Вращающийся столб песчаной пыли удалялся в просторы Панпотсун-одхана — пустыни, где нет дорог. Еще немного — и он станет призрачным. Сидя на кромке плоской, выветренной горы, Маппо Рант смотрел ему вслед. Глубоко посаженные беспокойные глаза трелля были одного цвета с песком, почти не выделяясь на бледном скуластом лице. В волосатой руке Маппо держал зеленый клин эмрага— местного кактуса, который он ел, не обращая внимания на ядовитые колючки. Стекавший сок окрашивал подбородок в голубоватый цвет. Откусив очередной кусок, Маппо принялся медленно жевать.
      Икарий, сидящий рядом, развлекался тем, что бросал вниз камешки. Вот еще один голыш, подпрыгивая, понесся по каменистому склону. Поношенное одеяние странника духа давно утратило свой первоначальный оранжевый цвет. Солнце пустыни изменило и серую кожу Икария, сделав ее оливково-зеленой, будто кровь его отца откликнулась на древний зов этих земель. Длинные, заплетенные в косичку черные волосы были мокрыми от пота.
      Маппо выковырял из передних зубов сплющенную колючку.
      — Твоя одежда совсем выгорела, — сказал он, готовясь снова приложиться к кактусу.
      — Теперь это не имеет значения, — пожал плечами Икарий. — Особенно здесь.
      — Даже моя слепая бабка не вынесла бы твоего наряда. Помнишь, как в Эрлитане все на нас пялились? Танносы, как ты заметил, низкорослые и кривоногие.
      Маппо повернулся к другу.
      — В следующий раз найди себе племя, где твой рост не будет колоть глаза.
      На морщинистом, обветренном лице Икария мелькнула тень улыбки, затем оно вновь приобрело бесстрастное выражение.
      — Кто узнал нас в Семиградии, узнает и здесь. Остальные, быть может, удивятся нам, и только.
      Кивком головы Икарий указал в сторону порядком удалившегося песчаного столба.
      — Что ты видишь, Маппо?
      — Плоскую голову, длинную шею. Тело черное и сплошь волосатое. Если только это, вполне сойдет за одного из моих дядьев.
      — Но там не только это.
      — Там еще есть одна передняя нога и две задних.
      Икарий задумчиво почесал нос.
      — Нет, это явно не твой дядя. Может, апторианский демон?
      Маппо медленно кивнул.
      — Похоже, все это было несколько месяцев назад. Наверное, Повелитель Теней что-то учуял и послал своих ищеек…
      — А что еще ты скажешь мне про этого?
      Маппо усмехнулся, обнажая крупные клыки.
      — Крошка слишком далеко отсюда. Ручная зверюшка у Шаик.
      Он доел кактус, обтер широкие ладони и встал. Поглядев вниз, Маппо поежился и стал по-кошачьи выгибать спину. Ночь он проспал на месте, где под песком скрывалось несчетное множество узловатых корней. Треллю казалось, что его мышцы запомнили все изгибы и узлы. Потом он протер глаза и оглядел свою ветхую, покрытую коркой грязи одежду.
      — Говорят, где-то неподалеку отсюда есть колодец, — вздохнув, сказал Маппо.
      — И куча солдат Шаик вокруг.
      Маппо что-то буркнул себе под нос.
      Икарий тоже встал и посмотрел на своего давнишнего спутника. Даже для трелля Маппо был весьма рослым и плечистым. Плечи украшали длинные черные волосы. Глядя на длинные жилистые руки Маппо, с трудом верилось, что им уже тысяча лет. Да, годы…
      — Можешь его выследить? — спросил Икарий.
      — Если тебе нужно, могу.
      Икарий поморщился.
      — Дружище, сколько мы с тобой знакомы?
      — Много. А почему ты спрашиваешь?
      — Когда тебе чего-то не хочется делать, я сразу чувствую это по голосу. Тебя тревожит моя просьба?
      — Меня тревожит любой куст, за которым могут прятаться демоны. И ты это знаешь, Икарий. Маппо пуглив, как заяц.
      — Но я сгораю от любопытства.
      — Знаю.
      Странная пара вернулась к месту привала, устроенного между двумя остроконечными выветренными скалами. Торопиться было некуда. Икарий уселся на плоский камень и стал тщательно смазывать свой боевой лук. Этим он предохранял роговое дерево от высыхания. Удовлетворившись состоянием лука, Икарий принялся за меч. Он извлек старинное оружие из кожаных ножен, скрепленных бронзовыми обручами, растер масло по точильному камню и принялся править кромку меча.
      Маппо разобрал их шатер и, кое-как свернув, запихнул в большой кожаный мешок. Следом он затолкал туда нехитрую утварь и подстилки. Завязав тесемки, трелль взвалил мешок на плечо и двинулся туда, где ждал Икарий. Смазанный лук с заново натянутой тетивой висел у него на плече.
      Икарий кивнул, и они оба — джагат-полукровка и чистокровный трелль — двинулись дальше. Яркие звезды над головой серебрили песок высохшего русла. Вместе с дневным зноем исчезли и мухи-кровососки, уступив пространство стаям мотыльков и ризанским ящерицам. Эти твари, видом и повадками напоминающие летучих мышей, кормились исключительно мотыльками.
      Свой очередной привал Маппо с Икарием устроили в развалинах крестьянской усадьбы. Стены, сложенные из глиняных кирпичей, давно утратили былые цельность и высоту и теперь едва доходили до щиколоток, окаймляя старинный высохший колодец. Плитки внутреннего дворика были припорошены мелким песком. Маппо казалось, что песчинки слегка светятся. По-видимому, где-то очень глубоко вода еще оставалась, ибо возле колодца росли чахлые кустики с узловатыми корнями.
      На просторах равнины Панпотсун-одхан и священной пустыни Рараку, примыкавшей к ней с запада, было полным-полно таких развалин — свидетельств исчезнувших государств. В своих странствиях Икарий и Маппо не раз встречали высокие тлели— холмы с плоскими вершинами. Каменистые, поросшие жесткой травой склоны когда-то были ярусами городов. Тлели отстояли друг от друга примерно на пятьдесят лиг. Глядя на пустынные, почти лишенные растительности пространства, почти не верилось, что в давние времена здесь бурлила жизнь и между городами ходили караваны богатых торговцев. В пределах священной пустыни родилась и легенда о Дриджне — страшном пророчестве грядущего запустения и смерти. Маппо не раз задумывался о том, что же стало причиной гибели всех этих процветающих городов. Многие развалины, попадавшиеся им на пути, хранили следы стихийных бедствий и сражений.
      Мысли трелля вновь обретали привычное направление.
      «Прошлое не торопится раскрывать нам все свои тайны, и сегодня мы ничуть не ближе к ним, чем вчера. А посему у меня нет никаких оснований не доверять собственным словам».
      Маппо знал, к чему это приведет, и заставил себя думать о другом.
      Невдалеке от колодца стояла единственная уцелевшая колонна из розового мрамора. Со стороны ветров, дующих в направлении Панпотсунских холмов, она была изборождена бесчисленными ударами песчинок. Противоположная сторона сохранила спиральные узоры, нанесенные древними ремесленниками.
      Войдя во дворик, Икарий сразу же направился к колонне и осмотрел ее со всех сторон. Знакомое хмыканье подсказало Маппо, что его друг нашел то, что искал.
      — Здесь? — спросил трелль, снимая с плеча мешок.
      Икарий сдул пыль с ладоней.
      — У основания колонны полно следов от когтистых лапок. Ищущие вышли на тропу.
      — Крысы? Их что, более одного выводка?
      — Диверы, — кивнул Икарий.
      — И кто теперь напрашивается к нам в гости?
      — Скорее всего, Гриллен.
      — Приятного мало.
      Икарий окинул взглядом плоскую равнину, простирающуюся к западу.
      — Будут и другие. И странствующие, и диверы. Не важно, кто из них ближе к Властителям, кто дальше. Обе ветви этого проклятого ордена ищут Путь.
      Маппо оставалось только вздыхать. Внутри зашевелился страх.
      «Диверы и странствующие — двойная чума ордена переместителей душ. Чума, от которой нет никакого снадобья. И теперь они собираются здесь, в этом месте».
      — А разумно ли мы поступаем, Икарий? — негромким голосом спросил Маппо. — Мы движемся к твоей извечной цели и попадаем в весьма скверное общество. Если ворота откроются, у нас на пути окажется орда кровожадных идиотов, свято уверенных, что по другую сторону ворот их ожидают лавры Властителей.
      — Если проход существует, быть может, там я найду свои ответы, — не поворачивая головы, отозвался Икарий.
      «Друг мой, они не принесут тебе благодати. Уж здесь ты можешь мне верить», — подумал трелль, но вслух произнес другое:
      — Ты так и не рассказал мне, что станешь делать, когда найдешь ответы.
      Теперь Икарий повернулся к нему. Улыбка полуджагата, как всегда, была чуть заметной.
      — Ах, Маппо, я — проклятие самому себе. Я прожил не один век, но что я знаю о своем прошлом? Где прячется моя память? Как мне без всего этого судить о своей жизни?
      — Другие сочли бы такое проклятие даром богов, — возразил ему Маппо.
      — Я так не считаю. А вдруг предстоящая встреча принесет мне долгожданные ответы? Надеюсь, меня не вынудят пустить в ход оружие. Но если вынудят…
      Трелль опять вздохнул и встал во весь рост.
      — Скоро ты убедишься, насколько прочны твои надежды. С юго-востока сюда приближаются шестеро пустынных волков.
      Икарий снял с плеча лук и попробовал пальцем тетиву.
      — Пустынные волки не нападают на людей.
      — Верно, — согласился Маппо.
      До восхода луны оставался час. Икарий приготовил шесть стрел с кремневыми наконечниками. Его глаза напряженно вглядывались в темноту. Страх полз у него по спине, подбираясь к затылку. Волков еще не было видно, однако Икарий чувствовал их присутствие.
      — Их шестеро, но управляет ими один дивер.
      «Лучше бы, конечно, если бы это был странствующий. Вселяться в одного зверя — и то поганое занятие, а в нескольких…» Икарий нахмурился.
      — Чтобы завладеть шестью волками, этот дивер должен быть очень сильным. Ты случаем не знаешь, кто это?
      — Догадываюсь, — коротко ответил Маппо.
      Они замолчали и стали ждать.
      Из темноты вынырнули шесть рыжевато-коричневых силуэтов. На расстоянии двадцати шагов они образовали полукруг. В ночном воздухе разлился знакомый резкий запах, присущий диверам. Один из волков рванулся было вперед, но замер, увидев, что Икарий поднял лук.
      — Не шесть, а всего один, — пробормотал Икарий.
      — Я его знаю, — сообщил Маппо. — Ему же хуже, что он не знает нас. Уверенности у него нет, однако он принял кровожадное обличье. Сегодня в пустыне охотится Рилландарас. Интересно, на нас или на кого-то другого?
      Икарий неопределенно пожал плечами.
      — Кому говорить первым?
      — Мне, — ответил трелль, делая шаг вперед.
      Этот маневр требовал хитрости и смекалки. Любая промашка грозила смертью. Маппо намеренно сделал свой голос тихим и вкрадчивым.
      — Что-то далеко от родных мест забрели мы с тобой. Твой братец Трич уверен, что убил меня. Только вот где это было? В Даль Хоне? Или в Ли Хенге? Помнится, тогда вы оба избрали себе обличье шакалов.
      В ответ раздался трескучий, запинающийся от долгого молчания голос Рилландараса. Маппо и Икарий услышали его своим внутренним слухом: «Прежде чем убить тебя, трелль, меня так и подмывает посостязаться с тобой в остроумии».
      — На твоем месте я бы не стал поддаваться искушению, — беззаботно произнес Маппо. — Не забудь, я не один, Рилландарас. В отличие от нас с тобой мой спутник пока не разучился убивать.
      Светло-голубые глаза волка-вожака скользнули по Икарию.
      — У меня недостает мозгов мериться с тобой остроумием, — совсем тихо сказал полуджагат. — И вдобавок я начинаю терять терпение.
      «Как глупо! Правильное поведение — только оно может тебя спасти. Скажи мне, храбрый лучник, никак ты вверяешь свою жизнь уловкам твоего спутника?»
      Икарий покачал головой.
      — Разумеется, нет. Но себя он оценивает верно, и я разделяю его взгляды.
      Эти слова несколько озадачили Рилландараса.
      «Похоже, только выгода заставляет вас странствовать вдвоем. Вы ни в чем не доверяете друг другу. Значит, куш, который вы намереваетесь сорвать, весьма велик».
      — Маппо, мне становится скучно, — сказал Икарий.
      Волки слегка поежились и замерли.
      «А-а, Маппо по прозвищу Коротышка и Икарий. Теперь я узнал вас. Но у меня нет намерения ссориться с вами».
      — Благоразумие возобладало, — сказал Маппо, сопроводив эти слова короткой улыбкой. — Так что, Рилландарас, охоться в других местах, пока Икарий благосклонен к Тричу. «Пока ты не выпустил наружу все, чему я поклялся противостоять». Ты меня понял?
      «На нашей тропе видны следы демона Тени», — мысленно ответил дивер.
      — Нет больше никакой Тени, — возразил Маппо. — Это следы армии Шаик. Священная пустыня пробудилась.
      «Похоже, что так. Вы запрещаете нам охотиться?»
      Маппо взглянул на Икария. Тот опустил лук и пожал плечами.
      — Если вам не терпится сцепиться с апторианским демоном — воля ваша. Мы — всего лишь путники, которым нет дела до ваших стычек.
      «Тогда мы не прочь вцепиться в глотку этому демону».
      — Хотите сделать Шаик своим врагом? — спросил Маппо.
      Вожак надменно вскинул голову.
      «Это имя ничего мне не говорит».
      Волки поднялись и исчезли во тьме. Маппо молча оскалил зубы. Икарий вздохнул, высказывая вслух то, о чем они оба подумали:
      — Скоро оно тебе многое скажет.
 
      Виканские кавалеристы покидали борт корабля. Они двигались по сходням, ведя за собой лошадей и сопровождая прибытие дикими восторженными криками. Впрочем, криков в имперской гавани Хиссара хватало и без них. Неподалеку от сходней шумно переговаривались смуглые, пестро одетые мужчины и женщины из какого-то местного племени. Тут же толкались солдаты со сдвинутыми набок остроконечными шлемами (жара заставляла забыть об уставных требованиях). Грузчики тащили на спинах тяжелые мешки, осыпая руганью всех, кто не успевал отойти с дороги. Дюкр наблюдал за всем этим, стоя на парапете воротной башни. Суета гавани вызывала в нем смешанное чувство презрения и настороженности.
      Рядом с имперским историком стоял Маллик Рель — первый советник Железного кулака. Пухлые, изнеженные руки советника покоились на внушительном животе, а его лоснящаяся кожа источала аромат аренских благовоний. Трудно поверить, что этот человек занимал столь высокую должность при главнокомандующем малазанской армией в Семиградии. До того как стать советником, Рель был джистальским жрецом, служившим Мэлю — древнему богу морей. Сейчас он явился в гавань, чтобы от имени Железного кулака официально приветствовать нового командующего Седьмой армией, а неофициально — нанести тому замаскированное оскорбление, как и было задумано. Правда, надо отдать Релю должное: этот человек на удивление быстро возвысился и оказался среди главных имперских игроков Семиградия. Только солдатские языки не удержишь в узде: по армии ползли слухи об этом гладеньком, сладкоречивом жреце и его способах воздействия на Железного кулака Пормкваля. Но слухи передавались опасливо, с оглядкой, ибо с каждым, кто оказывался на пути Реля к посту первого советника, происходили загадочные и по большей части трагические истории.
      Степень скрытности закулисных интриг в кругах малазанских хозяев Семиградия была пропорциональна степени их опасности. Вряд ли новый командующий уловит этот завуалированный плевок. Он привык иметь дело с явными противниками. Историка занимал другой вопрос: сколько времени Кольтен из клана Вороны сумеет продержаться на новом посту.
      Маллик Рель надул свои пухлые губы и медленно выдохнул.
      — Рад вас видеть, господин историк, — произнес он с едва заметным семиградским акцентом. — Не скрою своего любопытства. Что привело вас в это захолустье? В Арене жизнь куда интереснее и разнообразнее…
      Он улыбнулся, стараясь не показывать зубы, покрытые, по местному обычаю, зеленой краской.
      — На вас подействовал отзвук столичных гонений? Что ж, предосторожность еще никому не мешала.
      «Его слова, как плеск волн, обманчивых в своем спокойствии. Четвертый раз мне приходится говорить с Релем, и опять я с трудом сдерживаю раздражение. До чего он мне противен!»
      — Императрица слишком занята другими делами, чтобы обращать на меня внимание, — ответил Дюкр бывшему джистальскому жрецу.
      Тихий смех Маллика Реля напоминал шелест змеиного хвоста.
      — Историк, оставленный без внимания, или невнимательное отношение к истории? Конечно, горько, когда советы отвергаются или остаются незамеченными. Но можете быть спокойны: отсюда до башен Анты очень и очень далеко.
      — Приятно слышать, — пробормотал Дюкр, раздумывая над тем, из каких источников Рель получает сведения. — Только вы не угадали — меня в Хиссар привели научные изыскания. Отправка узников на отатаральские рудники — дело не новое. Такое уже случалось во времена прежнего императора, хотя он предпочитал ссылать туда исключительно магов.
      — Магов? Как интересно.
      Дюкр кивнул.
      — Действенный способ расправы, хотя и непредсказуемый. Ученые до сих пор ломают голову над загадочными свойствами отатаральской руды, отвращающей магию. Как известно, большинство сосланных магов лишились рассудка. Только вопрос, произошло ли это от их соприкосновения с рудой, или же они сошли с ума, не имея доступа к своим магическим Путям.
      — А среди нынешней партии узников есть маги?
      — Несколько человек.
      — В таком случае вы скоро получите ответ на свой вопрос.
      — Надеюсь, — кратко ответил Дюкр.
      Сверху гавань напоминала большую бутылку, где вместо жидкости бурлила смесь из разъяренных виканцев, перепуганных грузчиков и не менее перепуганных боевых лошадей. Пробкой для этой бутылки служил кордон хиссарских гвардейцев, выстроившихся у самого ее горлышка, за которым начиналось мощеное полукружье площади. Гвардейцы — уроженцы Семиградия — подняли над головой круглые щиты и угрожающе размахивали своими кривыми саблями. В ответ виканцы отрывисто выкрикивали оскорбления и подзадоривали помериться силами.
      На парапет поднялись еще двое. Дюкр приветствовал их легким поклоном, Маллик Рель не удостоил даже кивком. Грубоватый армейский капитан и единственный уцелевший боевой маг Седьмой армии были слишком мелкими сошками для первого советника.
      — Ваше присутствие, Кульп, здесь не помешает, — сказал Дюкр, обращаясь к седовласому коренастому магу.
      Вытянутое загорелое лицо Кульпа болезненно поморщилось.
      — Я явился сюда из простого чувства самосохранения. Вот так-то, Дюкр. Мне не хочется становиться мягким ковром на пути Кольтена к его новому посту. Виканцы — еголюди. Если их пребывание в Семиградии начнется с потасовки, это не сулит нам ничего хорошего.
      — Кольтен здесь — как кость в горле, — согласился капитан. — Половина здешних офицеров получили свои первые раны, сражаясь с этим мерзавцем. А теперь он будет ими командовать? Такое даже Клобуку не снилось.
      Он сердито плюнул на грязные плиты пола.
      — Если хиссарцы порешат Кольтена и его забияк прямо в гавани, никто слезинки не уронит. Седьмая армия обойдется и без них.
      — Мы и так находимся перед угрозой мятежа, — прикрыв глаза, сказал Рель (он по-прежнему обращался только к Дюкру). — Семиградие являет собой змеиное гнездо. Кольтен — более чем странный выбор.
      — Не такой уж странный, — возразил Дюкр. Обстановка внизу все более накалялась. Виканцы, бряцая оружием, прохаживались взад-вперед в опасной близости от гвардейцев. Казалось, еще немного, и начнется настоящий бой. У Дюкра все внутри похолодело, когда виканские солдаты сняли с плеч луки. На подмогу хиссарским гвардейцам прискакал полк копьеносцев.
      — Я что-то не понял, — сказал Кульп.
      Дюкр вспомнил свои недавние слова и опять пожал плечами.
      — Вы, должно быть, знаете, что Кольтен начинал с объединения виканских кланов, которые он поднял на борьбу против империи. Императору тогда пришлось туго — кое-кто из вас видел это собственными глазами. Но потом, верный своей привычке, император превратил заклятого врага в союзника.
      — Как это ему удалось? — спросил насупленный маг.
      — Спросите у покойного императора, — улыбнулся Дюкр. — Он редко раскрывал секреты своих успехов. Ну а поскольку императрица Ласэна не испытывала доверия к военачальникам Келланведа, Кольтена отправили в какую-то дыру на имперском континенте. Потом положение изменилось. В Даруджистане убили адъюнктессу Лорну, Железный кулак Дуджек и его армия восстали против императрицы, Генабакийская кампания провалилась, а тут еще — год Дриджны. Все Семиградие знает, что в этот год должны вспыхнуть мятежи. Тут уж не до личных антипатий. Ласэне нужны опытные командиры, иначе она рискует потерять власть. Новая адъюнктесса Тавора пока слишком неопытна, и потому…
      — Кольтена прислали сюда командовать Седьмой армией и задушить мятеж, — досказал капитан, все более хмурясь.
      — Разумный шаг, — сухо заметил Дюкр. — Кто лучше всех справится с мятежом, как не бывший мятежник?
      — Если начнется заваруха, я ему не завидую, — процедил Маллик Рель, глядя вниз.
      Несколько гвардейцев, не выдержав, взмахнули саблями. Виканцы попятились, но тут же выхватили мечи. Дюкр заметил среди них вожака — рослого, свирепого виканца с длинными косами, в которые было вплетено множество амулетов. Размахивая мечом, он громко подбадривал соплеменников.
      — Клобук накрой этого Кольтена! — выругался историк. — Где он прохлаждается?
      — Да вот он, — со смехом ответил капитан. — Да-да, тот самый, кто их подзадоривает.
      Дюкр едва верил своим ушам.
      «Этот безумный дикарь — новый командующий Седьмой армией?»
      — Как вижу, он ни капельки не изменился, — сказал капитан. — Надо знать виканцев. Если хочешь оставаться предводителем кланов, ты должен быть воинственнее всех своих соплеменников. Думаете, за что покойный император так его ценил?
      — Да он просто демон, — пробормотал историк.
      Дюкр ожидал чего угодно, только не этого… Улюлюкающий крик Кольтена вдруг утихомирил всех виканцев. Мечи послушно вернулись в ножны, стрелы — в колчаны, а луки — на плечи. Даже фыркающие, норовящие встать на дыбы лошади замерли, навострив уши. Пространство вокруг Кольтена очистилось. Свирепый воин подал знак, и все виканцы проворно оседлали лошадей. Не прошло и минуты, как виканские всадники выстроились в безупречное парадное каре, которому позавидовали бы и отборные малазанские войска.
      — Потрясающе, — сказал восхищенный Дюкр.
      — Я бы сказал, звериное чутье вкупе с умело показанным высокомерием, — заметил Маллик Рель. — Думаю, зрелище предназначалось не только для гвардейцев, но и для нас.
      — Если желаете знать мое мнение, Кольтен — хитрая змея, — вступил в разговор капитан. — Если верховное командование в Арене думает, что они смогут заставить Кольтена плясать под свою дудку, их ждет жестокое разочарование.
      — Учтем, — пробормотал Рель.
      Капитан поперхнулся, будто проглотил кусок дерева. Дюкр мысленно усмехнулся: этот бесхитростный вояка совсем забыл, что советник Железного кулака тоже являлся частью верховного командования.
      — Будем надеяться, что виканцы доберутся до казарм без приключений, — предположил Кульп.
      — Должен сознаться, мне просто не терпится познакомиться с новым командующим Седьмой армией, — сказал историк.
      Тяжелые веки Реля дрогнули.
      — Мне тоже.
 
      Рыбачья лодка под треугольным парусом плыла на юг. Позади остались острова Скара, впереди ее ждало Кансуанское море. Ветер скрипел в снастях. Если он удержится, через каких-нибудь четыре часа они достигнут эрлитанского побережья. Скрипач глядел на воду и все сильнее хмурился.
      «Эрлитанское побережье. Семиградие. Ненавижу этот континент. Возненавидел с первого раза, а сейчас ненавижу еще сильнее».
      Он перегнулся через борт и выплюнул в теплые зеленые воды комок отвратно пахнущей слизи.
      — Тебе получше? — участливо спросил сидящий на носу Крокус.
      Старому саперу хотелось как следует двинуть по загорелому мальчишескому лицу, но вместо этого он только буркнул что-то невразумительное и распластался на дне лодки.
      Калам, исполнявший обязанности рулевого, громко расхохотался.
      — Скрипач и вода не смешиваются, парень. Глянь-ка на него. Он зеленее, чем твоя крылатая тварь.
      Возле щеки Скрипача кто-то заботливо пофыркивал. Скрипач открыл один воспаленный глаз и увидел сморщенную мордочку крылатой обезьянки.
      — Убирайся прочь, Моби, — прохрипел сапер.
      Моби, некогда живший у Мамота — дяди Крокуса, — теперь прибился к Скрипачу. На этот счет Калам заявил, что еще неизвестно, кто к кому прибился.
      «Калам мастерски умеет врать, — думал Скрипач, лежа с закрытыми глазами. — По его милости мы целую неделю проторчали в Руту Джелбе.