Под державшейся на одном гвозде вывеской
      "ДВОРЕЦ СЧАСТЬЯ
      имени
      КЛАРИССЫ"
      сидела в крайней растерянности сама госпожа Кларисса и попыхивала трубкой.
      Рядом с ней стоял Тофер, молчаливо уставившись в небо.
      - Вот где ты! - обрадовалась зеленщица.
      Тофер вздрогнул и обернулся:
      - Крис, мой мальчик! Победи Птицу! Кто же, кроме тебя?!..
      - Держи! - крикнул подоспевший Марк и протянул Тоферу старинный тяжелый меч.
      - Вперед, господин художник! - ободряюще произнесла Кларисса.
      - Крис, - повторила бабушка Божена. - Ты спасешь город!
      - Нет... - с сомненьем ответил Тофер. - Вы сами сказали, что я позабыл Законы Волшебства.
      - А вдруг?.. - с надеждой улыбнулась она. - Я верю в тебя!
      - А я назначаю вас Главным Героем! - торжественно изрекла Кларисса.
      Черная тень вновь накрыла площадь.
      - Эй, вы, глупые людишки! - раздался хриплый клекот. - Да разве можно меня победить?! Я всех вас загоню обратно в рамки! Чтобы знали свое место!
      - Ты, мерзкая тварь! - взбешенно крикнул ей Тофер и сжал меч в руке.
      - Что, мальчишка? Ну, скажи, не бойся! - насмешливо ответила она.
      - Я вступаю с тобой в бой!..
      - Милости прошу! - расхохоталась Птица.
      Она опустилась ниже и, когтистой лапой подобрав Тофера, резко взмыла с ним в небо.
      Все застыли внизу в отчаянном ожидании. До земли доносился хохот Курицы:
      - Так меня! Так! Ну-ка, ударь ещё разок! Посильнее, художник! Это тебе не кистью махать! Коли меня! Руби меня! - веселилась Птица. - Что, не получается?! То-то, мальчишка! Ну, все, довольно! - перестала смеяться она. - Меня ждут дела поважнее! - И ткнув его железным клювом прямо в сердце, швырнула окровавленное тело Тофера на землю.
      Нелли вскрикнула и уткнулась в плечо Марку.
      - Эй, людишки! - доносился сверху хриплый птичий клекот. - Кто ещё сразится со мной?!..
      - Какая глупость!.. - промолвила наконец Кларисса. - Какое мальчишество - лезть на рожон!.. Какое безрассудство: так вот взять - и умереть!
      - Ну, чего же вы?!.. - надрывалась Авис. - Кто следующий?!
      - Я! - раздался вдруг рядом знакомый голос.
      И тут донесся колокольный звон.