Нисколько не огорчившись, он извлек из мешка вторую и выпустил ее. Пэрри и не ожидал, что сумеет весь путь проследить за одной душой — если бы в Ад вела прямая дорога, она не была бы такой таинственной.

Казалось, вторая душа колеблется. Однако на самом деле это было совсем не так — она лишь попала в круговорот добра и зла. Вскоре ее подхватил и увлек за собой нужный поток.

Вслед за нею Пэрри очутился в Чистилище. Это привело его в недоумение — ведь он был твердо уверен в том, что безгрешная душа должна направиться прямо в Рай. В Чистилище оставались только те, доля добра и зла в которых уравнивалась…

Затем Пэрри догадался, что дорога в Рай пролегает через Чистилище. Даже те души, которые здесь не задерживались, обязательно должны были пройти своеобразный контроль. По-видимому, прямого доступа в Рай не существовало.

Душа двинулась навстречу все возрастающей неразберихе. Повсюду росли какие-то странные деревья — луковицеобразные и непривычно окрашенные, причудливо вились тропинки, а природа ничем не напоминала земную. Все это показалось Пэрри интересным, и он решил обязательно завести нечто подобное у себя в Аду.

Устремившись в самые дебри, душа немедленно скрылась из виду. Тогда Пэрри вытащил из мешка и отпустил третью.

Проплыв сквозь хаос, она тоже пропала…

Пэрри остановился. Душа так быстро скрылась в Лимбе, что он вообще не успел за ней проследить. Вероятно, Пэрри недооценил всю сложность задачи — ведь в его распоряжении оставались только две души.

В Лимбе? Он более внимательно огляделся по сторонам. В самом деле, все, что его окружало, очень походило на эту блеклую область Ада. Вокруг простиралось беспорядочное нагромождение неясных образов.

Это и было пустыней, одним из проявлений хаоса — бесформенной частью вселенной, охваченной первоначальной энтропией. Пэрри слышал, что именно отсюда Судьба получает материал для нитей жизни. Неудивительно, что, попав сюда, Пэрри потерял души — ведь здесь начисто отсутствовал какой-либо порядок. Ничто не отделяло предмет от окружавшего его фона, а бытие — от небытия. Следовать за чем-нибудь сквозь хаос представлялось совершенно невозможным.

Прежде чем отпустить на волю следующую душу, нужно было выбраться отсюда. Но Пэрри замешкался.

Почему же Судьба тянет свои нити именно из этой субстанции? Ведь здесь добро безнадежно перемешано со злом. Однако Судьба на стороне добра — она не стала бы добровольно делать это…

Тем не менее именно так она и поступала. Жизни, сложенные из ее нитей, представляли настолько сложные переплетения добра и зла, что не поддавались четкому разграничению. До того как в конце концов попасть в Рай или в Ад, этим жизням предстояло продираться сквозь все ужасы человечества. Какое чудовищное упущение!

Однако этот вывод не удовлетворил Пэрри. Хотя Судьба представляла собой существо хитрое и неприятное, она прекрасно знала свое дело. Если бы у нее был выбор, она не стала бы прясть нити из местного материала. Она…

Затем Пэрри догадался. Хронос рассказывал ему об энтропии и хаосе, о том, что, по его мнению, обязанностью инкарнаций является борьба с ними, стремление внести во вселенную порядок и понимание. Сделать это, пренебрегая хаосом, было бы невозможно. Значит, они намеренно черпали субстанцию из хаоса, превращая его в жизни, чтобы потом их можно было разделить на хорошие и плохие…

Все эти муки человечества — лишь попытка справиться с энтропией, чтобы привести то, что возникло из хаоса, в Рай или в Ад и наконец подвергнуть точной классификации. В конце концов во вселенной устанавливается порядок…

Но какой ценой! Сколько тысяч, миллионов жизней таких, как Джоли, приходилось сплетать, мучить и пресекать только для того, чтобы достигнуть этой цели. Какой беспредельный цинизм!

И все это вершилось под покровительством Бога. Что ж, цель оправдывает средства! Именно этим предательским лозунгом пользовалась Лила. Теперь становилось очевидным, что его же придерживался и Бог. Тяжелый труд и страдания бесконечного числа смертных допускались ради достижения конечной цели — порядка. Сам Пэрри прибегал к подобному девизу, когда развращал Инквизицию — спасение душ оправдывало страдания обвиненных и лишение их имущества.

Пэрри сокрушенно вздохнул. Теперь он являлся воплощением Зла и чувствовал его всюду, даже когда другие инкарнации ничего не замечали. Давно пора поговорить с Богом и привлечь его внимание к этому вопросу.

Закрыв глаза, чтобы не заблудиться, Пэрри двинулся сквозь дебри. Он знал, что если никуда не свернет, то со временем непременно выберется отсюда. Однако вокруг по-прежнему ничего не менялось…

Неужели он переоценил свои возможности? Вероятно, хаос повлиял и на него, заставив двигаться не в том направлении, которое он наметил. Будет забавно, если жертвой хаоса окажется сам Князь Зла!

Однако существовал другой способ выбраться. Пэрри вытащил из мешка четвертую душу. Душа попыталась вырваться из его рук, но он крепко ее держал и направился именно туда, куда, казалось, рвалась его пленница. Не обращая внимания на все окружающее, он ориентировался только на нее.

Даже не осознав полностью, когда это произошло, Пэрри выбрался из хаоса. Душа, которая знала свою цель, в конце концов вывела его.

Теперь он смог отпустить ее. Как будто обрадовавшись свободе, душа поспешила в Рай, а Пэрри последовал за ней, сосредоточив все свое внимание, чтобы не потерять ее из виду.

Затем душа замедлила движение — Пэрри догадался, что они прибыли. Вокруг них простирались круги Рая.

Самый внешний представлял собой ослепительный свет, огненный круг, очертаниями напоминавший солнце, которое как будто заслонило собою весь горизонт. Пэрри думал, что его окликнут, однако смог беспрепятственно шагнуть внутрь и оказаться в Раю.

Он очутился на краю какого-то яркого облака. Вокруг стояли люди, от которых исходило едва заметное сияние. Пэрри не увидел у них крыльев, поскольку это были не ангелы, а души умерших. Ему показалось странным, что они совсем не выглядели счастливыми — скорее смирившимися или даже скучающими…

Пэрри освободил из мешка пятую душу. Теперь он не нуждался больше в провожатых. Вместо того чтобы лететь, она приняла свой прежний вид, превратившись в немолодого мужчину, который умер от чумы, но уже не казался обезображенным ею. Оглядевшись в смущении, тот спросил:

— Это здесь?

— Да, — подтвердил Пэрри. — Теперь ты попал в свой вечный дом. Можешь радоваться.

Мужчина выглядел неуверенным и, вероятно, старательно пытался скрыть разочарование.

Наверное, они оказались во внешней области Рая, подобной Лимбу в Аду, где слонялись не до конца праведные души — недостойные того, чтобы проникнуть дальше в Рай. Неудивительно, что душа, которую он отпустил, выглядела недовольной. Ведь эта область Рая почти ничем не отличалась от аналогичной области Ада…

Впрочем, Пэрри явился сюда не для того, чтобы осматривать местные достопримечательности, а для встречи с Богом. Где же он мог быть? Ну конечно же, в самом центре Рая — ведь и воплощение Зла занимало самую сердцевину Ада.

Пэрри подлетел к следующему уровню. Это оказалось не совсем физическим движением, а скорее мысленной попыткой проникнуть поглубже в Рай. Вряд ли души обладали подобными возможностями.

Вторая часть Рая разительно отличалась от первой. Пэрри увидел скучный пейзаж с голыми скалами, песками и разбросанными повсюду кратерами различных размеров. Картина очень напоминала поверхность Луны. Там праздно стояли души, выглядевшие немногим счастливее тех, что остались ступенью ниже.

Пэрри устремился в третью часть Рая, которая понравилась ему больше, — перед ним простирался ландшафт Венеры, планеты любви.

Эта область должна была бы радовать души влюбленных, но, поскольку плотская чувственность в Раю запрещалась, они могли лишь стоять и обмениваться исполненными страстью взглядами. Едва ли подобное влечение способно длиться целую вечность…

В четвертой части оказалось значительно веселее — души оживленно беседовали друг с другом. Это были богословы и отцы Церкви; уж им никогда не надоедало упражняться в толкованиях и объяснениях.

Пятая часть походила на Марс, и ее населяли души воинов. Но в Раю они, естественно, не сражались и потому были не у дел.

Шестая часть представляла собой Юпитер — здесь размещались души праведных правителей. Места всем хватало в избытке…

Затем Пэрри миновал похожую на планету Сатурн седьмую часть Рая, где обитали души созерцателей, и восьмую часть, которая состояла из звезд. Он увидел там множество святых. Лишенные страстей обычных людей, они и здесь, как и следовало ожидать, не проявляли никаких признаков ликования.

В девятой части, похоже, размещались одни ангелы. В десятой…

Пэрри догадался, что именно там и следовало искать Бога. Но где же он? Виднелось лишь гигантское пятно света, которое можно было принять…

Затем, взглянув повнимательнее, Пэрри различил очертания бесконечно огромного человеческого лица, которое обрамлял тройной нимб. Наконец-то он у цели!

Пэрри помахал рукой, но ему никто не ответил.

— Эй! — крикнул он — и снова не получил никакого отклика.

Бог просто не обращал на него внимания.

Через некоторое время, раздраженный, Пэрри оставил свою затею. Устремившись вниз, он снова попал во внешнюю область Рая и собрался было вовсе покинуть его, как услышал крик:

— Мой господин. Сатана!

Среди вялых душ, населявших эту часть Рая, наблюдалось какое-то оживление. От них отделился мужчина, которого Пэрри отпустил последним.

— Мой господин, умоляю вас — возьмите меня назад с собою!

Пэрри удивленно остановился:

— Неужели тебе не понравилось в Раю?

— Мой господин, здесь так же скучно, как и в Аду — а большинство моих друзей остались там. Я бы хотел вернуться…

— Но ты не принадлежишь Аду. В твоей душе преобладает добро.

— Разве что чуть-чуть… Мне никогда не выбраться из внешнего круга. Вот если бы мне разрешили навещать ваш Рай… Прошу вас, господин Сатана, заберите меня назад!

Подобного Пэрри не мог даже представить. Тем не менее душа обращалась к нему вполне серьезно. Интересно, случалось ли такое раньше?

Снова оживившись, души ретировались.

— Караульные ангелы! — шепнул кто-то.

Пэрри увидел, как к нему спешат светлые сияющие молодцы с крыльями.

— Прошу вас, мой господин! — повторила душа.

Вероятно, именно ангелы, вид которых совершенно не внушил Пэрри доверия, подтолкнули его принять решение. Ему показалось, что они прекрасно справились бы с такой же работенкой в Аду…

— Ладно, — сказал Пэрри и, протянув руку, дотронулся до мужчины.

Тот сразу же превратился в тончайшую паутинку, став бесплотным. Пэрри намотал нить на руку, чтобы потом свернуть и убрать в карман. В отличие от веса, определенным объемом души все-таки обладали — Пэрри не хотелось на глазах у всех тащить свою ношу за собой.

Наконец ангелы приблизились.

— Отпусти душу! — приказал один из них.

За последние сто лет Пэрри привык слышать от демонов и душ грешников совсем другое обращение. Тон ангелов ему ужасно не понравился. Однако он был не у себя дома, поэтому оставил дерзость без внимания. Спрятав душу в карман, Пэрри отвернулся.

— Послушай, бунтарь, — презрительно бросил ангел. — Неужели ты не понимаешь, что вредишь сам себе…

— Вряд ли, — с усмешкой отозвался Пэрри и принялся погружаться в облако.

Ангел угрожающе подлетел к нему.

— Я тебя предупредил!

Однако пытавшаяся схватить Пэрри рука свободно прошла сквозь него. Пэрри камнем упал вниз и через секунду уже покинул пределы Рая, оставив раздосадованного ангела ни с чем. Ни Рай, ни его служители не произвели на Пэрри должного впечатления. Не удивительно, что душа не захотела там остаться.

Достигнув смутных очертаний области хаоса, Пэрри нырнул прямо в него. Однако он слишком поздно осознал, что направления там просто не существовало, и снова оказался втянутым в хаос, как в зыбкое болото…

В прошлый раз его, словно проводник, вывела одна из душ, которые он прихватил с собой. Пэрри решил снова воспользоваться этим способом, порадовавшись, что и сейчас оказался не одинок.

Казалось, взяв незримый курс, душа куда-то устремилась. Не выпуская ее из рук, Пэрри последовал за ней.

Вскоре хаос рассеялся, и перед ними возник… Рай.

Теперь Пэрри догадался, что эта душа и не могла ориентироваться ни на что, кроме Рая. Ее личное желание не имело никакого значения — все дело было в соотношении добра и зла. Если ему нужен проводник в Ад, предстояло подыскать душу грешника.

Но где ее искать — в Раю? Впрочем, там тоже могли оказаться заблудившиеся души… Захотят ли они добровольно покинуть Рай?

Тяжело вздохнув, Пэрри решил попробовать найти дорогу самостоятельно.

Аккуратно сложив душу, он снова сунул ее в карман. Затем закрыл глаза и стремглав бросился в хаос.

Однако он снова заблудился. Ни о каком направлении или скорости, которые существовали только в организованных пределах, в хаосе не было и речи.

Вероятно, путь в Ад смогла бы отыскать его собственная грешная душа! Предоставив свое тело самому себе, Пэрри попытался представить, будто только что освободился от него.

Спустя какое-то время — еще одно бесполезное понятие в хаосе — он понял, что у него ничего не получилось. Что бы он ни делал, Пэрри неизменно оставался в плену пустоты. Оставалось одно — выпустить из кармана душу и последовать за нею в Рай. Этого ужасно не хотелось…

Тогда Пэрри обратился к поначалу показавшейся ему глупой затее и позвал на помощь.

«Эй, кто-нибудь, отзовитесь! — мысленно произнес он как можно громче, хотя ни громкости, ни мыслей в хаосе тоже не существовало. — Помогите!»

Прислушавшись, Пэрри уловил какой-то отклик. Кому он принадлежал, в ту минуту не имело для него никакого значения.

Устремившись на звук, Пэрри увидел благообразного старца, белобородого и одетого в нечто похожее на рясу. Заметив Пэрри, старец с достоинством поклонился.

— Вы отважились шагнуть в запретную область, путник. — Языка старца Пэрри не знал, однако, как и в Аду, смог понять его речь.

— Так уж получилось, — уклончиво ответил он. — Спасибо, что спасли меня.

— Спасать заблудшие души, если они этого желают — моя обязанность. Хотя мне давно уже не приходилось встречать таких, как вы. — Старик взмахнул рукой, и они перенеслись в какое-то помещение. — Располагайтесь поудобнее, тогда и побеседуем.

— Сможете ли вы вывести меня отсюда? — спросил Пэрри, усаживаясь на древний, но еще крепкий стул.

— Вывести? Едва ли. И все же не бойтесь — я с радостью покажу вам дорогу. Я пользуюсь Ллано — очевидно, это единственная сила, способная преодолевать хаос.

Снова Ллано!

— Я был бы вам очень признателен! Но не могли бы вы назвать себя? Я…

— Тут Пэрри подумал о том, что его собеседник вряд ли обрадуется, когда узнает, кого он спас…

— Я Яхве. — Старик не произнес свое имя, а скорее передал собеседнику мысленный образ.

У Пэрри не оставалось выбора — не мог же он обмануть спасителя!

— Я Сатана, воплощение Зла.

— А, христианский вариант! — заметил Яхве, протягивая руку для рукопожатия. — Рад наконец-то с вами познакомиться.

Пэрри опешил:

— Вы уверены, что хотите… Но ведь вы…

— Иудейское божество. Ну же. Сатана, надеюсь, вы не боитесь меня?

Пэрри пожал ему руку.

— Я просто подумал… знаете ли… дело в том, что я как бы противостою христианскому Богу. Я совсем не ожидал… разумеется, мне следовало бы знать…

— Не смущайтесь! У меня нет такого числа последователей, как у каждого из вас, и уж тем более как у Аллаха или любого из великих восточных божеств. Поклоняющиеся мне часто страдают от преследований.

— Но вы… вы старше любого из…

— То, что я представляю, — возможно. Сам я насчитываю лишь примерно три тысячи лет. Я был божеством гор, которое, несмотря на существование других богов, приняло одно кочующее племя. Когда я начинал, казалось невозможным одержать победу над Ваалом, моим главным соперником в тех землях. Он то и дело крал у меня людей и… Впрочем, это долгая история и вряд ли покажется вам интересной.

— Но вы… вы такой древний! Ведь и христиане, и сарацины происходят от…

Яхве протестующе замахал рукой.

— Ну, это уж преувеличение! Пророк Иисус действительно был моим, но затем его последователей отвлекли, и образовалась новая ветвь. Согласен, сначала я не принял это всерьез — как и никто из нас. Отколовшиеся религии то и дело возникают, но лишь немногим удается просуществовать более пары десятков лет.

Пэрри был ошеломлен.

— Так, значит, как вы говорите, существует много различных ветвей? И старые божества все еще живы?

Яхве улыбнулся:

— Любой бог или дьявол, в которого верят смертные, существует. Чем большее количество людей и чем крепче в него верят, тем он сильнее. Именно потому, что очень многие, несмотря на свои попытки опровергнуть это, верят в вас, ваше царство так крепко.

— Я… я никогда об этом не задумывался! Я считал…

— Что существует лишь христианская версия Добра и Зла? — с улыбкой спросил Яхве.

— Что-то вроде этого, — робко согласился Пэрри. — Или что все заключено в общие рамки. Вы упомянули Ваала; мне казалось, что он стал Вельзевулом, Повелителем Мух в Аду…

— Все верно, боги одного поколения часто превращались для следующего в демонов.

Пэрри по-прежнему испытывал неловкость.

— Так почему же вы, зная все это, предложили помощь такому, как я? Наверняка вы с радостью уничтожили бы все, что со мною связано!

— Мы можем быть противниками, но ни в коем случае не врагами, — объяснил Яхве. — Как вам известно, все мы стараемся извлечь из хаоса порядок.

Пэрри грустно улыбнулся:

— Я как раз подумал о том, в какую неудобную ситуацию может завлечь хаос. Но вы правы, я сам пришел к выводу, что бессмысленно постоянно враждовать с Богом; лучше объединиться ради общей цели.

— Поэтому вы и отправились к нему с дружеским визитом, — подхватил Яхве. — И ничего не добились.

— Именно, — подтвердил Пэрри. — Он всецело поглощен самолюбованием и ничего, кроме себя, просто не замечает. Очевидно, он совершенно не обращает внимания ни на царство смертных, ни на сам Рай.

Яхве согласно кивнул:

— Боюсь, что во времена своего расцвета я был не лучше. Первейшей заповедью для моих людей была «Не возведи себе кумира, кроме меня». Когда они стали поклоняться золотому тельцу, я пришел в ярость не потому, что они вернулись к идолопоклонству, а потому что проявили неуважение ко мне. Я отплатил им, накликав всевозможные несчастья. Но спустя века понял, что гнев и наказание — не лучший способ удержать людей, разве что для самых темных из них. Тогда, несколько сбавив спесь, я стал для них гораздо лучшим божеством, хотя должен признаться, что это уже не привлекло ко мне столько смертных, как в былые времена. К несчастью, юный христианский бог принял меня за образец и повторил многие серьезнейшие промахи времен моей славы. Его невероятный успех позволил ему пристраститься к тем же порокам. Поистине смирение способно пойти нам на пользу, лишний раз напоминая, что не мы правим миром. Ах уж эта неограниченная гордыня!..

Пэрри невольно улыбнулся. Впервые он разглядел в оскорблении, которое ему нанесли другие инкарнации, что-то положительное! Нет, его гордость никогда не заносила его слишком высоко.

— Интересно, удалось ли вам когда-нибудь в ходе размышлений получить ответ на вопрос, над которым я ломаю голову? — сказал Пэрри. — Я никак не могу решить, входит ли в обязанности воплощения Зла только собирать в определенном месте зло, или я должен порождать его. Задача отделять добро от зла подразумевает первое, однако опыт подсказывает совсем другое. Особенно если учесть то, как теперь смотрит на все это Бог… — Он пожал плечами.

— Ну конечно, ваша задача — собирать воедино зло, — ответил Яхве. — А быть может, и вызывать его. Известно, что зло вездесуще. Жизненная нить смертного представляет собой такое сложное переплетение добра и зла, что эти понятия почти неотделимы друг от друга. Поэтому вопрос заключается не в том, есть ли в определенной душе зло, а в какой степени оно превалирует. Выходит, вы обязаны настолько пробудить зло, чтобы не осталось никаких сомнений в том, что душа попадет именно в Ад.

— Так, значит, именно пробуждать зло?! Ну да, конечно, пробуждать!

— Что и делали ваши предшественники со времен плода с Древа Познания. Они ввергали смертных в грех, сознавая, что искушение — самый надежный способ расшевелить скрытое зло. Естественно, люди проклинали подобные попытки, но представьте себе обратное: что если бы невидимое зло так и осталось бы в Эдеме невостребованным… Божество того времени, предшественник нынешнего правителя Царства Добра и мой собственный, в конце концов признал это и позволил человеку ступить в полный искушений мир. То, что случилось дальше, вы знаете из истории.

— Отлично знаем! — воскликнул Пэрри. — Ваши рассуждения кажутся мне очень убедительными!

— Рассматривать основные законы и первопричины для меня большое удовольствие, — ответил Яхве. — К сожалению, ими редко кто интересуется.

— Но теперь, когда Бог занят совсем другим, добро не очень-то отделяют от зла, — заметил Пэрри. — Во многом Рай почти не отличишь от Ада — преобладает бессмыслица. У меня тут есть душа, — он похлопал себя по карману, — которая упросила взять ее обратно в Ад. Представьте, к чему это может привести! Если люди перестанут стремиться в Рай и бояться Ада, как тогда добиться тщательного размежевания добра и зла?

— Кажется, буддисты справляются с этим, искореняя в человеке все личные стремления и страсти.

— Но тогда человек становится безликим! — возразил Пэрри. — Христиане никогда на это не пойдут! Они настаивают на том, чтобы пронести свое добро, зло и все, что присуще каждому, в вечность.

— Похоже, в этом-то и заключается их главная трудность, — заметил Яхве.

— Значит, мы не можем просто извлекать добро и зло — приходится иметь дело со всей душой, что гораздо сложнее. С этой проблемой я и хочу разобраться. Но Бог…

— Вероятно, требуется другой… В старые времена, если какое-нибудь божество с чем-то не справлялось, его последователей быстро прибирали к рукам другие. Беда нынешних поколений в том, что они прекратили думать.

Пэрри недоуменно уставился на собеседника.

— Не считаете же вы, что… что я собираюсь…

— Я лишь излагаю свое мнение, — спокойно отозвался Яхве. — Возможно, оно ничего не стоит. Но, прежде чем его опровергнуть, лучше хорошенько все взвесить.

— Выходит, надо лишить Бога власти над душами христиан, чтобы установить более совершенный порядок, — заключил Пэрри.

— Насколько я понимаю, вам требуется лишь собрать большее число душ, чем у вашего противника. Бог возвысился потому, что большинство людей все-таки предпочитают после смерти отправиться в Рай.

— Если бы они знали, какая там скука, то не стремились бы туда!

— Вероятно, вам следовало бы их просветить.

Пэрри колебался.

— Но ведь я пытаюсь найти наиболее действенный способ отделять добро от зла, ускорять проявления зла. Что это даст, если в Аду окажется еще больше душ «из сонма тех, кто меж добром и злом»?

— Только власть. Власть, которую принесет вам численное преимущество ваших подданных, — ответил Яхве. — Как вы думаете, испортит ли она и вас?

— Я никогда не обладал полной властью и не уверен, что могу ее себе доверить.

— Что ж, вполне разумная осторожность, — согласился Яхве.

— И все же мне ужасно не хочется, чтобы эта бессмыслица продолжалась, — заметил Пэрри. — Если бы только я мог просто обсудить все с Богом…

— Вы управляете Адом один?

— Ну что вы! У меня там целый штат подчиненных из числа грешных душ…

— Внезапно Пэрри осекся. — Должно быть, в Раю такие же порядки! Если бы я побеседовал с главным помощником…

— Я как раз об этом подумал.

— Которым скорее всего окажется архангел Гавриил. Ведь именно ему надлежит возвестить о приближении Судного Дня.

— Он служит и у меня, — заметил Яхве. — Когда-то Гавриил стал моим главным вестником, а также Князем Грома и Огня, не говоря уже о Князе Смерти. Кроме того, он открыл священные законы Магомета.

— Ничего себе!

— Вероятно, Бог предложил ему более высокую должность — так же как ваш предшественник — Ваалу. Хорошие распорядители всегда в цене.

— Что правда, то правда, — подтвердил Пэрри. — Спасибо за совет. Пожалуй, я сейчас же отправлюсь к Гавриилу.

— Позовите, когда захотите снова пересечь пустоту, и я с удовольствием провожу вас, Сатана, — предложил Яхве.

— Непременно. Хотя не знаю, как смогу вас отблагодарить…

— Думаю, что в этом нет необходимости.

Однако Пэрри все-таки решил при случае отплатить за оказанную ему услугу. Кроме того, он намеревался побольше узнать о той могущественной песне Ллано, чтобы самому свободно путешествовать сквозь хаос.

Вернуться в Рай не составило труда — дорогу легко отыскала душа, которую он оттуда забрал. Как только путники оказались в Раю, душа приняла человеческий облик.

— Но это же Рай! — воскликнул мужчина. — Мой господин, я думал, вы заберете меня отсюда!

— Да, заберу, — ответил Пэрри. — Просто я собираюсь еще раз попробовать здесь договориться. Если хочешь, оставайся у меня в кармане, а когда мы вернемся в Ад, я тебя выпущу.

— Спасибо, — поблагодарила душа и превратилась в тончайшую нить. Пэрри снова свернул ее и убрал в карман.

Теперь ему нужно было отыскать архангела Гавриила. Со времен своего монашества Пэрри помнил, что ангелы подразделяются на три основные ступени, самую высшую из которых занимает Гавриил. Вероятно, его следовало искать в девятой части Рая.

Пэрри собрался было туда отправиться, как увидел, что к нему вновь приближаются караульные ангелы. Судя по их сердитым лицам, чужака узнали. Что ж, вероятно, на этот раз местные служащие могут пригодиться.

— Отведи меня к главному, — обратился Пэрри к первому ангелу.

— А кто ты такой? — спросил тот.

— Воплощение Зла, — спокойно ответил Пэрри.

— Но… как ты тут оказался? Ведь это Рай!

— У вас уже не те порядки, что раньше, — заметил Пэрри. — Ну что, проводишь меня к архангелу Гавриилу, или мне самому его найти?

— Я должен посоветоваться с начальством, — проворчал ангел.

— Так посоветуйся! — отрезал Пэрри. Всегда лучше, если есть возможность воспользоваться законными путями…

Начальником ангела оказался один из господств, занимающий среди ангелов промежуточное звено.

— Воплощение Зла? У нас? Этого не может быть!

— Тогда кто же я, черт побери, по-твоему? — спросил Пэрри с саркастической улыбкой.

Через минуту он уже стоял перед старшим над господством, серафимом — ангелом из сонма первого круга Рая. Кроме шести крыльев, он обладал завидным опытом и трезвым взглядом на мир.

— Когда мы сможем избавиться от вашего присутствия, воплощение?

— Как только вы дадите мне побеседовать с Гавриилом.

Чтобы не быть узнанным, немедленно возник окутанный плащом архангел Гавриил.

— Я вас слушаю.

— Я хочу упростить операции над добром и злом, чтобы избавить души от бессмысленных страданий, — сказал Пэрри. — Я пробовал обратиться непосредственно к Богу, но он не отреагировал.

— Бог временно занят, — объяснил Гавриил.

— Я сравнительно недавно у власти — примерно сотню лет. И пока не привык к лишним страданиям. Я готов наказывать действительно грешные души, но не хочу мучить тех, чья единственная вина лишь в том, что из хаоса им попали именно те, а не иные нити. Необходимо найти какой-то другой способ…

— Это должен решать Бог.

— Если же, — невозмутимо продолжал Пэрри, — Бог ничего не предпримет, мне придется действовать по своему усмотрению.

— И у вас хватает безрассудства угрожать Богу?

— Раз уж вы ставите вопрос таким образом, то могу заметить, что Бог не справляется со своими обязанностями и должен быть заменен. Мне очень не хочется самому в это вмешиваться, но боюсь, что у меня не остается выбора.

— Бог не связывается с Люцифером!

— Мое имя — Сатана.

Умудренный опытом Гавриил постарался скрыть сомнения.

— Возможно, в свое время Бог непосредственно займется этим вопросом. Что, если мы тем временем разрешим наш спор иначе?

Пэрри заинтересовался.

— Что вы имеете в виду?

— Выберем одного смертного, обладающего значительным влиянием. Если вы не сможете совратить этого человека, его сына или внука и тем самым доказать, что способны захватить власть, вы навсегда оставите ваши попытки.

Мысленно Пэрри даже присвистнул.

— Похоже, я имею дело с профессионалом!

Гавриил едва сдержался, чтобы не улыбнуться.

— А разве я претендовал на меньшее? Таким образом мы сможем без лишних жертв разрешить нашу проблему — если вы действительно этого хотите. Что скажете?

Пэрри задумался. Разве сможет единственный смертный противостоять всем обманам и хитростям воплощения Зла? Слишком уж все просто… Значит, Гавриил что-то затевает.

— Кого вы предлагаете?

Гавриил предостерегающе поднял палец.

— Я не говорил, что предоставлю вам эти сведения.

Вот так сюрприз!

— А время?

— И эти тоже…

— Ну а место?

— Нет.

Теперь все становилось ясно. Разве возможно совратить человека, если о нем совершенно ничего неизвестно?

— В такие игры я не играю.

Гавриил замешкался.

— А что, если мы ответим на один из ваших вопросов?

— На три, — твердо стоял на своем Пэрри.

— На два?

Пэрри взвесил предложение.

— Тогда эти два вопроса выбираю я.

— Только один из них.

Похоже, торговаться архангел умел!

Несмотря ни на что, Пэрри ужасно хотелось принять вызов. Гавриил сказал, что влияние этого человека окажется решающим — вряд ли в его словах приходилось сомневаться. Значит, если подойти к делу со всей серьезностью, Пэрри действительно мог одержать над Богом победу. Это привлекало его гораздо больше, чем продолжение бессмысленных страданий множества людей.