Он вцепился в железные прутья, застонал и покачал головой. Боль пронзила ее грудь. Неужели он отказывается от единственного дара, который она может ему дать?
      - О, бешала, - с мукой в голосе сказал он. - Твое сердце я бы взял с радостью, если бы позволили обычаи моего клана. Твою любовь я бы лелеял, как лучший из самоцветов. Вот только я бы не стал ее скрывать. Я носил бы ее у себя на шее, где она сияла бы ярче солнца. Но твое тело драгоценность, которую я не в силах сделать своей.
      Нет, она не должна сдаваться.
      - Законы твоего народа не запрещают тебе иметь любовницу?
      - Нет.
      - Тогда я буду следовать за морнишами, точно призрак, стану таиться во мраке и холоде, вне яркого круга их костров. Мне все равно. Я буду ждать тех мгновений, которые ты сможешь украсть, и в темноте твоя любовь меня согреет.
      - Я не могу, бешала.
      Она молча смотрела на него, не находя слов.
      Сарет прижал голову к железным прутьям.
      - Все дело в демоне, бешала. Он забрал не только мою ногу, но и мужскую силу.
      - Ты хочешь сказать...
      На его губах появилась горькая улыбка.
      - Нет, бешала. С моим телом все в порядке - нет лишь ноги. Но я не способен испытывать желание, какие бы чувства мной не овладевали. Это произошло, когда мы с Ксеметом впервые увидели демона и я познал его прикосновение.
      Какая жестокость! Лирит попыталась рассмеяться - и всхлипнула.
      - Получается, что единственный дар, который я способна тебе преподнести, ничего для тебя не значит.
      - Нет, бешала. Ты предложила мне бесценный дар. Какой человек способен познать свою судьбу? Однако вот она - моя судьба, явившаяся мне сейчас. Что из того, что она получилась горькой? Во всяком случае, она моя.
      Лирит прижалась лицом к железным прутьям и ощутила тепло его щеки.
      - Я буду любить тебя вечно, Сарет.
      - А я люблю тебя сейчас, - ответил он.
      Они стояли так до тех пор, пока в дверь не постучали.
      - Время вышло, мисс Лили, - послышался голос Тэннера.
      Ключ повернулся в замке, дверь открылась. Не говоря ни слова, Лирит повернулась и вышла на улицу, оставив свое сердце во мраке тюремной камеры.
      ГЛАВА 35
      Дарж опустился на колени среди зарослей полыни, чтобы разглядеть мертвого ягненка. Сквозь разреженный горный воздух солнце вонзало в землю свои лучи, словно раскаленные клинки; вокруг кружили слепни, жаждущие крови. Они только что обнаружили тело. Пройдет всего несколько часов на такой жаре, и их здесь будут тучи.
      - Как вы думаете, сеньор Дирк, тут потрудились волки или койоты? спросил сидевший на корточках мужчина.
      Он был жилистым и крепким, с черными волосами и загорелой кожей. Его звали Мануэль Домингес, сэр Тэннер объяснил Даржу, что он пришел из Доминиона Мексика.
      Дарж изучал расположение глубоких ран на шкуре ягненка, местами были видны кости. На спине у животного остались длинные царапины, а на правом боку необычные отверстия. Но сильнее всего пострадало горло - голова повернута назад и почти полностью отделена от тела. Два других ягненка убиты точно так же.
      - Похоже на работу волков, - сказал Дарж, показывая на разодранную шею. В Эмбаре водились огромные серые волки, которые спускались с гор и рыскали зимой по болотам, ему не раз доводилось видеть, как они расправлялись с овцами и другим домашним скотом. - . Но раны на спине могла оставить огромная кошка.
      Домингес поднял голову.
      - Неужели пума спустилась в долину?
      Дарж покачался на пятках и задумчиво прикрыл глаза. Небольшое овечье ранчо Домингеса находилось посреди заросшей полынью равнины; до гор было не меньше двух, а то и трех лиг.
      - Ну, если тебя гонит голод, можно пройти и больше, - сказал Дарж. Только мне трудно представить себе, чтобы волк и пума охотились вместе. А вот эти следы едва ли оставило животное. - И он показал на глубокие отверстия в боку ягненка. - Такое впечатление, что их сделали ножом. Может, кто-то из ваших людей начал свежевать ягненка?
      Домингес покачал головой.
      - У меня нет наемных работников, только сыновья. И я сам нашел ягнят.
      Осмотр тел поставил Даржа в тупик. Ягненка прикончили когтями, зубами и ножом - и каждое оружие принадлежало разным существам. Но удивительнее всего другое: почему никто из хищников не воспользовался своей добычей? Дарж провел ладонью по земле вокруг ягненка. Она была абсолютно твердой и сухой, ни малейших следов крови. Значит, хищник все-таки закусил. Но какое животное пьет кровь и не ест мяса? Дарж таких не знал.
      - Я расскажу шерифу о том, что здесь произошло, - сказал Дарж Домингесу. - Он пришлет людей, и они выследят животное, которое прикончило ягнят.
      Домингес с благодарностью кивнул, в его карих глазах появилось удовлетворение.
      - Спасибо, сеньор Дирк. У меня маленькое ранчо, да и стадо овец невелико. Не так давно один человек предложил выкупить у меня землю. Если овец будут и дальше убивать, мне придется согласиться на его предложение.
      Дарж испытывал сочувствие к владельцу ранчо. В Эмбаре считалось позором быть свободным человеком, но не иметь земли.
      - А кто предложил выкупить вашу землю?
      - Я не знаю его имени. Он пришел оттуда.
      Домингес показал на восток. Дарж прищурился и сумел разглядеть простиравшуюся на многие лиги длинную изгородь, за ней высились амбары, конюшни и огромный дом с множеством крыльев и заостренных башенок. Дарж сразу вспомнил роскошные особняки Зеи. Наверное, здесь живет местный лорд. Все естественно. Аристократы часто выкупают землю у фермеров, которые не могут расплатиться с долгами, а потом разрешают работать на земле, когда-то им принадлежавшей.
      Сохраняя формально статус свободного гражданина, бывший землевладелец превращается в раба.
      Дарж попрощался с Домингесом, вскочил на лошадь и направился обратно в город. Сэр Тэннер держал трех лошадей, вполне достойных животных, но ни одна из них не могла сравниться с собственным скакуном Даржа, которого звали Черногривый. Наверное, его боевой конь до сих пор ждет в конюшнях Ар-Толора возвращения хозяина. Вернется ли Дарж на Зею и увидит ли своего верного четвероногого друга?
      Наверное, Черногривый состарится и умрет, дожидаясь твоего возвращения, Дарж.
      Мрачные мысли посещали Даржа по привычке. Такова уж была его природа: он всегда предполагал худшее, чтобы не испытывать разочарований. Вот только сегодня грустные мысли почему-то раздражали Даржа. Что толку представлять себе, как Черногривый томится в конюшне? Почему они не смогут вернуться на Зею? Из того, что сказал Тревис - а Тревис всегда заслуживал доверия, - его друг Джек Грейстоун является Повелителем рун, и хотя Дарж никогда не любил волшебство, именно оно забросило их сюда. Могущественный чародей должен им помочь.
      Ты вернешься на Зею, попытался убедить себя Дарж, и от этой мысли у него неожиданно улучшилось настроение. Ты найдешь обратный путь и увидишь своего старого приятеля Черногривого.
      Дарж скакал к городу и неожиданно обнаружил, что улыбается, хотя у него и возникли странные ощущения, словно мускулы лица забыли, как это делается. А потом перед его мысленным взором возник другой образ царственной молодой женщины с темными волосами и сапфировыми глазами.
      И улыбка Даржа разлетелась вдребезги, точно упавший на землю бокал.
      Ты глупец, старик. Безмозглый болван, если рассчитываешь, что молодая прелестная женщина может тебя полюбить.
      Однако он не терял надежды. Даржу пришлось признаться - по крайней мере, самому себе, - что старуха-морниш, которая предсказывала судьбу, не ошиблась. Пусть это очень глупо и безнадежно, но он любит леди Эйрин и не может избавиться от нежных чувств к ней.
      Тогда будет только лучше, если ты не вернешься на Зею.
      И хотя Дарж прекрасно понимал, что обманывает самого себя, он цеплялся за эти мысли, чтобы укрепить сердце. Уж лучше навсегда распрощаться с домом и любимым скакуном, чем увидеть ужас в васильковых глазах леди Эйрин, когда она узнает о чувствах, которые он к ней питает.
      Приближался полдень, когда Дарж въехал в Касл-Сити. На Лосиной улице кипела жизнь, словно во дворе большого замка, однако над городом повисла мрачная тень. Теперь уже все жители знали об избиении лорда Барретта. И, хотя кое-кто симпатизировал англичанину, многие побаивались так называемого "Крестового похода за Чистоту" - ведь неизвестно, кто станет следующей жертвой?
      Дарж поставил лошадь в конюшню и зашел в офис шерифа. Внутри не оказалось ни сэра Тэннера, ни молодого Вилсона. Может быть, они в помещении тюрьмы?
      Когда Дарж двинулся в сторону задней двери, он заметил, как что-то блеснуло на полу. Он опустился на колени. Рядом со столом валялась маленькая бутылочка, пустая, если не считать нескольких капель темной густой жидкости, скопившейся на дне. Дарж поднял ее, подошел к задней двери и заглянул внутрь сквозь прутья решетки.
      В одной из камер на деревянной скамье, на матрасе Моди, лежал Сарет. С каждым днем морниш спал все больше и больше. Дарж не был целителем, в отличие от его благородной госпожи леди Грейс, но знал, что болезнь Сарета прогрессирует. Если Сарет пробудет в тюрьме еще некоторое время, скорее всего, он умрет.
      Однако если Сарет выйдет из тюрьмы, его ждет неминуемая смерть. Комитет бдительности повесит Сарета, как только он покинет ее стены. И никто из жителей Касл-Сити их не остановит. В последние дни горожане приходили к сэру Тэннеру и просили выпустить Сарета. Многие утверждали, что будто бы из-за Сарета и начался "Крестовый поход за Чистоту" и пострадал лорд Барретт. Они считали, что до тех пор, пока Сарета не линчуют за убийство Кэлвина Мюррея, дела в городе будут идти все хуже и хуже. Дарж понимал, что они правы только в одном: положение в городе действительно становилось ужасным.
      Кроме Сарета, в тюрьме больше никого не было. В последние дни нарушители закона исчезли - никаких воров, мошенников или бродяг. "Крестовый поход" напугал всех до смерти. Не исключено, что бродяг, мелких воришек и горьких пьяниц убивали на окраинах города, а тела прятали в ущельях или оврагах. Дарж понимал, что каждое преступление должно быть наказано. Однако "Крестовый поход за Чистоту" карал смертью за любой проступок, даже самый незначительный или вовсе воображаемый.
      Но где же сэр Тэннер? Шериф не мог оставить Сарета одного. Затем Дарж услышал слабый стук: звяканье стекла о металл. Он доносился из сарая, находившегося рядом с тюрьмой, где зимой хранили уголь для камина. Дарж подошел к слегка приоткрытой узкой двери и заглянул внутрь.
      Сэр Тэннер стоял к нему спиной. Узкие плечи шерифа сгорбились, как от боли. Дарж успел заметить, что он держит в руках два предмета: жестяную кружку и маленькую бутылочку, вроде той, что он нашел на полу возле стола. Тэннер пытался налить темную жидкость из бутылочки в кружку, но правая рука так сильно тряслась, что у него ничего не получалось. Наконец ему удалось вылить в кружку несколько капель, он поднял чашку и осушил ее. Пару секунд он стоял совершенно неподвижно, а потом - его руки наконец перестали дрожать - закрыл бутылку пробкой.
      Дарж понял, что увидел то, что ему видеть не следовало. Он засунул пустую бутылку в карман и тихонько вернулся в офис. Обман был противен натуре рыцаря, тем не менее он открыл переднюю дверь, а потом громко ее захлопнул. Стараясь, чтобы звук его шагов разнесся по всей комнате, он подошел к столу.
      В офис вошел Тэннер.
      - Привет, мистер Дирк, - спокойно сказал он. - Я не знал, что вы вернулись с ранчо Домингеса.
      - Я осмотрел все, что представляло интерес, - ответил Дарж и описал трех убитых ягнят, которых ему показал владелец ранчо.
      Тэннер внимательно слушал Даржа, но в его глазах явственно читалась усталость, которая теперь не покидала лица шерифа; костюм висел на нем, как на вешалке.
      Нужно поговорить о Тэннере с леди Лирит, сказал себе Дарж. Если с ним что-то не так, она это обязательно увидит.
      Время тянулось медленно.
      Вскоре после того, как Дарж вернулся в тюрьму, появился молодой Вилсон, щеки которого раскраснелись от бега. На Тополиной улице начались какие-то волнения.
      Оставив Вилсона в тюрьме, Дарж и Тэннер пробежали несколько кварталов. Сначала они увидели толпу, а когда протолкались вперед, их глазам предстала совершенно неожиданная картина. Одна из витрин магазина, выходящая на улицу, полностью исчезла. Осталась только задняя часть здания, земля была усыпана осколками стекла и дерева. В воздухе клубился дым, и Дарж уловил сильный запах серы, напомнивший ему о его алхимических опытах.
      Расспросив людей в толпе, Дарж и Тэннер сумели восстановить ход событий. В здании находился игорный дом, которым владела семья из Доминиона Китай. В доме произошел взрыв - вне всякого сомнения, взорвался тот черный порошок, который использовался для фейерверков и на рудниках.
      Как ни странно, от взрыва никто не пострадал. Кое-кто из прохожих получил царапины осколками стекла, но никого из членов семьи, владевшей игорным домом, не оказалось внутри. Дарж поговорил с главой семьи, маленьким стариком с длинной седой косой и глазами, прятавшимися за складками кожи.
      Согласно старику, двое мужчин в черных масках, размахивая револьверами, вошли в игровой зал, который был еще закрыт. Один из мужчин под дулом револьвера заставил всех обитателей дома выйти на улицу. Через несколько минут из дома выбежал второй, и оба незнакомца ускакали, смеясь и стреляя из револьверов в воздух. Прежде чем семья успела вернуться в дом, раздался оглушительный взрыв.
      - Моя дочь нашла это перед приходом мужчин, - сказал старик, протягивая Даржу листок бумаги. - Его прибили к входной двери, но я не смог прочитать.
      Дарж взглянул на листок. "Не укради". Еще одна заповедь. Но разве "Крестовый поход" только что не украл у семьи все, что ей принадлежало? Получалось, что блюстители чистоты требуют от остальных людей исполнения заповедей - а для них самих законов не существует.
      - Что там написано? - спросил старик.
      Дарж смял листок бумаги.
      - Там сказано, что это сделали злые люди.
      Старик печально кивнул и вернулся к своей семье.
      Тэннер с любопытством посмотрел на Даржа, когда они шагали обратно к тюрьме.
      - Я не знал, что вы говорите по-китайски, мистер Дирк. Тут только Дарж сообразил, что старик говорил на другом языке. Однако с кусочком серебряной монетки в кармане Даржу казалось, что все вокруг разговаривают на языке Доминионов, хотя он знал, что это не так.
      Поскольку Дарж не знал, что ответить, он решил промолчать. Когда они вернулись в тюрьму, Тэннер дал Вилсону несколько поручений - помощнику шерифа следовало устроить где-нибудь на ночь семью китайцев и организовать людей для разбора развалин дома.
      Интересно, что Тэннер собирается делать дальше, подумал Дарж. Уж теперь шериф просто обязан выступить против нарушителей спокойствия. Однако Тэннер не стал ничего предпринимать и предложил Даржу отправляться домой.
      - Я бы предпочел подежурить в тюрьме сегодня ночью, - ответил Дарж, посмотрев в усталое лицо Тэннера. - А утром вы меня смените.
      - А как насчет ужина, мистер Дирк? И когда вы будете спать?
      - Миссис Виккери всегда приносит столько еды, что ее хватает на двоих. - Здесь Дарж немного погрешил против истины, но Сарет ел очень мало. - К тому же сегодня мне не хочется спать.
      Тэннер собрался что-то возразить, но потом вздохнул и не стал спорить.
      - Хорошо, мистер Дирк. По дороге домой я зайду в "Голубой колокольчик" и скажу, чтобы Моди не ждала вас сегодня. Иначе она будет беспокоиться.
      Когда тень Касл-пика упала на город, муж миссис Виккери принес поднос с ужином. После того как в Даржа бросили бутылку, Тэннер стал дополнительно платить миссис Виккери за доставку еды в тюрьму. Дарж забрал поднос, разбудил Сарета и снял с подноса полотенце.
      Как всегда, говядина с картошкой - Даржа уже не удивляло, что мясо пережарено, а картошка разварилась. Дарж подтащил скамейку к камере Сарета, и, если бы не решетка, можно было бы представить, что это самый обычный ужин в , пансионе. Сарет съел одну картофелину, а к мясу даже не притронулся. Дарж доел все остальное - хотя его челюсти ныли от усталости, когда он покончил с говядиной, - а потом встал и забрал поднос.
      - Мне отсюда не выйти, правда, Дарж? - сказал Сарет.
      Дарж остановился у двери и повернулся к морнишу. Сарет сидел на краю скамейки, сжав руки. Его лицо оставалось в тени, однако глаза блестели в темноте камеры.
      - Леди Лирит умелая целительница, - сказал Дарж. - Я уверен, что ты не умрешь, если она будет и дальше о тебе заботиться.
      Дарж хотел успокоить Сарета, но тот вздрогнул, словно получил пощечину.
      - Я имел в виду совсем другое. - Хриплый голос Сарета прозвучал совсем тихо. - Они скоро придут за мной. Джентри, Эллис и их дружки. Обещай мне, что не позволишь им тебя ранить, пытаясь защитить мою шкуру. Лирит и Тревис в тебе нуждаются. - Сарет встал и сжал прутья решетки. - Не сражайся за меня. Пожалуйста.
      - Я не дам тебе такого обещания, - сурово заявил Дарж. - Я эмбарский рыцарь и лорд. И не тебе указывать, как и когда мне следует обнажать меч.
      Дарж вышел и запер за собой дверь.
      За окнами взошел лунный серп. Явилась и, словно призрак, ушла своей дорогой полночь. Дарж сидел за столом, его застывший взгляд уперся в противоположную стену. Он без особого напряжения мог простоять на часах всю ночь; в своей прошлой жизни ему множество раз приходилось это делать. Иногда молодые рыцари спрашивали, почему он не засыпает даже под утро. Все очень просто, отвечал им Дарж: воля к исполнению долга должна быть сильнее желания спать. Воля Даржа всегда побеждала.
      Во всяком случае, раньше.
      Послышался звон бьющегося стекла. Дарж поднял голову и только тут понял, что заснул.
      Ты стареешь, Дарж из Стоунбрейка. Старый и слабый. Настало время проводить свои дни у жарко пылающего камина, есть суп из деревянной миски, стараясь не расплескать содержимое дрожащими руками. Если только тебя не прикончат раньше.
      Несмотря на ошибку, Дарж успел вскочить на ноги и отбежать в сторону прежде, чем осколки стекла посыпались на пол. В свете лампы он огляделся по сторонам - одно из окон разбито, на полу лежит камень, к которому привязан листок бумаги.
      Дарж осторожно приблизился к окну и выглянул наружу, но на улице никого не оказалось. На листке бумаги печатными буквами было написано: "Отпусти цыгана или готовься к самому худшему".
      Дарж положил листок на стол, открыл переднюю дверь и вышел наружу. Он знал, что его силуэт хорошо виден на фоне горящей в комнате лампы пристрелить его будет совсем нетрудно. Однако он не сомневался, что его не тронут. Во всяком случае, не сегодня ночью. Они хотели его предупредить, не более того.
      В воздухе витали отзвуки далекого смеха и музыки. И чего-то еще. Кто-то тяжело дышал. Затем, краем глаза, Дарж уловил движение. Он повернул голову и заметил тень, метнувшуюся в дальний конец переулка. Сначала ему показалось, что это какое-то большое животное, поскольку оно бежало на четырех лапах. В следующий момент тень поднялась на задние ноги и, покачиваясь, двинулась дальше, и тут Дарж понял, что перед ним человек.
      Точнее, почти человек.
      Прежде чем тень скрылась за поворотом, она прошла через пятно света, падавшего из окна второго этажа. На человеке были надеты грязные лохмотья, ноги оставались босыми. Левое запястье опоясывала кровавая линия, а дальше начиналась большая лапа с длинными изогнутыми когтями.
      Дарж негромко выругался. Существо повернуло голову, и на мгновение Дарж разглядел лицо. Зеленые глаза смотрели из-под шапки густых рыжих волос, но человеческий рот заменяла удлиненная морда, из приоткрытой пасти торчали острые зубы. Черные губы изогнулись в злобной усмешке. Затем существо шагнуло вперед и скрылось в темноте.
      Дарж невольно сделал несколько шагов назад, внутри у него все похолодело. Конечно, рыцаря не могли напугать когти и клыки. Несмотря на чудовищное уродство, он узнал человека, превратившегося в волка.
      Это был Кэлвин Мюррей.
      ГЛАВА 36
      Тревис лежал в постели, ощущая теплое прикосновение солнечных лучей к лицу. Пока не открываешь глаза, можно делать вид, что продолжаешь спать и видеть сны.
      Ему приснился чудесный сон: Джек Грейстоун наконец приехал в Касл-Сити - такой же седовласый и похожий на профессора, каким его помнил Тревис. Стоило ему пожать руку Джека, как раздался удар грома, и все могущество, кипевшее в теле Тревиса, устремилось к Джеку. Когда Тревис поднял правую руку, серебряная руна на ладони бесследно исчезла. Он вновь стал прежним Тревисом. Совершенно безобидным человеком.
      Пружины кровати заскрипели, и Тревис ощутил тяжесть на груди. Он открыл глаза и увидел перед собой изящную кошачью мордочку.
      - Ты намекаешь, что пора вставать?
      В ответ мисс Джиневра лизнула лапу. Тревис вздохнул и сел. Прижимая кошечку к груди, он скатился с кровати и положил изящное существо на квадратик солнечного света. Она свернулась на подушке и тут же заснула.
      - Так вот чего ты добивалась, хитрая бестия.
      Тревис надел джинсы и рубашку из набивного ситца. В тазике для умывания осталось немного воды, и он сполоснул лицо. Бросив взгляд на постель Даржа, он увидел, что она осталась несмятой; прошлой ночью рыцарь так и не вернулся в "Голубой колокольчик". Тревис постарался подавить тревогу и спустился вниз.
      На завтрак он опоздал. Старатели, снимавшие комнаты в пансионе, уже успели отправиться на свои серебряные поля. Он слышал, как напевает на кухне Моди, заканчивая мыть посуду, а Лирит складывает скатерть. Тревис с облегчением вздохнул, когда увидел, что Дарж сидит за столом с чашкой кофе в руке.
      - Доброе утро, - сказал Тревис.
      Дарж поднял голову. От усталости и тревоги черты лица рыцаря заострились. Тревис посмотрел на Лирит, но лицо колдуньи оставалось непроницаемым.
      - Что произошло? - спросил Тревис.
      - Тебе лучше присесть, - мрачно посоветовал Дарж.
      Тревис молча повиновался. Он выслушал рассказ Даржа о том, что произошло ночью возле офиса шерифа, и на него накатила мучительная волна тошноты, лишь чудом ему удалось с ней справиться - хорошо, что он не позавтракал.
      - Ты уверен, что действительно видел Кэлвина Мюррея? - спросил Тревис, когда рыцарь закончил.
      Он не сомневался в истинности слов Даржа, просто не мог в них поверить.
      - Уверен, - глухо проговорил Дарж. Тревис редко видел рыцаря в таком состоянии, в глазах эмбарца притаился ужас. - Я узнал его, несмотря на то... что с ним сделали.
      Тревис покачал головой.
      - Но Кэлвин Мюррей умер в "Шахтном стволе". Ты же проверяла, Лирит, и сказала, что он мертв.
      - Да, - проговорила колдунья. - И я совершенно уверена, что он и сейчас мертв.
      Тревис содрогнулся. Как мог мертвец швырнуть камень в окно? А откуда у мертвеца взялись лапы пумы и челюсти волка? Лишь одно не вызывало сомнений: теперь они знают, кто убивает домашний скот в окрестностях Касл-Сити.
      Дверь, ведущая на кухню, распахнулась, и в гостиную, опираясь на трость и позвякивая шпорами, вошла Моди.
      - А вот и наш бездельник, - сказала она Тревису. - Я оставила для вас немного печенья. Сейчас принесу, и еще джем из крыжовника. Вечер в салуне выдался трудным?
      Тревис кивнул, хотя он вернулся в пансион не слишком поздно. В "Шахтном стволе" почти не было посетителей. После того, что произошло в игорном доме на Тополиной улице, люди предпочитали оставаться дома. Тревис их понимал. Никто не знал, кто станет следующей жертвой "крестоносцев".
      Моди принесла ему джем с печеньем и вернулась на кухню. Они слышали, как она долго и мучительно кашляет.
      Тревис снова принялся расспрашивать Даржа, но им так и не удалось найти объяснения метаморфозам, произошедшим с Кэлвином Мюрреем. Они лишь поняли, что мистер Мюррей даже после смерти продолжает работать на Комитет бдительности.
      - Можно мне взглянуть на послание, которое он забросил в окно? спросил Тревис.
      Дарж вытащил листок бумаги из кармана и протянул Тревису. Тот разгладил его на столе и прочитал: "Отпусти цыгана или готовься к самому худшему".
      - Миледи, - сказал Дарж Лирит, - я хотел кое-что вам показать, но после событий вчерашней ночи совсем забыл.
      Рыцарь вытащил из кармана маленькую стеклянную бутылочку и протянул ее Лирит.
      - Что это такое? - спросила колдунья.
      - Точно не знаю. Возможно, какое-то лекарство. На дне осталось несколько капель. Может быть, вы сумеете разобраться, что там было.
      Лирит вытащила пробку и поднесла ее к носу. Потом провела пальцем по горлышку бутылки и коснулась его кончиком языка. Ее брови удивленно поползли вверх.
      - Это сильное и опасное средство, - заявила Лирит, поставив бутылку на стол. - В небольших количествах оно притупляет боль и дарит приятные сны. Если увеличить дозу, человека начнут посещать жуткие видения, он даже может умереть. И чем больше принимать такое лекарство, тем сильнее человек начинает в нем нуждаться. - Но что это? - спросил Тревис.
      - Настойка опия.
      Дарж наморщил лоб.
      - Настойка опия?
      - Laudanum* [Настойка опия (лат). - Примеч. пер.], - вмешалась Моди, с порога кухни.
      Они повернулись к вошедшей в гостиную Моди. Следом за ней появился шериф Тэннер с задумчивым выражением лица.
      - Это дело рук дьявола, - сердито продолжала Моди. - Многие мои девушки ее пили. Клиент давал им попробовать, а потом они не могли без нее жить. Во всяком случае, до тех пор, пока на смену камелиям не приходили лилии и их не укладывали в холодную землю. Где ты ее достал?
      Тэннер шагнул вперед и взял бутылочку.
      - Полагаю, мистер Дирк нашел ее в моем офисе.
      Все посмотрели на Тэннера, и лишь Лирит кивнула, словно получила ответ на одной ей известный вопрос. Она встала и подошла к шерифу, не спуская с него пристального взгляда своих темных глаз.
      - Как давно вы начали это пить? - спросила колдунья. Тэннер смотрел мимо них на стену. Потом его водянистые голубые глаза обратились к Лирит, и он вздохнул.
      - Пять лет. Прошло пять лет с тех пор, как я начал употреблять настойку опия, мисс Лили. Каждый день я просыпался с намерением прекратить. Иногда даже пытался. Но к полудню я покрывался потом и дрожал, как новорожденный теленок, голова раскалывалась от боли, казалось, кто-то пытается добывать там серебро. И мне ничего не оставалось, как вновь и вновь вытаскивать пробку.
      Шериф сел за стол и поставил бутылочку перед собой. После коротких колебаний Лирит положила ему руку на плечо.
      - Как это началось? - спросила она.
      - Я жил тогда в Сан-Франциско. Служил помощником шерифа. Доктор прописал мне опий после того, как меня стала беспокоить рана плеча, которую я получил во время войны.
      - О какой войне вы говорите?
      - За освобождение рабов, мисс Лили, - сказал он, и колдунья кивнула. Наверное, мне не следовало воевать. Я убежал из дома в шестнадцать лет, чтобы вступить в армию. Мне довелось принять участие во многих боях, а потом в Геттисбергском сражении* [Произошло в 1863 году во время Гражданской войны в США. - Примеч. пер.] я получил штыковое ранение. Рана быстро затянулась, но когда я стал старше, она начала болеть. Тогда я обратился к врачу, и он прописал мне опий. Боль давно прошла, а я продолжал его принимать. Только так я мог забыть о... иными словами, только после приема настойки моя рука переставала дрожать. Но постепенно мне приходилось увеличивать дозу, и я понял, что очень скоро моя тайна обнаружится и меня уволят. Поэтому я сам отказался от работы в Сан-Франциско и приехал сюда, в Касл-Сити, где, как я слышал, требовался шериф. - Он опустил голову. - Вот только теперь мне все равно придется вернуть значок.
      Глаза Моди блестели от слез. Она села за стол рядом с Тэннером.
      - О, Барт, почему ты ничего мне не сказал?
      Он не поднимал глаз.
      - А что бы ты тогда обо мне стала думать, Моди? .
      - Я бы подумала: Моди, вот мужчина, который нуждается в твоей помощи. И ты уж постарайся о нем позаботиться, потому что за все золото, что прячется в земле Калифорнии, тебе не найти другого такого замечательного человека. - Она взяла его руку в свои и сильно сжала. - Вот что я бы подумала, Барт.
      Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, и тут только Тревис понял, что Тэннер и Моди любят друг друга. Почему он так долго ничего не замечал? Впрочем, они старательно скрывали свои чувства - даже друг от друга. В конце концов, он шериф, а она до недавнего времени владела борделем. Он прекрасно понимал, что стали бы благовоспитанные дамы Касл-Сити нашептывать своим мужьям, если бы шериф Тэннер женился на Моди. Тогда уж ему точно пришлось бы расстаться со своим значком.
      - Мистер Дирк, - сказал Тэннер, вставая. - Я должен передать вам свою бляху и револьвер. Теперь вы исполняете обязанности шерифа до тех пор, пока правление округа не выберет нового. Надеюсь, у них хватит ума выбрать вас.
      Рыцарь покачал головой.
      - Я принес вам клятву верности, сэр Тэннер, и не нарушу своего слова. Но и это еще не все. Сейчас Касл-Сити нуждается в вас больше чем когда-либо. Как и я, вы человек войны, а значит, чувствуете в воздухе ее приближение. Нам предстоит сражение.
      На мгновение Тревиса поразило сходство Тэннера и рыцаря Эмбара - такие же усы и хмурый взгляд. Стоило ли удивляться, что Дарж называл его сэр.
      - Если вы правы, мистер Дирк, и если нам действительно предстоит сражение, то от меня будет мало толку. - Тэннер поднял правую руку; его пальцы трепетали, словно крылышки колибри. - Буду я принимать опий или нет - я потерял способность управляться с револьвером.
      - Есть другие способы сражаться.
      - Только не с такими людьми. Даже вам будет трудно их остановить, мистер Дирк, и не только потому, что вы отказываетесь зарядить револьвер, который носите на поясе. Не думаю, что шериф способен что-то изменить.
      - Но ты же представляешь закон в нашем городе, - возмущенно вмешалась Моди. - Ты можешь бросить их всех в тюрьму!
      - А потом придут другие и освободят их. - Тэннер устало покачал головой. - Законы имеют силу только в том случае, если за ними стоит реальная власть, Моди. Сейчас в Касл-Сити лишь одна власть - "крестоносцы". Люди могут уважать закон, но они боятся Комитета бдительности. Лишь человек, поставивший себя выше закона, способен остановить таких людей.