- Благодарю, Фолкен, - сказала она с признательностью. - Как раз то, что мне было нужно. Теперь можете не волноваться: со мной все будет в порядке. Только отдохну немного. - Лицо Мелии по-прежнему оставалось бледными, но голос обрел прежнюю уверенность, и в нем больше не угадывалось только что звучавшего безнадежного отчаяния. Она бросила взгляд в сторону развалин Белой башни; глаза ее округлились от удивления и вопросительно обратились на собравшихся вокруг мужчин. - Чем там все закончилось? Я ничего не помню!
      - Трэвис сумел связать руну основания, - сообщил бард. - После этого заработала защитная магия башни, развоплотившая Бледных Призраков.
      - Связал руну? Ты уверен? Фолкен утвердительно кивнул.
      - Выходит, древнее искусство связывания рун все-таки еще сохранилось на свете! Что ж, это объясняет тот случай в талатрине, когда Трэвис изобразил Синфат вместо руны света.
      - Ты права, - согласился бард. - Наше маленькое осложнение не перестает удивлять меня своими сюрпризами.
      Трэвис поспешно сжал правую руку в кулак, ощутив знакомое покалывание в ладони.
      Фолкен тем временем вкратце поведал Мелии о том, что произошло в башне после ее обморока.
      - Это была кровь, Мелия, - закончил он свой рассказ. - Кровь некроманта. Когда руна основания треснула во второй раз, из трещины хлынула кровь!
      Волшебница еще раз скользнула задумчивым взором по белеющим в отдалении обломкам башни.
      - Полагаю, теперь мы можем наконец ответить на вопрос, почему Белая башня пала еще много лет назад. Бард шумно вздохнул:
      - Я всегда считал, что всех служивших Бледному Властелину чародеев поголовно истребили после его поражения. Похоже, однако, что кое-кому посчастливилось уцелеть. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, каким образом удалось вязателям рун пленить некроманта, могу только предположить, что после Войны Камней мощь черного мага сильно ослабла. Иначе они с ним никогда бы не совладали. И все же он им отомстил, одержав в конечном итоге победу над убийцами - правда, лишь через сотни лет после собственной гибели.
      Трэвис незаметно придвинулся поближе к огню.
      - Что-то я не пойму, Фолкен. Зачем им понадобилось убивать э-э... некроманта и орошать его кровью заложенный в основание башни Краеугольный камень?
      - Замешанные на крови чары - магия грубая и примитивная, но очень могущественная, - пояснил бард. - Среди вождей варварских племен издавна существовал обычай пить кровь поверженных врагов и замешивать на крови раствор при закладке своих крепостей. Считалось, что сила убитых передается вместе с кровью испившему ее победителю и укрепляет стены возведенных на крови построек. Вероятно, закладывавшие Белую башню рунные мастера придерживались аналогичных взглядов.
      - Самонадеянные глупцы! - воскликнула Мелия все еще слабым, но звенящим от гнева голосом. - Как же они ошибались! И как дорого заплатили за свою ошибку!
      Фолкен некоторое время молчал, созерцая тлеющие угли костра.
      - Увы, они не догадывались, что с помощью подвластной им рунной магии невозможно до конца укротить скрытую в крови некроманта злую силу, - снова заговорил бард после томительной паузы. - Поэтому Трэвис, даже связав разбитую руну, не смог помешать ей вырваться наружу. И вот результат, кивком указал он в сторону разрушенной башни.
      Трэвис поежился. Он обладал достаточно развитым воображением, чтобы живо представить себе кошмарную сцену, разыгравшуюся в этом самом месте много веков назад. Одетые в белоснежные одеяния гордые Вязатели Рун обступают со всех сторон жалкую коленопреклоненную фигурку в черном. Взмах жертвенного ножа - и на заложенный в фундамент камень брызжет из перерезанного горла алая кровь, вместо благословения ставшая проклятием.
      - А кто такие некроманты, Фолкен? - спросил он.
      - Мне рассказывали, что очень давно они обитали на Дальнем Юге, где их почитали за духов или второстепенных богов. А потом Бледный Властелин переманил их к себе на службу, пообещав в награду снабжать человеческими телами.
      - Все было далеко не так просто, как ты излагаешь, - вмешалась Мелия, окинув барда укоризненным взглядом. Фолкен философски пожал плечами:
      - Может быть. Да и что могут простые смертные вроде меня знать о путях богов?
      - Оно и заметно!
      Бард сделал вид, что не заметил сарказма, и продолжал:
      - Некроманты создали для своего нового повелителя полчища фейдримов, ставших преданными рабами Бледного Властелина. Бледные Призраки, с которыми мы столкнулись, тоже из их числа. Это самые ужасные и могущественные из его слуг. Их сотворили с единственной целью: найти и добыть три Великих Камня, иначе называемых Имсари. - Он пристально посмотрел на Трэвиса. - Говорят, что Великие Камни оставляют за собой светящийся след, невидимый для обычных людей, но доступный глазам Бледных Призраков. Предотвратить эманацию возможно лишь одним способом: поместив Имсари в железный футляр.
      Трэвис медленно вытянул из потайного кармана заветную шкатулку. Так вот в чем дело! Вот за чем охотились те бледные твари, походя спалив "Обитель Мага" в Кастл-Сити и едва не прикончив их всех в подвале Белой башни. А он, безмозглый болван, сам помогал им, оставляя для них ориентиры всякий раз, когда открывал шкатулку.
      Мелия протянула к огню все еще дрожащие руки.
      - Приходится признать, что твоя догадка относительно камня Трэвиса оказалась верной. Поздравляю тебя, Фолкен. Бельтан зачарованно уставился на шкатулку.
      - Неужели в ней и впрямь один из Великих Камней? - спросил он в благоговейном восторге.
      - Теперь уже можно не сомневаться, - кивнул бард. - На крышке в центре выгравировано изображение руны Синфат. Думаю, не ошибусь, предположив, что внутри шкатулки находится Синфатизар - Сумеречный Камень, - слабейший из Имсари, но тем не менее обладающий колоссальной мощью в руках того, кто знает, как с ним обращаться. - Голос его понизился до шепота. - И кто, похоже, до сей поры не оставил надежды заполучить его.
      Фолкен сунул руку в котомку, порылся на дне и достал какой-то сверток. Развернув тряпицу, он продемонстрировал спутникам ту самую разбитую руну, до которой однажды, еще в Кельсиоре, дотронулся Трэвис. Треснувший каменный диск цвета слоновой кости матово белел в лунном свете, а начертанная посередине руна отливала серебром. Кронд. Руна огня.
      - Первые подозрения зародились, когда я нашел эту штуку в ущелье Теней, - начал бард. - Однако доказательств у меня не имелось - вплоть до вчерашнего дня. Но вчера я проник в башню и прочел кое-что из написанного на рунном камне. Вынужден сообщить вам, друзья, что подтвердились самые худшие мои опасения.
      - И что же подтвердилось? - первым не выдержал Бельтан.
      - Бледный Властелин был повержен и побежден тысячу лет назад, - вновь заговорил Фолкен усталым голосом. - Тогда же были откованы и установлены над ущельем Теней железные Черные Врата. Они выходят прямо на Оскаленную Пасть - единственный доступный перевал на всем протяжении Железных Клыков и надежно закрывают как вход в Имбрифейл, так и выход из него. Сильнейшие из белых магов - повелителей рун - запечатали створки Черных Врат самыми могущественными из подвластных им рун, дабы ввергнутый в бездну Враг никогда больше не смог покинуть свои подземные чертоги. Мы долгое время свято верили, что так и будет, - по крайней мере те, кто не забыл. Но мы ошиблись. - Бард ткнул пальцем в трещину на белом диске. - Это одна из трех печатей, наложенных на Врата Имбрифейла. Не представляю, кто и как сумел ее сокрушить, но защита уже не столь прочна, как раньше. Если та же участь постигнет две другие печати, Врата откроются вновь.
      Мелия и Бельтан не сводили глаз с примолкшего Фолкена Трэвис пошевелился, откашлялся, встряхнул головой, отгоняя щемящее предчувствие неизъяснимой угрозы, и робко попросил:
      - Ты бы хоть объяснил, что все это значит?
      Бард с жалостью посмотрел на него и отчетливо произнес:
      - Если вдруг из бездны времен выплывает неведомо когда затерявшийся Великий Камень, если по дорогам Фаленгарта снова начинают рыскать Бледные Призраки, если слабеют рунные печати на створках Черных Врат, все это может означать только одно' Бледный Властелин, тысячу лет пребывавший в узилище, залечил раны, сбросил оковы заклятий и рвется на свободу.
      Сумрачная тень промелькнула по лицу Фолкена. В ветвях над его головой вдруг взвыл по-волчьи студеный ночной ветер.
      56
      Шел десятый день с момента появления Грейс Беккетт в Кейлавере. Новизна впечатлений от проживания в настоящем королевском замке понемногу стерлась и уступила место привычке.
      Первым и основным признаком привыкания стала чрезмерная раздражительность по поводу разнообразных мело-чей, раньше не привлекавших ее внимание. Во-первых, она постоянно мерзла. Впрочем, холод донимал всех обитателей цитадели, поголовно жалующихся на необычайно рано наступившую в этом году зиму. Холод сочился из каждого камня, обдавал ледяным дыханием из каждой трещины в стенах, сквозняком таился в переходах и набрасывался на зазевавшихся прохожих, впиваясь в тело обжигающими морозом поцелуями. У Грейс все время болели ноги и ныли суставы, несмотря на теплое нижнее белье и длинные, до пят, юбки из толстой шерсти. Руки тоже моментально коченели, и никакие перчатки не помогали.
      Низкая температура усугублялась повышенной влажностью. Река Димдуорн, она же Темноструйная, протекала не далее чем в лиге - около трех миль, по подсчетам Грейс, - от Кейлавера, так что в замке днем с огнем не найти было ни одной сухой тряпки, не говоря уже о простынях или полотенцах. Впрочем, холод и сырость Грейс еще могла бы как-то пережить, но запахи просто сводили ее с ума.
      Пахло буквально все: сортиры, факелы, ночные вазы, свечи, коридоры и подавляющее большинство кейлаверцев. Все эти разнообразные ароматы можно было условно разделить на три категории: обычная вонь, едкая вонь и гнилостная вонь, хотя чаще всего приходилось сталкиваться с комбинацией элементов, существенно превосходящей убойной силой каждую из составляющих по отдельности. Еще пару недель назад она не поверила бы, что будет тосковать по бездушному запаху антисептика, пропитавшему стены и коридоры Денверского мемориального. Она всю жизнь ненавидела этот запах, понимая в то же время, что это обычное химическое соединение, предназначенное для обеззараживания атмосферы и нейтрализации куда более неприятных запахов крови, блевотины и смерти. Но в больнице ее угнетал всего один запах, тогда как здесь, в Кейлавере, их было столько, что Грейс не раз одолевало искушение раскалить на огне кочергу и одним махом выжечь все свои обонятельные рецепторы.
      Еще одной причиной депрессии явилось сокращение до минимума времени общения с Эйрин. Баронесса заявлялась к Грейс при первой же возможности, но на подготовку гостевых помещений, руководство армией слуг и лакеев, ревизию запасов провианта и надсмотр за кухней в преддверии визита царствующих особ у нее уходило так много времени, что свободная минутка выдавалась крайне редко.
      - Послушай, Эйрин, давай я буду тебе помогать, - предложила ей как-то раз Грейс.
      Предложение вызвало у баронессы шок.
      - Ты с ума сошла, Грейс! - воскликнула она, немного опомнившись. - Ты же королевская гостья и высокородная дама. Это... это неподобающе!
      - В самом деле?
      Эйрин энергично закивала:
      - Никто не поймет, уверяю тебя. Особам благородного звания подобные помыслы категорически противопоказаны.
      - Все ясно. Как говорится, положение обязывает, - вздохнула Грейс, а про себя добавила: "Скучай хоть до посинения, а ручкой пошевелить не смей!" Вслух она, разумеется, ничего такого не высказала и даже улыбнулась Эйрин на прощание, когда та вдруг заспешила и куда-то опять унеслась, не пробыв с ней и десяти минут.
      Король Бореас тоже как будто забыл о существовании Грейс. Прошло уже целых три дня с тех пор, как он в последний раз соизволил проявить внимание к ее персоне. Аудиенция состоялась на следующее утро после официального приема в честь представителей доминионов. Правда, разбудил ее и проводил в покои его величества не простой паж, а достопочтенный сенешаль лорд Олрейн собственной персоной. Грейс впопыхах накинула первое попавшееся платье да еще всю дорогу бежала, с трудом поспевая за царедворцем. В результате она ввалилась к Бореасу запыхавшаяся, в сбившемся набок наряде и с растрепанными волосами, липнущими к мокрому от пота лицу.
      - Я вижу, лорд Олрейн застал вас во время утренних гимнастических упражнений, миледи, - заметил король, одним взглядом оценив состояние ее туалета, и благосклонно кивнул. - Похвальное занятие, клянусь Ватрисом! Древние мудрецы не зря учили: кто слаб телом, тот слаб и умом.
      "В здоровом теле - здоровый дух", - перефразировала Грейс на земной лад и мысленно усмехнулась. Не говорить же королю, что за последние несколько месяцев самой большой физической нагрузкой для нее была беготня по бесконечным коридорам его замка. Она украдкой бросила взгляд на широченные плечи, мощный торс и могучие руки. Интересно бы узнать, какой вид спорта предпочитает сам Бореас? Честно говоря, она бы ничуть не удивилась, узнав, что его величество обожает в часы досуга пожонглировать парой-тройкой своих придворных.
      - А теперь, миледи, - заявил король, блеснув клыками в отдаленно напоминающем улыбку оскале, - я жду от вас подробного доклада обо всем, что вам удалось узнать на вчерашнем пиру.
      Рассказ занял не больше четверти часа, и все это время Бореас нетерпеливо расхаживал взад-вперед перед камином и сворой дремлющих у огня мастифов. Грейс докладывала стоя - кресло ей король не предложил, мучительно вспоминая подробности бесед с различными лордами, сенешалями и советниками, с которыми ей довелось вчера общаться. Когда она закончила, его величество громко хмыкнул, но Грейс успела заметить вспыхнувший в глазах короля интерес. Других комментариев она не дождалась. Некоторое время Бореас молчал, рассеянно крутя в руках кинжал и как будто размышляя, в чье сердце его вонзить. Кончилось тем, что он метнул кинжал в стол. Грейс завороженно уставилась на подрагивающий в столешнице клинок. Бросок последовал так быстро и внезапно, что она едва успела заметить сверкнувшую в воздухе стальную молнию.
      - Вы свободны, миледи, - сухо произнес король.
      Грейс сохранила достаточно присутствия духа, чтобы понять, что аудиенция закончена. Она начала приседать, вовремя спохватилась и наклонила голову.
      - Всего доброго, ваше величество. Я буду продолжать наблюдение в меру своих сил и способностей.
      - Продолжайте, миледи, - равнодушно кивнул Бореас.
      Вернувшись к себе, Грейс еще раз мысленно проиграла в голове встречу с королем и пришла к неутешительным выводам. Причем поведение Бореаса по ходу аудиенции лишь подтверждало ее смутные подозрения. Начать хотя бы с того, почему он так настойчиво стремится вовлечь все доминионы в военный союз? Леди Кайрен упоминала, что Бореас увлекается мистериями культа Ватриса. Грейс плохо представляла себе, что это за мистерии, но сам Ватрис, если верить словам графини, был воинственным богом и покровителем воинов. Вполне возможно, Бореас затеял эту игру с целью ублажить своего бога и заодно присоединить к собственным владениям дополнительные территории за счет соседей.
      Поначалу Грейс подумывала поделиться своими выводами с Эйрин, но вспомнила пылкую преданность королю юной баронессы и решила повременить. Не стоит заранее расстраивать девочку. Лучше она расскажет ей потом - когда будет располагать конкретными фактами.
      К сожалению, добывание прямых улик оказалось занятием неблагодарным и - хуже того - бесплодным. За истекшие три дня она почти ни с кем не сумела поговорить: все были жутко заняты, поглощены последними приготовлениями к приезду венценосных особ и временем для пустого трепа не располагали. Явно симпатизирующий ей лорд Логрен, повстречавшийся как-то раз в коридоре, приветствовал Грейс изящным поклоном, но так и не остановился поболтать. Даже вездесущая и неугомонная Кайрен куда-то запропастилась и на людях не показывалась.
      Предоставленная самой себе, Грейс от скуки занялась изучением крепости. Но каждый коридор, каждый проход, каждая лестница вели в конечном итоге либо на кухню, либо в сортир. Похоже, оба эти заведения прочно занимали два первых места в иерархии служебных помещений замка, значительно опережая как тронный, так и пиршественный залы.
      Поэтому не стоит удивляться тому, что на десятый день пребывания в Кейлавере Грейс Беккетт сидела в своей комнате одна, отчаянно скучала и от нечего делать глазела в окошко.
      Из ее спальни открывался неплохой вид, но взор Грейс чаще всего задерживался на макушках двух караульных башен, между которыми располагались ведущие в крепость ворота. Ей вспоминались крестьяне и ремесленники с согбенными спинами и шаркающей походкой, входившие и выходившие из ворот в то памятное утро, когда Дарж привез ее в Кейлавер. Кому-то может показаться смешным, но сегодня она завидовала этим забитым, бесправным сервам - замученным непосильной работой, неграмотным, полуголодным пасынкам изначально несправедливой и порочной феодальной системы - лишь потому, что те в отличие от нее имели возможность свободно покинуть замок в любую минуту.
      Грейс обреченно вздохнула. Вчера она взяла на заметку узенький боковой коридорчик, начинающийся неподалеку от пиршественного зала. Быть может, исследовав его, она обнаружит нечто более интересное, нежели воняющий дерьмом сортир или благоухающая тухлятиной кухня? Конечно, она могла бы заняться чтением, но примитивный слог средневековых хронистов ей порядком поднадоел, а от вычурных букв готического шрифта сильно уставали глаза. Нет, чтение исключается. Уж лучше пойти прошвырнуться по цитадели. Заодно и ноги разомнет. Она хотела уже отвернуться от окна, но в последний момент успела заметить краем глаза мелькнувшее внизу яркое зеленое пятно.
      Мгновенно забыв обо всем, она вновь приникла к полупрозрачному стеклу. Есть! Лица Грейс не видела, но эти волосы цвета красного золота и изумрудное платье могли принадлежать только одной персоне - леди Кайрен. Графиня неторопливо пересекала двор под ручку с каким-то высоким широкоплечим мужчиной в жемчужно-сером костюме. Спутник Кайрен тоже был знаком Грейс: изящный наряд, серебрящиеся на висках прилизанные волосы и статная фигура безошибочно выдавали в нем лорда
      Логрена, главного советника ее величества королевы Эминды Эриданской. Они шли, чуть не соприкасаясь головами, и выглядели поглощенными беседой. Что-то ёкнуло в груди Грейс. Логрен при встрече показался ей человеком умным и независимым в суждениях, и она никак не ожидала увидеть его вовлеченным в сферу интересов такой прожженной интриганки, как графиня Силезская. О чем же, интересно, они так увлеченно разговаривают?
      Странная парочка приблизилась ко входу в зеленый сад-лабиринт, занимающий центральную часть крепостного двора. Там они задержались на минутку - Грейс почудилось, что Логрен как-то воровато огляделся по сторонам, - затем вошли в оплетенную стеблями глицинии арку и скрылись из виду.
      Грейс закусила губу. Эйрин говорила ей, что в этом мире существует закон, согласно которому гость не может покинуть дом, не испросив предварительно разрешения у оказавшего ему гостеприимство хозяина. И если ей вдруг вздумается куда-то уехать, придется просить дозволения у короля Бореаса или, на худой конец, у лорда Олрейна. Но кто мешает ей просто прогуляться по двору? Она ведь останется при этом в пределах Кейлавера, не так ли? Не дав себе труда задуматься над тем, что собирается предпринять, Грейс стремительно выбежала из комнаты.
      Снаружи было гораздо холоднее, чем она думала.
      В отличие от предусмотрительной Кайрен Грейс не позаботилась надеть ни меховую накидку, ни теплую шерстяную шапочку, а кринолин на поверку оказался никудышной защитой от мороза и ветра. Она осторожно прикрыла за собой дверь бокового выхода, предназначенного для слуг и редко используемого придворными. Грейс выбрала его именно по этой причине, а еще потому, что черный ход не было видно из окон центральной башни. Длительные экскурсии по замку принесли первые плоды: все же не зря она потратила столько времени, шляясь по бесконечным коридорам. Прикрывая вырез платья сложенными на груди руками, Грейс быстрым шагом направилась к лабиринту через вымощенный брусчаткой двор.
      Добравшись до входа в сад-лабиринт, она остановилась и оглянулась через плечо. Во дворе не было ни души, не считая отводящего в конюшню лошадь молоденького оруженосца, да и тот не обращал на нее ни малейшего внимания. Собравшись с духом и расправив плечи, Грейс решительно шагнула вперед.
      Уже через несколько минут она начала жалеть о том, что, во-первых, вообще пустилась в эту авантюру, а во-вторых - что никого не поставила в известность. Сначала она пыталась запоминать повороты, но не прошла и нескольких дюжин шагов, как окончательно запуталась. Четыре раза налево и два направо? Или наоборот? Одно было ясно как день: она даже не знала, в какой стороне находится выход. Сплутовать и прорваться напрямик сквозь живую изгородь тоже не представлялось возможным. Стены лабиринта достигали двенадцати футов в высоту и состояли из сплошного переплетения оснащенных внушительного размера шипами ветвей. Стоит полезть напролом, шипы в считанные минуты в клочья изорвут одежду и в кровь раздерут лицо и руки.
      "Успокойся, Грейс. Подумай. Ты врач и опытный исследователь. Вспомни, чему тебя учили. Неужели примитивный лабиринт, выращенный неграмотным средневековым садовником, выше твоих интеллектуальных возможностей?"
      И она двинулась вперед, с каждым шагом все дальше углубляясь в хитросплетение вечнозеленых коридоров.
      Довольно скоро Грейс выявила определенную закономерность. Дважды свернув налево и один раз направо, она попадала в новый сектор, где готова была поклясться - раньше еще не проходила. Здравый смысл подсказывал, что, придерживаясь такой тактики, она рано или поздно попадет в центр. Приподняв намокший подол платья, Грейс ускорила шаг. Интуиция подсказывала, что она приближается к цели. Налево. Еще налево. Теперь направо. И...
      ... тупик!
      Грейс замерла на месте, растерянно озирая возникшую перед ней колючую преграду. Такой подлянки она никак не ожидала! Сосредоточившись, она шаг за шагом восстановила весь свой путь. Быть может, она где-то ошиблась в последовательности? Да нет, вроде все правильно. Не могла она пропустить поворот. Оставалось только признать очевидное: выявленная закономерность оказалась фикцией. Как часто случается, она приняла желаемое за действительное и...
      - ... заблудилась! - с замирающим сердцем прошептала Грейс.
      Дыхание белым облачком застывало у нее на губах. Бегая по лабиринту, она успела вспотеть и теперь вся дрожала. Понимая, что если она будет так стоять, то наверняка простудится, Грейс повернулась, вышла из тупика и добралась до ближайшего перекрестка, где снова остановилась, раздумывая, куда повернуть на Этот раз. Все направления выглядели одинаково. Перспектива вернуться в замок до ужина становилась все туманнее. Интересно, хватится ли ее Эйрин? Да, наверное, но вряд ли скоро - у баронессы своих забот полон рот.
      Постояв минуту и окончательно продрогнув, Грейс наугад свернула влево, прошла несколько шагов и... застыла как вкопанная, зажав ладонью рот, чтобы не закричать.
      "Отвернись, Грейс. Отвернись сейчас же!"
      Но женское любопытство во все времена было сильнее страха, и Грейс Беккетт не стала исключением. Спрятавшись за изгородью, она завороженно следила за разыгрывающейся в маленьком ажурном гроте сценой.
      Невзирая на мороз, их обнаженные тела лоснились от пота. На расстеленном прямо на траве плаще они сплелись в объятиях столь же тесных и плотных, как окружающая островок в центре лабиринта живая изгородь. Женские руки цвета слоновой кости были сомкнуты на шее мужчины, выделяясь ослепительной белизной на фоне его смуглой кожи. В такт размеренным, неторопливым, томительно-чувственным движениям бедер партнеров по спине и ногам мужчины стремительно перекатывались волны то напрягающихся, то расслабляющихся мышц. Он приближался к экстазу, плотно зажмурив глаза, в то время как у нее они были широко раскрыты и сверкали, как два больших изумруда чистейшей воды. В уголках пухлых розовых губ притаилась удовлетворенная улыбка.
      Рассудок приказывал Грейс как можно скорее убираться отсюда, но ноги отказывались подчиниться, словно их кто-то намертво приковал к земле. Сознание полностью сконцентрировалось на открывшейся ей картине. Дурманящий абрикосовый аромат проникал в ноздри, обволакивая мозг и пробуждая в ней таящиеся глубоко под спудом желания. Рука Грейс как бы сама по себе скользнула на грудь, потом на живот, опустилась еще ниже...
      Словно почувствовав чужое присутствие, женщина внезапно обратила взор в ее сторону. Грейс окаменела. Глаза Кайрен на краткий миг вспыхнули изумлением, тут же сменившимся высокомерным превосходством и чем-то еще, поразительно похожим на... одобрение? Затем белые руки женщины крепче сомкнулись вокруг шеи мужчины, а губы разошлись в широкой панибратской усмешке.
      "Нет!"
      Грейс ожесточенно встряхнула головой, отгоняя наваждение. Усилием воли остановила вышедшую из-под контроля руку, повернулась и помчалась прочь, не оглядываясь и не разбирая дороги. Вдогонку ей ударил громкий торжествующий смех.
      Зажав уши руками, она все бежала и бежала.
      57
      Утром в ее спальню вихрем ворвалась Эйрин. Синие глаза баронессы сияли от возбуждения.
      - Она уже близко! Сейчас будет! - воскликнула Эйрин.
      Грейс в панике вскочила со скамьи у окна. Сердце лихорадочно забилось. На миг ей показалось, что сюда идет леди Кайрен - разбираться относительно вчерашнего происшествия в саду.
      Заметив растерянность подруги, баронесса поспешила уточнить:
      - Сигнальщики донесли о приближении кортежа Иволейны, королевы Толории. Она станет первой из царствующих особ, прибывших на Совет.
      - Иволейна?
      - Ну да! - с энтузиазмом подтвердила Эйрин. - Дозорные стражники на башне засекли королевский поезд на старом таррасском мосту через Димдуорн и опознали по толорийским штандартам. - Она развернула принесенный сверток и с гордостью продемонстрировала великолепный шерстяной плащ. - И пожалуйста, не стой столбом, Грейс. Надевай скорее, а то замерзнешь.
      Грейс нерешительно взяла обновку и накинула на плечи. Плащ оказался тяжелее, чем она ожидала.
      - И куда мы направляемся?
      - На крепостную стену, куда же еще? Я не собираюсь пропустить момент ее въезда в Кейлавер. Говорят, во всех Семи доминионах не найти другой такой красавицы, как королева Иволейна! Идем же!
      Грейс попыталась что-то спросить, но баронесса ухватила ее за руку и почти силком вытащила из комнаты. Пришлось воздержаться от вопросов и в дальнейшем: все силы и внимание уходили лишь на то, чтобы не отстать от быстроногой Эйрин. Тяжело дыша, они преодолели последние ступени длинной спиральной лестницы, распахнули тяжелую железную дверь и оказались на широкой смотровой площадке одного из бастионов. Площадку ограждал зубчатый парапет, и с нее открывался великолепный вид на внутренний двор цитадели.
      Грейс посмотрела вниз. Отсюда как на ладони были видны все каверзные повороты и тупики лабиринта, в котором она чуть не заблудилась вчера, и ажурный декоративный грот в центре, где она застала в деликатном положении Кайрен и Логрена. Сразу вспомнилось, как она бросилась наутек, а вот все остальное словно подернулось туманом. Наверное, ей просто по-везло: стремительный бег без оглядки всего через несколько минут вывел ее прямиком к выходу. Сейчас, однако, у нее зародились кое-какие сомнения. Создатели лабиринта изрядно потрудились, запутывая единственный верный путь из центра к началу, проследить который было сложно даже с высоты крепостных укреплений, и все же она каким-то чудом сумела найти его наугад, ни разу не останавливаясь и не возвращаясь назад. С другой стороны, помимо обычного везения, никакого другого объяснения на ум не приходило.
      К тому же, если удачное бегство еще можно было посчитать счастливым совпадением обстоятельств, причину его скорее следовало отнести к гримасам фортуны. Грейс никак не ожидала, что лорд Логрен, показавшийся ей на пиру умным, проницательным, рассудительным и умудренным жизнью, так легко соблазнится вызывающе вульгарными прелестями Кайрен. Подобный мезальянс просто не укладывался у нее в голове. Хотя... Грейс вдруг припомнила слова графини во время ее визита, когда речь зашла о короле.
      "В первую очередь он мужчина, следовательно, поддается манипулированию".
      Перед ее мысленным взором вновь предстала обнаженная Кайрен и ее нежные белые руки, обхватившие спину Логрена. Интересно, чисто женские чары - это весь ее магический арсенал, или у графини в запасе имеется кое-что посерьезней? Да, пожалуй, имеется. Иначе как объяснить тот странный эпизод, когда Грейс вдруг почувствовала в голове чужое присутствие? Или небрежно брошенную фразу Кайрен: "Несколько капель отвара, несколько вовремя вставленных льстивых слов..." Быть может, Логрена привлекло к ней не одно лишь плотское желание, а нечто большее? Но Грейс не успела додумать мысль до конца, потому что в этот момент Эйрин дернула ее за руку.
      - Ну что ты уставилась вниз, Грейс? Идем дальше. Ворота гораздо лучше видны с южной стены.
      Взявшись за руки, подруги направились по узкому проходу, проложенному по вершине стены к соседнему бастиону. Однако, добравшись туда, они с огорчением обнаружили, что та же идея пришла в голову не им одним. На смотровой площадке уже успело собраться порядочно народу. Впрочем, при появлении Грейс и Эйрин толпа безропотно расступилась, пропуская их вперед и освобождая место в первом ряду. Отсюда вид на крепостные ворота действительно был намного лучше. Грейс незаметно усмехнулась: оказывается, знатное происхождение тоже может пригодиться!
      Морозную тишину прорезал отдаленный высокий и чистый звук одинокого рога, эхом отдавшийся в ушах Грейс и почему-то взволновавший ее до глубины души. Она приложила ладонь ко лбу, защищая глаза от слепящего солнца, и тут же увидела длинную цепочку коней и всадников, неторопливо взбирающихся по склону холма где-то на полпути между рекой и цитаделью. У нее перехватило дыхание.
      У Грейс остались лишь обрывочные воспоминания о том, что происходило в тот день с ней и вокруг нее, но сопровождавшие события мысли, чувства и образы сохранились в ее памяти до конца жизни. Реющие на ветру знамена золото на зеленом фоне. Блистающие в солнечных лучах панцири и стальные шлемы рыцарей. Гарцующие в такт музыке кони. Огромные охотничьи псы с белоснежной шерстью и перепачканными в грязи мордами. Вельможи в черных, красных и пурпурных одеждах. Волнующие кровь звуки рогов.