Бедная Настя (№2) - Крепостная навсегда

— Здравствуйте, барин! — поклонился Григорий.

— Здравствуй! Тебя, часом, не Иван Иванович прислал? — Андрей вдруг подумал, что Лиза нашлась, и она — у Корфов.

— Иван Иванович прошлой ночью преставился. Владимир Иванович послал на похороны позвать.

— Барон умер? — Андрей недоуменно взглянул на Соню и Татьяну — обе затаили дыхание и, видно было, известию не поверили. — Сердце на этот раз не выдержало?

— Его отравили, — пробасил Григорий, уставившись в землю.

— Отравили?! Как?! Кто?" — воскликнул Андрей.

— Ой, лихонько! — запричитала Татьяна, а Соня беззвучно заплакала, как маленькая.

— Не знаем мы, и молодой барин не знает. Сказал, что кто-то из поместья. Черти! Дьяволы окаянные! Простите, ваше сиятельство, за слова непотребные — так на язык и рвутся. Барина загубили.

— Господи, да как же это… — снова подала голос Татьяна, прижимая к себе плачущую Соню.

— Я пойду, ваше сиятельство, — снова поклонился Григорий. — Мне еще к другим соседям надо…

— Ступай, голубчик, — растерянно отпустил его Андрей, и Григорий так же бесшумно исчез.

— Вот что, — Андрей повернулся к Татьяне. — Отведи Соню к себе, успокой, а потом…

— В лес нам надо! — убежденно сказала Татьяна. — Я ведь только сейчас поняла, что неспроста все это было — Лиза, барон.

— О чем ты? — не понял Андрей.

— Господи, как же мне сразу-то в голову не пришло?! Я знаю, кто нам поможет правду узнать. Вы, барин, ждите меня здесь, я сразу вернусь! Идем, Сонечка!

Андрей, оглушенный сообщением о смерти барона, и не думал сопротивляться. Он лишь спустился с крыльца и хотел позвать Дмитрия, чтобы уговорить его идти с ними в лес на поиски Лизы, как во двор въехала коляска Забалуева. Тот сидел, развалившись на сиденье, — важный и при параде.

— Доброе утро, Андрей Петрович, — любезно сказал Забалуев, сходя с коляски. — Я, собственно, хотел узнать, нашлась ли Елизавета Петровна?

— Я искал всю ночь, ее нигде нет.

— Исправнику сообщили?

— Нет, маман решила ничего не предпринимать. Она боится огласки, потому что считает, что это побег.

— Побег? — насупился Забалуев. — Вашей матушке мудрости житейской не занимать! И, пожалуй, я соглашусь с нею — наверняка, девчонка прячется сейчас где-нибудь да посмеивается над нами. Вот, дескать, как ловко я всех вас тут вокруг пальца!

— Вы забываетесь! — так горячо вскричал Андрей, что Забалуев поспешил отойти от него. — Я начинаю задумываться, отчего Лиза так противилась вашему браку? Имейте в виду, сударь, если я узнаю, что причина ее побега — ваше недостойное поведение, вы будете иметь дело со мной!

— Ах, молодость, — самодовольно улыбнулся Забалуев. — Смею вас уверить — ничего подобного не произойдет. Моей вины в том, что у вашей сестры плохой характер, нет. Но я надеюсь его исправить…

— Что вы хотите этим сказать?

— Любовью, — сладко проговорил Забалуев. — Любовью и вниманием. Вы позволите?

Андрей отступил, давая ему возможность пройти в дом. Забалуев кивнул и прямиком бросился в гостиную.

— Мария Алексеевна! — воскликнул он без церемоний, едва успев закрыть дверь за собой. — Тут такие новости! Барона Корфа отравили!

— Как это может быть? И кто мог это сделать? — княгиня неимоверно округлила глаза и откинулась на спинку дивана.

— Подозревают управляющего, — подбежал к ней Забалуев и стал нашептывать на ушко. — Яд подсыпали в графинчик с бренди — на это много смелости да смекалки не нужно. А Карл Модестович — подлец еще тот! Я его знаю! Ходят слухи, что он воровал у барона!

— Да полно вам, Андрей Платонович! Карл Модестович трусоват, а человек, способный на убийство, должен быть умным, дерзким, умеющим просчитывать каждый шаг!

— Однако доподлинно известно, что он люто ненавидел барона!

— И не он один, и было за что, прости меня Господи! Уж я-то знаю!

— Мария Алексеевна, — с пафосом начал Забалуев, — думаю, был ли барон хорошим или плохим — нам теперь обсуждать недосуг. Его уже нет, и мы должны быстро завершить наше дело с поместьем. Если мы предпримем необходимые усилия…

— Не гоните лошадей, Андрей Платонович, — осадила его Долгорукая. — Сначала пусть Лиза объявится.

— Я понимаю, как вам тяжело — пропала ваша дочь…

— И ваша невеста, Андрей Платонович, — с недоброй усмешкой напомнила княгиня.

— Да, да, конечно, — заторопился подтвердить Забалуев, — и моя невеста. И я тоже места себе не нахожу. И как бы вам, и как бы мне ни было тяжело — будущее не за горами.

— Завтра приезжайте, Андрей Платонович.

— Завтра — похороны. Разве вы не собираетесь к Корфам выразить свои соболезнования?

— Я никуда не поеду.

— Но как же приличия?

— Мне сейчас не до приличий!

— Княгиня! — воскликнул Забалуев. — Под подозрением все, кто был в тот вечер в доме, кто пил с ним!

— Это вы что лее, намекаете, что я убила барона? — озлилась Долгорукая.

— Нет, конечно, нет! Но люди…

— Довольно, Андрей Платонович! — Долгорукая встала с дивана — прекрасная и величественная. — Если вы намерены и дальше продолжать в том же тоне…

— Нет-нет! — испугался Забалуев. — Я сам.., сам передам ваши сожаления Владимиру!

— Буду вам благодарна, — холодно кивнула княгиня.

Забалуев попятился под ее взглядом и опрометью выскочил из гостиной. «Ох, и женщина! — его обуяла мелкая дрожь. — С такой на узкой дороге да ввечеру — упаси Боже! А я-то, я-то! Чуть все дело не испортил! Она мне, как воздух нужна — имение же, вот только что не на блюдечке! Осторожней стоит быть, осторожнее!».

* * *

Лиза бежала по лесу, не разбирая дороги. Она ничего не видела вокруг — в глазах стояла наглая улыбка Забалуева и его рука, занесенная для удара. «Я буду разговаривать с вами в таком тоне, которого вы заслуживаете!» Господи, неужели она заслужила все это? Тот, кто был ей дорог и любим, предал ее чувства. Тот, кого ей прочили в мужья, оскорбил ее. Пощечина врезалась ей в память, как его пальцы — в кожу щеки. Лиза растирала слезы — она словно ослепла и потеряла слух. В ушах звенело, ветки осины скользили по лицу, ей не хватало воздуха и силы постепенно оставляли ее.

Скоро она устала настолько, что и сама поняла — вернуться обратно без посторонней помощи ей будет очень трудно. Лиза убедила себя остановиться и огляделась. Она шла по краю болота — места здесь были почти непроходимые и глухие. И Лиза вдруг растерялась — не от испуга, а от беспомощности что-либо изменить в своей жизни. Потому что куда ни кинь — везде топь, что в лесу, что дома…

Неожиданно вдали ей померещился огонек. Лиза привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть его за буреломом. Нет, не показалось! Лиза вздохнула с облегчением и решительно направилась на этот свет.

Деревянный дом, в который она пришла, оказался жилищем Сычихи. Дверь была не заперта, и Лиза без страха открыла ее. В комнате, слабо освещенной свечой на окне, стояла тишина, и только неясное бормотание доносилось из дальнего угла. Лиза приблизилась почти на ощупь и увидела, что Сычиха лежит на кровати, разметавшись в тяжелом забытьи.

— Он оставил меня… Оставил… Он оставил меня… Я змею видела… Это знак! Беда пришла… Беда!

— Что случилось с вами? Кто вас оставил? — Лиза как-то сразу забыла все свои переживания и боли — до такой степени тронул ее горестный голос Сычихи.

— А? Что? Кто здесь?! — вскрикнула Сычиха, приходя в себя. — Лизонька…

— Это я. Вам плохо?

— Ничего, — тихо сказала та, поднимаясь и набрасывая на плечи раскидистую, точно крылья, черную вязаную шаль. — Сон приснился дурной, а много ли надо, чтобы расстроиться? Да ты садись. К столу, к столу, я сейчас чай заварю, тебя отпою. Да рассказывай, что приключилось? Платье порванное, лицо исцарапанное. Долго по лесу бродила?

— Я заблудилась… Ходила-ходила, если бы не набрела на вашу избушку, все — пропала бы.

— И впрямь — счастье! В наших лесах сгинуть можно, — Сычиха подошла к печке, проверила — теплая еще, потом сняла с плиты железный туесок и налила в чашу какого-то настоя. — Ты выпей, сил наберешься.

— Странный вкус, — удивилась Лиза, но напиток пригубила. Он оказался бодрящим и мягким.

— Не бойся, — улыбнулась Сычиха, глядя, как Лиза мелкими глоточками отпивает из кружки. — Рецепт старинный, целебный. Еще здоровее будешь… А теперь говори.

— Наш сосед барон Корф пригласил всех на спектакль. А я.., вдруг почувствовала себя неважно, решила домой вернуться — и заблудилась в темноте.

— Ты только мне правду рассказывай, — покачала головой Сычиха. — Иначе за тебя твоя щека заговорит. А придумывать я и сама мастерица…

— Мой жених… — Лиза смутилась, она чувствовала: щека опухла и мешала говорить, — господин Забалуев ударил меня. Я и убежала в лес, не разбирая дороги. А когда опомнилась — кругом темный лес.

— Это ведь только часть правды?

— Владимир… — кивнула Лиза. — Помнишь, вы гадали мне на картах, что я выйду за него замуж? Он разлюбил меня. Вот и выходит — не правду карты сказали…

— Нет, милая, я тебя не обманывала. Я тебе суженого обещала, и ты выйдешь за него. Все будет хорошо… Хорошо…

— Спасибо, мне нужно идти, — засобиралась Лиза. Она вдруг почувствовала легкое головокружение, приятное и теплое. — Меня дома ждут. Вы покажете мне дорогу к дому?

— Никуда ты не пойдешь, — ласково заговорила Сычиха, глядя ей прямо в глаза. — Не пойдешь. Никуда не пойдешь!

— Мне домой пора, — сквозь наступавшую на нее дремоту сопротивлялась Лиза. — Меня ждут. Меня уже ищут…

— Тебя еще не ищут, но будут искать. А ты останешься здесь! И не волнуйся — ты будешь счастлива! Ты выйдешь замуж за суженого, не сейчас, но выйдешь! Я должна тебя научить, объяснить…

— Пустите меня! — Лиза оттолкнула от себя Сычиху и поняла, что руки стали слабыми и словно ватными.

— Хорошо. Иди, — улыбнулась та.

— Что со мной? — Лиза попыталась встать со скамьи, и ее закачало. — Чем вы меня напоили?

— Эти травы — целебные. Они придадут тебе сил. Но сначала ты должна поспать…

— Мамочка… — прошептала Лиза, погружаясь в сладкое забытье.

— Спи родная, спи…

Лиза упала на руки Сычихе. Колдунья подхватила ее и помогла добраться до кровати. Она бережно уложила ее голову на подушки, поправила руки, чтобы не падали, и зашептала, наклонившись низконизко, к самому лицу:

— Встану, благословясь, выйду, перекрестясь, умоюсь росою, пойду из дверей в двери, из ворот в ворота, выйду в чисто поле, во зеленое поморье, сомкну злодеям глаза, замкну им уши-уста ключом. Брошу тот ключ на дно болота. Никому тот ключ не достать, никому ей жизнь не погубить! Да будет так!

И приснился Лизе дивный сон.

Пары кружились, скользя по паркету, как лодки по тихой глади морской. Раз, два, три… Раз, два, три… Вальс завораживал и увлекал. Его волшебный ритм пьянил и заставлял сердце погружаться в прекрасные мечты. Вальс — чародей, вальс — соблазнитель. Вальс — это легкие пузырьки шампанского в твоем бокале, который подает тебе ОН…

Лиза не видела его лица, но понимала: он прекрасен, воплощение изящества и благородства. Его рука — на ее талии, пальцы чуть-чуть дрожат, потому что и он потрясен — они созданы друг для друга.

— Сколько света! — услышала Лиза свой голос.

— Это оттого, что вы — здесь.

— Я не хочу, чтобы наш танец кончался!

— У нас впереди — целая вечность.

— Я так счастлива!

— Вы счастливы, потому что свободны.

— Мне так легко, что, кажется, я могу летать!

— Любовь дает вам крылья — Это и есть блаженство?

— Нет, блаженство начинается с этого…

Лиза почувствовала тепло его света на своем лице, на губах и поняла, что это поцелуй. И она захотела продлить его. Ее тело впитывало в себя эту странную энергию, но Лиза не боялась ее — она была уверена, что это идет к ней с Неба. Неожиданно она поняла, что пальцы ее рук непонятным образом удлиняются и превращаются в перья — белые-белые.

Я — ангел, — подумала Лиза, и в тот же миг с легкостью, доселе лишь желанной, оттолкнулась от пола и полетела — над танцующими, над залом, над землей…

— Где я? Что это было? — встрепенулась Лиза, точно птица, поднимая голову.

Голова снова закружилась, и она вынужденно прилегла на подушки.

— Ишь, как ты набегалась по лесам, по болотам, притомилась, — с сердечностью сказала появившаяся в поле ее зрения Сычиха.

— Чем вы меня напоили? Что мне в питье подсыпали?

— Не бойся. Я добра тебе желаю.

— Тогда отпустите меня!

— Время еще не пришло. Останься со мной, ласточка моя, не пожалеешь.

— Не могу я оставаться. Голова кружиться перестанет и пойду. Дома, наверное, волнуются, по всему лесу меня ищут.

— А ты не торопись, не торопись. Лучше меня послушай.

— Я уже послушалась, а вышло все по-другому!

— Тогда ступай — держать не стану. Если правду об отце узнать не желаешь…

— Что за правда такая?

— О его смерти, — загадочно промолвила Сычиха.

— Он погиб от несчастного случая на охоте…

— Все думают, что это был несчастный случай. А на самом деле…

— Что? Что — на самом деле?

Сычиха не успела ответить — в дверь постучали, и следом Лиза услышала голос Андрея.

— Откройте! Мы плохого не сделаем. Мы спросить вас хотели…

— За мной пришли, — вздрогнула Лиза.

— Может, ее там и нет? — говорил Андрей кому-то за дверью.

— Там она, я уверена, — второй голос принадлежал Татьяне. — Просто старая она, не слышит. Надо погромче постучать. Матушка, Сычиха! Это Татьяна! Открой, пожалуйста!

— Выбирай, — загадочно улыбнулась Сычиха. — Хочешь знать, как умер твой отец? Или уйдешь в неведении?

— Да есть там кто живой или нет? — Андрей еще раз настойчиво забарабанил по двери.

— Сычиха, милая, открой! — умоляла Татьяна.

— Мой отец погиб от несчастного случая, — твердо сказала Лиза.

— Что ж, это твоя вера, — пожала плечами Сычиха. — Мне больше не о чем с тобой говорить.

— Нет, не открывай им, что я здесь, — вдруг решилась Лиза, видя, как Сычиха направилась к двери.

— Сейчас, сейчас! Уже иду! — наконец, откликнулась Сычиха и вышла в сени, плотно притворив двери за собой. — Чего стучите на ночь глядя, что случилось-то?

— Беда у нас! — кинулась к ней Татьяна.

— Сестра моя, Лиза, вчера убежала в лес, — пояснил Андрей. — Ты ее не встречала, не видела?

— Нет, не видела.

— Может, карты скажут, где Лиза и что с ней? — спросила Татьяна.

— Я тебе, девушка, и без карт скажу — все с ней в порядке.

— Откуда тебе знать, если ты ее не видела? — усомнился Андрей.

— А я всегда все знаю. Чувствую, когда черные тучи сгущаются. И когда свет их рассеивает.

— Может, ты знаешь, кто убил барона Корфа?

— Барон, барон Корф? — вздрогнула Сычиха. — Мой сон…

— Его отравили, — шепнула Татьяна.

— Значит это, правда… — побелела Сычиха.

— Что с тобой? — испугалась Татьяна.

— Нет, нет, нет! — Сычиха схватилась за голову и закачалась.

— Да что это с ней? — нахмурился Андрей.

Он и так считал приход к ведьме глупостью и женскими сказками.

— Уходите, — простонала Сычиха. — Уходите!

— Но…

— Уходите! — закричала Сычиха на Татьяну и замахала руками на Андрея. — Прочь! Я не могу ни с кем разговаривать.

Она чуть не силой вытолкала их из сеней и захлопнула двери. Потом, шатаясь вернулась в комнату.

— Это сколько же я здесь? — спросила Лиза.

— Да уж сутки с лишком, — ответила Сычиха, а сама все по углам смотрела, словно выглядывала кого.

— Господи, они же думают, наверное, что меня убили…

— Убили, — кивнула Сычиха.

— Кого? Моего отца?

— Убили! Убили его! Душегубцы, убили… — то и дело бессвязно повторяла Сычиха.

— Ты лжешь все! Ты злая, ты сумасшедшая! Отца не убивали! — закричала Лиза и бросилась на Сычиху с кулаками.

— Не трогай меня! — грозно повернулась к ней Сычиха, и Лиза так испугалась ее вида, что слабость опять пронизала ее. Голова закружилась с новой силой, и Лиза упала без чувств.

Сколько продолжалось ее второе забытье, она не знала. Когда Лиза очнулась, то увидела, что лежит на полу. Сычихи не было, а за окнами уже рассвело.

Лиза почувствовала вдруг невероятный прилив сил и стала крушить все в доме Сычихи, вымещая на посуде и мебели неизвестную ей прежде ярость. Потом она бросилась к двери. Но дверь оказалась запертой снаружи на засов. И тогда Лиза нашла за печкой топор и принялась рубить дверь, пока не выломала досок достаточно, чтобы выскользнуть из этой клетки. Оказавшись на свободе, она побежала прочь от дома, продираясь сквозь ветки деревьев, кусты и заросли травы.

А потом она увидела Владимира — он шел ей навстречу и улыбался. «Я схожу с ума» — подумала Лиза. Но Владимир взял ее за руку, и она ощутила тепло его руки.

— Лиза? Что ты здесь делаешь? Что с тобой? — его участливый голос казался таким настоящим, родным.

— Я знала, что ты придешь, — прошептала Лиза и потеряла сознание.

Владимир поднял ее на руки и понес.

* * *

А Татьяна и Андрей, ничего не разузнав у Сычихи, вернулись тогда же домой. По дороге Татьяна все печалилась, что ходили впустую, и на въезде в имение разрыдалась.

— Это я во всем виновата! Все из-за меня!

— Ты не виновата, что не смогла догнать Лизу! Но мы знаем: она убежала в лес, и обязательно ее найдем.

— «Найдем, найдем!» Да мы уже два дня это повторяем! Андрей, а что если она просто не хочет возвращаться…

— Откуда у тебя эти мысли? Ты что-то знаешь, но не говоришь мне?

— Просто… — собралась, наконец, с духом Татьяна, — она не хотела выходить замуж за господина Забалуева. Он совсем не такой порядочный человек, как представляется.

— Он обидел тебя? Или Лизу? Рассказывай, Таня. Не бойся. Что он сделал? — Андрей обнял Татьяну за плечи.

— Андрей Петрович, — раздался рядом такой знакомый голос, но Андрей не сразу поверил, что это возможно — перед ним стояла Наташа Репнина.

— Наташа… — смутился он и отошел от Татьяны. — Откуда ты? Я не слышал, чтобы подъезжала карета.

— Дядюшка приехал к Корфам, я увязалась за ним. Он высадил меня у ваших ворот, — легко объяснила Наташа. — А ты, я вижу, не рад тому, что я приехала?

— Я рад, — не слишком вежливо ответил Андрей. — Просто сейчас не лучшее время — Лиза пропала, мы ищем ее вторые сутки.

— О, Господи, — растерялась Наташа и почувствовала неловкость. — Я могу чем-то помочь?

— Боюсь, что нет.

— Как жаль! А мне, наоборот, нужна помощь — я порвала перчатку, когда открывала дверцу кареты. — Наташа и сама не знала, что на нее нашло, но Андрей и эта молодая крестьянка стояли так близко, объединенные чем-то очень важным. Конечно, их заботила судьба Лизы, но все-таки… — Милочка, поди-ка сюда. Зашей ее да побыстрее.

Наташа ловко сняла перчатку с левой руки и с выражением барской любезности протянула ее Татьяне. Та растерянно оглянулась на Андрея, но он ничего не сказал, не остановил ее. Татьяна покорно опустила голову и, взяв у Наташи перчатку, ушла с нею в дом.

— Андрей, — натянуто улыбнулась Наташа. — Я не понимаю твоего поведения. Наверное, мне следовало тебе написать и предупредить о своем приезде, но все вышло так неожиданно…

— Твое высокомерие ужасно!

— Что это значит? Я всего лишь попросила твою крепостную зашить мне перчатку!

— У этой крепостной есть имя. Ее зовут Татьяна.

— Да-да, — понимающе кивнула Наташа. — Когда я подошла, мне на секунду почудилось, что я помешала вам. Ты, кажется, обнимал ее?

— Я пытался ее успокоить.

— И ты всех крепостных утешаешь подобным образом?

— Нет, не всех. Мы выросли вместе.

— И, похоже, не на шутку сблизились?

— Твои намеки оскорбительны!

— Прости, я не хотела огорчить тебя.., с Татьяной. Я больше вас не побеспокою, — Наташа повернулась, чтобы уйти.

— Куда ты? — спохватился Андрей.

— Я возвращаюсь в Петербург.

— Но как ты доберешься? — Андрей, наконец, пришел в себя и устыдился устроенной сцены. — Я распоряжусь, чтобы тебя довезли.

— Не стоит беспокоиться, — гордо отказалась Наташа. — Покорнейше вас благодарю!

— Наташа! — Андрей остановил ее и крикнул маячившему невдалеке конюху. — Алеша, приготовь карету и отвези княжну обратно в Петербург.

Наташа позволила усадить себя в карету, равнодушно приняла от выбежавшей на минутку Татьяны поправленную перчатку и уехала молча, едва сдерживая непрошенные слезы. Андрей еще какое-то время смотрел вслед удалявшейся по дороге карете, а потом вернулся в дом и сразу же прошел к Татьяне.

— Открыто! — отозвалась она на стук в дверь. — Андрей Петрович? Вам что-нибудь нужно, барин?

— Не называй меня барин! — воскликнул Андрей. — Я хочу извиниться перед тобой за Наташу.

— Это ваша невеста?

— Она уже уехала в Петербург. Но дело не в этом… — Андрей замялся. — Она не имела никакого права так обращаться с тобой.

— Она всего лишь велела крепостной зашить ее перчатку.

— Таня — ты не крепостная для меня, ты… Ты всегда была моим другом. Знаешь, бывало, я в Петербурге увижу кого-нибудь, или встречу что-нибудь любопытное и спохватываюсь, что тебя нет рядом, чтобы поговорить. Я.., не хотел постоянно думать о тебе, но так выходит. Само собой…

— Я тоже не хотела…

Андрей не дал ей договорить — он стремительно подошел к Татьяне, обнял, поцеловал. Сначала быстро, и еще раз — нежно и долго. Потом он поднял ее на руки и отнес на постель. Татьяна улыбнулась и потянула его за собой. Она отдалась ему просто и искренне. И, оказавшись вместе, они даже не заметили, как пролетела ночь, а проснулись, когда утро уже набрало свет и силу.

— Доброе утро, Андрюшенька! — ласково прошептала Татьяна.

— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — неожиданно спросил Андрей.

— Простить… За что?

— За это… Таня… — Андрей поднялся на постели, сел на край. — Я собираюсь сделать предложение княжне Наталье Репниной. Я люблю ее, Таня — это какое-то затмение нашло на меня вчера.

— Я все понимаю, Андрей Петрович, и прощаю вас, — она была потрясена внезапной переменой, произошедшей в нем, но ничем своей боли не выдала.

— Мы с тобой останемся друзьями? — пытаясь заглянуть ей в глаза, с надеждой спросил Андрей.

— Какие же из нас друзья — барин да крепостная!

— Не говори так! Это больно!

— Как прикажете, барин! И лучше бы вам пойти — хватились вас, поди, домашние.

В подтверждение ее слов в дверь застучали.

— Танька! — закричал Дмитрий. — Тут у нас такое творится! Лиза нашлась! Без чувств она! Хозяйка велела бегом в погреб за льдом!

— Я сейчас, — отозвалась Татьяна. — Я только мигом переоденусь и сразу же…

— А то бы вышла, как есть, — перебивая ее, заржал под дверью Дмитрий. — Я бы сам на этот лед опрокинулся.

Дождавшись, когда его грязный хохоток удалится, Татьяна обернулась к Андрею. Он торопливо одевался и старался не смотреть ей в глаза.

— И то правда, ступайте, однако, Андрей Петрович, сами слышали — Лиза нашлась.

— Послушай, Таня. Возможно, я больше не приду в твою комнату. Возможно, больше никогда не поцелую, не возьму за руку. Но это не значит, что я тебя забыл! — Андрей и сам не понимал, кого он больше убеждает: ее или себя. — А теперь, прости, я должен идти к Лизе!..

* * *

Никто не знал, что Лизу нашел Владимир Корф — эту честь приписал себе Забалуев. Вернувшись с Соней с похорон барона, он на всякий случай уговаривал ее выйти за него замуж, если Лиза сгинет в лесах и уже никогда не вернется. Забалуев заливался соловьем и совсем заморочил бедной девочке голову.

— Хорошо, — в конце концов, кивнула она. — Если маменька с братом пожелают, я исполню их волю. А пока позвольте мне уйти — я очень устала, смерть Ивана Ивановича потрясла меня. В прошлом году я потеряла папеньку, а теперь вот его лучший друг…

Забалуев помог ей взойти на крыльцо, потом высокомерно оглянулся и одернул мундир, довольный своей предусмотрительностью. Не все ли равно — та или эта, обе — молоденькие, наследницы солидного состояния, да к тому же княжны…

И в этот момент он увидел Владимира Корфа, который подходил к дому со стороны сада, неся на руках бесчувственную Лизу. Как это могло случиться? — не понял Забалуев. Ведь Владимир еще недавно бросил всех в церкви и убежал куда-то, словно безумный. Тоже мне Гамлет! И смотри, однако, нашел же где-то Лизу! Не зря, видать, в народе говорят — рыбак рыбака… Лечить их надо, обоих! Ну, а уж Лизу я сам полечу!

— Елизавете Петровне нужна помощь! — Корф задыхался от усталости и своей драгоценной ноши.

— Что вы с ней сделали? — притворно возмутился Забалуев, бросаясь ему наперерез и препятствуя.

— Господи, дайте же мне пройти! — воскликнул Владимир. — Ей нужен доктор…

— Я сам в состоянии донести свою невесту до дома!

— Как вам будет угодно, Андрей Платонович, — кивнул Корф, передавая ему Лизу с рук на руки, — только помогите ей!

— Ладно, ладно! А вы ступайте! Дальше уже моя территория!

Владимир с ужасом посмотрел на него, но ничего не сказал и, слегка пошатываясь, пошел прочь.

Дождавшись, когда Корф уйдет, Забалуев принялся кричать, что есть силы:

— На помощь! Скорее! Лиза нашлась!

На его истошные крики сбежались все — Долгорукая, Соня, слуги и дворня.

— Лизонька! Родная моя! — по-настоящему убивалась княгиня. — Слава Богу, жива! Дмитрий, доктора! Да поскорее!

— Вот, решил здесь вокруг прогуляться, вдруг слышу, стонет, — на ходу сочинял Забалуев.

— Несите барышню в комнату! — командовала Долгорукая подбежавшим слугам. — Да осторожнее! Спасибо вам, Андрей Платонович! Век не забуду!

— Мы расстались с вами пять минут назад, — удивилась простодушная Соня. — А вы успели за столь короткий миг спасти нашу Лизу?

— Видно, Елизавета Петровна плутала, плутала, все хотела дорогу домой найти, да силы ее и покинули.

— Ей повезло, что вы оказались рядом, Андрей Платонович! — Соня смахнула набежавшую слезу и кинулась за маменькой в дом.

Позже всех появилась Татьяна. Забалуев тут же поймал ее за руку и зашептал:

— Уговор наш помнишь? А то я тебе…

— Не было у нас никаких уговоров, Андрей Платонович! — смело отмахнулась от его угроз Татьяна. — Барышня очнется и сама все расскажет!

А Лиза, и впрямь очнувшись от поднесенного ей к лицу флакона нашатыря, сразу принялась звать Владимира.

— Лизонька, его здесь нет! — стал успокаивать ее Андрей.

— Он спас меня! — заволновалась Лиза. — Я хочу его видеть! Поблагодарить… Теперь я знаю, что он меня любит…

— Ангел мой, — отвела глаза Долгорукая. Она решила, что дочка от нервов попутала воображаемое с действительным. — Ты ошибаешься! Тебя спас Андрей Платонович, твой жених!

— Маменька права, — подтвердил Андрей, и Соня, возникнув перед ней, согласно закивала головой — так и было, так, так!

— А Сычиха? Где Сычиха? Она же обещала — суженый будет со мной! — закричала Лиза.

— Мы будем рядом с тобой, — улыбнулась Долгорукая.

— Нет, нет! — заплакала Лиза. — Владимир!.. Владимир!.. Где ты?! Где?!

Глава 5

Кто отравитель?

Оставив Лизу на попечение Забалуева, Владимир вернулся домой. Он шел лесом по хорошо знакомой ему с детства тропинке, соединявшей два имения. Когда-то пробежаться по ней было для них забавой — маленькими Корфы и Долгорукие и дня не проводили друг без друга. И все казалось таким предсказуемым и понятным — жизнь, карьера, семья. Как один день может все изменить! — горестно подумал Владимир.

Он и не заметил, как чуть уклонился в сторону и вышел к семейному кладбищу. Здесь нашли свой последний приют пять поколений Корфов — от первых немецких мелкопоместных колонистов, пожалованных еще Петром Первым российским дворянством и возведенных в бароны за заслуги перед новым отечеством. Соединяясь с истинно русской аристократией, они дали целую плеяду талантливых и заметных при дворе персон. Среди Корфов были и дипломаты, и военные. Непростым характером прославился двоюродный дедушка Владимира, служивший начальником полиции Санкт-Петербурга при Екатерине Второй.

Иван Иванович Корф сделал свою карьеру при императоре Александре, с которым прошел весь памятный путь от сожженной Москвы до Триумфальной арки в Париже. Он был молод и энергичен, и весь боевой задор перенес позднее на новое и весьма неожиданное для его семьи увлечение.

Владимир не знал, как и когда его отец стал завзятым театралом. Но эта страсть заменила ему политику и поле боя. После смерти жены, матери Владимира, барон утешался созданием своего особого мира — страны грез, где Орфей мог с легкостью спуститься в ад за возлюбленной Эвридикой, где умершие не уходили со сцены, а превращались во вполне реальных персонажей — теней и призраков, ангелов и серафимов.

— «Весь мир — театр», — постоянно цитировал эту фразу отец, но для старого Корфа театр стал его миром.

Владимир, робея и смущаясь собственной нежности, приблизился к свежему холмику.

— Прости, что не проводил тебя, как подобает, — заговорил он с отцом, как с живым. — Видишь, снова подвел тебя… Всю жизнь я хотел быть похожим на тебя и всегда подводил. Отец, как мне жить дальше? Что делать? Я подобрал твой медальон, я смотрел на нее, я пытался понять, почему ты по-прежнему любишь ее… И не смог найти оправдания ей, и у меня нет сил простить ее. Я пытался, но не вышло. Возможно, это гордыня, а может быть, слабость. Скажи, как мне жить без тебя?

Чья-то изящная рука в черной перчатке положила на могилу барона охапку свежих лесных цветов — безыскусных и милых.

— Зачем вы здесь? — резко спросил Владимир, узнав Анну.

— Пришла еще раз попрощаться с дядюшкой. Простите, что помешала вам!

— Не стоит извинений — вы всегда были в моей жизни некстати.

— Он не должен был так умереть, — тихо сказала Анна, делая вид, что не заметила его колкости. — Иван Иванович мечтал о тихой старости в обществе любимых внуков.

— Я не был готов к этому…

— Жаль, что дядюшка так и не успел дождаться.