Логрен отпрянул от носилок.
      - Я протестую! - в негодовании воскликнул он. - Не верьте этой ведьме! Это все выдумки и ложь!
      - Это не ложь и не выдумки, - тихо произнесла Грейс. - Это чистая правда!
      Глаза их встретились. Еще несколько секунд Логрен продолжал сохранять на лице выражение оскорбленного достоинства, но как только понял, что она видит его насквозь, незамедлительно сбросил маску, в которой больше не было нужды. В зрачках его блеснула лютая злоба и ненависть.
      - Вам все равно никто не поверит! - прошипел он сквозь зубы.
      - А вот тут мы с вами расходимся во мнениях, милорд. - хладнокровно парировала Грейс, жестом указывая на воцарившийся в зале бедлам.
      Кто-то кричал, кто-то потрясал кулаками и рвался к подмосткам: Бореас, багровый от гнева, шагнул к Логрену; даже Эминда в ярости сорвалась с места и принялась орать на своего главного советника, отнюдь не стесняясь в выражениях:
      - Ты дурак, Логрен! Что ты натворил? Ты все испортил! Убирайся прочь, идиот! Ты мне больше не служишь!
      Логрен затравленно покосился на разъяренную толпу, скользнул взглядом по Грейс и остановил его на перекошенной бешенством физиономии только что отрекшейся от него королевы. Лицо его, за минуту до того являвшее собой образец мужественной красоты и благородства, превратилось в хищный оскал дикого зверя.
      - Я-то уйду отсюда, Эминда, - зловеще проговорил он, - а вот ты останешься. И все вы останетесь здесь. Навсегда!
      Все последующее произошло так быстро, что ни у кого из оказавшихся рядом не было ни единого шанса предугадать и предотвратить замысел негодяя. Логрен молниеносно выхватил из висящих на поясе ножен маленький богато украшенный драгоценностями столовый кинжальчик и легким движением отправил смертоносную игрушку в полет. Эминда вдруг страшно захрипела и попятилась назад. Глаза ее вылезли из орбит, пальцы схватились за горло, тщетно пытаясь вытащить кинжал. В следующее мгновение по телу ее прошла судорога, руки бессильно упали, и королева Эридана замертво повалилась на руки успевшего подхватить ее Бореаса.
      Прежде чем кто-либо успел среагировать на это подлое убийство, Логрен отскочил к стене вскинул руки над головой и прокричал страшным голосом, в котором не осталось ничего человеческого:
      - Пора, мои свирепые крошки! Ко мне! Все ко мне!
      И они откликнулись на зов - так откликается волчья стая на призывный вой вожака, почуявшего близкую добычу. В высоко расположенных окнах показались отвратительные оскаленные пасти, по стенам, ловко цепляясь когтями за гобелены, стремительно заскользили вниз серые тени. Фейдримы! Безумие и паника в мгновение ока охватили весь огромный зал.
      Логрен обратил ничего не выражающий взгляд на застывшую словно в столбняке Грейс.
      - Вы проиграли, ваша светлость, - констатировал он деревянным голосом.
      Та ничего не ответила, с ужасом взирая на проникающие в зал со всех сторон новые и новые полчища смертоносных тварей.
      102
      Трэвис сидел на корточках, прижавшись спиной к холодной стене. Надежда покинула его. Голубовато-белое сияние в начале прохода стремительно разгоралось, слепя глаза. Металлический гул усилился до немыслимых пределов, заставляя вибрировать каменные плиты пола, и каждую клеточку его измученного тела.
      Пальцы мертвой хваткой вцепились в маленькую железную коробочку, спрятанную во внутреннем кармане туники. Хранящееся в ней сокровище уже не раз предавало Трэвиса, заставляя спасаться бегством, и вот теперь его окончательно загнали в угол. Ему следовало избавиться от нее любым способом: выбросить, закопать в землю, потерять... В то же время он чувствовал, что никогда не смог бы расстаться с ней. Вместе с железной шкатулочкой Джек передал ему обязанность хранить Камень и заботиться о том, чтобы тот не попал в руки Врага. Трэвис дал слово, еще не зная, какое тяжкое бремя возложил на его плечи покойный друг. Впрочем, это ничего не меняло. Он обещал и считал своим священным долгом выполнить обещание. До сих пор это ему удавалось, но рано или поздно удача изменяет даже самому везучему счастливчику на свете. Сегодня она изменила и ему. Еще несколько секунд - и все закончится.
      Свет сделался ярче, и Трэвис, защищаясь, прикрыл ладонью глаза, хотя толку от этого было мало: кожа, плоть и кости, похоже, не представляли для этого мертвенного, неестественного свечения непреодолимого барьера. Мысли его перескочили на Грейс и остальных друзей. Трэвис искренне надеялся, что с ними все в порядке. Жаль, конечно, что ему никогда больше с ними не свидеться. Хорошие ребята, особенно Бельтан. А потом все воспоминания и сожаления вытеснил из головы слепой, панический ужас. В озаренном слепящим холодным свечением проеме показались темные, гибкие, змееподобные силуэты преследователей.
      - Мне страшно, Джек, - жалобно, как ребенок, всхлипнул Трэвис.
      Протягивая к нему свои жуткие длинные руки, казалось, напрочь лишенные костей, Бледные Призраки один за другим неторопливо заполняли коридор. Трэвис не мог сосчитать, сколько их в общей сложности, да и не очень заботился, по правде говоря. Их серебристо-белая рыбья кожа, безносые и безгубые лица и огромные неподвижные глаза-блюдца цвета вулканического обсидиана вселяли в него невыразимое отвращение и полностью подавляли волю, так что он вряд ли сумел бы оказать сопротивление, даже имея дело всего с одним из этих кошмарных существ.
      Человек так устроен, что иногда - в моменты наивысшей опасности или перед лицом неминуемой смерти - вдруг обретает удивительное спокойствие, хладнокровие и потрясающую ясность мышления. Нечто подобное произошло и с Трэвисом. Враги неумолимо приближались, и он вдруг отчетливо осознал, что преследования, погони, игры в прятки с самим собой и попытки уйти от действительности кончились раз и навсегда. Больше ему не придется мучительно раздумывать, как жить и кем быть. Трэвис жалел только об одном: что в этот миг прозрения лишен возможности сделать правильный выбор. Он слишком долго медлил и потерял на него право. Теперь выбор сделают за него другие. Засунув руку за пазуху, он достал из потайного кармана заветную шкатулку.
      Бледные Призраки забеспокоились. Трэвис одновременно увидел и почувствовал охватившее их волнение, каким-то странным образом передавшееся и ему. Окружающее их сияние слегка изменило оттенок и запульсировало, словно в предвкушении близкой добычи. Они теснились в коридоре в каких-нибудь пяти-шести футах от Трэвиса, но ближе не продвигались. Казалось, содержимое шкатулки неудержимо притягивает их, но в то же время внушает трепет и даже, не исключено, определенный страх. Повинуясь безотчетному порыву, Трэвис внезапно протянул железную коробочку в сторону ближайшего из преследователей.
      Прекрати эти глупости, Трэвис!
      Сердитый голос покойного с трудом пробивался сквозь металлическое жужжание, заполнившее все закоулки мозга. Он лишь вздрогнул от неожиданности, но руки не убрал.
      Прекрати немедленно, идиот!
      Трэвис заколебался.
      Это ты, Джек?
      Во имя светлых слез Исени, ответь мне, тупица, кто еще это может быть?!
      Несмотря на смертельную опасность и страх, Трэвис не смог удержаться от усмешки. Джек и сейчас остался верен себе!
      Ты должен воспользоваться Синфатизаром, Трэвис.
      Он судорожно прижал шкатулку к груди.
      Но как я могу? Они же именно за ним и охотятся!
      Разумеется, охотятся. Тем не менее этот Камень - твоя единственная надежда на спасение. Используй его, чтобы сделать их прежними.
      Я не понимаю.
      Они глубоко несчастны, Трэвис. Тела их изуродованы, чувства искажены, мысли подчинены чужой воле. Но заключенной в Камне мощью им можно вернуть былой облик. Вспомни, до возникновения Света и Тьмы существовали только Сумерки. Возьми Камень, Трэвис. Сделай их прежними! Но...
      Сделай это, Трэвис! Сделай прямо сейчас, не медли!
      Бледные Призраки преодолели наконец замешательство и разом ринулись на него, жадно протягивая руки к маленькой железной коробочке. Времени на раздумья больше не было. Непослушными пальцами Трэвис откинул крючок, открыл крышку, чуть не уронив при этом Синфатизар, но в последний момент успел подхватить Сумеречный камень и крепко сжать в ладони правой руки. Он был твердым и гладким на ощупь, и Трэвис мгновенно ощутил пульсирующий внутри него целый океан Силы.
      Огромные глаза-плошки Бледных Призраков, казалось, сделались еще крупнее. Исходящее от них свечение вспыхнуло с удвоенной силой, пронизывая плоть и кости, проникая в потаенные глубины мозга. Десятки змеевидных рук потянулись к Трэвису, но тот, прежде чем хотя бы одна из них прикоснулась к нему, крепко стиснул Камень и мысленно произнес нужные слова:
      "СДЕЛАЙ - ИХ - ПРЕЖНИМИ!"
      Трэвис однажды уже слышал такие же голоса, слившиеся в едином вопле, в котором одновременно звучали агония, печаль и радость освобождения. Это случилось в развалинах Белой башни. Тогда он так перепугался, что почти ничего не соображал. Но сегодня он держал глаза открытыми и не упустил ни одной детали. Тела Бледных Призраков вновь засветились. Сияние становилось все ярче и неудержимо расширялось, пока не поглотило все вокруг, включая скорчившуюся на полу фигуру самого Трэвиса. Он словно парил в тумане нестерпимой белизны, не ощущая при этом ни жара, ни холода, ни вкуса, ни запаха. Все чувства притупились, и лишь в голове гулко и равномерно бил барабан, в котором он не сразу распознал стук собственного сердца. А потом все кончилось и вернулось на место - подобно тому, как склеиваются осколки разбитого оконного стекла в пущенной в обратном направлении киноленте. Стены, пол, потолок разом вынырнули из тумана и обрели прежние очертания. И Трэвис снова увидел себя сидящим на корточках в узком темном коридорчике, заканчивающемся тупиком.
      Он поправил очки, и окружающий его мир сделался четким и рельефным. Ослепительный свет - неизменный спутник Бледных Призраков - больше не резал глаза, сменившись неяркой золотистой эманацией, напоминающей лучи зимнего солнца, просачивающиеся сквозь хвою и ветки лесных деревьев. Трэвис поднял глаза и замер в восторге и изумлении.
      На том месте, где сгрудились перед решающим броском Бледные Призраки, стояли теперь девять фантастических созданий, столь же прекрасных, сколь ужасными и отвратительными были их предшественники. Тела их свободно облегали одежды из тончайших, невесомых тканей, мерцающих дивным блеском ночного звездного неба. Высокие, на голову выше Трэвиса, удивительно тонкие, гибкие и стройные фигуры дышали грацией и врожденным изяществом. Черты лица во многом отличались от человеческих, но это нисколько не портило, а лишь подчеркивало их своеобразную восхитительную красоту. Нежный маленький подбородок, высокие скулы, крошечные рот и нос и огромные глаза, но не гротескные и пугающие, как у Бледных Призраков, а живые, внимательные, сияющие внутренним огнем, подобно темным самоцветным камням. И очень, очень древние.
      Трэвис опустил руку с Камнем, от которого по ладони разливалось приятное тепло.
      - Кто вы? - прошептал он, трепеща от волнения.
      Ответ не выражался словами, но он все равно понял. Некогда их околдовали и изуродовали злые чары, наложенные по приказу Бледного Властелина его ближайшими приспешниками - некромантами. И вот сегодня они вновь обрели свой первоначальный облик.
      Девять светлых эльфов склонились перед Трэвисом. Сначала ему показалось неправильным, неподобающим, даже оскорбительным, что столь возвышенные существа преклоняют головы перед обыкновенным смертным, но он тут же успокоился, ощутив на мысленном уровне их бесконечную признательность и благодарность.
      Эльфы выпрямились. Трэвис заглянул им в глаза - эти огромные бессмертные глаза, светящиеся мудростью неисчислимых тысячелетий, - и ему на миг почудилось, что они ему подмигнули. Но такого, конечно же, просто не могло быть. Ну кто когда-нибудь слышал о подмигивающих эльфах? Потом их очертания вдруг начали расплываться, смазываться и пропадать, пока на месте каждой фигуры не образовалась светящаяся колонна. Вслед за этим сияние стало гаснуть, сжимаясь до мерцающих серебристых искорок. Они закружились в воздухе, словно исполняя какой-то замысловатый прощальный танец, затем одна за другой выплыли из коридора, свернули за угол и пропали.
      Трэвис остался один в темном тупике. Взгляд его упал на Камень в ладони. Что же это за чудо такое, позволяющее возвращать в первозданное состояние, и почему Бледный Властелин готов уничтожить целый мир, лишь бы вновь завладеть им? Тяжело вздохнув, Трэвис убрал Синфатизар в железную шкатулку и спрятал ее во внутренний карман.
      - Славно сработано, паренек, - одобрительно прошамкал чей-то старческий голос.
      Трэвис вскинул голову. К нему ковыляла та самая служанка или приживалка в невообразимых лохмотьях, за которой он дважды безуспешно гонялся по всему замку. На этот раз она, видимо, решила больше не убегать.
      - Кто вы? - спросил он, мельком отметив, что за последние пару минут уже вторично задает этот вопрос.
      Старуха разразилась надтреснутым, кашляющим смехом и вместо ответа костлявой рукой, больше похожей на птичью лапку, откинула закрывающую ее лицо полуистлевшую шаль. Глаза Трэвиса за стеклами очков округлились от удивления.
      - Грисла!
      - А ты небось подумал, что я королева Малакора, да, красавчик? насмешливо захихикала она.
      - Грисла! - повторил Трэвис, растерянно моргая и не находя никаких других слов.
      - Ну да, это мое имя, только не думай, что от повторения оно станет приятней на слух, - рассердилась ведунья.
      Голова у Трэвиса пошла кругом. Он перестал что-либо понимать.
      - Но как ты здесь...
      Грисла выразительно постучала костяшками пальцев по голове.
      - Ох и любопытный же ты парень, как я погляжу! Вопросы, вопросы, вопросы... И все-то тебе надо знать: откуда, куда, как, почему. - Она саркастически хмыкнула. - Задавать вопросы - дело плевое и нехитрое. А не пора ли тебе, милок, заняться ответами? Оно хоть и потрудней будет, зато куда как полезней!
      Трэвис раскрыл рот, но снова не нашелся, что сказать.
      - Где узелок, который я потеряла? - неожиданно потребовала Грисла. Только не говори мне, что у тебя его нет.
      - Вообще-то у меня его действительно нет с собой, он остался в комнате, - смущенно признался Трэвис, - но я могу сбегать, если он вам нужен.
      - Ты в этом уверен, красавчик? - хитро прищурила старуха свой единственный глаз.
      - Ну да... - начал Трэвис и вдруг ощутил под туникой что-то мягкое и объемистое, хотя готов был поклясться, что еще мгновение назад во внутреннем кармане не лежало ничего другого, кроме шкатулки с Камнем; чувствуя себя полным идиотом, он медленно засунул руку за пазуху и извлек тот самый узелок, похожий на тряпичную куклу Он протянул его Грисле, но та энергично замотала головой.
      - Нет, красавчик, отныне он принадлежит тебе. Развяжи его. Да развязывай же, не бойся!
      Все еще сомневаясь, Трэвис распустил завязки и развернул грязные тряпки. Сердце учащенно забилось, когда он увидел, что находится внутри. То была маленькая полированная косточка с тремя параллельными горизонтальными насечками на одной из граней.
      - Ну что, паренек, надумал наконец в чем их смысл? - испытующе уставилась на него старуха.
      Трэвис открыл рот, подумал и закрыл обратно Что он мог ответить? Начало? Конец? Нелегкий выбор для человека, не всегда отличающего правую руку от левой, не говоря уже о более высоких материях.
      Грисла неодобрительно поджала тонкие бескровные губы и покачала головой. Потом повернулась и положила руку на дверь в стене, которой минуту назад - как и свертка в кармане Трэвиса - не было и в помине. Она толкнула ручку, и дверь распахнулась. Морозный ветер ворвался в проем, швырнув в лицо пригоршню твердых снежных крупинок.
      - Взгляни туда, красавчик, - предложила старая колдунья.
      Запахнув на груди плащ, Трэвис шагнул в дверь и очутился не в одной из комнат замка и даже не в крепостном дворе, а на краю покрытого глубоким снегом и залитого рассеянным лунным светом ущелья. Остроконечные горные пики кинжальными клинками вонзались в усеянное звездами небо. Среди темных силуэтов чернело огромное прямоугольное пятно, напоминающее прорезанную в горной толще дверь...
      ... или врата. Железные Черные Врата, высотой десятикратно превышающие человеческий рост, откованные тысячелетие назад и перекрывающие единственный выход из...
      - Но как... - начал было Трэвис и тут же прикусил язык.
      Задавать вопросы - дело плевое и нехитрое...
      Впрочем, он и так уже знал ответ. Перед ним лежало ущелье Теней, а Врата закрывали вход в Имбрифейл - вотчину Бледного Властелина. Это казалось невероятным, невозможным - ведь расстояние от Кейлавера до Железных Клыков значительно превышало две сотни лиг, - но это было. Неизвестная магия сократила двести лиг до размеров одного шага. Под каблуками ковбойских сапог Трэвиса хрустел белый нетронутый снег.
      - Черные Врата вот-вот откроются, - прошептала Грисла. - Ты повелитель рун, и теперь ты один можешь их закрыть!
      - Но я не знаю как! - с отчаянием в голосе воскликнул Трэвис. - Я умею только разрушать!
      - Это твое окончательное решение? - неприязненно осведомилась колдунья.
      - Я... я не знаю, - потупив голову, прошептал он.
      - Тогда ступай и сделай свой выбор, - жестом указала она на раскинувшееся впереди ущелье. - Жизнь или смерть.
      Первым его побуждением было повернуться и бежать, но в глубине души Трэвис знал, что бежать некуда. В его жизни было немало извилистых дорог, но только сейчас он понял, что все они вели в конечном итоге в одно место. Сюда. Он поплотнее запахнул плащ, шагнул вперед и начал спускаться по заснеженному склону в зловещее ущелье Теней.
      103
      Бельтан медленно всплывал из глубин беспамятства навстречу мерцающему, как маяк в ночи, тусклому огоньку над головой.
      Пробуждение оказалось трудным. Тьма цеплялась за него призрачными когтями, норовя увлечь обратно на дно. Выплыть казалось почти так же невозможно, как если бы он угодил в озеро в полном рыцарском вооружении. Он так устал, что готов был десятки раз прекратить сопротивление и вновь погрузиться в темные глубины, но его удерживала мысль о том, что у этого озера нет дна и если он сейчас сдастся, мрак навеки поглотит его.
      Светлячок приближался, увеличиваясь в размерах, пока не превратился в жаркое багровое пламя. Вслед за этим он разглядел склонившуюся над ним расплывчатую темную фигуру. И в этот момент клочья тьмы с силой потянули его за ноги в последней отчаянной попытке сохранить ускользающую добычу.
      Держись, Бельтан!
      Отбрыкиваясь от назойливых щупальцев, он с удвоенной силой заработал руками и вынырнул наконец на поверхность. Воздух с прерывистым свистом вырвался из легких, откликнувшихся мучительной болью, как если бы он действительно наглотался воды. Глаза его раскрылись, болезненно щурясь от неожиданно яркого света.
      - О, я вижу, мой бравый рыцарь уже проснулся! - с откровенной издевкой прозвучал совсем рядом чей-то смутно знакомый голос.
      Бельтан поискал говорящего глазами, но его со всех сторон окружало обжигающее кольцо огня, за которым нельзя было ничего разглядеть.
      - Вот уж не думала, что ты так скоро пробудишься, любовничек, продолжал тот же насмешливый голос. - Ты оказался сильнее, чем я рассчитывала. Но это не имеет значения. Возможно, так даже лучше. По крайней мере своими глазами увидишь, во что превратишься.
      Пламя вдруг отдалилось, по щекам пробежал прохладный ветерок. Рыцарь несколько раз моргнул Его вовсе не окружала сплошная стена опаляющего огня - единственным источником освещения был коптящий факел, который Кайрен перед этим держала почти вплотную к его лицу, а теперь убрала и отошла в сторону, чтобы воткнуть обратно в торчащее из стены железное кольцо. Закрепив древко, она снова повернулась к нему. Волна безудержного гнева затопила мысли и чувства Бельтана. Гортань и горло болели так, будто их долго топтали коваными сапогами, каждый звук отзывался агонией, но он все-таки сумел прохрипеть два слова, прежде чем боль сделалась невыносимой:
      - Кайрен... гадина...
      Чувственные губы цвета крови раздвинулись в язвительной усмешке.
      - Ты бы лучше помолчал, мой сладкий. Поверь, я знаю: когда молчишь, меньше страдаешь!
      Проклятая ведьма!
      Бельтан напрягся, чтобы вскочить, прыгнуть на нее и сжимать эту гордую упругую шею, пока не хрустнут позвонки, но парализованные мускулы ни единым движением не отреагировали на его порыв. Однако он не ускользнул от внимания наблюдающей за ним графини.
      - У вас такие выразительные глаза, милорд, что даже страшно становится, - заметила она с издевкой. - Ах, за что же вы меня так ненавидите? Готова биться об заклад, что вы мечтаете перерезать мне горло. Или оторвать голову? Как жаль, что вы и пальцем шевельнуть не можете! Мой веночек об этом позаботился. Он вам понравился? Я сама его сплела! Пройдут часы, прежде чем действие яда начнет слабеть, но к тому времени все уже будет позади. - Кайрен окинула взглядом распростертое тело рыцаря и театрально вздохнула. - Жаль только, мои отравленные шипы не умеют выбирать и одинаково воздействуют на все члены. Я бы на их месте один не трогала.
      Бельтан уставился на нее в бессильной ярости. О, если бы он мог всего на минуту освободиться от этих ядовитых пут! Могучим усилием воли рыцарь заставил себя сдержать гнев и успокоиться.
      Опытный воин, если хочет выжить, в бою должен полагаться не на эмоции, а на хладнокровие и трезвый расчет. Стоит раз потерять голову, и ты покойник. Бельтан старался никогда об этом не забывать - потому и дожил до своих лет, несмотря на многочисленные шрамы. Сейчас он тоже сражался, хотя и пребывал в неподвижности, и отчетливо понимал, что ставка в этой битве куда больше, чем просто жизнь.
      Благодарение Ватрису, паралич не затронул глаз. Этот маленький подарок судьбы позволил рыцарю незаметно сориентироваться и оценить окружающую обстановку Он лежал на каменном ложе, приблизительно на фут возвышающемся над полом; голова покоилась на твердом и жестком изголовье - очевидно, тоже из камня. На нем не осталось ни клочка одежды - эта стерва не пожалела времени и усилий, чтобы раздеть его донага. По идее, он должен был испытывать холод от прикосновения обнаженной кожи к голому камню, но ничего подобного не ощущал. Впрочем, если не считать глазных мышц, Бельтан вообще не чувствовал собственного тела, хотя хорошо его видел: с тем же успехом оно могло принадлежать другому человеку.
      Взгляд рыцаря скользнул по скрытому в полумраке высокому потолочному своду. Краем глаза он заметил неподалеку такую же лежанку, высеченную из цельного камня, за ней еще одну... В голове молнией блеснула догадка. Он узнал это место, где когда-то провел немало часов, полных горестного раздумья.
      - Как тебе нравится мой выбор, любовничек? - осведомилась графиня, легко расшифровав вспыхнувшее в его глазах озарение. - Королевская усыпальница! Едва ли во всем Кейлавере найдется более подходящее местечко для того, чтобы умереть и снова воскреснуть перерожденным!
      Взгляд рыцаря сделался тревожным.
      - Что... - только и сумел он выдавить непослушными губами, но Кайрен без труда поняла невысказанный вопрос.
      - Хочешь знать, что я имею в виду, бычок? - Она зловеще расхохоталась, и от ее смеха, эхом разнесшегося под сводами усыпальницы, Бельтану сделалось дурно. - О, да ты уже и сам догадался, как я погляжу!
      Графиня приблизилась к его ложу. Ворот ее платья был расстегнут, и когда она наклонилась, ткань разошлась, открывая белоснежные груди и уродливый рубец между ними - совсем свежий и сочащийся гноем и сукровицей.
      Глаза Бельтана испуганно расширились. Кайрен небрежно потрепала его по щеке.
      - Да-да, любовничек, именно это я и имела в виду, - жарко выдохнула она прямо ему в лицо; от нее исходил неприятный запах крови и тронутой гниением плоти. - Скоро и ты станешь таким же и поймешь наконец, что значит обрести настоящую силу.
      Графиня выпрямилась и отошла к соседнему постаменту. Бельтан наблюдал за ней, пытаясь понять, чем она там занимается, но тут внимание его привлекло легкое движение где-то сбоку. Скосив глаза, рыцарь с изумлением и восторгом обнаружил, что пальцы его правой руки слабо шевелятся и даже пытаются ухватиться за край лежанки. Но самым удивительным было то, что двигались они не по его воле, а самостоятельно, словно живя отдельной от всего остального тела жизнью.
      Кайрен начала поворачиваться, и Бельтан мысленно приказал пальцам замереть. Те, как ни странно, послушались. Облегченно вздохнув, рыцарь принялся анализировать в уме открывающиеся перспективы. Не исключено, что подергивание пальцев - всего лишь независимая реакция организма вроде судорог или конвульсий. Но они все-таки откликнулись на его мысленное усилие, не так ли? А это, в свою очередь, означало, что зеленоглазая ведьма ошиблась. То ли ее магия не так сработала, то ли яду на шипах маловато оказалось, то ли он вправду сильнее, чем она думала... Кстати, она вроде бы сама удивилась, когда он так быстро пришел в себя. Как бы то ни было, он может двигаться. А это сейчас главное. И еще: надо любой ценой отвлечь ведьму, выиграть время, дождаться, пока к нему вернутся силы. И тогда... тогда он с ней за все рассчитается!
      Графиня вернулась, неся в руках два предмета, при виде которых сердце Бельтана ушло в пятки. Одним из них был кинжал с рукояткой из благородного оникса, другим - грубо обработанный кусок железа величиной с кулак. Изумрудные глаза Кайрен экзальтированно вспыхнули лихорадочным блеском.
      - Это мой подарок тебе, любовничек, - нежно проворковала она, снова склонившись над рыцарем и водрузив железку в центр его обнаженной груди.
      Черный кусок металла леденящей тяжестью давил на сердце, но Бельтан возликовал: ощущение было не из приятных, однако еще мгновение назад он вообще ничего не чувствовал. Страх отступил, уступив место холодной решимости. Только бы успеть...
      - Магия тут совсем простая, - успокаивающе заговорила графиня, коснувшись пальцем стянутого несколькими косыми швами разреза на собственной груди. - Простая и чудесная. Достаточно вырезать твое сердце и вставить на его место железное. Дальше оно само все сделает. Смерть отступит, и ты вновь возродишься, став при этом во много раз сильнее. Конечно, сначала тебе будет немножко больно, но это быстро пройдет. Кроме того, ты скоро научишься спокойно переносить такую боль, малая доза которой уложит на месте любого смертного.
      По телу Бельтана пробежал озноб. Заметила она или нет? Вроде бы не заметила: взгляд Кайрен был прикован к железному сердцу у него на груди. Чувствительность понемногу возвращалась в онемевшее тело. Сначала пальцы, потом ступни и кисти рук загорелись огнем, как будто миллионы раскаленных иголок разом вонзились в его беззащитную плоть. И все же это было в тысячу раз лучше, чем полное отсутствие ощущений или уготованная ему ведьмой страшная участь. Но действовать пока рано. Необходимо выиграть еще хоть немного времени.
      - Постой... - прохрипел рыцарь.
      Кайрен оторвалась от восторженного созерцания и мило улыбнулась.
      - Не стоит сопротивляться, любовь моя. Это абсолютно бесполезно. Улыбка ее вдруг превратилась в хищный оскал. - Вдобавок можешь утешиться тем, что составишь компанию твоему приятелю Трэвису Уайлдеру.
      Страх за друга холодными пальцами сдавил сердце Бельтана. Все внутри заледенело - как будто задуманная над ним операция уже завершилась.
      - Что... ты... с... ним...
      - Я? С ним? Ничего! - зловеще усмехнулась Кайрен. - Но твой драгоценный дружок сейчас находится в руках моего Хозяина и повелителя точно так же, как ты в моих. Теперь понимаешь, что противиться нет смысла? Куда лучше присоединиться к нам добровольно. И ты снова получишь своего Трэвиса, если уж не можешь без него обойтись.
      Жаркая волна гнева поднялась из глубин сознания, растапливая лед и вытесняя страх. Если она осмелилась тронуть Трэвиса, он с ней такое... Нет, нельзя спешить, нужно сохранять хладнокровие. Только таким путем он сможет спастись сам и помочь другу. Бельтан чувствовал, что уже может двигать ногами и руками, но проверять не собирался из опасения, что она может заметить. Еще бы минуточку - и он будет готов...
      - Пора, мой сладкий, - внезапно произнесла графиня. - Приготовься к новой жизни, Бельтан Кейлаванский! - С этими словами она приставила острие кинжала к его груди.
      Ты должен что-нибудь придумать, Бельтан! Должен!
      - Поцелуй... меня...
      Кинжал в ее руке дрогнул. Озадаченно хмуря брови, Кайрен уставилась на него.
      - Поцелуй... меня... хочу... умереть... с твоим... поцелуем... Лицо графини прояснилось. Подозрительность уступила место похоти и торжеству удовлетворенного самолюбия.
      - Я ужасно рада, что ты не пал так низко, как я думала, - прошептала она, вновь склоняясь над ним. - Мы с тобой еще будем вместе, мой Бельтан, и никто не посмеет встать у нас на пути!
      Стиснув рукоять кинжала и уперев его острие в верхнюю часть грудины, Кайрен прижалась губами к губам распростертого на каменном ложе рыцаря. Он едва не задохнулся от гнилостного привкуса тления и смерти, но усилием воли заставил себя сдержаться. Графиня тяжело дышала, прижимаясь к нему уже всем телом, шаря острым язычком у него во рту и сладострастно ерзая животом по его обнаженным гениталиям. Одновременно она не забывала давить на приставленный к груди Бельтана кинжал, из-под острия которого уже вытекала горячая струйка крови. Еще мгновение - и безжалостный клинок пронзит его живое сердце.
      Пора!
      Рыцарь отдал мысленный приказ, и тренированное тело воина послушно подчинилось, но каждое движение сопровождалось такой дикой болью, что он не выдержал и закричал - взревел, как разъяренный бык, бессознательно помогая хлынувшей во все клетки организма боли окончательно справиться с остаточным действием парализующего яда.
      Руки его оторвались от холодного камня. О Ватрис, какие же они тяжелые! Ощущение было такое, словно обыкновенный воздух вдруг превратился в расплавленную горную породу. И все же каким-то чудом он сумел поднять их, упереться ладонями в ненавистное лицо ведьмы и могучим толчком отшвырнуть ее прочь.