Глава 6

Онория взглянула на твердые, мышцы его ягодиц, на крепкие ноги и перестала смеяться. При малейшем движении китайский лев на бедре Кристофера начинал шевелиться, словно испытывал нетерпение.

Онория едва дышала. Кристофер всегда покорял ее своим телом, которое ошеломляло ее и лишало рассудка. Одна из гувернанток Онории однажды сказала, что Бог создал человека по своему образу и подобию, поэтому в нем нет ничего постыдного и на него можно смотреть и радоваться.

Гувернантка была права. Бог очень постарался, создавая Кристофера Рейна. Его широченные плечи сужались на конус к талии и бедрам, а зад был гладким, мускулистым и бледным по сравнению с остальным загорелым телом. С тех пор как Кристофер вернулся, она не видела его без рубашки, но хорошо помнила его спину: гладкую, загорелую, крепкую.

Он взглянул на нее через плечо, и его серые глаза сузились. Его толстая косичка распустилась во время их возни, и светлые волосы рассыпались по спине.

– Ну, в чем дело?

В том месте, где щепка сквозь штаны воткнулась в кожу, выступили капельки крови. Онория почувствовала раскаяние.

– Какая большая, – сказала она.

– Я счел бы это за комплимент, если бы не был уверен, что ты имеешь в виду занозу.

– Боюсь, здесь не одна. – Онория осторожно придвинулась ближе и положила руку ему на спину. Тепло его тела проникало через рубашку. Она вспомнила, как когда-то страстно целовала льва на его бедре, и вдруг смутилась.

Кристофер нетерпеливо посмотрел на нее.

– Ты должна вытащить их. Я не смогу дотянуться.

– Да, конечно.

Она провела рукой по его узкому бедру и нащупала первую занозу, затем сжала ее пальцами и потянула.

– О!

– Я ничего не вижу. – Онория сняла с крюка фонарь, подвешенный на потолочной балке, и поставила на стульчак туалета так, чтобы свет падал на спину Кристофера. Затем вернулась к кровати, села и осторожно взялась за занозу.

– Тащи ее резче, – сказал он отрывисто. – Не ковыряйся.

– Я так и сделаю, если ты не будешь шевелиться.

Он отвернулся с напряженным выражением лица.

– Хорошо, я… О!

Онория выдернула самую большую занозу и победно посмотрела на нее. Потом подошла к окну и выкинула щепку наружу.

– Осталось еще три.

– Черт возьми.

Онория вернулась к нему. Теперь, осмелев, она более решительно приложила руку к его обнаженной коже пониже рубашки.

– Кристофер, – сказала она, занявшись следующей занозой. – Говорили, что ты был ранен.

– Ну и что?

– Должно быть, это более болезненно, чем несколько заноз.

– Это совсем другое дело.

Она на мгновение замерла.

– Почему?

– От пулевого ранения либо теряешь сознание, либо тебе суют в глотку опиум для обезболивания. А сейчас я все чувствую.

– Ты все шутишь, Кристофер Рейн. – Она занялась очередной занозой.

– Звучит почти нежно. – Голос его стал мягче. – Расскажи, как случилось, что ты полюбила меня несколько лет назад, прочитав обо мне в газетах. – Он поморщился. – Это отвлечет меня от боли.

После паузы Онория заговорила:

– Я полагаю, потому, что ты не был похож на тех мужчин, которых я знала в Чарлстоне. Они учились в университете, потом работали в бизнесе отцов и подыскивали себе порядочную жену, с которой могли бы устроить жизнь. Они всегда говорили правильные вещи, имели дело только с правильными людьми и стремились породниться с правильными семьями.

– И докучали тебе своими предложениями.

Онория задумалась над этим.

– Я всем отказывала, хотя знала, что все равно выйду за кого-нибудь из них. К сожалению, в семье Ардморов всегда была склонность к рискованным приключениям. Мой брат осуществил свои стремления, скитаясь по морям и сражаясь с пиратами. Я же оставалась дома, и потому моя тяга к приключениям нашла выражение в чтении рассказов о тебе и при этом в моем воображении рисовались различные захватывающие картины.

– Что же ты воображала? – спросил Кристофер.

– Этого я тебе не скажу, – решительно заявила Онория.

Она была рада, что он не видит, как она покраснела. Боже, чего только она не воображала! Лежа по ночам в постели, Онория подолгу не могла уснуть и, охваченная волнением, придумывала всякие истории, где героями были она и Кристофер.

В одном из излюбленных сюжетов она пряталась на корабле Кристофера. Он находил ее, страшно гневался и заковывал в кандалы, намереваясь казнить. Но потом, пораженный ее красотой и невинностью, влюблялся в нее. Она в каждом приключении проявляла недюжинную сообразительность и ловкость, Так что он в конце концов производил ее в офицеры. Он полностью доверял ей, и она всячески помогала ему в его делах. Однажды она даже спасла ему жизнь в героической битве, едва не пожертвовав собой. Он подолгу оставался у ее постели, пока она не выздоровела, а потом признался в любви и, поцеловав под одобрительные крики команды, сказал, что они поженятся.

У нее было несколько версий этой истории.

– А потом я встретила тебя, – произнесла она едва слышно.

Ее девичьи фантазии исчезли в тот же день, и на смену им пришло нечто более глубокое и волнующее. Она познала в оранжерее, каким в действительности был мужчина и чего он хотел от женщины.

– Я помню, – сказал Кристофер. – Ты была очаровательна – застенчиво улыбалась и краснела. Ты была лакомым кусочком, и я поклялся съесть тебя.

– Что ты и сделал, – холодно заметила Онория.

– Да, и ты была великолепной на вкус, черт возьми!

Онория вытащила еще одну большую занозу.

– Ну вот. Остальные гораздо меньше.

– Слава Богу.

Последние две вышли без особого труда. Кристофер молча терпел и только охнул и крепко выругался, когда Онория извлекла последнюю щепку.

Убрав занозы, она поискала взглядом полотенце. Нашла, смочила в тазике, тщательно промыла ранки.

Она провела пальцами по его тугой гладкой коже и улыбнулась. Кроме небольших царапин, никаких следов не осталось.

Не в силах удержаться, она коснулась изображения прыгающего льва на бедре Кристофера и, наклонившись, поцеловала его.

– Ммм, – промычал Кристофер.

От него исходил приятный запах. Его рубашка щекотала ей нос, а кожа на вкус была солоноватой. Ее рука опиралась на его зад, как раз в месте ранок, но Кристофер, казалось, не обращал на это внимания.

Он протянул руку назад и провел по ее волосам.

Несколько локонов выбилось из заколки и рассыпалось по плечам. От их прикосновения возникло почти такое же ощущение, как от его поцелуев. Он медленно улыбнулся ей, словно догадываясь, о чем она думала.

В любой момент он мог повалить ее на пол и заняться с ней любовью, сопровождаемой бешеным натиском и срыванием одежды, как бывало прежде. Но он лишь посмотрел на нее и сказал:

– Я очень соскучился по тебе; Онория.

Она не ответила, продолжая водить пальцами по татуировке. Его кожа была гладкой и теплой. Край его рубашки скользил по рисунку то вверх, то вниз, следуя вдоху и выдоху.

– А ты соскучилась по мне? – спросил он.

– Нет.

Кристофер улыбнулся:

– Минуту назад ты говорила, что была влюблена в меня.

– Да, когда была девчонкой.

Последовало молчание. Онория наклонилась и провела языком по татуировке. Она хорошо помнила этот восхитительный, характерный вкус его кожи.

– И ты любила меня, когда выходила замуж? – спросил он.

– Да.

– А сейчас нет?

– Нет.

– Ты ведешь себя довольно бесстыдно для женщины, не испытывающей любви.

В его голосе снова появились резкие нотки. Она подняла голову.

– В этом нет ничего постыдного, потому что ты мой муж. Кристофер внезапно отодвинулся и натянул штаны, спрятав татуировку и прочие соблазны.

– Один из нас здесь явно чего-то недопонимает.

Он сел на кровати, прислонившись спиной к стене. Онория опустилась перед ним на колени. Он не застегнул штаны, но они скрывали его. По крайней мере большую часть. Ее взгляд скользил по волнующей линии кожи пониже пупка.

Кристофер вздохнул и протянул руку, погрузив пальцы в ее волосы.

– Я должен был бы рассердиться, Онория, но я страстно желаю тебя, если даже ты просто выполняешь супружеский долг.

– Это не то, что…

Кристофер привлек ее к себе, обдав горячим дыханием и запахом пива.

Онория забыла, что хотела сказать. От волнения все мысли вылетели из головы. Сожаление придет потом, а сейчас ее сердце гулко стучало, руки и ноги дрожали и желание овладело ею с такой силой, что почти причиняло боль.

Она наклонилась, поцеловала Кристофера в губы.

Он издал легкий стон и еще крепче прижал ее к себе. Она посасывала его губы и водила языком по небритому подбородку.

Кристофер обхватил ладонями ее лицо и крепко поцеловал. Его язык переплетался с ее горячим языком, и он ощутил его специфический вкус.

Не прерывая поцелуя, он потянул ее расстегнутую сорочку вниз к бедрам. Затем стал целовать шею и груди.

Онория запрокинула голову, а он обхватил руками ее грудь. Она вскрикнула от наслаждения.

– Сними платье, – приказал Кристофер.

Она сняла и переступила через него. Кристофер, в свою очередь, снял ботинки и штаны и отбросил в сторону. Оставшись в рубашке, он снова лег на спину и потянул Онорию на себя.

Она села на него верхом и залюбовалась его телом. Затем подвинулась так, чтобы его восставшая плоть оказалась у нее между ног.

Во время их свидания в камере в Чарлстоне все произошло очень быстро, и Онория испытала боль. Сейчас все было по-другому. Оба были охвачены страстным желанием и испытывали ни с чем не сравнимое наслаждение.

Кристофер надавил пальцем на ее клитор.

Оргазм у Онории разразился внезапно, подобно шторму. Он двигался все быстрее и быстрее и неожиданно вышел из нее.

Онория застонала, разочарованная.

Но он тут же снова вошел в нее.

Дыхание его стало прерывистым, веки затрепетали, и он вслед за Онорией взлетел на вершину блаженства.

Потом они лежали усталые и умиротворенные.

Буря улеглась. Он поцеловал ее в припухшие губы.

Они еще долго лежали, время от времени обмениваясь поцелуями. Их корабль медленно двигался по реке; часы на церковной башне на берегу пробили одиннадцать.

– Кристофер, – прошептала она. Он коснулся губами ее шеи.

– Ты такая сладкая, – произнес он.

– Когда я сказала, что не люблю тебя… Он приподнял голову.

– Я не хочу говорить об этом сейчас.

– А я хочу.

Он приложил пальцы к ее губам.

– Онория, мы еще успеем поговорить о наших чувствах, а сейчас давай притворимся любовниками.

– Но мы не любовники, а муж и жена, – возразила Онория.

– Спасибо за уточнение. В таком случае поцелуй меня, жена.

Она едва не рассмеялась:

– Да, жена.

Он стиснул ее запястья и свел ее руки у нее за головой, прижав к постели.

– Это еще один приказ, которому, надеюсь, ты подчинишься беспрекословно.

Она поцеловала его.

Кристофер в ответ покрыл поцелуями шею, груди, живот. Провел языком по ее пупку, поцеловал его и, положив голову ей на грудь, затих.

Его тепло действовало на нее умиротворяюще; она расслабилась и начала засыпать. Сюда доносились тихое журчание реки, низкие голоса мужчин с верхней палубы, лай собак с берега.

Онория снова открыла глаза под ярким светом луны. Голова Кристофера покоилась на ее плече, а его волосы лежали на ее груди.

Тишину нарушил шепот Кристофера:

– Боже, я не могу этого сделать.

– Эй? – тихо окликнула его Онория. Он очнулся и провел рукой по ее груди.

– Поспи еще, жена.

– Чего именно ты не можешь сделать?

– Я не с тобой разговаривал.

Она откинула светлый локон с его лица.

– Ты никогда не был набожным человеком, так что вряд ли только что ты разговаривал с Богом.

– Но я часто молюсь, Онория.

– О чем может просить Бога пират? Чтобы почаще встречались корабли с богатым грузом и командой, которая не оказывала бы серьезного сопротивления?

Он напрягся:

– Когда меня вывезли из тюрьмы в то утро, я молился. Молился, чтобы смерть моя была быстрой. Без промедления, без мучений, которые испытывает приговоренный к казни.

Онория коснулась его лица с болью в сердце.

– Я не хочу об этом вспоминать. Три дня я не выходила тогда из своей комнаты. – Она провела пальцем по его скуле. – Благодарение Господу, он услышал твои молитвы.

Его ресницы отбрасывали тени на щеки.

– Да, он спас меня от петли, но отправил прямо в ад. Взгляд его посуровел.

– Но ты остался жив, и тебя посадили на корабль.

– Ты была когда-нибудь на английском торговом судне?

– Нет.

– Пиратская жизнь намного лучше.

– Все пираты головорезы.

– Мы только похищали грузы, – сказал он. – Поверь, Онория, Ост-индская компания больше беспокоится о грузах, которые похищают пираты, чем о жизни членов команды. Если бы мы только убивали, оставляя в целости товары и корабли, на пиратов никто бы не охотился.

Онория молчала. Она часто слышала от Джеймса, как благодарны были ему капитаны торговых судов за то, что он спасал их грузы. Видимо, считали, что потеря полдюжины моряков и пары офицеров вполне приемлемая цена за то, чтобы остались нетронутыми их ящики с фаянсовой посудой и вином.

– Пираты убили моего брата Пола, – едва слышно произнесла Онория. – А также его жену и дочерей.

– Я об этом слышал, – сказал Кристофер. При этом лицо его оставалось безучастным, без малейших признаков сострадания.

– Расскажи мне о своей сестре, – попросила она. Онория была уверена, что у Кристофера Рейна нет близких родственников.

– Она моя единокровная сестра.

Он улыбнулся, и морщинки в уголках его глаз обозначились еще явственнее.

– Обычная девушка, но во время боя незаменима. Она беззаветно предана мне, и я полностью ей доверяю. – Кристофер водил пальцем по плечу Онории. – Она исчезла в то самое время, когда твой брат арестовал меня. С тех пор я ее не видел.

– Сожалею, – тихо произнесла Онория. – О, как я ненавижу Джеймса Ардмора!

Кристофер удивленно посмотрел на нее.

– Крепко сказано.

– Это на самом деле так. Он за всех все решает, и горе тому, кто не соглашается с ним. Он ни разу не спросил меня, свою родную сестру, что мне нужно для счастья. Странно, что ты не испытываешь к нему ненависти.

Кристофер пожал плечами:

– Он делал свою работу. А ты, наверное, радовалась, что осталась вдовой.

Она приподнялась на локтях, и его рука соскользнула с ее плеча.

– Как ты можешь так говорить? Я несколько дней не могла прийти в себя, узнав, что ты мертв.

– Но все-таки выздоровела.

– Думаешь, я не любила тебя?

– Наверное, любила, но по-своему.

– Что значит – по-своему? – Онория села на постели. – Я любила тебя и очень страдала, узнав, что тебя нет в живых. Ты совсем меня, не знаешь.

– Это верно.

Она пристально посмотрела на него. Его серые глаза были чистыми и светлыми, как бриллианты.

– Тогда почему ты вернулся ко мне? – спросила она. – Если не верил в мою любовь и не удивился, что я помолвлена с другим, почему беспокоился?

Он лежал неподвижно, отделенный от нее валиком сбившихся одеял.

– Потому что каждый мужчина хотя бы раз в жизни допускает глупость по отношению к женщине.

Онория не могла понять, чем вызван его гнев.

– И ты считаешь, что совершил глупость по отношению ко мне? – К горлу подступил комок.

Кристофер отбросил в сторону одеяла, перелез через нее и спустился на пол. Он поднял свои штаны и начал натягивать их. При этом дрожащее пламя свечи освещало его бедро, и казалось, что изображенный на нем китайский лев пришел в движение.

Кристофер застегнул штаны и склонился над кроватью, оперевшись руками по обе стороны головы Онории.

– О да, Онория. Очень большую глупость. Сердце ее болезненно сжалось.

– Значит, ты больше не хочешь, чтобы мы оставались мужем и женой?

Он поцеловал ее, но не с прежней нежностью и страстью, а так, словно этот поцелуй должен был засвидетельствовать его власть и поставить ее на место.

– Мы остаемся в браке, миссис Рейн, – сказал Кристофер. – И я хочу извлечь из него некоторую выгоду.

Он поднялся и резко сдернул с нее одеяла. Онория зябко поежилась.

Кристофер некоторое время смотрел на нее, скользя взглядом по обнаженной груди, мягкому животу и бедрам. Это был взгляд человека, который осматривал то, что принадлежит ему.

Он называл ее своей женой, но обращался с ней как с куртизанкой, и Онорию, как и любую, хорошо воспитанную женщину, это не могло не задевать за живое.