Червеобразно извиваясь в камне, пещерные туннели вели все ниже и ниже. Горячая лава давным-давно пробуравила здесь эти соты; зажатая внутри планеты она то и дело вырывалась наружу, оставляя за собой бесконечные каналы.

«Как может быть все заперто, — думал Атон, — если ветер так легко носится по пещерам? Наверняка горячий поток откуда-то исходит и где-то обретает свободу. А где убегает ветер, может убежать и человек».

Но на сильной узкой спине Счетовода, наполовину скрытой мехом, ответа не было. Расспрашивать бесполезно. Даже в этой тюрьме-могиле упоминание о миньонетке вызывает страх и ненависть. В нижних пещерах безопаснее вообще не заводить о ней разговор.

В самом низу на плоском камне сидит страж. Рядом с ним был закреплен толстый канат, привязанный к большой корзине. Счетовод заговорил, и страж поднялся. Вдвоем они оттащили камень в сторону, и Атон увидел дыру: это и есть вход в нижние пещеры.

Счетовод бросил туда корзину, и веревка уползла вслед за ней. Атон залез в дыру, ухватился за канат и, зажав книгу между ног, на руках стал спускаться в иной мир. Последний взгляд на лицо, смотревшее сверху: «Увижу ли я тебя снова, суеверный выскочка? Не похоже».

Он двигался осторожно, с трудом удерживая равновесие из-за меха, наполненного водой, и книги и лишенный возможности глянуть вниз. Действительно ли здесь место высадки, или его обманным путем отправили прямо в печь? Глупец ли он, доверившийся человеку, чья девушка…

Метрах в десяти от дыры он коснулся ногами пола. Канат и корзина взвились вверх, едва он их отпустил. Камень вернулся на старое место, и во второй раз Атон оказался в неведомом аду.

По крайней мере, здесь был свет — такие же фосфоресцирующие стены. Был и ветер; он бессознательно боролся с ним на канате. Нижние пещеры, в конце концов, обитаемы.

— Вот гранат. Держи.

Атон обернулся к говорившему. Рослый мужчина, сантиметров на семь выше его. Его тело, хотя и склонное к полноте, впечатляло мускулатурой; на плече он держал тяжелый обоюдоострый топор. Лицо обрамляли мохнатые волосы и борода каштанового цвета.

Атон поднял руку, чтобы поймать брошенный ему блеснувший камешек. Очень красивый красный полупрозрачный кристалл: гранат. Атон ждал.

— Будешь работать в Гранаткином руднике. Если что не так, я разберусь. Меня зовут Старшой. Пошли.

Тот самый креллевод, о котором упоминал Счетовод. Атон пошел следом, наблюдая за движениями этого человека. Вряд ли он мог быть достойным соперником Атона в драке. Вероятно, его расслабила слава. Или топор — как он умудрился взять его с собой? — обеспечивал незаслуженную безопасность. Время покажет; Атон решил держаться подальше от неприятностей, пока не разузнает положение дел. Информация гораздо важнее физической победы. Знание со временем станет властью.

И… побегом?

По мере того, как туннель расширялся, ветер стихал. У стены на корточках сидела чудовищно горбатая женщина; но это был не горб, а всего лишь мех с водой. Она раскладывала на кучки еду — черный хлеб, соленое мясо, прочую пищу, присланную сверху, — и заворачивала ее в длинные грязные тряпка В Хтоне волновали не санитарные условия (здесь не болели), а обезвоживание. Увидев их, женщина встала.

— Тебе человек, — сказал Старшой. Он обернулся к Атону: — Дай Гранатке камень.

В другой раз Атон улыбнулся бы. Он протянул камень, и Гранатка, взяв его, принялась разглядывать. Крепкая, гибкая женщина, слишком крупная, чтобы быть миловидной. При лучшем освещении ее волосы могли бы быть светлыми. Она подняла один из свертков и вручила ему.

— Бот так, — сказал Старшой. — Один гранат, один сверток. Конденсатор там; крути себе сколько надо, — он показал место в конце зала.

Атон разглядел в нише устройство.

— Время тоже твое, только не лезь на чужую территорию, — Старшой отошел в сторону.

Гранатка махнула рукой, и Атон последовал за ней в боковую пещеру. Она подвела его к исцарапанному и изрезанному участку стены. Там и оставила.

Атон огляделся. По обе стороны работали мужчины и женщины, ударяя острыми камнями по стене на уровне лица. Некоторые копались голыми руками в обломках. Кое-кто спал. Двое сидели и жевали, изредка переговариваясь. Место едва ли безумное.

Атон обследовал стену. Гранатов не было видно. Он стал разбивать отпавшие куски тяжелым камнем, но вскоре понял, что так раскрошит все гранаты. Нужно работать очень осторожно.

Он нашел выемку для ДЗЛ и обеда, взял острый камень и постучал на пробу посреди участка. В награду получил облако пыли и песка. Сколько здесь умерло от силикоза? Он откинул голову и попробовал еще раз. Так не видно, что делаешь. Можно раздробить ценный камень до того, как его заметишь. Добывание гранатов оказалось не таким уж простым делом.

На соседнем участке маленький жилистый человечек наблюдал за происходившим с легкой улыбкой, растянувшей черты его лица.

— Знаешь способ лучше? — спросил подавленный Атон.

Человечек подошел к нему. Он забрал у Атона камень, приставил к стене и тихо постучал по нему своим камнем. Поверхность начала скалываться с минимальным сопротивлением. Он наклонился и сдул пыль, держа лицо со стороны ветра от скола. Потом вернул Атону инструмент и пошел восвояси.

Атон сначала подозрительно отнесся к такому поучению. Разве здесь не самые свирепые из заключенных? Но постепенно освоил новый способ.

Через час бесплодного скобления он пошел есть. Пища на вкус была замечательная. Он наполнил мех водой и снова принялся трудиться над своим пластом.

Прошло несколько часов. Атон выскоблил отверстие приличных размеров, но не обнаружил и следа гранатов. Выбоины, оставшиеся от добытых ранее камней, словно насмехались над ним. Его возмущала способность неизвестного человека, преуспевавшего там, где Атона преследовала неудача. Он начал понимать, почему другие старатели не беспокоят его: добыча пропитания — слишком важное дело. Это был выматывающий, отупляющий труд, от которого возникали судороги в руках и деревенели ноги. Он закрыл глаза и увидел пустую, рябую, безжалостную стену; когда открыл, в них появилась резь, все затуманилось.

Наконец начался всеобщий исход, и Атон двинулся вслед за всеми, надеясь добыть сведения о здешних порядках. Он, добрался до конторы Гранатой, где та распределяла свертки. Люди выстроились в очередь, чтобы обменять камни на еду.

Атон, естественно, пришел с пустыми руками.

Гранатка не приняла никаких объяснений. Нет граната, нет пищи.

— Только без слюней, Пятый! — раздраженно сказала она. — Ты новенький и должен научиться работать внизу как следует. За ничто и получишь ничто. Лучше иди поищи камень.

Атон ушел, усталый и рассерженный. Его руки были в ссадинах и мозолях, легкие забиты пылью. Он был голоден, пустая стена не обнадеживала.

Подошел его маленький сосед: жесткие черные волосы, блестящие черные глаза.

— Без еды? — Атон кивнул. — Слушай, приятель, она не даст тебе есть, если ты не добудешь камень. Надо найти гранат.

Атона новость не впечатлила.

— Знаю, — прорычал он. — Забыл выкопать.

Человечек доверительно понизил голос:

— Ну, так слушай, если я вроде как сделаю тебе одолжение, ты будешь мне приятелем? Зовут меня Влом. Если я вроде как дам тебе камень…

Атон окинул его недоверчивым взглядом. «Что еще за новости? Человек раболепно горит желанием ему помочь. А вдруг он извращенец?..»

— Нет, я не такой, — воскликнул Влом.

Атон заметил про себя, что надо быть осторожнее в выражениях. Нетерпеливость человека казалась искренней. Так чего же он хотел? Общения или защиты? Или он пария? Не опасна ли дружба с ним?

В желудке у Атона заурчало. Человечек мог пригодиться, если у него есть гранаты. Защита — полезный товар.

— Возможно, — сказал он и назвал свое имя.

Влом сунул грязный палец в рот и вытащил сверкающий камешек. Атон с трудом одержал удивление. Хотя где еще нагому человеку хранить в безопасности полудрагоценные камни?

— Вот, — сказал Влом, протягивая влажный гранат. — У меня один лишний. Сходи и получи сверток. Потом возвращайся сюда. Запомни, я сделал тебе одолжение.

Через минуту Атон принес камень Гранатке. Та взяла его и подозрительно осмотрела.

— Поздравляю с добычей! — признала она с неохотой и пихнула ему ногой последний сверток. — Бери, что осталось.

Атон отошел, на ходу его раскрывая. Ткань развернулась и упала — пустая.

— Тут ничего нет, — сказал он, показывая тряпку.

— Я забыла предупредить вас, сударь: вы слегка опоздали. Еда кончилась. — Она повернулась к нему спиной.

— Но мой гранат… ты взяла гранат!

Она даже не обернулась:

— Тем хуже. Возврат запрещен.

Атон подавил желание схватить ее за спутанные волосы и протащить по острым камням. Неуместность ситуации поразила его: вот он, совершенно голый, стоит напротив обнаженной женщины, и самое горячее его желание — выбить ей зубы!

Но он не посмел. Он не был уверен, что Старшой не встретит его одного, в случае чего он не дал бы отпора жестокой иерархии. Сила толпы могла бы его уничтожить. Побег важнее сиюминутной мести.

Он не мог отомстить физически. Но было и другое оружие. Не раз еще пожалеет Гранатка, что нажила себе врага.

Существовал некий нюх на гранаты — дар, позволявший одним с легкостью, почти по наитию, отыскивать камни, в то время как другие корячились целый день (по времени Хтона) и оставались голодными. Влом таким нюхом обладал. Казалось, он носом чует драгоценную добычу, а его жажда к сокровищам была неутолима. Атон развивал этот дар, он больше не ходил голодный, хотя запас его гранатов никогда не был большим. Каждый устраивал себе тайник, и тот же Влом регулярно работал в руднике скорее для вида, чем по необходимости. Человек, находивший гранаты слишком быстро, мог стать непопулярным, и он со своим тайником подвергался опасности со стороны голодных. Вскоре стало ясно, что Влом неспроста заручился дружбой такого человека, как Атон.

В нижних пещерах трудилось много разных людей. Не все из заключенных были психически здоровы, но если особенности их характера были известны, жизнь шла своим чередом. Заключенные дрались, однако всегда по необходимости, а не ради развлечения; в общем, они уступали безумию и оставались в стороне от неприятностей, если их не хотели.

На фоне однообразного поиска гранатов выделялся один человек. Он был заметен прежде всего потому, что, являя собой явно невыживающий тип, прекрасно выжил. Это был чрезвычайно тучный Первоцвета умный, начитанный, жизнерадостный человек с золотыми руками, но с полным отсутствием дара старателя и вечный неудачник. Он выживал, занимаясь посредничеством и добывая гранаты не из камня, а из людей.

— Голубой гранат мне нужен так же, как любовь Лазы, — изрек толстяк Первоцвет во время перерыва. Остальные разинули рты, попавшись на удочку.

— Цветик, Цветик… ты знаешь, что такое голубой гранат? — недоверчиво спросил Влом. — А ты знаешь, что голубой гранат делает с человеком?

Все столпились вокруг, предвкушал спектакль.

— Я знаю, что он делает с человеком, — сказал Первоцвет. — Он убивает его так быстра что химере не собрать и кусочков.

«Химера» — название смертельного хищника пограничных пещер, которого никто из живых не видел.

— Я рискнул бы, — сказал один мужчина. — Достань мне такой гранат.

Атон полюбопытствовал:

— Никогда не слышал о голубых гранатах.

— О, Пятерочка, — сказал Влом, проталкиваясь в середину группы. — Позволь изложить житейские факты. Тебе известны маленькие гранаты, которые мы находим, — красные, иногда коричневые. Но есть и другие камешки, которые мы вылавливаем не так часто. Более ценные. Если ты вроде как достанешь черный, ты получаешь у старой суки Гранатки пайку на неделю, а то и больше. А если добудешь кусок белого нефрита чистой воды… ну, старику Шахматисту очень нужны наверху такие штуки, и, если пошлешь ему весточку, он достанет для тебя что-нибудь стоящее. Полна сума такого дерьма, и искать большее не надо.

— Ну, это все — мелкая рыбешка. Вот разживешься голубым гранатом — получай билет на свободу.

Интерес Атона резко возрос. Влом же попросту развлекал сам себя. Он почесал голову.

— Ага. Тебя отпустят. Ты больше не наказан. Свободен как птица на белом свете.

Остальные кивнули, соглашаясь и разделяя общую мечту.

— Но вы никогда не увидите голубой гранат, — сказала какая-то женщина.

— Верно, — поддержал другой. — Никто из нас не видел голубой гранат. И не увидит. Никто.

— Врешь! — закричал Влом.

— Сам врешь! — сердито выкрикнула женщина.

У нее были тонкие черты лица и темные волосы, ниспадавшие на спину. В нижней тюрьме было мало симпатичных женщин, но эта казалась именно такой; она по-прежнему выглядела обманчиво молодой и свежей.

— Сейчас проткну твои глазенки в черепушку! — продолжала она.

Влом съежился было от страха, но тут же смело отступил назад:

— Здесь мой приятель Пятерка. Он тебе задаст.

Атон не воспринял угрозу женщины буквально. Но это было так; ногти у нее — как когти. Теперь она, оценивая, оглядела его.

— Ну, с ним-то я справлюсь, — протянула она. Потом вздохнула, качнув красивой грудью. — Как насчет этого, сударь?

Эти слова тоже прозвучали буквально и весьма завлекательно. Но сейчас не до того. Атон вернулся к теме разговора:

— Что смертоносного в голубом гранате. Цветик?

— Так твоя фамилия Пятый, — размышлял Первоцвет вслух, словно только что узнал. — Знаешь, пятерка — это магическое число. Опасное число. Five — единственное имя, известное мне, которое переводит себя в себя.

— О чем ты? — не понял Влом.

Первоцвет протянул к нему пухлую ладонь.

Влом боролся с любопытством, но недолго. Он выплюнул маленький гранат и отдал Первоцвету. Для него Влом был ценным клиентом.

— Наука нумерология, — сказал Первоцвет, и люди вокруг расселись поудобнее. — У каждой цифры от 1 до 9 свой звук. Вы складываете гласные — А это 1, первая буква древнего английского алфавита, Е — 5, пятая, и так далее… Вы складываете их все, пока не получите число. У каждой свое влияние: 1 — начало, 2 — замедление, и так далее.

— А пять?

— Произнеси по буквам. F — I — V — Е. I равняется 9, Е — 5. Сложи, получится 14. Оно слишком большое, поэтому сложи единицу с четверкой и получишь 5.

Лицо Влома посветлело.

— Пятый есть 5! — воскликнул он с восторгом первооткрывателя.

Кто-то захохотал, но Влом этого не заметил. Он переводил бы людей в цифры целыми днями. И вдруг отрезвел:

— Так говоришь, пятерка опасна?

— Полна неожиданностей. Пятерка может нежданно-негаданно принести счастье… или внезапную смерть. Нужно внимательно следить за ее поступками.

Атон в очередной раз перевел разговор:

— Ты говорил об особом гранате.

Первоцвет уселся поудобнее. Он ждал. Остальные посмеивались: теперь платить Атону.

— Посмотрим на это дело так, — сказал Первоцвет, получив камешек. — Голубой гранат очень дорог. Настолько дорог, что человек мог бы выкупить себя им на свободу. Вполне достойная цена. Возможно, голубых гранатов вообще не существует, и власти считают, что находятся в безопасности; а может, это хитрый способ дать всем понять, что нет такой штуки, как отмена приговора. Но если есть такая штука — в смысле, голубой гранат — то он намного дороже и любого заключенного, и даже закона. Сейчас все мы здесь преступники…

— Я нет, — заорал Влом. — Я не преступник. Меня…

— ВЛОМИЛИ! — прокричали все хором.

— Ну да, — сказал задетый за живое Влом.

— …преступники, посаженные сюда на всю свою оставшуюся противоестественную жизнь. И каждый больше всего на свете хочет отсюда выбраться. Здесь нет никого, у кого вообще есть такой шанс, если он боится предпринять Тяжелый Поход. Не считая того, кому посчастливится найти голубой гранат. Если бы сейчас у меня в руке был голубой гранат, вот здесь, — он выставил зажатый кулак, — я бы сказал: «Господа, эврика, и прощайте!..»

Пальцы его, казалось бы, случайно раздвинулись: в ладони мелькнуло что-то голубое. Все смотрели в молчаливом потрясении.

Первоцвет начал подниматься:

— Ну что ж, меня ждет свобода! — весело пропел он. — Прощайте… навсегда!

В то же мгновение на него упали три тела: двое мужчин и женщина бросились одновременно. Один из них схватил откинутую руку и разжал кулак. Оттуда выпал кусок голубой тряпки.

Его молча отпустили, выражение алчности покинуло их лица. Первоцвет с трудом поднялся, потирая руку.

— Возможно, теперь вы меня поняли, — сказал он. — Вы не сможете освободиться, если не известите о своем голубом гранате. А когда вы это сделаете…

Гранатка была с Атоном безжалостна. Она оскорбляла его всякий раз, когда видела, и не упускала случая навредить ему. Еда доставалась Атону с трудом. Гранатка утверждала, что его камни слишком малы или с трещиной, или просто отрицала, что он уже дал ей гранат, требуя за один сверток два и даже три камня.

Атон вот это принимал. Он никогда с ней не спорил и благодарил за пищу, словно она делала ему одолжение. Когда Гранатка на него кричала, он молчал. Временами он подходил к ней без особого повода, просто посидеть и послушать ее крики.

Влом этого не понимал.

— Зачем ты крутишься возле нее? — недоверчиво спрашивал он. — Вон сколько баб лучше: с отличной фигурой, с приятным голосом — и все они положили на тебя глаз. Черт возьми, Пятерка, в самом деле. Например, та смазливая девка с черными волосами. Зачем валять дурака с самой большой сукой на руднике?

Атон не отвечал.

Гранатка постепенно становилась все более вспыльчивой. Не раз ударяла его кулаком или ногой. Что-то доводило ее до ярости. Атон воспринимал это невозмутимо, порой даже с улыбкой.

В Хтоне не было ни дня, ни ночи, но заключенные вошли в определенный режим работы и отдыха, соответствующий регулярной выдаче еды. Большинство людей работало сообща, хотя участки были индивидуальные, после чего все расходились спать по своим норам. Атон выбрал собственные часы работы, и раз случилось, что Гранатка подошла к нему, когда он работал один, вырубая необыкновенно крупный камень.

Она тут же принялась его ругать.

— Работай, грязный ублюдок! — закричала она, когда он приостановился, вежливо к ней повернувшись. Атон лишь улыбнулся — в пещерах, что и говорить, все были грязны. Мытье ограничивалось воздействием песка и ветра. Обычное определение, относящееся не только к физическому состоянию. — Здесь не курорт.