Миша поднялся со стула, и Ленка проворно юркнула обратно в дверь и, как обиженный маленький слон, застучала ногами по полу, убегая.
      - А где деньги-то? - спросил Коля, который сути предыдущего разговора не уловил.
      - Начнем с того, что десять тысяч долларов нелепая сумма, - сказала Герцеговина Ивановна.
      - Лепая, лепая! - не согласился Коля. - Еще какая лепая!
      - Если хотите спасти его, - сказал Миша неуверенно, - найдете деньги.
      - Я хочу спасти Семена, но столько денег у меня нет, - сказала Герцеговина Ивановна, - и взять их негде. Поэтому я просто уйду сейчас, и у вас не останется ничего, кроме старой бесполезной для вас тетрадки.
      Герцеговина Ивановна даже приподнялась со стула. Она блефовала, чувствуя интеллектуальное превосходство над этими людьми. И они испугались. Что она уйдет. И правда, Миша с Колей три недели с нетерпением ждали человека, который притащит им в клювике мешочек зеленых купюр. Время шло, человека все не было, они уже начали отчаиваться. Они просто очень любили деньги. Вот теперь появилась эта тетка, готова торговаться с ними. Ну ладно, пусть не десять тонн, но сколько тогда?
      - Ну, ладно, - уныло произнес Миша, - пусть не десять тонн, но сколько тогда?
      - А вас совесть не мучит? - неожиданно спросила Герцеговина Ивановна. Вы можете помочь невинно пострадавшему человеку, а сами торгуетесь здесь, как на базаре!
      - Мы никому не помогаем за бесплатно, - зло сказал Миша, - у нас тут не собрание христиан!
      - Да уж, конечно, не собрание, - согласилась Герцеговина Ивановна, - но что-то человеческое в вас осталось?
      - Понятно, - сказал Миша, - платить не хотите. На совесть решили давить.
      - Это бесполезно! - гордо произнес Коля. - У нас нет совести!
      - Что ж, - лицемерно вздохнул Миша, - придется тетрадку сжечь!
      Герцеговина Ивановна решила воспользоваться старым рыночным психологическим приемом, чтобы выкупить тетрадь. Она полезла в сумочку, достала оттуда пять сотенных купюр долларов и распушила их веером. Глаза Миши и Коли заблестели дьявольским огнем. Жадность стала душить их с неимоверной силой.
      - Вот, - сказала Герцеговина Ивановна, - этого даже много.
      Конечно, она сильно рисковала. Если сейчас два этих подонка откажутся продать тетрадь за пятьсот баксов, то идти потом одной по темному поселку с полутонной зеленых в сумочке будет страшновато. Но Миша и Коля уже смотрели не отрываясь, как кролики на удава, на зелененькие бумажки в руках Герцеговины Ивановны.
      - Маловато будет, - сдавленным голосом произнес Миша.
      - Хватит, - твердо сказала Герцеговина Ивановна.
      Миша протянул руку к деньгам, Герцеговина Ивановна взяла со стола тетрадку и только тогда отдала Мише деньги. Миша долго рассматривал доллары на свет, водил по ним пальцем, Коля елозил на своем стуле и нетерпеливо покашливал.
      - Ладно, - сказал наконец Миша, - мы люди добрые, забирай тетрадку почти задаром. И помни нашу доброту.
      - Буду помнить, - пообещала Герцеговина Ивановна, пряча тетрадь в сумку.
      - Нет, мало, - завопил вдруг Коля, - пусть еще сережки золотые снимает, а то что это? Пришла тут, нас напарила и уходит!
      Герцеговина Ивановна встала со стула и, ни слова не говоря, двинулась к выходу. Ей хотелось поскорей покинуть этот дом. Из комнаты выскочила зареванная Ленка, прижимавшая к животу испуганного мальчишку лет пяти. Миша сиял, как начищенный самовар. Нагрудный карман ему оттопыривали заветные бумажки, и от этого он был счастлив. Коля вертелся у Миши за спиной, его "душила жаба", что они все-таки стрясли с женщины так мало денег.
      Герцеговина Ивановна вышла из дома и чуть ли не бегом помчалась к станции. Она боялась, что Коля ее будет преследовать, чтобы отобрать у нее золотые сережки. Но погони не было, и Герцеговина Ивановна без проблем села в электричку.
      Приехав в город, Герцеговина Ивановна на всякий случай откопировала на ксероксе содержимое тетрадки, а утром прямиком направилась к следователю, ведущему дело Семена. Она долго с ним говорила, показала тетрадь, рассказала, как, где и когда она ее добыла. Как мы уже заметили, Герцеговина Ивановна была женщиной не глупой, и у нее хватило ума переписать номера на банкнотах, которые у нее вымогали Миша и Коля.
      Следователь с негодованием осудил поступок свидетелей и тут же занялся этим делом. Герцеговина Ивановна совершенно не хотела Мише и Коле зла, но тем не менее назавтра же в Кобрино приехали недвусмысленные люди в форме. Они обнаружили Мишу и Колю возле вино-водочного магазина. В карманах у подвыпивших приятелей оказались злополучные баксы, номера которых совпали с данными Герцеговиной Ивановной номерами так точно, как никогда в спортивной лотерее не совпадали. Люди в форме, несмотря на раскаяние двух друзей, тут же увезли с собой и Колю, и Мишу. Надолго ли, нет, нам это не известно.
      29
      В городе цвела сирень. Было жарко и солнечно. Люди радовались лету и теплу, отдыхали, сидя на лавочках в сквере. Семен вышел из дверей и прищурился от яркого солнца. Он не надеялся больше его увидеть вот так, стоя на разогретом асфальте, среди тополей и домов родного города.
      Несколько месяцев он провел в душной и темной тюремной камере за преступления, которых не совершал. И вряд ли Семен вообще бы вышел из тюрьмы, если б Герцеговина не принесла в милицию Голубеевскую тетрадку. Эксперты, изучив тетрадь, подтвердили, что все это было написано рукой Голубеева, и написано так подробно, что сомнений не осталось - именно Голубеев убил и Бомбу, и Василия, и Алика, и Таньку, и Кирилла. Стало ясно, что Семен прикончил Голубеева, защищаясь от его ружья. В пределах допустимой самообороны. Вот так, в одночасье Семен перестал быть виноватым. Правда, выпустили его не сразу. Хотели поискать, за что он мог бы еще посидеть, раз уж его кормили и предоставляли жилье бесплатно в тюрьме так долго. Преступлений за Семеном не нашлось. И хорошо, что выпустили вообще.
      Семен немного постоял, подставляя лицо лучам солнца и двинулся в сторону метро.
      - Семен, - окликнул его кто-то сзади.
      Он сразу же узнал этот голос, но оглянулся не сразу. Герцеговина спасла его. Женщина, о которой он забыл практически сразу же после того, как вышел из ее подъезда. Крошечный эпизод жизни превратился в очень важный миг в его судьбе. Зачем Герцеговине нужно было делать все это? Кто он для нее?
      Семен повернулся и хотел улыбнуться Герцеговине. Но мышцы лица отказались повиноваться ему. За последние несколько месяцев он ни разу не улыбался, Семен просто забыл, как это делается. Герцеговина стояла, нелепо крутя в руках какой-то журнальчик и кусала губы. Семен быстро подошел к ней, крепко обнял и прижал к груди. Герцеговина заплакала, уткнувшись ему в плечо.
      Они стояли так долго, среди оглядывающихся прохожих и сигналящих автомобилей и ничего не говорили друг другу. Они не хотели думать о том, что будет с ними дальше, а просто наслаждались тем мигом, который был у них сейчас.