Луч фонарика скользнул по кирпичным стенам и бетонному потолку над головой. С потолка капала вода и тоненькая струйка бежала по покрытому слизью полу. Помещение было отведено под склад, если судить по многочисленным шкафам и полкам, фантастически украшенным водорослями. И он не мог найти прохода в следующий отсек.
      Неподалеку что-то звякнуло, словно сталь ударилась о камень.
      Он выключил фонарик, все окутала полная тьма. Если судить по отсутствию света, он с тем же успехом мог быть на многие тысячи футов ниже уровня моря. Он абсолютно ничего не видел. В черном как чернила воздухе отчетливо слышалось лишь журчание струек просачивающейся сюда морской воды.
      Справа и сверху донесся ещё какой-то звук. Дюрелл ждал. Что-то скрипнуло. За стенами бункера грохотало море. Запахи соленой воды, иода и разлагающихся водорослей становились все сильнее. Он зажег фонарик, повернув его в сторону звука. Старые полки и стеллажи были полны мелких крабов. Он обошел их, шагнул к скрытой за ними стене и увидел щель. Дюрелл тут же выключил свет.
      На этот раз темнота не была полной. Смутный свет просачивался через узкое щелевидное отверстие, колебался, то ослабевал, то усиливался. Он двинулся вперед, шлепая по воде, которая теперь торопливыми ручейками бежала по полу бункера. И вздрогнул от мрачного предчувствия. Помещение уже было ниже уровня прилива. Возможно, дорога назад стала непроходимой.
      Свет за щелью снова померк, но до этого он успел заметить то, что приливы разрушили и занесли песком, и что когда - то было проемом в бетонном потолке помещения. За ним вверх поднимались ступени. Отверстие стало очень узким из-за разросшихся на его стенах моллюсков, и когда он скользнул в него, то почувствовал острую боль от царапавших кожу раковин. Дюрелл дернулся в сторону, нащупал ступеньку и неожиданно куда-то вышел.
      Наверх к колеблющемуся свету вели ступени. Теперь он уже слышал шаги Уайльда и тяжелое усталое дыхание человека, двигавшего ящики и шкафы в поисках того, за чем пришел сюда. В какой-то миг на ступеньках перед ним мелькнула гигантская искаженная тень.
      Открытое отверстие в потолке было одной из герметически закрывающихся дверей в лабораторию "Кассандры".
      Вода неожиданно плеснулась возле его ног и он оглянулся. Без фонарика, который он засунул в карман вместе с прихваченной раньше пробиркой, содержавшей вирус, мало что было видно. Но грохочущий рев был слышен так, словно вода ворвалась внутрь и позади него закружились белые водовороты. Мимо него и вверх по ступеням пронесся поток холодного воздуха.
      Он бросился наверх. Вода стремительно вздымалась, достигнув его колен, а затем и бедер. Эта яростная приливная волна, казалось, смыла все мысли об осторожности. Он рывком проскочил половину лестницы.
      Когда он почти добрался до верха, то увидел, как мощная дверь захлопнулась буквально у него перед носом.
      Какое-то мгновение он размышлял над возможностью оказаться здесь в ловушке и утонуть в приливе. Надежды на отступление не было. Приходилось прорываться наверх.
      Он ударил плечем в дверь и толкнул её внутрь. Раздался удивленный возглас. Дюрелл вырвался из объятий прилива и снова нажал на дверь. Открывшееся отверстие оказалось достаточным, чтобы он проскользнул в складское помещение бункера "Кассандры", где Джулиан Уайльд только что захлопнул снабженную резиновыми прокладками дверь, чтобы спастись от наступающего моря.
      - Вы? - задохнувшись от изумления, произнес тот. - Откуда...
      Дюрелл сбил керосиновый фонарь, стоявший на каменном полу, и прыгнул к испуганному блондину. В один миг он понял, что искал здесь этот человек и чего тому удалось добиться. У дальней стены были сложены деревянные ящики с картинами, которые так жаждал получить генерал фон Витталь. Кроме них там же стояли несколько ящиков с лабораторным оборудованием и пробирками. Один из ящиков Джулиан Уайльд держал обеими руками, изумленно глядя на внезапно появившегося Дюрелла.
      Их окутала темнота. В каземате внизу раздавался приглушенный шум воды. Дюрелл расслышал, как что-то тихо скрипнуло.
      - Уайльд? - негромко позвал он.
      - Не подходите ко мне, - ответил тот из темноты. - У меня в руках пробирки с вирусом. Если вы хотите, чтобы я разбил их...
      - Тогда и вы тоже пострадаете.
      - А кроме того, я вооружен.
      Дюрелл попытался припомнить, видел ли он оружие в руках Уайльда до того, как разбил фонарь. Оружия не было. Тогда он сказал:
      - Вы лжете. Ружье вы оставили наверху у выхода.
      - Даже если это так, - голос Уайльда громко и как-то отрешенно разносился в стерильном воздухе лаборатории, - чего вы хотите?
      - Мы хотим выбраться с острова.
      - Вы же знаете, что ещё раньше я мог вас убить, - сказал Уайльд.
      - Возможно, вам и следовало это сделать.
      - Может быть ещё не поздно, приятель. Просто я подумал, что будет гораздо забавнее заставить вас и сыщика - голландочку немного поплавать перед тем, как все будет кончено. В конце концов, вас никто сюда не приглашал. Вы ведь могли подчиниться приказу Флааса, не так ли? И вернуться в Амстердам.
      - Кто вам это сказал?
      - Сам инспектор. Он извинился за ваше вмешательство. Конечно, до того, как эти дураки швейцарцы решили, что я хуже прокаженного.
      - А вы такой и есть, - сказал Дюрелл. - Никто не хочет иметь с вами дело. Вы собирались сбежать со всем этим в Англию?
      - Конечно, как только погода немного улучшится. Я заберу с собой "Кассандру" - я имею в виду вирус. Он окупит мне все на свете, расхохотался Уайльд. - А теперь стойте там, где стоите и не шевелитесь. Я намерен уйти отсюда и мне совершенно безразлично, умрете вы один или миллион людей. Понимаете, меня это не касается. Я намерен добиться своего и неважно, каким образом я это сделаю. Мы с Мариусом страдали все эти годы не просто так.
      - Мариус мертв - или вы забыли?
      - Я ничего не забываю. И никогда. Прощай, приятель.
      Последние слова были произнесены тверже и жестче, словно Уайльд неожиданно задержал дыхание, приготовившись к какому-то физическому усилию. Дюрелл приготовился и, когда в комнате неожиданно вспыхнул свет, метнулся в сторону, не удивившись грохоту выстрела в тесном помещении бункера. Огромный сноп света рыскал во все стороны. Комната была заставлена столами, шкафами и ящиками с оборудованием. Он ничего не видел из-за ярко бившего в глаза света. Снова грохнул выстрел, что-то просвистело у него над головой и раздался звук разбившегося на полу стекла.
      - Теперь уж я убью вас, Дюрелл. И заберу женщин с собой.
      - У вас уже не осталось времени. Прилив поднялся слишком высоко.
      - Осталось ещё больше двадцати минут, я проверял. Выходите из-за стола, за которым вы прячетесь, договорились? Вам же будет проще. Вы не подозревали, что у меня есть пистолет, верно? Вас удивило, что он у меня есть.
      Дюрелл ухватился за одну из ножек стола, за которым скрывался, и перевернул его. Затем толкнул тот в сторону света и, прячась за ним, бросился вперед и влево. В странном и неестественном свете фигура Уайльда казалась огромной и мощной. Свет метался во все стороны и что-то с холодной неумолимостью растекалось по полу. Это морская вода поднималась по ступеням, которыми только что воспользовался Дюрелл, проникая через дверь, которую он не позволил Уайльду захлопнуть.
      Уайльд вскрикнул и луч света упал на бурлящий поток воды. Дюрелл бросился вперед, ударил по руке и заставил его выронить фонарь в воду. Уайльд нажал спусковой крючок пистолета и Дюрелл почувствовал, как его ухо пронзила боль. Он упал на колено и очутился в потоке воды. Уайльд рванулся назад. Дюрелл попытался подняться и снова схватить его, но вода ему помешала и Уайльду удалось ускользнуть, быстро отступив назад. Снова прогремел выстрел. Дюрелл схватил какой-то ящик с одного из столов и швырнул. Ящик рухнул на лежащий на полу фонарь и разбил его.
      Снова воцарилась темнота.
      Шум нарастал с устрашающей скоростью. Это был одновременно грохот моря и вой ветра, проникавшие сквозь люк в бункере наверху, а также гул прибоя, рвавшегося в бункер снизу. Сверху или снизу, - успел подумать Дюрелл, - но море на них наступает. Выхода не было.
      Он прислушался к тяжелому дыханию Уайльда, пробивавшемуся сквозь прочие звуки. Казалось, оно слышится где-то справа. Дюрелл попытался вспомнить, продолжает ли Уайльд держать в руках ящик с пробирками, но решил, что тому пришлось его поставить, чтобы высвободить руки для фонаря и пистолета. Очень хорошо. Однако Уайльд мог снова взять ящик. Дюррел снова прислушался. Сейчас его жизнь зависела от того, что он услышит, так что все остальные чувства на какое-то время отключились.
      Впереди и сверху что-то скрипнуло.
      Тревога заставила его позабыть о страхе. Уайльд находился на лестнице, ведущей на поверхность. Там была вторая герметически закрывающаяся дверь. Если Уайльду удастся закрыть её за собой, он окажется закупоренным здесь, как в могиле.
      Дюрелл бросился вперед.
      Вода была ему уже по колено. Он добрался в темноте до ступенек, споткнулся и похолодел от ужаса, вспомнив о пробирке с вирусом, которую ещё раньше сунул в карман. Замер, едва дыша. Пробирка все ещё была в кармане. Он наощупь вытащил её и осторожно опустил хрупкую ампулу в воду возле своих ног. Затем, избавившись от этой опасности, шагнул вперед.
      Над ним слышались шаги Уайльда по камню. В следующий миг появился неясный просвет, слабый и туманный из-за шторма. Когда фигура Уайльда перекрыла отверстие, Дюрелл увидел, что тот снова держит в обеих руках ящик с вирусом.
      В обеих руках, - отметил Дюрелл.
      Он где-то потерял свой пистолет.
      Дюрелл стремительно кинулся вверх по ступеням. Уайльд повернулся и ударил его ногой, стараясь сбросить обратно в наполнявшийся водой бункер. Но это не остановило Дюрелла. Когда Уайльд ударил его опять, он поймал того за лодыжку и с силой дернул вниз. Уайльд вскрикнул, потерял равновесие и покатился вниз по ступеням. Дюрелл ударил его кулаком в лицо, затем ударил вновь, когда Уайльд попытался ответить, все ещё прижимая ящик с вирусом к груди. Лицо его исказилось, он поскользнулся и Дюрелл снова ударил его. Уайльд опрокинулся назад, широко раскинув руки. В глазах его вспыхнул ужас, так как ящик с пробирками выскользнул у него из рук, упал на каменные ступени и разбился, выплеснув светлую жидкость на руки и ноги Уайльда.
      Оба они окаменели.
      Сверху просачивался слабый свет. Уайльд судорожно вздохнул и, не веря своим глазам, уставился на мокрые пятна на своей коже.
      - Вирус... вы выпустили его на свободу... Боже мой!
      Теперь Дюрелл оказался над ним. Они поменялись местами.
      Уайльд вздрогнул и запинаясь произнес:
      - Я заразился... все кончено...
      Дюрелл отшатнулся назад. Он стоял у входа и смотрел вниз на крепкого мужчину, ошеломленно взиравшего на него.
      - Помогите мне, Дюрелл...
      - Оставайтесь там, где стоите, - резко бросил Дюрелл.
      В голосе Уайльда кипела ярость.
      - Нет, подождите. Мне нужен врач...
      - Теперь вам никакой врач не поможет.
      - Наверняка есть же что-то такое...
      - Для вас слишком поздно.
      - Тогда и для вас тоже! - закричал Уайльд.
      - Нет. Я оставлю вас здесь.
      - Вы этого не сделаете! - воскликнул Уайльд.
      В ответ Дюрелл захлопнул тяжелую дверь бункера.
      Дождь застучал по его спине, когда он обеими руками прижал дверь и навалился на неё всем весом. Он чувствовал, как Уайльд вновь и вновь бросается на дверь, как обезумевшее животное. Его сотрясали безумные толчки. Дюрелл с трудом переводил дыхание. Ему и раньше приходилось убивать людей, но никогда не доводилось делать этого подобным образом. Он не знал, хватит ли его убывающих сил. Но это следовало сделать. Теперь Уайльд сам был как чума, безвозвратно уничтоженный тем самым оружием, которым угрожал всему миру. Сквозь дверь негромко доносились его крики, заглушаемые шумом дождя и ещё одним звуком...
      Это был шум воды, в последнем приступе ярости врывающейся в подземный бункер.
      Дюрелл сильнее нажал на дверь.
      Он словно захлопывал ящик Пандоры, чтобы не выпустить наружу все заключенные в нем кошмары.
      Дождь стучал по его спине. Плечи болели. Он снова почувствовал удар в дверь и оглянулся, чтобы взглянуть, что осталось от острова. Тот опасно сократился. Со всех сторон крупные волны, гонимые штормом, идущим со стороны Северного моря, яростно набрасывались на оставшуюся сушу, и победа их была неизбежна. Больше нигде не было видно ни одного островка. Однако лодки, с трудом различимые в полумраке, держались на месте, их якорные цепи были натянуты до предела.
      Он ещё раз почувствовал яростный удар с той стороны двери.
      Затем послышался сдавленный крик.
      Дюрелл услышал, как с той стороны на дверь обрушилась лавина воды. Ему показалось, что он снова услышал крик Уайльда, но это мог быть просто порыв ветра. Слабость охватила его, но он не отступал.
      Шло время.
      Прошла минута, а может быть и десять. Он не знал. Больше за дверью признаков жизни не было. Дюрелл отступил назад. Ничего не случилось. Он повернулся лицом к проливному дождю и с удовольствием ощутил всем телом его бодрящие, чистые, нормальные струи. Дул холодный ветер, но он не обращал на него внимания.
      Дюрелл опустился на колени и некоторое время приходил в себя, пока сгущавшаяся тьма не предупредила его об опасности; тогда он поднялся на ноги и побрел к остаткам маяка, где ждали Тринка с Кассандрой, чтобы помочь им добраться до лодок.
      24
      К утру шторм утих. Вновь засияло солнце и на побережье Фрисландии все быстро вернулось к нормальной жизни.
      Дюрелл спал до полудня. Они с Тринкой и Кассандрой вернулись в Амшеллиг в восемь вечера и три часа провели в местном отделении полиции, беседуя с инспектором Флаасом. Было очень трудно убедить голландца в том, что с опасностью распространения вируса покончено. Утром, когда прилив закончился и вода отступила, Флаас заявил, что хочет прокатиться на полицейском катере и сам убедиться во всем.
      - Не открывайте бункер, - предупредил его Дюрелл. - Подождите немного.
      - А сколько нужно ждать?
      - Пусть море стерилизует это место. У Уайльда с собой было достаточно вируса, чтобы заразить половину Европы.
      - Тогда может быть вообще не стоит открывать бункер, - вздохнул Флаас. - Пусть он станет его могилой.
      Затем следовало подписать бумаги, продиктовать показания, позвонить по телефону и отправить шифровки в Лондон и генералу Макфи в Вашингтон. По личному каналу Дюрелл отправил короткое сообщение Дейрдре Педжет в Принс-Джон, штат Мериленд. В конце концов сотрудники голландской службы безопасности отпустили его в отель "Гундерхоф" отдохнуть и отоспаться.
      Он проснулся от телефонного звонка и бесчисленных извинений дежурившего за стойкой клерка. Как сказал клерк, это снова была полиция. Но оказалось, что звонит Тринка ван Хорн.
      - Сэм? Это ты?
      - Да, именно я, - заверил он. - Как ты себя сегодня чувствуешь?
      - Уже лучше. Мне все ещё стыдно, что я так испугалась, но я уже чувствую себя гораздо лучше.
      - А Ян?
      - Он уже снова на "Сюзанне".
      - Очень хорошо. Я смогу увидеть тебя до отъезда в Амстердам?
      Она сказала каким-то странным голосом:
      - Пожалуйста, давай пообедаем вместе. Прошу тебя. Мне нужно с тобой поговорить. Это не может так просто кончиться. Я понимаю, как все получилось вчера на острове. Ты был очень добр ко мне и просто чудесен. Но я действительно очень хочу ещё раз тебя видеть.
      - Очень хорошо. Через полчаса?
      - Спасибо, - прошептала она.
      Он побрился и переоделся, надев темный летний костюм, свежую белую рубашку и голубой галстук. В зеркале ванной комнаты лицо его казалось постаревшим и усталым; голубые глаза потемнели почти до черноты. Он пришел к выводу, что выглядит гораздо старше своих лет: последний оставшийся в живых из длинного списка людей, подобных Джону О'Кифи, потерявших шансы на выживание при выполнении своего долга, служа принципам, ради которых трудились. Может быть из-за этого в его волосах появилась новая седая прядь, - подумал Дюрелл. Или новая боль, которую с этого дня ему придется всюду носить с собой.
      Потом он впопыхах забежал к врачу, чтобы перевязать царапину на шее. Полный голландец долго сокрушенно покачивал головой, бормоча что-то о неосторожных американцах, и наконец отпустил его.
      Дюрелл зашагал по выложенной кирпичом дорожке на гребне дамбы, наслаждаясь сиянием утреннего солнца над Амшеллигом.
      На берегу купальщики смеялись и плескались в прибое. Теннисисты на корте деловито носились взад - вперед. Велосипедная дорожка, шедшая рядом с основным шоссе, была запружена торопящимися велосипедистами. Под мягким ветерком кренились и сверкали паруса.
      Все выглядело так, словно вчерашней ужасной бури никогда не было.
      Когда Дюрелл пришел на причал, Яна Гюнтера на борту "Сюзанны" не оказалось. На палубе возилась с корзиной для пикника девушка в ярком летнем платье, и Дюрелл не сразу понял, что эта очень женственная маленькая фигурка принадлежит Тринке ван Хорн. Он впервые увидел её не в шортах или рабочих брюках и мужской рубашке.
      Ее темные волосы мягко светились и сверкали на солнце. На губах была очень скромная помада, которая нежно подчеркивала соблазнительность её рта. И "Сюзанна" тоже была вся вычищена и отполирована так, что все на девушке и на яхте сверкало в лучах полуденного солнца.
      - Привет, - сказала она и покраснела.
      Дюрелл её поцеловал.
      - Это просто чудесно - встретить тебя в таком виде.
      - Ты удивлен? Но ты же знал, что я женщина.
      - Да, я знал, - сказал он.
      Она покраснела ещё сильнее.
      - Полагаю, после вчерашнего ты подумал, что я довольно пылкая женщина.
      - Вовсе нет. Просто симпатичная чудесная женщина, которой есть что предложить.
      Она рассмеялась и почувствовала себя свободнее.
      - И после этого говорят, что американцы не способны вести галантную беседу! Ты просто прелесть. А я теперь чувствую себя гораздо лучше, Сэм. И умираю от голода. У меня просто волчий аппетит.
      - Я правда не понимаю, куда у тебя все это поместится, - заметил он.
      - Думаю, что когда-нибудь все это скажется и я стану большой, толстой и почтенной женщиной.
      - Этого никогда не случится.
      - Ты опять становишься галантным. Или это просто чувство голода заставляет тебя говорить такие приятные вещи?
      - И то, и другое, - сказал он.
      Она грустно добавила:
      - Заметь, я не спросила, не любовь ли это.
      - Тринка, - сказал он, - это не любовь.
      Она отвернулась и занялась корзиной с продуктами. Там были цыплята и свежий хлеб, масло в коробочке со льдом, фрукты и бутылки с голландским пивом и джином. Тринка накрыла маленький столик льняной скатертью и поставила серебряные приборы. Он некоторое время наблюдал за ней, а потом коснулся её щеки и повернул лицо так, чтобы видеть её глаза.
      - Тебе плохо, Тринка?
      - О, нет. Просто... Ну, вчера ты сделал меня женщиной и это налагает определенные обязательства, - сказала она спокойно. - Полагаю, ты думаешь, что я слишком серьезна для своего возраста, а я не могу избавиться от того, что я - голландка; в конце концов... даже если я не знаю, куда могут завести меня чувства, как случилось вчера, - она запнулась. - Почему ты улыбаешься?
      - Ты очень симпатичная, - сказал он.
      - Ты находишь, что я забавная? - Она неожиданно рассмеялась. - Да, я подозреваю, что это так. Но тебе нечего беспокоиться. Я не буду тебя ни о чем просить. Я просто должна была снова увидеть тебя и убедиться, что мое решение было правильным. Видишь ли, я раздумывала всю ночь после того, как инспектор Флаас нас отпустил. Мне дали приказ выехать в Гаагу на следующее задание, мы могли никогда больше не встретиться. И я просто должна была сегодня ещё раз тебя увидеть.
      - Я очень рад, - сказал он.
      Она взглянула на стол, на котором все переставила уже десять раз.
      - Дело в том, что я наконец-то решила выйти замуж.
      - О?
      Она с вызовом повернулась к нему.
      - Да. И мужем моим станет Ян. В конце концов я решила выйти замуж за Яна Гюнтера.
      - Думаю, это будет чудесно, - искренне обрадовался он. - Но... ты решила признаться ему в том, что произошло между нами? ...
      - Не знаю, - серьезно сказала она. - А ты думаешь, я должна?
      - Я не стал бы.
      - Тогда и я не буду, - твердо заявила она.
      Потом, когда они уже закончили великолепный и обильный обед, а с рынка вернулся Ян с запасом всего нужного для "Сюзанны", Дюрелл провозгласил тост и поздравил жениха и невесту. После этого он покинул яхту и зашагал по залитой солнцем главной улице Амшеллига в сторону отеля "Бордери". Он не слишком удивился, когда возле него притормозил красный "мерседес-бенц" и засигналил мягко, но настойчиво. За рулем сидела Кассандра.
      Солнце превратило её волосы в расплавленное золото, чудную сверкающую рамку для прекрасного лица. На ней было белое льняное платье, золотые сережки с острова Бали, ожерелье и белые перчатки. Тринка выглядела симпатичной и трогательной, как ребенок; Кассандра же была модной, утонченной женщиной, выглядевшей вполне по-европейски. Она остановила машину и открыла Дюреллу дверь.
      - Надеюсь, ты не подумаешь, что я поступила слишком нагло, дорогой, сказала она. - Я заехала в отель "Гундерхоф" и забрала твой багаж.
      - Ты читаешь мои мысли? - спросил он.
      - Надеюсь. Ты же намерен отправиться в Амстердам, верно?
      - Да. Это первый шаг на моем пути домой.
      - Ты очень спешишь?
      - Это зависит от многих причин.
      - Я тоже направляюсь в Амстердам, - сказала Кассандра, легко выводя мощную машину из сутолоки уличного движения на главную магистраль, уходившую от Амшеллига на юг. - Ты не будешь возражать, если я попрошу разрешения подвезти тебя? Ты мне кое-что должен... В конце концов это я спасла тебе жизнь, когда Эрик собрался стрелять, а я отвела его автомат.
      Она покосилась в его сторону и улыбнулась, и вообще она выглядела какой-то примирившейся с собой и со всем миром.
      - Так все переменилось с тех пор, как я последний раз видела тебя в полиции. Видишь, я не унываю от поражений. Инспектор Флаас приказал мне оставаться в Голландии до тех пор, пока не закончится следствие по делу генерала. И я возражать не стала. Я являюсь гостем государства и мне предоставлено весьма щедрое содержание.
      - А что ты намереваешься делать после этого?
      - Что-нибудь придумаю, как ты считаешь?
      Он взглянул на плавные линии её бедер и гордо поднятые груди.
      - Да, у тебя есть все, что нужно. Ты не пропадешь.
      - Хотя ты меня и отверг.
      - Оба раза для этого были веские причины.
      - Но теперь все позади. Это было похоже на ночной кошмар... похоже на болезнь, словно все, что я говорила и делала, когда была с тобой, происходило в горячке, когда я потеряла голову. Понимаешь?
      - Думаю, понимаю.
      - Я чувствую себя так, словно я сегодня заново родилась. Я хочу все начать сначала. Мне нужно доверие. Когда все мои дела здесь с полицией будут закончены, я уеду на юг Франции, на Ривьеру. Там-то что-нибудь и должно произойти.
      - Что-то вроде богатого аргентинского скотовода?
      - Возможно, - она усмехнулась. А затем с серьезным видом добавила. Знаешь ли, мне нравится имя Кассандра. Могу я его сохранить?
      - А почему бы и нет?
      - Ты сказал так, потому что оно мне подходит? Потому что оно означает нечто дьявольское?
      - Кассандра, я никогда не думал о тебе, как об исчадье ада. Я всегда считал, что ты точно такая же жертва всего, что произошло, как любой другой, кто мог оказаться на твоем месте.
      - Даже когда я пыталась тебя убить?
      - Это было вчера. А как ты сказала, сегодня наступил новый день.
      Они некоторое время помолчали. Амшеллиг был уже давно позади и большой красный "мерседес" мчался по узкой дороге вдоль берега. Они миновали маленькую голландскую деревню, прижавшуюся к дамбе, затем другую. Дюрелл подумал, что чистая сверкающая страна пастбищ, ветряных мельниц и обсаженных деревьями каналов никогда не выглядела более привлекательной. Время от времени машина взлетала как на крыльях, проезжая по мостам, перекинутым через канал или реку. Основное шоссе проходило в нескольких милях левее. Он отметил, что они едут в стороне от обычного маршрута, и деревни, которые они проезжали, с их маленькими постоялыми дворами и отелями, выглядели скромными и лишенными претензий, не стремящимися завлекать туристов, которые редко пользовались этой дорогой.
      Его не особенно удивило, когда мотор кашлянул и "мерседес" стал замедлять ход. Кассандра что-то сказала и отвела машину в сторону, в тень большого старого бука. Перед ними была гостиница, несколько других автомашин, вдалеке паслось стадо фризских коров.
      Хозяин, плотный лучезарно улыбающийся голландец, вышел из дверей гостиницы, когда "мерседес" вкатился на стоянку.
      - А, фрау фон Витталь! Вы как раз вовремя, как и обещали. У меня уже вполне готова для вас комната, очень уютная и скромная.
      Кассандра посмотрела на Дюрелла широко раскрытыми невинными глазами.
      - О, милый, кажется я опять забыла заправить машину.
      Дюрелл взглянул на сверкающий солнечный мир вокруг, а затем на блондинку, выжидающе взиравшую на него.
      - Ничего не имею против, - сказал он.