ГРАФ: Я просто не успел переодеться. Простите, отец, но мне необходимо с вами поговорить.
      МАРКИЗ(взглянув на леди Рольтон): Это невозможно. Вам следовало быть дома вчера вечером.
      ГРАФ: Я по вашему требованию провел вечер у виконтессы де Бройль.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН (заинтересованно): Вы дружите с ней, маркиз? Это интересно.
      МАРКИЗ: Это очень интересно.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Но зачем она молодому человеку?
      МАРКИЗ: Не все ли вам равно? Моего желания вполне достаточно.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я думаю, он достойно вас там заменил. Чем, скажите на милость, вы сейчас недовольны?
      МАРКИЗ (перебивая ее): Хорошо. Граф, после ужина я к вашим услугам.
      ГРАФ: Простите, отец, но после ужина я уеду.
      МАРКИЗ: Тогда мы сможем увидеться завтра. Приезжайте часам к девяти к леди Рольтон. Я там буду. (Миледи глядит на него с радостью и любопытством.) Вы не возражаете, миледи?
      ГРАФ: Я буду у вас, миледи, если вы позволите, часов в восемь.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Конечно, мой милый! (Граф низко кланяется и выходит из комнаты. Воцаряется тишина. Лабиринт медленно заполняет сцену, он вырастает, теперь он высотой почти с человеческий рост. Маркиз подходит к нему и прислоняется спиной. Леди Рольтон дремлет в кресле. За сценой что-то с грохотом падает.)
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы несправедливы к графу, мой милый.
      МАРКИЗ: Вы только что обратились так к нему.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я надеюсь, вы не ревнуете?
      МАРКИЗ: Нисколько. И тем не менее, это мне не нравится.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Это ваше дело. Но ваш сын очаровательный молодой человек, и я хочу знать, почему вы так с ним обращаетесь.
      МАРКИЗ: Откуда вы знаете, как я с ним обращаюсь?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я не слепая.
      МАРКИЗ(серьезно): Скажите, он действительно вам нравится?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Да.
      МАРКИЗ: К великому сожалению, я плохо его понимаю. Миледи, вы читали его стихи?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я никогда о них не слышала. Но у меня есть его письма.
      МАРКИЗ: Он пишет... Да вот, посмотрите. (Он протягивает леди Рольтон тонкую книжку.) Он ездил недавно в Италию. Я не мог поверить, но лорд Байрон прислал ему письмо. Он принимает его всерьез.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Он пишет по-английски?
      МАРКИЗ: Да, конечно. К сожалению, я английских стихов не понимаю. Странное дело. Наше поколение сходит со сцены - работа Бонапарта - а наши дети, вместо того, чтобы пользоваться плодами наших усилий, бьются головой о стенку.
      (Лабиринт становится выше его ростом и поглощает всю комнату. Оба они вытеснены к самому краю сцены. Леди Рольтон идет к нему, балансируя на самом краю и покачиваясь, чтобы не упасть.) Элизабет, чего вы хотите?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: А вы не догадываетесь?
      МАРКИЗ: Догадываюсь.
      (В это время в комнату входит кто-то из лабиринта)
      Явление 8
      (Граф де Буа-Реми, граф де Панти, виконт де Сен-Ба стоят в фойе театра. Лабиринт вновь на заднем плане. Поблизости то и дело проносятся изящные дамы.)
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Она мне никогда не нравилась.
      ВИКОНТ: Она никому не нравится. Но директор в ней души не чает.
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Само собой. Иначе шевалье де Литтерель заживо сдерет с него шкуру.
      ВИКОНТ: Где она его подцепила?
      ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Господа, это слишком скучно.
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Не исключено. Вот он.
      ВИКОНТ: Который?
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Высокий и худой.
      ВИКОНТ: Вон тот?
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Ну да. Мрачен как великий инквизитор.
      ВИКОНТ: В самом деле.
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Если он вас интересует, я могу его позвать. (Громко.) Шевалье! (К ним подходит шевалье де Литтерель. Он, действительно, высок и очень худ.) Я рад вас видеть. Может быть, вы поужинаете с нами?
      ШЕВАЛЬЕ: Нет, простите, господа, я занят. (Он кланяется, поворачивается и уходит.)
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: На редкость хорош. Анри, вы давно его знаете?
      ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Да, довольно давно. Не очень. Нас познакомила любовница отца, но он с ней разошелся.
      ВИКОНТ: Он богат?
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Чертовски богат. Он получил от отца около пятидесяти тысяч в год, и столько же ему принесла жена.
      ВИКОНТ: Пятидесяти тысяч франков?
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Нет, фунтов стерлингов. Я же говорю, он очень богат.
      ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Он женат?
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Я даже не знаю. Лорд Рольтон безуспешно ухаживал за его женой, но это было давно. Она всегда сидела в деревне и болела. По-моему, она была ужасная стерва. Его дочери лет пятнадцать. Я ее недавно видел.
      ВИКОНТ: Она красива?
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Нет, конечно. Она богата. Она, кажется, уже получила от кого-то наследство.
      ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Разве это так важно?
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Вы очаровательно наивны, Анри. Наверное, вам можно. Сколько вам дает отец?
      ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Не знаю, я ведь не веду свои дела. Он никогда не ограничивал мои расходы, но я же ничего особенного не покупаю.
      ВИКОНТ: Ну, все-таки, сколько вы тратите в месяц?
      ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Обычно тысячи три-четыре. Это много?
      ВИКОНТ: Я трачу в два раза меньше. Маркиз очень богатый человек, гораздо богаче, чем этот де Литтерель. Натан Ротшильд держит у себя его три миллиона, и это не считая недвижимости.
      ГРАФ ДЕ ПАНТИ: Анри, вы не держите лошадей, не спите с актрисами и не играете. При этом вы богаты. Какая несправедливость! Вы даже не заметите, если разоритесь.
      ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Ну, это вряд ли. Пока я богат, мне в любой стране обеспечен комфорт, ну, и общество тех людей, которые мне нужны. Я не говорю о людях дельных.
      ВИКОНТ: То есть?
      ГРАФ ДЕ БУА-РЕМИ: Я гораздо богаче, чем лорд Байрон, даже вы, виконт, богаче его, но он долго меня не принимал, а когда принял, обращался со мной, как император Наполеон с послом персидского шаха.
      Явление 9
      (Наполеон лежит на кушетке недалеко от стены лабиринта. Он стал ниже и находится гораздо ближе к середине сцены. Император полуодет, очень толст и плохо выглядит. Возможно, его угнетает вынужденное безделье, нездоровье, английский губернатор или отсутствие свежей почты. По комнате разбросаны бумаги, книги, оружие, на полу лежит подзорная труба. Наполеон гладит себя по животу и что-то мурлычет. Протянув руку, поднимает с пола книгу и бегло листает ее. Затем он отбрасывает ее в сторону. Лежит тихо. Закрывает глаза. Кажется, что он спит. Может быть, на минуту-другую он, действительно, засыпает. Затем - не исключено, что сквозь сон...)
      НАПОЛЕОН: Коленкур! Идите сюда...
      Явление 10
      (Полумрак. Двое мужчин, различить их лица нет возможности, сидят в глубоких креслах, откинувшись на спинки. Между ними стоит маленький стол.)
      ОДИН: Я отказался от этой скверной привычки. Никакие ухищрения не помогают, надо бросать и дело с концом. Это слишком глупо и вредно.
      ДРУГОЙ: Конечно, но не глупее и не вреднее всего на свете, и не панацея от всех бед. Если бы можно было избавиться от наших проблем, отказавшись от них... ОДИН: Я это и не предлагаю.
      ДРУГОЙ: Слава Б-гу! А, в общем, вы правильно поступили.
      ОДИН: Наверное. Король почтил своим присутствием прием у принцессы Уэльской. ДРУГОЙ: Это ему зачтется. Странно, я думал, что она еще в Германии.
      ОДИН: Нет. Я давно его не видел. Он долго не проживет.
      ДРУГОЙ: Возможно. Он сделал достаточно глупостей на своем веку.
      ОДИН: Что-то они стали недолговечны. Королю Людовику тоже недолго осталось.
      ДРУГОЙ: И императору Александру.
      ОДИН: И императору Наполеону.
      ДРУГОЙ: Он еще император? Впрочем, это как раз неважно. Он-то в этом не виноват. Какая же все это ерунда!
      ОДИН: Мне прислали чудесных креветок. Они водятся сейчас только у берегов Африки.
      ДРУГОЙ: Они чем-нибудь отличаются от наших?
      ОДИН: Право, не знаю.
      ДРУГОЙ: Тогда почему... А кто вам их прислал?
      ОДИН: Баронесса де Сир.
      ДРУГОЙ: Вы имеете дело с еврейскими дамами?
      ОДИН: Да, раз они присылают мне креветок. И не только с ними. Я имею дело с самыми различными дамами. Я попрошу принца Уэльского принять ее.
      ДРУГОЙ: Она приведет с собой других.
      ОДИН: Вот и хорошо. Откровенно говоря, я не понимаю, зачем им нужны титулы, раз у них есть деньги, но зато это меня утешает - наверное, наш век еще не прошел.
      ДРУГОЙ: Короли доживают свой век, но можно предположить. что это только нынешние короли.
      ОДИН: На все это можно только надеяться. ДРУГОЙ: Интересно, что думают по этому поводу принц Уэльский, граф д'Артуа и великий князь Константин...
      ОДИН: Вы думаете, так и будет?
      ДРУГОЙ: Кто знает! Бог милостив, но все же будущее неопределенно, если оно не в наших руках.
      ОДИН: Карл - старая перечница. Он обещал Веллингтону восстановить налоговую систему 1766 года.
      ДРУГОЙ: Мы стали похожи на старых баб, маркиз. Мне-то еще можно, имейте в виду, я на двадцать лет вас старше. Я вчера разговаривал со старой графиней Пармской. Она смотрит в будущее без боязни. Более того, она недавно выдала замуж внучку.
      ОДИН: За кого?
      ДРУГОЙ: За какого-то итальянца. Она спросила, езжу ли я верхом. Я отшутился, напомнил, - мы столько лет знакомы - что и в молодые годы не блистал, но все-таки мне стало стыдно.
      ОДИН: Мне стыдно с тех пор, как я сюда приехал. ДРУГОЙ: С каких пор? Что за роман вы затеяли, мой милый?
      ОДИН: Ничего я не затеял. Между прочим, что это вы хотите предпринять?
      ДРУГОЙ: Ничего. С чего вы взяли?
      Явление 11
      (Маркиз де Сомине сидит в кресле за письменным столом, опустив голову на руки. Входит маркиза де Сомине.)
      МАРКИЗА: Маркиз, вы не видели Анри?
      МАРКИЗ: Он уехал.
      МАРКИЗА: Вы не ответили на мой вопрос. На кого вы сердитесь? На меня или на него?
      МАРКИЗ: На сей раз мне не до вас, маркиза. К сожалению, у меня есть более серьезные проблемы, чем те, к которым вы меня приучили. И вообще, мне не улыбается перспектива выпрашивать деньги у вашего отца. Я уже не молод.
      МАРКИЗА: Как вы смеете! Если бы не он...
      МАРКИЗ: Анри уехал, как вчера, как позавчера. Он, кажется, хотел со мной поговорить...
      МАРКИЗА: Вы сказали ему, что заняты. Разумеется, он уехал. Вы ужасно с ним обращаетесь, как и со мной, впрочем. Но ведь его вы любите, а меня нет.
      МАРКИЗ: Что вы в этом понимаете? Я вас обожаю. Представляете, у меня был великовозрастный педераст герцог Ангулемский. Он просит меня поехать вместе с ним к Веллингтону.
      МАРКИЗА: Я в этом не уверена. (Она улыбается)
      МАРКИЗ: Что? Он отлично знает, чего хочет...
      МАРКИЗА: Я не это имела в виду. Я знала одну его любовницу.
      МАРКИЗ: Вы не упускаете случая меня уязвить.
      МАРКИЗА: Вы сами виноваты. Мне слишком часто приходится исправлять ваши ошибки. Если бы не я, вы восстановили бы против себя весь свет.
      МАРКИЗ: Маркиза, пожалейте меня. Вы все знаете. Скажите, куда уехал Анри?
      МАРКИЗА (мягко) Что вы, друг мой! Я не думала, что вы примете это так близко к сердцу. Я не знаю, куда он делся, но если вы хотите его видеть, поезжайте в полночь к фон-Траубе.
      МАРКИЗ: Что он там делает?
      МАРКИЗА: Он беседует с немецким поэтом - ну этим, не помню, к сожалению, как его зовут,- и ухаживает за женой австрийского посла. Если хотите, я поеду с вами.
      МАРКИЗ: Нет-нет. Не нужно. У меня дела, я должен быть вечером дома. Да, конечно, я не поеду. Спасибо, маркиза.
      МАРКИЗА: Что с вами? Может быть, я могу вам помочь?
      МАРКИЗ: Наверное, нет. Прошу вас, не тревожьтесь, и не теряйте из-за меня драгоценного времени. Принцесса ждет вас, не мучьте ее сверх меры.
      МАРКИЗА: Мне жаль вас, маркиз.
      МАРКИЗ: Мне тоже себя жаль. До свидания. (Немного помедлив, она качает головой и выходит из комнаты. Слышны ее шаги. Маркиз начинает смеяться. Теперь он сидит в кресле-качалке и толкает его взад-вперед.) О чем он хотел со мной поговорить? Невероятно! (Он останавливает качалку. Звонит. Поспешно входит Андре.) Поди-ка сюда. Ты берешься доставить эту записку леди Рольтон так, чтобы об этом никто не узнал, и не позже, чем через пятнадцать минут?
      АНДРЕ: Конечно, ваша светлость, если вы скажете мне, как это сделать.
      МАРКИЗ: А если я сам не знаю?
      АНДРЕ: Очень жаль. Скажите хоть что-нибудь, ваша светлость.
      МАРКИЗ: Зачем?
      АНДРЕ: Я в любом случае возьмусь, но вы же на меня обидитесь.
      МАРКИЗ: Проклятие! Все все знают лучше меня. Чего же ты ждешь?
      АНДРЕ: Записку, ваша светлость.
      МАРКИЗ: Не дам я тебе записку. Ты ее все равно прочтешь. Убирайся. (Андре медленно скрывается в лабиринте.) Что же делать? Да, Андре! (Он появляется из лабиринта.) Ты же состоишь при графе. Почему ты не с ним?
      АНДРЕ: Ваша светлость, граф изволил оставить меня дома. По-видимому, сегодня вечером он хочет побыть один.
      МАРКИЗ: Почему?
      АНДРЕ: Я не знаю, ваша светлость.
      МАРКИЗ: Конечно, не знаешь. Но почему я так редко вижу тебя возле графа?
      АНДРЕ: Ваша светлость, граф почти не бывает дома...
      МАРКИЗ: Но ты бываешь здесь гораздо чаще.
      АНДРЕ: Увы, граф та мало нуждается в моих услугах.
      МАРКИЗ: По-твоему, я в них нуждаюсь больше?
      АНДРЕ: Во всяком случае, вы чаще требуете меня к себе, ваша светлость.
      МАРКИЗ (резко) Как ты думаешь, где граф сейчас?
      АНДРЕ (разводя руками): В городе, ваша светлость. Или даже за городом. Он так молод. Простите, может быть, я чересчур смел, ваша светлость, но я не вижу оснований для беспокойства.
      (Маркиз встает и подходит к окну)
      МАРКИЗ: Ты женат?
      АНДРЕ: Нет, ваша светлость.
      МАРКИЗ: Послушай, это несправедливо. Как это у тебя получилось?
      АНДРЕ: Вы же понимаете, ваша светлость, мое скромное положение наряду с недостатками имеет и некоторые преимущества. Я у вас уже давно. Как это ни странно, судьба располагает мною в гораздо меньшей степени, чем вами. Возьмите, к примеру, революцию...
      МАРКИЗ: Ну, это еще не судьба.
      АНДРЕ: Но похоже. Или, скажем, брак. Если бы мне изменила жена, - увы, у меня ее нет.- я бы ее побил. Клянусь всеми святыми и памятью нашего покойного короля - и еще получил бы удовольствие. Она бы сначала сто раз подумала. Увы, чем высокопоставленнее мужчина, тем больше им командует жена, или, скажем, тем более высокопоставленных любовников она заводит, что то же самое, это не считая мужчин низкого звания, которых она за любовников не считает и за которых ее можно побить. А что делать? Не драться же на дуэли?
      МАРКИЗ: Почему, собственно?
      АНДРЕ: Ваша светлость, король не любит дуэли. Потом, есть и другие причины. Иногда непонятно, кто кого должен вызывать, или же история так запутана, что непонятно, не является ли один из секундантов заинтересованным лицом.
      МАРКИЗ: Заинтересованным в чем?
      АНДРЕ: Скорее всего, э... дамой.
      МАРКИЗ: Ты совершенно неграмотен, Андре.
      АНДРЕ: Возможно, вернее даже, несомненно, ваша светлость, но только...
      МАРКИЗ: Хорошо, ты уж лучше помолчи. А еще лучше... Скажи лучше, что ты думаешь о моем сыне?
      АНДРЕ: О, ваша светлость, граф - замечательный молодой человек, в своем роде, конечно. Об этом все твердят с утра до вечера. Честно говоря, и мне, и графу это уже страшно надоело.
      МАРКИЗ: Кто же это говорит? Меня, честное слово, давно уже комплиментами не балуют.
      АНДРЕ: Да все, ваша светлость. Король Георг, король Людовик, герцог, князь Талейран, князь Меттерних, виконт де Шатобриан, лорд Байрон, граф де Марсе...
      МАРКИЗ: Откуда ты это знаешь?
      АНДРЕ: Говорят, ваша светлость. Только об этом и говорят. Если бы император был жив, то есть, я хочу сказать... он живо сделал бы его маршалом.
      МАРКИЗ: По-твоему, это предел человеческий мечтаний... Ну, а если бы он не захотел стать маршалом?
      АНДРЕ (с большим воодушевлением): Маршалом императора! Неслыханно. Ну, тогда он стал бы министром, ваша светлость.
      МАРКИЗ: А если нет? Если бы его и это не устроило?
      АНДРЕ: Тогда он очень привередлив, ваша светлость, прямо как вы.
      МАРКИЗ: Разумеется. А все-таки?
      АНДРЕ: Тогда он стал бы тем, чем захотел.
      МАРКИЗ: Гм. Вот это уже лучше. Вообще, ты не очень догадлив. Скажи, он любит женщин?
      АНДРЕ: Да, ваша светлость, это у него наследственное.
      МАРКИЗ: По мужской или по женской линии? Впрочем, откуда тебе знать!
      АНДРЕ: Отчего же, ваша светлость...
      МАРКИЗ: Скажи лучше, что тебе известно о моей жене?
      АНДРЕ: Маркиза - ангел, бриллиант, лучшая из женщин. Она делает вам честь, ваша светлость. Она так богата, что я сам, возможно, женился бы на ней.
      МАРКИЗ: Ты самонадеян.
      АНДРЕ: Ничуть, ваша светлость. Я просто очарован.
      МАРКИЗ: Пожалуй, твое восхищение мне даже льстит. Ну ничего. Скажи, по-твоему, она красива? (Андре начинает соображать. Губы его смыкаются и размыкаются.)
      АНДРЕ: Да, пожалуй, да, ваша светлость! Клянусь честью!
      МАРКИЗ: Не клянись. Как ты считаешь, она мне верна?
      АНДРЕ: Тут уж вам виднее, ваша светлость. Это может означать и то, и это... И вообще, ваша светлость, вы в каком смысле?
      (Шум. Входит Мишель)
      МИШЕЛЬ: Ваша светлость, леди Рольтон просила передать...
      МАРКИЗ: Меня нет дома.
      МИШЕЛЬ: Она говорит, что ей очень нужно...
      МАРКИЗ: Мне тоже кое-что нужно. Убирайтесь отсюда, наглецы! (Андре и Мишель выметаются) По-моему, они очень похожи. А лорд Рольтон - это еще хуже, чем леди Рольтон.
      Явление 12
      (Граф де Буа-Реми беседует с двумя дамами.)
      1 ДАМА: Скажите, граф, вам понравился лорд Байрон?
      ГРАФ: Как вам сказать... Он держался одновременно вызывающе и просто. По-моему, его надменность преувеличена и все дело в том, что он небогат. Он чрезвычайно вежлив и все время стремится соблюдать дистанцию, но объяснять это можно по-разному. Разговорить его трудно, но все-таки можно, один раз у меня это получилось. Он становится оживленным, начинает ходить по комнате и говорить. Он не очень красноречив, но это не потому, что он говорит неубедительно, а от легкого косноязычия. Слушать его упоительно. Он странный человек, Манфред и Дон Жуан в одном лице, и иногда кажется, что он говорит стихами, хотя никто менее его не склонен к импровизации или даже к декламации. Он оставляет потрясающее впечатление, может быть, потому что сам себя слушает и верит тому, что говорит.
      1 ДАМА: Вы тоже так считаете? Лорд Рольтон, который давно его знает, говорит, что он слишком мрачен.
      ГРАФ: Не знаю. Мне так не показалось.
      2 ДАМА: Но его стихи очень мрачны.
      ГРАФ: Нет, что вы! Это очень хорошие стихи. Лорд Байрон, наверное, лучший поэт в Европе.
      1 ДАМА: Он сильно хромает?
      ГРАФ: Нет, не очень. Это не бросается в глаза.
      1 ДАМА: Сильнее, чем князь Талейран?
      ГРАФ (со смехом): Во всяком случае, он не так часто спотыкается. И ездит в Италию, где есть на что посмотреть, а не в Америку.
      1 ДАМА: Америка вам не нравится?
      ГРАФ: Очень может быть. Как и во всех больших странах, там слишком мало народу. Люди заняты своим делом и ни о чем не думают.
      2 ДАМА: Но они выстояли в тринадцатом году.
      ГРАФ: Еще бы! Ведь им было что защищать!
      1 ДАМА: Граф, вы подарили лорду Байрону вашу книжку?
      ГРАФ: Да, конечно. Но мы о ней почти не говорили. Я не решался спросить, а он как-то раз вскользь похвалил ее - только и всего.
      1 ДАМА: Вы не решались спросить? Что, он вызывает трепет?
      ГРАФ: Нет, наверное, но я так и не решился. Он, вообще, мало говорил об искусстве.
      1 ДАМА: Что же он говорил?
      ГРАФ: Он советовал мне ни на что не обращать внимания. Он прав.
      2 ДАМА (касаясь руки графа, весьма игриво): Ведь вы же француз!
      ГРАФ (хмуря брови): Что вы хотите сказать?
      1 ДАМА: Она шутит, граф, не обращайте внимания.
      Явление 13
      (Граф де Буа-Реми в спальне леди Рольтон. Она полуодета и плохо выглядит.)
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Граф, вы мне надоели.
      ГРАФ: Почему?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Откуда я знаю? Мне с вами скучно. (Граф бросается к ней и страстно обнимает. Она не сопротивляется, но как-то обмякает, потом вяло высвобождается.) Нет, не то. Я же говорю, вы мне не нравитесь. (Он берет ее за руку.) Да нет. Граф, убирайтесь отсюда. Я не хочу, чтобы мой муж оставил вас обедать.
      ГРАФ: Вы сами меня позвали.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Да, сама. Но я передумала, а он недогадлив.
      ГРАФ: Да что случилось? Только что вы были довольны.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я была довольна собой, а не вами. Вы никуда не годитесь как любовник. Видите, я нисколько не устала и страшно раздражена. Ваш отец...
      ГРАФ: Мой отец? Он тоже?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я этого не говорила.
      ГРАФ: Это не обязательно. Так это он вас избаловал. А я-то думал...
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Никто меня не баловал. Я все-таки королевского происхождения. Мне достаточно посмотреть на мужчину.
      ГРАФ: Я хочу вас.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы сами виноваты, граф. (Он делает шаг к ней, останавливается и нерешительно на нее смотрит.)
      ГРАФ: Миледи, смените гнев на милость.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Чего вы хотите?
      ГРАФ: Разденьтесь.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН (проводя рукой по его рукаву): Я как раз собиралась привести себя в порядок. Нет, граф. Оставьте меня в покое. И приезжайте вечером.
      ГРАФ: Никуда я не поеду. (Он садится в кресло, поднимается, подходит к небольшому столику, усаживается около него, находит бумагу и письменные принадлежности.) Нет, миледи. (Начинает сосредоточенно чистить перо.)
      ЛЕДИ РОЛЬТОН (улыбаясь и, может быть, успокаиваясь): Вы очень похожи на вашего отца. Я не сомневаюсь теперь, что вы родственники.
      ГРАФ: Вы не находите, что я похож на Карла Великого? Та же бесцеремонность. Между прочим, он тоже мой родственник.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Все равно, милый граф, спать с вами я не буду.
      ГРАФ: Я в этом не уверен.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН (смягчаясь): Может быть, вы правы. Я очень взбалмошна, и если я говорю "нет", это еще ничего не означает. Но вы все-таки уедете, граф, иначе я стану упряма, как мул, и не так непостоянна.
      ГРАФ: Элизабет, вы единственная женщина на свете!
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Очень может быть. Однако, если вы хотите сообщить мне что-нибудь еще, поторопитесь. Мой муж ждет меня уже два часа. Если у него лопнет терпение, он поднимется сюда, и, как знать, может проникнуться теми же идеями.
      ГРАФ: Вряд ли.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Во всяком случае, он пригласит вас обедать.
      ГРАФ: Дверь заперта.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: У него, наверное, есть ключ. Ну так что же? (Граф подходит к ней и пытается поцеловать ее в шею.) Нет, это я уже знаю.
      ГРАФ: Откуда, дорогая?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я все-таки замужем.
      ГРАФ: Вы редко об этом вспоминаете.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Да, конечно. Я просто об этом не забываю.
      ГРАФ: Зачем вы вышли замуж?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я вас не понимаю.
      ГРАФ: Разве вы любили своего мужа?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я и сейчас его люблю. Иногда, во всяком случае.
      ГРАФ: Не издевайтесь, дорогая.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Успокойтесь, граф, я слишком мало вами увлечена, чтобы как следует мучить. Вы прелестный молодой челолвек, любимец королей, баловень женщин, но чтобы иметь у меня успех, этого мало. Я вам скажу одну вещь, вы, конечно, можете не верить, но сейчас у меня нет любовника. Это же смешно, милый граф. Нет, просто оторопь берет!
      ГРАФ: Миледи!
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Я одеваюсь, граф. Можете не отворачиваться. (Граф бросается в кресло и начинает играть брелоком. Леди Рольтон, нимало не смущаясь, медленно переодевается.) Как вы думаете, граф, мне имеет смысл надеть бриллианты?
      ГРАФ: Вам имеет смысл напудриться.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Это слишком долго. Сколько раз в день можно себя мучить? И потом...
      ГРАФ: Я понимаю. Ваши планы на сегодня не ограничиваются мной.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вот именно. Вам, пожалуй, повезло. Вы были первым в некотором роде.
      ГРАФ: Да, мне повезло. На мне вся ваша пудра.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Вы недовольны?
      ГРАФ: Я не собирался лишать вас невинности, миледи.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Хорошо, граф, я это запомню. (Стук в дверь.) Кто там?
      ЛОРД РОЛЬТОН: Это я, дорогая.
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Подождите немного, я сейчас оденусь.
      ЛОРД РОЛЬТОН: Вы одна?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Со мной граф де Буа-Реми. Он вам не нужен?
      ЛОРД РОЛЬТОН: Я был бы рад его видеть. Он не очень занят?
      ЛЕДИ РОЛЬТОН: Нет, не очень. (Графу) Дорогой граф, навестите моего мужа. Он, наверное, хочет вам что-то сказать. (В это время она застегивает что-то перед зеркалом.)
      ГРАФ: Я ни в чем не могу отказать вам, Элизабет. (Он открывает дверь. Входит лорд Рольтон. Граф сердечно пожимает ему руку.) Я не помешаю вам, милорд?
      Явление 14
      (Маркиз де Сомине стоит у окна и смотрит непонятно куда. Неожиданно он поворачивается спиной к окну. Лабиринт медленно отъезжает, при этом образуется значительное свободное пространство. Он открывает рот, как рыба, вытащенная из воды, и приняв какое-то решение, входит в лабиринт. Он плутает там довольно долго при свете и в темноте и затем вновь появляется на поверхности. Двор его дома. Он стоит под окном, которое ходит взад-вперед со скрипом. Делает несколько шагов. Останавливается карета. Из нее выходит маркиза. Увидев мужа, она задумывается на мгновение, но затем все-таки отпускает карету. В какой-то момент видна только ее тень. Она подходит к маркизу.)
      МАРКИЗ (меланхолично): Как вам нравится погода, догогая?
      МАРКИЗА (громко): Андре! (Маркизу) Что вы сказали?
      МАРКИЗ: Я не Андре.
      МАРКИЗА (вспыхнув): Я понимаю. Андре! (Из дома выбегает запыхавшийся Андре) Ты где был? Что-нибудь случилось?
      АНДРЕ (кланяясь): Простите, мадам, я не сразу понял, где вы. Услышав ваш голос, я побежал в вашу комнату.
      МАРКИЗ: В вашу комнату? Этот бездельник заходит в вашу комнату?
      МАРКИЗА: Вы недовольны этим?
      МАРКИЗ: Напротив, я восхищен. Теперь я понимаю, почему он никогда не бывает возле графа.
      МАРКИЗА: Когда вы сами в последний раз заходили в мою комнату? Андре, пожалуйста, принесите мой столик, чашку кофе и письменные принадлежности.
      МАРКИЗ: И мне тоже. (Андре убегает)
      МАРКИЗА: Зачем вам чернила?
      МАРКИЗ: Я буду мокать в них печенье.(Громко) Андре! Печенье!
      МАРКИЗА: Вы сошли в ума? Я очень рада.
      МАРКИЗ: Я тоже. Вы решили составить мне компанию?
      МАРКИЗА: Нет, я просто захотела посидеть с вами. Вы кого-нибудь ждете?
      МАРКИЗ: Герцога. Он представил одну еврейскую баронессу принцу Уэльскому и собирается привести ее сюда.
      МАРКИЗА: Вы не хотите пускать их в дом? Или наоборот...
      МАРКИЗ: Совершенно верно. Как раз наоборот. Я хочу собственноручно открыть дверцу карету, предложить ей руку и препроводить ее в дом самым почетным образом.
      МАРКИЗА: Надеюсь, вы не будете настаивать на том, чтобы я ее приняла?
      МАРКИЗ: Разумеется, нет. Дама со столь безупречной родословной может иметь дело только с принцами крови.
      МАРКИЗА: Если бы я не знала, что вы относитесь ко мне как к собаке, вы немедленно получили бы оплеуху.
      МАРКИЗ: Да я их уже считать перестал.
      МАРКИЗА: Что вы хотите сказать?
      МАРКИЗ: Моя дорогая, неужели вы всерьез считаете себя знатнее этой дамы? МАРКИЗА: Я знаю четыре поколения моих предков. Мой прадед был еще в семьсот шестнадцатом году представлен герцогу Орлеанскому, регенту.
      МАРКИЗ: Вы слышали, наверно, что у него были весьма своеобразные вкусы. Впрочем, кто-нибудь из ее предков наверняка беседовал с царем Давидом. Правда, ей неизвестно в точности, как его звали. Но что за беда - четыре поколения предков, моя дорогая, есть у всякого человека, родившегося в относительно мирное время. Всякая родословная начинается с прадеда, то-есть с того, с кем большинству людей не удается познакомиться не только очно, но и по рассказам родителей. Я подозреваю, что эта дама - а она происходит из почтенной еврейской семьи - знает о своих предках гораздо больше вас, поскольку ей или по крайней мере ее родителям нечего было их стыдиться. Однако она не тычет их вам в лицо.
      МАРКИЗА: Все равно, я не хочу иметь с ней дело.
      МАРКИЗ: Я уже говорил - вы разборчивее, чем принц Уэльский. По-вашему, он тоже недостаточно высокороден? А даже если так? Впрочем, вас никто и не заставляет.
      МАРКИЗА: Разве он сейчас здесь?
      МАРКИЗ: Почему бы и нет? Он путешествует, стало быть... Андре! Куда ты делся?
      МАРКИЗА: Не кричите, пожалуйста.
      (Появляется Андре с двумя скамейками, несколькими подушками, двумя чернильницами и прочими заказанными предметами. Вид у него прехитрый. Он едва не роняет их, пытаясь расшаркаться перед маркизом, однако сохраняет равновесие, ставит скамейки на землю, располагает на них все остальное и вопросительно смотрит на маркизу)
      МАРКИЗ: Ты можешь идти, голубчик.
      МАРКИЗА: Подожди-ка. (Садится и пишет записку) Отнеси это леди Рольтон.
      (Андре, кланяясь, удаляется, искоса поглядывая на маркиза)
      МАРКИЗ: Бог с ним! (Появляется Мишель. Он подходит к маркизу, целует протянутую ему руку и затем вкладывает в нее записку. Маркиз быстро ее просматривает) Вы представляете, дорогая, вас хочет видеть русский посол. Так и написано. Они, кажется, совсем рехнулись. Как вы думаете, следует отказаться?
      МАРКИЗА: Покажите мне записку, маркиз.(Он отдает ей записку, она вяло на нее смотрит) Это по-русски. Я думаю, надо поехать. По-видимому, это тон, предписанный императором, они ведь давно уже научились изящно изъясняться. Я думаю, он собирается нас облагодетельствовать.
      МАРКИЗ: Вы правы, дорогая. С тех пор, как русские разместили свои войска в Европе, они совсем потеряли рассудок. Будьте добры, напишите им, что мы едем. Я пока что пойду к себе.
      ЯВЛЕНИЕ 15
      (Безлюдный двор. Предметы, затребованные сиятельной четой и доставленные с такой поспешностью, лежат на земле. Дует ветер, хлопают ставни, пробегает собака. Она останавливается и начинает нюхать чернильницу, затем бьет ее лапой, переворачивает и в ужасе убегает. Чернила растекаются по сцене, при этом издалека слышны шум ветра и человеческие голоса.)