- Трелл Маппо! Мой нос не подвел меня - это действительно ты.
      - Наша последняя встреча состоялась очень давно, Мессерб. Сольтакен взглянул на Ягута.
      - Да, кажется, это было на севере Немила.
      - Его девственные сосновые леса, я полагаю, гораздо лучше подходили для тебя, - произнес Маппо, чья память возродила картину тех далеких свободных дней, когда огромный караван Треллов предпринял свой далекий переход.
      Улыбка с лица Сольтакена улетучилось.
      - Да, так оно и было. А вы, сэр, вероятно, Икариум, изобретатель всевозможных механизмов, а в последнее время - истребитель Сольтакенов и Д'айверсов. Знайте, что я почувствовал громадное облегченье, когда вы опустили свой лук. Когда я осознал, что вы собираетесь сделать, в моей груди поднялась огромная буря.
      Икариум нахмурился.
      - Я не истребляю никого, если у меня есть выбор, - ответил он. - Мы были атакованы без всякого предупреждения.
      Маппо отметил, что слова Икариума прозвучали как-то неубедительно.
      - Вы имеете в виду, что у вас не было шанса предупредить это беспомощное созданье. Жаль, его душа разлетелась на осколки. Нет, вы только не думайте, я нисколько вас не виню. Пускай сам пеняет на свой любопытный нос. Но что за запах присоединился к Треллу, - удивился я. - Он так похож на аромат крови Ягута, но все же в чем-то отличный. Теперь мои глаза удовлетворили интерес, и я опять могу возвратиться на Тропу.
      - Ты знаешь, куда она тебя приведет? - спросил Маппо. Мессерб сразу потерял свою словоохотливость.
      - Ты видел ворота?
      - Нет, но что ты ожидаешь там найти?
      - Ответы, мой старый друг. Сейчас я все-таки пощажу ваши носы и не буду превращаться обратно прямо здесь. Ты пожелаешь мне удачи, Маппо?
      - Конечно, Мессерб, удачи! И еще одно предостережение: мы пересеклись своими Путями с Рилландарасом четыре ночи назад. Будь осторожен.
      В его глазах мелькнуло что-то от медвежьей дикости.
      - Я буду смотреть за ним.
      Маппо и Икариум проводили взглядом голого человека, который через несколько минут пропал за одной из множества скал.
      - И все-таки в нем скрывается что-то нечеловеческое, - произнес Икариум.
      В ответ на эти слова Трелл вздрогнул.
      - В каждом из них скрывается частичка безумия, - вздохнул он. - Между прочим, мне так еще и не удалось найти подъем. Эта пещера абсолютно пуста.
      Внезапно до них донесся звук цокающих копыт. По дороге, идущей у подножия скалы, надрываясь тащился черный мул с седоком на спине. Человек, закутанный в грязную, рваную телабу, сидел в высоком деревянном седле, скрестив ноги. Его руки цвета ржавчины держались за искусно вырезанную рукоятку седла, а лицо скрывал глубокий, натянутый по самые глаза капюшон. Мул тоже выглядел довольно странно: все его тело, включая морду, уши и даже глаза, было иссиня-черного цвета. Небольшое разнообразие в его окрас вносила лишь пыль да какие-то серые брызги, которые, скорее всего, представляли собой запекшуюся кровь.
      При их приближении наездник покачнулся в седле.
      - Здесь нет пути внутрь, - прошипел он. - Только наружу. Ваш час еще не пришел. Отданную жизнь - за жизнь принятую, запомните эти слова. Да, запомните их! Ох, ты же ранен и горишь в лихорадке. Я прикажу своему слуге позаботиться о тебе. Это заботливый человек с пахнущими морем руками одной старой и морщинистой, другой розовой, как у младенца. Ты понял смысл этих слов? Еще нет, еще не мог. У меня так редко... бывают гости, но я ожидал тебя.
      Мул остановился напротив расщелины, глядя на путешественников и грустно покачивая мордой, в то время как странный человек пытался распрямить свои ноги. Каждое усилие сопровождалось хныканьем, будто от боли, пока его неистовые попытки освободиться не привели к потере равновесия: с отчаянным визгом наездник опрокинулся в пыль. Увидев бордово-красную окраску кожи, просвечивающей через тонкую ткань телабы, Маппо приблизился к нему и с участием сказал:
      - Да у вас самого на теле раны, сэр!
      Человек принялся барахтаться на земле подобно перевернутой черепахе, пытаясь, наконец, расправить свои ноги. Капюшон откинулся назад, обнажив большой ястребиный нос, пучок серых и жестких как проволока волос на месте бороды, лысую голову, покрытую татуировками, и морщинистую кожу цвета темного меда. Лицо скорчило гримасу, обнажив ряд идеально белых зубов.
      Маппо присел около него на колени, пытаясь обнаружить место ранения, вызвавшего такое сильное кровотечение. Распахнув плащ, Трелл почувствовал едкий металлический запах. Внезапно его брови поднялись вверх в крайнем изумлении.
      - Это не кровь, а краска, - сказал Маппо, вытаскивая не закупоренную банку с красной охровой краской. - Взгляни-ка, Икариум.
      - Помоги же мне, олух, - вновь раздался трескучий голос. - О мои бедные ноги!
      Ошеломленный Трелл попытался помочь расцепить ноги старику, который каждое движение сопровождал громкими стонами. Наконец-то их усилия увенчались успехом, и странный человек сел на землю, начав яростно колотить себя по бедрам.
      - Слуга! Вина! Вина, черт тебя побери вместе со своими трухлявыми мозгами.
      - Я вовсе не ваш слуга, - ответил Маппо, пытаясь сохранять спокойствие и отступая на шаг назад. - И у меня нет привычки, путешествуя по пустыне, носить с собой вино.
      - Да не ты, варвар! - мужчина свирепо посмотрел вокруг - Где он?
      - Кто?
      - Слуга, конечно. Он думает, что в его обязанности входит только трясти меня по кочкам на своей костлявой спине. Ах, вот же он.
      Проследив за пристальным взглядом старика, Трелл вновь сильно удивился.
      - Это же мул, сэр. Я сомневаюсь, что в его винном бурдюке хватит жидкости, чтобы наполнить хотя бы одну чашку, - пошутил Маппо, обернувшись к Икариуму, чтобы посмотреть за реакцией. Однако друг не обращал никакого внимания на происходящие странные события. Сидя на валуне, он разбирал боевой лук и чистил меч.
      Все еще сидя на земле, старик набрал полную горсть песка и метнул ее в мула. Затихнув на мгновение, животное обиженно заорало и понеслось галопом в сторону расщелины, пропав за скалой. Что-то бормоча, странный человек с трудом поднялся на ноги, расставил в воздухе руки и принялся медленно покачиваться из стороны в сторону. Треллу показалось, что теперь на него напал нервный тик.
      - Довольно грубое приветствие гостей, - произнес старик, пытаясь улыбнуться. - Я имел в виду, самое грубое приветствие. А вы знаете, бессмысленные извинения и доброжелательные жесты очень важны. Я так сожалею, что вы стали свидетелями моей минутной агрессивности... О да, действительно. У меня было бы гораздо больше навыков в этом деле, не будь я хозяином такого заброшенного храма. А слуга должен вилять хвостом и шаркать перед своим повелителем. Пускай потом он будет ворчать и скрежетать зубами, плачась своим товарищам о земной несправедливости. Ах, вот и слуга.
      Широкоплечий кривоногий мужчина в черной робе пулей вылетел из-за скалы, неся поднос с кувшином и глиняными чашками. С ног до головы его облегала плотная накидка, оставляя только узкую черную прорезь для глаз.
      - Ленивый дурак! Что помешало тебе прийти быстрее? Акцент слуги очень удивил Маппо: это был малазанец.
      - Ничего, Искарал.
      - Назови меня по титулу!
      - Верховный священник...
      - Не так!
      - Верховный священник Искарал Пуст из Теземского храма Теней.
      - Идиот! Ты же слуга, и это позволяет мне...
      - Хозяин.
      - Вот именно, - довольно произнес Искарал, повернувшись к Маппо лицом. - Просто мы редко разговариваем, - объяснил он.
      Икариум присоединился к беседующим:
      - Так это Тезем... А мне поначалу показалось, что это монастырь, посвященный Королеве снов.
      - Они ушли, - ответил на это трескучим голосом Искарал. - Взяли свои фонари, оставив только...
      - Тени.
      - Умный Ягут, но я был предупрежден об этом, о да. Вы оба больны похожи на недоваренных свиней. Слуга уже приготовил ваши апартаменты, а также отвары из лечебных трав и корней, зелья, эликсиры. Белый паральт, эмулор, тральб...
      - Последние относятся к ядам, - уточнил Маппо.
      - Правда? Неудивительно, что свиньи сдохли. Кстати, наше время уже подошло, можно готовиться к восхождению.
      - Показывайте дорогу, - предложил Икариум.
      - Отданную жизнь - за жизнь принятую. Следуйте за мной, господа, никто не сможет перехитрить Искарала Пуста, - верховный священник повернулся лицом к расщелине с яростным выражением лица.
      Они принялись ждать, но чего - Маппо абсолютно не понимал. Через несколько минут Трелл прочистил горло и решился спросить:
      - А ваши служители спустят веревочные лестницы?
      - Служители? У меня их нет, поэтому нет и никакой возможности для проявления жестокости. Я лишен единственной радости верховного священника ропота и жалоб подданных за собственной спиной. И если не нашептывание бога, я бы абсолютно не обращал на сложившуюся со слугами ситуацию никакого внимания. Прошу это учесть при оценке тех действий, которые я совершил и еще собираюсь совершить.
      - Мне кажется, в расщелине - какое-то шевеление - сказал Икариум.
      Искарал заворчал:
      - Да это бхок'арала, они гнездятся с южной стороны скалы. Представляете, эти грязные мяукающие твари выбрали меня как объект издевательств: они постоянно вмешиваются в мою жизнь, снуют то здесь, то там, позволяя себе мочиться на алтарь и опорожняться на подушку. Я не сдирал живьем с них шкуру, не варил мозги, чтобы потом вычерпывать их ложечкой на общественном банкете. Никаких ловушек, капканов и отрав, а в ответ только одна головная боль. Я в полном отчаянии - их поведению нет никакого объяснения.
      Солнце опускалось все ниже, и бхок'арала совсем осмелели. Цепляясь с помощью рук и ног за малейшие выступы, они перемахивали по скале с камня на камень на огромной высоте, выискивая рхизанов - маленьких летающих ящериц, которые были их главной ночной пищей. Небольшие бесхвостые обезьяноподобные бхокаралы перелетали, как летучие мыши, покрытые шерстью в рыже-коричневую и бурую крапинку За исключением длинных клыков, лица этих животных были очень похожи на человеческие.
      Из одинокого окна на вершине башни начала спускаться веревка, завязанная снизу узлом. За ней показалась крошечная голова, которая с любопытством принялась наблюдать за гостями.
      - Конечно, - добавил Искарал, - некоторые из них иногда бывают полезны.
      Маппо в разочаровании вздохнул. Он надеялся стать свидетелем более впечатляющего способа подъема на башню, достойного верховного священника Теней.
      - Так мы лезем?
      - Естественно, нет, - ответил с негодованием Икариум, которого подобная перспектива ничуть не радовала. - Пускай сначала забирается слуга, который затем по очереди вытянет нас наверх.
      - Это должен быть человек огромной силы, - размышлял вслух Маппо, который сможет втащить наверх такую тушу, как я. Да и Икариум тоже не мелкий.
      Слуга положил на землю поднос, поплевал на руки и с легкостью акробата начал свой путь наверх. Не прошло и минуты, как он был уже на половине пути. Искарал наклонился к подносу и не спеша разлил вино по трем маленьким чашкам.
      - Мой слуга наполовину бхок'арала, - объяснил он. - Длинные руки, стальные мускулы. Дружба с ним, возможно, и является источником всех моих бед, - священник взял кружку и пригласил друзей последовать его примеру. К счастью для слуги, я такой мягкий и внимательный хозяин, - он взглянул на фигуру, которая уже была практически в конце своего пути: - Быстрее, ты, тупая бесхвостая собака!
      Слуга добрался до самого верха, протиснулся сквозь узкое окно и скрылся внутри.
      - Этот слуга - подарок Амманаса. Отданную жизнь - за жизнь принятую. Одна рука старая, другая молодая. Это настоящее сострадание, ты увидишь.
      Веревка слабо дернулась. Верховный священник большими глотками осушил остатки своего вина, отбросил чашку и поковылял к своему лифту.
      - Ты слишком низко ее опустил, я могу пораниться! А ну, быстрей, кричал он, цепляясь руками за узел и просовывая ноги в петлю. - Теперь тяни! Ты оглох? Я сказал, тяни!
      Искарал с удивительной скоростью начал подниматься вверх.
      - Да там стоит какое-то механическое устройство, - сказал, поразмыслив, Икариум. - Ни одно живое существо не смогло бы поднять человека с такой скоростью вверх.
      Маппо внезапно поморщился: боль вновь начала возвращаться в его плечи. Обернувшись к Икариуму, он тихо сказал:
      - Ты, кажется, этого не ожидал?
      - Тезем, - ответил Ягут, увидев, как священник пропадает в окне. - Это место заживления ран. Отшельническая башня, в которой хранятся древние книги, свитки и живут ненасытные монахини.
      - Ненасытные?
      Икариум взглянул на своего друга, поднявшего в удивлении брови.
      - Да, действительно.
      - О, это грустное наследство.
      - Даже очень.
      - В этом случае, - сказал Маппо, когда веревка начала свой обратный путь, - отшельническая башня иссушила кому-то все мозги. Хотя постоянные войны с бхок'арала и шепот богов кого угодно сведут с ума.
      - А еще здесь есть сила, Маппо, - сказал Икариум, понизив голос.
      - Да, - согласился Трелл, приблизившись к веревке. - Путь открылся в пещере, когда туда вошел мул.
      - Но почему верховный священник не пользуется им для подъема?
      - Я думаю, этот ответ мы с легкостью получим у Искарала Пуста, мой друг.
      - Старайся держать себя более сдержанно, Маппо.
      - Хорошо.
      Икариум внезапно замолчал, а потом приблизился к Треллу и положил руку ему на плечо.
      - Друг! - Да?
      Ягут нахмурился:
      - У меня не хватает одной стрелы, Маппо. На мече - кровь, а еще я заметил на твоем теле ужасные раны. Скажи мне... Мы дрались? Я ничего не помню.
      Трелл надолго замолчал, а потом проговорил:
      - Пока ты спал, Икариум, нас окружили леопарды. Пришлось воспользоваться кое-чем из твоего оружия. Я думал, что об этом и не стоит вспоминать...
      Икариум нахмурился еще сильнее.
      - Я вновь, - прошептал он, - потерял чувство времени.
      - Не обращай на это внимания, друг.
      - Ты скажешь мне в другой раз? - в серых глазах Ягута читалась отчаянная мольба.
      - Почему бы и нет, Икариум?
      Глава третья
      Красные Мечи к этому времени стали самой сильной промалазанской организацией, возникшей на оккупированной территории. Рассматривая себя в качестве воинов, преданных главным приоритетам империи, этот квазимилитаристский культ стал проявлять неожиданную жестокость, имея дело с несогласными соплеменниками.
      Жизни Завоеванных.
      Илем Траут
      Недвижимая Фелисин лежала под Бенетом до тех пор, пока он, дрогнув в последний раз всем телом, не закончил. Сползая с девушки, охранник крепко схватил ее за волосы. Лицо Бенета, испачканное грязью, горело от возбуждения, а глаза под тусклой лампой бешено блестели.
      - Тебе скоро начнет нравиться, Фелисин, - пообещал он. После того как Бенет ложился с ней в постель, в образе охранника всегда появлялись какие-то нечеловеческие черты. Девушка знала, что это скоро пройдет.
      - Я обязательно научусь, - пообещала Фелисин. - Он получит день отдыха?
      Хватка Бенета усилилась, а затем ослабла.
      - Да, конечно, я же обещал, - Бенет встал и направился к выходу, завязывая по пути свои бриджи. - Хотя я не вижу в этом особого смысла: старик все равно не продержится больше месяца, - он помолчал. Затем он взглянул на обнаженную девушку, и дыхание охранника вновь участилось. Благословенный Худ, да ты и впрямь очень красива, Фелисин. В следующий раз поддай-ка жару, и я обязательно награжу тебя: принесу мыло, новый гребешок и средство от вшей. Ты будешь работать здесь, в прядильне - это я обещаю. Покажи, что это тебе нравится, девушка - вот все, что мне нужно.
      - Скоро это перестанет причинять мне боль, - ответила она.
      Прозвучал колокол, огласивший одиннадцатый час дня. Они находились на третьем уровне Далекой Прядильни. Этот уровень был вырыт Гнилоногом прямо в грунте, достигая в длину четверти мили. Душный воздух пах отатаральской пылью и влагой со скал.
      Фактически теперь любой человек мог достичь Близлежащего Света, но Бенет двигался в тени капитана Саварка и делал это очень искусно. Он потребовал для себя - подобно капитану - пустынный уровень, и это было его третье посещение Фелисин в нем. Первое оказалось самым трудным: Бенет подобрал девушку через час после прибытия в Черепную Чашу, лагерь горной промышленности в Досин Пали. Это был огромный человек, гораздо выше Баудина. Несмотря на то что Бенет и сам являлся рабом, в его подчинении оказались все окружающие заключенные. Жестокий и опасный, он работал внутренним охранником. Несмотря на это, среди его положительных качеств была удивительная щедрость.
      Фелисин освоилась на корабле рабов очень быстро. Кроме собственного тела, для благополучия себя и своих друзей она ничего предложить не могла, но и это было совсем немало. Отдав красоту на забаву охранникам корабля, она получила взамен хорошую пищу для себя, Геборийца и Баудина. Раздвигая ноги перед полезными людьми, она сумела вместе с друзьями попасть на верхнюю палубу около киля. Большинство других заключенных оставалось гнить в трюмах, заполненных по пояс сточными водами, и если голод и болезни отбирали у рабов последние силы, то они просто тонули в этой навозной жиже.
      Печаль и ярость Геборийца по поводу такой цены за их относительно сносное существование было трудно не заметить, и это заставляло Фелисин порой гореть от стыда. Однако все понимали, что ей приходилось платить за их жизни, поэтому разговоров на эту тему никто не поднимал. Единственной реакцией Баудина на происходящее оставалось спокойное наблюдение, абсолютно лишенное каких-либо эмоций. Громила с некоторого времени начал смотреть на Фелисин, как на незнакомку, однако это не мешало ему постоянно держаться возле нее, а в последнее время - и около Бенета. Между великанами возникло негласное соглашение, поэтому когда охранника не было рядом, чтобы защитить Фелисин, эту обязанность брал на себя Баудин.
      На корабле она выучила вкусы всех мужчин и некоторых женщин-охранников, которые периодически брали ее в свои койки. Несмотря на это, Фелисин полагала, что огромные послабления режима в отношении ее персоны происходили только благодаря Венету; в большинстве случаев так оно и было на самом деле. "Все, кроме его размеров, вполне терпимо", - думала она.
      Вздрогнув, девушка принялась натягивать на себя рабскую тунику. Продолжая наблюдать за ней, Бенет пригладил свои длинные курчавые черные волосы, смазанные китовым жиром. Глубокие морщины вокруг глаз внезапно разгладились.
      - Хочешь, я сниму старика с его работы и отправлю в Низину? - спросил он.
      - Ты действительно сделаешь это? Бенет кивнул головой.
      - Ради тебя я изменю свои правила. Ты знаешь, мне не нужна никакая другая женщина. Я король Черепной Чаши, а ты будешь моей королевой. Баудина мы назначим твоим личным охранником - я ему доверяю.
      - А Гебориец? Бенет пожал плечами.
      - Этот старик не вызывает у меня особенного доверия. К тому же в нем нет никакого проку. Единственное, на что он пока еще годится, это тянуть телегу или плуг в Низине, - его взгляд украдкой скосился на девушку, ожидая реакции. - Но он твой друг, и я обязательно подыщу что-нибудь для него.
      Фелисин взлохматила волосы.
      - Телега его скоро доконает. Если ты пошлешь старика в Низину, чтобы тащить плуг, это, по сути, ничего не изменит.
      Угрюмое выражение лица охранника подсказало Фелисин, что она перегнула палку.
      - Слушай, девушка, ты никогда не тащила в гору по туннелю длиной пол-лиги телегу, груженую камнями. Ты представляешь, что это такое выгрузить ее, а затем бежать вниз за новой? И так три-четыре раза в день. Разве это можно сравнить с плугом, который идет по рыхлой, бугристой земле? Черт возьми, девушка, если я уберу старика с телеги, то должен буду оправдать его вину. В Черепной Чаше работают все.
      - Но ведь это еще не все, не так ли?
      Охранник повернулся к девушке спиной и полез вверх по лестнице.
      - У меня есть канисское вино, ожидающее нас, свежий хлеб и сыр. Була сделал кашу, и каждому охраннику досталось по целой чашке.
      Фелисин слушала его, и при мысли о еде рот наполнился слюной. Если бы там оказалось достаточно хлеба и сыра, чтобы она могла оставить немного для Геборийца... Он настаивал на том, что ему нужно мясо и фрукты, но эти продукты были в
      Черепной Чаше на вес золота. К тому же все прекрасно понимали, что голодный человек будет благодарен любой, пусть даже самой простой еде.
      Было очевидно, что капитан Саварк получил приказ увидеть смерть историка. Политический риск открытого убийства оказался слишком велик, поэтому было принято решение о медленном умерщвлении Геборийца - достаточно лишь плохой еды и непосильной работы. Именно эти причины, а не недостаток рабочих рук дали главному надсмотрщику шахты основания для того, чтобы впрячь историка в телегу. Ежедневно он впрягался в упряжь, перевозя тонны камней из Глубинного Рудника на вал Близлежащего Света. Во всех остальных упряжках работали огромные волы, каждый из которых был способен за один раз увезти сразу три телеги, в то время как историк с трудом сдвигал с места только одну. Лишь благодаря знакомству с охранником историк оставался до сих пор живым.
      Бенет, несомненно, был осведомлен об инструкциях Саварка - девушка знала это наверняка. Несмотря на то что он провозгласил себя "королем" Черепной Чаши, власть Бенета была очень сильно ограничена.
      Однажды они добрались до главного вала, который располагался на расстоянии четырехсот шагов от прядилен Близлежащего Света. В отличие от Глубинного Рудника Отатарала с его крупными, богатыми и прямыми жилами, идущими глубоко под холмами, через прядильни проходили только узкие извилистые каналы, поднимающиеся к поверхности и уходящие вглубь, пронизывая огромные известняковые глыбы.
      В отличие от железных рудников материка, жилы Отатарала никогда не опускались ниже коренной породы. Чаще всего они располагались внутри известняковых глыб, почти на самой поверхности, подобно огромным рекам ржавчины, вокруг которых покоились окаменелые берега из древних растений и моллюсков.
      - Известняк - это кости живших некогда здесь людей, - сказал Гебориец однажды ночью, когда они еще жили в лачуге района Длинной Отмели - до того, как Бенет переселил их в более привилегированные окрестности трактира Булы. - Я был знаком с подобной теорией и ранее, а сейчас убедился в этом своими собственными глазами. Сегодня я склонен полагать, что Отатарал - это не природная руда.
      - Ну и что это нам может дать? - поинтересовался Баудин.
      - Если она не природная, то каково же ее происхождение? - ухмыльнулся Гебориец. - Мне кажется, что Отатарал, который стал гибелью для всякого волшебства, был сам произведен на свет с помощью магии. Будь я менее добросовестным ученым, давно бы написал по этой теме научный труд.
      - Что ты имеешь в виду? - спросила Фелисин.
      - Он говорит о том, - ответил Баудин, - что пригласил бы алхимиков и магов для эксперимента по созданию своего собственного Отатарала.
      - А что в этом сложного?
      - Те жилы, которые мы копаем, - объяснял Гебориец, - похожи на слои некогда расплавленного жира, глубокие потоки которого замурованы между слоями известняка. Чтобы сотворить такие жилы, необходимо было растопить весь этот остров. Что за разновидность волшебства создала Отатарал, мне неизвестно, но я не хочу стать причиной еще одного подобного события в нашей истории.
      Одинокий малазанский охранник ожидал у ворот Близлежащего Света, за ним простиралась дорога, ведущая в Нижний город. На горизонте солнце садилось за остроконечные шпили города, погружая Черепную Чашу в благословенную тень, которую все так ждали после изнурительного дневного зноя.
      Молодой, одетый в латы охранник тоже, видимо, притомился и положил руки на перекрещивающиеся лезвия своих пик.
      Бенет проворчал:
      - А где твой напарник, Пелла?
      - Этот свинья доси куда-то затерялся, Бенет. Может быть, ты шепнешь об этом Саварку - Худ знает, что он нас сейчас не слышит. Войска доси полностью растеряли всю дисциплину. Они игнорируют список нарядов, проводя все свое время в харчевне Булы и играя в монеты. Нас всего семьдесят пять человек, а их под две сотни - по-моему, это попахивает восстанием... Объясни это Саварку...
      - Ты не знаешь своей собственной истории, - сказал Бенет. - Доси жили на коленях в течение трехсот лет, и они не знают другого способа существования. Сначала были жители материка, затем колонисты Фалари, а сейчас - вы, малазане. Успокой себя, парень, прежде чем поднимать панику.
      - "История благоприятствует тупоумным", - процитировал молодой малазанин.
      Бенет громко захохотал. Подойдя к воротам, он спросил:
      - Чьи это слова, Пелла? Только не говори, что твои. Подняв с удивлением бровь, охранник пожал плечами.
      - Я иногда забываю, что ты - корелриец, Бенет. Чьи это слова? Императора Келланведа? - острый взгляд Пеллы скользнул по Фелисин. - Это книга "Операции империи", написанная Антилопой. Том первый. Ты же малазанка, Фелисин, и должна помнить, что там идет дальше.
      Она покачала головой, ошеломленная таким напором со стороны молодого охранника. "Я научилась читать лица - кажется, Бенет ничего не заподозрил", - подумала она, а вслух произнесла:
      - Я не знакома с работами Антилопы, Пелла.
      - Очень стоящая вещь, - ответил с улыбкой охранник. Почувствовав растущее раздражение со стороны Бенета,
      Фелисин ступила за спину Пеллы.
      - Я сомневаюсь, что в Черепной Чаше имеется хотя бы один свиток этого произведения, - сказала она.
      - Может быть, в этом вопросе лучше положиться на чью-то острую память, а?
      Фелисин с тревогой обернулась назад.
      - Что, мальчик флиртует с тобой, детка? - спросил Бенет, поднимаясь к воротам. - Будь с ним лапочкой.
      - Я подумаю над этим, - тихо ответила она на заискивающий взгляд Пеллы, а затем последовала за Бенетом к воротам прядильни. Догнав его на дороге, ведущей вверх, она улыбнулась: - Ненавижу нервных типов.
      - Рад это слышать, а то я уж было начал волноваться, - улыбнулся Бенет.
      "Благословенная Королева снов, сделай это реальностью", - подумала в тот момент Фелисин.
      Глубокие рудники, наполненные камнями, следовали по обочине всего подъема до перекрестка, названного Три Судьбы. По правую руку путешественников - к северу от этой широкой площадки, окруженной коттеджами охранников-доси, - шел тракт к Глубоким шахтам, а по левую руку - к югу от развилки - дорога на Вал, ведущая к заброшенному руднику, куда каждое утро сваливались трупы погибших за день рабов.
      Фелисин заметила, что платформы с мертвецами до сих пор нигде не было видно. "Наверное, - подумала девушка, - она задержалась в Нижнем городе; прошедший день принес слишком большое количество жертв".
      Они пересекли перекресток и направились по Рабочей дороге. За крайним домом охранников-доси открывалась гладь - Озера Утопленников, глубокого водоема с бирюзовой водой, простирающегося прямо до северной стены рудников. Ходили слухи, что вода этого озера проклята и каждый, решившийся в нее нырнуть, не имел практически никакого шанса остаться в живых. Кто-то думал, что в недрах этого озера водится огромный демон, однако Гебориец был склонен полагать, что потеря плавучести любого объекта на этом водоеме объяснялась физическими свойствами самой воды, насыщенной известью. В любом случае, нашлось несколько достаточно недальновидных рабов, которые предприняли попытку убежать этим путем - высокие стены рудников, служившие дамбой для озера, были абсолютно отвесны, а ровная белая поверхность, блестевшая под водой подобно отполированной кости, оказалась всего лишь соляным отложением.
      Гебориец наказал Фелисин зорко следить за уровнем воды в Озере Утопленников, особенно в этот засушливый период времени, поэтому, приблизившись к воде, она, несмотря на полумрак, принялась усиленно высматривать противоположный берег. В прошлый раз линия соляной корки, отпечатавшейся на стене противоположного берега, располагалась над поверхностью воды на ширине размаха рук. Эта новость обрадовала историка, хотя девушка абсолютно не понимала почему. Идея о побеге казалась абсурдной: за рудниками простиралась лишь безжизненная пустыня да иссохшие скалы, где в течение нескольких дней пути можно было не встретить ни одного источника воды. Те рабы, которые каким-то немыслимым образом перемахнули через стены рудников, а потом оторвались от преследования патрулей на Дороге Жуков, оставили свои кости в красных песках пустыни. Часть несчастных, которых удалось поймать, были прикованы к Стене Спасения наружной поверхности прибрежной башни на Ржавом Причале - для всеобщего устрашения. Большинство из них умерло в первые сутки, немногим удалось протянуть на день дольше. Несмотря на все карательные меры, не проходило еще ни одной недели, чтобы на Стене Спасения не появлялось новых жертв.
      По правой обочине Рабочей дороги располагалась харчевня Булы, по левой - несколько грязных публичных домов. В самом конце она расширялась в широкий Крут Ратола, центр которого занимала Цитадель Саварка шестигранная трехэтажная башня, сложенная из белых известняковых плит. Среди всех рабов только Бенету довелось побывать за ее стенами.
      В Черепной Чаше, представляющей собой один огромный рудник, расположенный на расстоянии тридцати лиг к северу от главного прибрежного города Досин Пали, жило двенадцать тысяч рабов.
      - Каша уже остыла, - пробормотал Бенет, приближаясь к харчевне Булы.
      Фелисин вытерла пот со лба:
      - Это принесет даже какое-то облегчение.
      - Ты еще просто не привыкла к жаре. Через месяц или два ты будешь ощущать ночную прохладу точно так же, как и все остальные жители.
      - Эти ранние вечерние часы все еще хранят дневную жару. Но сейчас меня внезапно бросило в озноб, Бенет, будто наступила полночь.
      - Прижмись ко мне, детка. Я тебя немного согрею.
      Фелисин почувствовала, как Бенета вновь охватывает темное нечеловеческое безумие. Задрожав от страха, она молчала, надеясь, что это скоро пройдет.