Дюрелл сбежал с дамбы по лестнице, которая привела его прямо на игровую площадку. Карусель была остановлена и небольшая кучка туристов, отогнав детей прочь, толпилась вокруг, тихо и настороженно перешептываясь.
      На одном из миниатюрных пестро раскрашенных пони неловко лежал какой-то мужчина. Дюрелл узнал О'Кифи и сразу понял, что тот мертв.
      Это был грубый вызов, взрыв открытого неповиновения, мучительный, горький и бессмысленный жест.
      О'Кифи убили ударом ножа в спину. Рукоятка ножа торчала из пиджака между лопатками, и солнце сверкало на украшенной драгоценными камнями эмалевой свастике. Дюрелл понял, что это дубликат ножа, который он сломал Джулиану Уайльду вчера в гостиничном номере.
      Он не стал подходить к О'Кифи ближе.
      Глядя на тело, он просто вспомнил, с какой мягкой радостью в голосе говорил тот о своей жене и об отпуске, который собирался с ней провести.
      Потом отвернулся и медленно побрел прочь.
      17
      Дюрелл возвращался в "Гундерхоф" пешком по велосипедной тропинке в тени деревьев, с математической точностью рассаженных вдоль дороги. На теннисом корте отеля он остановился, заметив на ступеньках у входа инспектора Флааса, быстрыми сердитыми жестами отдававшего какие-то приказания своим подчиненным. Дюрелл понимал, что Флаас ищет его, и если сейчас увидит, то в течение часа в сопровождении вооруженной охраны отправит в Амстердам. Он немедленно повернул назад и пошел другой дорогой.
      Больше всего на свете ему сейчас нужно было время, нужен был спокойный час, чтобы подумать и взять себя в руки.
      Но время превратилось в товар, ценность которого стремительно возрастала. Флаас больше не потерпит никаких самостоятельных действий. Голландская служба безопасности вскоре начнет расследование гибели О'Кифи. И большая часть агентов будет брошена на то, чтобы немедленно разыскать Дюрелла. На просторах суши и моря, залитых ярким солнечным светом и обдуваемых свежим ветром, казалось не было места, где можно спрятаться, где он мог бы поискать такие ответы, которые помогли бы рассеять окутавшую его мозг завесу.
      Он присоединился к группе туристов на дамбе, подошел к стойке для велосипедов и, повинуясь какому-то импульсу, выбрал один из брошенных впопыхах приехавшей с побережья молодежной компанией. Дюрелл уже довольно давно не садился на велосипед, но это искусство с годами не забывается. Так что он поехал за подростками по велосипедной дорожке вдоль шоссе, и со стороны могло показаться, что он входит в эту группу, хотя никто из смеющихся юношей и девушек не обращал на него никакого внимания.
      Милях в четырех к северу от "Гундерхофа" он позволил себе остановиться, обнаружив наконец следы, ведущие к тропинке на берегу. Там он сел, прислонился спиной к дамбе и, закурив сигарету, уставился на сверкающую морскую гладь, размышляя над мучительной картиной смерти Джона О'Кифи.
      Он пытался уговорить себя не думать об О'Кифи. В его деле часто приходилось неожиданно и бессмысленно терять друзей. В этих случаях следовало попытаться отыскать причину их гибели, постараться учесть их ошибки, чтобы подобное не повторить самому. Хотя никогда не верится, что с тобой может произойти что-то в этом роде; Джон О'Кифи тоже был настолько уверен, что останется в живых, что без всяких сомнений планировал поездку в отпуск с Клер и детьми.
      Нужно будет обязательно встретиться с Клер до возвращения в Штаты если он до этого доживет, подумал Дюрелл.
      Он понимал, что ярость не поможет, и все равно никак не мог успокоиться. В Джулиане Уайльде было нечто первобытное, животное, аморальное; какая-то зараза джунглей жила в нем и ставила вне нормального общества. Он был существом, несущим смерть точно так же, как чума, которую он носил с собой - он был зверем, представлявшим опасность для любого живого существа на земле.
      Дюррел совершенно не сомневался в том, что у Джулиана Уайльда есть возможность распространить чуму, и что он может ею воспользоваться. Это вполне соответствовало его общему облику. Он уже сравнивал Уайльда с человеком, который разгуливает с бутылкой нитроглицерина в кармане; но вирус был гораздо страшнее вещества, угрожавшего всего лишь локальным взрывом. И как приблизиться к такому человеку, когда малейшее неосторожное движение могло вызвать взрыв и привести к эпидемии, способной за пару недель унести миллионы жертв?
      Он этого не знал.
      Дюррел поднял камень, лежавший на берегу, и швырнул его в спокойное море, докурил сигарету, выбросил её и зажег новую. Солнце пригревало, но с северо-запада, с Северного моря и прятавшихся в тумане островов дул холодный ветер. Чайка, парившая в порывах ветра, заметила него и улетела прочь.
      С проходившей наверху дороги доносился шум машин. На какое-то время он был здесь в безопасности от Флааса и всех остальных. Он укрылся здесь, потому что обязан был найти ответ. Здесь и сейчас.
      Дюрелл попытался систематизировать известные ему к этому моменту факты.
      Во-первых, у Джулиана Уайльда была одна или несколько пробирок с вирусом чумы; и он был тем человеком, который может ими воспользоваться, если на его след нападут и загонят в угол.
      Во-вторых, Джулиан Уайльд знал, где находится бункер. Он нашел его вместе с Мариусом. Они его вскрыли. А доплыли туда с арендованной рыбацкой лодки.
      Почему он уплыл с лодки? - размышлял Дюрелл.
      Во-первых, чтобы команда "Моеи" не узнала, куда он направился. Но как можно в этой плоской стране, - подумал Дюрелл, - в этом плоском сверкающем море спрятаться среди затопленных, поросших тростником островов?
      Совершенно очевидно, что Уайльд скрылся из виду, обойдя и спрятавшись за что-то, оказавшееся между ним и любопытными рыбаками из Доорна.
      Дюрелл оглядел с того места, где сидел, линию морского горизонта. Но во всей картине не было ничего необычного, что могло бы натолкнуть на ответ.
      И все-таки он чувствовал, как нарастает в нем возбуждение.
      Третий факт заключался в том, что Пит ван Хорн создал теорию относительно местонахождения лаборатории в бункере. Он пытался сказать об этом Дюреллу перед смертью. Привлек его внимание к карте провинций Фрисландия и Гронинген, выпущенной для автотуристов.
      Карта должна была что-то означать. Сейчас она была приклеена к задней стенке орехового платяного шкафа, если уже не перекочевала в карман инспектора Флааса. В любом случае он уже изучал её и не обнаружил ничего, указывающего на расположение бункера.
      Совершенно очевидно, что у Пита не было времени по пути к врачу использовать те средства, которые имелись в распоряжении лаборатории ультрафиолетовые лучи или какие-то специальные методы - чтобы обнаружить скрытые надписи. Что бы ни было на карте, - решил Дюрелл, - это доступно невооруженному глазу, и должно быть видно любому, кто в состоянии его распознать.
      Дюрелл швырнул в море следующий камень.
      Или может быть, в конце концов, на карте вообще ничего не было. Может быть, там не было ничего особенного, что следовало видеть. Может быть, сама карта в целом что-то означала. Может быть, Пит пытался что-то сказать ему с помощью самой мысли о карте.
      Дюрелл выпрямился, захваченный этой идеей.
      Мысль о старой карте? На туристской карте была предвоенная дата, что-то в конце тридцатых годов. Еще до войны. На ней были показаны деревни, фермы и дороги, навсегда скрывшиеся под водой после того, как нацисты взорвали дамбы.
      Вот должно быть что пытался внушить ему Пит перед смертью - мысль обратиться к старой карте.
      А что он сказал относительно церкви и света?
      Свет Гроот Керк. Маяк Гроот Керк.
      Именно в этот момент, сидя на берегу неподалеку от того места, где они прошлой ночью были с Кассандрой, когда маяк ритмичными вспышками подчеркивал охватившую её страсть, он неожиданно увидел ответ так ясно, как тот яркий свет с маяка.
      Даже рыбак с Доорна, умирая, в беспамятстве бормотал что-то о свете с моря. Маяк. Погрузившийся в море маяк, который называется "Гроот Керк"? Был ли он отмечен на карте Пита? Дюрелл не мог припомнить. Но предположим, что в момент нижней точки отлива руины старого маяка частично появлялись над поверхностью моря. И братья Уайльды обогнули руины, что позволило им скрыться от рыбаков "Моеи", а скрывшись они нашли вход в бункер лаборатории, в которой велись работы над "Кассандрой"!
      Дюрелл стремительно вскочил и взглянул в сторону моря.
      Это было там. Это должно быть там.
      Во время отлива, в определенном месте и в определенное время туда можно было добраться и уничтожить бункер.
      Он уже почти взбежал вверх по ступеням, когда его мысли помчались дальше. Он вспомнил о рулонах гидрографических карт в строительном бараке на вершине дамбы Ваддензее. Если есть карта, на которой показан маяк Гроот Керк, если тот когда-то существовал, то она должен находиться там.
      Тут он замер на вершине дамбы, там, где бросил свой велосипед.
      Возле велосипеда, сунув большие пальцы за пояс, стоял голландский полицейский в форме, поджидая его.
      18
      Полицейский козырнул.
      - Минхер, это ваш велосипед?
      - Да, - ответил Дюрелл.
      - Тогда я должен предупредить вас - кстати, вы англичанин? Американец? Да, хорошо, я должен предупредить, что вам следует пользоваться только велосипедной дорожкой к югу от Амшеллига в строгом соответствии со знаками. - Полицейский показал на стандартный металлический знак над дорогой. Велосипедами следует пользоваться только там, где знаки имеют круглую форму и окрашены в синий цвет. В некоторых случаях ими можно пользоваться там, где знаки имеют овальную форму и окрашены в черный цвет. Вы оставили свой велосипед в запрещенном месте вне стоянки.
      - Простите, - сказал Дюрелл. - Это все?
      - Это очень важно для вашей собственной безопасности, минхер.
      - Конечно. Я очень благодарен вам за заботу.
      - Очень хорошо, сэр.
      Патрульный полицейский вновь козырнул и уехал. Независимо от того, эффективно ли действовал Флаас, - думал Дюрелл, нажимая на педали по пути в "Гундерхоф", - тот не сообразил поднять по тревоге местные дорожные патрули.
      Он нашел телефонную будку возле отеля, воспользовался своим запасом гульденов, чтобы добраться до справочной службы и попросил соединить со строительством дамбы Ваддензее, и в частности с господином Мойкером, главным инженером строительства. Некоторое время спустя в телефоне что-то загудело. Сквозь стеклянную дверцу будки он наблюдал за потоком туристов, резвившихся на залитом солнцем берегу. Где-то под этим солнцем разгуливал Джулиан Уайльд с ужасной смертью в кармане, зная, что за ним следят, возможно уже сознавая всю отчаянную безнадежность своего одинокого вызова всему цивилизованному миру.
      Телефон щелкнул.
      - Да? Да?
      В трубке послышался нетерпеливый голос толстяка - инженера. Дюрелл поспешно представился и был очень рад, что тот его вспомнил; он спросил о картах, на которых можно было найти, где стоял раньше маяк Гроот Керк.
      - Эй? Эй? О чем собственно речь? Почему это место вдруг стало таким популярным? - закричал Мойкер в телефонную трубку.
      - А что, ещё кто-то спрашивал об этом? - спросил Дюрелл.
      - Ха! Естественно! И весьма симпатичный.
      - Девушка, с которой я был у вас вчера? Мисс ван Хорн?
      - Нет, нет. Я говорю о вдове. Вы уже слышали? Вчера вечером убили генерала фон Витталя и она, как королева, приплыла на его яхте. Она действительно похожа на королеву.
      Дюрелл осторожно спросил:
      - Так фрау фон Витталь посетила вас, чтобы взглянуть на карты?
      - Конечно, конечно. Всего полчаса назад. Очаровательная женщина. Совершенно очаровательная. - Голландец рассмеялся раскатистым смехом, явно сотрясавшим его живот. - Она так меня очаровала, что я лишился нескольких своих старых карт.
      - И на некоторых из них было указано положение маяка Гроот Керк?
      - Да, на некоторых. Только вот что я скажу. Вы меня слушаете? Понимаете, они совершенно бесполезны. И я не видел причин, почему бы не оказать такой услуги, раз уж ей хотелось безопасно путешествовать в этих водах и у неё уже было несколько неприятных моментов в этих узких каналах. Похоже, она не собирается долго носить траур, не так ли? Ха! Если вообще собирается его носить. Должен сказать, что женщины сегодня не столь почтительны...
      - Послушайте, - с беспокойством прервал его Дюрелл, - вы знаете, где был расположен маяк Гроот Керк?
      - Конечно знаю. За кого вы меня принимаете? Но она не спрашивала меня именно про это место, понимаете? Она интересовалась только схемами района размером в десять миль к югу-юго-востоку от Шеерсплаат, квадрат двенадцать.
      - Так, и где это?
      - Господи, я думал, что вы знаете. Вчера во время нижней точки отлива вы сами могли его видеть. Это точно к югу от того места, где в конце дамбы мы нашли тело Мариуса Уайльда. Развалины маяка Гроот Керк станут видны через три часа, когда отлив достигнет нижней точки. Но послушайте, о чем собственно идет речь? Если бы вы смогли помочь мне оказать содействие вдове, то я был бы вам весьма благодарен, понимаете ли...
      - Вы сказали, что она была у вас примерно полчаса назад?
      - Вот именно, но...
      - Благодарю вас, - сказал Дюрелл. - До свидания.
      И повесил трубку.
      Чтобы скрыться в толпе от людей Флааса, Дюрелл поехал в Амшеллиг автобусом отеля "Гундерхоф". В Амшеллиге он вышел на причале и зашагал к месту стоянки "Сюзанны". Где бы та не была прежде, сейчас она снова оказалась на месте.
      Несколько рыбаков в шортах и вязаных рубашках ловили рыбу с конца каменного мола. Проехал мороженщик со своей тележкой, за которой бежали дети. Пригревало полуденное солнце. "Сюзанна" стояла на якоре против пирса, к которому швартовался паром на Шеерсплаат, но сейчас его не было, и вообще в этом районе не было никакого движения. Царапины на борту яхты тщательно закрасили, палубу вымыли, паруса аккуратно свернули. Когда Дюрелл перешагнул через леера, ему показалось, что на борту никого нет.
      - Тринка, - позвал он.
      Гавань откликнулась шумом подвесного мотора, гулом голосов над водой, звуками дорожного движения. Но яхта, казалось, уснула.
      - Ян?
      Ответа не последовало.
      Он повернул к люку надстройки, спустился вниз по узкому трапу и остановился в центре помещения, служившего столовой. Свет, проникавший сквозь узкие иллюминаторы, казался зеленым из-за бликов от морских волн. По потолку и сверкающему полированному столу бежала легкая рябь. Миновав крошечный камбуз Дюрелл обнаружил, что дверь в переднюю каюту, принадлежащую Тринке, заперта.
      - Тринка, - опять позвал он.
      В ответ - тишина.
      Он подергал бронзовую дверную ручку, повернул её, попытался толкнуть дверь, приоткрыл примерно на дюйм, почувствовал, что она на что-то наткнулась, подалась ещё на дюйм, но тут окончательно застряла. Дюрелл отступил. Яхту качнуло на волне от проходившего судна. Он снова позвал Тринку, а затем изо всей силы навалился на дверь плечем. Та опять подалась, совсем немного, однако этого стало достаточно, чтобы увидеть мужскую руку на полу между косяком и дверью.
      Навалившись на дверь всем своим весом, он услышал за ней продолжительный стон; дверь тем временем подалась ещё немного, что позволило ему проскользнуть внутрь. При этом он чуть было не наступил на руку Яна Гюнтера, однако с трудом удержал равновесие и оглядел каюту Тринки.
      Той здесь не было. Он снова взглянул на крупное тело Яна Гюнтера, загораживавшее проход, затем перешагнул зеленый солнечный луч, проникавший через маленький иллюминатор, и распахнул узкую дверь в носовой отсек. Пусто. Никого не было и в крохотной душевой кабинке.
      - Ян, ты слышишь меня? - осторожно спросил он.
      Ясно было, что голландец тяжело ранен. Раскрытые глаза его смотрели куда-то в пространство, на лбу багровела глубокая ссадина, рана на затылке продолжала сильно кровоточить. Он застонал и попытался сесть, но снова рухнул.
      - Ты узнаешь меня, Ян? - спросил Дюрелл.
      - Да, минхер.
      - Что с тобой случилось?
      - Я... не знаю...
      - А где Тринка?
      - Не знаю.
      - Она была с тобой, когда на тебя напали?
      - Да, минхер. Моя голова... я так странно... себя чувствую...
      - Не двигайся, - сказал Дюрелл. - Ты тяжело ранен.
      - Мне так стыдно...
      - На тебя напал профессионал. Тебе нечего стыдиться.
      - Но он забрал Тринку...
      - Кто забрал ее? Джулиан Уайльд?
      - Да. Это он. Теперь я вспомнил. Он вел себя как безумец. Я обещал защищать её... это ведь моя работа, господин... и не смог. Голова... у меня что-то с глазами... я плохо вижу.
      - Лежи спокойно. Тебе нужен врач.
      Но Ян снова попытался сесть.
      - Я должен найти Тринку. Он забрал её.
      - Ты знаешь, куда он направился?
      - В... бункер...
      - И где это?
      Последовало молчание. Ян сидел с разинутым ртом и его мучительные попытки дышать наполняли каюту какими-то странными звуками. Кровь текла у него по шее и стекала на фуфайку. Он поднял к лицу свою большую руку, пытаясь её рассмотреть, а затем издал какой-то странный звук. По лицу его пробежала судорога и через секунду-другую Дюрелл понял, что он плачет от стыда.
      - Ты можешь идти, Ян?
      - Простите меня. Я... да, я смогу.
      - Дай я помогу тебе выбраться на палубу.
      Это потребовало немалых усилий. Ян падал, поднимался, вновь карабкался по трапу и наконец рухнул вниз лицом на палубе. Почти тут же кто-то с пирса увидел его и тревожно закричал. Дюрелл попросил позвать врача и помог Яну перебраться на каменный причал. Это было нелегко. Ян все ещё отказывался покидать "Сюзанну".
      - Я должен найти Тринку... он забрал её с собой... он убьет её...
      - Почему он забрал её с собой? - спросил Дюрелл.
      - Думаю... в заложницы...
      - На чем он уехал?
      - На лодке. Он... уехал на лодке.
      - На моторной лодке?
      - Ja. * Маленькая, но очень быстроходная лодка.
      (* Да (немецк. - голландск. ))
      - Она приспособлена для плавания в открытом море?
      - Оh, ja. ** Сегодня на ней вполне можно выйти в открытое море... Сегодня довольно спокойно. Ничего не будет.
      (** О, да (немецк. - голландск. ))
      - Очень хорошо, Ян. Думаю, я знаю, где их найти. А вот и врач, сказал Дюрелл, увидев пожилого доктора из отеля "Гундерхоф", по-хозяйски расталкивающего небольшую толпу на пирсе. На дальнем конце пирса примерно в полусотне метров появился спешивший к ним полицейский в форме. - Теперь я должен тебя покинуть. Мне нужна "Сюзанна", Ян. Ты понимаешь?
      - Помогите ей. Помогите Тринке.
      - Не беспокойся. Я верну её.
      Дюрелл перепрыгнул обратно в кокпит и завел мотор. Тот мгновенно откликнулся. Он быстро отдал швартовы, ощущая на себе изумленные и враждебные взгляды собравшихся, и отчалил. Полицейский побежал, Ян что-то сказал доктору и замахал полицейскому, словно отгоняя того прочь, но Дюрелл уже не оглядывался, хотя и услышал пронзительный свисток и окрик, приказывавший ему вернуть яхту в гавань. Он повернул штурвал и "Сюзанна", проскользнув между многочисленными яхтами, стоявшими на якорях, через несколько секунд миновала волнолом и вышла в открытое море.
      Было время отлива. В качестве ориентира он воспользовался тонкой полоской дамбы Ваддензее, которая над спокойным морем проступала на горизонте далеко к северу. Ветра не было и он не стал ставить паруса, но пустил мотор на полную мощность и принялся лавировать среди множества каналов, появившихся теперь там, где вчера они в полной безопасности шли под парусами по чистой воде. Отлив Северного моря превратил этот район в запутанный лабиринт песчаных отмелей, отмеченных буями проходов и узких каналов, и зарослей тростника, где вода и суша сливались в ненадежном союзе.
      Весь путь до дамбы Ваддензее занял не больше часа, но показался бесконечным. Возникшее из-за отлива течение помогло "Сюзанне" миновать опасное место в протоках, и когда Дюрелл увидел конец дамбы, где они вчера обнаружили тело Мариуса Уайльда, он сменил курс, взяв немного западнее.
      Теперь обилие каналов, заросших тростником островов и солоноватых стариц с морской водой затрудняло выбор какого-то определенного ориентира. С палубы яхты он во всех направлениях видел примерно одинаковую картину. Уровень воды в каналах опустился совсем низко, наступил практически полный отлив. Он заглянул в таблицу приливов и отливов, прикрепленную в кокпите возле руля, и понял, что примерно через час начнется прилив. Ему очень хотелось забраться на какую-нибудь смотровую площадку, чтобы оттуда увидеть все повороты и проходы каналов: стоя за штурвалом он мало что видел за высоким тростником и приземистыми песчаными дюнами, почти полностью скрывавшими от него извилистый путь.
      Тут и там мимо "Сюзанны" проплывали разрушенные фундаменты домов и ферм. Канал, по которому он плыл, неожиданно раздвоился на восток и на север, и Дюрелл не знал, какой путь избрать. Повинуясь неожиданному импульсу, он выбрал канал, идущий в восточном направлении. Но это оказалось ошибкой. Меньше чем через минуту он почувствовал, что течение ослабевает, а затем увидел, что направляет яхту в замкнутую лагуну с соленой водой, поток воды из которой стремился ему навстречу и тормозил движение. Глубина воды в этом месте была совсем незначительной. Повернув обратно, он почувствовал, как киль слегка царапает по дну. Яхта вздрогнула, мачта качнулась и стальные штаги запели, как натянутые гитарные струны. Стая диких уток взвилась из тростников, с жутким шумом хлопая крыльями сделала круг и направилась к западу. Дюрелл почувствовал, что попал в западню, оказавшись в окружении нагретых солнцем песчаных островов и болотной травы и потеряв всякую возможность оценить свое местонахождение. В нем нарастали раздражение и ярость.
      Время шло столь же неотвратимо, сколь неотвратимо приближалась нижняя точка отлива.
      Должна была существовать причина, заставившая Джулиана Уайльда пойти на риск и вернуться в свой номер в отеле "Бордери", а затем захватить Тринку ван Хорн в заложницы. Для чего ему понадобилась заложница? Что творилось у него в голове? Было совершенно очевидно, что голландская служба безопасности предприняла такие шаги, которые вызвали тревогу у преследуемого ими человека. Уайльд прекрасно понимал, что вокруг Амшеллига установлен плотный кордон из вооруженных людей. Но каким образом он собирался бежать? Флаас сказал, что голландское правительство собиралось объявить амнистию. Но были ли какие-то разговоры на эту тему? Дюрелл сомневался в этом. Насколько мог себе представить Уайльд с его моралью джунглей и взрывным темпераментом, сеть, созданная вокруг Амшеллига, была предназначена исключительно для одной только цели - найти его, схватить и убить. Совершенно ясно, что у него был какой-то план спасения и в этот план входило похищение Тринки как заложницы. Будет ли этого достаточно? Дюрелл сомневался. Он испытывал давление времени, ведь отлив заканчивался, а когда начнется прилив, будет уже слишком поздно.
      Он обязан был немедленно найти бункер "Кассандры".
      Дюрелл встал, крепко держась за штурвал. Длинный ряд древесных пней, выступавших из песчаных отмелей вдоль прохода, указывал на старый довоенный канал. Он направился в ту сторону, держа курс на запад. Неутомимое пыхтение мотора "Сюзанны" терялось в бесконечности неба и моря и множества песчаных островов. Время от времени на севере появлялись неясные очертания восстановленной дамбы; но это происходило лишь на краткие моменты, с трудом позволявшие ориентироваться. Он не видел ни других лодок, ни других людей. Создавалось впечатление, что он попал в мир, который двадцать лет назад погрузился под воду и теперь поднял свое мертвое изуродованное лицо к небу на короткий миг между отливом и приливом, чтобы вскоре снова скрыться под морской гладью.
      Все казалось совершенно безнадежным. Он проплыл по каналу к северу, затем повернул на восток, затем на юг и вернулся к тому месту, которое запомнил по большим пням вдоль канала. Во всяком случае он был уверен, что здесь глубина воды достаточна. И она была достаточна для той рыбацкой лодки, которую братья Уайльды арендовали, чтобы добраться до развалин маяка Гроот Керк.
      Он сделал ещё круг, теперь уже сознательно разыскивая старый канал. Отлив почти закончился. Его мощный поток в сторону открытого моря потерял свою силу, и править "Сюзанной" стало легче. Дюрелл стоял, прижав штурвал ногой, и осматривал унылый ландшафт. К югу расстилался поросший тростником остров, высота которого не превышала двух футов над поверхностью моря. Песчаный холм в трехстах метрах к востоку указывал на разрушенное строение. Но оно имело какую-то удлиненную форму и не походило на маяк. Путь к юго-востоку преграждал невообразимый лабиринт мелких протоков, некоторые из которых были просто ручейками, меняющийся цвет воды в них указывал на подводные препятствия, непреодолимые для "Сюзанны". К северу был виден участок открытой воды, а за ним на морском дне начинались новые препятствия, поросшие тростником.
      Он заблудился. Искать здесь развалины маяка без помощи знающего эти места человека было равносильно поиску иголки в стоге сена.
      Дюрелл сделала ещё один круг. Слева берег канала переходил в остров длиною примерно в полмили, лежавший как туша кита в направлении на север северо-запад. На одном конце он был несколько выше, чем на другом и Дюрелл возле этого холмика повернул "Сюзанну", чтобы пристать к берегу. Какое-то время он тихо ругался, увидев, что на избранном им пути вода была покрыта рябью, указывавшей на мелководье. Прохода не было. Так как у него не было возможности воспользоваться яликом или просто проплыть в этой теплой мелкой воде, то не оставалось шансов добраться до высокого конца острова...
      - Однако, - подумал он, - ведь Джулиан Уайльд привел рыбацкое судно к какому-то месту, откуда смог отправиться дальше на ялике и затем скрыться из виду. Это могло произойти именно здесь.
      В кокпите был бинокль и он им воспользовался, чтобы тщательнее осмотреть дальний конец острова. Бесплодные песчаные дюны, тростники, болотная трава - и затем он увидел такое, что могло быть только творением человеческих рук, - там, где отлив смыл маскирующий слой песка и обнажил круглое основание из красного кирпича.
      Маяк Гроот Керк.
      Больше он не стал тратить время на размышления. "Сюзанна" продвинулась в канал так далеко, насколько могла, чтобы при этом не сесть на мель, и Дюрелл, бросив штурвал, побежал на нос, чтобы отдать якорь. Отлив уже почти прекратился, но его силы ещё хватало на то, чтобы держать нос яхты направленным на ближайший остров. Дюрелл достал из каюты ружье, которое показывал ему Ян - "ремингтон" калибра. 30-08; убедился, что тот заряжен; захватил из шкафа дополнительную обойму, прыгнул за борт и спустился в воду, держа ружье высоко над головой, чтобы не намочить. Минуту - другую он не мог достать дна и неуклюже плыл к берегу. Затем ноги неожиданно нащупали опору и он вышел на сухой песок.
      Со всех сторон не было ничего, кроме сверкающей пустыни, состоящей из солнца, моря, болот и неба. Во время отлива сюда никто не забредал. Позднее, когда наступит вечер, море вернется обратно, там, где он сейчас стоит, будут плескаться волны и глубина достигнет многих футов - вполне достаточно для большинства яхт, стоящих сейчас на якоре в гавани Амшеллига. Но сейчас он стоит на дне моря - и на многие мили вокруг не видел ни единой живой души.
      Не было и никаких признаков ни Кассандры, ни "Валькирии".
      Отвернувшись, он двинулся к дальнему концу острова, туда, где как ему показалось, мелькнуло круглое основание разрушенной башни маяка. Длинная дюна, напоминавшая формой тушу кита, закрывала от него другой берег острова, и он дважды осторожно обошел её, стараясь оставаться незамеченным на тот случай, если Уайльд где-то поблизости. Но на этой стороне из-за тростника и морской травы он почти ничего не видел и пришлось опять почти бегом вернуться к берегу по твердому песку, понимая, что времени соблюдать все предосторожности уже не остается.
      Оглянувшись, он увидел как "Сюзанна" медленно повернулась бортом отлив наконец-то достиг нижней точки. На таком расстоянии яхта выглядела маленькой и хрупкой.
      Затем она исчезла из вида за изгибом берега, а он побежал вниз и обошел основание разрушенного строения. Теперь он был уверен, что это именно то место, где Джулиан Уайльд оставил рыбацкую лодку и отправился в бункер "Кассандры".
      Несомненно, руины были остатками старого маяка. Неподалеку под песчаными дюнами угадывались очертания домика смотрителя. Мидии и водоросли всплошную покрывали бетон и кирпич, за исключением тех мест, где их срывало приливное течение.
      Никого не было видно.
      Поблизости не было видно и другой лодки.
      Такой дух запустения и заброшенности витал здесь, что даже морские птицы избегали этого места.
      Дюрелл остановился, не выпуская ружья из рук. Под жарким солнцем поднимались солоноватые запахи морских водорослей. Издалека донесся приглушенный звук взрыва - на дамбе Ваддензее продолжались строительные работы. Тот мир, казалось, принадлежал другому столетию, будучи отделен от этого мира побелевшими корявыми пнями деревьев, словно сошедшими с картины сюрреалиста, и основанием старого маяка с неровными краями и полукруглой дверью, засыпанной песком...
      На ровном песке были отчетливо видны отпечатки ног Тринки и другие отпечатки - тяжелых мужских башмаков, которые вели к двери маяка.
      Дюрелл замер.
      У него было такое чувство, что за ним кто-то наблюдает.
      Он медленно огляделся вокруг, но ничего не увидел.
      Дюрелл отметил, что следы не вели внутрь маяка. Они повернули налево в сторону моря и исчезли за дюной позади развалин.
      Он двинулся в том направлении.
      На подъеме, там, где почва была покрыта морской травой, гнувшейся под порывами ветра, следы исчезли. Часть острова, выступавшая из воды позади маяка, была немного выше остального ландшафта, и длинная прямая линия, идущая к западному берегу, выглядела слишком точной и правильной, чтобы быть естественным образованием. Повернувшись, он обошел плоскую верхушку и осмотрел море. Все сходилось. Он стоял на вершине старых оборонительных сооружений, бункеров и опорных стен, построенных нацистами во время оккупации для борьбы с англичанами в Северном море.