Воплощения бессмертия (№6) - Возлюбивший зло

— Если бы я… только мог, — молвил он.

Пэрри догадался, что человеку необходима поддержка.

— Я понимаю, в каком вы оказались положении. Вы не можете признать себя виновным или невиновным, поскольку в любом случае у вас отберут имущество, а возможно, и жизнь. — Он прочел в затравленных глазах старика согласие. — Вероятно, у вас есть близкие, и вы не хотите оставить их без средств. — Снова молчаливое согласие. — Но если бы вам представилась хоть малейшая возможность не навредить тем, кого вы любите, вы непременно бы за нее ухватились.

— Конечно! — выдохнул старик. Теперь он достаточно пришел в себя, чтобы попытаться сесть, и Пэрри помог ему.

— Ваша проблема скорее материального, чем духовного порядка. Что, если по выдвинутому против вас обвинению вас признали бы невиновным?

На секунду старик оживился, однако тотчас же сник.

Продолжая внимательно анализировать его поведение, Пэрри пришел к выводу, что несчастный все-таки связался с Люцифером, однако теперь жалеет об этом.

— Вы и ваша семья бедствовали — поэтому вы сделали то, что сочли своим долгом, чтобы вытащить близких из нужды. Что же вы предложили Люциферу? Не душу же, конечно!

— Нет-нет, не душу! — подтвердил старик.

— Но что еще могло понадобиться от вас Повелителю Зла?

Арестант заколебался.

— Мое… мое молчание.

Тщательно скрыв волнение, Пэрри спокойно спросил:

— Молчание о чем?

— Я… — начал было старик и запнулся, не решаясь признаться.

— И за это молчание Люцифер заплатил золотом, — как ни в чем не бывало продолжал Пэрри. — Оно появилось как бы случайно — вы откопали монеты… — Между тем старик молча кивал — похоже, Пэрри удалось попасть в самую точку. — А когда вы начали их тратить, соседей одолели подозрения или просто жадность. Надеясь, что ваши деньги достанутся им, они на вас донесли.

— Да, так оно и было!

— Теперь, если вы признаетесь, что пошли на сделку с Люцифером, вы пропали, а если не признаетесь, пытки будут продолжаться до тех пор, пока не вырвут у вас это признание. В любом случае деньги вы потеряете и ваша семья окажется еще в худшем положении, чем раньше.

— Да, святой отец…

Пэрри пристально взглянул ему в глаза:

— А вам не приходилось думать о том, что Люцифер нарушил свой договор? Ведь он дал вам деньги, а затем специально настроил против вас соседей, чтобы не только лишить вас этих денег, но и поставить в еще более незавидное положение.

Старик изумленно открыл рот.

— Люцифер предал вас, — безжалостно продолжал Пэрри. — И вы не должны Повелителю Зла ничего!

— Ничего! — эхом повторил старик.

— Но вы можете спасти свою душу и, вероятно, свою семью, если обратитесь к Богу. Бог не предаст. Он с радостью примет заблудшую овцу. Все, что ему нужно от вас, — это искреннее раскаяние и преданность.

— Моя семья… — с надеждой прошептал старик.

— Сначала мы должны кое в чем убедиться, — сказал Пэрри. — Расскажите мне о том, о чем поклялись Люциферу молчать, и я подумаю, что смогу для вас сделать.

И тут старик заговорил:

— Святой отец, я историк! Всю свою жизнь я изучал древние манускрипты и пытался постичь пути человечества. Я расспрашивал путешественников об их родине и, как мозаику, по кусочкам складывал общую картину расселения людей. Сколько трагедий и напрасно прожитых жизней! Но недавно я узнал о готовящемся ужасном бедствии.

Старик замолчал, чтобы отдышаться. Пэрри тоже необходимо было хотя бы несколько секунд, чтобы побороть волнение. Наконец-то он подобрался к самому главному!

— И понял, что оно движется на нас, — продолжал старик. — Пока оно слишком далеко, поэтому его никто еще не разглядел. Но оно грозит уничтожить нас всех! Я намеревался опубликовать свое открытие, однако у меня не было денег. И тогда…

— Тогда Люцифер предложил вам гораздо большее богатство — за молчание,

— заключил Пэрри.

— Да. Он явился ко мне в образе обыкновенного человека, хотя я сразу его узнал. Он сообщил мне, где найти монеты, и сказал, что, пока я буду молчать о своем открытии, я могу распоряжаться богатством, как заблагорассудится. И я… моя жена как раз хворала и нуждалась в хорошем питании…

— И вы поняли, что, если не согласитесь принять условия Люцифера за золото, он заставит вас сделать это более жесткими методами.

— Да. Он… он запугал меня! Мне совсем не хотелось иметь с ним дело…

— Сын мой, вы совершили ошибку, — промолвил Пэрри. — Но вас можно понять. Что же нам угрожает? — Только бы старик не замолчал!

— Нашествие татарских племен, — ответил тот. — Так же, как и восемь веков назад, они движутся издалека, однако сейчас их несметные полчища. Тогда они разрушили Римскую Империю; на этот раз уничтожат все, что осталось. Они уже вторглись на земли мавров, из срубленных голов которых выросли целые горы! Мавры нам не союзники, поэтому нашим государям нет дела до их бед, хотя татары гораздо опаснее мавров! Через год, а может, через два они будут здесь и устроят такую кровавую бойню, какой еще не видел свет!

Так вот о какой трагедии намекал лорд Бофор! На Европу движутся татары! Теперь все стало на свои места. Пэрри самому приходилось изучать историю, и он помнил, каким жестоким было вторжение татар, впоследствии названных гуннами.

Однако требовались более полные сведения, а времени почти не оставалось. Сколько там еще — год? два? Этого как раз хватит на то, чтобы подготовиться к обороне — если, конечно, ужасная новость дойдет до тех, кто должен ее услышать…

— А у вас есть доказательства? — спросил Пэрри. — Смогли бы вы представить тем, кому это необходимо знать, какие-либо документы?

— Разумеется! Но…

— Но вы боитесь преследований со стороны Люцифера или закона, — заключил Пэрри. — Не волнуйтесь, я буду вам защитой. Вы должны отправиться со мной и привести по этому делу убедительные доводы. Нельзя допустить, чтобы Европу разграбили.

— Моя семья…

— Мы позаботимся о ней прежде, чем уедем. — Пэрри стремительно подошел к двери и постучал. — Тюремщик! Принесите вещи заключенного! Я его забираю!

— Вы не имеете права, святой отец! — крикнул тюремщик. — Это наш преступник!

Пэрри задумался. Церковь действительно старалась открыто не вмешиваться в мирские дела. Тюремщику и его начальству явно не терпелось поживиться за счет добра заключенного — вряд ли они так просто откажутся от этой затеи. К тому же у Пэрри совсем не было времени на то, чтобы устраивать с ними склоку — предстояло как можно скорее доставить старика в Орден.

— Джоли, — шепнул Пэрри.

— Тюремщик вызвал стражу, — сообщила она, появляясь. — И не надейся, что тебе его отдадут.

Пэрри кивнул:

— Придется воспользоваться магией.

Он обернулся к узнику.

— На время я должен спрятать вас в своем кармане, — сообщил Пэрри. — Не бойтесь, это ненадолго.

— Все лучше, чем пытки!

Дотронувшись до плеча старика, Пэрри превратил узника в мышь, которая в страхе припала к земле. Тогда, наклонившись, монах поднял зверька и сунул его в один из своих бездонных карманов.

— Там есть кусочек хлеба, — шепнул он. — Угощайтесь и чувствуйте себя как дома. Только не шумите.

Затем Пэрри взмахнул рукой, и на полу, на том же самом месте, где и прежде, обозначился облик узника.

Развернувшись, монах снова направился к двери.

— Тогда стерегите то, что от него осталось! — крикнул он.

Тюремщик отодвинул засов и открыл дверь. Его взгляд метнулся мимо Пэрри

— кажется, все в порядке, арестант на месте.

— Я провожу вас, святой отец! — Тюремщик с трудом сдерживал радость — назойливый монах наконец уходит, и можно снова приняться за узника.

Пэрри не спеша оставил тюрьму. Вскоре он уже ехал по городу на своем ослике, чтобы нанести визит местному судье.

— Мы изъяли у вас арестанта, которому вы предъявляете обвинение в ереси, — сообщил Пэрри. — До тех пор пока Церковь не примет по этому вопросу окончательного решения, его имущество неприкосновенно. Его семья невиновна и не должна подвергаться преследованиям. — Пэрри понимал, что потеря богатого узника повергнет судью в отчаяние, однако он все равно не посмеет пойти против воли представителя самой Инквизиции. У Церкви имелись способы утвердить свое влияние.

Тем времени Пэрри доставит заключенного прямо в монастырь во Франции. Старик поймет, что разлука с семьей окажется на пользу и ему, и его близким. Ведь на некоторое время ему все равно следовало исчезнуть из родных мест.

Татарское полчище обладало сокрушительной силой. Монголы, новое племя гуннов, формировали самую многочисленную и жестокую империю за всю историю человечества. Это действительно грозило миру страшным бедствием, которое Люцифер планировал обрушить на Европу и сокрушить ее в течение тысяча двести сорок первого — тысяча двести сорок второго годов. К настоящему же времени была завоевана восточная часть сарацинских владений и покорены русские княжества. Монголы не оставляли в покое ни одну нацию, объединяя весь континент. Их методы были просты — непокорным или тем, кто впоследствии мог бы оказать сопротивление, рубили головы. На завоеванных землях не вспыхивало восстаний — все, кто мог бунтовать, были истреблены…

Однако, несмотря на обилие достоверных сведений, которыми оперировал Пэрри, он никак не мог доказать своему начальству важность происходящего.

— Короли обладают многочисленными и закаленными в битвах армиями, — отвечали ему. — Азиаты никогда не сталкивались с настоящими войсками христиан и быстро потерпят поражение. Если же сарацины падут, тем лучше для нас — отпадет надобность в лишнем крестовом походе.

Пэрри понимал всю глупость подобных доводов. Однако он также понимал, что если не удается убедить служителей своего Ордена, в компетенции которого находилась борьба с ересью, то к светским властям можно даже и не обращаться. К тому времени когда им станет понятна смертельная опасность, будет слишком поздно. Именно это произошло с сарацинами.

Но и спокойно выжидать, когда на мир обрушится страшное бедствие, Пэрри тоже не мог. Вероятно, после того как монголы подомнут под себя Европу, Люцифер надеялся собрать богатый урожай душ. Ведь под жестоким игом зло расцветет пышным цветом, а Церковь уже не сможет, как прежде, ему противостоять. Считалось, что монголы терпимо относились к любой религии, лишь бы она не мешала им править. Значит, получат распространение любые, пусть даже самые уродливые ее формы. Все это очень напоминало Священную Римскую Империю, только в худшем варианте. Какая же ересь выползет на свет при столь благоприятных для нее условиях!.. Да, Люцифер приготовил миру настоящую катастрофу.

И предотвратить ее было некому. Что ж, Пэрри предстояло спасти Европу от столь сокрушительного удара самому. Вот только бы еще понять, как это сделать…

6. ДВИНА

Пэрри заранее знал, что к концу одна тысяча двести сорок первого года военная кампания будет проиграна. Ему так и не удалось найти способ остановить приближающиеся монгольские полчища, которые в течение лета уже подавили сопротивление Польши, а также Венгрии и теперь готовились напасть на Священную Римскую Империю. Предводитель монголов Батый рвался завоевать мир, а военному гению его генерала Сабутая не было равных. Европейцы смотрели на это сквозь пальцы, стараясь не заглядывать дальше границ своих государств, однако Пэрри не представлял себе ни полководца, ни армии, способной противостоять нашествию.

— Что ж, во всяком случае, тех, кого мог, ты предупредил, — сказала Джоли, пытаясь его успокоить.

— Если за прошедшие два года Европа и сумела бы выставить самую лучшую объединенную армию, этого все равно было бы недостаточно, — уныло отозвался Пэрри. — Монголам по плечу любой противник. За одну лишь зиму они покорили русские княжества, что до сих пор еще не удавалось никому и, возможно, впоследствии никому уже больше не удастся. Мне известно, что даже сейчас они все еще оказывают давление на Китай. Так что, хотим мы этого или нет, а благодаря отличной выучке, преданности и таланту военачальников монгольская армия — самая сильная. Вероятно, даже тогда, когда я только услышал о надвигающемся бедствии, ее было уже не остановить.

— Но не может же Люцифер с такой легкостью одержать победу! — возразила Джоли. — Если она неизбежна, зачем ему понадобилось так старательно скрывать свой замысел?

Это навело Пэрри на размышления. Люцифер действительно многие годы хранил свой план в страшной тайне и даже пытался помешать Пэрри узнать о нем от обвиненного в ереси старика. Если бы Люцифер был окончательно уверен в успехе, он мог бы уже торжествовать, подстрекая смертных отказаться от Бога и присягнуть на верность злу. Однако он до сих пор еще этого не сделал…

— Здесь что-то не так, — сказал Пэрри, сердце которого забилось чаще. — У Люцифера должна быть причина — и веская причина, — чтобы хранить тайну. Вот только какая?

— Видимо, существует нечто, способное даже теперь заставить Золотую Орду повернуть вспять, — предположила Джоли.

— Ее ничто не повернет. Была бы возможность, кто-нибудь уже давно бы додумался. Сабутай ждет, когда растает снег, чтобы двинуться на Империю, а впоследствии — на Францию и Папское государство. Впрочем, он такой искусный полководец, что вполне может удивить нас какой-нибудь стратегической хитростью.

— Да ты сам уже начинаешь мыслить как военный, — подтрунила над ним Джоли. — Неужели нельзя каким-то образом избежать столкновения?

— Ты имеешь в виду откупиться от монголов? Похоже, они совершенно неподкупны. Все, что им надо, — это завоевывать и завоевывать.

— А вдруг что-нибудь случится с их предводителем?

— К примеру, убийство Батыя? Вряд ли это возможно, хотя уверен в том, что такие попытки уже были. Монголы фанатично преданы своим военачальникам. Впрочем, военачальники умирают, а поход все равно продолжается. Значит, с этой стороны они тоже неуязвимы.

Джоли вздохнула:

— Должен же быть способ их остановить, который скрывает Люцифер!

— Хотелось бы его узнать!

— А ты мог бы воспользоваться гаданием?

— Монахам не к лицу прибегать к ворожбе. Да и все равно я вряд ли приблизился бы к истине. Ведь необходимо иметь в виду конкретный вопрос. Многим гадание оказывает медвежью услугу, поскольку они не могут правильно истолковать то, что им открылось.

— Возможно, я смогла бы кое-что выяснить, — предложила Джоли. — Теперь я в состоянии быстро перемещаться на большие расстояния.

Пэрри знал, что Джоли десятилетиями упорно развивала в себе эту способность и теперь могла без труда попасть в любую точку обитания людей. Однако ее затея ему не понравилась.

— И где же ты собираешься искать разгадку? Получается не лучше, чем с гаданием.

— Например, прослежу за приближенными к Люциферу людьми.

Пэрри задумчиво кивнул:

— Что ж, пожалуй, это наш единственный шанс.

— Разумеется, нам придется надолго расстаться. Сумеешь ли ты обойтись без меня?

Джоли явно его поддразнивала.

— Все эти годы ты мне очень помогала. Конечно, я буду сильно скучать. Но ради спасения человечества стоит немного и помучиться.

Улыбнувшись, Джоли скользнула своими неземными устами по его губам и исчезла.

В декабре Джоли принесла новость: приспешники Люцифера оживились. Складывалось впечатление, будто они ждут каких-то действий со стороны востока.

— Не собираются же они останавливать монголов сами! — недоуменно воскликнул Пэрри.

— Нет, они орудуют на уже завоеванных монголами землях. Однако, похоже, их что-то тревожит. Эти люди рассредоточились по всем основным торговым маршрутам.

— Пожалуй, они действительно чего-то ждут, — согласился Пэрри. — Но сейчас зима — кому придет охота отправляться в такую стужу в путь? Разве что монгольским посыльным…

Не сводя с Джоли глаз, Пэрри неожиданно замолчал.

— Ну конечно же! — воскликнул он. — Они хотят перехватить посыльных!

— Вероятно, — сказала Джоли. — Но зачем? И какие им везут известия?

— Мы непременно должны выяснить! Наверняка это как раз та новость, которой так боится Люцифер!

— Тогда я лечу, — с нетерпением бросила она и снова растворилась в воздухе.

Джоли не было несколько дней, и Пэрри чувствовал себя ужасно одиноким. Он и не подозревал, как сильно привык к тому, что они все время вместе. Смерть Джоли опустошила его, однако ее возвращение в образе призрака немного притупило боль утраты и дало Пэрри возможность не свернуть с намеченного пути. Он удивлялся тому, как обходятся без общения с женщинами другие монахи. Некоторые, как он знал, шли на обман, тайком совращая невинных девушек, однако многих подобные отношения действительно не интересовали. Пэрри остался верен Джоли — ведь она всегда была рядом. Но порой он мечтал о настоящей земной женщине, понимая, что его обет безбрачия — вынужденный. Ведь если бы Джоли смогла снова стать такой же, как прежде, Пэрри оставил бы Орден и снова соединился с женой. Порой он почти желал, чтобы душа Джоли хотя бы на несколько часов вошла в какую-нибудь девушку…

Однако Пэрри поспешно гнал запретные мысли прочь и старался побольше загрузить себя работой, которая в последнее время была в основном связана с бумагами. Другой бы на его месте давно сделал вывод, что пергаменты и манускрипты придуманы Люцифером специально для того, чтобы изводить людей скукой.

Наконец Джоли вернулась.

— Пэрри, я все узнала! — взволнованно сообщила она. — Великий Хан мертв! Вестовые разносят эту новость по всей монгольской империи!

— А хан Огедей? — пораженный известием, спросил Пэрри. — Значит, предводитель монголов теперь он?

— Его тоже нет в живых! Батый распоряжается только Золотой Ордой, он в подчинении у Хана! Теперь ему надлежит вернуться назад, чтобы помочь избрать нового Великого Хана!

— А как же поход на Европу? — спросил Пэрри и тут же сам ответил на свой вопрос: — Вероятно, поход отложат, поскольку его главный вдохновитель мертв, а у нового могут возникнуть совсем другие планы! Так вот чего ждал Люцифер. Но…

— Почему Люцифер заинтересован в том, чтобы остановить вторжение в Европу? — подхватила Джоли. — Вовсе нет, ему, наоборот, хочется, чтобы оно продолжалось!

— Что означает только одно — он твердо намерен не дать новостям распространиться! — заключил Пэрри. — Тогда поход продолжится, и, к тому времени когда известие о смерти Великого Хана все-таки просочится, для Европы будет уже слишком поздно!

— Да, пусть даже монголы отступят, они успеют оставить после себя такой хаос, что Люцифер все равно соберет богатую жатву!

Пэрри кивнул:

— Теперь, когда нам все известно, нужно действовать. Сколько у нас осталось времени?

— Вестовые — прекрасные наездники, — сказала Джоли. — Они скачут от станции до станции, меняя на каждой лошадей. Однако расстояния все равно получаются огромные, поэтому им приходится давать лошадям отдых. Думаю, чтобы добраться до Польши, понадобится примерно месяц — ведь это больше тысячи лиг.

— Однако ради такого важного сообщения они могут и поторопиться, — заметил Пэрри. — К тому же, вероятно, они прибегнут к помощи волшебников, и некоторые участки пути окажутся пройдены мгновенно.

— Вполне возможно. Слуги Люцифера ведут себя так, как будто ожидают посыльных со дня на день.

— Выходит, времени у нас почти не осталось. Нельзя допустить, чтобы курьеры попали в сети, расставленные приспешниками Люцифера.

— Люцифер наверняка настороже, — засомневалась Джоли. — Он готовился к этому многие годы и вряд ли допустит, чтобы ему помешали.

— Ты права, Джоли, — он обязательно будет следить! Вероятно, он поступит гораздо хитрее, не уничтожая нарочных, а лишь на какое-то время отвлекая их внимание, чтобы подменять подлинные сообщения подделками. К примеру, в них будет говориться о том, будто Великий Хан готовится к празднованию и по этому поводу требует, чтобы Европа была покорена как можно скорее. Гонцы с содержанием своих пакетов наверняка не знакомы. Нам следует действовать так же ловко, как Люцифер, и вернуть настоящие документы на место.

На этом они и согласились. Джоли снова исчезла, чтобы, воспользовавшись способностью проникнуть в пакет одного из гонцов, запомнить содержание документа. Однако дело усложнилось тем, что он был написан по-уйгурски — Джоли пришлось передавать его по частям, то и дело возвращаясь, а Пэрри, чтобы воспроизвести документ заново, — воспользоваться услугами ученого монаха, понимавшего этот язык.

Наконец, когда новый документ был подготовлен, наступило время действовать. Люциферу с многочисленными помощниками, конечно же, без труда удалось бы «обслужить» каждого гонца, которые разными маршрутами теперь приближались к Европе.

У Пэрри, естественно, такой возможности не было, и он остановил свой выбор на одном из нарочных — тот северным торговым путем, выходящим к Балтийскому морю, скакал через столицу Новгородского княжества. Зимой многие участки этого пути оказывались просто непроходимы, поэтому если слуги Люцифера и проявили бы к кому-нибудь из своих подопечных нерадивость, то им мог стать только тот, который через пургу и метель следовал именно этим маршрутом. По сути, он вообще мог прибыть со своим сообщением гораздо позже других курьеров, оказавшихся в более благоприятных условиях.

— Но если фальшивые известия прибудут раньше, хан Батый не поверит настоящему! — возразила Джоли.

— Он очень хитер и осторожен, а уж генерал Сабутай — тем более! Они непременно почувствуют неладное и, прежде чем действовать, постараются все выяснить. А больше нам ничего и не надо!

— Надеюсь, — с сомнением протянула она.

— Просто это единственное, на что мы можем теперь рассчитывать. Будем действовать вместе, причем твоя роль — решающая.

— Вот как? — удивилась Джоли.

Пэрри объяснил ей свой план.

— Хорошо, — согласилась она.

Тогда Пэрри обернулся уткой — пусть не самым ярким представителем пернатых, однако способным упорно преодолевать большие расстояния. Поэтому он мог надеяться быстро и не привлекая к себе излишнего внимания добраться до намеченного пункта.

Пролетев весь день, Пэрри порядком устал. Хотя он и старался поддерживать форму, на монашеском поприще ему редко удавалось подниматься в воздух, к тому же Пэрри уже было пятьдесят лет. Ночь выдалась морозная. Его теплый пух пришелся очень кстати, однако о том, чтобы поесть и устроиться к кому-нибудь на ночлег, не приходилось даже и мечтать…

Утром, нисколько не отдохнувший, он снова полетел по направлению к Новгороду. Из-за усталости и сильного ветра его продвижение оказалось менее успешным, чем накануне, и все же Пэрри не сдавался, понимая, что на карту поставлена судьба Европы. Это была единственная возможность сорвать злобный замысел Люцифера.

Джоли время от времени исчезала, чтобы проследить за продвижением монгольского всадника. Так же, как и Пэрри, тот боролся с холодом и усталостью, однако подобное путешествие было для него не первым — гонец неуклонно приближался к Новгороду.

Между тем Пэрри вспоминал о том, что ему было известно об этом городе. Примерно четыреста лет тому назад шведские викинги, пробиваясь по берегам северных русских рек, принялись основывать на этих землях поселения и торговую империю. Сначала ее центром стал Новгород, затем расположенный южнее Смоленск и наконец Киев, за которым открывались подходы к Черному морю. Столицей процветающей империи, имеющей в Средиземноморье прочные связи с Византией, и стал Киев. Когда же он ослабел, другие города образовали вокруг себя княжества, и Новгородское превратилось в обширную, успешно торгующую мехом империю. За последние годы — годы правления князя Александра Невского — Новгородское княжество неуклонно расширяло свои границы.

Так было до монгольского нашествия. В тысяча двести тридцать восьмом году во время зимнего похода на север монголы подошли к Новгородскому княжеству на расстояние двадцати лиг. Александра спасла только приближающаяся весна. Привыкшие к сухому степному климату монгольские воины побоялись завязнуть в растаявших болотах. Так и не тронув Новгорода, они были вынуждены отступить. Тем временем князь Александр счел более разумным признать власть монголов и заплатить им дань. Поэтому, продолжив военные действия, они оставили его княжество в покое и двинулись на запад.

Сохранив свои земли, князь Александр оказался весьма мудрым правителем

— другие владения, словно хищниками, на части раздирались свирепыми завоевателями. Точно так же было спасено от разорения и Полоцкое княжество, впоследствии вошедшее в состав Литовского — никто не подвергал там сомнению власть монголов, которые чувствовали себя на новых землях хозяевами, однако жители этих земель не испытали на себе всю жестокость свирепого монгольского воинства. Если Пэрри не удастся выполнить свою миссию, благодаря стараниям Люцифера, точно такая же участь ждала и Европу…

К тому времени когда Пэрри достиг границ Литовского княжества, он уже начал сомневаться в своем успехе. Пакет с документом, который поначалу вовсе не казался тяжелым даже для утки, теперь камнем тянул Пэрри вниз. Джоли, летевшая рядом, как могла подбадривала и уговаривала его, однако вскоре и это уже не помогало. Пэрри пришлось опуститься на скованную льдом Западную Двину. До Новгородской Республики оставалось еще далеко, а он был слишком измучен и не решался вновь принять облик человека — ведь тогда он оказался бы в снегах совершенно голый. Монгольский всадник, тем временем уже достигший города Новгорода, передал свой пакет следующему гонцу. Возможность подменить сообщение под покровом ночи была упущена.

— Но ведь курьеру все равно придется пересекать реку! — сказала Джоли.

— Мы можем перехватить его прямо здесь!

— И кто же это сделает — утка? — уныло отозвался Пэрри, который на самом деле даже не произнес этих слов, а лишь подумал: Джоли, сама являющаяся почти такой же бесплотной, как и мысль, за годы их общения обрела способность понимать своего спутника, не пользуясь обычной человеческой речью.

— Ты же говорил, что пакеты подменяю я, — напомнила она. — Что для этого мне придется подыскать какую-нибудь женщину и временно вселиться в нее. Почему же я не могу сделать это прямо здесь?

— Хотя бы потому, что женщин здесь нет, — ответил Пэрри. — А если даже и были бы, всадник все равно, не останавливаясь, минует реку. Ведь его специально наняли для того, чтобы он скакал во весь опор до встречи со следующим гонцом в Вильно. О том, чтобы подменить пакет здесь, нечего даже и мечтать.

— Ерунда! — бросила Джоли. — Если я найду женщину и перехвачу его…

— Он все равно не остановится. Даже если ты будешь стоять в снегу голая. За подобное любопытство гонцы расплачиваются головой. Это дисциплина, которая, возможно больше, чем все другое, и делает монголов такой грозной силой.

— Но должен же быть какой-то выход! — не сдавалась Джоли. — Что, если ты остановишь его при помощи колдовства…

— Да у меня едва хватит сил на посредственный обман зрения или ворожбу!

— Значит, говоришь, обман зрения… — задумчиво произнесла она. — При желании им тоже можно многого добиться.

Наконец-то ее упорство возымело действие.

— Необходимо создать видимость какой-то преграды! — придумал Пэрри. — Если ему покажется, что дорога непроходима…

— Река! — подхватила Джоли. — Ему должно показаться, будто лед тает…

— И верхом через нее уже не переправиться…

— Если только местная девушка не покажет место, где еще можно перейти по тонкому льду…

Пэрри так и расцеловал бы Джоли — ведь она все-таки сумела найти верное решение!

Вскоре у них уже созрел план. Пэрри начал готовиться к предстоящему колдовству, а Джоли отправилась на поиски подходящей крестьянской девушки.

Через несколько минут на берегу показалась чья-то закутанная в меховую одежду фигура. Пэрри поспешил спрятаться, однако его тут же окликнули по-французски.

— Пэрри! Это же я, Джоли!

Так быстро! Изумленный, он вышел ей навстречу. Перед ним стояла симпатичная молоденькая крестьянка. Даже несмотря на громоздкую шубу было видно, какая она крепкая и статная.

— Девушка согласилась на время одолжить мне свое тело, — пояснила Джоли. — Французского она не знает, но я смогла передать ей нашу просьбу. Придется ее чем-нибудь вознаградить…

Пэрри кивнул утиной головой. Разумеется, за все надо платить.

— А что ты ей посулила? — насторожился он.

— Кажется, немало… Способность делать изо льда шарик и сквозь него отыскивать под снегом хорошие дрова на растопку. Так ее семья сможет продержаться зиму.

Пэрри снова радостно кивнул. Как здорово Джоли придумала! По сути, выполнение обещания ровно ничего ему не стоило, и Пэрри хоть сейчас мог бы наделить девушку способностью, которая для нее вовсе не была таким уж пустяком.

— Хорошо, — согласился Пэрри. — Я научу ее, пока еще не видно всадника.

Если девушка и считала странным, что она получает объяснения от утки, вероятно, благодаря присутствию Джоли, виду она не показывала. Да и обучение проходило в несколько необычной форме — ведь Джоли передавала ей от Пэрри не слова, а непосредственно понятия и образы.

Девушка скатала ледяной шарик — в действительности он был из снега, однако это не имело значения — и стала пристально вглядываться в него. Через Джоли Пэрри объяснил крестьянке, как им пользоваться. Нужно было лишь представить дрова, которые ей хотелось отыскать, и колдовство наделяло ее разум умением незримо покидать отпущенные ему пределы, почти так же, как это делала Джоли, и показывать своей хозяйке, где нужно искать.

Подобная способность расширять границы своих возможностей заложена в каждом человеке — предстояло только открыть и развить ее в себе. Благодаря присутствию и опыту Джоли они за час достигли того, на что при словесном обучении порой уходила целая жизнь.

— Однако пора готовиться к перехвату, — напомнила Джоли. — Всадник приближается.

Пэрри обратился к магии: в воздухе как будто запахло весной, над рекой разлился туман, и Двина словно вскрылась, обнажив бурлящие воды. Наездник вряд ли отважится переправиться через такую реку. Пэрри передал Джоли пакет.