33

— Сдается мне, Фолкен, — бросила Мелия, меряя шагами поросший травой круг внутри покинутой башни, — что сейчас самое подходящее время поведать нам поподробнее об одном из задержавших тебя в пути осложнений. — Она круто повернулась и в упор посмотрела на Трэвиса.

Тот сидел на камне, понурив голову и тупо вглядываясь в раскрытую ладонь. Высветившийся на ней знак давно побледнел и изгладился, но он чувствовал под кожей каждый изгиб составляющих его линий. Изображение раскаленной нитью пылало в его мозгу, и стоило Трэвису хоть на мгновение закрыть глаза, как перед мысленным взором тут же вновь проступали три скрещивающиеся под углом прямые:

В голове теснились не находящие ответа вопросы. Каким образом поместил Джек этот знак на его ладонь? Зачем он так поступил? Что означает этот светящийся символ? Стоп! А почему, собственно, символ? Разумеется, знак на ладони Трэвиса заметно отличался от начертанного на круглом диске, найденном, по словам Фолкена, в ущелье Теней, но оба наверняка имели общее происхождение. Как там он его называл? Руна? Точно, руна! Жаль только, что и это слово ничего не объясняет. Ну зачем, зачем ты так подставил меня, Джек?!

Бельтан озабоченно переминался с ноги на ногу, но до сих пор не проронил ни слова. Очевидно, в подобных ситуациях рыцарь привык безоговорочно полагаться на Мелию и Фолкена, куда более сведущих в магии, нежели он. В магии? Ну да, конечно, в чем же еще? За исключением одной маленькой детали. В книжках, которые Трэвис читал в детстве, маги и волшебники тоже творили чудеса — чаще добрые, иногда злые, но всегда удивительные и восхитительно волнующие воображение. Магия Зеи оказалась совсем иной — темной, пугающей, противной человеческому естеству. И нечего удивляться, если даже друг Фолкен поглядывает на него с подозрением.

— Между прочим, я наивно полагал, что у тебя больше не осталось сюрпризов за пазухой, друг Трэвис, — заметил бард, скрестив на груди руки.

— Я тоже так полагал, — сокрушенно отозвался Трэвис. — По-моему, будет лучше прямо сейчас рассказать леди Мелии и Бельтану обо всем, что со мной случилось. С самого начала.

— Неплохая идея, — одобрительно кивнул Фолкен.

Трэвис глубоко вдохнул и приступил к повествованию. Подробный пересказ событий, приведших его из Кастл-Сити в чужой, незнакомый мир, отнял немало времени, но заинтригованные слушатели ни разу не прервали его. Правда, реагировали они по-разному. Если Бельтан ловил каждое слово с расширенными от изумления глазами, его прекрасная спутница, наоборот, то и дело скептически морщилась, всем своим видом показывая, что сильно сомневается в правдивости рассказчика.

Как только Трэвис умолк, Мелия поднялась и приблизилась к нему.

— Могу я взглянуть на шкатулку? — сухо осведомилась она.

— Да-да, конечно, леди. — Трэвис вскочил с места, сунул руку за пазуху, достал железную шкатулку и протянул даме. Мелия отрицательно покачала головой.

— Открой ее своими руками. Пожалуйста.

Несмотря на вежливый тон, слова ее больше походили на приказ, чем на просьбу. Трэвис снял крючок и открыл крышку. Серо-зеленый камень сразу ожил в солнечных лучах и засиял тысячами невидимых граней. Мелия склонилась над коробочкой и внимательно осмотрела камень, но ни разу не прикоснулась к нему. Закончив осмотр, она дала знак закрыть шкатулку.

— Ну и что вы об этом скажете, леди? — не удержался от вопроса Трэвис.

Мелия задумчиво посмотрела на него и покачала головой.

— Я ничего не скажу. Пока, во всяком случае. Могу только дать полезный совет. Хорошенько спрячь эту вещь, Трэвис Уайлдер, и никогда не открывай без крайней необходимости.

Трэвис послушно убрал шкатулочку во внутренний карман туники, успев заметить, однако, скептическую усмешку Фолкена. По всей видимости, у леди Мелии имелись свои соображения касательно природы камня, но делиться ими со всеми она по какой-то причине не желала. Трэвис, в свою очередь, не собирался докучать ей расспросами. Сегодняшний день и без того выдался щедрым на неожиданности.

Бард бережно завернул разбитый рунный камень в тряпицу и упрятал сверток на самое дно котомки.

— Тогда в дорогу, друзья, — предложил он. — Сначала, правда, придется огорчить известием о скорой разлуке нашего гостеприимного хозяина короля Кела, но тут уж ничего не попишешь. До Кейлавана путь неблизкий.

Мелия скользнула взглядом по фигуре Трэвиса.

— А как поступим с нашим маленьким осложнением? — поинтересовалась она без особого энтузиазма.

— Я не знаю, как отправить его обратно в тот мир, откуда он пришел, — развел руками бард. — Ты, как я понял, тоже…

Мелия в задумчивости провела пальчиком по бархатистой щеке.

— Думаю, нам следует прихватить его с собой в Кейлавер, — сказала она. — После того, что он натворил со связанной руной, его лучше не оставлять без присмотра.

— Полностью с тобой согласен, — отозвался Фолкен.

— Эй, подождите! — спохватился Трэвис, возмущенный столь бесцеремонным обсуждением своей участи. — Меня что, никто и спрашивать не собирается?

Не собирался, по всей видимости, никто. Мелия и Фолкен уже направлялись к выходу из башни, на ходу обсуждая какие-то мелкие детали предстоящего путешествия. Трэвис уставился им вслед, чувствуя себя брошенным и никому не нужным маленьким оебенком.

— Ну почему никто никогда ничего мне толком не скажет?! — воскликнул он, чуть не плача от обиды.

— Привыкай, парень, — ухмыльнулся Бельтан, добродушно похлопав его по плечу. — От этих двоих объяснений вовек не дождешься. Я-то уже привык, чего и тебе советую.

С этим дружеским напутствием рыцарь обошел его и тяжеловесно затопал за удаляющейся парой. Трэвис остался один в опустевшей башне. Постоял с минуту в раздумье, обреченно махнул рукой и пустился вдогонку за остальными.

34

Грейс разбудил тихий шуршащий звук, похожий на мышиную возню.

Она открыла глаза и моргнула. Рассеянный, медовых тонов свет заливал спальню. Повернув утонувшую в подушке голову, она увидела на полу косые полосы от проникающих сквозь узкое окошко солнечных лучей. Дарж привез ее сюда утром. Шел снег. С тех пор облака рассеялись, и выглянуло солнышко. Получается, она проспала большую часть дня.

Грейс нахмурила лоб. Опять этот странный звук, нарушивший ее сон: шорх-шорх, топ-топ — будто чьи-то мягкие лапки. Она решительно откинула одеяло и села на кровати.

Как две горлинки, застигнутые врасплох лучом охотничьего фонаря, обе юные служаночки в одинаковых серых платьицах застыли на месте, в восторженном испуге уставившись на Грейс. Одна из них накрывала столик, которого раньше в комнате не было, переставляя на него тарелки и блюда с подноса, а другая собирала сушившуюся у камина одежду.

— Привет, — осторожно кашлянув, сказала Грейс.

Бурная реакция горничных стала для нее полнейшей неожиданностью. Они разом завопили, при этом первая с грохотом уронила поднос на стол, а вторая судорожно скомкала еще влажные блузку и слаксы и прижала их к груди. Затем, не сговариваясь, обе стремительно метнулись к двери.

— Эй, вы куда? Это же мои вещи! — в тревоге закричала им вслед Грейс.

Она опоздала. Девушки, бросив на нее исполненный ужаса последний взгляд, выбежали из комнаты и захлопнули за собой дверь.

Грейс закусила губу. Неужели она выглядит такой страхолюдиной? Она вспомнила, что так и не удосужилась причесаться. Провела рукой по волосам и убедилась, что ее прическа на самом деле в полном беспорядке. Ну ладно, допустим, ее внешний вид действительно далек от совершенства, но растрепанные волосы едва ли можно считать веской причиной для панического бегства. И зачем, скажите на милость, им понадобилось уносить ее тряпки?

Грейс спустилась с кровати и подошла к гардеробу. Делать нечего, придется пока довольствоваться тем, что осталось. С нарастающим отчаянием она перебирала одно платье за другим, пока не остановилась на показавшемся ей самым простым в обращении. Им оказалось грандиозное сооружение из тонкого синего сукна, на изготовление которого пошло больше материи, чем она успела износить за все предыдущие годы жизни. Грейс со вздохом просунула голову через отверстие ворота и чуть не упала под навалившейся на плечи тяжестью. Мужественно стиснув зубы, она все же сумела устоять на ногах, но ее ожидало куда более тяжкое испытание. Она битый час подбирала, подтягивала, подворачивала, мучительно пытаясь разобраться в назначении бесчисленных застежек, пуговиц и бретелек.

И все понапрасну.

Грейс не без оснований считала себя умной женщиной, но конструкция этого платья оказалась за пределами ее понимания. Оно упорно не желало ей подчиняться. Что бы она ни делала, оборки и складки неизменно собирались на одной стороне, соответственно исчезая на противоположной. Окончательно выбившись из сил, Грейс выползла из платья и засунула его обратно в шкаф, сопроводив несколькими энергичными выражениями.

Она уже собиралась закрыть дверцу — проклятое платье так ее разозлило, что даже смотреть на него было противно, — как вдруг заметила в углу какой-то сверток. Развернув его, она обнаружила длинную шерстяную тунику светло-коричневого цвета, толстые зеленые гамаши и кожаный пояс. Эта находка понравилась Грейс значительно больше. Она натянула тунику и гамаши поверх нижнего белья и подпоясалась. Вещи были ей великоваты, но не шли ни в какое сравнение с платьем, в котором она походила на плюшевое кресло-переросток. Вероятнее всего, они попали в гардероб случайно и принадлежали кому-нибудь из слуг, но в них было тепло и удобно, а главное, не приходилось гадать, что и как надевать или снимать. Расправляя складки туники вокруг талии, Грейс нашла прикрепленный к поясу кожаный кошель. Подойдя к камину, она забрала с полки ожерелье и надела на шею, убрав кулон под одежду. Визитную карточку Ищущих и половинку монеты спрятала в кошелек. Затем оглядела себя со всех сторон и осталась довольна.

Ноздри защекотал аппетитный аромат. Отвернувшись от гардероба, Грейс переключила внимание на столик с оставленным служанкой подносом. Рядом со столиком стояло кресло. Желудок громко и протестующе заурчал, недвусмысленно давая понять, что не намерен больше мириться с таким пренебрежительным отношением к его потребностям. Мельком оглядев поднос, Грейс решительно придвинула кресло и уселась за стол. В конце концов, голод не способствует мыслительному процессу, так что строить планы гораздо разумнее, предварительно подкрепившись.

Она исследовала содержимое всех блюд и горшочков, по очереди приподнимая глиняные крышки и заглядывая внутрь. Меню оказалось разнообразным, но довольно своеобразным. В качестве закуски предлагалось нарезанное ломтями холодное мясо под зеленым желеобразным соусом; на первое — густой суп-пюре цвета топленого молока с крошечными отварными яйцами; в роли горячего выступал мучной пудинг, обильно сдобренный пряными приправами, а на десерт ей досталась сметана с незнакомыми сушеными фруктами.

Некоторое время Грейс еще колебалась. Потом желудок снова напомнил о себе и заставил забыть об осторожности. Она подцепила кусочек мяса и отправила в рот. Минуту спустя блюдо наполовину опустело. Ростбиф оказался настоящим деликатесом, а вот зеленый соус ей не понравился, так же как и плавающие в супе микроскопические яйца, от которых исходил стойкий неприятный запах. Сам суп, чем-то напоминающий луковую похлебку с картофелем, имел вполне приемлемый вкус. Пудинг источал приятный запах анисового семени. Она обожала анис и слопала все без остатка. Десерт постигла та же участь, хотя ей пришлось довольно долго жевать жесткие и упругие, как резина, сухофрукты. В целом обед можно было считать удавшимся — Грейс неоднократно случалось довольствоваться едой несравненно ниже качеством. Впрочем, она была так голодна, что не побрезговала бы, наверное, даже сухим собачьим кормом.

После плотной трапезы ее снова потянуло в сон, но тут внимание Грейс привлекла пара сапожек, стоящих в углу у камина на том самом месте, где прежде валялись ее промокшие тряпки. И как только она их раньше не заметила? Отложив ложку, она принесла сапоги, вновь уселась в кресло и примерила обновку. Пошитые из удивительно мягкой оленьей кожи почти невесомые сапожки пришлись ей точно по размеру, послушно растягиваясь на икрах и как влитые облегая ноги. Грейс зажмурилась от удовольствия. Идеальная обувь! Пожалуй, даже слишком идеальная. Скорее всего какой-то местный сапожник-умелец стачал их, пока она спала, использовав в качестве образца ее больничные туфли. Она встала и прошлась по комнате. Сапожки упруго пружинили при каждом шаге, но нигде не давили и не натирали. Такое впечатление, словно она всю жизнь их носила. В них можно было спокойно прошагать пешком миль двадцать без единой мозоли.

Прогулка по комнате привела Грейс к окну, и она вспомнила, что утром так и не успела выглянуть наружу. Стекло в оконной раме было толстым и пестрело многочисленными воздушными пузырями и иными включениями — от песчинки до мелкой гальки. Все эти огрехи, преломляя солнечный свет, создавали неожиданно приятный для глаз эффект, хотя заметно затрудняли обзор, что, впрочем, не помешало Грейс определить свое местонахождение. Ее апартаменты располагались на верхнем этаже одного из пристроенных под прямым углом к центральной башне крыльев Сама башня находилась по левую руку, а по правую виднелись ворота, через которые они с Даржем проникли в цитадель. Другое крыло занимало противоположную сторону замкового двора, а посреди него был разбит сад. Деревья частично ограничивали видимость и полностью закрывали центральную часть, но Грейс все же удалось разглядеть многочисленные дорожки, петляющие по всему пространству и с обеих сторон огражденные плотными зарослями вечнозеленого кустарника. Сад представлял собой настоящий лабиринт, в котором непосвященный мог легко заблудиться.

Заходящее солнце обливало расплавленным золотом башни и шпили крепости; на фоне темнеющего неба пламенели багрянцем полотнища реющих на ветру знамен.

Грейс так бы и стояла у окна, любуясь открывающейся панорамой, но легкий стук в дверь заставил ее отвлечься от этого занятия.

35

Она стремительно обернулась и посмотрела на дверь. Стук повторился — негромко, но настойчиво. Грейс охватила паника. Что делать? Она умела хладнокровно взирать на самые тяжелые увечья, бороться с любыми заболеваниями и манипулировать пациентами с легкостью опытного кукловода. Почему же тогда обычные люди до сих пор повергали ее в ужас? В горле запершило, и ей пришлось откашляться.

— Войдите, — крикнула она и недовольно поморщилась — скрыть дрожь в голосе не получилось.

Последовала пауза, потом ручка повернулась, и дверь отворилась. В комнату вошла молодая женщина. Грейс сразу поняла, что ее посетила не обычная служанка.

Так вот как положено носить эти чертовы платья!

Пышный кринолин туго облегал гибкое тело юной леди, отнюдь не скрывая, а, наоборот, подчеркивая изящество и грациозность ее фигуры. Правое плечо девушки покрывала роскошная шаль. Сапфировое платье удачно гармонировало с ее большими, широко раскрытыми синими глазами, выгодно оттеняя черные как смоль волосы и безупречную кожу цвета слоновой кости. Черты лица с первого взгляда внушали симпатию и говорили о сильной и вместе с тем мягкой натуре его обладательницы Она еще не была красавицей, но обещала стать ею в недалеком будущем.

Остановившись за порогом, девушка присела в низком реверансе. Грейс в таком наряде и шагу не смогла бы сделать без посторонней помощи, но посетительнице это упражнение далось без видимых усилий.

— Надеюсь, я не побеспокоила ваше высочество? — чистым, нежным голосом осведомилась она.

— О нет, только не это! — непроизвольно вырвалось у Грейс. На лице гостьи появилось озабоченное выражение.

— Неужели до меня кто-то осмелился потревожить покой вашего высочества? — Озабоченность быстро сменилась гневом. — Будьте уверены, ваше высочество, я лично разыщу виновных в этом ужасном проступке и прослежу за тем, чтобы они понесли заслуженное наказание!

Грейс вспомнила перепуганных служаночек и отрицательно покачала головой.

— Не нужно никого наказывать. Пожалуйста. Собственно говоря, дело совсем в другом… — Она шагнула к девушке. — Видите ли, все называют меня ваше высочество, а мне бы очень хотелось, чтобы этого не делали.

Ну вот, сказала все-таки!

Юная дама понимающе улыбнулась и согласно кивнула.

— Лорд Олрейн уже предупредил меня, ваше… то есть миледи, что вы по какой-то причине избегаете приличествующего вашему рангу обращения. Разумеется, любое ваше желание — закон для нас. Молю только об одном: скажите, как вас следует именовать в дальнейшем?

Грейс с величайшим трудом подавила приступ истерического смеха.

— «Светлость» подойдет? — спросила она с усмешкой. — Кстати, по странному совпадению, меня именно так и зовут[8].

— Вполне логичный выбор, — с невозмутимым видом согласилась ее собеседница, то ли не заметив прозвучавшего в словах Грейс сарказма, то ли сознательно подыгрывая ей.

— А вы?…

— Ой, простите, наверное, я позабыла свои хорошие манеры в другом платье! — смущенно потупилась девушка. Грейс с облегчением вздохнула. Подыгрывает!

— Леди Эйрин, баронесса Эльсандрийская, к вашим услугам, — представилась гостья, но таким тоном, будто титул баронессы сильно ее утомляет. — Однако, если мне придется называть вас Грейс, я настаиваю, чтобы вы звали меня Эйрин. И я не потерплю отказа, будь вы даже королевой Малакора!

Грейс всегда испытывала неуверенность и дискомфорт в обществе других людей, особенно незнакомцев, но рядом с юной баронессой ей было так легко и свободно, словно между ними с первой минуты установилась некая невидимая связь. Она, в свою очередь, довольно неуклюже попыталась исполнить ответный реверанс.

— У меня и в мыслях не было отказывать вам, Эйрин. — Поддавшись безотчетному порыву, Грейс с притворной суровостью посмотрела на девушку. — Вы так и собираетесь торчать на сквозняке, моя милая, или все же соблаговолите войти и закрыть дверь? Я сегодня чуть насмерть не замерзла, и одного раза мне более чем достаточно!

— Ах, извините, миледи! — Эйрин поспешно вошла в спальню и прикрыла за собой дверь. Озорное веселье мигом слетело с ее лица, уступив место глубокой озабоченности.

Грейс мысленно обругала себя последней дурой. Пошутила, называется. Ни с того ни с сего взяла и совсем расстроила бедную девочку!

— Да не переживайте вы так, Эйрин, — сконфуженно проговорила она. — Я просто неудачно пошутила. — Грейс крайне редко ощущала потребность в общении с кем бы то ни было, но до этого момента даже не представляла, каким по-настоящему невыносимым может быть одиночество. И ей совсем не хотелось, чтобы баронесса сбежала от нее, как неизвестно чем напуганные горничные. Вот только как убедить ее в своей безобидности? — Со мной такое иногда случается. Ляпнешь какую-нибудь глупость, не подумавши… Вы уж простите меня, пожалуйста.

Лицо Эйрин озарилось ослепительной улыбкой.

— Вам не нужно извиняться, Грейс. Тем более после всего, что вы сегодня пережили.

Глаза их встретились. В следующее мгновение девушка шагнула к Грейс и с благодарностью пожала ей руку.

— Я ужасно рада, что вы не такая, как другие, — смущенно призналась она, потупив голову.

— Что значит не такая? — удивилась Грейс. Эйрин подняла голову. Глаза ее лукаво блеснули.

— Все знатные леди, время от времени гостившие в Кейлавере, бывали в первую очередь озабочены тем, чтобы показать свое превосходство в статусе над самой титулованной из обитающих в замке дам. — Она театрально вздохнула. — Каковой, на данный момент, является ваша покорная служанка. Король Бореас — мой опекун, и с тех пор, как умерла королева Нарина, на мои плечи легла обязанность размещать, развлекать и ублажать всех прибывающих в столицу высокородных особ женского пола. Чаще всего это выражается в том, что мне часами приходится терпеливо выслушивать в подробностях, насколько у них дома богаче и роскошнее обстановка, пышнее и дороже наряды, проворнее и почтительнее слуги, чем у нас в Кейлавере.

— Звучит вдохновляюще, — сочувственно кивнула Грейс; слова Эйрин живо напомнили ей порядки в Денверском мемориальном, где кое-кто из практикующих врачей порой не брезговал очернить коллегу, лишь бы привлечь к себе внимание заезжего медицинского светила. Грейс в эти игры никогда не играла. — Но с моей стороны вам ничего подобного не угрожает. Как я уже говорила лорду Олрейну, я никакая не принцесса, а самая обыкновенная женщина.

— Ну разумеется, Грейс, — понимающе поддакнула баронесса. — Как вы пожелаете, так и будет.

Очевидно, Эйрин верила ее утверждениям ничуть не больше, чем старый сенешаль, но Грейс благоразумно решила пока не заострять на этом внимание. Девушка между тем продолжала с энтузиазмом развивать свой тезис:

— Вне зависимости от вашего статуса и причины появления в Кейлавере я бесконечно счастлива принимать вас здесь, Грейс. Вы не поверите, как мало в замке благородных дам. хотя бы отдаленно близких мне по возрасту! Признаться, я втайне надеялась, что вам захочется поговорить со мной, прогуляться по саду… — Она вдруг зарделась. — Ой, я, должно быть, выгляжу ужасно самоуверенной, да?

— Есть немного, — согласилась Грейс. — Но вам повезло. Я сегодня добрая и никому ни в чем не могу отказать.

Эйрин некоторое время осмысливала ее слова, потом радостно рассмеялась. Грейс, к своему удивлению, не выдержала и присоединилась к ней. Похоже, спонтанные шутки удавались ей лучше, чем заранее обдуманные. Надо будет запомнить на будущее.

Эйрин приглашающим жестом указала на каменную скамью у стены близ окна. Они уселись рядышком и некоторое время сидели молча, освещенные закатными лучами. Грейс не знала, с чего начать. Должно быть, сказывалось отсутствие практики.

— И кого же я должна благодарить за оказанное мне гостеприимство? — прервала она наконец затянувшееся молчание, стараясь, чтобы ее вопрос не прозвучал чересчур натянуто. — Его величество?

Мимолетная улыбка скользнула по губам Эйрин. Она покачала головой.

— О нет, не думаю. Боюсь, король Бореас слишком занят, чтобы лично заниматься нуждами гостей. Государственные дела оставляют мало времени для других забот. Во всяком случае, так принято считать. Поэтому король очень редко общается с ними не считая тех случаев, когда Кейлавер посещают действительно важные особы, так что все заботы о гостях ложатся на мои плечи

— Значит, я должна поблагодарить вас, Эйрин, — сказала Грейс. — Большое спасибо за все, а особенно за это, — указала она на сапожки из оленьей кожи у себя на ногах. — Замечательная обувь!

— Рада, что они вам понравились, — улыбнулась баронесса и тут же помрачнела. — Увы, ни одно из подобранных мною платьев не пришлось вам по вкусу, как я и опасалась. Я ниже вас ростом. Грейс, поэтому у меня не было другого выбора. Все эти наряды из гардероба покойной королевы Нарины — она была почти такого же телосложения, как вы. Я надеялась, они послужат вам какое-то время, но теперь вижу, что они безнадежно вышли из моды. Однако, если вы соблаговолите потерпеть еще немножко, я отдам переделать королевскому портному одно из моих платьев, и уже к завтрашнему утру…

— Нет-нет, Эйрин, платья здесь ни при чем! — перебила ее Грейс. — Боюсь, вина целиком на мне. Стыдно при-знаться, но я так и не смогла разобраться во всех этих пряжках и крючочках. Дело в том, что я никогда раньше ничего подобного не носила.

Эйрин никак не отреагировала на это заявление, несомненно, показавшееся ей весьма необычным, — разве что чуть заметно приподняла бровь.

— В таком случае позвольте мне показать вам, как это делается, — предложила она, направляясь к гардеробу.

Грейс сочла момент подходящим, чтобы задать наконец вертевшийся на языке вопрос:

— Скажите, Эйрин, почему люди в замке пугаются меня?

— О Мать Зея! Да с чего вы это взяли?! — в изумлении повернулась к ней баронесса.

Зея? Название этого мира или что-то другое? Нужно будет при случае выяснить. Но попозже. Собравшись с духом, Грейс рассказала о том, какими взглядами провожали ее утром стражники у ворот и в какой панический ужас повергло ее пробуждение находившихся в комнате горничных. Эйрин выслушала ее до конца и задумалась, озабоченно поджав губы.