– Джеймс, – начала она. – Что касается Онории…

– М-м-м? – Его губы прильнули к ее волосам. – На что теперь она жалуется?

Диана села в постели, откинула назад волосы, взяла его руки в свои и глубоко вздохнула.

– Даже не знаю, как сказать тебе об этом…

Покинув устье Темзы, корабль «Звездный крест», обогнув мыс, входил в пролив Ла-Манш. День выдался ясным, ветер не бушевал. Видневшиеся в легкой дымке зеленые берега Англии проплывали по правому борту. Моряки подняли на нок-рее большие паруса, которые сразу резко натянулись от ветра.

Онория сидела на скамье напротив кормового планшира, вдыхая свежий запах открытого моря. Они наконец оставили вонючий порт позади. Нет больше ни грязной, мутной реки, ни набережных с торговцами рыбой, ни города с толпами людей. Только океан и свежий ветер.

Матросы в штанах и свободных рубашках трудились на корабле, закрепляя паруса, драя палубу, чистя овощи для вечерней готовки.

Крепкий бриз развевал волосы Онории; она решила распустить их, потому что ветер все равно вырвал бы все заколки. Корабль качало на волнах, и душа Онории пела. Морские путешествия всегда напоминали ей те счастливые времена, когда она плавала с Джеймсом и когда Пол был еще жив.

Однако это путешествие вело ее к новой жизни. Правда, она не представляла, куда они направляются. Кристофер не сказал ничего определенного относительно Чарлстона и не ответил на ее прямой вопрос о цели их путешествия.

Сейчас он стоял неподалеку спиной к ней, и его куртка развевалась на ветру, словно флаг. Он держал штурвал корабля и разговаривал с Мэнди и мистером Сен-Сиром. Мэнди, одетая в штаны, рубашку и куртку, похожую на ту, что была у брата, стояла, сложив руки на груди, и одобрительно кивала, видимо, соглашаясь с тем, что говорил Кристофер.

Этим утром Онория попрощалась со своими друзьями и Дианой, разорвав связь с семьей и домом, и отправилась неизвестно куда с мужем, которого, по сути, едва знала. Но, как ни странно, она не испытывала страха, когда берег стал удаляться и они вышли в открытое море.

Онория не раз размышляла о том, куда направляется Кристофер и что будет делать, когда достигнет цели путешествия. Англия и Америка находились в состоянии войны, что создавало дополнительные сложности. Все порты были блокированы, и по морям рыскали военные фрегаты. Однако никакие блокады не могли остановить ее брата Джеймса, который рассматривал их как вызов его способности преодолевать трудности, и Онория подозревала, что Кристофер поведет себя так же. Американский военный флот был существенно меньше английского, но морские воды кишели американскими каперами и торговыми судами, которые не давали покоя английским фрегатам. Кристофер был наполовину француз, наполовину англичанин, но Онория была уверена, что он не позволит ни фрегатам, ни каперам любой национальной принадлежности помешать ему достигнуть поставленной цели.

По-видимому, и жене тоже. Он только загадочно посмотрел на нее, когда она спросила этим утром о пункте их назначения, и сказал, что не хочет называть его, пока они находятся в порту. Теперь они были в проливе, и она подумала, что не так уж важно, будет ли она знать о конечной цели путешествия или нет, поскольку корабль все равно доставит ее туда, куда хочет Кристофер.

Он оглянулся и посмотрел на нее, и его светлая косичка скользнула по плечам.

– Онория, – позвал Кристофер. – Возьми штурвал.

Она ошеломленно заморгала:

– Прошу прощения?

Он нахмурился и окинул ее суровым взглядом не как муж, раздраженный непонятливостью жены, а как капитан, возмущенный непослушанием матроса, которого, наверное, следовало бы повесить на рее за такое поведение.

«Есть приказы, которые ты должна выполнять беспрекословно», – говорил он ей. Она поняла бы приказ, который был бы направлен на ее безопасность, но взять штурвал корабля? В голубом батистовом платье, которое неприлично задирается на ветру, из-за чего она вынуждена сидеть, поджав под себя ноги.

Онория встала, позволив ветру подхватить ее юбку, и засеменила по палубе. Кристофер стоял с раздраженным выражением серых глаз, держа одной рукой штурвал.

– Я нуждаюсь в рабочих руках, – сказал он. – Ты знаешь, как управлять кораблем?

– Весьма смутно, – ответила Онория.

Когда-то она наблюдала, как действовали Джеймс и его рулевой. Джеймс никогда не позволял ей прикасаться к чему-либо на корабле, особенно после того, как она и Пол испортили оснастку бушприта своими глупыми выходками. Джеймс тогда ограничил свободу их действий, заставив либо находиться в своих каютах, либо сидеть на палубе там, где он мог их видеть, и так в течение всего рейса.

В то время ей было шестнадцать, но даже теперь, когда она появлялась на борту «Аргонавта», Джеймс непрерывно следил за ней, как будто оснастка его корабля подвергалась постоянной опасности.

Кристофер обхватил ее одной рукой и привлек к штурвалу.

– Держи руки здесь и здесь. – Он положил ее руки на рукоятки штурвала. – Следи за носом корабля и направляй его левее от берега примерно на такое расстояние. – Он выставил перед ней ладонь с раздвинутыми большим и указательным пальцами, сквозь которые просматривалась большая полоса воды между утесами Англии и открытым морем. – Не отклоняйся от курса.

Онория постаралась не отвлекаться ощущением тепла его тела на своей спине, ощущением его рук, обнимавших ее, и ощущением его дыхания у своего уха.

Она кивнула, и он оставил ее. Холодный ветер и разочарование пришли на смену теплу. В голове ее вертелась мысль попросить Кристофера еще раз показать ей, как надо управлять кораблем, но он уже зашагал прочь.

Мэнди улыбнулась ей, как бы говоря: «Желаю удачи», и последовала за Кристофером и мистером Сен-Сиром. Онория осталась одна. Управлять кораблем.

– Кристофер!

Он обернулся. Солнце освещало его рыжевато-коричневые волосы, его кожа приобрела, еще более густой золотистый оттенок.

– В чем дело?

– Что, если нам повстречается другой корабль?

В море было полно судов, которые курсировали между Англией и Францией, Англией и Испанией, Англией и остальными частями света.

– Постарайся не столкнуться с ним, – сказал Кристофер и пошел дальше.

Онория стиснула зубы, ругая его про себя, но вскоре увлеклась порученным ей делом.

Ощущение, что корабль подчиняется ей, привело ее в восторг. Корабль казался живым существом, и каждое движение ее рук передавалось сквозь все палубы к рулю, который мог изменить направление движения.

Онория слегка повернула штурвал, и корабль качнулся носом влево. Она быстро выправила курс, чтобы Кристофер не заметил.

Она наблюдала за береговой линией, чтобы убедиться, как учил Кристофер, что следует в правильном направлении. Теперь она еще больше зауважала Джеймса и его команду, которые умели держать нужный курс «Аргонавта» в открытом море. Гораздо легче управлять кораблем, когда отчетливо видна земля по правую сторону, но в открытом море, особенно когда солнце скрыто облаками, вести корабль, должно быть, нелегко. Находящийся перед ней компас указывал, что они движутся в направлении вест-зюйд-вест, но буквы на циферблате не давали такого ощущения реальности, как зеленовато-коричневая береговая линия.

Солнце заставило ее вспомнить о другой проблеме. Долгое пребывание на палубе под солнцем и на ветру грозило сделать ее кожу чрезмерно загорелой и сухой. Леди должна иметь белую и мягкую кожу и не быть похожей на жену фермера. Когда Онория, живя в Чарлстоне, выезжала за город, она знала, как защититься от солнца, но здесь требовалось нечто другое в отличие от платков и зонтиков. Надо спросить у миссис Колби, что делать, чтобы кожа не загрубела.

Мэнди, казалось, мало беспокоилась о своей внешности. Она одевалась как матрос, разговаривала как матрос и работала как матрос. Кристофер ни от чего не оберегал ее и, вероятно, мог позволить ей залезть на верхушку грот-мачты, где находилось «воронье гнездо», или крепить паруса вместе с другими матросами.

Онория восхищалась этой высокой женщиной с сильным и гибким телом. Ей казалось, что Мэнди относится к ней с презрением, но та лишь развлекалась, поглядывая на Онорию. Грубоватые шутки, которые отпускала эта женщина, свидетельствовали о том, что она считает брак Кристофера самой забавной вещью, о какой ей приходилось когда-либо слышать. Кристофер не реагировал на ее колкости, а Онория краснела от гнева.

Онория искренне надеялась, что Кристофер не заставит ее влезать на нок-реи и свертывать паруса. Она поглядывала на грот-мачту, которая далеко раскинула свои реи над палубой. Однако, как и на корабле Джеймса, на «Звездном кресте» все выполняли любую работу. Здесь офицеры выполняли совсем не те функции, что на военных кораблях, где они действовали в соответствии со своим званием и назначением: управляли кораблем, контролировали команду, занимались морскими картами, отдавали команды вместо капитана, когда тот спал, следили за исправностью ручного оружия и пушек.

На пиратском корабле офицеры, раздевшись до пояса, гнули спины, крутя ворот брашпиля наряду с остальными матросами, когда в этом была необходимость, откачивали воду, тянули канаты корабельных снастей, не дожидаясь приказа. Даже мистер Хендерсон утром помогал поднимать паруса, потому что команда Кристофера не была полностью укомплектована.

Мистер Хендерсон поднялся с нижней палубы и завел разговор с мистером Сен-Сиром. Мистер Хендерсон сменил свою модную одежду лондонского денди на штаны, ботинки и куртку, более подходящие для работы на корабле. Но и в таком виде он ухитрялся выглядеть как джентльмен, отправившийся на загородную прогулку.

Онория не могла понять, почему мистер Хендерсон решил присоединиться к ним. Он обратился утром к Кристоферу с просьбой перевезти его и высадить в Танжере, где он должен встретиться с «Аргонавтом». Когда Кристофер насмешливо предложил ему роль матроса, обслуживающего пассажиров, мистер Хендерсон резко сказал, что готов пребывать на корабле в любом качестве и это его нисколько не смущает. Кристофер нуждался в людях, а Хендерсон был великолепным штурманом.

При этом Мэнди сказала:

– Возьми его, Крис. Вероятно, он волочился за какой-нибудь светской девицей и теперь бежит от ее отца.

Мистер Хендерсон ощетинился, но тем не менее взошел на борт корабля.

Онория было подумала, что мистер Хендерсон явился сюда, чтобы следить за ней и обо всем доложить Джеймсу, но, увидев, что он подошел к Кристоферу и Мэнди, изменила свое мнение.

Мистер Хендерсон не мог оторвать взгляд от высокой темнокожей женщины. Мэнди сначала не заметила его, а когда повернулась к нему, Хендерсон весь напрягся.

Онория сузила глаза, почти забыв о корабле.

Мэнди начала подшучивать над ним, как обычно. Онория находилась слишком далеко от них чтобы услышать, о чем они говорили, но мистер Хендерсон покраснел, видимо, от смущения.

Бедный мистер Хендерсон. Онория считала его слишком правильным, высокомерным и чопорным, но сейчас, наблюдая за ним, впервые почувствовала жалость к нему.

К тому же ей было любопытно, как будут дальше развиваться события.

Кристофер освободил Онорию от обязанностей рулевого, когда небо на западе окрасилось в пурпурные тона и заходящее солнце освещало редкие облака золотистым светом. Руки у Онории ныли, лицо горело от ветра и солнца, ноги гудели от постоянных усилий противостоять качке корабля, однако чувствовала она себя великолепно.

Кристофер ни словом не обмолвился о том, как она справилась со своими обязанностями, просто сказал, что юный Керью сменит ее, и она может спуститься вниз к ужину.

Керью было лет двадцать, совсем еще мальчишкой он начал плавать с Кристофером. Он подмигнул Онории.

Онория попыталась разжать руки, но не смогла, их свело судорогой, и она вскрикнула.

Кристофер взял ее руки и принялся один за другим разгибать пальцы. Они не хотели распрямляться. Суставы и ладони покрылись белыми и красными полосами.

– Черт побери, Онория. – Он начал осторожно растирать ей руки, согревая своими прикосновениями.

– Не надо так напряженно держать штурвал, мэм, – заметил Керью доброжелательным тоном. – Достаточно положить руки вот так. – И он продемонстрировал, как это делается, лишь слегка касаясь пальцами рукояток штурвала.

Онория попыталась согнуть пальцы.

– Да, спасибо, – поблагодарила она. – Я учту.

Кристофер с недовольным выражением лица увел ее. Капитан и офицеры обедали в штурманской рубке, где хранились карты. Сейчас они были свернуты и убраны в шкафчики красного дерева. Свет от фонарей со свечами придавал этим шкафчикам и столу ярко-красный оттенок. В комнате хватало места только для стола и шести стульев, и когда на стулья садились, они задевали стены и шкафчики. Кок, низкорослый, кривоногий темноволосый мексиканец, стоял в дверном проеме, готовый подать еду.

Кристоферу предназначался стул, ближайший к двери. Когда он и Онория прибыли, остальные места были уже заняты, за исключением стула в дальнем конце, куда Онория могла бы добраться не иначе, как ползком по столу.

Слава Богу, Кристофер не заставил ее пробираться туда. Он ткнул большим пальцем Мэнди, которая, улыбнувшись, развернулась и пересела на пустой стул. Колби, огромный как медведь, ворча передвинулся на соседний, освобождая место для Онории.

Как только Кристофер сел, кок подал супницу. Кристофер поставил ее на стол.

– Садись, – сказал он Онории тоном, не терпящим возражений.

И она опустилась на стул, нагретый массивным телом Колби.

Дощатый стол был накрыт влажной скатертью, чтобы блюда не скользили по ней. Скатерть со временем поистрепалась и приобрела желтоватый оттенок. По другую сторону от Кристофера сидели Сен-Сир и миссис Колби, чьи рыжие волосы отливали красным цветом, как и шкафчики.

Кристофер налил суп в ее миску, затем в свою. На поверхности плавали жирные пятна масла, а под ними виднелись кусочки моркови, зелени и мяса. Несмотря на не очень привлекательный вид, запах был весьма аппетитным. Кристофер передал супницу, и Сен-Сир уткнулся в нее своим вытянутым лицом.

Он налил себе порцию и, передав супницу дальше, сказал Онории по-французски:

– Приятного аппетита, мадам.

В пансионе благородных девиц, где училась Онория, немного изучали французский язык.

– Благодарю, месье, – ответила она тоже по-французски, слегка склонив голову, как будто они угощались бутербродами на приеме в летнем саду.

Колби фыркнул, а Кристофер вскинул бровь и бегло сказал что-то грубое на чистом французском.

Фраза была из тех, каким Онорию не обучали в пансионе, но она тем не менее поняла и густо покраснела, отчего глаза Кристофера весело блеснули.

Какое-то мгновение Онория была готова запустить в него миской с супом. Диана рассказывала ей, что однажды бросила в голову Джеймса полную супницу. И была уверена, что именно после этого Джеймс влюбился в нее.

Онория решила, что у нее ситуация более сложная. Джеймс по крайней мере дал Диане время привыкнуть к нему, прежде чем жениться на ней.

Онория сделала вид, будто не обратила внимания на выходку Кристофера, и поднесла ложку к губам. Наперченный бульон был очень вкусным.

– Так какова будет ее доля? – вдруг спросил Колби. Мэнди с шумом втянула бульон с ложки и сказала:

– Почему тебя это беспокоит?

Колби со стуком положил ложку на стол.

– Мы уже определили наши доли заранее. А теперь, судя по всему, мы все получим меньше, потому что капитан обзавелся женой. Тогда пусть она довольствуется частью его доли.

Мэнди и миссис Колби повернулись к Кристоферу, а мистер Сен-Сир продолжал есть суп маленькими глотками.

– Она получит свою собственную долю, – сказал Кристофер.

– Но это значит, что нам достанется меньше, – повторил Колби.

– Наша команда теперь стала меньше, Колби, – возразила Мэнди. – А это значит, что наши доли остаются прежними.

– Я считаю, что мы должны проголосовать. Мы голосовали, когда я женился.

– И миссис Колби получает свою собственную долю, – заявил Кристофер. – Так будет и с миссис Рейн. Никакого голосования не требуется.

Колби открыл рот, намереваясь спорить дальше, но, поймав взгляд Кристофера, снова закрыл его, скрипнув зубами.

Кок подал тарелку с хлебом. Кристофер отломил толстый кусок и передал остальной хлеб Онории как раз в тот момент, когда корабль накренился. Все машинально схватились за миски и прижались к стене, продолжая, однако, спокойно есть. Корабль вздымался и опускался на волнах, и когда кок вышел, в помещение ворвался холодный ветер.

Онория осторожно отломила кусочек от буханки и передала хлеб Колби. Тот взял его своей огромной лапой, отломил большой кусок и передал остальное Мэнди.

Черный хлеб из ржаной муки и патоки был не очень хорошего качества. Онория чувствовала пальцами твердые комочки. Она хотела положить его назад на тарелку или предложить французу, но Кристофер наблюдал за ней.

– Моя доля от чего? – спросила Онория.

– Ха, – проворчал Колби. – Возможно, ни от чего. Взгляды всех присутствующих устремились на Кристофера.

– Нет, – тихо сказал он. – Я не зря столько пережил.

– Я поверю только тогда, когда увижу это собственными глазами, – мрачно заметил Колби.

– Увидишь, – уверил его Кристофер.

Может быть, они умышленно пытаются свести ее с ума своими загадочными фразами?

– Что именно он должен увидеть? – настоятельно спросила Онория.

Все переглянулись. Казалось, они знали, о чем идет речь.

Серые глаза Кристофера светились.

– Ешь свой хлеб, Онория.

Она хмуро посмотрела на него. Если им надо что-то обсудить между собой, они могли бы подождать, когда она уйдет, а не говорить намеками в ее присутствии. Это дурной тон.

Онория откусила кусочек хлеба. На зубах заскрипели крошечные камушки, и она перестала жевать. Она не могла ни вынуть хлеб изо рта, ни проглотить.

– Проклятые камни, – проворчал Колби рядом с ней и выплюнул камушек через стол. Сен-Сир пригнулся, и камушек ударился в стену позади него.

– Артур! – крикнула его жена. – Как ты ведешь себя! Тем более в присутствии леди.

Корабль вздыбился на очередной волне, и Онории стало нехорошо. Она прижала руку ко рту.

– О нет, – сказал Колби. – Ее сейчас стошнит.

Онория вскочила и едва не столкнулась с коком, который возвращался с кувшином, пахнущим спиртным. Шатаясь и держась за стены из-за качки корабля, она проследовала по коридору, поднялась по трапу и вышла на палубу.

Холодный ветер ударил ей в лицо. Солнце уже зашло, поглощенное надвигающейся ночной тьмой. На горизонте маячили разрозненные облака, усиливающие тьму, но над головой небо было усеяно звездами, похожими на бриллиантовые россыпи. Керью все еще стоял за штурвалом, и фонарь у его ног освещал его золотистым светом.

Онория подошла к поручню, наклонилась и выплюнула хлеб в море. Резкий ветер откинул ее волосы с лица и принес с собой чистый запах соленой воды.

Она поступила ужасно глупо. Она знала, почему последовала за Кристофером на этот корабль с людьми, которые были ей чужды. Она твердила себе, что выполняет свой долг, но долг и здравый смысл никак не вязались с решениями, которые она принимала в эти дни.

Ею двигало лишь слепое желание быть рядом с ним, ощущать его руки на своем теле и испытывать страсть. Она могла бы остаться с Дианой и найти приемлемый способ расторгнуть брак, пригласив опытного адвоката.

Но она последовала за Кристофером и теперь расплачивается за это.

Онория услышала его шаги. Ей сейчас не хотелось видеть мужа, но он заключил ее в объятия, защитив своим теплым телом от холодного воздуха.

Противиться было бесполезно. Она с наслаждением повернулась к нему лицом и уткнулась головой в надежное плечо. Он погладил ее по волосам и прижался губами к темечку. От него исходил запах моря, смешанный с ароматом виски.

Онория подняла голову и посмотрела ему в лицо, а он склонился над ней и поцеловал в губы. Вкус виски еще сохранился на его языке.

– Доля чего, Кристофер? – спросила она.

Он улыбнулся и прошептал ей на ухо:

– Спрятанного сокровища, ангел мой.