— Да, коварно ты все задумала, — одобрительно кивнул голем.

— Спасибо на добром слове. А теперь нам надо отрепетировать роли, чтобы озвучить сон, как только у ночного жеребца все будет готово. Я возьму на себя женские голоса, а ты мужские. Главное, не переигрывать: все должно быть реалистично.

— Как?

— Достоверно. А я думала, ты все слова знаешь.

— Я-то знаю. Просто не был уверен, что знаешь ты.

И снова Чекс сдержалась, хотя хлестнуть его следовало.

Голем не мог не знать, что у всех кентавров словарный запас очень богат: недаром, сам Лексиконь с ними в родстве. , — Может, ты спутал меня сводной демонессочкой, вечно путающей слова.

— Как же, спутаешь вас. Ты вовсе не такая хорошенькая, как Метрия.

Ну до чего же порой бывает трудно удержать хвост да месте! Но Чекс не только удержала, но и отшутилась:

— Зато далеко не такая вредная. А теперь запомни: сон будет одноразовый, показываться вживую, так что Переиграть дубль-другой не удастся. Точный текст писать некогда, так что мы можем импровизировать, но в рамках сюжета. Потянешь?

— Придется поднапрячься, — сказал голем. — Но что делать, если тебе необходимо поскорее добраться до Чериона и выручить малыша. Я тебя понимаю: у меня тоже может когда-нибудь появиться отпрыск.

— О, да, — торопливо согласилась она. — Извини, Гранди.

— Спасибо.

Голем, похоже, удивился: видать, выслушивать извинения ему случалось не часто.

— Тогда займемся сном: посмотрим, что тут можно сделать.

И они углубились в детали.

Через некоторое время вернулся жеребец: он доставил труппу с соответствующими костюмами и реквизитом. Прежде всего был сооружен огромный, крытый оберточной бумагой, в какую обычно заворачивают сыр, павильон, а уж под его крышей, так, чтобы Тучная Королева не могла увидеть происходящего, стали устанавливать декорации.

— А как вообще делаются сны? — поинтересовалась Чекс. — Не может же быть, чтобы все сцены разыгрывались прямо перед спящим.

— Конечно, — ответил Конь Тьмы. — На просмотр спящему ночные кобылицы доставляют их уже в записанном виде. А записывает их — или, как у нас говорят, снимает (откуда снимает, этого мы сами не знаем) — вон тот зверь. — Жеребец указал на чудище с длинным трубчатым рылом и пятачком в виде линзы. — Называется опер-раптор. Очень полезен: мало того, что сны фиксирует, так еще отлавливает в округе всех нарушителей порядка и убивает комаров. Чтобы начать съемку, достаточно произнести волшебное слово «камера».

— А что оно значит?

— Волшебное словно может ничего не значить, на то оно и волшебное. Но «камера», кажется, по-обыкновенеки означает что-то вроде темницы. Мы темницы часто показываем, вот, наверное, словечко и прижилось. А надо прерваться, — скажи «стоп», камера и остановится.

Чекс не очень-то поняла, каким манером обыкновенская темница может остановиться, но уточнять, чтобы не раздражать жеребца, не стала. Он свое дело знал, и этого было достаточно.

— Ну что ж, — сказала она, — теперь о месте действия. Нам нужно несколько очаровательных пейзажей, чтобы там были гора, замок и лужайки с цветочками.

Но желательно, чтобы все выглядело не нарисованным, а самым настоящим. Это возможно?

— Нет проблем.

Жеребец прянул ухом, одна из кобылок выступила вперед, и перед Чекс развернулся сои. В нем присутствовала величественная гора с вьющейся тропой, поднимавшейся к стоящему на вершине замку — точной копии замка Ругна. Возможно, это был не идеальный вариант, но Чекс он устроил, тем паче, что на горных лугах росло множество цветов.

— Годится, — сказал она по окончании демонстрации этого отрывка. — Теперь нужен уступ голой скалы или.., короче говоря, место, где может обитать дракон.

Ей предложили каменистую пещеру у бушующего моря: видимо, сцена задумывалась как ужасающая, но была вырезана из сна потому, что вышла слишком зрелищной: впечатляющий пейзаж заставлял забыть о страхе. Чекс это бракованный эпизод подошел идеально.

— Теперь актеры, — сказала она. — Нам нужна прелестная принцесса, демонически красивый юноша, дракон, желательно огнедышащий, пара единорогов — самец с самочкой, ну и массовка.

Исполнителей подобрали быстро. Они подходили по всем статьям, кроме одной мелочи.

— Голыми нельзя, — заявила Чекс. — я, конечно, не о драконе с единорогами, с ними все в порядке, — но люди прямо-таки помешаны на обертывании себя тряпками. На юношу нужно надеть что-нибудь удобное, но явно дорогое, а девице необходимо роскошное платье с низким декольте.

— С чем? — не понял жеребец.

— С глубоким вырезом, вот до сих пор, — Чекс провела пальцем черту по своей груди. — Это критическая линия. Их две, верхняя и нижняя, и они обе привлекают внимание людей. Причем верхняя тем больше, чем она ниже, а нижняя тем больше, чем она выше.

— Не проще бы было людям поменять их местами? — фыркнул жеребец. — А ты не перепутала критическую линию с критической массой: это из серии кошмаров, подготовленных на экспорт в Обыкновению. Подробностей не помню, но бам-бухнуло там почище целого вишневого сада.

— Нет, я говорю не о взрывах, а только о вырезе и подоле, — сказала Чекс.

— И при этом важна не столько масса, сколько форма, — добавил Гранди. — Скажем, когда смотришь на Наду…

— Не надо… — оборвала его кентаврица.

— Чудно все это, — сказал Конь Тьмы. — Я привык принимать в расчет человеческие страхи, а вовсе не желания.

Но, так или иначе, актеры оделись в соответствии с пожеланиями Чекс, принцесса и юноша картинно расположились возле замка и по команде «камера» съемка началась.

Поначалу дело пошло не совсем гладко — несколько раз пришлось кричать «стоп», — но конечным результатом Чекс была удовлетворена. Всего за пару часов они сварганили «полнометражный», как выразился жеребец, сон. По завершении устроили просмотр: сам Троян, кобылки-страшилки и труппа из тыквы, привыкшие к кошмарам, с удивлением смотрели созданный их стараниями счастливый сон.

***

Очень красивая принцесса собирала на очень красивом лугу у подножия очень красивой горы очень красивые цветы. Неожиданно появился принц: тоже очень красивый, но с недобрым взором.

— Ой! — воскликнула принцесса голосом Чекс. — Ты меня напугал.

— Не бойся, прелестное создание, — произнес принц голосом Гранди. — Я пришел не затем, чтобы обидеть тебя, но, напротив, чтобы полюбить, ибо ты самая восхитительная принцесса на свете.

Польщенная принцесса подняла, на него огромные сияющие глаза и пролепетала:

— Другие не находили меня таковой. Я до сих пор не замужем, а мне уже почти двадцать один год.

— Каковой факт не кажется мне достойным сожаления, — промолвил принц. — Думаю, нам с тобой стоит узнать друг друга лучше.

И весьма скоро они узнали друг друга лучше, благо погода к тому весьма располагала: единственное на все небо облачко было таким белым и пушистым, что даже очень расстаравшись, не пролило бы ни капельки дождя. И само собой, что при столь благоприятствующей погоде, они просто не могли не полюбить друг друга.

— Я должен тебе кое-что сказать, — с грустным и серьезным видом промолвил принц. — И кое о чем попросить, хотя, боюсь, это тебе не совсем понравится.

— О! — в ужасе воскликнула она. — Надеюсь, ты не хочешь сказать, что не любишь меня? Или — что ты не принц! Только не это!

— Нет, — успокоил ее юноша, — ни то, ни другое. Я принц, и люблю тебя, так что с этим все в порядке. Но опасаюсь, выдержит ли твоя любовь ко мне то, о чем мне придется тебя попросить.

Принцесса подумала, что он, наверное, хочет предложить ей руку и сердце, но робеет оттого, что происходит из вражеского королевства. А поскольку папашино государство, где, чтобы нарвать цветов, приходилось скакать как козе по горным уступам, ей порядком надоело, она решила для виду поломаться, а потом принять предложение, как бы ее батюшка-король потом ни кипятился.

— Скажи, чего ты хочешь, любовь моя, — сказала она с придыханием. А это у нее получалось здорово, потому как в придыхании принцесса практиковалась с четырнадцати лет, с того дня, как надела взрослое платье с открытыми плечами.

— Я не человек, а дракон, — сказал он — а человеческий облик принял лишь для того, чтобы пробудить в тебе любовь. Это одно из трех превращений, какие я способен осуществить.

— Но ведь ты же назвался принцем! — воскликнула девица, затрепетав от испуга.

— Я и есть принц, — сказал он, — только драконий, а по достижении совершеннолетия должен стать королем всея Драконий, потому что мой отец искусан в бою морским змеем и не в силах больше нести бремя власти.

— По правде сказать, — призналась принцесса после некоторого размышления, — такого поворота событий я не ожидала. Но, по-моему, принц — он и в Драконий принц. Так о чем ты хотел меня попросить?

Надо сказать, что в силу своего воспитания девушка скорее согласилась бы выйти замуж за дракона, чем за простолюдина.

— У нас в Драконий законы драконовские, — ответил принц, — и в соответствии с одним из них я, чтобы получить право на престол, должен совершить следующий обряд: принять естественный облик и сожрать прелестную невинную принцессу. Такой уж у нас, драконов, обычаи. Ты как смотришь на перспективу быть съеденной?

Принцесса испугалась даже несколько больше, чем до того, да и удивилась не меньше, ибо ожидала несколько иной просьбы, а потому прямого ответа не дала, сказав, что ей необходимо посоветоваться с отцом.

— Ты не только прекрасна, но и рассудительна, — восхитился принц. — Конечно, столь важное решение нельзя принимать, не посоветовавшись со старшими. Ступай к батюшке, а я буду ждать тебя в скалистой пещере на крутом уступе над бурным морем. Если ты не придешь, я тебя пойму.

Он поцеловал ее и удалился.

Совершив утомительный подъем на гору, где стоял замок, принцесса предстала перед королем и обрисовала ему ситуацию.

— О многомудрый отец! — сказала она без придыхания, потому что выдохлась от долгого подъема. — Наконец-то мне посчастливилось встретить прекрасного принца. Но он дракон и по их драконовскому закону должен меня пожрать. На той неделе он будет ждать меня на приморском откосе: приходить или нет?

— Так ведь это как посмотреть, о простодушная дочь моя, — ответил король. — Ты любишь его?

— Да, батюшка.

— Любишь ли ты его так сильно, чтобы умереть ради него?

Тут она призадумалась: вопросик был потруднее предыдущего. «Лучше бы, ты, папочка, спросил чего полегче», — подумала девица, но вслух ответила:

— Пожалуй, что да.

— Если так, — промолвил король не без некоторого сожаления, — то, пожалуй, тебе следует идти. Но, должен сказать, нам будет тебя недоставать. Может быть, тебе стоит посоветоваться еще и с твоей матушкой, королевой?

Это ей и в голову не приходило, поэтому принцесса поблагодарила отца, поспешила к матери и выложила ей то же самое.

— Спасибо, что спросила мое мнение, — сказала королева, — раньше за тобой такого не водилось. Но не уверена, что одобрю твой выбор. Этот дракон, он настоящий принц?

Принцесса заверила, что самый взаправдашний.

Королева задумалась, а потом сказала:

— Боюсь, даже при этом я твоего выбора не одобрю.

Раз отец, всегда потакавший твоим капризам, разрешил тебе поступить по-своему, запретить это не в моей власти, но скажу так: если ты вернешься, то на моей половине замка изволь не показываться.

При других обстоятельствах принцесса огорчилась бы, но сейчас понимала, что после встречи с любимым матушкиных покоев ей все равно не видать.

В назначенный день она надела самое короткое платье с самым низким вырезом, дабы дракон мог увидеть и откусить первыми самые аппетитные части ее весьма аппетитного тела. В конце концов она любила его и хотела, чтобы он остался ею доволен. Распущенные по плечам волосы, рубиновая — что должно было наводить на мысль о крови, которую девушка готова пролить ради возлюбленного, — тиара и несколько капелек духов «Алая роза» за ушки и в ложбинку между грудей завершили приготовления. После этого она двинулась в путь — пешком, поскольку отец не захотел рисковать лошадью.

— Понимаешь, доченька, — сказал он, — драконы — существа весьма страстные и несдержанные, и у меня есть основания опасаться, что, съев тебя, твой возлюбленный может этим не удовлетвориться. А ведь в отличие от тебя ни одна из моих лошадей не выражала желания быть съеденной.

Девушке не оставалось ничего другого, как согласиться с доводами отца, тем паче, что звучали они убедительно.

Выйдя заранее, принцесса добралась до места чуть раньше назначенного времени, ибо хотела иметь возможность привести себя в порядок после дороги. Дракона еще не было. Она начала прихорашиваться и, когда припудривала носик, заметила в зеркальце нечто, поблескивающее в лучах утреннего солнца. Поскольку вертеться как юле принцессе никоим образом не пристало, она не стала поворачиваться, а внимательнее всмотрелась в зеркальце и поняла, что видит блестящий воинский шлем.

Никак не ожидавшая встретить на месте любовного свидания целый отряд воинов с мечами и щитами, девушка решительно не могла взять в толк, что им может быть здесь нужно. И лишь когда вдали появился крылатый силуэт приближавшегося дракона, она смекнула, что это может быть засада, устроенная никем иным, как ее многомудрым отцом. Она даже предположила, что он организовал ее по наущению матушки, уговорившей мужа «что-нибудь сделать». Конечно, принцессе трудно было представить, как женщина может навязать свою волю мужчине, но она сама видела, как отец отправился в спальню к матушке, придерживаясь мнения, а наутро почему-то сменил его на противоположное. Прежде она надеялась когда-нибудь выяснить, как достигается подобный эффект, но теперь, учитывая избранное ею будущее, это не имело значения.

Однако принцу-дракону грозила несомненная опасность, и она никак не могла бросить любимого в беде.

Девушка кинулась к самому краю уступа и, размахивая руками, закричала:

— Берегись! Здесь засада!

Дракон пролетел над утесом, не приземляясь, и стал летать кругами, явно раздумывая. Внезапное нападение представляло для него несомненную угрозу, но поскольку засада была раскрыта, он вполне мог сначала разгромить вражеский отряд, а потом уже съесть принцессу. Но он не был вполне уверен, что такой поступок соответствовал бы принятым у его племени драконовским этическим нормам.

— Проклятье! — воскликнул командир сидевших в засаде наемников. — Дракон смылся, так что плакали наши денежки. Одно утешение: сейчас мы позабавимся с этой паршивой девчонкой.

Солдатня принялась ловить принцессу, и вид у вояк был весьма голодный, хотя перед засадой они наверняка основательно подкрепились. Когда один из них едва не ухватил ее, девушка пронзительно завизжала я упала на землю.

Это зрелище настолько потрясло принца, что он вернулся и, промчавшись на бреющем полете над уступом, выдохнул струю огня. Бедной принцессе опалило волосы, но наемникам досталось хуже: они просто изжарились в своих доспехах.

Запах паленого был так силен, что утонченная принцесса не могла его вынести, а поскольку выход с уступа был завален жареными солдатами, ей не оставалось ничего другого, как сигануть с откоса в бурлящее внизу море.

— Кудри мои опалены, но плоть цела! — вскричала она на лету. — Надеюсь, я осталась достаточно вкусным блюдом. Если же нет, то ты можешь оставить меня в бушующем море и поискать другую принцессу.

Искусно сманеврировав, дракон спикировал, подхватил принцессу на лету, но не перекусил ее пополам (в этом случае одна половинка неизбежно упала бы в воду), а воспарил с нею к небесам. Там плавала одна темная тучка, которая, хотя ей случившееся почему-то не понравилось, помешать принцу не имела сил. Перелетев на дальний остров, он приземлился и аккуратно поставил принцессу на ноги.

— Очень рада, что засада не удалась, — сказала она. — Я люблю тебя в любом облике и не могла допустить, чтобы ты пострадал.

— Но теперь я не могу тебя съесть, — не без сожаления сказал принц.

— Но почему, любовь моя? — спросила она.

— Потому что драконовские законы требуют поедания невинной принцессы, а ты свою невинность утратила.

— Как? — воскликнула девушка, не припоминавшая за собой ничего подобного.

— Видишь ли, — пустился он в объяснения, — невинность именуют еще и девичьей честью, а выдав мне засаду, устроенную твоим отцом, ты поступила не совсем честно по отношению к нему. Выходит, что ты, в некоторой степени, утратила честь, а стало быть, и невинность.

Столь неслыханная щепетильность в вопросах чужой чести повергла бедняжку в восторг.

— Конечно, ты прав! — сокрушенно воскликнула она. — Теперь, после твоего разъяснения, я и сама чувствую себя порочной, хотя, боюсь, повторись случившееся, я поступила бы точно так же. Прости меня, любимый, и поверь, что я хотела только добра.

— Вообще-то, может, оно и к лучшему, — философски заметил дракон, почесав за ухом кончиком хвоста. — Дело в том, что я все равно не мог бы тебя съесть.

— Но почему?

— Дело в том, что я люблю тебя так же, как и ты меня.

А по всем драконовским законам это так постыдно, что в родную Драконию мне теперь лучше рыла не совать.

— Прости еще раз, — с сочувствием промолвила она. — Боюсь, что мы с тобой в одинаковом положении: меня тоже не ждут дома с распростертыми объятиями.

Что же нам делать?

— Думаю, нам не остается ничего другого, как пожениться и жить вместе долго и счастливо, — с печалью в голосе откликнулся он.

— Но, будучи в человеческом облике, я не могу стать женой дракона, — возразила она. — Кроме того, мне трудно представить себе, как можно жить на отдаленном острове, без замка и слуг.

— А ты уверена, что не хочешь вернуться в свой замок? — поинтересовался он. — Там, может быть, и не слишком весело, но зато он со всеми удобствами.

— Какое уж тут возвращение: батюшка не простит, что я выдала его засаду, а матушка велела мне и носа не казать на ее половину.

— Вообще-то, у меня в запасе осталось еще два превращения, — сказал принц после размышления. — С их помощью я мог бы придать нам одинаковый облик. Как ты смотришь на перспективу стать драконессой?

— Мне бы не хотелось есть людей. Не могли бы мы стать не столь свирепыми существами, скажем, единорогами?

— Тебе нравятся единороги? — удивился он.

— Естественно. Как и всем невинным девушкам.

— Решено: мы оба превращаемся в единорогов. В этом облике нас никто не узнает, и мы сможем спокойно жить здесь, на острове Аяте Бя Люблю.

— Я тебя тоже! — пылко воскликнула она.

Принц немедленно привел в действие чары и обернулся великолепным — ни дать, ни взять ночной жеребец с рогом на лбу — единорогом, а она прелестной, очень похожей на ночную кобылицу Нектарис, едино… скажем, единорожицей. С тех пор они жили долго и счастливо, а над островом никогда не случалось бурь, ибо их любовь делала все дождики мягкими, а облака — кудрявыми, даже если они хотели быть другими.

***

— Ну, как? — спросила Чекс после прогона сладкого сна. — Устрашит эта история Тучную Королеву?

Ночной жеребец неуверенно потряс гривой.

— Трудно сказать, у нас совершенно нет опыта работы с таким материалом. Возможно, тебе стоило бы поговорить с дневными кобылицами.

— Не думаю, — возразила Чекс. — Ведь данный случай относится к реверсивной психологии.

— Тучную Королеву приводит в ярость любое противодействие. Кроме того, чужая радость ей в гадость, а всякая сладость — горше горького, — заявил Гранди. — На нее это должно подействовать.

— Будем надеяться, — сказала Чекс. — Давайте попробуем. А я хочу поблагодарить тебя, Троян, и твоих сотрудников. Поработали все здорово, и не их вина, если наша затея не увенчается успехом.

— Отнеси этот сон Тучной Королеве, — велел жеребец кобылке Нектарис. — Посмотрим, каков будет эффект.

Нектарис прикоснулась носом к капсуле со сном (та тут же растаяла), подскочила и взмыла вверх прямо сквозь крышу съемочного павильона. Затем растаял и сам павильон.

Ночная кобылица исчезла в окружающей злое облако тьме. Сама Тучная Королева оставалась на виду. Она выглядела задремавшей, а такое состояние как нельзя лучше подходило для доставки сна. Но в последний момент Чекс снова стали одолевать сомнения: сможет ли сладкий сон повлиять на столь мрачное и злобное создание?

Туча содрогнулась. Демонстрация сна началась.

Увидев сбоку какой-то отблеск, Чекс покосилась в ту сторону и увидела появившееся на гладкой корке сыра изображение. Поскольку обитатели гипнотыквы изучали воздействие своих творений на адресатов, у них имелись приспособления, позволявшие оценить эффект. С помощью одного из них Чекс могла отслеживать сон таким, каким он воспринимался Тучной Королевой.

Уже с первой сцены туча попыталась вмешаться, ведь стоило ей как следует окатить принцессу дождем, ей стало бы не до любовных свиданий, да и едва ли эта мокрая курица со слипшимися волосами смогла бы очаровать дракона. Но как Королева ни тужилась, ей не удалось зависнуть над местом действия: мешал встречный ветер.

Когда принцесса совершала утомительный подъем на гору к замку, Королева попыталась плеснуть ей воды, а еще лучше — зашвырнуть градину прямо за вырез платья, — такое выведет из себя любую принцессу. Но облако, словно погруженное в какую-то липкую жидкость, шевелилось так медленно, что к тому времени, когда ему удалось уронить первые капли, девица уже вступила под крышу замка. С досады Тучная Королева шарахнула молнией по крыше замка. Крыша удар выдержала, а вот туче, оказавшейся прямо над королевской резиденцией, пришлось выслушать разговор принцессы сначала с отцом, а потом и с матерью. Королева — ясное дело — разразилась громом, но во сне никто не обращал на него ни малейшего внимания.

Дальше дело пошло еще хуже. Когда принцесса двинулась к уступу, ничто не мешало туче следовать за ней, но дождевые струи ветер сносил так, что они орошали скалы позади девушки.

Уж что-что, а заглушить крик, предупреждающий дракона о засаде, не должно было составить для Тучной Королевы труда — но и тут ничего не вышло. Девичий голосок каким-то образом перекрыл громовые раскаты.

То, как дракон поджарил солдат, тучу позабавило, но впечатление было испорчено тем, что ей не удалось сдуть крылатого ящера с неба. Парочка приземлилась на каком-то дурацком острове, который оказался защищенным чарами: ни тебе снегом засыпать, ни градом побить, ни дождем залить. И это в то время, когда принц и принцесса, превратившись в единорогов, самым бесцеремонным образом наслаждались своим счастьем!.. Выдержать такое надругательство над ее худшими чувствами Тучная Королева просто не могла: от злости она лопнула, разбрызгавшись каплями тумана.

Чекс вскинула голову и увидела лишь звездное небо и огоньки в домах Ксанфа. Темная туча исчезла с небосвода.

— Получилось! — воскликнула она. — Наш сон сработал!

— Значит, это был по-настоящему страшный сон, — с удовлетворением сказал ночной жеребец, явно мучившийся проблемами профессиональной этики. — А то я, признаюсь, волновался.

— Спасибо вам всем, — сказала Чекс. — А теперь мне пора в путь.

Она расправила отдохнувшие крылья: кентаврица не слишком любила ночные полеты, но уже потеряла слишком много времени и не могла позволить себе задерживаться дольше.

— Удачных вам кошмаров! — крикнул Гранди остающимся на луне, когда взлетал на спине Чекс в лунное небо.

Полет проходил безо всяких приключений, и в положенное время на виду показались посадочные огни Прикольной горы. Чекс запросила посадку, а Гранди, зная, что доступ в это место разрешен лишь крылатым чудовищам, спрятался в ее гриве и раз в кои-то веки умолк. Что само по себе было для нее немалым облегчением.

Только сейчас Чекс пришло в голову, что, вероятно, ее сынок оказался не в стойбище гоблинов, а где-то у Сбулочной реки благодаря вмешательству волшебника Мэрфи. Все, что могло пойти у гоблинов наперекосяк, наперекосяк и пошло. Однако испортить задуманную пакость еще не значит обернуть все к лучшему. Так, во всяком случае, ей казалось.

Лишь встретившись с Черионом и подробно рассказав ему о случившемся, она позволила себе несколько расслабиться. Разумеется, тревога за малыша ее не оставила, но груз ответственности за принятие решений лег теперь на широкие плечи Чериона. Который всегда знал, что делать.