- О... Нет, просто... я что-то немного нервничаю.
      - Ничего, - сказал он. - Здесь довольно жарко. А на тебе слишком много надето, милочка.
      - Хорошо...
      Ее пальцы нервно сражались с пуговицами платья. Глаза были опущены. На щеках проступил легкий румянец и она закусила губы, явно расстроившись. Где-то в доме очень громко заиграло радио. Она подняла голову, на миг прислушалась и, казалось решившись, улыбнулась и стала снимать платье.
      В тот момент, когда она замерла в классической позе раздевающейся женщины, с воздетыми руками и платьем, наполовину скрывавшим её голову, Дюрелл почувствовал, как в нем просыпается желание. У неё была статная, редкой красоты фигура, которая могла бы заставить любого мужчину её домогаться.
      Прикрывавшие красиво очерченные женственные бедра черные кружева нижнего белья только подчеркивали шелковистый блеск тела. Плоский живот, длинные, сильные и полные ноги довершали картину. Когда она наконец-то стянула через голову свое платье, золотистые волосы водопадом рассыпались по плечам, а полные груди настойчиво стремились высвободиться из оков черного лифчика.
      Она остановилась, замерла и взглянула на него.
      - Так в чем дело?
      - Ты просто прекрасна, - мягко сказал он.
      - О, ты так думаешь? Так стою я сотни гульденов?
      - Ты стоишь гораздо больше. Такая красивая... и такая бездарная лгунья.
      Она отшвырнула платье в сторону, пытаясь изобразить ярость.
      - Мы опять возвращаемся к этой ерунде? Я же сказала, что ходила в дом Пита ван Хорна по делу.
      - Ты же не шлюха, - резко бросил он.
      - Но ты... но я...
      - Дилетант всегда себя выдаст. Профессиональная проститутка давно бы уже зажала мои гульдены в своем маленьком потном кулачке. Настоящая профессионалка прекрасно знает, что нельзя до такой степени доверять мужчине.
      - Но ты... ты мне показался симпатичным, - нерешительно выдавила она, покосилась на него, улыбнулась и быстро шагнула ближе.
      Это должно было послужить предупреждением, и вполне достаточным. Но когда Дюрелл повернулся к входной двери, девушка, назвавшая себя Кассандрой, неожиданно вскрикнула и бросилась на него, обвила его теплыми ногами и руками, слившись с ним в нерасторжимый клубок, так что он покачнулся и остановился. Она оказалась неожиданно очень сильной и злобной. Он ощутил движение воздуха, когда дверь распахнулась и раздался шум торопливых шагов. Двое мужчин, - подумал он со злостью, оторвал руку девушки от своей шеи, изогнулся, доставая пистолет...
      Дюрелл только мельком смог увидеть появившихся мужчин до того, как она ударила его бронзовым идолом. Их действительно было двое: один крупный, мускулистый и толстый, другой - маленький, почти подросток, похожий на мышонка и потрепанный. Единственной общей их приметой была одежда: оба были в темных свитерах и широких штанах из грубой бумажной ткани, типичной одежде матросов. Он успел запомнить только эту мгновенную картинку, так как ощутил сильную боль в затылке. И когда уже падал, у него опять посыпались искры из глаз, так как в этот момент его ударили второй раз.
      Как в тумане он услышал злой, срывающийся голос девушки:
      - Слишком много вам понадобилось времени, чтобы сюда добраться!
      - Мы ничего не могли поделать, мадам, - начал оправдываться толстый. Что нам делать...
      - Можете убить его, мне наплевать! - резко бросила она.
      Дюрелл попытался приподняться, но руки и ноги у него были словно свинцовые. Он почувствовал, как голова его свалилась на сторону, челюсть коснулась плеча, и понял, что снова оказался в дураках.
      Последнее, что он запомнил, распластавшись на грязном полу, была острая неожиданная боль между ребер, и причиной этой боли мог быть только высокий каблук - шпилька девушки, которым та зло его пнула.
      Они отобрали его пистолет и просмотрели документы, хотя это и не имело большого значения. Даже в нынешнем своем состоянии он бы мог использовать кое-какие приемы, чтобы вернуть себе свободу. Но это ничего не давало. Лучше уж идти до конца, - подумал он, - по крайней мере до последнего решающего момента.
      Оказалось, что его в буквальном смысле слова ожидает прогулка. Толстый матрос с молодым помощником вытащили его по скрипучей лестнице черного хода на улицу и без особых церемоний швырнули в автомашину. Девушка вышла с ними. Она заговорила с мужчинами, но не по-голландски, а по-немецки, и те подобострастно ей поддакивали. Затем толстяк допустил ошибку, обратившись к ней "фрау фон Витталь".
      - Заткнись, идиот, - взорвалась она.
      - Но я...
      - Подумай, что будет, если он слышал мое имя?
      - Мадам, он без сознания. Я готов в этом поклясться.
      - Ну, в любом случае это было непозволительной глупостью, Эрик.
      - Да, мадам. Нам его убить? - Толстяк Эрик, нога которого стояла на шее Дюрелла, спросил это так буднично, словно интересовался, какое вино следует подать на стол.
      - Думаю, не стоит. Он уже может говорить?
      - Его можно заставить говорить, мадам.
      - Я знаю, - продолжала девушка задумчиво, - что он взял карту из дома Пита ван Хорна.
      - Я обыскал его. Карты у него нет.
      - Стало быть, он где-то её оставил. Вам следует его об этом спросить как следует.
      На основе тех звуков, которые до него долетали, Дюрелл смог предположить, что его вывозят из города, но направление определить не мог. Однако вскоре он безошибочно почувствовал запахи гавани, затем запах цветов и наконец специфический привкус соленой воды. Машину вел молодой матрос, а Кассандра сидела впереди рядом с ним. Дюрелл продолжал делать вид, что лежит без сознания, что было не так уж трудно. Чувствовал он себя так, словно толстяк пытался открутить ему голову.
      Когда привкус соленой воды стал ещё сильнее, машина остановилась. Двери со стуком открылись. Дюрелла вытащили наружу и он открыл глаза. Видно было сверкающее в лунном свете море и слабые отблески огней Амстердама на юге. Девушка стояла сбоку. Недовольно надув губы, она взглянула на него исподлобья.
      - Где карта, мистер Дюрелл? - спросила она по-английски.
      Он сделал вид, что не понял.
      - Карта?
      - Та карта, о которой вы говорили с Питом ван Хорном. Я все слышала. Я же слушала, стоя за дверью. Мне нужна эта карта.
      - У меня её нет.
      - Мы знаем, что сейчас её у вас нет. Что вы с ней сделали?
      - Я отправил её почтой.
      - Куда?
      - В Англию.
      Толстый матрос буркнул:
      - Он лжет, мадам. Можно мне...?
      - Да, - сказала Кассандра.
      Но Дюреллу это уже надоело. Когда толстяк замахнулся на него чем-то блестящим, Дюрелл наклонился, ушел от удара и двинул толстяка кулаком в живот. Тот застонал от внезапной боли. Молодой матрос пронзительно закричал и заплясал вокруг него. Дюрелл ударил его каблуком по лодыжке и отшвырнул прочь. Толстяк пытался прийти в себя, Дюрелл схватил его левой рукой за горло и сдавил, матрос упал в песок на колени, глаза у него выкатились, рот судорожно раскрылся, хватая воздух.
      Девушка оказалась сделанной из материала покрепче: она зашла сзади и, почувствовав боль от удара по затылку, Дюррел понял - победа за нею. Он ткнулся лицом в холодный песок, заскрипевший на щеках и губах, и закрыл глаза, погружаясь в головокружительную темноту.
      Долго слышен был только тихий плеск и вздохи моря на прибрежном песке, и ещё бормотание ветра где-то неподалеку, и похожий рокот далекого уличного движения. Еще ему показалось, что он слышит музыку, но он не был в этом уверен. Через некоторое время он начал дрожать, перевернулся на спину, глядя в голландское небо, прямо над собой увидел луну и понял, что довольно давно тут валяется. Он был один, Кассандра со спутниками давно исчезли и были далеко. Он опять перевернулся на живот и медленно приподнялся на руках и коленях, чтобы получше осмотреться и понять, где находится.
      Всюду простиралось море, блестевшее жидким серебром в лунном свете, плоское и спокойное, как озеро. Примерно в двух сотнях метров на берегу виднелся небольшой бетонный пирс, уходивший в море. В другой стороне темнела группа простых голландских домиков - рыбацкая деревня, расположенная на берегу внутреннего лимана, бывшего Зюдерзее. Красные и зеленые навигационные огни складывались в мозаику, отражавшуюся в воде. Поблизости был слышен шум проезжавших автомашин, и когда он оглянулся в сторону суши, то увидел, что автомобильные фары освещают пустой берег, море и плоскую землю, которая всюду выглядела одинаково.
      Дюрелл отдыхал.
      Немного погодя он поднялся и зашагал по берегу в сторону дороги. Там сел на бетонное ограждение велосипедной дорожки и принялся ждать. Мимо на север и на юг пронеслось с полдюжины автомашин. Ему казалось, что маленькая рыбацкая деревушка на юге расположена слишком далеко, чтобы затевать туда пешую прогулку. Проще было подождать. И вскоре со стороны широкого, мощеного кирпичом шоссе донесся рев мотора и одинокая фара мотоцикла залила его ярким светом.
      Это был один из тех желтых патрульных мотоциклов с коляской, которые входили в общую для всех Нидерландов систему дорожного обслуживания и предназначались для помощи попавшим в затруднительное положение автомобилистам.
      Водитель мотоцикла оказался человеком весьма квалифицированным и деловитым. Он спрыгнул с мотоцикла, вытащил блокнот, прикрепленный к поясу, и подошел к Дюреллу, сидевшему на обочине под круглым синим знаком, указывавшим, что эта дорожка предназначена для велосипедистов.
      - Минхер, вы попали в аварию?
      - В каком-то смысле - да, - ответил Дюрелл по-голландски.
      Мотоциклист сразу переключился на медленный, но правильный английский.
      - А где ваша машина, сэр?
      - У меня её не было. Вы можете подвезти меня обратно в Амстердам или по крайней мере до остановки троллейбуса, чтобы я мог вернуться в город?
      - Конечно, сэр. Но что с вами случилось? Вы ранены.
      - Да, верно, - мрачно буркнул Дюрелл.
      Близилась полночь, когда он, вернувшись в город, вошел в тихий холл отеля "Спаанягер" на Мейерхофплейн. В общественном туалете он попытался по мере сил стряхнуть песок с одежды и промыть кровавую ссадину на затылке, но все его тело и голова болели и он кипел от раздражения и злости на то, что потерял контакт с девушкой, которая, как это ни было невероятно, назвала себя Кассандрой.
      Карту, которую он отправил себе почтой, с присущей голландцам пунктуальностью уже доставили, и портье за стойкой в отеле вручил её, не успел Дюрелл войти в холл. Он поднялся в свою комнату, осторожно вошел, убедился, что все спокойно, и отправился с картой в ванную, где сбросил одежду и включил горячую воду. Карта выглядела все также, обычная туристская дорожная карта довоенных времен, без каких - то существенных пометок. Дюрелл недоуменно покачал головой, затем решил, что что - нибудь может обнаружиться при лабораторном анализе.
      Перед тем, как забраться в ванну, он заказал у портье бутылку джина. Немного кружилась голова и он подумал, не причинил ли удар по затылку более серьезных повреждений; у него не было уверенности, что все обошлось благополучно. В ванне он опять принялся разглядывать карту. Это была обычная карта, выпущенная королевским нидерландским автомобильным клубом в 1938 году. Почему Пит ван Хорн придавал ей такое значение? Дюррел все ещё хмуро её разглядывал, когда раздался осторожный стук в дверь, и крикнул официанту, чтобы тот вошел и поставил заказанную бутылку джина.
      Официант оказался круглолицым блондином лет пятидесяти с плотным голландским животиком и светлоголубыми глазами, мельком скользнувшими по Дюреллу, когда тот появился в дверях ванной.
      - Господин Дюрелл, я - инспектор Ганс Флаас из нидерландской полиции безопасности.
      Дюрелл кивнул и улыбнулся.
      - Позвольте мне одеться, инспектор.
      - Конечно, но дело в том, что я получил донесение о совершенном на вас нападении.
      - Да, это так. Ваши люди хорошо работают.
      - У нас маленькая страна. Не желаете вызвать врача?
      - Нет, нет.
      - Тогда, вероятно, мы можем поговорить о деле.
      - Я ждал вас, - сказал Дюрелл и подумал, успел ли О'Кифи добраться сюда вовремя, чтобы управиться с телом Пита. - Буду в вашем распоряжении через минуту.
      - Конечно.
      Дюрелл вытерся, надел халат и вышел в гостиную. Флаас сидел выпрямившись, сведя вместе колени и лодыжки, словно опасливая старая дева. Но в том, как он холодно и проницательно взглянул на Дюрелла, не было ничего смешного. После того, как они пожали друг другу руки, он попросил у Дюрелла разрешения закурить и, извинившись, достал вонючую итальянскую сигару.
      - У нас есть великолепные голландские сигары, но благодаря некоторым обстоятельствам у меня испорченный вкус. Вы не возражаете?
      - Вовсе нет, - сказал Дюрелл.
      Голландец продолжал говорить, глядя на пламя своей спички.
      - Вы, конечно, понимаете, что мы знаем, кто вы такой и почему оказались здесь.
      - Я нисколько в этом не сомневаюсь.
      Флаас кивнул.
      - Однако вы можете не знать, кем был Пит ван Хорн - как это вы говорите по-английски? Двойной агент. Он работал на голландскую разведывательную службу точно так же, как и на ваш секретный отдел "К".
      - Но мы же союзники, - невозмутимо заметил Дюрелл.
      - Да. У нас общие цели. Вы видели сегодня Пита ван Хорна?
      - Да, у него дома.
      - Вы знаете, где он сейчас?
      - Нет. А вы?
      Инспектор Флаас не спеша затянулся своей вонючей сигарой. Его круглое лицо было румяным и здоровым; небольшой животик выглядел очень крепким; как подумал Дюрелл, можно сломать запястье, ударив его в живот.
      - Думаю, нам следует быть откровеннее друг с другом, господин Дюрелл, - сказал Флаас. - Ваша репутация весьма надежного человека не осталась для нас неизвестной. Вы можете быть очень опасны, и мы счастливы оттого, что у нас с вашим подразделением общие цели. С другой стороны, здесь Нидерланды, и мы вынуждены просить вас сотрудничать с нами, пока вы находитесь под нашей юрисдикцией. У нас с вами общая проблема. Ужасная проблема. Это угроза всему цивилизованному миру.
      - Понимаю, - сказал Дюрелл.
      - Да, всему миру. Но, естественно, моя первая и главная мысль о голландцах - их безопасности и их здоровье. Он угрожает нам в первую очередь - этот сумасшедший, мистер Дюрелл. Вы знаете о погибших рыбаках?
      - Пит мне рассказывал.
      - Это может оказаться началом чумы, от которой вымрет значительная часть человечества, - медленно произнес Флаас. - Все тревоги, связанные с атомными бомбами, межконтинетальными ракетами, станциями на Луне станут совершенно несущественными, если этот ужас вырвется на волю. Есть люди, которые рекомендуют предпринять самые решительные действия - послать большую группу людей в северные районы, чтобы найти этих сумасшедших и их убежище и выкурить их из берлоги, откуда они нам угрожают. Но мне кажется, что таким образом мы можем уничтожить самих себя. Нет, следует предпринять небольшую прогулку. Нужно попытаться вступить в сделку с этими людьми, кем бы они ни были, раз они приставили пистолет к виску человечества и просят взамен только денег. Фактически это станет выкупом для всего мира.
      - Сколько они просят?
      - Они отправили новое письмо, которое получили сегодня после обеда в королевском дворце на Дем-сквер. - Флаас бросил быстрый взгляд на Дюрелла. - Там они упоминают Пита и утверждают, что он мертв.
      - Я говорил с Питом только сегодня днем, - сказал Дюрелл.
      - А он говорил с вами?
      - Он был жив, когда мы встретились, - возразил Дюрелл.
      - Так... - светлые глаза Флааса смотрели холодно и отчужденно. - Но проблема в том, что в настоящее время Пит исчез. Таким образом письма, полученные членами правительства в Гааге и здесь, соответствуют действительности. Они требуют, чтобы деньги были положены в Народный банк Швейцарии в Женеве на анонимный номерной счет, но, как нам ценой величайших усилий удалось установить, право распоряжаться ими должно быть предоставлено некоему Джулиану Уайльду. Вам приходилось когда-либо раньше слышать это имя, господин Дюрелл?
      - Пит упоминал его, но дальше этого разговор не пошел.
      - Мы связались с британской разведкой и проверили их данные как о преступном мире, так и о военных, чтобы найти этого человека, так как имя звучит по-английски. Во всяком случае, этот человек держит пистолет у нашего виска. Он может быть здоровым или совершенно ненормальным. Сейчас мы не можем рисковать, размышляя на тему, кто он такой. Мы должны выполнить его требования о выкупе.
      - И заплатить ему?
      Флаас кивнул.
      - Мы пытались представить себе, каким образом этот человек может угрожать человечеству новой и ужасной чумой, если деньги не будут выплачены. Как он может рассчитывать выжить после всего этого? Как он сможет избежать мести со стороны всего мира? И выполнит ли он свою угрозу, если мы откажемся вести с ним переговоры? Может быть все это просто гигантский блеф?
      - Вы же сами сказали, - заметил Дюрелл. - Пятеро невиновных голландских рыбаков уже умерли от вируса. Это предупреждение?
      - Нам следует считать это предупреждением.
      - Как вы смогли скрыть это от прессы? - спросил Дюрелл. - Если что-нибудь станет известно общественности, это может вызвать панику по всему миру...
      - Даже молодой врач, который лечил первые жертвы, ничего не узнал. Секрет пока ещё в безопасности. - Флаас наклонился вперед, опершись локтями о колени, и заговорил очень тихо. Костюм его пропотел и помялся. Существует ещё одна угроза, о которой говорится в полученном сегодня письме. Секрет может быть продан другим странам, которые не отличаются дружелюбием по отношению к Западу.
      - Да, этого можно было ожидать, - кивнул Дюрелл.
      Флаас вынул из кармана несколько небольших голубоватых листочков.
      - Это получено сегодня Министерством обороны. Вы понимаете, обычная практика. Я думаю, ваше Генеральное консульство здесь, в Амстердаме, получило копии. Тут особые инструкции. Я связывался с Вашингтоном, господин Дюрелл, и уполномочен сообщить, что вы должны их выполнить.
      - В чем они заключаются? - спросил Дюрелл.
      - Этот человек, я имею в виду Уайльда, требует, чтобы после того, как деньги перечислят в Швейцарию, к ним прислали нового представителя за культурой вируса. Вы должны завтра отправиться во Фрисландию через Леюварден и приехать в городок Амшеллиг, - это скорее небольшая деревня. Тамошний отель "Гундерхоф" простоват, но чист и уютен. Вам будет вполне удобно. В Амшеллиге вы установите контакт с этим человеком - Джулианом Уайльдом.
      - Понятно...
      - Вам следует разыскать следы Пита. Сделать это будет довольно опасно. Я думаю, Пит допустил неосторожность и в результате исчез. Возможно, он мертв.
      - Конечно, я это сделаю, - сказал Дюрелл.
      - Мы полагаем, что вам следует зарегистрироваться в отеле и просто ждать появления Уайльда. Вы уполномочены вести с ним все переговоры и обменять документы швейцарского банка на полную информацию о вирусе, все данные, материалы и культуры. Естественно, если что-то пойдет не так, как запланировано, вам предоставляется известная свобода маневра. Поэтому в Амшеллиге вам следует прогуляться по берегу и выяснить возможность арендовать лодку для прогулки на Фризские острова; но нанимать лодку не стоит до тех пор, пока вы не вступите в контакт с нашими людьми. Мы подготовим для вас лодку и команду, и в нужное время вы о них узнаете.
      Флаас сунул руку во внутренний карман, извлек оттуда простой коричневый конверт и протянул его Дюреллу. На конверте стояла восковая печать.
      - Здесь документы швейцарского банка на соответствующую сумму в американских долларах, по их требованию оформленные нашим правительством, чтобы оплатить этот... этот отвратительный выкуп. Разумеется, будьте с бумагами поосторожнее. - Он натянуто улыбнулся. - Мы народ экономный.
      - Я буду осторожен, - пообещал Дюрелл, засовывая конверт в тот же самый карман, где лежала карта, так интересовавшая Кассандру.
      Флаас вздохнул.
      - Это почти безнадежная задача - разыскать под водой бункер, который затопили больше пятнадцати лет назад. Лаборатория такого типа безусловно должна быть воздухо - и водонепроницаемой, чтобы вирус сохранил свою эффективность. Она может оказаться в любом месте. Мы не нашли о ней никаких официальных сведений, несмотря на отчаянные поиски в старых документах времен войны. Но известно, что до бункера добрались, что его вскрыли, и одну из культур вируса забрали и использовали, чтобы убить рыбаков в Доорне. Потому его необходимо найти вновь. И если сделка почему-то сорвется, ваша задача будет заключаться в том, чтобы найти его - и сделать это быстро. - Флаас глубоко вздохнул. - Быстро, вы понимаете?
      - После того, как все было затоплено во время войны, - сказал Дюрелл, - там поменялась топография.
      - Вы правы. И земля ещё не полностью осушена. Вот почему ваша задача так сложна.
      - Каким временем я могу располагать, если сделка с Уайльдом сорвется?
      Инспектор Флаас встал и потушил свою вонючую сигару.
      - Как я уже сказал, в правительстве есть люди, настроенные на решительные действия. Они считают, что угроза исходит от небольшой группы безумцев - в конце концов, может быть всего лишь одного-двух человек. Эту фракцию не удастся сдерживать слишком долго. Вы знаете, у нас, голландцев, давняя традиция сопротивления угрозам, террору и шантажу. А традиции следует оберегать. В вашем распоряжении сорок восемь часов для заключения сделки, господин Дюрелл. Либо вы получите вирус в обмен на документы швейцарского банка, либо вынуждены будете сдаться, действуя на свой собственный страх и риск. Мы знаем, вы бы не хотели, чтобы все это попало в чужие руки, и можем вас понять. Но мы не можем до бесконечности рисковать жизнями голландцев.
      - Что вы собираетесь предпринять через сорок восемь часов?
      - Вам предложат покинуть Нидерланды.
      - А потом?
      - Потом в северных провинциях начнется охота, чтобы очистить это логово сумасшедших раз и навсегда.
      - А как насчет риска распространения чумы?
      Инспектор Флаас неторопливо кивнул.
      - Боюсь, что он существует.
      6
      Почти целый час после ухода Флааса Дюрелл просто сидел и ждал. Он сидел в полной темноте, так что наблюдатель снаружи мог бы решить, что он отправился спать, потягивал крепкий голландский джин и надеялся, что О'Кифи позвонит ему и успокоит насчет тела Пита. Но звонка не было, и джин не помогал. Час спустя Сэм встал и, воспользовавшись лестницей вместо лифта, выскользнул из отеля через черный ход.
      Было заполночь, и эта часть Амстердама стала тихой, темной и сонной. Наслаждаясь ночной прохладой, он не спеша, держась в тени деревьев, окаймлявших каналы, направился пешком к центру города. В какой-то момент ему показалось, что за спиной слышны легкие шаги преследователя; он присел на скамейку, закурил и так просидел минут двадцать, но никто не появился. Дюрелл не думал, что Флаас установил за ним слежку. К тому же за черным ходом отеля "Спаанягер" никто не наблюдал. И он пошел дальше.
      Антикварный магазин ван Хорна на Кюпплейн, 45 был заперт, а окна закрыты ставнями. Канал, у которого днем играли дети, в это ночное время был темным и пустынным. Дюрелл прошелся до дальнего угла, пересек мостовую и вернулся обратно по противоположной стороне узенькой улочки. Дома были погружены в свои средневековые сны. Ни на канале, ни на Кюпплейнстраат никакого движения. Верхние окна дома ван Хорна также были погружены в темноту. Ничто не говорило о том, что О'Кифи все ещё находится здесь. Дюрелл нашел скамейку возле пристани, на которой днем высаживали туристов, устроился в глубокой тени и стал разглядывать дом ван Хорна.
      Дюрелл инстинктом игрока понимал, что какими бы достоинствами не обладал человек, добивающийся совершенства в своем деле, очень часто все решает случай. Он никогда на него не полагался, но никогда не удивлялся случайному повороту событий. Он просто принимал происходящее и старался его использовать, неважно, хорошо оно было или плохо. Можно было быть очень терпеливым, чрезвычайно высоко квалифицированным во всех тонкостях искусства шпионажа, обладать блестящим умом - но если удача от игрока отворачивалось, работа становилась тяжелой, грязной и очень часто от её результата уже не было никакой пользы отделу "К".
      Но сегодня ему повезло.
      Жалюзи на окнах в доме ван Хорна были опущены, но уже минут через пять он увидел, как боковая дверь рядом с магазином неожиданно открылась и закрылась, и на тротуар выскользнула неясная фигура. Дюрелл мгновенно вскочил на ноги.
      Это была экономка, Лина Хьюзинг. Плотная, мрачного вида женщина замерла на тротуаре, словно в нерешительности. Затем повернула налево, пересекла улицу и быстро зашагала по кленовой аллее, пройдя поблизости от того места, где сидел Дюрелл. В левой руке у неё был небольшой дорожный чемоданчик, на седой голове пожилой женщины прямо сидела черная соломенная шляпа. Когда она шла по улице, её башмаки на плоской подошве решительно стучали по тротуару.
      Дюрелл поспешно обошел скамейку, благодаря Бога за то, что не пришел сюда десятью минутами позже.
      - Лина, - окликнул он тихонько, - мисс Хьюзинг!
      Женщина остановилась, как вкопанная. В неясном уличном свете, проникавшем сквозь листву деревьев, видно было, как она побледнела. Ужас исказил её лицо. Потом она увидела, что это Дюрелл, и отшатнулась назад, с трудом переводя дыхание.
      - О! Это вы, минхер Дюрелл.
      - Конечно. Не бойтесь.
      - Не подходите ко мне! Пожалуйста! Я прошу вас...
      - Хорошо, - кивнул он. - Я не подойду.
      - А вы, вы тоже больны?
      - Не знаю, - ответил он, - я ещё ничего не чувствую. Но как вы узнали?
      Голос её звучал безжизненно и горько.
      - Ваш друг, минхер О'Кифи был здесь примерно час назад и забрал Пита. - Ее большие глаза наполнились слезами. - Пит ведь был уже мертв, когда вы уходили, не так ли?
      - Да, - сказал Дюрелл, - Мне очень жаль. - Они переговаривались через дорожку и Дюрелл посматривал во все стороны, чтобы быть уверенным, что они одни на этом берегу канала. Ему показалось, что на дальнем углу в тени видна какая-то гуляющая парочка, но тут все его внимание вновь переключилось на женщину. - Лина, О'Кифи оставил для меня какую-нибудь записку?
      Она заколебалась.
      - О чем теперь говорить? Пит мертв. Я предупреждала его, что это добром не кончится. Но умереть от такой ужасной болезни...
      - О'Кифи рассказал вам? - поспешно спросил Дюрелл.
      Когда он шагнул к ней, она вытянула вперед руки, словно пытаясь его отстранить.
      - Я же не дура. Было так больно видеть, как ваш помощник принимает все меры, чтобы не заразиться.
      - А что именно сказал вам О'Кифи?
      - Он сказал, что было сделано все, чтобы этого избежать. Сказал, что вы должны отправиться в Амшеллиг по распоряжению инспектора Флааса. Что все согласовано с вашим начальством. - Женщина облизала губы. - Вы должны зарегистрироваться в отеле "Гундерхоф" и ждать там О'Кифи. Он приедет завтра.
      - Что-нибудь еще?
      - А что может быть еще? Это ваша вина, что Пит умер. - Женщина залилась слезами, спрятав лицо в носовой платок, её крупное тело содрогалось от молчаливых сдавленных рыданий. Дюреллу хотелось успокоить её. Но он знал, что стоит её коснуться, и сдерживаемая истерика может выйти из-под контроля. Она сказала: - Пит любил свой магазин и все те вещи, которыми торговал. Зачем вы уговорили его ввязаться в такое ужасное дело? Какая ему от этого польза?
      - Пит был храбрым человеком. Он умер за Голландию, - сказал Дюрелл, понимая, насколько неуместны его слова для этой убитой горем женщины. - Он выполнял особые поручения не только для нас. Он работал и на Голландию.
      Она покачала головой.
      - Но почему он умер?
      - Он пытался спасти других, - сказал Дюрелл.
      - А вы? Вы тоже умрете?
      - Не знаю, - задумчиво протянул он.
      - Вы же были у Пита около часа - и знали, что может произойти оттого, что вы там находитесь?
      - Сначала я был не уверен. И убедился позже. Но я должен был поговорить с Питом и узнать, что он сумел выяснить.
      - Ваш друг О'Кифи продезинфицировал комнату, но сомневался, что это что-нибудь даст, - сказала она. - А что он сделает с... с Питом?
      - Это не самое важное, не так ли? - мягко спросил он. - То, что О'Кифи забрал с собой, уже не было Питом.
      Женщина помолчала. Потом вздохнула, казалось, исчерпав все эмоции, выпрямилась и взглянула прямо на Дюрелла, чья высокая фигура была скрыта тенью деревьев.
      - А вы тоже храбрый человек. Я бы так не смогла.
      - Куда вы направляетесь?
      - Собираюсь поехать к сестре в Гревенхейг. Как вы думаете, это не опасно?
      - Думаю, что нет, если вы не заходили к Питу в комнату.
      - Нет, не заходила.
      - Если полиция будет вас распрашивать, вы им расскажете про О'Кифи? спросил Дюрелл. - Ему нужно время, чтобы сделать все, что положено.
      - Понимаю. Я могу исчезнуть на денек.
      Дюрелл кивнул.
      - Этого будет вполне достаточно.
      - Я должна бы вас ненавидеть, - прошептала она. - И все же... и все же... - Она удивленно взглянула на него. - Ведь завтра с вами может случиться то же, что и с Питом, но вы продолжаете...
      - Ничего больше не остается, - сказал Дюрелл.
      Когда женщина ушла, он обошел кругом дом с закрытыми жалюзи и в аллее обнаружил небольшую красную "каравеллу", на которой Пит ездил во Фрисландию. Ключами, найденными в комнате Пита, завел мотор и поехал к себе в отель. Минут двадцать он тщательно изучал карту, которую забрал из комнаты Пита, но это ничего не дало. Насколько можно было судить без помощи микроскопа, на ней не было никаких отметок.
      Он проспал около четырех часов, на рассвете выписался из отеля и выехал из Амстердама на север. В эти прохладные утренние часы местность была унылой и туманной. Только время от времени её однообразие нарушалось редкими ветряными мельницами, или длинными прямыми линиями морских дамб, или рядами деревьев, окаймлявших каналы. Он миновал Волендам, где жители специально для туристов ходили в старинных крестьянских костюмах; но в этот час никаких туристов видно не было.
      В шесть утра он остановился, чтобы съесть голландский завтрак, состоявший из поджаренных горячих булочек, масла, сыра и яичницы с ветчиной, и запить все это дымящимся кофе. К собственному удивлению Дюрелл обнаружил, что проголодался. Когда он вернулся к красной "каравелле", солнце уже стало пробиваться сквозь утренний туман.