Громкое блеянье за спиной заставило его оглянуться. Сзади на него быстро надвигалось стадо коз. Козы были тощими и низкорослыми, но их было так много, что внутренний голос подсказал Трэвису не задерживаться у них на пути. Мало приятного, если тебя вываляют в грязи и пройдутся по спине и ногам десятками маленьких острых копытцев. Повинуясь здравому смыслу, он поспешно метнулся в сторону и прижался к стене, пропуская стадо. Последним неторопливо шествовал погонщик с хворостиной в руке - такой же тощий и косматый, как и его подопечные.
      Прочихавшись от вони, Трэвис отлепился от каменной кладки. Рывок в безопасное место привел его в пустынный темный утолок двора. Подняв глаза, он увидел нависающую над головой громаду башни. Из окна выделенного им помещения она не просматривалась, а при въезде в Кейлавер Трэвис не успел ничего толком разглядеть, поэтому башня пробудила в нем живейший интерес. Прежде всего, она сильно уступала размерами остальным крепостным башням, а кроме того, заметно отличалась от них запущенным и неприглядным видом. В стене чернел большой провал: часть кладки высыпалась и валялась внизу грудой обломков и щебня. Островерхая черепичная крыша вся перекосилась и тоже зияла дырами. Трэвис решил, что здесь вряд ли кто-нибудь живет. Скорее всего башня настолько одряхлела, что в ней стало опасно находиться, и ее то ли решили вовсе не ремонтировать, то ли просто руки пока не дошли. Пожав плечами, он развернулся и зашагал прочь.
      Пройдя всего несколько шагов, Трэвис внезапно остановился как вкопанный и повернул назад. И как только он сразу не обратил на нее внимания? Должно быть, просто не ожидал встретить именно здесь. На деревянной двери башни, почти такой же серой и изъеденной временем, как камни кладки, тускло отливал серебром инкрустированный знак из трех пересекающихся в одной точке линий - точно такой же, как высветившийся у него на ладони в то памятное утро в Кельсиоре:
      Картинка
      Дрожащей рукой Трэвис потянулся к руне на двери.
      - Могу я вам чем-то помочь? - прозвучал за его спиной мужской голос.
      Трэвис отдернул руку и обернулся. Спрашивавший был молод - гораздо моложе него. Широкое круглое лицо и плоский, приплюснутый нос мало красили их обладателя, но на губах его играла дружелюбная улыбка, а широко расставленные карие глаза искрились весельем и юмором. Из одежды на нем был длинный серый балахон, под которым угадывалась коренастая, плотно сбитая фигура. Трэвис узнал его: перед ним стоял один из толкователей рун, произносивших накануне руну начала перед открытием Совета Королей.
      - Прошу прощения, - смущенно пробормотал Трэвис, - я только хотел взглянуть на... - Тут он запнулся - не объяснять же совершенно незнакомому человеку, что аналогичный символ прячется у него под кожей на ладони и постоянно свербит, - и поправился: - Просто хотел посмотреть.
      Но рунный мастер только кивнул, явно ничего не заподозрив и даже не рассердившись, как опасался Трэвис.
      - Она прекрасна, не правда ли? - с гордостью сказал он, указывая на глубоко врезанные в дерево серебряные пластины. - Вы знаете, что это такое?
      - Нет, - замотал головой Трэвис.
      - Это изображение руны, - охотно пояснил молодой человек. - И не просто руны, а руны рун. - Он провел пальцем по пересекающимся отрезкам. Видите эти три линии? Центральная осевая обозначает искусство толкования рун, а остальные соответствуют двум другим ветвям рунного мастерства, ныне, увы, утраченным.
      - Искусству вязания и искусству разбивания рун! - подхватил он слова мастера, напрочь забыв о намерении соблюдать конспирацию.
      Собеседник довольно забавно склонил голову набок и окинул Трэвиса неожиданно проницательным взглядом.
      - Немногие в наше время помнят эти названия, - многозначительно заметил он. - Да и сами руны сейчас мало кого интересуют.
      - Почему? - не удержался от вопроса Трэвис. Толкователь пожал плечами:
      - Трудно сказать. Когда прокладывают новые дороги, старые неизбежно зарастают травой.
      Трэвис хотел спросить что-то еще, но не успел.
      - Вот, значит, куда тебя занесло. Любопытное совпадение! - послышался сзади насмешливый голос Фолкена.
      Трэвис еще больше ссутулился и насупился, чувствуя себя, сам не зная почему, маленьким ребенком, уличенным родителями в чем-то запретном.
      - А-а, это вы, - неприветливо буркнул он, заметив за спиной барда неторопливо шествующую по двору Мелию.
      Молодой человек удивленно покосился на него, но от вопросов воздержался.
      - Вот уж не ожидала встретить тебя здесь, Трэвис, - проворковала волшебница, слегка растянув губы в иронической полуулыбке. - Ты ведь, если не ошибаюсь, собирался сосчитать, сколько секунд длится падение с крепостной стены, не так ли?
      Трэвис скривился:
      - Зачем вы меня искали?
      Фолкен оскалил зубы в волчьей ухмылке:
      - Мы тебя, конечно, очень любим и ценим, Трэвис, но не стоит преувеличивать. Никто тебя не искал, и встретились мы чисто случайно, как тогда в лесу, - исключительно по воле богини судьбы, чьи хитросплетения недоступны разуму и пониманию простых смертных. А здесь оказались потому, что леди Мелия пожелала приобрести на здешнем базаре отрез материи на новое платье, ну а я, разумеется, не мог отпустить ее одну.
      - Все верно, Трэвис, - подтвердила Мелия. - Совсем я пообносилась, даже надеть нечего.
      На ее платье, как всегда, безукоризненном, не было заметно ни единого пятнышка, ни единой непроглаженной складки, не говоря уже о потертостях или следах штопки, но Трэвис благоразумно воздержался от комментариев.
      Фолкен дружески кивнул молодому рунному мастеру.
      - Рад снова видеть тебя, Постигающий Путь. Это мастер Рин, прошу любить и жаловать, - представил он его Мелии и Трэвису.
      - Взаимно, мастер Фолкен, - поклонился тот. У Трэвиса отвисла челюсть.
      - Так вы, выходит, уже знакомы?
      - Только со вчерашнего дня, - признался бард. - Вчера вечером я навестил мастера Рина, чтобы узнать, не возьмет ли он тебя в ученики.
      Рин весело рассмеялся:
      - А я - то гадал, откуда ему столько известно?! Что поделаешь, не каждый день в нашу башню заглядывают люди, хоть немного разбирающиеся в рунах.
      - Так вы возьметесь за обучение нашего Трэвиса, мастер Рин? - медовым голоском осведомилась Мелия.
      Круглая физиономия молодого толкователя сразу поскучнела.
      - Даже не знаю, что вам ответить, миледи. Прошлой ночью мы с мастером Джемисом долго обсуждали эту тему. Дело в том, что по нашим правилам учеником можно стать только после подачи письменного прошения и одобрения оного лично гроссмейстером Орагиеном, главой мастеров Серой башни.
      Мелия вспыхнула и хотела что-то возразить, но Рин жестом остановил ее и снова рассмеялся:
      - Нет-нет, миледи, не нужно ничего говорить, умоляю вас! Правила правилами, но мы посовещались с мастером Джемисом и решили, что в данном случае можно сделать исключение. Мы согласны принять вашего подопечного в ученики, но с условием, что он при первой возможности посетит Серую башню и получит дозволение гроссмейстера.
      - Благодарю вас, мастер Рин, - кивнула Мелия, сразу успокоившись.
      Тот вежливо поклонился в ответ на ее слова и снова заговорил:
      - Прошу прощения, но я вынужден вас покинуть. Меня ждут занятия. Я ведь пока еще не мастер, а всего лишь подмастерье, и потому должен сам готовиться к испытанию. А ты, ученик Трэвис, приходи сюда завтра сразу после восхода. Я тебя встречу.
      С этими словами Рин повернулся, легко взбежал по ступеням, отворил тяжелую дверь и исчез внутри полуразвалившейся башни.
      - Ну вот, одно дело улажено, - с довольным видом заметила Мелия, обернувшись к Фолкену.
      Трэвис нахмурился:
      - Эй, подождите минутку! А если я не хочу? Или у меня, как всегда, нет выбора?
      - Допустим, он у тебя есть. И что же ты выберешь, дорогой? - ласково улыбнулась волшебница, насмешливо щуря свои кошачьи глаза.
      Трэвис глубоко вдохнул и приготовился разразиться гневной обличительной тирадой, но в голову, как назло, не пришло ни одного вразумительного контраргумента. Он закрыл рот и повесил голову, увяв и сдувшись, как проколотый воздушный шарик.
      Фолкен добродушно похлопал его по плечу рукой в черной перчатке.
      - Не горюй, Трэвис! Джемис и Рин понимают в рунах много больше моего. Поверь, у них есть чему поучиться.
      Трэвис безмолвно кивнул. Мелия, взяв барда под руку, направилась к воротам, ведущим на нижний двор, откуда доносился многоголосый гул базара, но, пройдя всего пару шагов, остановилась и оглянулась.
      - Между прочим, Трэвис, я забыла тебе сказать, что восхищена твоими отвагой и мужеством. Ты вел себя как настоящий рыцарь, защищая леди Грейс от фейдрима. Ты молодец, Трэвис!
      Они уже давно скрылись из виду за воротами, а Трэвис все еще продолжал стоять с разинутым ртом, тупо глядя им вслед.
      Может быть, все-таки прав был брат Сай, утверждая, что у каждого человека всегда есть выбор? Трэвис тряхнул головой, окинул взглядом башню толкователей рун и машинально почесал правую ладонь.
      Может быть...
      73
      Грейс сверлила взглядом массивную деревянную панель. Ей казалось, что она стоит под дверью вот уже целую вечность, хотя на самом деле прошло не больше пяти минут. По счастью, коридор был пуст, иначе ей давно бы пришлось постучать, чтобы не вызвать недоумения проходящих мимо придворных или слуг.
      Так что же ты колеблешься, Грейс? Можно подумать, что по ту сторону тебя ожидает неминуемая погибель. Он всего лишь мужчина, такой же, как все.
      Такой же, да не совсем, потому что эта дверь вела в покои Логрена Эриданского. Грейс снова подняла руку - и в очередной раз не смогла заставить себя прикоснуться к полированному дереву костяшками пальцев.
      А виновата во всем этом Эйрин! Сегодня утром, после встречи с Иволейной, они ввалились наконец мокрые и запыхавшиеся, в королевские апартаменты. Грейс предполагала увидеть Бореаса в ярости: нетерпеливо мечущимся из угла в угол, изрыгающим проклятия и пинающим ногами столы, стулья, собак, слуг и все прочее, что попадется на пути. Но его величество, против ожидания, спокойно сидел в кресле у камина и вроде бы не проявлял никаких поползновений крушить мебель, посуду и головы окружающих. Как ни странно, спокойствие короля встревожило Грейс куда сильнее, нежели самое бурное проявление недовольства. Любой матадор знает, что всегда легче справиться с разъяренным быком, чем с тем, который намеренно уклоняется от схватки.
      Аудиенция оказалась неожиданно короткой. Бореас сухо сообщил, что крайне огорчен непристойным поведением на Совете барда Фолкена и, как следствие, преждевременным голосованием по ключевому вопросу. Грейс никогда прежде не приходилось слышать слово "огорчен" произнесенным с такой интонацией, что оно звучало как смертный приговор виновнику. До следующего заседания Совета оставалось двое с половиной суток, и Бореас желал знать причины, по которым голоса разделились пополам, чтобы не допустить такого же результата при повторном голосовании. Не стоит и говорить, что выяснение причин возлагалось на Грейс.
      Собственно говоря, некоторые из них лежали на поверхности, о чем она не преминула поставить короля в известность прямо на месте. Выбор Соррина легко объяснялся его душевной болезнью и постоянным страхом смерти. Тупоголовый франт Лизандир откровенно смотрел в рот Эминде и плясал под ее дудку. А вот мотивы самой королевы Эридана - помимо личной неприязни к Кейлавану и его монарху - анализу пока не поддавались, равно как и странное решение воздержаться при голосовании Иволейны Толорийской. Впрочем, поведение последней Бореас обсуждать отказался, похоже, имея на сей счет какие-то собственные соображения.
      - У колдуний всегда так: сначала определят, что разумно и правильно, а потом поступят с точностью до наоборот, - проворчал он и больше к этому вопросу не возвращался.
      Грейс могла бы кое-что возразить, но прикусила язык и молча выслушала пожелания его величества, больше напоминавшие военный приказ. Оказывается, несколько дней назад Эйрин сдуру ляпнула Бореасу о том, что главный советник эриданской властительницы Логрен относится к ней доброжелательно, и теперь король возжелал, чтобы она нанесла тому визит и постаралась выведать, почему Эминда так яростно противится военному союзу и объединению сил. Заодно Грейс поручалось прощупать Логрена на предмет того, какие уступки в пользу Эридана она рассчитывала выторговать по ходу Совета. Но более всего интересовал Бореаса ответ на вопрос, кого или чего смертельно боится Эминда, а в том, что дело обстоит именно так, сомнений у него, по-видимому, не имелось.
      Услышав требование короля посетить Логрена, Грейс все же попыталась высказать робкий протест, справедливо заметив, что беседовала с ним всего однажды, а все последующие их встречи ограничивались взаимным приветствием, но Бореас даже слушать ее не стал. Напрасно твердила она королю, что он заблуждается, принимая обычную галантность за проявление дружеской приязни. Исчерпав все аргументы, Грейс взглядом попросила поддержки у Эйрин, но та лишь виновато потупилась и едва заметно пожала плечами. Ничего другого не оставалось, кроме как склонить перед монархом голову и чуть слышно произнести три слова, гарантирующих хотя бы то, что она удержится на ее плечах еще как минимум в течение трех дней:
      - Слушаюсь, ваше величество.
      Приближающиеся шаги и звяканье подкованных сапог по каменным плитам коридора заставили Грейс выйти из оцепенения. Она вновь занесла руку над дверью и принялась стучать с такой силой, что костяшки пальцев заныли от боли. Опустила руку и затаила дыхание, ожидая результата. Никто не открывал. Из-за двери не доносилось ни звука. Шаги тоже смолкли. Грейс повеселела. Слава Богу, ложная тревога! Она снова постучала. Тишина. Невыразимое облегчение охватило ее. Должно быть, Логрен отсутствует, а это значит, что у нее появился предлог отложить на время навязанный ей визит. Счастливо улыбнувшись, Грейс постучала еще раз - просто так, для порядка, чтобы иметь возможность с чистым сердцем отрапортовать Бореасу, что она старалась изо всех сил, и если ничего не получилось, то ее вины здесь нет.
      - Может быть, я смогу вам чем-то помочь, миледи?
      Глубокий, звучный и чистый голос исходил не из-за запертой двери, а из-за ее спины. Грейс обернулась как ужаленная и в растерянности уставилась прямо в лицо лорда Логрена Эриданского У нее перехватило дыхание и помутилось в голове. Он выглядел еще более мужественно и привлекательно, чем во время их предыдущей встречи. Никогда прежде она так остро не ощущала близость мужчины.
      В умных, проницательных глазах эриданского вельможи вспыхнул огонек узнавания, а губы расплылись в широкой доброжелательной улыбке.
      Какие у него великолепные зубы. Хоть в рекламе снимай!
      Грейс чуть не рассмеялась вслух - столь абсурдной показалась ей эта мысль. С другой стороны, она успела привыкнуть к тому, что у здешних обитателей зубы, как правило, либо вовсе или частично отсутствуют, либо находятся в жутком состоянии, поэтому идеально ровные и белые зубы Логрена были в этом мире чрезвычайно редким явлением. Да и кожу его не уродовали многочисленные оспины, к которым Грейс так пригляделась, что перестала замечать их на лицах окружающих. Даже длинный белый шрам не портил облик эриданца, напротив, придавая ему дополнительный шарм. Так асимметрично установленная ваза в японском интерьере только подчеркивает безупречное совершенство всей остальной обстановки.
      Логрен вопросительно приподнял бровь, и это единственное проявление нетерпения с его стороны заставило Грейс наконец-то сообразить, что она ведет себя в высшей степени невежливо, бесцеремонно пялясь на него вот уже почти целую минуту. Необходимо было срочно исправлять положение.
      - Доброго дня вам, лорд Логрен, - пролепетала она, поспешно присев в реверансе. - Я... я надеялась найти здесь вас...
      - В самом деле, миледи? - насмешливо, но без ехидства усмехнулся советник. - Интересно, кого же еще вы могли найти в моих апартаментах?
      Жаркая волна стыда и паники охватила Грейс. Что он имел в виду? Неужели он тоже видел ее в тот день в саду, когда она оказалась невольной (не лги хотя бы самой себе, Грейс!) свидетельницей его любовных игр с зеленоглазой графиней Силезской? Нет, не может быть, он просто шутит! Внезапно заискрившиеся весельем глаза Логрена дали ей понять, что догадка верна. Грейс с облегчением перевела дыхание, лихорадочно подыскивая слова для достойного ответа. К счастью, советник, не дождавшись, заговорил снова:
      - Еще немного - и мы с вами разминулись бы, леди Грейс. Ее величество Эминда задержала меня сегодня дольше обычного на утреннем докладе, и я заскочил к себе буквально на пять минут переодеться, чтобы не опоздать на верховую прогулку с лордом Ольстином. Он ко мне целую неделю приставал, пока не уговорил.
      Грейс отступила на шаг.
      - О, прошу прощения, милорд! В таком случае не смею вас задерживать. Я и не подумала, что у вас может быть намечена важная встреча.
      Логрен театрально пригорюнился.
      - Ах, миледи, неужели вы столь безжалостны, что бросите меня на произвол судьбы? Если бы вы только знали, как мне не хочется с ним встречаться!
      - Что ж, положение обязывает, - заметила Грейс, пытаясь вспомнить, где она слышала это выражение.
      - Полностью с вами согласен, миледи, - подхватил Логрен, - однако, прошу вас, не забывайте, что речь в данном случае идет не о ком-нибудь другом, а об Ольстине Брелегондском. Если не ошибаюсь, вы уже имели удовольствие с ним встречаться, не так ли? Вы никогда не видели, как он ездит верхом? В одной руке он держит поводья, а в другой кубок с вином. Нисколько не удивлюсь, если мне придется поминутно спешиваться, поднимать его жирную тушу с земли и снова усаживать на коня. При этом он ничуть не рискует разбиться, потому что напяливает на себя совершенно невероятное количество меховых одежд, объясняя это якобы тем, что боится простудиться.
      - Могу себе представить, - кивнула Грейс. - Их, наверное, хватит, чтобы набить не одну подушку.
      Логрен рассмеялся и зааплодировал. Грейс, к ее собственному изумлению, присоединилась - и смех ее был веселым и искренним, как в тот вечер, когда они впервые встретились. И вновь, как тогда, она забыла обо всем в его обществе, испытывая радостное чувство легкости и раскрепощенности.
      - Так как же мы поступим, милорд, дабы спасти вас от незавидной участи скакать по заснеженным полям бок о бок в стельку пьяным лордом Ольстином? окончательно осмелев, поинтересовалась Грейс.
      Эриданец в задумчивости погладил подбородок.
      - Как вы верно подметили, миледи, положение обязывает. Я уже дал слово. Боюсь, у меня нет другого выбора, если только...
      - Если что?
      - Если только мои услуги не потребуются кому-либо из тех, кто стоит выше меня в табели о рангах. К сожалению, учитывая мое собственное высокое положение, ранг должен быть не ниже герцога.
      - А как насчет герцогини?
      Логрен обрадованно прищелкнул пальцами.
      - Годится!
      - В таком случае, милорд, объявляю вам, что ваша поездка с лордом Ольстином отменяется. Вы мне нужны.
      Советник приложил правую руку к груди и низко поклонился
      - Как будет угодно вашей светлости, - проговорил он, пряча улыбку.
      Невольный озноб пробежал по коже Грейс. Зачем она позволила вовлечь себя в эту опасную игру? Ведь ясно же, что Логрен не станет выполнять ничьи капризы, кроме своей королевы, и только делает вид, что подчиняется ей, цепляясь за любой предлог, лишь бы увильнуть от неприятной обязанности.
      - Надеюсь, вы позволите пригласить вас в мою скромную обитель, миледи?
      Он жестом указал в сторону двери. До Грейс наконец дошло, что все это время она прижималась к ней спиной. Поспешно отступив, она освободила проход. Логрен открыл дверь и посторонился, пропуская ее. Не вполне отдавая себе отчет в том, что она делает, Грейс и опомниться не успела, как очутилась внутри. Дверь за ее спиной захлопнулась, и к ней сразу вернулась прежняя неуверенность. Положение и в самом деле было двусмысленным: она-то знала, что явилась сюда шпионить, а не комплименты выслушивать!
      - Вина?
      Грейс приняла предложенный бокал и стиснула его в ладонях. Логрен прикоснулся к нему своим - в знак того, что пьет в ее честь, - и сделал несколько глотков. Грейс использовала короткую паузу, чтобы осмотреться. Размерами и убранством комната не шла ни в какое сравнение даже с ее собственной. Ни ковров, ни гобеленов, ни высоченной кровати под балдахином. Из мебели - только самое необходимое. Из узенького высокого окна виднеется лишь каменная кладка крепостной стены.
      Поймав ее взгляд, Логрен улыбнулся:
      - Не удивляйтесь, миледи, и не ищите чьего-то злого умысла в убогости моей обстановки. Я специально просил короля Бореаса выделить мне именно эти покои. Признаюсь вам, я с юных лет предпочитаю простоту пышности. Это обостряет мозг и позволяет лучше сосредоточиться. Я вовсе не против привилегий, сопряженных с высоким постом и знатным происхождением, но всегда следует держать в уме, что в них таится скрытый соблазн. порой заставляющий их носителей помнить только о своих правах и начисто забывать об обязанностях.
      Грейс пригубила вино. Слова Логрена заинтересовали ее. За месяц, проведенный в Кейлавере, она еще ни от кого не слышала столь глубокомысленных рассуждений.
      - Если можно, поясните подробнее, что вы имеете в виду, милорд, попросила она.
      - Охотно, миледи, - с серьезным видом кивнул советник. - Начнем с того, что благородное происхождение само по себе уже является привилегией, полученной от рождения. В то же время подобная наследственность накладывает на ее обладателя определенные обязанности. Наш долг состоит в том, чтобы принимать мудрые решения, обеспечивающие тем, кто стоит ниже и во всем зависит от нас, безопасность, порядок и возможность спокойно трудиться.
      - Но они же бесправны и несвободны! - не удержалась Грейс. Логрен поставил свой бокал на столик.
      - За порядок и безопасность всегда приходится платить, миледи. Так уж устроен мир. Да, сервы бесправны и вынуждены отдавать нам львиную долю всего произведенного. Да, они кормят нас. Но ведь и мы защищаем их и тоже кормим из своих запасов в случае неурожая, не так ли? Кроме того, мы строим для них храмы, в которых те совершенно свободно могут отправлять религиозные обряды любых культов мистерий, к которым питают склонность.
      Грейс, воспитанной в демократических принципах, уже сама система, основанная на неприкрытом угнетении большинства меньшинством, внушала непреодолимое отвращение. С другой стороны, кое-какие высказывания собеседника находили в ее душе живой отклик. В конце концов, что плохого, если во главе государства стоят самые сильные? С тем условием, разумеется, что у них в достатке и других необходимых качеств - справедливости, терпения, мудрости.
      - А кто же защищает вас, милорд? - спросила она, повинуясь внезапному порыву.
      Логрен шутливо погрозил ей пальцем:
      - Запрещенный прием, миледи. Мы с вами так не договаривались! А если серьезно, то я вам так скажу: власть - страшная штука, и те, кто добирается до вершины, вынуждены защищаться сами. Или пасть.
      Грейс охватил охотничий азарт. Вот он, долгожданный Шанс! Она поднесла к губам бокал и отпила глоток, чтобы, с одной стороны, выглядеть непринужденно, а с другой - немного промочить пересохшее горло.
      - Вы хотите сказать, что нечто подобное случилось и с королевой Эминдой? - невинно спросила она.
      Мгновение он непонимающе смотрел на нее, потом разразился оглушительным хохотом:
      - Браво, миледи! Великолепно исполнено! Ловко вы меня подловили - а ведь у меня врожденное чутье на такие дела. Грейс охватил панический ужас.
      - Я не понимаю, о чем вы говорите, милорд, - пролепетала она.
      Логрен придвинулся ближе. Его горячее дыхание обдавало ей лицо и пахло пряностями.
      - Бросьте! Все вы прекрасно понимаете, миледи. Типичный прием: острый вопрос под прикрытием невинной беседы. Нет-нет, не тревожьтесь! Я все понимаю и ни в чем вас не виню. Более того, я восхищен вашим искусством, миледи! Но не стоит и меня недооценивать. Я прекрасно знаю вашу историю и хорошо изучил характер короля Бореаса. Вы его гостья, вы от него зависите, и он был бы плохим монархом, не ухватившись за словно Небом ниспосланную возможность выведать - с вашей помощью - планы и намерения участников Совета Королей.
      У Грейс все поплыло перед глазами. Так, наверное, чувствует себя бабочка, приколотая булавкой к картонке детской коллекции.
      - Но вам, леди Грейс Беккетт, как я уже говорил, не о чем тревожиться, - продолжал советник, делая вид, что не замечает ее состояния. - Вы избавили меня от общения с лордом Ольстином, и я показал бы себя неблагодарной свиньей, позволив вам вернуться к Бореасу с пустыми руками. Если я правильно понял, вас интересуют истинные мотивы, которыми руководствовалась моя госпожа, сделав свой выбор на Совете?
      Не в силах что-либо сказать, Грейс судорожно кивнула.
      - Рассмотрим две возможности, - начал Логрен. - Либо Бледный Властелин не более чем миф, придуманный, чтобы пугать непослушных детей и вдохновлять странствующих бардов, либо прав Фолкен Черная Рука, утверждающий, что он ожил и пробудился в Имбрифейле. В первом случае мне представляется верхом идиотизма собирать огромную армию и отправлять ее чуть ли не через весь материк для сражения с несуществующим врагом, да еще в такое время, когда проблем и дома хватает - разбойничьи банды, варвары, недород, чума... Грейс облизала пересохшие губы.
      - Но что, если Фолкен прав? Эриданец окинул ее задумчивым взглядом.
      - А ведь вы ему поверили, не правда ли, миледи? - Он поднял руку, предупреждая ее ответ. - Нет, не нужно возражать, в этом нет ничего предосудительного. Я не знаю наверняка, тот ли он человек, за кого себя выдает, но сведущие люди рассказывали мне, что все пророчества Сурового Барда имеют поразительное свойство сбываться с необыкновенной точностью. Поэтому я тоже склонен всерьез относиться к его словам. Итак, предположим. Бераш действительно зашевелился и вот-вот вырвется на свободу. Помешать ему в этом мы не можем, и я опять же не вижу смысла посылать войска за сотни лиг от родного дома. Фолкен преувеличивает, говоря об армии, не уступающей численностью той, что собрали под свои знамена Ультер и Эльзара. Доминионы не смогут выставить и половины бойцов. Так не лучше ли оставить их здесь, заняться укреплением крепостей и поиском Великих Камней, в которых, если верить легендам, кроется основа могущества Бледного Властелина?
      Логрен замолчал, потянулся к кувшину, наполнил бокал Грейс, затем налил себе. Выпил половину и только тогда возобновил свой монолог:
      - Теперь вы, надеюсь, сами видите, миледи, что собирать войска преждевременно в любом варианте? Королева Эминда не всегда способна совладать с собой - уж это мне, поверьте, известно лучше многих, - но вчера она выбрала единственно верный путь, чтобы сохранить и защитить не только Эридан, но и все остальные доминионы. В чем я полностью ее поддерживаю.
      Грейс дрожащей рукой подняла бокал и жадно выпила. Аргументы Логрена звучали убедительно и произвели на нее впечатление. В их свете позиция Бореаса, ратующего за немедленную мобилизацию и войну и упрямо не желающего рассматривать компромиссные решения, представлялась ей теперь далеко не бесспорной. И кто знает, какой выбор сделала бы она сама, окажись вчера на месте Эминды?
      От вина у нее внутри разлилось приятное тепло и немного закружилась голова. Уже ни чуточки не стесняясь, Грейс откровенно пожирала глазами лицо и фигуру сидящего напротив Логрена. Впервые в жизни встретила она такого потрясающего мужчину - умного, красивого, благородного, рассудительного, хладнокровного... Ей уже с трудом верилось, что именно его она видела тогда в лабиринте - обнаженным, потным, пылающим животной страстью. До сих пор она не понимала, как мог Логрен Эриданский соблазниться дешевыми прелестями этой зеленоглазой шлюхи Кайрен, но сегодня, когда их разделяло чуть более фута, Грейс показалось, что она нашла ответ. Все просто: он ведь не только государственный деятель, но и мужчина до мозга костей - высокий, сильный, привлекательный. И как у всякого мужчины, помимо служебных обязанностей, у него имеются определенные физиологические потребности. А что до Кайрен так она просто подвернулась под руку. Придя к такому выводу, Грейс сразу успокоилась и почувствовала невыразимое облегчение.
      Отпив еще глоток, она поставила бокал на столик. Хотя Лог-рен без труда ее "расколол", задание все же нельзя было считать проваленным. Во всяком случае, у нее есть теперь что поведать Бореасу.
      - Благодарю вас за гостеприимство и угощение, милорд, - сказала Грейс, приподнимаясь из кресла, - но мне пора.
      Тяжелая мужская рука опустилась на ее плечо, не позволяя встать.
      - Не припомню, чтобы я давал вам позволение покинуть мои покои, миледи, - громом отдался в ее ушах ироничный голос Логрена.
      Грейс дернулась, как от пощечины, и завороженно уставилась на сжимающую ее плечо руку. На смуглой коже отчетливо проступали выпуклые синие жилки. Перед мысленным взором вновь вспыхнула не дававшая ей покоя картина: обнаженные тела любовников, лоснящиеся от пота, несмотря на мороз, голые ноги женщины, бесстыдно сплетенные за его спиной, ритмично дергающиеся белые ягодицы мужчины... Она подняла голову и прочла вожделение в его глазах.
      - Нет! - почти закричала Грейс, сбрасывая его руку с плеча. Логрен немедленно отступил в сторону и отвесил церемонный поклон.
      - Как будет угодно миледи. Прошу прощения, если мои действия показались вам оскорбительными.
      Господи, какая же она дура! Своим "нет" она отказывала вовсе не ему любезному кавалеру и настоящему джентльмену, - а впервые проснувшейся в ней женщине! Но где найти слова, чтобы объяснить это Логрену?
      Она поднялась и пошла к выходу - медленно, опустив голову, как побитая собака. Она не помнила, как очутилась за дверью, как куда-то бежала, не разбирая дороги... Опомнилась Грейс в каком-то пустынном коридоре, вся в слезах, а когда окончательно пришла в себя, с ужасом осознала, что в том мысленном воспроизведении любовной сцены в саду она видела в объятиях Логрена не Кайрен, а совсем другую женщину, чьи глаза тоже были зелеными, но с ярко выраженным золотистым оттенком.