– Большинство тайных ходов было уничтожено при перестройке дома, но один, вот здесь, сзади... – он постучал по панели, раздался глухой звук, – до сих пор существует. Мы с Лоренсом обнаружили его, когда были еще мальчишками. Отец приказал забить входы, поскольку из коридора можно слышать каждое слово, произнесенное в комнате. А здесь, в этой комнате, в последние годы происходили очень секретные встречи, мисс Хэркорт.

– Никто бы никогда не догадался, что здесь есть вход! Он так хорошо замаскирован!

– Он здесь, – показал Клод на одну из секций. – Если как следует приглядеться, можно увидеть гвозди, которыми все надежно укреплено. Другой вход находится в спальне Лоренса. Хотите, покажу?

Заинтригованная, она с готовностью поднялась вслед за Клодом по украшенной резьбой лестнице.

– Лоренс ушел куда-то с отцом, так что маловероятно, что нас застигнут в личном убежище моего кузена, – сообщил ей Клод, когда они вошли в спальню. Стены спальни тоже были обшиты деревянными панелями, но резьба на них была другая – более искусная, чем в библиотеке или холле.

– Он иногда чертовски смешон – может разъяриться, если узнает, что кто-то заходил в его комнату.

Верити слушала вполуха, с большим интересом рассматривая панельную обшивку. В конце концов она заметила, что одна из секций немного отличается от других.

– Вот! – торжествующе воскликнула Верити. – За этим старым деревянным комодом.

– Очень хорошо! – Клод подошел и отодвинул комод от стены. – Хотя, держу пари, вы ни за что не обнаружите устройство, с помощью которого открывается эта дверь.

Верити приняла вызов. В центре каждой квадратной панели была резная розетка. В конечном счете ей удалось найти одну розетку, которая слегка повернулась от прикосновения ее пальцев. Раздался тихий щелчок, и большая секция обшивки сдвинулась, образовав щель.

– Боже мой! – Клод не мог сдержать потрясения. – Отец ведь все заколотил много лет назад. Мы с Лоренсом были здесь и очень злились, когда рабочие заделывали вход.

Пожав плечами, он подошел к небольшому столику у кровати и зажег свечу.

– Во всяком случае, это дает мне возможность показать вам, где мы с Лоренсом прятались, когда хотели укрыться от нашего занудливого воспитателя.

Верити улыбнулась, вошла вслед за Клодом в проем и спустилась по каменным ступенькам.

Винтовая лестница вела в узкий и короткий коридор. Три стены этого коридора были каменными, а четвертая – деревянной. С потолка гирляндами свисала паутина, воздух был затхлым.

– Смотрите-ка! А это что? – воскликнул Клод, заметив ясно различимые следы. – Кто-то спускался сюда недавно. – Он удивленно пожал плечами. – Возможно, кто-то из рабочих проверял, не требуется ли ремонт. Эта фальшивая стена примыкает к панельной обшивке библиотеки и...

Клод резко замолчал и предостерегающе прижал палец к губам, ясно услышав, как открылась дверь, ведущая из библиотеки в холл.

Голос Лоренса Каслфорда, томный и медлительный, донесся сквозь панельную обшивку:

– Я виню в этом только Клода. Совершенно потерянный день!

– Ты не должен винить его, – ответил лорд Каслфорд. – Без сомнения, если бы мы сказали ему, куда направляемся, он бы предупредил нас о том, что эти гнедые выдохнутся уже через милю. Может быть, Клод разбирается не во всем, но нет ничего, чего бы этот мальчик не знал о животных.

Верити услышала что-то подозрительно напоминающее хрюканье, после чего Лоренс возразил:

– Клод знал, что мне нравились те его серые, но взял и нарочно продал их.

– Он имел полное право продавать их, кому захочет. И у тебя нет оснований жаловаться. Он никогда не отказывал тебе, ты пользовался ими, пока был здесь. И ты не раз одалживал их, когда я бывал в Лондоне.

– Он мог предложить их сначала мне. Я бы как-нибудь наскреб денег.

– О, ради Бога, прекрати ныть! Мне хватает забот помимо твоих жалоб! – Верити услышала, как звякнуло стекло, потом лорд Каслфорд сказал примирительно: – На, выпей. И успокойся. Вы с Клодом не должны заходить в библиотеку сегодня вечером.

– Не беспокойся. Я найду, чем заняться.

Что ответил на это лорд Каслфорд, Верити так и не узнала, потому что Клод пригласил ее кивком головы подняться назад по лестнице.

– Ваш кузен в обиде на вас, – заметила Верити, когда Клод задвинул панель и поставил на место комод.

Его глаза блестели. Они вышли из комнаты и пошли обратно по коридору к лестнице.

– Конечно, я знал, что он хотел получить этот выезд, мисс Хэркорт, но я знал также, кому в результате придется платить за этих лошадей. Лоренс швыряет деньгами, залезает в долги, а потом просит моего отца выручить его.

Входная дверь распахнулась, и Верити, чтобы не упасть, схватилась за перила; в холл вошел человек крепкого сложения с седеющими волосами, и она четко вспомнила, где уже видела когда-то этого человека.

– Кто это? – спросила она взволнованным шепотом.

– Это Блэкмор, слуга моего кузена, – ответил Клод, следя глазами за тем, как тот идет через холл по направлению к кухне. – Он предан Лоренсу. Я терпеть не могу этого типа. Но, как ни странно, если вы спросите меня... О, черт побери! Я загасил свечу? Пойду-ка проверю. Если Блэкмор увидит, что она горит, он тут же скажет Лоренсу, что в его комнате кто-то был.

Несколько мгновений Верити невидящими глазами смотрела перед собой, пока ее память восстанавливала все, что она видела в тот день. Потом, убедившись, что Клод ушел, она сбежала по ступенькам, выскочила из дома и помчалась к конному двору, не останавливаясь.

Торопливо оседлав лошадь Сары, она пустилась галопом со двора через поле в сторону маленького торгового городка Хактон, словно за ней гнался сам дьявол. Верити была полна решимости немедленно увидеть Томаса Стоуна, а в конечном итоге и кучера.

Она ничего не замечала вокруг и ничего не слышала: ни цоканья копыт, ни всадника, который мчался следом, ни живой изгороди, вырисовывающейся далеко впереди. Однако лошадь Сары хорошо знала, что они приближаются к ненавистному ей препятствию. Она прижала уши, прежде чем сделать решительное и неуловимое движение – Верити взлетела в воздух и тяжело упала в кусты. Девушка с трудом поднялась и слегка покачнулась, ступив на землю правой ногой.

– Трусливое животное! – проворчала она, когда лошадь из предосторожности отошла немного в сторону. Тут Верити наконец услышала приближающегося всадника и круто повернулась. Кровь отлила от ее лица.

– Все в порядке, мисс Хэркорт? Невозможно было усомниться в искреннем участии, которое слышалось в голосе Клода. На его юном лице была написана тревога, когда он спешился и подошел к ней. Однако Верити вдруг почувствовала беспокойство и стала прокручивать в голове разные предположения. Что, если Клод тоже был вовлечен в гнусную деятельность своего кузена? Здравый смысл в сочетании с женской интуицией заставил ее отбросить страшное подозрение.

Осторожно взяв Верити под локоть, Клод помог ей выбраться из низкого кустарника.

– Почему вы так поспешно умчались? Я что-то не то сказал или сделал? – Он еще больше забеспокоился, когда заметил, что она слегка прихрамывает. – Я лучше доставлю вас назад, в Рэвенхерст.

– Нет, мне нужно в Хактон. – Сообразив, что не в состоянии сама справиться с этой задачей, Верити пытливо взглянула на него и быстро приняла решение. – Клод, мне нужна ваша помощь. Но сначала вы должны кое-что узнать. И если после того, как вы меня выслушаете, вы решите не помогать мне, поверьте, я вас пойму.

Продолжая внимательно на него смотреть, Верити рассказала ему о неожиданной встрече с французским шпионом, о своих отношениях с кучером и о встрече с Томасом Стоуном, а также о своем твердом убеждении, что Блэкмор и есть тот самый посредник, которого она впервые увидела в маленькой придорожной гостинице.

Услышав все это, Клод произнес лишь одно слово:

– Лоренс.

– Я сожалею, – пробормотала Верити. – Должно быть, для вас это жестокий удар.

– Напротив, мисс Хэркорт, нет. Я всегда думал, что за злобный человек этот Лоренс! – Лицо и голос Клода были спокойны, но Верити догадывалась, что его мучит. Его следующие слова подтвердили это. – О ком я сожалею, так это о своем отце, но во многом он должен винить только себя самого.

Он прочел в ее глазах невысказанный вопрос.

– Поговорим начистоту, мисс Хэркорт. Я догадываюсь, где происходят тайные встречи. – Он взъерошил волосы и сразу стал казаться взрослее своих двадцати четырех лет. – Я думаю, отец был убежден, что может доверять своей семье.... А Лоренс всегда был ему как сын. Я долго молча наблюдал и ничего не делал. Я позволил Лоренсу добиться расположения моего отца в ущерб моей матери и мне самому. Я не смог предотвратить бесчестье, которое его действия навлекут на мою семью. – В его голосе послышалась решимость. – Но будь я проклят, если буду сидеть сложа руки и не смогу остановить его. Что я должен сделать, мисс Хэркорт?

Пришлось забыть о словах утешения, которые ей очень хотелось ему сказать. Надо было срочно действовать.

– Когда должна состояться эта встреча?

– Сразу после ужина. Если все пойдет по обычному плану. А ужинаем мы рано, в шесть. Хотите, я поскачу в Хактон и встречусь с этим человеком, Стоуном? – предложил он, но Верити покачала головой.

– Нет, это сделаю я. Он меня знает. Горькая улыбка тронула его губы.

– А поскольку он, несомненно, был послан сюда с единственной целью – следить за членами моей семьи, он вряд ли поверит тому, что я ему скажу.

– Я не уверена даже в том, что он окажется в гостинице. Так что мы должны быть готовы, если случится самое худшее, помешать вашему кузену передать информацию французскому шпиону.

Верити взглянула на Клода. В глазах ее была тревога. Она не только возлагала на него надежду, что он не спустит глаз с Лоренса до тех пор, пока власти не будут поставлены в известность, хотя это было равносильно тому, чтобы затянуть петлю на шее Лоренса, она предлагала ему подвергнуть опасности его собственную жизнь. Но какой выбор был у нее?

– Возвращайтесь домой, и попытайтесь вести себя как можно естественнее. Не вздумайте удерживать Лоренса. Очевидно, он рано уходит отдыхать, когда происходят эти встречи, чтобы отправляется спрятаться в тайнике и подслушать все, что будет сказано. Если он сделает так и в этот вечер, пусть.

– А как я узнаю, удалось ли вам увидеться с этим Стоуном? – спросил Клод задумчиво.

– Никак не узнаете... если мне не удастся прислать вам весточку или приехать самой.

– Нет, не делайте этого. Это может вызвать подозрения. Я позабочусь о том, чтобы ни Лоренс, ни Блэкмор не смогли покинуть дом. Это то немногое, что я могу сделать.

Клод не дал ей возможности возразить. Верити какое-то время смотрела, тревожно сжимая руки, как он во весь опор мчится назад в Грейндж. Потом она повернулась и, хромая, приблизилась к лошади Сары, которая уже пришла в себя и мирно щипала травку.

Верити была уже рядом с лошадью, когда раздался страшный грохот. Открытая коляска, которой управлял, очевидно, кто-то то ли неопытный, то ли пьяный, катилась по дороге с другой стороны живой изгороди. Лошадь Сары насторожилась, услышав крики пассажиров и их нестройное пение, и во весь опор помчалась в Рэвенхерст, в безопасное место, не дав возможности Верити схватить поводья.

Брин бросил быстрый взгляд на профиль Маркуса и перевел его на лежащую впереди дорогу. Не надо было ему соглашаться на эту поездку. Он был плохим собеседником, и борьба его совершенно не интересовала. Но и оставаться в Рэвенхерсте с Верити он не мог.

Он не мог объяснить ей своего поведения сейчас, но, когда будет иметь на это право, найдет способ убедить ее в том, что никогда не стал бы сознательно причинять ей боль.

Брин верил, что, когда наступит время объяснить ей все и во всем признаться, она отнесется ко всему с легкой душой, воспримет все как шутку. Теперь, однако, он был далеко не уверен в том, что ее великолепного чувства юмора будет достаточно, чтобы простить его.

– О Господи! – удивился Маркус, заметив показавшуюся впереди у ворот одинокую фигурку. – Уж не Верити ли это?

Брин, вздрогнув, вышел из мрачной задумчивости и выпрыгнул из экипажа прежде, чем Маркус успел остановить его. Бросив беглый взгляд на ее перепачканный костюм для верховой езды и не дав ей возможности объясниться, он подхватил ее на руки и посадил на сиденье рядом с Маркусом. Все ее уверения в том, что все в порядке, если не считать ушибленной лодыжки, и что ей надо немедленно попасть в Хактон, были напрасны. Маркус, изо всех сил стараясь не показать и виду, что понимает, кто виновник всех бед, внимательно смотрел вперед, на дорогу, а Брин строгим тоном заявил ей, что она никуда не поедет, пока доктор не осмотрит ее ушибы. Верити понимала, что спорить бесполезно. И она молча сидела, все больше и больше кипя негодованием, пока они не вернулись на конный двор Рэвенхерста.

Как только Маркус остановил лошадей, она позвала Саттона, попросив оседлать свежую лошадь. Ее просьба была тут же отменена Брином, который, игнорируя шумные требования Верити немедленно поставить ее на землю, снова подхватил ее и понес в дом.

– О, слава Богу, что вы нашли ее! – выбежала навстречу мужу Сара. – Я увидела, что моя лошадь вернулась одна, и уже собиралась отправить, людей на ее поиски. Она очень пострадала? Я поднимусь и посмотрю, чем можно помочь.

Маркус предостерегающе взял ее за руку.

– Не надо, дорогая. Позволь Брину сделать все, что он считает нужным. Я предполагаю, что эта молодая женщина расстроена не только по причине растянутой лодыжки.

Озабоченное лицо Сары осветила неожиданная улыбка.

– Но ты прав. Брин скоро успокоит ее. Он умеет делать это так нежно!

Сара пришла бы в изумление, окажись она через минуту-другую в спальне. Ее друг взял Верити за плечи и так сильно встряхнул, что несколько шпилек вылетело из ее волос и разлетелось в разные стороны, а ее черные локоны рассыпались по плечам.

– Прекрати сейчас же! – потребовал он стальным голосом. – Ты ведешь себя как несносная девчонка!

– Брин, ты... ты не понимаешь! – Задыхаясь от волнения, Верити умоляюще взглянула в его суровое лицо. – Я должна добраться до Хактона. Мне просто необходимо встретиться там с одним человеком. – Даже находясь в таком возбужденном состоянии, она заметила, что он неожиданно очень встревожился.

– С кем? – Ответа не последовало, но Брин немедленно заметил ее внезапную настороженность. – Ты можешь зарубить себе на своем хорошеньком носике, что не поедешь никуда и что единственный человек, с которым ты встретишься помимо Сары, – это доктор.

Верити упрямо молчала, и он посмотрел на нее взглядом, по которому можно было понять, что он не только расстроен и раздосадован, но и немного задет.

– Ты так мало мне доверяешь, Верити, что не решаешься даже поделиться со мной своими проблемами? Или просто считаешь, что я не смогу действовать от твоего имени?

– Я доверяю тебе полностью, только... только...

Она тяжело опустилась на кровать, чувствуя себя совершенно беспомощной.

По решительному блеску в его глазах она поняла, что он не позволит ей уехать, и сил бороться с ним у нее больше не было. Боль в лодыжке все усиливалась, и стучало в висках. Самым ужасным было то, что, если ей не удастся ничего предпринять, бедный Клод вынужден будет сражаться в полном одиночестве.

Так, за неимением выбора, Верити пришлось вторично за этот день рассказывать о том, что она узнала сегодня днем.

Но такой реакции Брина она не могла себе представить.

Он не только не удивился, но и не высказал ни малейшего недоверия ее рассказу. Выслушав все до конца, он просто заявил довольно мрачно:

– Значит, Клод Каслфорд теперь знает абсолютно все. Это так?

Она строго взглянула на него.

– Клод непричастен. Могу поклясться своей жизнью. Видел бы ты его лицо, когда открылась дверь в тот потайной ход... когда он понял, что его кузен шпион... Нет, Брин. Клод совершенно невиновен.

– Буду молить Бога, чтобы твой инстинкт не подвел! – ответил он с таким угрожающим видом, что Верити едва узнавала его.

Он направился к двери.

– Надо позаботиться о том, чтобы Стоун был в курсе дела. – Взявшись за ручку двери, Брин задержался, чтобы оглянуться, и улыбнулся своей прекрасной улыбкой, в которой сумел выразить и глубокую любовь, и утешение. – Не беспокойся, моя дорогая, твой кучер не подведет тебя.

Не успел Брин уйти, как дверь снова распахнулась и вошла Сара, не дав Верити времени ни подумать над загадочными словами Брина, ни разволноваться из-за событий, которые уже, возможно, разворачивались в Каслфорд-Грейндже. Только позже, когда уехал доктор, который обнаружил у нее лишь растяжение лодыжки и небольшие ссадины – ничего более серьезного, и она осталась одна, тяжелые предчувствия снова стали терзать ее. Лекарство, которое оставил доктор, чтобы помочь ей уснуть, так и осталось нетронутым на прикроватной тумбочке. Так же как и поднос с едой. Их забрала Мег, снова вернувшаяся после девяти часов. Верити показалось, что прошла целая вечность – часы в ее спальне пробили десять, потом одиннадцать. Верити уже устала напрягать свой слух в надежде услышать, как приехал Брин. Он не вернулся просто потому, что не смог. Возможно, ему не удалось встретиться с Томасом Стоуном и пришлось ехать в Грейндж, чтобы помочь Клоду. Ей следовало учесть эту весьма реальную возможность. О Господи, неужели она подвергла опасности и его жизнь?

Не в силах больше выдержать ожидания в одиночестве, Верити откинула одеяло и взяла пеньюар. Она была не в состоянии ничего предпринять сама, но, во всяком случае, могла поговорить с Маркусом.

В холле никого не было, но Верити нисколько не удивилась, увидев, что дверь в библиотеку слегка приоткрыта. Маркус не ляжет, пока не вернулся его друг. Тихонько постучав, она открыла дверь и, к своему удивлению, увидела, что в библиотеке находится одна Сара.

– Верити! – отложив в сторону шитье, Сара подошла к ней и помогла сесть в кресло, стоявшее по другую сторону от камина. – Доктор уверял меня, что снотворное поможет вам проспать до утра.

– Я не стала его принимать, – призналась Верити. – А где Маркус?

– Он ушел вместе с Брином, и до сих пор ни один из них не вернулся.

– О Господи, нет!

Сара поняла, что случилось что-то серьезное. Страшное подозрение, что Верити, возможно, подверглась нападению, закралось ей в голову, но пока она помогала Мег умыть ее юную госпожу и уложить в постель, это опасение, слава Богу, рассеялось. Верити не подавала никаких признаков стресса, просто казалась сильно обеспокоенной чем-то... Но чем?

Сара взяла графин и налила два бокала вина.

– Раз вы отказались пить лекарства, которые оставил доктор, тогда выпейте вот это. Правда, вино может ударить вам в голову – ведь вы даже не притронулись к ужину. Но я не вправе ворчать, – добавила она насмешливо, – поскольку и сама не так много съела.

Сара снова села и несколько минут пристально всматривалась в фиалковые глаза.

– Куда они отправились, Верити? Вы не знаете?

– Подозреваю, что они в Каслфорд-Грейндже, – ответила Верити, не видя смысла лгать, и рассказала, что обнаружила сегодня в старом особняке.

– Лоренс Каслфорд – предатель, – пробормотала Сара, не выказав никакого удивления. – Что ж, Маркус никогда не доверял ему, а я никогда не сомневалась в его оценках.

– Я чувствую себя такой виноватой, Сара, ведь я подвергла опасности и жизнь вашего мужа.

– Это было решение Маркуса – сопровождать Брина. И я никогда не стала бы отговаривать его, даже если бы была в силах сделать это.

Гордая улыбка заиграла на ее губах.

– Но каким образом вы оказались вовлеченной в это дело?

Верити уже давно пришла к выводу, что Сара Рэвенхерст умела слушать, но не была ни неприлично любопытной, ни назойливой. И поскольку Маркус тоже оказался вовлеченным, Верити посчитала, что Сара имеет право знать больше.

Устроившись поудобнее в кресле, Верити уже собралась рассказывать о своих приключениях с кучером в третий раз, но тут вдруг услышала звуки, которых так нетерпеливо ждала.

– Я пойду узнаю, в чем дело. – Сара встала, а Верити была не в состоянии шевельнуться. – Брин не будет в восторге, если увидит, что вы не спите.

Это меньше всего беспокоило Верити, но она промолчала. Ей оставалось только ждать. Сара сейчас вернется, и если это прибыл посыльный, то любые новости, хорошие или плохие, вскоре станут известны и ей.

Дверь снова открылась. Верити, едва дыша, ждала вестей. Она встала, увидев, кто стоит у двери, повернувшись к ней спиной.

– Кучер?.. – Верити, прихрамывая, сделала несколько шагов к нему, но он так и не повернулся. – Значит, вы получили мое послание? – Это прозвучало так глупо, но она все еще была в шоке от его неожиданного появления.

– Да, барышня.

– Все кончено... наконец?

– Да, барышня.

Она, прихрамывая, подошла ближе.

– А Брин?.. Маркус?.. Они в безопасности? _ с трудом произнесла она, потому что у нее вдруг пересохло в горле.

– Рэвенхерст сейчас со своей женой, барышня.

– А Брин? – Ответа не последовало, и сердце ее сжала леденящая рука страха. – Что С ним? Что случилось с Брином? – От ужаса ее голос почти сорвался на крик. – Да говорите же вы, черт возьми!

– Ничего, барышня. Не волнуйтесь! – Кучер круто повернулся и сдернул с лица шарф. – Он здесь, моя дорогая... здесь.

Верити в изумлении смотрела в эти озорно блестевшие карие глаза. Она поняла, что напрасно отказывалась поверить в то, что подсказывали ей ее чувства, подсказывали уже так давно. Злость захлестнула ее. Все напрасные и бессмысленные мучения, через которые она прошла по его милости, всплыли в ее памяти.

Не помня себя от ярости, она размахнулась и, прежде чем Брин успел уклониться, отвесила ему оплеуху. Удар был таким сильным, что треуголка слетела с его головы и покатилась по полированной конторке Маркуса, сметая с нее по пути бумаги.

– Подлец! – закричала она и хотела убежать от него, но Брин ей не позвонил.

Крепко прижав ее руки к бокам, он понес ее через всю комнату и сел в кресло, удерживая ее на коленях.

Он считал, что она имеет полное право чувствовать себя обиженной, и не делал даже попытки остановить поток оскорбительных эпитетов, которые она изливала на него. Большую часть из них, как он подозревал, она почерпнула не в элитарной школе в Бате. Он предусмотрительно крепко держал ее руки до тех пор, пока, обессиленная и выдохшаяся, она не расплакалась.

Ему удалось насильно всунуть свой носовой платок в ее сопротивляющиеся пальцы.

– Я не хотел тебя обидеть, моя дорогая, – прошептал он, прижимая ее голову к своему плечу и гладя шелковые черные кудри.

– Ты... обманывал меня... с самого начала, – обвинила она его. На этот раз, когда она попыталась сесть прямо, он не стал препятствовать.

– Нет, маленькая моя, это неправда. – Навеянная воспоминаниями улыбка тронула его губы. – Маскировался я для других целей. Я сказал тебе об этом, когда мы приехали в Лондон, помнишь? Что ты создана для меня. Я говорил совершенно серьезно.

Недоверчивый взгляд остался, но он заметил искорки любопытства и воспрянул духом.

– Однако в тот день, когда мы встретились в Гайд-парке, я понял, что здорово ошибался, самонадеянно предположив, что всего добьюсь, стоит только захотеть. Какое там! Ты смотрела на меня как на прокаженного! Теперь-то я понял, почему. Но тогда я, слава Богу, не знал, что твое недовольство было направлено против...

– Очень умно! – перебила она. – Тебе удалось многое выпытать у меня, когда ты скрывался в обличье кучера, правда? – Она сердито посмотрела на него и заметила его жалкую попытку скрыть улыбку, но сильное желание дать ему еще раз по уху уступило место безудержному любопытству. – Как тебе удалось так быстро вернуться в эту комнату той ночью?

– Это было не так просто, должен тебе сказать. Едва я успел спрятать свою накидку и треуголку в комод в холле и запереть входную дверь, как услышал, что ты пытаешься войти.

Верити не знала, на кого больше злилась, на него, за то что он вел с ней двойную игру, или на себя, за то что позволила себя обмануть.

Он прочитал ее мысли.

– Я старательно играл свою роль, но, поверь мне, в мои намерения никогда не входило использовать это против тебя. Так уж случилось, что в роли кучера я был знаком с твоим дядей в твоих глазах и менять что-либо не имел права.

Он помолчал немного, потом виновато улыбнулся.

– Как кучер я мог видеть тебя только изредка, а мне было этого мало. В своем собственном облике я имел возможность видеть тебя гораздо чаще. И я очень надеялся, что спустя какое-то время ты снова полюбишь меня. Мне надо было только постараться, чтобы у тебя возникала потребность в моем обществе.

Верити глубоко вздохнула. – Отвратительно!

– И я не ошибся в этом, что доказала последняя ночь, – продолжал Брин, словно она ничего не сказала. – Однако, маскируясь, мне успешно удавалось скрывать свое лицо, но не свои чувства. И я очень надеялся, что ты простишь меня, когда я откроюсь. Но тут вмешались обстоятельства. Я просто не успел.

Верити почувствовала, что начинает сдаваться, но удержалась от того, чтобы по глупости простить его, как только взглянула на кусочек батиста, который держала в своей руке Она с негодованием отметила, что-то была точная копия того платка, который он дал ей в Малом Фрампингтоне.

– Никогда не входило в планы причинять боль? – повторила она с новым воинственным блеском в глазах. – Ты отшлепал меня, сдержать смеха, но в отношении этого конкретного инцидента был тверд. – Ты не должна была ни при каких обстоятельствах отправляться туда одна и ты знала это! Мужчины могли справиться без тебя – подогрели ее интерес, и, забыв про свое вполне оправданное возмущение, она попросила его объяснить, каким образом он оказался вовлеченным в эту историю.

– Я уже вышел в отставку и примерно с месяц находился в Англии, когда разнеслась весть о том, что Наполеон бежал с Эльбы. Собственная агентурная сеть Веллингтона установила, что наш маленький французик снова проявляет активность. Веллингтон очень хотел поймать его английских сообщников. Он послал срочное сообщение лорду Чарльзу и посоветовал обратиться ко мне. Я дал согласие.

Верити вспомнила, что ее дядя упоминал о том, что Веллингтон высоко ценил Брина.

– Вы подозревали Лоренса Каслфорда все время?

– Господи, конечно, нет! Мы были убеждены, что это кто-то, кто работает в военном министерстве, но до тех пор, пока ты не увидела ту пару серых лошадей в Фрампингтоне, мы не знали, кто может быть этим предателем. Помнишь вечер на балу у Джиллингэмов, когда твой дядя беседовал с лордом Каслфордом? Именно тогда твой дядя установил, что племянник лорда пользовался тем экипажем и парой лошадей. Мы подозревали, что оба, и лорд Каслфорд, и его племянник, были причастны. Не исключено было также, что об этом знал и Клод. Только сегодня выяснилась вся правда. Твой инстинкт тебя не подвел. Клод оказался невиновным, а Каслфорд и понятия не имел о том, чем занимался его племянник.

Она задумчиво взглянула на него.

– Ты организовал эту поездку в Рэвенхерст, чтобы оправдать свой приезд сюда, где ты мог следить за Грейнджем?

– Не совсем так, – с улыбкой сказал он. – Я был убежден, что ни одной из вас, молодых дам, здесь не грозит опасность, иначе я бы не затевал этого. Конечно, я хотел довести все до конца. Но я знал, что не смогу сосредоточиться на своей задаче, если оставлю тебя в Лондоне. Строго говоря, наблюдение было поручено Стоуну. Я был нужен здесь только для того, чтобы оказать поддержку в случае необходимости.

– А что произошло сегодня? – осторожно спросила она, когда он замолчал.

– Маркус был единственным человеком, которого я посвятил в свою тайну. Когда я сообщил ему о том, что обнаружила ты, он предложил свою помощь. Как и ты, он был убежден, что Клод ничего не знает. Поскольку неожиданный приезд в Грейндж соседа вызвал бы меньше подозрений, я послал его с запиской к Клоду, а сам в это время увиделся со Стоуном. Маркус и я потом встретились. Собственно, все кончено. Блэкмор убит при попытке к бегству.

Брин сказал об этом как-то обыденно, и Верити показалось, что он ужасно устал.

– А Лоренс?

– Звук моего выстрела вспугнул Лоренса, и он попытался убежать, но Клод выстрелил ему в голову. Я подозреваю, что Клод сделал это, чтобы избавить своего кузена от виселицы.

– А французский шпион?

– Он арестован.

– Значит, наконец, все закончилось, – сказала Верити с облегчением.

– Потребуется какое-то время, пока лорд Каслфорд придет в себя после событий этой ночи. Что касается нас, моя дорогая, да... все закончилось.

Он обнял ее за тонкую талию и крепко прижал к себе, пристально глядя на завязки ее тонкого пеньюара.

– А теперь, пока не пришла Сара, а я убежден, что правила приличия заставят ее сделать это скоро... когда мы поженимся?

– И у тебя хватает наглости считать, что я могу выйти замуж за такого вероломного человека, как ты!

– Ну, в таком случае, девочка моя, – заявил он, старательно пытаясь изобразить, что глубоко потрясен, – я могу только сказать, что твое поведение достойно сожаления. Больше того, я мог бы еще сказать, что безнравственно сидеть на коленях у мужчины в такой поздний час в одном тонком пеньюаре, который совершенно не скрывает твои восхитительные прелести.

Попытка Верити восстановить справедливость тут же была пресечена. Он осыпал ее такими страстными поцелуями, что она была не в силах оказывать дальнейшее сопротивление, даже если бы захотела. Но она не захотела.

Верити понимала умом, что было бы мудро дважды подумать, прежде чем связать свою жизнь с этим человеком, который по своему характеру, как она очень опасалась, был близок скорее к неистовому и властному кучеру, чем к галантному майору, но тело ее не испытывало ни малейших колебаний, так же как и ее сердце.