— Вы не муж мне и не будете им!

— Напрасно, вы ко мне столь суровы.

— А скажите-ка, Андрей Платонович, что вы с маменькой делали с расходной книгой отца? Это ведь забота моего брата — заниматься делами в имении.

— Я просто помогал Марии Алексеевне разобраться с прошлыми расходами да и будущие траты рассчитать. Одной ей тяжело вести такое хозяйство.

— Я обязательно Андрею напишу — расскажу обо всем! И про пощечину, и про книгу…

— Я бы очень не хотел, дорогая моя, чтобы вам снова цыгане пригрезились, — тихо сказал Забалуев.

— Вы мне угрожаете?

— Елизавета Петровна, я прошу вас сменить гнев на милость. Я был не прав. Неужели вы будете казнить меня всю нашу совместную жизнь?

— Когда я расскажу Андрею обо всем, ни о какой совместной жизни речи не будет. Вас вышвырнут из этого дома!

— Вы сейчас утомлены немного. Я уверен — как только вы поправитесь, ваше отношение ко мне переменится.

— Никогда! Прошу вас, оставьте меня.

— Как прикажите, Елизавета Петровна. Желаю вам сладких снов.

Забалуев бочком удалился. Он почти неслышно спустился по лестнице, но не успел и нескольких шагов сделать по коридору, как его остановила сильная смуглая рука, приставившая ему нож к горлу. Второй рукой цыган затянул его в угол за колонною, где света было поменьше и место нелюдное.

— Узнал меня?

— Как ты сюда попал?

— Разве твоя невеста тебе не сказала, что я умею проходить сквозь стены?

— Только сделай что-нибудь, Седой, я закричу! Сбегутся люди, тебя под арест, а табор твой разгонят.

— Зачем мне руки пачкать? Я тебя не трону. Л людей тебе самому звать не резон. Люди придут, я им такое про тебя расскажу, что у них волосы дыбом встанут.

— А кто поверит в твои цыганские сказки?

— Вот и посмотрим, поверят или нет! Хочешь, прямо сейчас с твоей невестой поговорю, а ты послушаешь?

— Не надо!

— Где деньги?

— Отдам. Завтра. Заброшенную избушку на берегу озера помнишь? Рядом с табором.

— Во сколько?

— В два часа пополудни, но только без свидетелей.

— Бог свидетель! Смотри, обманешь — не поздоровится!

— Без обмана, — прошептал Забалуев, — отдам, все отдам завтра же!

Забалуев почувствовал, что хватка ослабла, и острый металл уже не холодит подбородок. И тогда он позволил себе оглянуться — цыгана и след простыл, словно и не было его. Забалуев отступил и прижался к стене — его слегка потряхивало…

А Долгорукой опять не удалось довести дело с книгой до конца. В который раз в кабинет проникла уставшая и какая-то осунувшаяся за последние дни Татьяна и сообщила, что в гостиной барыню дожидается князь Репнин. Долгорукая удивилась, но потом рассудила, что, возможно, этот визит как-то связан с намерением Андрея жениться на княжне Репниной, и велела Татьяне принять гостя по первому разряду и предупредить его, что сама она скоро спустится.

— Князь! Какой сюрприз! — ослепительной улыбкой приветствовала она Репнина, входя в гостиную.

— Здравствуйте, Мария Алексеевна. Наконец-то, я добрался и до вас.

— Жаль, что мы увиделись мельком на спектакле — такая трагедия!

— А вы уже поправили здоровье?

— Здоровье? Ах, да, мне лучше, значительно лучше, — Долгорукая жестом пригласила Репнина присесть на один из диванов.

Он последовал ее приглашению.

— Вы, оказывается, любите птиц? — Репнин кивнул на клетки с канарейками.

— Мой муж любил охоту, рыбную ловлю, а я вот завела себе птаху мелкую, этим и довольствуюсь.

Я весьма рада познакомиться с вами поближе, Михаил Александрович! Андрей так много говорил о вас.

— Он сейчас здесь?

— Нет, уехал в Петербург, к вашей сестре. Возможно, наши семьи скоро породнятся.

— Я знаю, что Наташа уже написала письмо родителям в Италию. Они ответили, что будут счастливы благословить ее союз с наследником столь славной фамилии.

— А вы гостите у Корфов?

— Владимир — мой старый друг.

— Я так сочувствую его горю, — Долгорукая поднесла платочек к глазам. — Смерть барона для всех нас большой удар.

— Вы хотели сказать — убийство?

— И не говорите, не говорите… У какого чудовища рука поднялась? Барон и так был слаб сердцем, болел часто. Не дали старику умереть спокойно, ироды.

— Вам ведь довелось быть рядом с бароном в тот злополучный вечер?

— Да, да. Как сейчас помню — барон всем предлагал выпить с ним бренди. Но все предпочли вино.

— А вернулись вы домой вместе господином Забалуевым?

— Но, почему, собственно, вы задаете мне такие вопросы?

— Я думал с вашей помощью восстановить доподлинно картину его последних часов.

— Что ж, похвально, я прекрасно понимаю вас, князь. Однако я думаю, что вам об этом лучше поговорить с Андреем Платоновичем. Он в тот вечер приехал к Корфам раньше всех. Когда Владимир пригласил меня в дом, Андрей Платонович был уже в библиотеке, а Иван Иванович появился последним.

— Добрый день, князь. Рад вас видеть в добром здравии, — Забалуев, едва оправившись от разговора в коридоре, поспешил в гостиную. Он услышал последние слова княгини, и они ему не понравились. Забалуев решил вмешаться.

— Простите, вы так громко разговаривали, что я невольно слышал вас. И позволю себе внести кое-какие уточнения.

— Буду вам крайне признателен, — кивнул Репнин.

— В тот злополучный день мы пили за здоровье моей невесты, поднимали тост за нашу предстоящую свадьбу, — Забалуев бесцеремонно уселся в кресло напротив княгини и выразительно посмотрел на нее. — Кстати, Мария Алексеевна, еще до моего приезда вас видели в поместье Корфов — вы прогуливались по двору.

— Да полноте вам, Андрей Платонович, — Долгорукая махнула на него платочком, словно отгоняла назойливую муху, — когда я приехала в поместье, то первым делом повстречала Владимира. А вы были уже в библиотеке. Пойду, посмотрю, как там Лиза. Не прощаюсь с вами, князь.

Долгорукая быстро поднялась и вышла из гостиной.

— Табачку, Михаил Александрович, не желаете? — поинтересовался Забалуев, доставая свою любимую бомбоньерку — Благодарю, — отказался Репнин.

— Как угодно, — Забалуев набрал щепотку и затолкал ее себе в нос.

— Признаться, я озадачен, Андрей Платонович. Насколько я помню, во время пашей последней встречи я просил вас о содействии в аресте управляющего Корфов, Карла Модестовича. И вот вы являетесь с исправником не за управляющим, а для того, чтобы арестовать Владимира. Будьте здоровы!

— Благодарю вас, — чихнувший Забалуев полез за новой порцией табачку. — Да я собирался арестовать Владимира Ивановича, но это лишь часть задуманного мною плана. Я хотел, чтобы настоящий преступник расслабился и раскрыл себя.

— И кто же он, по-вашему?

— Я готов назвать вам его имя, но в обстановке, где нас никто не смог бы услышать. Давайте встретимся завтра!

— Где и в котором часу?

— Недалеко от моего поместья, ближе к озеру есть заброшенная избушка, любой крестьянин вам ее укажет. Встретимся там завтра в два часа пополудни…

Оставив Забалуева и Репнина в гостиной, Долгорукая поднялась к Лизе. Разумеется, поход к ней был скорее предлогом, чем насущной необходимостью. Долгорукой не понравилось, как дотошно выспрашивал Репнин и как ловко вмешался в разговор Забалуев, тут же принявшийся усердно выгораживать себя. Подобное поведение будущего жениха дочери ее не порадовало, но и не удивило — Мария Алексеевна и сама не была чиста перед Богом. Забалуев, конечно, тоже не ангел, но полезный человек и вынужденный соратник в ее тяжбе с имением. И поэтому княгиня сочла за лучшее избежать лишних и не совсем приятных вопросов молодого князя и нашла для этого понятный и вполне правдоподобный предлог.

— Лиза! Что ты делаешь? — удивилась Долгорукая, входя в комнату дочери.

— Вот, нашла что-то любопытное, — Лиза стояла перед зеркалом и примеряла на себя фату из сундука, доставшегося ей в наследство от бабушки. — Вы помните этот флер-д-оранж, маменька?

— В этой вуали я венчалась с твоим отцом, — нахмурилась Долгорукая.

— Вы были счастливы в день свадьбы?

— Хотя мой брак устроили родители, я по-настоящему обожала своего мужа и была счастлива.

— Маменька, простите меня за то, что я так часто говорила, будто вы не любили отца. Теперь я вижу, что это не так. А вы помните день своей свадьбы?

— Это трудно забыть, — Долгорукая с подозрением взглянула на дочь, но Лиза смотрела с такой искренностью, что княгиня растрогалась. — Когда я шла к алтарю, было столь светло и празднично, что казалось, все вокруг пронизано любовью и радостью.

— О, как бы мне хотелось почувствовать это… — мечтательно сказала Лиза. — Смотреть через вашу вуаль на своего жениха, и видеть мир, осиянный любовью. Маменька! Вы позволите мне выйти замуж по любви?

— Ах, вот в чем дело! — Долгорукая тут же очнулась и заговорила своим обычным и недобрым тоном. — Хитришь, милая, по-своему повернуть хочешь? Только ничего у тебя не получится. Будет по-моему, ибо я не враг тебе — я тебе счастья желаю!

— Не зря вас папенька кавалерист — девицей называл! Вам бы армией командовать! — в сердцах воскликнула Лиза.

— Отец ваш был чувством юмора не обижен, да и других, с позволения сказать, достоинств у него тоже насчитывалось предостаточно. Только не все они столь безобидные, как его умение пошутить.

— Но вы же любили папеньку, когда выходили за него?

— Не обо мне теперь речь и не о папеньке. Ты, слава Богу, вовремя узнала, что твой ненаглядный дрался на дуэли из-за другой женщины! А представь себе, что тебе стало известно об этом через много лет после свадьбы?

— Уж не хотите ли вы сказать, что тоже разочаровались? — догадалась Лиза. — Так вот о чем мне пыталась сказать Сычиха… Папенька изменил вам?

— Довольно! — прервала ее Долгорукая. — Ты выйдешь замуж за Забалуева, это дело решенное! И я не желаю впредь разговаривать о твоем отце! Никогда! А если кто-нибудь вздумает рассказывать тебе всякие небылицы про него, тот об этом сильно пожалеет. И запомни мои слова крепко-накрепко!

Долгорукая быстро вышла из комнаты, сильно хлопнув дверью.

Вернувшись в гостиную, она застала там одного Забалуева.

— Андрей Платонович, а где же князь?

— Михаил Александрович вдруг вспомнил о каком-то важном деле. Он просил извиниться и передать, что еще непременно навестит вас.

— Ох, не понравились мне эти его расспросы! И куда он клонит, как вы думаете?

— Я лично подозреваю, что он, как утопающий, хватается за соломинку.

— Да с чего бы? Впрочем, я вмешиваться не хочу, дело это семейное.

— Не скажите, отравление — это уже по части полиции.

— Вот пусть исправник и разбирается, а у меня своих забот — полон дом! Надо к свадьбе готовиться. Кстати, как вы насчет перепелок в винном соусе в качестве второго блюда? Я бы лучше обсудила с вами меню.

— С превеликим удовольствием.

— Татьяна! — Долгорукая снова взялась за тесьму с колокольчиком. — Куда запропастилась, негодная?

— И как вы терпите ее нерасторопность? — сочувствующим тоном сказал Забалуев. — Я вот столкнулся с ней сегодня в коридоре — так чуть кипятком меня не обожгла. И на кого глазела — не знаю, все по сторонам да по сторонам.

— Что правда — то правда, за слугами почти и не слежу — дел-то у меня предостаточно. За всем и не поспеваю.

— А вы мне поручите — я вам содействие окажу.

— И то мысль, — кивнула Долгорукая и тут же набросилась на вошедшую Татьяну. — Где была? Что долго бежала?

— Лизавете Петровне помогала.

— Ты что — доктор? Лучше вот принеси нам ликеру да не забудь, что рюмочки маленькие, и фрукты к нему.

— Хорошо, барыня, — Татьяна кинулась выполнять, но в спешке не заметила, как Забалуев в проход между диванами выставил каблучок. Татьяна покачнулась и упала на колени. И откуда-то из складок платья вылетел конверт.

— А что это здесь у нас? — словно между прочим поинтересовался Забалуев, не позволяя Татьяне поднять письмо. — А рука-то, кажется, Елизаветы Петровны.

— Дайте-ка, дайте мне его сюда! — потребовала Долгорукая. — Сейчас посмотрим. Почитаем.

Татьяна поднялась и с обидой взглянула на Забалуева. Тот подошел к ней и тихо сказал:

— Я тебя предупреждал, не серди меня. И это только начало.

— Что?! — вскричала Долгорукая. — Так вот в чем ты Лизке помогала!

Долгорукая подошла к двери и, распахнув ее, зычно закричала:

— Эй, кто-нибудь! Живо ко мне!.. А ты стой, не двигайся, негодяйка! Сейчас разбираться стану.

— Маменька, что случилось? — в гостиную заглянула Соня.

— Сонюшка, — расплылась в улыбке княгиня, на глазах разом переменившись. — Вот как славно, что ты рядом оказалась! Окажи любезность, дружочек, поднимись к сестре, попроси спуститься ко мне. По очень важному делу.

— Как прикажете, маменька, — кивнула ничего не подозревавшая Соня.

Она все это время выполняла просьбу Лизы — искала пару ее туфельки. Когда Забалуев принес Лизу в дом, то на ней оказалась всего одна туфелька. Поначалу на это внимания не обратили, а, заметив, не расстроились. Однако Лиза эти туфельки выделяла и в тот день надела их специально для Владимира, которого надеялась встретить на спектакле. Соня не поняла, почему пропажа показалась сестре такой существенной, но Лиза все твердила о Владимире, который нашел ее в лесу. Она была уверена, что потеряла одну туфельку, как Золушка, и что вторая осталась в руках у принца.

Соня согласилась помочь сестре, но, прежде всего, потому, что хотела убедить ее — сказки сказками, а спас ее все-таки Забалуев. Соня хорошенько порасспросила Андрея Платоновича, где он нашел Лизу, и долго ходила вокруг указанного места, но никаких следов туфельки не нашла. Забалуев от ее вопросов отмахнулся, а Соня впервые серьезно задумалась — может быть, Лиза и в самом деле видела не сон?

Посетовав перед сестрой на неудачу в "своих поисках, Соня сказала, что маменька ждет их в гостиной. Лиза нехотя оставила занятие у бабушкиного сундука и вместе с ней спустилась вниз.

— Ты писала? — с порога набросилась на Лизу Долгорукая, размахивая перед ее лицом конвертом, найденным у Татьяны.

— Я.

— Вот как — признаешься? И не страшно? Снова, значит, мать обойти решила! А ты, Танька, у нее на посылках? На конюшню отправлю — выпороть так, чтобы всем в округе было слышно!

— Татьяна ни в чем не виновата, — заступилась за нее Лиза. — Письмо Андрею она собиралась передать по моей просьбе. С каких пор мы наказываем крепостных за то, что они выполняют приказы хозяев?

— Хозяйка здесь — я! Татьяна должна была донести мне о твоем намерении. Она же этого не сделала, значит, заодно с тобой и против меня, своей хозяйки!

Ишь, чего удумала — «Приезжай, дескать, братец, расторгни помолвку»!

— Прошу прощения, Мария Алексеевна, — грустно сказал Забалуев. — Все это печально для меня, я, можно сказать, оскорблен в своих лучших чувствах. Я хотел бы откланяться, ибо и времени у меня уже нет, и…

Забалуев демонстративно полез в карман за часами, но не нашел их, и на лице его отразилось искреннее недоумение и обида.

— И часов, как я вижу, тоже. А куда это часики мои запропастились?

— Может, дома оставили, Андрей Платонович? — предположила Соня.

— Нет-нет, когда я приехал к вам, часы были при мне. Значит, где-то в доме пропали. Впрочем, я, кажется, догадываюсь, куда они делись. Ловко! То-то ты на меня в коридоре с чаем припадала, — Забалуев так выразительно посмотрел на Татьяну, что ни у кого в ее вине и доли сомнения не должно было остаться.

— С чего вы взяли? — возмутилась Лиза. — Таня — честная девушка!

— А вот сейчас мы и посмотрим, какая она честная. Вы позволите? — Забалуев повернулся к княгине за разрешением.

— Да, пожалуйста, — кивнула та, — ищите, да только я тоже сомневаюсь. Татьяна ни в чем таком прежде у нас не замечена.

— Ничего я не брала! — воскликнула Татьяна.

— А вот мы в фартуке посмотрим — что-то он тяжеленький. Что это там тикает? Не мои ли часы? — Забалуев виртуозно извлек из кармана Татьяниного фартука свои часы. — Воровка! Вот, милые дамы, вы сами все видели. Как пострадавшее лицо, я требую наказать виновницу этой отвратительной кражи!

— Клянусь, я впервые их вижу!

— Так как же они у тебя оказались? — нахмурилась Долгорукая.

— Подкинули! Сейчас и подкинули!

— Уж не на меня ли ты намекаешь… — начал Забалуев.

— На кого ж еще, Андрей Платонович? — дерзко спросила Татьяна.

— Ты как смеешь голос поднимать, мерзавка?! — завелась княгиня. — Да я тебя за одно это велю на конюшне выпороть!

— Не на конюшне, а во дворе, чтобы все видели! — поддакнул Забалуев.

— Маменька! Андрей Платонович! Успокойтесь, прошу вас! — взмолилась перепуганная за Татьяну Лиза.

— Барыня, да не брала я…

— Молчать!

— Таня! — вмешалась Соня. — Скажи, может быть, ты взяла эти часы почистить и забыла положить?

— Взять, значит, взяла, а положить, забыла? Нет, это и называется украсть! — не унимался Забалуев.

— Господь с вами! — взмолилась Татьяна.

— Маменька, посудите сами — для чего Татьяне эти часы?

— А ты, Лизавета, ее не защищай, у вас, я смотрю, круговая порука. Скажешь, и письмо она не брала?

— Письмо было, — признала Татьяна, — а часы — не мое, не виновата я!

— Как вы все это терпите, Мария Алексеевна? — взвизгнул Забалуев. — Выпороть ее, да и дело с конпом! Вся спесь из нее разом и выйдет. А на вас, Елизавета Петровна, я удивляюсь! С какой стати вы крепостную девку так защищаете?

— Таня мне подруга! А вы в нашем доме распоряжаться людьми не смеете.

— Не дерзи, Елизавета! Андрей Платонович спас тебя. Где твоя благодарность?!

— Меня Владимир спас, на руках из леса вынес!

— Думаю я, не поправилась еще Лизавета Петровна, ей бы снова в постель надо лечь — отдохнуть, глядишь, ум и просветлеет, — с угрозой в голосе сказал Забалуев.

— Маменька!..

— Все! Довольно, утомили. Ничего больше слышать не хочу. Дмитрий! — крикнула Долгорукая. Тот немедленно возник, словно из ниоткуда. — Веди Таньку на двор, да народ собери, пусть видят, и чтобы впредь никому воровать не повадно было!

— Марья Алексеевна! Барыня! — взмолилась Татьяна, падая перед ней на колени. — Ничего я не брала! Клянусь!

— Язык-то прикуси! — прикрикнул на нее Забалуев и оглянулся на озадаченного таким поворотом событий Дмитрия. — Тебе хозяйка чего велела? Драть ее, как Сидорову козу!

Дмитрий еще раз посмотрел на княгиню, вроде с сомнением — та кивнула, исполняй, мол, что велено! Тогда Дмитрий подхватил Татьяну с колен и поволок на двор. Лиза с Соней кинулись следом, но Долгорукая преградила им путь.

— Куда собрались? Я с вами еще не закончила…

Забалуев же поспешил посодействовать экзекуции. С видимым удовольствием он наблюдал за тем, как Дмитрий кликнул подручного конюха Алешку и наказал ему Татьяну стеречь. Потом притащил откуда-то лавку и велел Алешку звать всех сюда. Татьяна Богом просила его — остановись, миленький, не виновата ни в чем! Но тот ничком положил Татьяну на лавку и склонился над ней, чтобы привязать.

— Ты, Таня, меня извини, — улучив мгновение, прошептал он так, чтобы Забалуев не услышал. — Мы — поди подневольные. Барыня приказала — надо исполнить…

— Эй, ты там! — закричал на него бдительный Забалуев. — Чего глазами хлопаешь? Начинай — видишь, уже сбежались все!

Дмитрий оглянулся — перепуганные дворовые жались по сторонам от крыльца — и взмахнул плетью. Ударил легонько, потом еще раз, еще…

— Так', и это все? — снова подал голос Забалуев. — Дальше! Дальше!

Дмитрий снова занес плеть над Татьяной, как вдруг услышал:

— Не сметь! Что здесь происходит?!

— Барыня приказала, — Дмитрий бросил плеть и виновато уставился на Андрея, невесть как и когда вернувшегося в имение.

— Андрей Петрович… — Забалуев даже задохнулся от неожиданности. — Эта дрянь у меня часы украла.

— Я не трогала ваших часов! — простонала Татьяна.

— Трогала не трогала, а прикарманила!

— Этого не может быть, — сказал Андрей, подходя к Татьяне и освобождая ее.. — Я не верю вам!

— Поживите с мое — поверите. У меня в имении таких ловких много. По всем хлыст плачет!

— Вот у себя в имении порядок и наводите! — Андрей подхватил Татьяну под руки и повел во флигель, где была ее комната.

— Никогда не прощу себе, что оставил тебя… — сказал Андрей, укладывая Татьяну на постель.

— Пустяки, барин. Заживет.

— Ты, Таня, прости меня, я не думал, что такое может случиться. И, поверь, ни минуты не сомневаюсь в том, что ты невиновна.

— Ах, Андрей Петрович… Они ведь меня не за часы отхлестать хотели, а за письмо. Лиза вам написала — рассказать хотела…

— С Лизой я и сам поговорю, а ты лежи, поправляйся.

Андрей нежно поцеловал Татьяну в лоб и бросился к матери. Долгорукая сидела в гостиной, где продолжала распекать Лизу, да и Соне за компанию доставалось по ходу от матушки.

— Это с каких же пор в нашем доме чужие расправой над слугами распоряжаются?

— Андрей? Что за манеры? Врываешься, кричишь! Откуда ты? Ты ведь уехал в Петербург?

— Я вернулся. Душа была не на месте, чувствовал что-то. И, как оказалось, не зря.

— Чувствовал? Не то ты чувствовал! — рассердилась Долгорукая. — Татьяну в краже уличили, вот и отвечает за содеянное.

— Это вас Андрей Платонович убедил в этом?

— За него часы убедили — их в Танькином фартуке нашли. Я видела собственными глазами. Ну, не сами же они туда прыгнули!

— От Андрея Платоновича, подозреваю, еще и не таких фокусов можно ожидать. Маменька, нельзя верить этому человеку! Наверняка, он сам и подсунул их Тане в карман.

— Андрей! У тебя нет оснований обвинять достойного человека в такой мерзости.

— Зато у меня есть, — заявила Лиза. — Андрей, ты совершенно прав, что не доверяешь Забалуеву. Он — страшный человек, я уверена — он мстил Татьяне за ее помощь мне. И за то, что она видела, как он ударил меня.

— Что? — побелел Андрей. — Господин Забалуев посмел поднять на тебя руку?! Когда это случилось?

— В день спектакля у Корфов.

— И мне никто не сказал? Вы знали об этом, маман? — Андрей обернулся к матери и все понял. — Знали. Знали и настаивали, чтобы я поскорее уехал… Потому что понимали — я не позволю принимать этого мерзавца в нашем доме!

— Лиза преувеличивает, — пожала плечами невозмутимая Долгорукая. — Да, Андрей Платонович погорячился, но она сама виновата в этом! Она его вынудила.

— Погорячился? — Андрей повысил голос. — Маменька, он ударил вашу дочь! Вы понимаете, что это значит?

— Я понимаю только то, что моя дочь способна вывести из себя кого угодно. Ей давно нужен муж, который сможет держать в узде ее норов.

— Нет! Я этого не допущу. Я увезу ее с собой в Петербург. А вы, маменька, запомните — Лиза не выйдет за Забалуева. И поместье Корфов ей ни к чему. И полагаю, больше нам спорить не о чем!

— Андрей, я знала, что ты спасешь меня! — воскликнула Лиза и бросилась к брату на шею.

— Ступай пока к себе, сестричка, — улыбнулся он, мягко отстраняя Лизу. — А я еще скажу пару слов господину Забалуеву, если он не сообразил вовремя исчезнуть.

Забалуев не сообразил. Он был уверен, что княгиня справится со строптивым сыночком, и поэтому, когда Андрей снова появился на крыльце, встретил его с весьма самоуверенной ухмылкой. Но Долгорукий сразу же взял совершенно неожиданный для него тон.

— Господин Забалуев! Я прошу вас немедленно убраться отсюда. Вы осмелились поднять руку на мою сестру. Ваша свадьба отменяется, и вам больше нечего делать в этом доме.

— Мне очень жаль, молодой человек, но если меня не будет в этом доме, то не будет и вашей свадьбы с фрейлиной Репниной.

— Да вы наглец!

— Не более чем вы. Променять княжну на крепостную девку!

— Да как вы смеете?! — Андрей почувствовал, что краснеет.

— Значит, я не ошибся? — гадко подмигнул ему Забалуев. — А то я думаю, с чего бы это барину за крепостную воровку заступаться? И по лесу вы что-то больно долго вместе ходили. Гулял и гулял и, а Елизавету Петровну не нашли, в то время как я едва вышел за порог — и, пожалуйста!

— Господин Забалуев… — Андрей задохнулся от негодования. — Вы — подлец и негодяй! И у вас еще хватает наглости угрожать мне в моем собственном доме! Вон отсюда!

— Успокойтесь, юноша! — высокомерно сказал Забалуев. — В отличие от вас, я все очень хорошо понимаю. И готов простить вас за эту наивную вспышку гнева. А если вы подумаете хорошенько о том, о чем сейчас я здесь вам толковал…

— Я не желаю вступать с вами в сговор! Я требую…

— Вы, однако, не спешите, у вас еще ночь впереди, и я даю вам ее на размышление.

Андрей замахнулся на него, но Забалуев ловко уклонился от удара.

— Э, нет, молодой человек, я не доставлю вам удовольствия затеять дуэль. Я подожду, когда вы сами все исправите, что сегодня наворотили. А пока думайте, и позвольте откланяться!

Забалуев жестом подозвал своего кучера, и к крыльцу подъехала уже стоявшая наготове коляска. Кучер помог барину сесть и тронул. Уезжая, Забалуев еще раз оглянулся и напомнил, доставая из кармана свои часы:

— Думайте, Андрей Петрович, часики уже пошли!